CC BY
173
J
L
ISSN 1997-0803 * Вестник МГУКИ * 2012 * 6 (50) ноябрь-декабрь ^
Статья подготовлена при финансовой поддержке гранта РГНФ 12-03004408а «Очерки теории исторической динамики культуры»
С
СТОРИЯ ОБЩЕСТВА — ИСТОРИЯ КУЛЬТУРЫ — ИСТОРИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ
А. Я. Фл ие р
Московский гуманитарный университет
Статья посвящена выстраиванию принципов размежевания объекта, предмета и познавательных
задач общей истории (истории общества), истории культуры и исторической культурологии.
Ключевые слова: история общества, история культуры, историческая культурология.
The article is dedicated to the principles of delimitation alignment object, subject and cognitive problems in
general history (social history), cultural history and historical cultural studies.
Key words: history of society, cultural history, historical cultural studies.
В научном сообществе уже многие годы не прекращается дискуссия о том, по каким критериям научное направление «история культуры» отличается от общей истории (назовем ее «историей общества»). Эту дискуссию еще больше усложнило появление понятия «историческая культурология», которое в качестве нового научного направления стало претендовать на отличие как от истории общества, так и от истории культуры. Будучи человеком, причастным к появлению исторической культурологии в качестве особой научной дисциплины, я позволю себе предложить вниманию специалистов свое представление о принципах и границах размежевания перечисленных областей знания.
Сначала о размежевании направлений «история общества» и «история культуры». Как правило (если судить по ВАКовским паспортам научных специальностей и преобладающей тематике содержания вузовских курсов по общей истории и истории культуры), различение двух названных областей исторического знания осуществляет-
ся по объекту описания. В качестве объекта общей истории (истории общества) в основном исследуются события политической и военной истории, история экономического развития и социальных отношений тех или иных народов. Объектом же истории культуры в основном избирается то, что принято называть неудачным, на мой взгляд, термином «духовная культура».
Духовная культура в прямом и непосредственном смысле означает религиозную культуру (ср. духовное сословие, духовная музыка и пр.). Но в советское время, когда религии отказывали в статусе самостоятельной культуры, духовную культуру стали определять посредством ее противопоставления материальной культуре. Может быть, это и актуально для философов. Но ученые, занимающиеся проблемами культуры не умозрительно, а непосредственно, хорошо знают, что любое культурное явление, произведение, событие, процесс обязательно обладает как материальными, так и символическими (то есть духовными) характеристи-
14
1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 6 (50) ноябрь-декабрь 2012 14-21
ками. Иначе бы оно не являлось культурным артефактом. Конечно, эти составляющие в разных случаях присутствуют в разных пропорциях, но они всегда совместны. Даже мысль в культуре выражена в каком-то материализованном виде (как написанный или произнесенный текст), а самый материально-утилитарный предмет (например, плотничий топор), обязательно обладает и своим символическим смыслом. С этих позиций противопоставление материальной и духовной культур утрачивает свою научную операциональность, оно не несет никакой познавательной пользы. Вместе с тем обозначение собственно религиозной культуры как духовной не вызывает возражений.
О терминах можно спорить, но, по существу, речь здесь идет о совокупно рассмотренной гуманитарной составляющей жизни общества — религии, философии, гуманитарных науках, искусстве, архитектуре, литературе, образовании. Этот сегмент общественной жизни Питирим Сорокин называл «идеацианальной культурой».
Такое размежевание по объекту можно назвать «экстенсивным», что уже не соответствует современным нормам дифференциации научных дисциплин. Слабость подобного размежевания заключается в том, что один и тот же объект, как правило, изучают разные науки, интересы которых вовлекаются при этом в искусственное противостояние. К примеру, историю искусства изучают параллельно как эстетика и искусствоведение (которые изучают только искусство), так и история культуры и культурология (которые изучают искусство наряду с иными областями гуманитарной жизни), границы компетенции которых по отношению к единому объекту — искусству — совершенно не определены.
