CC BY
38
s*
N
ОСТАЕТСЯ ЛЮДЯМ
)
А.С. РОБОТОВА, профессор РГПУ им. А.И. Герцена
Эти строчки поэта - как мелодия жизненно важного открытия. Да, эти стихи тогда, в 60-е, помогали нам понять и почувствовать сущность жизни и судьбы отдельного человека, его неповторимую ценность и уникальность. Это сейчас так много пишут об этом. Еще бы: антропологический подход сегодня оценен и признан. А мы тогда и слова такого не знали. Нашей антропологией были поэзия и проза, открывавшие человека, его судьбу, превратности его жизни, его противостояние в роковых, трагических ситуациях и значительность его повседневной жизни. Эти строчки надо обязательно закончить - так требует мысль, заключенная в строфе: «У каждой все особое, свое, и нет планет, похожих на нее ».
Смущает жанр, в который собираюсь облечь свои размышления. Скорее всего, они должны быть элементом книжного обозрения. Но передать в этом речевом произведении хочется намного больше. Хочется написать о благодарной памяти и ее роли в сохранении персонифицированной истории, а также об особенностях книг, которые встали на полку домашней библиотеки.
Почти в одно время было отмечено столетие трех людей, очень разных, работавших в разных областях науки, и людей, наверное, разного масштаба. Я написала «разного масштаба» и смутилась. Ведь масштаб должен обязательно соотноситься с какими-то величинами. А с какими, если
История образования и науки: учительный смысл
Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
Е. Евтушенко
речь идет о судьбах, об истории жизни людей? Наверное, с таким понятием, как жизненный путь человека. Перелистывая в очередной раз Б.Г. Ананьева, я прочитала: «Жизненный путь человека - это история формирования и развития личности в определенном обществе, современника определенной эпохи и сверстника определенного поколения» [1].
Их жизненные истории были различными. И известность тоже не была одинаковой. И вместе с тем столетие каждого из них показало, каким важным оказался их жизненный путь для многих людей - как современников, так и последующих поколений. Достойный жизненный путь, их деяния и благодарная память о них, сохраненная другими людьми, наверное, как раз и измеряют масштаб их личности.
Герои книг, о которых я хочу рассказать, это люди одного исторического времени. Они были ровесниками. Кто же они?
Это Николай Александрович Козырев (20. 08. 1908).
Это Галина Ивановна Щукина (15. 02. 1908).
Это Дина Клементьевна Мотольская (31.12. 1907).
Имя каждого из них связано с историей нашего учебного заведения, историей науки и образования. Связано по-разному. Вошли они в мое сознание тоже по-разному.
О Н.А. Козыреве я знала ничтожно мало
- что-то о его «теории времени». Г.И. Щукина была моим наставником в науке и долгие годы - просто очень близким чело-
веком. Д.К. Мотольская была моим преподавателем на историко-филологическом факультете. Она с энтузиазмом вовлекла меня в исследовательскую деятельность на кафедре русской литературы и всячески поощряла занятия в «общественной аспирантуре » для учителей в 60-х гг., читала мои первые научные «опыты» и сохранила неизменное внимание к моей судьбе вплоть до своей кончины.
Обо всех этих людях с небольшой разницей во времени вышли книги, приуроченные к их столетию. Наверное, эти книги не станут значительным событием в литера-турнойжизни, не вызовут сенсационного интереса. Да это и не нужно. Они попадут по преимуществу в руки заинтересованных читателей: ученых, студентов, преподавателей, универсантов разных поколений. Тираж каждой из книг всего 300 экземпляров.
Эти книги, я думаю, чрезвычайно важны как история поколения «в лицах» - поколения, пережившего важнейшие события советской эпохи, от которой нельзя просто так откреститься.
Эти книги важны и потому, что «ничто на земле не проходит бесследно »: ни научный поиск, ни поступки, ни страдания, ни отношения с учениками и коллегами, ни вся твоя, человек, деятельность - повседневная, в обычных и экстремальных условиях, в ситуациях признания заслуг или их замалчивания.
Самая солидная и прекрасно изданная из этих книг - «Время и звезды» [2] - о Н.А. Козыреве. Во многом это заслуга Н.Н. Казанского, академика РАН, сына Н.А. Козырева. Почему она мне, гуманитарию, интересна? Чем она может быть интересна другим?
