CC BY
15
УДК 8.82.0
Ж.В. Бурцева1
ИСТОРИЯ ОСВОЕНИЯ КРАЙНЕГО СЕВЕРА ЯКУТИИ КАК НАЧАЛЬНЫЙ ЭТАП ФОРМИРОВАНИЯ СЕВЕРНОГО ТЕКСТА
HISTORY OF DEVELOPMENT OF THE FAR NORTH OF YAKUTIA AS THE INITIAL STAGE OF FORMATION OF THE NORTHERN TEXT
В рамках статьи рассмотрены основные исторические этапы, раскрывающие процесс формирования «корпуса текстов» о Крайнем Севере Якутии в письменных источниках и в художественной традиции (на основе путевых, историко-этногра-фических, краеведческих очерках, материалах арктических экспедиций, дневников и биографий, а также формирование образа Крайнего Севера в художественной традиции начала XX столетия).
Предложена периодизация зарождения и развития образа Крайнего Севера Якутии в письменных источниках, оформления его знаковой выраженности: первое упоминание о Верхоянском улусе в письменных источниках относится к 1770-м годам ХУШ в.; с начала XIX в. - это путевые записки, написанные путешественниками в ходе посещения отдаленной окраинной территории, внимание к Северу стимулировали программы научных экспедиций, направленные в полярные широты; дореволюционный Крайний Север; революционные потрясения как драматический период в истории Крайнего Севера; период советского строительства и годы Великой Отечественной войны; послевоенный период; постсоветское пространство; современное состояние.
Ключевые слова: Арктика, Северный текст, этапы формирования, художественное освоение Крайнего Севера Якутии.
The article considers the main historical stages that reveal the process of forming a «corpus of texts» about the Far North of Yakutia in written sources and in the artistic tradition (based on travel, historical and ethnographic, local history essays, materials of Arctic expeditions, diaries and biographies, as well as the formation of an image The Far North in the artistic tradition of the early twentieth century).
The periodization of the origin and development of the image of the Far North of Yakutia in written sources, the design of its symbolic expression is proposed: the first mention of the Verkhoyansk ulus in written sources refers to the 1770-s XVW century; from the beginning of the nineteenth century - these are travel notes written by travelers during a visit to a remote
1 Бурцева Жанна Валерьевна - к.филол.н., старший научный сотрудник, Институт гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН. E-mail: gvburtseva@mail.ru
Burtseva Zhanna - Candidate of Philology Sciences, senior scientific researcher, Institute for Humanities Research of the Problems of the Indigenous Peoples of the North SB RAS.
marginal area, attention to the North was stimulated by the programs of scientific expeditions directed to the polar latitudes; pre-revolutionary Far North; revolutionary upheavals as a dramatic period in the history of the Far North; the period of Soviet construction and the years of the Great Patriotic War; post-war period; post-Soviet space; state of the art.
Keywords: Arctic, Northern text, stages of formation, artistic development of the Far North of Yakutia.
Память истории, заложенная в формировании локального текста и культурного мифа о Севере Якутии, берет свое начало в истории освоения края, как точке отсчета текстуализации пространства. И, следуя концепции мест памяти Пьера Нора, которые существуют «в трёх смыслах слова» - материальном, символическом и функциональном» [4, C. 39], локальный текст также рассматривается как место памяти. Локальный текст представляет собой корпус «текстов о месте», благодаря которым место приобретает дополнительные смыслы, и они впоследствии становятся культурными опознавательными знаками места. Само понятие «локального текста» впервые вводится В.В. Абаше-вым, рассмотревшего Пермь как текст и пермский текст в русской литературе: «Символическое поле Перми, вместилище ее эмблематики и архетипов, с точки зрения семиотики можно рассматривать как особый вид текста. Его следовало бы назвать локальным, поскольку он поставлен в соответствие локусу и формируется из его семиотических ресурсов» [1. С. 36].
В Республике Саха (Якутия) проживает пять коренных малочисленных народов Севера - это эвенки, эвены, юкагиры, чукчи, долганы, которые в результате многовековой адаптации к экстремальным условиям естественной среды обитания, смогли создать настолько уникальные культуры, которые можно назвать «памятниками больших человеческих усилий в почти нечеловеческих условиях» [2. С. 12]. Страницы истории освоения Крайнего Севера уходят вглубь веков, его хронотопическая характеристика формировалась в диахроническом срезе, природный ландшафт превращался в культурный глазами первопроходцев, русских и западных путешественников, русских писателей и ученых, ссыльных и местных жителей. Количественные и качественные характеристики образа Арктики, как и художественное восприятие, меняются во времени и зависят от мировоззренческих позиций и этнической принадлежности создающего этот образ индивида.