Современная наука предпочитает дифференцировать научные дисциплины не по объекту, а по предмету исследований, учитывая также и проблемную специфику каждого направления познания. Такое размежевание границ компетенции отдельных дисциплин можно назвать «интенсивным»
разграничением. Оно более определенно выделяет предметно-проблемную область каждой дисциплины и очерчивает границы ее компетенции. В таком случае науки, изучающие, скажем, ту же историю искусства, разделяются достаточно четко по следующим основаниям:
• эстетика изучает художественные принципы, по которым создаются произведения искусства;
• искусствоведение изучает различные параметры художественного качества этих произведений и мастерства авторов;
• история культуры изучает внутреннюю событийную сторону истории искусства;
• культурология изучает внешний аспект осуществления разнообразной художественной деятельности, ее включенность в социальный контекст истории и то, каким образом произведения искусства манифестируют этот социальный контекст.
Если попытаться таким образом осуществить подобное «интенсивное» разграничение научных направлений «история общества» и «история культуры», то можно определить, что:
• история общества изучает главным образом исторические процессы коллективной деятельности людей;
• а история культуры — продукты и результаты этой деятельности.
Исторические процессы коллективной деятельности людей включают в себя самую разнообразную деятельность: материально-производственную, интеллектуальную, религиозную, художественную, образовательную, информационную, социально-организационную, политическую, военную, организационно-бытовую, социально-коммуникативную, репродуктивную, оздоровительную и др.
Эти процессы и являются предметом исследований истории общества. Они в равной мере воплощаются в производстве еды и сложных машин, строительстве городов и дорог, обретении знаний и верований, мирной и насильственной регуляции социальных отношений, включают дипломатию и
ЖМ 1997-0803 * Вестник МГУКИ . 2012 * 6 (50) ноябрь-декабрь ^
войну, личную жизнь и общественную деятельность, а также все иные события коллективной жизнедеятельности людей, наполняющие мировую историю.
А история культуры имеет своим предметом продукты и результаты этой социокультурной деятельности. При этом значительная часть социально значимых продуктов и результатов деятельности человека является отражением гуманитарной составляющей жизни общества, хотя, разумеется, ею одной они не исчерпываются. Поскольку культуру принято определять в качестве искусственного мира, созданного руками человека (2; 3; 4), то продукты и результаты человеческой деятельности — это и есть предмет, который должна изучать дисциплина «история культуры». Продукты и результаты человеческой деятельности можно разделить на:
• материальные — населенные пункты, постройки, вся хозяйственная инфраструктура, еда, вещи, одежда, инструменты, оружие, механизмы и пр.;
• идеацианальные — верования, представления, идеи, знания, обряды и ритуалы, произведения литературы и искусства и пр.;
• социальные — ценности, нормы, предпочтения, обычаи, законы, нравы, социальные порядки, социальные структуры, коммуникативные коды, языки и т.п.
Это и есть культура (набор культурных артефактов), и изучать ее должна история культуры. Разумеется, предметом изучения истории культуры являются не только сами продукты и результаты деятельности, как таковые, но и технологии их создания и способы употребления и использования. Однако именно способы, а не процессы. Процессы, как динамическое явление, это уже научный предмет истории общества. Иначе говоря, если история общества изучает человеческую деятельность в динамике ее осуществления, то история культуры — в статике ее полученных результатов.
И история общества, и история культуры, как по своим научным задачам, так и используемым методологиям и методам,
несомненно, являются дисциплинами исторической науки. Они добывают знания, специфичные именно для исторической науки, исследуют исторические события или явления как самодостаточные сущности, описывают и атрибутируют их и стараются не выходить за пределы их непосредственного причинно-следственного контекста. Оба направления стремятся к одной и той же познавательной цели: максимально точному и полному описанию исследуемых объектов и их атрибуции. Разумеется, важен и причинно-следственный анализ суммы обстоятельств возникновения социально значимых последствий рассматриваемого исторического события или явления. А вот содержательный или формальный анализ исследуемых артефактов (семантический, семиотический, функциональный, структурный и др.) возможен, но не обязателен. Это не является прямой задачей истории общества и истории культуры.