Николай Александрович Козырев (1908-1983)
О Н.А. Козыреве я случайно узнала от своего соискателя. Я вникала в сложный научный дискурс соискателя, сосредоточившись на его научной проблеме [3]. Ста-
раясь понять мотивы обращения исследователя к указанной теме, понять автора как человека, как-то попутно задала собеседнику вопрос о родителях и получила весьма краткий, в общих словах ответ. Интерес к людям, с которыми работаю, и смутные воспоминания о «теории времени» (что-то слышала о ней) побудили обратиться к Интернету, где нашлось много интересных материалов о создателе этой теории. Нашла интересные сайты. Натолкнулась на строчки А. Вознесенского:
Есть русская интеллигенция.
Вы думали - нет? Есть.
Не масса индифферентная, а совесть страны и честь.
В этом длинном стихотворении Н.А. Козырев был в одном ряду с Рихтером и Аверинцевым. Поэт назвал его «небесным интеллигентом» и писал о нем так:
Когда он читает лекции, над кафедрой, бритый весь -он истой интеллигенции указующий в небо перст.
Это вызвало у меня интерес к личности Н.А. Козырева. В журнале «Октябрь» нашла статью самого Н.А. Козырева - «Неизведанный мир» [4]. Первые строчки мне как педагогу показались очень близкими и понятными: «С первых дней жизни начинается познание человеком окружающего его Мира. В маленьком Мире ребенка все целесообразно. Ребенок знает, что, спросив: «Для чего?» - он получит ответ на этот вопрос. Но вот расширяется Мир, растворяется окно, и под шум капель весеннего ливня раздается вопрос: «Почему идет дождь? »
- Помнишь, я спросил, для чего ты разорвал картинку, а ты сказал - это я не нарочно, я просто потянул за уголок, и она разорвалась? Так и дождь, он идет не нарочно, он идет потому, что в небе собрались темные тучи.
Так постепенно все больше и больше
новый вопрос «почему?» начинает вытеснять обычный в детстве вопрос «для чего?». Опыт нашей жизни показывает, что вопрос этот законный, что на него следует искать ответ. Таково глубочайшее свойство Мира, называемое причинностью. Благодаря этому свойству возможно научное познание ». Эти слова были очень созвучны тому, что писала Г.И. Щукина о познавательном интересе ребенка.
Читая первые страницы этого очерка, я не испытывала особых трудностей - так понятен и ясен был язык автора, его рассуждения о точных науках. О важности точных наук и недостаточности знаний, которые они дают человеку: «в точных науках, - писал Козырев, - нет даже перспективы передать великую гармонию жизни и смерти, являющуюся сущностью нашего Мира. Нарушив эту гармонию, точные науки исследуют только процессы увядания и смерти ». Все это было близко мне, поскольку в юности у меня шла яростная борьба между интересом к математике и гуманитарными дисциплинами.
Потом читать стало сложнее. Возникало чувство досады на свою необразованность: равновесное состояние, флюктуации. Хотя стиль оставался понятным, даже прозрачным. Автор стремился донести до читателя литературно-художественного журнала важные и в научном, и в мировоззренческом отношении идеи максимально логично, последовательно, не прибегая к специальному языку. Это тоже было близко. Думаю, каждый ученый должен уметь рассказывать о науке понятно, если он берется за это. И этот текст отличался таким свойством. Это была скорее научно-художественная проза. И речь в ней шла о прм-чинности - категории, которая всегда интересует любого исследователя. «Иссушающий Мир жесткий детерминизм действительно вытекает из уравнений механики и является сущностью ее законов. Уравнения позволяют одинаково точно предвычис-лять явления как в будущем, так и в прошедшем», - писал ученый. Мир здесь был
иссушающим, а детерминизм - жестким. Такая метафоризация научного языка всегда привлекательна и по-особому человечна для обычного читателя.