В середине XVII века Якутия была присоединена к Российскому государству и объявлена «государевой землей». Первый план по освоению Крайнего Севера был разработан в 1894 году правительством Российской империи по предложению министра финансов С. Витте. Якутия в то время была самой отдаленной и экономически отсталой глубинкой, где жизнь «есть горестное борение со всеми ужасами холода и голода».
Просмотрев примеры первоначального создания этого образа в географических, этнографических, исторических, изобразительных, музыкальных,
фольклорных источниках, представляется интересным, что даже в естественно-научном описании образ Крайнего Севера складывается не только благодаря объективным географическим характеристикам, а в результате их синтеза с художественным восприятием. Из очерка Г.А. Попова «Якутский Север», датированного 1935 г.: «За Верхоянским хребтом начинается огромная пустынная страна, Якутский Север, где люди живут разбросанно на больших пространствах среди снежных равнин, в долинах рек, стиснутых ущельями горных хребтов, а еще севернее - в безбрежных просторах притундровой полосы в царстве бесчисленных озер и болот. Северная граница - «Студеное море», с его безлюдными островами, царство льда... Дыхание Студеного моря наложило отпечаток на эту страну» [7. С.5].
Художественное восприятие Крайнего Севера Якутии на протяжении веков прошло путь от мифологического до рационального советского и современного индустриального. Характеристики, формирующие образ Севера, испытывают трансформации в различных временных интервалах, от исторической памяти народа, выраженной фольклором, историко-культурного контекста до присоединения к Российскому государству, царского, дореволюционного, революционного, советского, постсоветского, современного времен. Выделяем следующие наиболее устойчивые нарративы в историческом срезе:
1) «Открытие» северных земель представителями иной культуры (П.В. До-бель «Записки путешественника по Сибири» (1812), Д.Д. Кохрейн «Пешком по Сибири» (1826), Ф.П. Врангель «Путевые записки адмирала барона Ф.П. Врангеля» (1884), П.В. Громов «Путь от Иркутска в Камчатку» (1834), А.Ф. Мидден-дорф «Путешествие на Север и Восток Сибири» (1860), А. Шаронов «От Верхоянска до Якутска (1883), И. Шкловский «На Крайнем Севере Востока Сибири» (1895), Я. В. Стефанович «От Якутска до Аяна. Путевые наблюдения» (1894), И. Абрамов, Э. Пекарский «На краю Сибири» (1908), В. Войтинский «В тайге по Сибири. Сборник путевых впечатлений о путешествии по Якутской области» (1916) и другие).
2) Образ Крайнего Севера в литературе путешествий: варианты авторского восприятия местности (А. Бестужев-Марлинский «Очерки. Отрывки из рассказов и Сибири», «Сибирские нравы» (1828), И.А. Гончаров «Фрегат «Паллада» (1858), Т. Одулок «На Крайнем Севере» (1933), Ю. Шамшурин «На Севере Якутии: Путевые записки» (1954) и другие).
3) Крайний Север в историко-этнографических очерках (сочинения Г.А. Попова «История освоения северных районов Якутии», куда вошли очерки 19201930-х гг.; Г. Чикачев «Русские в Арктике. Полярный вариант культуры» (2007).
4) Крайний Север - место ссылки (В.Л. Серошевский «На краю лесов» (1894, о годах ссылки в Верхоянске и Колыме), очерк «В краю Саха» (1902), В.Г. Тан-Богораз на Колыме, П.Л. Драверт, В.Т. Шаламов «Колымские рассказы», «Колымские тетради» (1962).
5) Дневники, мемуары и биографии фиксируют непросто личные воспоминания, а исторические образы, в которых пространство неразрывно связано со временем (Б.И. Картышев «По стране оленных людей: путешествия В.Г. Тана-Богораза» (1959), В.М. Пасецкий «Звездные мгновения Арктики» (1995).
6) История развития Северного текста Якутии и освоение северной культуры складываются из творчества тех писателей, что родились в этом регионе, и из произведений авторов, оказавшихся на Севере волею обстоятельств. В русской литературе Якутии появляются произведения, через которые формируется представление о регионе, о традиционной культуре коренных народов Севера, о промышленном и геологическом освоении Крайнего Севера, покорителях Севера, переломных исторических событиях, советской Арктике (Ю. Шамшурин «Свет над ярангами» (1951), трилогия «В тайге стреляют» (1969), «Счастье в твоих руках» (1961), «Человек идет по Северу» (1965), «У студёного моря» (1952), «Туктар возвращается в тундру» (1957), Ю. Чертов «Север мой светлый» (1986) и другие, мистификация Крайнего Севера в фантастическом и историко-приключенческом жанрах (В. Федоров «Сезон зверя», З. Каневский «Зачем человеку льды?» (1989), В. Кедров «На край света» (1986).