Оба направления близки еще и тем, что полученные в результате исследований новые знания можно использовать лишь в академических целях — в дальнейшем развитии науки и в формировании содержания образования. Применить эти знания в современной социальной практике практически невозможно.
Следует отметить еще одну важнейшую характеристику как истории общества, так и истории культуры — чрезвычайное внимание к историческому факту. История общества и история культуры — это, прежде всего, история фактов (исторических событий и их результатов/продуктов). Познание исторического факта и систематизация сложных совокупностей таких фактов — это и есть цель исторического исследования как в области истории общества, так и в области истории культуры.
Вместе с тем в исторической памяти человечества, как правило, закрепляются факты не повседневной, регулярно повторяемой обыденности (что в них интересного?), а факты чрезвычайные, исключительные, нарушающие привычный порядок дел
(именно это и интересно для современников, это запоминается). Такие чрезвычайные факты прежде всего и фиксируются историческими источниками, они составляют основной массив наших представлений об истории. На эту ограничительную особенность исторического знания — фиксацию и описание преимущественно экстраординарных фактов — наука стала обращать внимание лишь в ХХ веке (1; 5; 6). Поэтому особую ценность для понимания прошлого представляют факты не чрезвычайные, а обыденные, повседневные, которые не описываются специально в источниках, а лишь аналитически реконструируются исследователями на основании косвенных свидетельств. Но именно эти факты отражают «нормальные», типичные стороны жизни всякого народа во всякую эпоху. Именно повседневные факты социальной жизни более чем необычайные события, свидетельствуют об основных тенденциях социальной динамики изучаемого общества, позволяют понять вектор развития этой жизни. Преодоление отмеченной особенности исторического знания и, как следствие, возрастающий интерес к фактам повседневности, к скрытым тенденциям изменчивости стали одними из причин трансформации исторической науки, что привело, среди прочего, и к появлению исторической культурологии.
Историческая культурология выстраивает перед нами совсем другую картину социальной реальности. Это научное направление как по своим аналитическим задачам, так и по методологиям и методам исследований является уже дисциплиной культурологической науки и нацелено на специфичные для нее познавательные проблемы. Оно не описывает и не атрибутирует исторические события или явления как таковые, а исследует их с точки зрения их социальной обусловленности, социальной значимости и социальных последствий, ими вызванных. Для исторической культурологии малоинтересны чрезвычайные факты истории прошлого, но особо значимы те явления, которые имеют наибольшую социальную распростра-
ненность. Можно сказать, что если историческая наука (в частности, история культуры) интересуется тем, что необычайно, то историческая культурология — тем, что типично. Эта наука, по существу, аналитически реконструирует социальный контекст, в котором происходило то или иное событие или возникало явление, и изучает то, как этот контекст манифестируется в формах исследуемого культурного объекта.
Такое социально ориентированное проблемное поле очень характерно в целом для культурологии как области знания, стоящей на пересечении гуманитарных и общественных наук. Культурология, в принципе, занимается изучением параметров социальной обусловленности событий и явлений человеческого бытия, социальных последствий этих событий, дешифровки скрытых или неявных социальных смыслов и значений, заключенных в продуктах человеческой деятельности. Овладение подобным знанием нужно для того, чтобы научиться управлять этой деятельностью так, чтобы повышать уровень ее социальной эффективности, для проведения экспертизы управленческих решений с целью определения их социальных возможностей и выявления опасностей, для системного и научно обоснованного планирования и программирования путей социокультурного развития. Наличие таких прагматических целей, ориентированных на актуальное практическое использование получаемых знаний о культуре в целом специфично для культурологии. Представление о прошлом культурологии требуется не ради наращивания академического багажа науки, а для приращения и углубления теоретического знания, которое может конструктивно использоваться в решении актуальных и перспективных задач социокультурного развития общества.