Причинная механика, о которой рассказывалось в «Неизведанном мире », стала основанием интереса к ученому, представлявшему далекую от моих занятий область знания, интереса к его личности, кего судьбе, в которой отразилось время. Он стал для меня во многом одним из тех лиц, которые представляли советскую эпоху, одним из поколения «отцов». Конечно, трудно было не попасть под влияние личности сурового и сдержанного (так мне представляется - ведь я его не знала лично), талантливого человека, который очень рано, в двадцать три года, стал астрономом - специалистом первого разряда. Маленькая деталь жизни как-то еще более приблизила этого человека. Узнала о том, что и тогда был актуален вопрос зарплаты молодых специалистов. Они подрабатывали. Н.А. Козырев читал теорию относительности в Педагогическом институте. Может быть, это был наш институт, куда они вместе с В.А. Амбарцумяном поступили на первый курс, а потом перешли в Университет? Вот слова В.А. Амбарцумяна: «В те годы поступление в университет было очень затруднено. Надо было или быть рабочим, или иметь рабочее происхождение. В нашем (моем и Гоарик) случае этого не было. Кроме того, выяснилось, что мы опоздали и прием окончен. Мне посоветовали обратиться в Ленинградский герценовский педагогический институт, где еще продолжался прием. Так я и сделал. Сдал экзамены и поступил на физико-математический факультет института, где проучился полтора года. <...> Вместе со мной в 1924 году в педагогический институт поступил Николай Козырев, который очень интересовался астрономией и с которым мы очень подружились. Он тоже перешел в Ленинградский университет, и очень скоро мы вместе совершили рядпопыток астрономических исследований» [5].
Книга «Время и звезды» воссоздает об-
лик сильного, незаурядного, по-настоящему талантливого человека, не сломленного превратностями судьбы, которая проявила во всей мере жестокость к молодому исследователю. Впереди были десять лет сталинских лагерей, где он оказался в 28 лет. К тому времени уже были опубликованы первые научные труды, причем в 1934 году (в 26 лет!) Н.А. Козырев, как пишет исследователь его научного наследия А.Н. Дадаев, «опубликовал в Monthly Notices - ежемесячнике Королевского астрономического общества (Лондон) - солидное теоретическое исследование о лучевом равновесии протяженных фотосфер звезд » [6].
Проникновение в жизнеописание этого человека, представленное биографическим очерком А.Н. Дадаева, воспоминаниями П.А. Зныкина, Д.А. Толстого, сыновей, коллег, последователей, - все это позволяет увидеть жизненный путь ученого, выдвигавшего принципиально новые научные идеи, которые заставляли по-иному осмысливать картину мира. Для специалистов, в отличие от меня, абсолютного дилетанта в этой области знания, очень важно, что личностный облик ученого, особенности его человеческой судьбы дополняются публикацией его малоизвестных работ, ретроспективой его научной деятельности, представленной учеными новейшего времени.
Для целостного представления об ученом ценными и необходимыми являются разделы, посвященные развитию идей Н.А. Козырева в современной науке, их методологическому и философскому освещению. Это и делает книгу об ученом не просто мемориальным, но и научным изданием, в котором сочетаются биографическое исследование и научная интерпретация идей. Идеи Н.А. Козырева предстают уже в контексте нового времени. Они лишены статики. Разве не интересно читать о свойствах времени и накоплении влияний времени в живых организмах? Видеть, что эти процессы интересуют и ученых XXI века (по указателю литературы)...
Разделы книги несколько условны. Оба-
яние личности Н.А. Козырева, очевидно, было столь велико, что, даже сосредоточиваясь на методологической, философской и научной оценке его идей, авторы пишут о том, чем поразил их этот ученый как человек. Так, Б.М. Владимирский (доктор физ.-мат. наук, ведущий научный сотрудник Крымской астрофизической обсерватории) пишет: «Только человек, обладающий совершенно исключительной силой духа, необычайным запасом жизненных сил и здоровья, великим мужеством, мог, пройдя эти круги ада, вернуться к полнокровной жизни и творчеству» [7, с. 564]. Речь идет о защите докторской диссертации вскоре после возвращения из лагеря и включении в активную научно-исследовательскую деятельность.
Переднами встает облик отнюдь не кабинетного ученого, полностью сосредоточившегося на своих идеях, но высокообразованного человека, интересующегося искусством, поэзией, необычайно интересного рассказчика, обладающего чувством юмора и умением давать афористические оценки. Б.М. Владимирский пишет о «величии духа» Н.А. Козырева во время его болезни, об отсутствии в нем гордыни, проявлений тщеславия, сравнивает его с современниками - братьями Вавиловыми, Н.В. Тимофеевым-Ресовским, добавляя при этом, что «вместить такую личность, рассказать такую биографию может только объемистая книга, создать ее, кажется, очень нелегко» [7, с. 568].
