CC BY
32ВИКТОРОВА Элеонора Юрьевна,
магистр права юриспруденции со знанием иностранных языков МГИМО (У) МИД РФ, студентка программы дополнительного высшего образования (магистр права) по разрешению международных споров Лондонского университета королевы Марии, юрист Московского представительства компании Клири Готтлиб Стин энд Гамильтон ЛЛК e-mail: viktorova.eleonora@gmail.com
ИСТОРИЯ РАННЕГО ПЕРИОДА ТОЛКОВАНИЯ НОРМ ПРАВА В США
Аннотация. Рассмотрение института толкования норм права в США тесно связано с историческими процессами построения политической и законодательной системы раннего периода существования американских штатов. Установление системы сдержек и противовесов между судебной и законодательной ветвями власти в корне определило особенности и функции толкования норм права как политико-правового явления. Влияние Англии в сочетании с борьбой за политическую независимость США способствовало выработке уникальных характеристик института толкования в США, которые определили его правовой вектор развития. Принятие конституций штатов закрепило действовавшее общее право в попытке законодателя уйти от произвольного толкования норм права судами, так как согласно унаследованной США английской традиции толкования, законы могли толковаться судами как расширительно, так и весьма узко, как противоречащие нормам общего права. Однако рост недоверия к законодательному органу США с учетом постоянно увеличивающегося количества законов привел к необходимости постоянного пересмотра баланса между судебной и законодательной ветвями власти. В рамках данного поиска теоретики права середины XVIII столетия выдвинули несколько теорий разделения властей в США.
Ключевые слова: США, толкование норм права, история права, теория разделения властей, законодательная власть, судебная власть, система сдержек и противовесов.
VIKTOROVA Eleonora Yu.,
Master of laws (Moscow State University of International Relations - MGIMO (U) of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation), LL.M. candidate in the International Dispute Resolution Programme
(Queen Mary University of London), lawyer at Cleary Gottlieb Steen & Hamilton LLC (Moscow office)
HISTRORY OF THE EARLY PERIOD OF INTERPRETATION OF LEGAL RULES IN THE USA
Annotation. The analysis of legal rules interpretation in the USA is closely connected to the historical processes of establishment of political and legislative systems in the early period of existence of the American states. Introduction of "checks and balances system" into correlation between judicial and legislative branches of power determined the main features and functions of legal rules interpretation as a political and legal notion. Influence of England, combined with fight for political independence of the USA promoted the creation of unique characteristics of American version of legal rules interpretation, which in itself determined its route of development. Adoption of states' constitutions reinforced the existing common law, with legislator trying to avoid frivolous interpretation of legal rules by the courts, as according to the inherited by the USA English tradition of interpretation, the laws could have been interpreted by the courts both in extensive or limited way, if the court saw a contradiction with the common law rule. However, the rise of mistrust for a legislative body in the USA along with growing number of laws led to the necessity of constant review of the balance between judicial and legislative branches of power. Within the scope of this search process, legal theorists of the 18th century developed several theories of separation of powers in the USA.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2019
Key words: the USA, interpretation of legal rules, history of law, theory of separation of powers, legislative power, judicial power, checks and balances system.
В США история толкования норм права развивалась, в первую очередь, в тесной зависимости от прецедентной теории толкования норм права Великобритании, но также с выделением своих особенностей и вследствие следующих политико-правовых факторов:
1) само понятие суверенности законотворческого процесса оформилось в США гораздо раньше, чем в Англии Нового времени;
2) парламентская суверенность в США была не абстрактной теорией, а квинтэссенцией выражения воли американского народа, самостоятельной и независимой от судов ветвью власти;
3) законодательная власть установила представительские отношения с населением, наладила связь между народом и властью, которая от его лица принимала конституции штатов (за исключением штата Массачусетс, где Конституция была ратифицирована самим населением штата в 1778 и 1780 гг.).
