CC BY
21
162
Высшее образование в России • № 4, 2005
История отечественной науки в региональном измерении
С. КУРЕВИНА, доцент Нижегородский государственный педагогический университет
Вышедшая в издательстве Нижегородского государственного педагогического университета книга А.А. Касьяна1 продолжает ряд его исследований, объединенных общей идеей, которую можно обозначить как попытку децентрализации исследований истории отечественной науки. Автор констатирует очевидный факт доминирования центристского подхода к социальной истории отечественной науки, при котором создается впечатление, будто эта история не только географически, но и содержательно, и субъектно была сосредоточена в немногочисленных столичных научных центрах.
Сюжетным (фактуальным) основанием исследования служат события, происходившие в Нижегородском государственном университете им. Н.И. Лобачевского с мая 1950 г. по июль 1952 г., - обсуждение книги известного физика, заведующего кафедрой общей физики ГГУ Габриэля Семеновича Горелика «Колебания и волны. Введение в акустику, радиофизику и оптику» (М. - Л., 1950). А.А. Касьян рассматривает «историю с физикой» как ситуативный процесс, разворачивающийся в собственном социальном пространстве, зависимый от конкретных участников и расстановки сил. Приведены почти без купюр подлинные документы времени - газетные статьи, публикации участников дискуссии, архивные материалы. Столь бережное отношение к фактам объясняется не только завораживающим впечатлением от прикосновения к прошлому, к реальному драматизму ситуации, но и методологической установкой автора: сохранить слой ба-
1 А. Касьян. История с физикой (Горьковский университет, середина ХХ века). -Н. Новгород, 2004. - 187 с.
зисных «протокольных предложений», чтобы иметь возможность подчинять выводы строго фиксируемым фактам. Благодаря этому, авторские выводы о научном (а не идеологическом) характере данной дискуссии представляются весьма убедительными.
Текстуальный анализ позволил автору установить роль философии в данном эпизоде: позиция Г.С. Горелика более адекватна официальной марксистской концепции, нежели философская фразеология его гонителей. Если учесть, что профессиональные философы в дискуссии не участвовали, а были подключены к ней решением партийного бюро университета лишь на завершающей стадии, то вывод о незначительной роли философии в данном эпизоде также представляется обоснованным.
А. Касьян предпринимает попытку использовать этот материал в качестве фактора, опровергающего довольно распространенное представление о решающей негативной роли философии в отечественных научных дискуссиях середины XX века. Автор усиливает свою позицию привлечением более масштабного и более доступного современному научному сообществу события - августовской 1948 г. сессии ВАС-ХНИЛ. Сопоставляя эти два события в истории отечественной науки, автор находит несколько неоспоримых параллелей: в количественном составе участников этих дискуссий философы-профессионалы весьма малочисленны; философский анализ конкретных научных идей подменялся философской фразеологией, навешиванием «ярлыков»; в основном создавалась лишь видимость участия философии в этих процессах. Из чего автор заключает: «Вопрос о роли философов в биологической дискуссии в частности и в идеологических дискус-
Рецензии. Информация
163
сиях в целом в советской науке середины XX века очевиден - их роль не была определяющей в организационном и идейном планах. Что касается количественного аспекта, то доля философов в числе выступавших на различных научных форумах крайне незначительна» (с. 185).
Вопрос об ответственности философии за процессы в отечественной науке середины прошлого века является ключевым, концептуальным для автора рецензируемой книги. Анализ задействованных в дискуссиях философских идей приводит к выводу об ответственности скорее не марксистской философии, а ее идеологизированного двойника. Сам автор неоднократно показывает «с фактами в руках» неаутентич-ность используемой в научных спорах философской фразеологии первоисточнику.
Реализованная в рецензируемом исследовании методология привлекает своей убедительностью и в то же время порождает у читателя желание выйти за ее пределы. В частности, описанные в книге ситуации «внешней» (социальной) истории науки ставят проблему соотношения традиционных для науки методологических принципов и навязываемых ей извне философских методологических установок. Малочисленность философов в рассмотренных дискуссиях можно понимать и так: ученые решают свои проблемы внутри научного сообщества, а философскую компоненту рассматривают как дополнительный экстрана-учный критерий приемлемости научных теорий для данного общества (в целом). А.А. Касьян называет основные составляющие философско-идеологического аппарата отсеивания научных «плевел». По его мнению, главным мотивом приемлемости теорий было не столько сохранение верности классическим философско-идеологическим догмам (хотя вопрос идейного единства тоже важен), сколько более заземленные, практические цели сохранения социального единства перед лицом враждебного окружения и получения быстрой практической отдачи от научных изысканий.
В то же время предлагаемое автором объяснение победы лысенковщины единым мотивом практической значимости представляется несколько некорректным. А. Касьян пишет: «Этот мотив состоит в том, что мичуринская генетика была более доступна пониманию и ученых, и практиков сельскохозяйственного производства, и работников партийно-государственного аппарата...» (с. 184). Вряд ли уместно в данном случае объединение всех социальных групп, принимавших активное или пассивное участие в процессе «Лысенко против генетиков». Вряд ли ученые, специалисты в биологической науке, обладающие методологической культурой, знающие ценность фундаментальных исследований, могли соблазниться наивной верой. Для объяснения этого факта необходимо обращение к «культурным кодам» эпохи (идеологизация жизни, социальный страх, обостренное чувство самосохранения) и методологическим урокам истории науки, которая не раз демонстрировала, что новаторские научные истины порой являются в виде «сумасшедших идей».
Эпизод истории науки, реконструированный автором, имеет значение не только для «историко-научного краеведения». Благодаря таким исследованиям, история отечественной науки обретает для читателя объем и полноту жизни. События, происходившие в отечественной науке середины прошлого века, не сосредоточивались лишь в крупных научных центрах, но затрагивали и провинцию, очень противоречиво и неоднозначно сказывались на жизни вузовских сообществ и судьбах «провинциальных» ученых.
То, что книга А.А. Касьяна о конкретном историко-научном эпизоде не замыкается в рамках нарратива, а ставит проблемы более широкого плана, составляет ее достоинство. В целом рецензируемое исследование представляет собой удачную реализацию регионального (микроаналитического, case studies) подхода к истории отечественной науки середины XX века. Ш