Не имея права давать квалифицированную оценку научным взглядам Н.А. Козырева в силу отсутствия необходимых знаний, я могу лишь довериться оценкам его последователей, историков науки, представителей естественно-научного знания, уверовать в эвристическую силу его идей, исходя из факта существования устойчивого интереса к идеям ученого в разных областях знаний. И других свидетельств актуальности работ ученого. Только за период 1994-2004 гг. В.С. Чураковым и Л.С. Ши-хобаловым учтено 78 публикаций о рабо-
тах Н.А. Козырева. Уместно заметить, что М.М. Лаврентьев (российский математик, академик РАН, специалист в области математической физики, доктор физ.-мат. наук, профессор) в своем докладе «Физические теории (математические модели), адекватные реальности, - необходимое условие прогресса естествознания XXI века » посвятил Н.А. Козыреву специальный раздел «Звездная физика Козырева и концепция физического Мира событий» [8].
Какгуманитарию мне интересно многое, что связано с личностью Н.А. Козырева: его прямостояние в трудное историческое время, его духовная стойкость и редкостная самостоятельность в науке, в жизненных обстоятельствах, в принятии решений, его сопротивление конформизму, способность преодоления неблагоприятных условий жизни и деятельности. Конечно, можно сказать, что судьба вознаградила ученого за все это: он успешно защитил докторскую диссертацию, у него были верные ученики и сподвижники, он считается первооткрывателем лунного вулканизма. Он выдвинул новые идеи, посвященные феномену Времени.
Международная академия астронавтики наградила его именной золотой медалью. Награждение мотивировано формулировкой: «За замечательные телескопические и спектральные наблюдения люминесцентных явлений на Луне, показывающие, что Луна все еще остается активной планетой, и стимулирующее развитие люминесцентных исследований в мировом масштабе» [9]. Из советских граждан такой же медалью был награжден лишь Ю.А. Гагарин. Эта награда, однако, не помешала в 1979 г. увольнению Н.А. Козырева по сокращению штатов.
Позднее решением МАС от 26 марта 1986 г. малой планете № 2536 присвоено имя Козырева (Minor Planet Circulars / The International Astronomical Union. 1986. N 10546. 26 March). Но Н.А. Козырев об этом уже не узнал.
Так, случайный разговор с сыном уче-
ного, множество материалов в Интернете открыли для меня личность большого ученого, обогатили мои представления о личности и эпохе, о науке и нравственности. А книга «Время и звезды » помогла целостно представить образ ученого советской эпохи. Книга издана с соблюдением требований к научному изданию. И в этом смысле она противостоит многим современным изданиям, несущим на себе печать небрежности, торопливости, отсутствия редакторской правки, что всегда сказывается на восприятии содержания.
Г алина Ивановна Щукина (1908-1994)
Его величество Случай здесь тоже вмешался. В 1964 г. в Актовом зале нашего института проходили Областные педагогические чтения. В президиуме сидели незнакомые почтенные люди, а учителя выходили друг за другом и произносили свои доклады. Пришла и моя очередь. Я рассказывала о том, как можно уроки русского языка сделать содержательно и эмоционально привлекательными, интересными для подростков. Подробно рассказала о том, как выстроила тематически цельный урок, в котором познавательное начало соединялось с нравственным. Это был урок, на котором звучали стихи о хлебе, об отношении к нему. И как писали сами дети об этом! Именно тогда и случилась наша первая встреча с Галиной Ивановной. Ей показалась интересной моя идея, и мы с энтузиазмом ее обсуждали. А через пять лет я стала аспиранткой Г.И. Щукиной.
У Г.И. Щукиной есть высшие педагогические награды - медаль К.Д. Ушинского и медаль Н.К. Крупской. Она обладатель высокого научного звания - член-корреспондент АПН СССР. Учебные пособия под ее редакцией были переведены на болгарский, испанский,словацкий, украинский,азер-байджанский, китайский языки. Уже и не стоит говорить, насколько они были популярны у нас в советское время. Да и до сих пор главы, написанные Г.И. Щукиной, особенно освещение в них методологических
вопросов педагогики, заслуживают самого пристального научного внимания.
Жизнь ее многократно и в разных ситуациях испытывала на прочность. И ей удалось доказать, что значат сила человеческого духа, владение собой, как много может сделать человек. И как справедливо это
- выпустить книгу, посвященную ее столетию. Книга вышла в университетской серии «Золотые имена». Ее назвали строкой из высказывания самой Галины Ивановны -«Я беспредельно верю в человека... » [10]. Возможно, это название покажется кому-то длинным. Но что другое более подходило бы к характеристике жизни и деятельности человека, служившего почти семьдесят лет образованию и педагогике, где главное - человек?