Другим важным фактором установления прерогативы законодательной власти было всеобщее недоверие к судейскому корпусу. Одним из ключевых положений, легших в основу Декларации независимости, являлась «полная зависимость судей от воли короля на весь срок их полномочий, подкрепляемая выдаваемым им жалованием» [2, с. 101, 105 - 108]. Хотя ситуация в Англии и осложнялась тем, что судьи могли быть лишены полномочий по инициативе Парламента только с согласия короля, такое согласие предполагалось уже с середины XVIII в. в любом случае, и перечень оснований для такого прекращения полномочий был весьма широким [29, с. 1104, 1109, 1110].
В США, однако, судьи по праву справедливости обладали широкими полномочиями без какого-либо участия присяжных заседателей, тогда как общее право, «импортированное» из Англии, весьма скудно удовлетворяло потребности новой республики, свободной, по ее мнению, от недостатков феодального и аристократического обществ [27, с. 31]. Член Верховного суда США из штата Нью-Гэмпшир Джон Дадли (находился на посту в период с 1785 по 1797 г.), обращаясь к суду присяжных, как-то указал: «Осуществляйте правосудие именно для сторон спора; не опираясь на игру слов закона по Куку или Блэкстону, книгам, которые я никогда не читал и уже не прочитаю, а только в соответствии со здравым смыслом... как мужчина с мужчиной» [33, с. 83].
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2019
Однако принятые конституции в ставших независимыми штатах смогли ограничить всевластие судейского корпуса несколькими путями. Во-первых, большинство конституций штатов устанавливали полный контроль назначения судей на должность, а также процедуры смещения с должности и выплаты жалования [35, с. 160, 161]. Во-вторых, суды стали весьма ограничены в рассмотрении дел по праву справедливости, тогда как присяжные заседатели получили полномочия по разрешению вопросов не только факта, но и права [32, с. 49]. В-третьих, новые конституции хотя и закрепили рецепцию общего права1, но под условием возведения в дальнейшем всех его «тонкостей» в рамки закона (многие конституции предусматривали прямое верховенство закона над общим правом). Даже кодификация общего права рассматривалась как один из возможных способов систематизации законодательства [35, с. 300, 301].
Таким образом, законодательные органы не только предприняли серьезные шаги по установлению контроля над судебной системой, но и принимали законы, которые сегодня можно было бы охарактеризовать как «законы-судеб-ные решения». К числу таких законов в основном относились решения конкретных вопросов частного права, характерные для XVIII в., такие как утверждение уставных документов частной компании или выдача разрешения на развод, на освобождение от долгов. Однако в большинстве случаев такие «законы-решения» отменяли принятое судом постановление и отправляли дело на новое рассмотрение2. Чрезмерная судебная самостоятельность вызывала обеспокоенность, распространилось мнение, что «значение закона целиком и полностью зависит от субъекта толкования» [18, с. 491, 495]. В 1777 г. высказывалось мнение, что «нельзя представить более опасной аксиомы, чем возведение в большую степень значимости толкования духа закона, а не его буквы» [35, с. 301]. Такого же мнения придерживался и сам Томас Джефферсон, называя судебную систему лишь «машиной» [35, с. 161], которая обеспечивает интересы законодатель-
1 Данный исторический аспект раскрыт в деле Seminole Tribe of Florida v. Florida, 517 U.S. 44, 161 n. 55 (1996) (с особым мнением судьи Дж. Саутера).
URL: https://supreme.justia.eom/eases/federal/ us/517/44/ (дата обращения: 20.03.2019).
2 См.: Plaut v. Spendthrift Farm, 1пс., 514 U.S. 211, 218-223 (1995) (в части, касающейся обсуждения законодательной реверсии судебных решений).
URL: https://supreme.justia.com/cases/federal/ us/514/211/ (дата обращения: 20.03.2019).
ства. Третьего президента США серьезно беспокоил «излюбленный мэнсфильдизм» Блэкстона, в котором он видел чрезмерную свободу судейского толкования, а также влияние «Комментариев к законам Англии» на молодых юристов [34, с. 459, 462]. Четко прописанная в законодательстве гарантия защиты прав граждан представлялась автору Декларации независимости США существенно более надежной, чем опора на общее право, весьма дискреционно и часто даже противоречиво интерпретируемое судами, что дало новый виток развития в том числе и институту присяжных заседателей в судах права справедливости [34, с. 468, 469].