При этом важно обратить внимание на главное принципиальное различие между дисциплинами «история культуры» и «историческая культурология». Для истории культуры культура как таковая, как наблюдаемая сущность, является основным науч-
ЖМ 1997-0803 * Вестник МГУКИ * 2012 * 6 (50) ноябрь-декабрь ^
ным предметом ее исследований. Культура изучается для того, чтобы познать и понять именно культуру. А для исторической культурологии культура — это лишь объект, лишь технический материал для анализа. Если научным предметом направления «история общества» можно назвать процессы социокультурной деятельности, а научным предметом направления «история культуры» — материальные и интеллектуальные результаты/продукты подобной деятельности, то научным предметом направления «историческая культурология» являются специфические формы социокультурной деятельности сообществ. А эти специфические формы, в свою очередь, определяются особенностями общественного сознания рассматриваемого народа в изучаемый период его истории. По существу, наибольший научный интерес исторической культурологии обращен к общественному сознанию рассматриваемого сообщества, которое в различных своих параметрах отражено в явлениях его культуры и аналитически реконструируется на основании изучения культурных артефактов, их функций, символики, причин и целей их производства и пр. Культура изучается не ради самой себя и выявления своего локального своеобразия, а для того чтобы понять общественное сознание исследуемого народа в ту или иную эпоху с характерными для него ментальностями, ценностями, приоритетами, нормами и т.п., что и выражается в особых формах его культуры.
И это представляется самым существенным. Культурные артефакты изучаются не ради составления более полного знания о самих артефактах, а используются в качестве источника информации о сознании людей рассматриваемой эпохи. Подобный исследовательский метод активно и успешно используется в археологии и искусствознании, когда на основании анализа характеристик и свойств фрагментов какого-то памятника (черепков посуды, руин построек и пр.) или произведения искусства реконструируются технология его изготовления и его изначальный целостный вид. Цель иссле-
дования — не просто изучение найденного объекта в его наблюдаемом состоянии, а аналитическая реконструкция его первоначального состояния. В культурологии делается примерно то же самое, только цель реконструкции — это составление комплексного и системного представления об общественном сознании социального коллектива, породившего данные культурные артефакты во всей их формальной специфике.
В этом заключается и определенный парадокс. Историческая культурология изучает культуру как объект, но при этом сама культура не является предметом ее научного интереса. Для исторической культурологии культурные артефакты прошлого — это то же самое, что ископаемые черепки для археологии, это только источники информации. На основании системного и многомерного анализа этой информации составляется комплексное представление об общественном сознании изучаемого народа в изучаемый период, определившем особенности его культуры. Поэтому методы исторической культурологии можно успешно использовать и при изучении современности ради получения значимых сведений об особенностях общественного сознания сообществ нашего времени. По существу, речь идет не об изучении культуры как таковой (это задача истории культуры), а об изучении общества по чертам и характеристикам его культуры.
Можно даже сказать еще более жестко: с точки зрения исторической культурологии нет никакой культуры самой по себе. Культура — это материализованная («опред-меченная») форма выражения общественного сознания. Общественное сознание определяет сущностное содержание культуры, а культура является формой манифестации общественного сознания.
Возникает вопрос: а зачем нам нужно такое специальное знание об общественном сознании прошлого? Из чисто академического интереса? Нет, это знание нужно нам вполне прагматически. Изучив модели и алгоритмы формирования этого сознания, принципы его работы и его воздействия на
социокультурное развитие общества в прошлом, мы способны полнее и эффективнее регулировать функционирование общественного сознания в наши дни, и с его помощью проектировать и направлять наше социокультурное развитие на перспективу.
Составление системного и комплексного представления о параметрах общественного сознания — это и есть познавательная цель исторической культурологии. Такого рода представление вырабатывается в ходе «дешифровки» наблюдаемой культуры как определенного символического кода и выявления в ее чертах, формах и содержаниях сведений, фактов, характеристик, черт, свидетельствующих об особенностях общественного сознания изучаемого сообщества. Ведь любое явление культуры содержит в себе достаточно полные свидетельства о ментальностях, нормах, ценностях, предпочтениях эпохи. Нужно только научиться считывать эту информацию, исследуя культурные артефакты, и правильно обобщать ее.