Составители предупреждают читателей: «У вас в руках не совсем обычная книга. Составители стремились, главным образом, языком документов, источников, свидетельств представить максимально достоверную, хотя и неполную картину жизни и деятельности Г.И. Щукиной, черты ее личности, педагогическое кредо. В книге использованы материалы Музея истории РГПУ им. А.И. Герцена, архива семьи Щукиных, воспоминания родных, учеников, коллег, а также фрагменты опубликованных и рукописных трудов ученых» [10, с. 8]. Перелистывая не раз эту книгу, думаешь о том, что это своеобразное биографическое исследование состоявшегося человека. Увы! Так не хватает подобных исследований педагогике, да и психологии тоже. Хотя мы часто говорим о гуманитарных методах исследования, об их недостаточном использовании в науке.
Галина Ивановна не любила рассказывать о себе публично. Она уступила инициаторам празднования своего восьмидесятилетия (1988 г.) и очень коротко рассказала о себе. Этот краткий биографический рассказ очень ценен. В нем интересны факты взрослой жизни - после переезда в Ленинград. Ценны воспоминания об эвакуации с детьми сотрудников, о работе в интернате,
об использовании опыта А.С. Макаренко. Важен тот фрагмент, в котором говорится о сквозной проблеме научной деятельности: «Интерес стал отправным для меня в проблеме человека, для которого жизнь обретает особый личностный смысл, выраженный в деятельности» [10, с. 18].
Она проработала в институте так долго, что трудно было встретить в нем человека, не знавшего о Г.И. Щукиной. Однако сам долгий путь в профессии - не главный измеритель популярности, авторитета и репутации. Их определяют значимые дела, поступки, отношения, решения. У Галины Ивановны были и значимые дела, складывавшиеся в многолетнюю и плодотворную научную и организаторскую деятельность, решения, которые определяли нравственную зрелость личности, личность учёного и руководителя, и отношения, которые строились на принципиальности, сотрудничестве, но не на основе лишь личных симпатий или приближения к себе «особых» людей. По воспоминаниям Г.И. Щукиной можно судить о ее благодарной памяти обо всехтех, кто ее учил (С.Л. Рубинштейн, Б.Г. Ананьев, Л.С. Выготский и др.), с кем пришлось работать (Ш.И. Ганелин, Е.Я. Голант, Р.Г. Лемберг и др.), о соратниках-учениках. В этой памяти нашлось место и тем, с кем Г алина Ивановна работала на факультете дефектологии, и авторам учебных пособий, которые выходили под ее редакцией.
У Галины Ивановны была высочайшая репутация в научном мире. Ее авторитет был безупречен. Сила ее научной аргументации убеждала даже больших скептиков. В частности, это проявилось на стадии утверждения темы её диссертации. О «бойцовских качествах» Галины Ивановны пишет А.П. Тряпицына. В Учёном Совете того времени психологов было больше, чем педагогов. «Первый раз тема Галины Ивановны не была утверждена, поскольку, как было записано в постановлении Учёного Совета, “во все времена интерес (и познавательный интерес в том числе) всегда был категорией не педагогики, а психологии” »
[11, с. 13]. Г алине Ивановне пришлось проявить незаурядную настойчивость и доказать, что познавательный интерес может быть предметом педагогического исследования. Своими научными работами она блестяще это подтвердила и открыла путь тем педагогам-исследователям, которые разделяли ее позицию. Не сомневаюсь в том, что причиной многолетнего интереса к работам Г.И. Щукиной является их объективная научная ценность, возможность развития заложенных в них идей, открытость созданных ею теоретических систем к новому. Г еография современных исследований познавательного интереса необычайно широка: Москва, Владикавказ, Саратов, Кемерово, Волгоград, Елец, Омск, Беларусь и др. И это на отрезке времени совсем небольшом - от 1999 г. до 2008 г. В познавательном интересе современные ученые находят источник развития свойств изобретателя, становления творческой личности ребёнка и взрослого. При этом в любом предмете и новой технологии открываются средства стимулирования интереса как мотива учения. Все это подтверждает открытость научных идей Г.И. Щукиной к развитию в современных условиях.
Все научные и учебные тексты, созданные Г.И. Щукиной, её устные выступления проявляют яркую научную индивидуальность учёного, мощную интеллектуальную энергию, творческую направленность личности. Это вполне отразилось в языке её работ, в научной и языковой картине мира учёного-педагога, в научной стилистике, в соединении рационального и эмоционального начал научных текстов, в мировоззренческих установках учёного. Языковая ткань её научных текстов необычайно богата, научные обобщения сочетаются с яркими картинами школьной жизни, урока. Синонимия, образность, оптимальная мера научности языка и художественного стиля - всё это характеризует её книги, адресованные не только учёным, но и учителям.