Предреволюционный период с 1776 по 1789 г. был охарактеризован вновь возникшим недоверием к законодательной власти, что в дальнейшем отразилось на принятии федеральной Конституции. Количественный рост законов, вопреки ожиданиям законодателей, привел лишь к увеличению дискреционных полномочий судов в вопросах толкования [35, с. 511, 534], что весьма насторожило даже такого сторонника исключительного управленческого приоритета законодательной власти, как Джеф-ферсон, который назвал «слияние законодательной, судебной и исполнительной властей деспотическим государством» [16, с. 123]. Общество также всколыхнуло и введение специальных норм законодательства о средстве судебной защиты от самих же судебных решений, что приводило к полной дискредитации судебной функции как таковой [4, с. 70, 71]. Таким образом, к концу 1780-х годов законодатель выступал в глазах рядовых граждан такой же угрозой, какую десять лет назад представляли собой суды, вольно трактующие тексты законов, что иногда проявлялось в массовых протестах граждан и закрытии судов (в частности, в штате Массачусетс) [30, с. 214, 215; 7, с. 38]. В ответ на такие реакции суды некоторых штатов, опираясь на учение Кука о возможном лишении законов юридической силы, принимали решения, которые отменяли законодательные положения [8, с. 51, 62; 11, 35]. Другие же судьи опирались в своих решениях на «власть, предоставленную им народным суверенитетом через конституционные нормы и общее право» [32, с. 133 - 136], которое рассматривалось как обычай, санкционированный народной волей. Таким образом, общее право, вышедшее из английских правовых традиций, снова заняло главенствующую роль в толковании как «верховный» источник прав и свобод, находящихся под защитой судебной власти. Ярким примером процесса рецепции США английского общего права является его включение в декларации прав и свобод консти-
туций штатов, а также включение первых восьми статей Билля о правах в федеральную Конституцию США. Однако стоит отметить, что вопросы толкования в принципе не находились в центре внимания законодателей, которых больше интересовали технико-организационные вопросы: количество палат в законодательном органе, их состав, избрание исполнительного органа и его вето, контроль судейского корпуса через процедуры назначения, смещения с должности, выплаты жалования и др. Если речь и заходила о толковании, то это касалось исключительно норм Конституции США, поэтому о толковании норм права в период с 1776 по 1789 г. можно судить лишь по косвенным источникам, касающимся особенностей взаимоотношений законодательной и судебной власти в рамках новой конституционной структуры США.
Период принятия ранних конституций характеризовался с точки зрения обозначения роли судебной системы прежде всего двумя основными положениями: 1) включением в конституции пункта о назначении судей на должности и последующем контроле за ними; 2) включением в тексты конституций положения о разделении властей. Однако прямых положений о роли судов в развитии института толкования периода 1776-1789 гг. найти не удается [27, с. 35]. Тем не менее можно выделить несколько характерных черт взаимодействия законодательной и судебной властей, что непосредственно отражалось и на институте толкования норм права. Во-первых, характерным для данного времени было стремление существенно ограничить законодательную власть, исходящее из представления о неотъемлемости свободы личности от государства, управление которым подвластно различным порокам человеческой природы [20, с. 592, 601]. В настоящее время такие взгляды правоведов XVIII в. претерпели существенные изменения: законодательно утверждается доверие к государственному строю США, подкрепленное верой в более оптимистичную и гуманную природу человека [27, с. 35]. Во-вторых, вопрос о роли судебной власти в управленческой системе решался по-разному на уровне штатов и на уровне федерации: если штаты тяготели к большему контролю законодателя за судами, то федеральная Конституция отдавала приоритет судебной независимости. Но наибольший интерес для вопроса истории раннего периода толкования норм права в США представляет процесс реализации принципа разделения властей.