Следует отметить, что изучаемые культурные артефакты интересуют историческую культурологию, прежде всего, в их системной совокупности, свидетельствующей о той или иной тенденции в развитии общественного сознания. Факты — это только «слова», из которых нужно сложить «исторический текст». И «текст» этот будет повествовать не только о статическом состоянии, но и об исторической динамике общественного сознания интересующего народа в интересующий отрезок истории, о причинах, по которым оно складывалось именно таким, и о последствиях, к которым привела такая его динамика, такой вектор развития. «Текст» в первую очередь информирует нас о разных соперничающих тенденциях в развитии общественного сознания и о том, к чему осуществление этих тенденций привело. Культурные артефакты — это только «улики», свидетельствующие о наличии разных векторов в динамике общественного сознания и о результатах их реализации в социальной практике изучаемого народа.
Культурология в целом занимает промежуточное положение между общественными и гуманитарными науками, с одной стороны, и философией — с другой, являясь «теорией среднего уровня». Общественные науки (социология, политология, антропология и др.) и гуманитарные науки (история, филология, искусствознание и др.) осуществляют свои аналитические обобщения на уровне конкретных наблюдаемых фактов и форм. Философия — на уровне метафизических представлений о порядках социальной, интеллектуальной и культурной жизни. Культурология же осуществляет свои обобщения на уровне выделения особых типов (типических моделей) общественных порядков и тенденций их динамики. Точно таким же образом и историческая культурология занимает промежуточное положение между исторической наукой (историей общества и историей культуры) и философией истории. Она осуществляет обобщения не на уровне конкретных фактов и событий культуры (как историческая наука) и не на уровне общих законов исторического развития (как философия истории), а на уровне осмысления типов, векторов и тенденций развития общественного сознания как главной движущей силы социальной динамики истории. А исследовать эти векторы и тенденции в границах современных познавательных технологий общественных и гуманитарных наук можно, изучая культуру интересующего общества. Именно культура — ее формы, события, типологии, процессы изменчивости и пр. — при комплексном ее изучении сегодня дает наиболее полную и адекватную картину состояния и развития общественного сознания.
Историческая культурология пробыла в списке легализованных и институциа-нализированных научных специальностей ВАК очень не долго (фактически, только вторую половину 1990-х годов). За эти годы ее структура еще не успела сложиться, не была принята научным сообществом. По моему мнению, в исторической культуро-
ЖМ 1997-0803 * Вестник МГУКИ . 2012 * 6 (50) ноябрь-декабрь ^
логии можно выделить, как минимум, два основных структурных направления:
• теория исторической динамики культуры, которая должна изучать наиболее общие вопросы исторической изменчивости общественного сознания и культуры как основной формы его выражения, векторы направленности этой изменчивости, социально значимые результаты, к которым эта изменчивость приводит, и т.п.;
• историческая типология культуры, посвященная изучению основных форм исторических социокультурных объединений людей (цивилизаций, этносов, социальных культур, хозяйственно-культурных типов, конфессий, субкультурных групп и т.п.), их типологизации, выявлению фундаментальных характеристик этих типов, их специфики, генезиса, родства и взаимной оппозиционности и пр.
Вместе с тем часто звучащее мнение о том, что частью исторической культурологии должна быть история культурологической науки (история самой культурологии), представляется мне несостоятельным. У истории культурологической науки совершенно иные познавательные цели, имеющие мало что общего с исторической культурологией и ее научными задачами. История культурологической науки представляется важным, но совершенно самостоятельным направлением культурологии, находящимся в одном ряду с основными направлениями: теоретической культурологией, исторической культурологией и прикладной культурологией. История культурологической науки функционально связана в первую очередь с культурологическим образованием и обслуживает именно его.
Представляется существенным и то, что возможность использования полученного нового знания в исторической культурологии связана не только с академическими задачами (наука и образование), но в какой-то мере — и с решением актуальных практических задач (в общем социальном управле-
нии и социокультурной экспертизе).