Она прошла предлинный путь в образовании: от пионервожатой (1925 г.) до при-
знанного в стране ученого, работавшего в науке до самой кончины (1994 г.). Ее женские плечи выдерживали и груз семейных забот, и работу в разных должностях (вожатая, воспитатель, лаборант на кафедре, руководитель детского дома в годы войны, заведующая кафедрой - одной из самых больших в институте). Г.И. Щукина по-настоящему занималась наукой, для которой так важен эмпирический материал. А это требовало посетить в школах десятки уроков, чтобы «наколоть» интересный факт. Об этом пишет ее ученица Т.Н. Боброва, всю жизнь проработавшая в школе: «. не помню более заинтересованного и доброжелательного к ребятам и к учителю “гостя”, чем Галина Ивановна» [10, с. 283]. Она любила театр, много читала, была прекрасной хозяйкой, в теплый дом которой так любили мы приходить.
У нее было удивительное чувство слова. Как жаль, что только В.Ф. Башарин (из молодого поколения щукинских учеников) записал некоторые ее речения: «Лучше иметь пустой карман, чем пустую душу»; «Постоянная серьезность - маска посредственности »; «Меньше снисходительности и жалости к себе»; «Когда плохо мыслят, скверно пишут»; «Писать и страдать надо молча»; «Незаменимых людей нет, есть неповторимые» [10, с. 278]. Он увидел в Галине Ивановне очень важное - умение быть учителем: «Я ощущал в Галине Ивановне тайну, подобную тайне города, в котором она жила. Поэтому она никогда не была известна до конца, каждый раз я открывал в ней новые грани человека и ученого. Всякий человек интересен не своей отгадкой, а своей загадкой. Загадка моего учителя очень радостная, она вела не к тугодумству, а рождала положительные эмоции, открытия» [10, с. 271]. И правда, Галина Ивановна была многогранным человеком, с ней можно было говорить о сложных научных идеях, об искусстве, об отношениях, о проблемах бытия.
Галина Ивановна отличалась большой научной требовательностью и взыскатель-
ностью. У нее было не слишком много аспирантов, и свою научную школу она создавала основательно и неторопливо. Как ученый незаурядный, она понимала, что ее идеи должны развиваться, а научная мысль
- уходить все глубже в проблемное поле исследований, вторгаться в неизведанные тайны педагогической действительности. И для этого нужна научная школа как коллектив. Идея коллективного научного поиска воплотилась в создании проблемной лаборатории на базе 5 34-й школы Выборгского района Ленинграда. Исследовательский коллектив составили учителя, преподаватели кафедры педагогики, аспиранты. Творческий ум Галины Ивановны стал условием разработки не формального, а плодотворного научного поиска теоретиков и практиков. Самим фактом создания и функционирования лаборатории Галина Ивановна доказала необходимость тесной связи науки и повседневной педагогической действительности. Это было ценно и для исследователей: тесная связь со школой предостерегала от голого теоретизирования и ухода в область абстракций. Практикам совместная работа давала оптимистический взгляд на научные идеи, на их приложимость к реальному педагогическому процессу. И об этом тоже есть в книге, посвященной столетию со дня рождения Г.И. Щукиной.
Книга «Я беспредельно верю в человека. » воссоздает многогранный облик уче-ного-герценовца, обаятельную женщину, сильного духом человека, убеждения которого были воплощением слов поэта: «Есть ценностей незыблемая скала» (О. Мандельштам).