В первую очередь необходимо отметить, что только шесть штатов прямо прописали принцип разделения властей в своих конституциях
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2019
[6, с. 248 - 251]3, наиболее известной из которых является конституция штата Массачусетс 1780 г., поскольку она формулировала данный принцип весьма четко: «В настоящем государственном управлении законодательная власть никогда не должна осуществлять функции исполнительной и/или судебной властей; исполнительная власть никогда не должна осуществлять функции законодательной и/или судебной властей; наконец, судебная власть никогда не должна осуществлять функции законодательной и/или исполнительной властей; поскольку государство должно быть конгломератом законов, а не людей» [22]. Конституция штата Нью-Гэмпшир, несмотря на то, что во многом по своему содержанию копировала текст Конституции штата Массачусетс, в данном случае, напротив, требовала «реализации принципа разделения властей лишь в той мере, в какой это было необходимо для функционирования конституции в целом» [26]. Другими штатами, которые включили прямые указания на принцип разделения властей в свои конституции, были Северная Каролина, Мэриленд, Вирджиния и Джорджия. Удивительным остается, однако, тот факт, что федеральная Конституция не имела в своем тексте прямого указания на принцип разделения властей. Поправки в Конституцию США о разделении полномочий трех основных государственных департаментов были внесены Джеймсом Мэдисоном [3, с. 211, 221], однако были одобрены только Палатой представителей, но не Сенатом [3, 221, 222]. Более того, фундаментальной проблемой оставалось и многообразие значений самого принципа разделения властей [10]. Рассмотрим три основных значения.
1. «Герметизированный отсек»
Доктрина «герметизированных отсеков» довольно образно раскрывает сущность принципа разделения властей: законодатель только принимает законы, судья только судит. И никакого взаимного сообщения данные «отсеки» не имеют. Однако при таком строгом подходе все равно остаются неразрешенные вопросы: может ли, к примеру, судья использовать при принятии решения хотя бы какие-то элементы нормотворчества? Каким было судебное решение образца XVIII в.: приводила ли дискреционная политика судей к формированию какого-либо явного нормотворческого потенциала судебных решений? [19, с. 421]. Ситуация осложняется также и тем, что судьи США конца XVIII в. не использовали термин «нормотворчество» для
3 Статья Джеймса Мэдисона о включенном в конституции штатов принципе сдержек и противовесов, а не разделения властей.
описания своей деятельности в принципе, а ограничивались лишь понятием «выяснения содержания права» (discovering the law), и таких традиций выяснения содержания права было две [28]. Первая традиция брала истоки в учении Кука и основывалась на требовании наличия так называемой «искусственной причины» для раскрытия содержания права теми, кто обладает соответствующими юридическими знаниями. Эта причина, согласно Куку, кроется в существовании общего права в раннем периоде истории Англии, сущность и смысл которого и предстоит раскрыть судьям. Однако исследования Кука по раскрытию «древнего права», содержащие творческие подходы к вопросу судейства, все же не позволяют проследить явно дискреционную деятельность судов того времени [27, с. 39]. Вторая традиция берет свое начало во взглядах Мэттью Хейла, который совсем иначе смотрел на общее право и его роль в толковании [13, с. 239, 255]. Согласно теории Хейла, общее право при всей своей неразрывной связи с прошлым постоянно претерпевает существенные изменения, и судьи, принимая решения по своему усмотрению, адаптируют общее право к нуждам и условиям своего времени. Такой же точки зрения придерживался и Генри Хоум, лорд Кеймс, шотландский судья и философ, утверждая, что «право... должно созревать... в жарких дебатах законодателей и в прохладе судебного усмотрения», а также что «право обязано поспевать за историческим развитием и социальными изменениями» [21, с. 165].
