CC BY
282
ПРОБЛЕМЫ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА
Ванявин Д.В.,
аспирант Московской государственной юридической академии
ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ИНСТИТУТА ВЕЩЕСТВЕННЫХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ РОССИИ
Необходимость изучения объекта исследования в процессе его исторического развития отмечают как ученые-процессуалисты В.С. Шадрин,
В.В. Николюк, Ю.В. Деришев и др.1, так и ученые в других областях науки2: «Понимание объекта научного исследования как результата эволюции, в котором непрерывно происходят количественные и качественные изменения на протяжении исторического времени и их необратимость, является важнейшим требованием рационального мышления»3.
Для определения сущности и природы вещественных доказательств, понятия вещественных доказательств в уголовном процессе необходимо произвести исторический экскурс, проследив этапы истории развития объекта научного исследования.
К наиболее ранним памятникам древнерусского права, в которых можно встретить упоминание о вещественных доказательствах, относятся «Договор русских с греками при князе Олеге 911 г.» и «Договор русских с греками при князе Игоре 945 г.». Так, например, ст. 3 Договора 911 года гласит: «Если какое дело явно будет, по представленным показаниям, то мы должны верить, при представлении таких (показаний). Но если истцу не станут верить, то да клянется ищущая сторона, когда ей не верят, и за тем, когда истец поклянется по своей вере; да определится наказание по той мере, в какой откроется преступление»4. Казалось бы, судя по этому тексту, речь идет о показаниях свидетелей и истца, однако проф. В.И. Сергеевич толкует указанный текст следующим образом: «Иски доказываются (и опровергаются) материальными следами события и показаниями сторонних лиц; если судья найдет эти
1 Худякова Ю.В. Вещественные доказательства в уголовном процессе. Дис. ... канд. юрид. наук. Челябинск, 2006. С. 15.
2 См., например: Хаджаров М.Х. Эволюция науки и развитие научного мышления // Теоретический философский журнал CREDO. 2000. № 4. С. 22; Кудрявцева А.В. Очерк развития теории судебной экспертизы // Судебная экспертиза в уголовном процессе России. Челябинск, 2001. С. 5—56.
3 Хаджаров М.Х. Эволюция науки и развитие научного мышления //Теоретический философский журнал CREDO. 2000. № 4. С. 22.
4 В данном случае приводится перевод Эверса (в русском тексте Платонова), помещенный в кн.: Владимирский-Буданов М.Ф. Хрестоматия по истории русского права. Киев, 1885. С. 3.
доказательства недостаточными, он присуждает присягу — дополнительную или очистительную, смотря по обстоятельствам дела»1.
Г.Б. Карнович в своей статье «Возникновение и развитие института вещественных доказательств в дореволюционной России»2 ставит под сомнение толкование В.И. Сергеевича3, предполагая, что речь идет лишь только о показаниях и присяге. Однако в данном случае следует учитывать дошедшую до нас практику уголовного процесса того времени, которая позволяет сделать вывод, что и вещественные доказательства имели место быть.
Вышеуказанное утверждение подтверждается мнениями Ф. Г. Эверса4,
С.В. Пахмана5, считающими, что под словом «показания» следует понимать внешние признаки события преступления — раны, пятна крови, следы владения чужой вещью и т.д. Подобным же образом переведена указанная статья в сборнике «Памятники истории русского права»: «... пусть обвинение, содержащееся в публично представленных (вещественных) доказательствах, будет признано доказанным»6.
В текстах «Русской Правды» о вещественных доказательствах говорится уже вполне определенно: «Если придет на суд человек, избитый до крови или в синяках, то не надо искать свидетеля, но если не будет на нем никаких следов побоев, то он должен привести свидетеля»7 — ст. 30 «Краткой Правды».