Дина Клеменьевна Мотольская (1907-2004)
Книга о Д.К. Мотольской [12] особенная. Она вышла, во-первых, с некоторым
опозданием - в апреле 2009 г. И причина этого житейская. Издание книги к столетию Д.К. Мотольской оказалось делом трудным. Совсем не просто было собрать по подписке деньги на её издание. Дело было не в скупости людей. Надо было многим позвонить, объяснить, договориться о встрече, куда-то ехать. Но вот деньги собраны. Собраны горы материалов разного формата: дискеты, электронные письма, рукописи, архивные материалы. Желающих написать воспоминания о Дине Кле-ментьевне Мотольской, верно служившей факультету и институту в течение десятков лет, оказалось немало. Осуществление замысла - подготовка и издание книги -легло на плечи двух немолодых уже женщин, учениц Д.К. Мотольской, выпускниц ЛГПИ им. А.И. Г ерцена Ч
Открываешь книгу и читаешь не характерные для нашего времени слова: «Книга издана на средства, собранные студентами, друзьями и коллегами Дины Клемень-евны Мотольской ». В этом акте пожертвования объединились самые разные люди. Почему? Само имя Д.К. Мотольской многие годы звучало как пароль, как знак принадлежности к филологическому факультету ЛГПИ имени А.И. Герцена, как обозначение общих духовных ценностей, к которым приобщался почти каждый первокурсник литфака, приходя слушать «Введение в литературоведение». В разное время на литфаке работало много замечательных преподавателей, которые оставили о себе славную память. Но память о Д.К. Мотольской объединила огромное количество людей. Почему? Она не выдвигала, как теперь говорят, «прорывных» идей в филологии и литературоведении. Список ее печатных работ совсем не так уж и велик. Но зато в соавторстве с М.Г. Качуриным она написала хороший учебник по русской литературе для средней школы - он выдер-
1 Н.Р. Левина (выпуск 1960 г.), работавшая в школе, ИУУ, Академии государственной службы, автор книг, написанных совместно с Ю.И. Кирцидели: «Мой город Санкт-Петербург», «По этим улицам, по этим берегам»; И.З. Перчёнок (выпуск 1954 г.) - преподаватель русского языка и литературы Классической гимназии (школа № 610).
жал 18 изданий! Зато аудитория, в которой она читала, всегда была полна студентами. Именно от нее многие из нас впервые услышали неведомые ранее имена Буало, Лессинга, имена тех писателей и поэтов, которые не входили в круг нашего чтения или в программу по литературе.
Дело было не только в том, что Д.К.от-крывала нам безграничный мир гуманитарной культуры, читая программный курс «Введение в литературоведение ». В общении с ней всегда возникало чувство, что ты самый главный для нее собеседник, что по преимуществу ТЫ в центре ее внимания. А это так важно для первокурсника, который чувствует дистанцию между собой и преподавателем, преодолеть которую, кажется, совсем невозможно. Сами степени и ученые звания в те времена были таким важным отличительным знаком людей, взошедших на вершины научного знания. А ты стоял внизу - такой маленький, малообразованный, незаметный. И вдруг ты становился равноправным собеседником, тебя слушали и тебе отвечали, как равному.
Составители книги и авторы воспоминаний увидели то, что отличало Д.К. от других, что стало доминантой ее жизни на протяжении многих десятилетий, - «Её тепла хватало на всех.». Именно так названа эта книга, которая включает самые разные материалы: сведения о родителях, о семье; записанные на диктофон в последние годы ее рассказы о жизни и людях; значительный объём составляют воспоминания о Д.К. Весь этот интересный историко-биографический материал дополняется письмами к Д.К. и воспоминаниями о тех, кто был «в одном ряду с ней»: это Л.В. Исаева, Б.Я. Г ейман, К.П. Лахостский, Н.Я. Берковский, В.А. Десницкий, Е.Г. Эткинд. Возникает живая история людей, которые определяли атмосферу образования и общения, не обезличенного идеологией времени.
Это история образования, ученичества в лицах, когда вместе со знаниями ученику передается нечто не измеримое оценками, стандартами, компетенциями: обаяние лич-
ности, духовность, отношение к миру, к культуре, к человеку. Благодаря этому многие из нас преодолевали одномерность существования, заданную временем, и ощущали «напряженность человеческой реальности» (Д. Фаулз). Это трудно объяснить простыми словами, но, по-моему, именно так: благодаря встрече с такими преподавателями образование приобретало событийный характер. И для многих именно лекции Д.К. Мотольской стали событием жизни - тем более что читала она первокурсникам!
Вряд ли это можно оспорить. Ведь под одной обложкой книги «встретились» очень разные люди - по статусу, по возрасту, по успешности достигнутых в жизни целей, по испытанным превратностям судеб, по многим другим параметрам человеческой жизни. Это известные ученые, доктора наук, профессора и обыкновенные школьные учителя, проработавшие в школе до полувека, давшие тысячи уроков и навсегда сохранившие в своей памяти уроки своего учителя.
Быть открытой для других - этого, наверное, мало для того, чтобы оставить столь благодарную и пронесенную сквозь многие годы память о себе разными поколениями учеников. Эта открытость должна сочетаться с духовным богатством личности, с бескорыстным отношением к этому богатству и желанием им делиться, передать его другим. А делиться было чем. Д.К. всегда была в курсе новейшей литературы - и прозы, и поэзии. Она внимательно следила за журналами, за публикациями в области литературоведения. «Она не поучала, а размышляла, указывала на возникавшие тогда в науке тенденции и исподволь снимала «хрестоматийный глянец», разрушала привычные подходы», - вспоминает М. Медовой (выпуск 1962 г.).