Помимо унаследованных американскими юристами английских теорий, сугубо американский подход к решению вопроса о судейском усмотрении заключался в развитии концепции «здравого смысла», поддержанной как оппозиционером идеи федерации Томасом Джефферсо-ном [23, с. 346], так и федералистом Джеймсом Уилсоном [32, с. 92, 128]. Общая идея концепции заключалась в том, что каждый человек имеет здравый смысл, который направляет его к принятию правильных решений, однако возможный собственный интерес и отсутствие надлежащего образования могут «затуманить» его восприятие [15, с. 751, 752; 17, с. 485, 496, 497]. Однако сторонники данной теории, тем не менее, не могли прийти к согласию о содержании и границах здравого смысла, который «как и вкус, у каждого человека свой» [24, с. 296]. Теория «здравого смысла» нацеливалась в первую очередь на «освобождение от Бастилии слова» и «замену искусственно созданного языка законодательных текстов на имманентный язык природы правового явления» [9, с. 200]. В результате были приняты новые законодательные
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2019
акты, написанные более простым, понятным языком «здравого смысла», который по задумке должен был быть понятен представителям всех слоев общества. Сторонники «философии здравого смысла» в отношении вопроса судебного толкования видели возможность через нее отойти от сдержанной английской идеи дискреционного судейства к более функциональной и близкой к народу концепции принятия судом решений на основе здравого смысла [32, с. 131 -136].
Естественно, столь размытая формулировка судебного решения, ставящая его в зависимость от здравого смысла конкретного судьи, вызывала споры. Мэдисон высказался на этот счет следующим образом: «Составляющие человеческого разума (сознания) еще никогда не были настолько четко разделены и определены даже самыми выдающимися философами, насколько это метафизически необходимо. Понятия "чувства", "восприятия", "оценки" (judgement), "желания", "воли", "памяти", "воображения" теперь отделимы друг от друга, рассматриваются через призму тонких граней и малейших отклонений, а их границы отныне неподвластны даже самым тщательным исследованиям, оставаясь источником изобретательных дискуссий и противоречий» [6, с. 178]. Таким образом, очевидно, что никакой единой теории и общности взглядов на роль судов в системе организации власти и, соответственно, в вопросах толкования норм права в тот период не существовало.
2. Система сдержек и противовесов
Система сдержек и противовесов представляла собой концепцию, согласно которой каждая ветвь власти осуществляла контроль за деятельностью другой ветви. В вопросах организации судебной деятельности законодатель осуществлял такой контроль путем назначения и смещения судей с должности. Суды также могли осуществлять проверку конституционности законов [6, с. 398]. В Нью-Йорке, к примеру, через Совет по пересмотру [1, с. 235] судьи оказывали весьма серьезное влияние на политический и законотворческий процессы, поскольку могли налагать вето на принятие закона, в случае если он «не соответствовал духу конституции или публичному порядку» [27, с. 42]. В вопросах толкования норм права также высказывалась точка зрения о положительном влиянии независимости судей на процесс контроля за законодателем, как на конституционном уровне, так и на уровне штатов [6, с. 400, 401]. Однако такой Совет по пересмотру на конституционном уровне так и не был одобрен, как противоречащий тео-
рии «герметизированного отсека», поскольку мог бы наделить суды прямыми законодательными полномочиями [5, с. 211].
3. Запрет на занятие нескольких должностей одновременно
Принцип разделения властей в отношении судебной власти также воспринимался многими скорее как прямой запрет занимать несколько должностей одновременно, чем как разграничение государственных функций [4, с. 516]. Иными словами, интерпретационная функция судебной власти приобретает субъективный характер, если судья и законодатель совмещены в одном лице [31, с. 79, 80].