7) Крайний Север в якутской литературе (Н.М. Заболоцкий-Чисхан «На земле Ючюгея» (1987), «Индигирка» (1971), В.С. Соловьёв-Болот Боотур «Сааскы дьыбардар» («Весенние заморозки», 1971).
8) Крайний Север как образно и тематически обозначенный центр литературы малочисленных народов Севера Якутии (эвенов, эвенков, юкагиров, долганов).
В истории формирования и освоения образа Арктики и жизни коренных малочисленных народов Севера в литературной интерпретации, путевой нарратив, созданный зачинателем юкагирской литературы Тэки Одулоком, представляет собой одну из первых попыток целостного пространственного описания Крайнего Севера как региона со своим уникальным укладом жизни. Очерки «На Крайнем Севере» написаны по материалам экспедиций 19251928 гг., являются первым опытом документально-художественной путевой прозы, композиционно построенной по модели путевого дневника, что позволяет охарактеризовать его как жанровую форму травелога. Становление жанра травелога в начале ХХ века в северной литературе Якутии, благодаря очерку Тэки Одулока, дает основание для исследования, как топологического образа Крайнего Севера, так и формирования его пейзажных и портретных описаний, является примером организации документально-художественного нарратива в эпистолярной, дневниковой, мемуарно-биографической форме.
Однозначной информации в научной литературе не имеется, в каких именно экспедициях на Чукотку и Колыму участвовал Н.И. Спиридонов, которые впоследствии послужили основой для написания путевых очерков и повести «Жизнь Имтеургина старшего». По сведению М.В. Осиповой, которая представила ранее не публиковавшиеся материалы из архива Хабаровского
краевого музея им. Н.И. Гродекова поездка Н.И. Спиридонова к юкагирам Колымы представлена как самостоятельная, организованная по инициативе Хабаровского краевого музея, который выделил средства на закупку экспонатов [6].
Начало пути в очерке датировано 1925 г. и передвигался он сперва на пароходе «Колыма» по Ледовитому океану до мыса Дежнев, затем на шхуне Ола-фа Свенсона (1883-1938) «Нанук», торговца пушниной с Сиэтла, авантюриста и путешественника, активная деятельность которого прошла на Аляске и Восточной Сибири в первой трети ХХ века. Травелог как жанр подразумевает организацию пространства путешествия и времени в рамках хронотопа дороги, что позволяет осуществлять картирование посещаемых мест.
В произведении реконструируется своеобразная карта местности. При этом если в традиционном травелоге описывается «чужое» или «внешнее» пространство, например, во «Фрегат «Паллада» Ивана Гончарова, то в путевом очерке Тэки Одулока доминирующим является «свое» или «внутреннее» пространство, так как оно воспринимается автохтонным сознанием самого автора как носителя локальных мифов изображаемого пространства. Гончаров пишет: «Ничего нет ужасного в этих диких пейзажах, но печального много. Нигде ни признаков жилья, ни встречи с кем-нибудь... Что за дорога была вчера! Пустыни, пустыни и пустыни, девственные, если хотите, но скучные и унылые» [3. С. 641]. Тэки Одулок стремится сосредоточить свое внимание на уникальных, правдивых и более точных, именно ему важных особенностях этого пространства. «Эти - до сих пор еще неведомые европейским географам - горы, речки и озера - общее достояние нашей народности - одулов (юкагиров). Мы знаем не только каждую вершину этих гор, каждую ложбину и тропу, ведущую к ним; мы кочуем и охотимся по всем нашим рекам и речкам; пьем воду и ловим рыбу наших озер. Мало того, каждый лес, каждый островок, можно сказать, даже каждый кустик на этой территории являются вехами, указывающими нам путь» [5. С. 203].
Специфической чертой данного текста является то, что в течение своего маршрута, являющегося как линией освоения пространства, так и удобным способом повествовательно-описательного принципа, сочленения непосредственных путевых уточнений относительно географических, экономических, этнографических данных, замечаний, впечатлений, философских размышлений, автор описывает именно внутреннее пространство Крайнего Севера с точки зрения как наблюдателя и путешественника, так и автохтона культуры и местного жителя. При чем автор в тексте одновременно занимает центральный образ путешественника-исследователя с конкретной исследовательской целью и путешественника-популяризатора, занимающего позицию журналиста и выступающего субъектом повествования. Были установлены следующие пространственные линии повествования: хронотоп самого путешественника (реакция на увиденное, факты личной биографии), хронотоп самого пу-
тешествия (событийный, маршрутный, картирование местности) и хронотоп исторический (историко-культурный контекст повествования). Географические места, описанные автором, фиксируют абсолютно новые данные, даже с точки зрения самих географических и историко-культурных сведений того времени, и этот процесс приводит к новой форме их бытования. Он одновременно репрезентирует и интерпретирует свою мифопоэтику и этнотопику пространства Крайнего Севера, и ее географических концептов.