Таким образом, заключая, можно сказать, что:
• исторические социокультурные процессы изучает история общества;
• исторические культурные артефакты изучает история культуры;
• историческое общественное сознание, выраженного в формах культуры того или иного народа, изучает историческая культурология.
Можно выстроить следующую схему:
для истории общества:
• целью является изучение исторического прошлого человечества,
• объектом является само историческое прошлое в его динамике,
• предметом является история как процесс коллективной человеческой деятельности;
для истории культуры:
• целью является изучение истории культуры,
• объектом является культура в ее условной статике,
• предметом являются культурные артефакты как результаты/продукты деятельности определенного сообщества;
для исторической культурологии:
• целью является изучение общественного сознания, стимулирующего коллективную деятельность,
• объектом является культура как системное отражение специфики общественного сознания,
• предметом являются специфические формы культуры изучаемого народа, порожденные особенностями его общественного сознания.
Разумеется, этим не исчерпываются все различия между историей общества, историей культуры и исторической культурологией. Но в этих характеристиках, по моему мнению, заключаются основные системные различия между этими направлениями знания.
J
L
Примечания
1. Гуревич, А. Я. Исторический синтез и Школа «Анналов» / А. Я. Гуревич. — Москва: Индрик, 1993.
2. Культура // Культурология. ХХ век. — Санкт-Петербург: Университетская книга, 1998.
3. Культура // Всемирная энциклопедия. Философия. — Москва: АСТ, 2001.
4. Культура // Новейший философский словарь. — 3-е изд. — Минск: Книжный Дом, 2003.
5. Bloch, M. Apologies pour l'histoire ou métier d'historien / Marc Bloch. — Pars, Albin Michel, 1949 = [Блок, М. Апология истории, или Ремесло историка / М. Блок. — Москва: Наука, 1973].
6. Febvre, L. Combats pour l'histoire / Lucien Febvre. — Paris, Armand Colin, 1953 = [Февр, Л. Бои за историю / Л. Февр. — Москва: Наука, 1991].
Ж
АССОВАЯ КУЛЬТУРА И КАЗУС САМООПРЕДЕЛЕНИЯ, ИЛИ НОВЫЕ ИДЕНТИЧНОСТИ В ДРЕВНИХ ОДЕЖДАХ
И. В. Малыгина
Московский государственный университет культуры и искусств
Статья посвящена проблемам самоопределения человека в условиях массовой культуры. Вводится и раскрывается понятие «казус идентичности».
Ключевые слова: массовая культура, идентичность, казус идентичности, глобализация. The article is dedicated to the problems of self-determination in terms of mass culture. The concept of "identity casus" is introduced and revealed within the article. Key words: mass culture, identity, identity casus, globalization.
Сколько бы мы ни говорили о массовой культуре, сколько бы ни пытались осмыслить этот феномен с позиций «pro» et «contra», — одно обстоятельство остается бесспорным: массовая культура — порождение своего времени, его не очень здоровое, а потому не в меру избалованное и в чем-то порочное дитя. И это, заметил бы мудрый Сократ, так же очевидно, как если бы мы сказали: «птица летает в небе, а рыба плавает в воде». Перефразировав известное выражение, можно сказать: человек и человечество имеют такую культуру, которую они заслуживают.
Но вместе с тем хочется понять: а что,
собственно, не так с массовой культурой, почему интерес к этому явлению окрашен в такие тревожные тона и при всех ее видимых плюсах мы не перестаем упрекать массовую культуру в цинизме и бездуховности, деформации ценностных ориентаций и художественного вкуса.
Может быть, это лишь дань традиции, идущей из древности, — ругать нравы своего поколения и безутешно скорбеть об утраченных идеалах прошлого? Ведь во все времена представления о «золотом веке» человечества были обращены в прошлое (за исключением, разве что, идеи коммунизма). И уже в VII веке до Р.Х. древнегреческий
1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 6 (50) ноябрь-декабрь 2012 21-25
21