Немало споров вызывал и вопрос о возможности судов пересматривать законы [25, с. 1166]. До принятия федеральной Конституции суды опирались на решение Кука по делу Dr. Bonham's Case о незаконности норм, противоречащих общему праву. Однако и после принятия письменных конституций штатов приверженность судебной власти приоритету и верховенству «великих основополагающих принципов права и общественной морали» оставалась весьма значимой [12, с. 617, 625 - 631]4. Такое «агрессивное» вмешательство в законодательную деятельность отражалось и на процессах толкования норм права. Лишь в одном судебном решении была проведена четкая граница между терминами «судебный пересмотр» (judical review) и «толкование норм права» (statutory interpretation). В 1784 г. в деле штата Нью-Йорк (Rutgers v. Waddington) суд признал верховенство и конституционность закона без возможности его судебного пересмотра, но тем не менее истолковал закон узко с целью сохранения нормы общего права. Дело касалось судебного иска против поданного Великобритании, который находился на территории штата Нью-Йорк, предварительно покинув британские войска в ходе военных столкновений США и Великобритании. Суду предстояло решить, может ли ответчик воспользоваться международным правом, которое в то время являлось частью общего права, или же закон не позволяет ему сделать это. Суд выбрал «толкование по праву справедливости» с целью сохранения нормы общего права, толкуя закон так, как будто судья находится на месте законодателя, спрашивая его о том, как бы он поступил как разумный человек [14, с. 396]. В итоге суд постановил, что «неразумные» результаты толкования «общих слов» закона без учета сопутствующих обстоятельств дела, которые не могли быть «предусмотрены
4 См.: Calder v Bull, 3 U.S. 1798. P. 386, 388; URL: https://supreme.justia.eom/eases/federal/
us/3/386/ (дата обращения: 20.03.2019).
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2019
законодателем», соответственно, не могут быть приемлемы при решении дела судом [14, с. 415]. Дело вызвало серьезный резонанс, поскольку суд фактически решился на изменение буквы закона в ходе его толкования [32, с. 115, 116]. Однако до апелляции дело так и не дошло: ввиду неопределенности правовых последствий решения и общественного резонанса стороны пришли к мировому соглашению [14, с. 311].
Таким образом, все рассмотренные выше теории позволяют сделать вывод о том, что роль судебной власти в организации государственного устройства США XVIII в. весьма неоднозначна. Авторы ранних конституций пытались уйти от крайностей монархического и законодательного суверенитетов одновременно, создавая нечто уникальное с правовой точки зрения и не оглядываясь на то, вписывается новая система взаимоотношений законодательной и судебной властей в какие-либо уже существующие теоретические рамки или нет. Согласно унаследованной США английской традиции толкования норм права, законы могли толковаться судами как расширительно, так и весьма узко, как противоречащие нормам общего права. Задача английских судов состояла в соблюдении фундаментальных принципов отказа и отхода от абсурдности и несправедливости принимаемого решения, что кажется логичным и системным, с одной стороны. Но более глубокое изучение судебной практики того времени убеждает в том, что во главе такой судебной системы находился элемент субъективности процесса толкования. Это не могло устроить авторов молодых американских конституций, вследствие чего единственно верным шагом на пути к формированию принципиально нового государственного устройства и системы права американские правоведы и политики конца XVIII в. считали отход от широких границ судейского усмотрения, опиравшегося на правовые традиции Англии [27, с. 44]. Принятие федеральной Конституции США от 17 сентября 1787 г. во многом предопределило вектор развития взаимоотношений законодательной и судебной властей, «охладив» революционный пыл правовой элиты и установив четкую иерархию системы права и государственного устройства страны. Однако право толковать законы судам США предстояло еще отстоять.
Список литературы:
[1] Barry J. The Council of Revision and the Limits of Judicial Power // University of Chicago Law Review, Volume 56, No. 1, 1989, pp. 235-261.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2019
[2] Black B. Massachusetts and the Judges: Judicial Independence in Perspective // Law & History Review, Volume 3, 1985, pp. 101-162.
[3] Casper G. An Essay in Separation of Powers: Some Early Versions and Practices // William & Mary Law Review, Volume 30, 1989, pp. 211261.
[4] Corwin E. The Progress of Constitutional Theory Between the Declaration of Independence and the Meeting of the Philadelphia Convention // American History Review, Volume 30, 1924-1925, pp. 511-536.
[5] Farrand M. The Records of the Federal Convention of 1787, Volume I. New Haven: Yale University Press, 1911.
[6] Federalist Papers. Max Beloff (ed.), 1987, No 78.
[7] Grinnell F. The Judicial System and the Bar // Commonwealth History of Massachusetts, Albert Hart (ed.), 1930.