«Она воспитывала и учила, она просвещала (слово «просвещение», взятое не в «учпедгизовском» только смысле, но в большом историческом объёме его значения, тоже, я думаю, к Дине Клементьевне
как-то подходит)», - пишет В. Сажин (выпуск 1968 г.).
В чем она просвещала? В чём убеждала? В необходимости читать современные журналы, стихи уже известных поэтов и начинающих авторов (к примеру, Н. Матвееву). От нее на четвертом курсе уходящие в школу будущие педагоги узнавали о Потебне и Сакулине, об Овсянико-Куликовском и Пыпине, Палиевском и Лотмане. Она снабжала огромным богатством знаний, не обязательных в школьном преподавании, но необходимых как фундамент филологической образованности и продолжения образования. Её реплики, краткие комментарии, напоминания о новых книгах, вопросы «А Вы ещё не прочитали?» - всё это предупреждало наше невежество, лень, вечное для молодости «успею ». Сама она до последних дней жизни не позволяла душе лениться (помните, у Н. Заболоцкого: «Не позволяй душе лениться!»).
Труд души, умение отдавать, а не брать спасали беспомощного человека от старческого эгоизма, от требования к себе особого отношения. «Постепенно она утрачивала зрение и слух. Меркнул свет, затихали звуки. Она всматривалась в этот сужающийся круг света, вслушивалась в невнятные голоса. Она из всех сил держалась за то, что еще осталось. Оставаясь одна в своих глухих потемках, она заново «прокручивала» то, что сегодня услышала, сосредоточивалась на какой-нибудь мысли или фразе, повторяла ее про себя (чтобы не потеряться, не заблудиться в темноте!) и не только на следующий день, но и через неделю, а то и позже, когда снова приходил собеседник, продолжала уже почти забытый им разговор», - вспоминает Н. Левина.
В библиотеке нет томов с ее фамилией, она не выдвигала парадоксальных идей, не была организатором науки. Она просто преподавала, учила словом. И это свойство осталось в благодарной памяти учеников и
последователей. Как звёздное небо Н.А. Козырева, как глубокая вера в человека и педагогический оптимизм Г.И. Щукиной.
Память об этих людях стала материальной субстанцией, приняв форму книг, которые являют портреты людей, почти ровесников ушедшего XX века.
Литература
1. Ананьев Б.Г. Человек как предмет позна-
ния. Л., 1969. С. 104-105.
2. Время и звезды: к 100-летию Н.А. Козыре-
ва. Научное издание. СПб.: Нестор-Ис-тория, 2008. 790 с.
3. Козырев Ф.Н. Неконфессиональное рели-
гиозное образование в зарубежной школе. Дисс. ... докт. пед. наук. СПб., 2005.
4. Козырев Н.А. Неизведанный мир // Ок-
тябрь. 1964. № 7. С. 183-192.
5. URL: www.ambartsumian.ru/patrimony/ memoirs/leningrad.html
6. Дадаев А.Н. Николай Александрович Ко-
зырев // Время и звезды. С. 9.
7. Владимирский Б.М. 100 лет со дня рожде-
ния Н.А. Козырева. Воспоминания и размышления о теории времени, о лунном вулканизме, об эпохе и личности // Время и звезды. С. 564.
8. URL: www.math.nsc.ru/conference/wwwegan/
ml_rus.pdf
9. URL: schools.keldysh.ru/sch1216/materials/
sun_sys_do/Personalia/ Kozyrev/ kozyrev.h.
10. «Я беспредельно верю в человека.»: Страницы жизни и творчества Г.И. Щукиной / Ред.-сост. М.А. Верб, И.Г. Шапошникова; отв. ред. А.П. Тряпицына; под общ. ред. Г.А. Бордовского, В.А. Козырева. СПб.,
2008. 334 с.
11. Тряпицына А.П. Бесценный вклад в научно-педагогическую школу кафедры // Научное наследие Галины Ивановны Щукиной и современность: Материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Г.И. Щукиной. Сб. науч. статей. СПб., 2008.
12. Её тепла хватало на всех. Книга о Дине Клементьевне Мотольской. СПб.: КОСТА,
2009. 384 с.