Материальные следы на потерпевшем не всегда признавались «Русской Правдой» за достоверные вещественные доказательства. Так, например, в случае вырывания в драке бороды или усов, одного факта, что клок волос вырван, было недостаточно для наказания виновного. В соответствии со ст. 67 «Пространной правды»: «Если кто вырвет у кого клок бороды, и знак останется, и очевидцы то подтвердят, то взыскать с обидчика 12 гривен штрафа (в пользу князя), но если очевидцев нет, а по одному подозрению, то штрафа с ответчика не взыскивать»8.
1 Сергеевич В.И. Лекции и исследования по древней истории русского права. СПб., 1903, изд. 3-е. С. 585.
2 Карпович Г.Б. Возникновение и развитие института вещественных доказательств в дореволюционной России // Советская криминалистика на службе следствия. Сборник статей. М.: Юрид. лит., 1955. Вып. 6. С. 59.
3 Сергеевич В.И. Лекции и исследования по древней истории русского права, СПб., 1903, изд. 3-е. С. 585.
4 Эверс Ф.Г. Древнейшее русское право в историческом его раскрытии. СПб., 1835. С. 151.
5 Пахмап С.В. О судебных доказательствах по древнему русскому праву, преимущественно гражданскому, в историческом их развитии. М., 1851. С. 134.
6 Памятники русского права. М.: Госюриздат. Вып. 1. 1952. С. 11.
7 Правда Русская, изд. Академии наук, 1947. Ч. II. С. 58 (привожу по: Выдря М.М. Вещественные доказательства в уголовном процессе. М., 1955. С. 6).
8 Правда Русская, изд. Академии наук, 1947. Ч. II. С. 58 (привожу по: Выдря М.М. Вещественные доказательства в уголовном процессе. М., 1955. С. 60).
Также вещественным доказательством по «Русской Правде» считалось «поличное», в качестве которого признавалось наличие трупа в чьем-либо дворе, предметов кражи, поимка самого вора в процессе кражи или наличие следов украденной вещи или следов самого преступника опять же в чьем-либо дворе.
В целом анализ текстов статей «Русской Правды» дает основание сделать вывод о том, что в этом документе имеются зачатки характерных для эпохи феодализма формальных доказательств. Так, например, в ст. 34 «Пространной Правды» говорилось, что если владелец пропавшей вещи заявит об этом в установленном порядке, то тот, у кого эта вещь обнаружится, признается виновным в укрывательстве ее независимо от того, знал он о заявлении владельца вещи о ее пропаже или нет1. Подобные признаки возникновения теории формальных доказательств имеются и в других статьях «Русской Правды».
Значительно большее место вещественным доказательствам отведено в более позднем памятнике русского права — Псковской судной грамоте, в которой система формальных доказательств имеет более усовершенствованный вид, по сравнению с «Русской Правдой», отражая правовые отношения, присущие эпохе развитого феодализма.
Значение вещественных доказательств — поличного, становится в Псковской судной грамоте более определенным, а в некоторых случаях и решающим. Однако определения поличного не дают ни Псковская судная грамота, ни «Русская Правда», ни более поздние источники — Судебники. Лишь в некоторых уставных грамотах поличное характеризуют следующим образом: «.а поличное то, что выймут из клети, из-за замка; а найдут что в дворе или пустой хоромине, а не за замком, ино то не поличное»2.
Поличное, то есть вещи или предметы, обнаруженные у подозреваемого, имели большое доказательственное значение, учитывая тот факт, что их обнаружение принималось, как правило, за доказательство того, что лицо, у которого их обнаружили, совершило преступление. Также Псковская судная грамота устанавливала процессуальный порядок обнаружения и изъятия поличного — при понятых специальным должностным лицом — приставом, которого выделяли лицу князь или посадник. Вознаграждение указанным приставам выплачивалось за счет того, кто признавался вором.
1 Правда Русская, изд. Академии наук. 1947. Ч. II (привожу по: Карпович Г.Б. Возникновение и развитие института вещественных доказательств в дореволюционной России // Советская криминалистика на службе следствия. Сборник статей. М.: Юрид. лит., 1955. Вып. 6. С. 62).