[8] Goldstein L. Popular Sovereignty, the Origins of Judicial Review, and the Revival of Unwritten Law // The Journal of Politics, Volume 48, 1986, pp. 51-71.
[9] Gustafson Th. Representative Words: Politics, Literature, and the American Language, 1776-1865, Cambridge University Press, 1992.
[10] Gwyn W.B. The Meaning of the Separation of Powers: An Analysis of the Doctrine From Its Origin to the Adoption of the United States Constitution. New Orleans: Tulane University, 1965.
[11] Haines Ch. The American Doctrine of Judicial Supremacy. New York: Russell & Russell, 1959.
[12] Haines Ch. The Law of Nature in State and Federal Decisions // Yale Law Journal, Volume 25, 1916, pp. 617-657.
[13] Hamburger Ph. The Constitution's Accommodation of Social Change // 88 Michigan Law Review, Volume 88, 1989, pp. 239-327.
[14] Hamilton A. (Goebel J. (Jr.) ed.). The Law Practice of Alexander Hamilton, Vol. 1, New York: Columbia University Press, 1969.
[15] Hamilton W. The Works of Thomas Reid, Volume 2. 6th ed. Edinburgh: Machlachlan & Stewart, 1863.
[16] Jefferson Th. Notes on the State of Virginia, 1829. Boston, reprint ed., New York: Library of America, 1984.
[17] Howe D. The Political Psychology of The Federalist // William & Mary Quarterly, Volume 44, 1987, pp. 485-509.
[18] Jordan C. "Old Worlds" in "New Circumstances": Language and Leadership in Post-Revo-
lutionary America, American Quarterly, Volume 40, 1988, pp.491-513.
[19] Kent J. Commentaries on American Law, Volume I, lecture 20, "Of Statute Law", 1826 (DaCapo, 1971).
[20] Kurland Ph. The Rise and Fall of the "Doctrine" of Separation of Powers // Michigan Law Review, Volume 85, 1986, pp. 592-613.
[21] Lieberman D. The Province of Legislation Determined, Cambridge University Press, 1989.
[22] Massachusetts Declaration of Rights (1780), art. 30, reprinted in The Federal and State Constitutions, Colonial Charters, and Other Organic Laws of the United States, Part I, 960 (Benjamin Poore, 2d ed., 1878).
[23] May H. The Enlightenment in America, Oxford University Press, 1976.
[24] McCloskey R. The Works of James Wilson, Volume I, Harvard University Press, 1967.
[25] Nelson W. Changing Conceptions of Judicial Review: The Evolution of Constitutional Theory in the States, 1790-1860 // University of Pennsylvania Law Review, Volume 120, 1972, pp. 1166-1185.
[26] New Hampshire Constitution, Bill of Rights, art. I, sec. 37, Benjamin Poore, Part 2, 1883.
[27] Popkin W.D. Statutes in Court. The History and Theory of Statutory Interpretation. London: Duke University Press, Durham, 1999.
[28] Postema G. Bentham and the Common Law Tradition, Oxford, Clarendon Press, 1986.
[29] Smith J. An Independent Judiciary: The Colonial Background // University of Pennsylvania Law Review, Volume 124, 1976, pp. 11041156.
[30] Soifer A. The Supreme Judicial Court of Massachusetts and the 1780 Constitution // The History of the Law in Massachusetts: The Supreme Judicial Court, 1692-1992. Russell Osgood (ed.), 1992, pp. 207-239.
[31] State of Massachusetts, Colony to Commonwealth: Documents on the Formation of Its Constitution, 1775-1780. Robert Taylor (ed.), 1961.
[32] Stimson Sh. The American Revolution in the Law, Princeton University Press, 1990.
[33] Zainaldin J. Law in Antebellum Society: legal Change and Economic Expansion, New Yok: Alfred A. Knopf, 1983.
[34] Waterman J. Thomas Jefferson and Blackstone's Commentaries // Essays in the History of Early American Law, University of North Carolina Press, Chapel Hill, 1969, pp. 451-488.
[35] Wood G. The Creation of the American Republic, 1776-1787, University of North Carolina Press, 1969.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2019