Творческий метод автора Тэки Одулока, как и большинства северных авторов, исходит из реалистического, объективного восприятия жизни, как реакция на увиденное, поэтому он использует стилистический прием контраста как средства познания мира через соотношение противоположностей, создания образов героев и их противопоставления. Автор разделяет пространство на свое и чужое, он стремится подчеркнуть, что сущность и логика событий, которая характерна для его пространства, является совершенно необъяснимой и противоестественной для другого. Иллюзия столкновения двух противоположных реалий дает возможность осознать информацию о жизни и быте других территорий. Очерк Тэки Одулока наполнен описанием суровых условий жизни северных народов, изначально противоречивых в эмоциональном восприятии, границы и предела человеческих и сверхчеловеческих возможностей в процессе выживания. С одной стороны, нечеловеческий холод, голод, болезни, беспрерывные опасности, изнурительный труд ради выживания. С другой стороны, даже в этих условиях жители Крайнего Севера, как подлинно героические бесстрашные люди, смогли сохранить человеческий облик и доброту. Автор описывает эти страшные реалии для установления коммуникаций, чтобы не просто познакомить читателя центра с северной повседневностью, а столкнуть и соединить абсолютно разные менталитеты и образы жизни.
Таким образом, каждый этап в истории формирования Северного текста литературы Якутии имеет «знаковый» характер. Образ «края земли» претерпевает генезис и эволюцию, оставаясь сакральным и метафизическим пространством, от восприятия глазами путешественников как неизведанного места до художественного изображения в литературной традиции писателями, в силу разных обстоятельств оказавшимися в Якутии. При этом Крайний Север никогда не был чисто географической или однолинейной категорией, он всегда остается визуальным образом, сложноорганизованным и экспрессивным.
Литература
1. Абашев, В. Пермь как текст. Пермь в русской культуре и литературе ХХ века / В. Абашев. - Пермь: Изд-во Пермского университета, 2000. - 404 с.
2. Арутюнов, С.А. Введение / С.А. Арутюнов // Мир арктических зверобоев: шаги в непознанное. - Анадырь: Музей Востока, 2007. - С. 10-13.
3. Гончаров, И.А. Фрегат «Паллада». Очерки путешествия в двух томах / И.А. Гончаров // Полное собрание сочинений и писем в двух томах. - Санкт-Петербург: Наука, 1997. - Т. 2. - 740 с.
4. Нора, П. Проблематика мест памяти / П. Нора. - Санкт-Петербург: Издательство Санкт-Петербургского университета, 1999. - С. 225-259.
5. Одулок, Т. На Крайнем Севере / Т. Одулок. - Якутск: Якутское книжное издательство, 1987. - 432 с.
6. Осипова, М.В. Н.И. Спиридонов-Тэки Одулок: забытые факты жизни (по материалам архива Хабаровского краевого музея им. Н.И. Гродекова) / М.В. Осипова // Северо-восточный гуманитарный вестник. - 2017. - № 4(21). - С 24-31.
7. Попов, Г.А. Сочинения. Т. 3. История города Якутска 1632-1917 гг. / Г.А. Попов; отв. ред. Л.Н. Жукова, В.Г. Скрипин, Е.П. Антонов. - Якутск: Изд-во ЯГУ, 2005. - 312 с.
References
1. Abashev V. Perm as text. Perm in Russian culture and literature of the twentieth century. - Perm': Izd-vo Permskogo universiteta, 2000. - 404 p.
2. Arutyunov, S.A. Introduction // The world of arctic hunters: steps into the unknown. -Anadyr': Muzej Vostoka, 2007. - P. 10-13.
3. Goncharov, I.A. The frigate «Pallada». Essays on the journey in two volumes / I.A. Goncharov. Polnoe sobranie sochinenij i pisem v dvuh tomah. Vol. 2. - St. Petersburg: Nauka, 1997. - 740 p.
4. Nora, P. The problem of places of memory. - St. Petersburg: Izdatel'stvo Sankt-Peterburgskogo universiteta, 1999. - P. 225-259.
5. Odulok, T. In the Far North. - Yakutsk: Yаkutskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1987. - 432 p.
6. Osipova, M.V. N.I. Spiridonov-Teki Odulok: forgotten facts of life (based on materials from the archive of the Khabarovsk Regional Museum named after N.I. Grodekov) / M.V. Osipova // Severo-vostochnyj gumanitarnyj vestnik. - 2017. - No. 4(21). - P. 24-31.
7. Popov, G.A. Compositions. Vol. 3. History of the city of Yakutsk 1632-1917 / ex. ed. L.N. ZHukova, V.G. Skripin, E.P. Antonov. - Yakutsk: YAGU, 2005. - 312 p.