2 Акты географической экспедиции. СПб., 1836, Т. 1. № 123, 143, 144, 150, 181 (привожу по: Выдря М.М. Вещественные доказательства в советском уголовном процессе. М.: Госюриздат, 1955.
С. 7).
В Судебнике 1497 года также говорится о поличном как о вещественном доказательстве: «Если с поличным его приведут впервые, но покажут под присягой человек пять или шесть, что он известный вор и раньше не раз совершал кражи, то казнить его смертью, а похищенное возместить из имущества казенного»1.
Вещественные доказательства в дальнейшем появляются в Уложении царя Алексея Михайловича, относящегося к середине XVII века. В тексте Уложения есть упоминания о вещественных доказательствах, однако в этот период они являются лишь вспомогательным средством для получения признания подозреваемым своей вины, добываемое, как правило, посредством пыток.
И в дальнейшем, в период существования розыскного процесса, упоминания о вещественных доказательствах в законодательстве не встречаются. Вторая часть Воинского устава Петра I, содержащая в себе общие нормы, регулирующие военное уголовное право и процесс, прямо указывает на возможные четыре вида доказательств, вещественные среди которых не предусмотрены. Учитывая изложенное, можно сделать вывод о том, что уголовный процесс рассматриваемого периода фактически не учитывал вещественные доказательства. Исключение представляли лишь дела об убийствах. Так, например, Арт. 154 главы XIX Воинского устава указывает на то, что судьям необходимо обращать внимание на орудие убийства и возможность совершения убийства тем предметом, который был обнаружен возле трупа2, то есть орудия убийства рассматривались в качестве вещественных доказательств, подлежащих оценке судом.
В составленном в период с 1754 по 1755 год проекте Уголовного Уложения вещественные доказательства именовались «приликами» (возможно, отсюда современное слово — «улики»), наличие их давало основание к применению пытки, которая по-прежнему считалась основным средством доказывания, а обнаружение «приликов» лишь давало возможность «судьям при определении пытки еще с лучшим основанием утвердиться»3.
Впервые термин «вещественные доказательства» был введен в 1812 году4, однако его определение отсутствовало. Между тем внимание теоретиков права в определенной мере обращалось к теме «Вещественные доказательства». Так, например, Алексей Федорцов в работе «Рассуждение о доказательствах в целях уголовных» указывает, что вещественные доказательства играют большую роль, однако сами по себе «не могут удостоверять совершенно в
1 Судебники XV—XVI веков / под общ. ред. акад. Грекова Б.Д. М; Л., 1952. С. 20.
2 Грибовский В.М. Памятники русского законодательства XVII столетия, СПб., 1907. С. 79.
3 Выдря М.М. Вещественные доказательства в советском уголовном процессе. М., 1955. С. 14.
4 Там же. С. 17.
виновности»1. С. Ерофеев указывает на необходимость обращать внимание на обстоятельства, сопутствующие совершению преступлений в связи с тем, что они, впоследствии «взятые в совокупности с другими подобными, могут объяснять всю сущность дела»2.
С проведением судебной реформы 1864 года Уставом уголовного судопроизводства была принята теория свободной оценки доказательств. Устав впервые включал в себя понятие вещественных доказательств, согласно которому вещественными доказательствами признаются: поличное, орудие, которым совершено преступление, подложные документы, фальшивые монеты, окровавленные или поврежденные предметы и вообще все найденное при осмотре места происшествия, при обыске или выемке и могущее служить средством для обнаружения и изобличения преступников3.
И.Я. Фойницкий отмечал: «Наше законодательство как бы отличает от вещественных доказательств признаки преступления, даваемые местностью, мертвым телом, телесным повреждением, следами насилия и состояния здоровья; но в то же время к вещественным доказательствам оно относит всякое поличное, и в частности подложные документы, фальшивые монеты, окровавленные или поврежденные предметы, и вообще все найденное при осмотре места, при обыске или выемке и улике преступника, так что в действительности это различие оказывается мнимым»4.
Подобное понимание процессуальной природы вещественных доказательств сохранилось и в начале советского периода уголовного процесса.
Так, ст. 66 УПК РСФСР 1923 года5 в качестве вещественных доказательств признавала предметы, служившие орудиями совершения преступления или бывшие объектами преступных действий обвиняемого, а равно все иные предметы и документы, которые могли служить средствами к обнаружению и открытию виновных.
Статья 83 УПК РСФСР 1960 года6, помимо вышеперечисленных предметов, определяла в качестве вещественных доказательств деньги и иные ценности, нажитые преступным путем.
М.С. Строгович дает несколько отличающееся от определенного в законодательстве того периода понятие вещественного доказательства: «Вещественным доказательством называется любая вещь, которая в соответствии с установленным процессуальным законом условиями может служить
1 Выдря М.М. Вещественные доказательства в советском уголовном процессе. М., 1955. С. 18.
2 Ерофеев С. Рассуждение о доказательствах уголовных преступлений. Харьков, 1825.
3 Справочно-правовая система «Гарант».
4 Фойпицкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб.: Альфа, 1996. Т.2. С. 305.
5 Справочно-правовая система «Гарант».
6 Там же.
доказательством по делу. То есть быть источником сведений о доказательственном или главном факте и тем самым устанавливать существенные для дела обстоятельства»1. Подобное определение позволяет обойтись без перечисления видов вещественных доказательств, оставляя открытым перечень объектов (видов). Здесь нет четкого определения предметов, однако выделяется их общий признак: если предметы могут служить установлению истины по делу, они могут выступать в качестве вещественных доказательств, независимо от их вида.
В УПК РФ2 регламентация вещественного доказательства обновлена, однако закон не содержит определения вещественного доказательства, ограничившись перечислением объектов внешнего мира, отобразивших на себе информацию, служащую средством установления обстоятельств уголовного дела.
Федеральный закон от 04 июля 2003 года № 92-ФЗ3 дополнил УПК РФ новой разновидностью вещественных доказательств — в виде имущества, денег и других ценностей, полученных в результате преступных действий либо нажитых преступным путем.
Однако Федеральный закон от 27 июля 2006 года № 15Э-ФЗ4 изменил вышеуказанную формулировку, определив вид вещественного доказательс-
1 Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1968.
2 Уголовно-процессуальный кодекс РФ (в ред. Федеральных законов от 29 мая 2002 № 58-ФЗ, от 24 июля 2002 № 98-ФЗ, от 24 июля 2002 № 103-ФЗ, от 25 июля 2002 № 112-ФЗ, от 31 октября 2002 № Ш-ФЗ, от 30 июня 2003 № 86-ФЗ, от 04 июля 2003 № 92-ФЗ, от 04 июля 2003 № 94-ФЗ, от 07 июля 2003 № 111-ФЗ, от 08 декабря 2003 № 161-ФЗ, от 22 апреля 2004 № 18-ФЗ, от 29 июня 2004 № 58-ФЗ, от
02 декабря 2004 № 154-ФЗ, от 28 декабря 2004 № 187-ФЗ, от 01 июня 2005 № 54-ФЗ, от 09 января 2006 № 13-ФЗ, от 03 марта 2006 № 33-ФЗ, от 03 июня 2006 № 72-ФЗ, от 03 июля 2006 № 97-ФЗ, от 03 июля 2006 № 98-ФЗ, от 27 июля 2006 № 153-ФЗ, от 30 декабря 2006 № 283-ФЗ, от 12 апреля 2007 № 47-ФЗ, от 26 апреля 2007 № 64-ФЗ, от 05 июня 2007 № 87-ФЗ, от 06 июня 2007 № 90-ФЗ, от 24 июля 2007 № 211-ФЗ, от 24 июля 2007 № 214-ФЗ, от 02 октября 2007 № 225-ФЗ, от 27 ноября 2007 № 272-ФЗ, от
03 декабря 2007 № 322-ФЗ, от 03 декабря 2007 № 323-ФЗ, от 06 декабря 2007 № 335-ФЗ, от 04 марта 2008 № 26-ФЗ, от 11 июня 2008 № 85-ФЗ, с изм., внесенными Постановлением Конституционного Суда РФ от 08.12.2003 № 18-П, Определением Конституционного Суда РФ от 09 июня 2004 № 223-О, Постановлениями Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 № 13-П, от 11 мая 2005 № 5-П, от 27 июня 2005 № 7-П, от 16 мая 2007 № 6-П, от 20 ноября 2007 № 13-П, от 16 июля 2008 № 9-П).
3 Федеральный закон от 4 июля 2003 г. № 92-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // Справочно-правовая система «Гарант». Федеральный закон от 05 июня 2007 г. № 87-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации» // Справочно-правовая система «Гарант».
4 Федеральный закон от 27 июля 2006 г. № 153-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О ратификации Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма» и Федерального закона «О противодействии терроризму» // Справочно-правовая система «Гарант»; Федеральный закон от
05 июня 2007 г. № 87-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской
тва как «деньги, ценности и имущество, полученные в результате совершения преступления».
По мнению С.А. Шейфера и А.Ю. Кожемякина, Закон № 15Э-ФЗ, вводя новое обозначение вида доказательства, расширил его содержание по сравнению с прежним определением. Так, согласно п. «а» ч. 1 ст. 1041 УК РФ имущество, полученное в результате совершения ряда указанных преступлений, а также любые доходы от этого имущества подлежат конфискации в доход государства не как вещественные доказательства, а как средство незаконного обогащения. Поэтому, как полагают С.А. Шейфер и А.Ю. Кожемякин, используемый ранее термин «нажитое» многозначен и охватывает как преобразование незаконно полученного имущества в иную форму, так и доходы от него, которые вещественными доказательствами являться не могут1.
Кошелева И.В.,
старший преподаватель кафедры уголовпо-процессуальпого права
Ипститута (филиала) Московской государствеппой юридической
академии в г. Кирове
О ПРАКТИЧЕСКОЙ РЕАЛИЗАЦИИ ПРАВА ЗАЩИТНИКА НА УЧАСТИЕ В ДОКАЗЫВАНИИ ПО УГОЛОВНОМУ ДЕЛУ
Вопросы состязательности не перестают занимать умы ученых-процес-суалистов и практических работников на протяжении всего существования уголовного процесса, а особенно актуальными они стали после введения в действие УПК РФ. Теоретические исследования по этой теме многочисленны2.
Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации» // Справочно-правовая система «Гарант».
1 Шейфер С.А., Кожемякип А.Ю. Трансформация понятия вещественного доказательства в научных исследованиях и новейшем законодательстве // Актуальные проблемы современного уголовного процесса России. Межвузовский сборник научных статей. Самара: изд-во Самар. унта. Вып. 2. С. 92.
2 См.: Абдрахмапов Р.С. Эффективность принципа состязательности // Российский судья. 2003. № 6. С. 10—11; Алиев Т.Т. Состязательность и равноправие сторон в уголовном судопроизводстве. Учеб. пособие / Т.Т. Алиев, Н.А. Громов, Л.М. Зейналова, Н.А. Лукичев. М., 2003; Божь-ев В. К вопросу о состязательности в российском уголовном процессе // Уголовное право. 2000. № 1. С. 47—55; Давлетов А. Проблема состязательности решена в УПК РФ неудачно // Российская юстиция. 2003. № 8. С. 16—18; Даровских С.М. Принцип состязательности в уголовном процессе России и механизм его реализации. Дисс. ... канд. юрид. наук. Челябинск, 2001; Кузпецова О.Д. Проблемы реализации принципа состязательности при рассмотрении уголовных дел в суде. Дис. ... канд. юрид. наук. Калининград. 2004; Лукашевич В.З., Чичкапов А.Б. Принцип состязательности
