CC BY
297
идею культурно-исторической преемственности в жизни человека и общества на всех уровнях исторического бытия. Инвариантами традиций выступают такие формы духовной жизни, как музей и народное искусство. На рубеже XIX-XX вв. данные формы народного духа находятся в центре внимания философов, историков. В философии «общего дела», рассматривая историю в трех ее ипостасях (история как акт, факт и проект), Н.Ф. Федоров придает огромное значение музею, его восприятию, организации и функционированию. На 20-е гг. XX столетия приходится расцвет краеведения как специальной области исторической науки, деятельности, в конечном итоге способа организации, обустройства жизненного и социального пространства.
Итак, значение традиций в условиях модернизирующейся России и в связи с имеющей место тенденцией трансформации российской (русской) духовности приобретает жизненно-важное значение. Существует неявленная духовная потребность современника обрести в жизни зримую (духовно и материально) связь с отечественным былым посредством приобщения к его традициям. Это возможно и должно реализовать на уровне повседневном, бытовом, ориентируясь на историю, культуру и традиции российской жизни. Локально-историческая, национальная идентичность сохранится, если в современной действительности наличествуют народные традиции во всем многообразии их значений и в соответствии с принципом целостности отечественной истории.
В. А. Айрапетова
История культуры повседневности в культурологических и исторических исследованиях
История культуры повседневности - это направление в гуманитарных исследованиях, в рамках которого соединяется два подхода: исторический и культурологический.
Термин «история повседневности» пришёл к нам из западной историографии, хотя в первой половине 20-х гг. ХХ столетия (т. е. за 5-6 лет до появления «Анналов» Марка Блока и Люсьена Февра) ряд отечественных медиевистов (О.А. Добиаш-Рождественская, Л.П. Карсавин и др.) опубликовали свои первые исследования в области исторической антропологии, истории повседневности и материальной культуры Средневековья. Жак Ле Гофф, представитель третьего поколения историков школы «Анналов», подчёркивал, что история повседневности включает в себя не только то, что традици-
137
онно именуется культурой или цивилизацией, но также и материальную культуру - технику, экономику, повседневную жизнь (Жак Ле Гофф. Цивилизация средневекового Запада. М., 2005. С. 7).
Пик исследований по истории повседневности пришёлся на 70-80-е гг. Понятие «повседневность» дало название целому направлению в немецкой исторической науке - «истории повседневности» (Alltagsgeschichte), хотя первоначально термин «повседневность» (Alltag) использовался только в социологии (А. Шюц и Т. Лукман). Но более широкое признание оно получило после выхода на немецком языке книги Лефевра «Критика повседневной жизни». Для ряда учёных оно стало ассоциироваться с распространённой в немецкой науке социофилософской концепцией «мира окружающей жизни» (Lebenswelt). Молодые учёные начали активно внедрять новую концепцию в гуманитарные дисциплины. В результате социология как таковая потеряла своё господствующее положение в антропологических исследованиях. И термин «история повседневности» всё чаще стали использовать историки.
В 1983 г. сторонники «истории повседневности» в ФРГ создали профессиональное объединение под названием «Мастерская истории», и «история повседневности» превратилась в самостоятельное направление исторической науки ФРГ. В Австрии, в г. Кремсе-на-Дунае на рубеже 60-70-х гг. в противовес университетской исторической науке, ориентированной на фактологическую и политическую историю, появился институт изучения реалий повседневной жизни в Средние века и раннее Новое время, ставший центром притяжения молодых учёных из Австрии, Германии, Венгрии, Польши, Югославии. История повседневности стала рассматриваться, с одной стороны, как интегративный метод познания Человека, а с другой - как предмет новой истории, где история быта, костюма, повседневность средневекового города, монастырской среды, деревни и т. д. исследовались с позиций исторической антропологии.
Изучение истории повседневности - «поле, где с наибольшей полнотой осуществляется творческий синтез дисциплин практически всего гуманитарного цикла, где переосмысляются, дополняя друг друга, данные археологии, лингвистики, литературоведения и фольклористики, экономической и социальной истории» (Смирнова Е.Д. Повседневность Средневековья: моногр. М., 2005. С. 7).
Современные исследования истории культуры повседневности прослеживают становление западноевропейской цивилизации на уровне повседневного: «Каждая эпоха создаёт особый тип повседневности, обладающий специфическими стереотипами сознания и поведения, имеющий определённые материально-вещественные
138
структуры» (Козьякова М.И. История. Культура. Повседневность. Западная Европа: от античности до 20 века. М.: Весь мир, 2002.
С. 5). Поэтому автор выделяет некие доминанты, определяющие ментальность и образ жизни человека данной эпохи (агональность греческого мира, патриархальность римской античности, милитаризм и теоцентризм Средневековья, стилизацию жизни эпохи Ренессанса и т. д.). В истории культуры повседневности рассматриваются такие темы, как материально-предметная среда, окружающая человека (пища, одежда, жилище); женский мир (положение женщины в обществе, нормы сексуальной морали, отношение к детям, вечные темы культуры - любовь и смерть). Таким образом, каждый исторический период «порождает свой ряд культурных феноменов». В рамках истории повседневности изучается история моды, костюма, стилей искусства.
Обширный материал для изучения истории культуры повседневности даёт искусство, особенно литература и живопись: «Повседневность обращается к искусству как к зеркалу, в котором она может увидеть своё отражение, как к образной системе, с помощью которой она может быть осмыслена» (Лелеко В.Д. Пространство повседневности в современной культуре. СПб., 2002. С. 263).
«Теоретическое осмысление культуры повседневности на уровне философских и культурологических представлений началось относительно недавно, хотя эмпирическое представление об этом феномене сложилось намного раньше». (Луков М.В. Культура повседневности // Библиотечное дело, 2010. - № 17. - С. 6).
Когда немецкий философ Иоганн Готфрид Гердер в «Идеях к философии истории человечества» характеризовал различные культуры мира - народов Азии, греков, римлян, германских народов, славянских народов и т. д., - он широко использовал не только примеры достижений этих народов в искусстве, науке, философии, но и касался их религии, быта и т. д. Такой подход оказался плодотворным: он позволил обосновать как общее представление о культуре, так и идею равноправия культур разных эпох и народов. Тем самым Гердер заложил традицию, которая представлена в большинстве последующих трудов культурологического характера.
Особо отметить следует также обширное исследование немецкого художника и историка культуры, профессора Берлинской академии художеств Германа Вейса «История цивилизации» (18561872). Собственно, это название принадлежит редакторам новейшего издания русского перевода труда Вейса, вышедшего в 1998 г. В подлиннике работа называется «Handbuch der Kostumkunde», дословно: «Настольная книга для заказчика костюма» (в рус. пер.
139
1873-1877 гг. - «Внешний быт народов»). Иначе говоря, автор вовсе не претендовал на создание истории цивилизации. Но огромный материал, собранный им, сыграл заметную роль в утверждении мысли о том, что культура быта - неотъемлемая часть культуры народов. Труд Вейса тем самым приобрел культурологический смысл.
Исключительно важным в этом направлении стал фундаментальный труд голландского историка Йохана Хёйзинги «Осень Средневековья». Уже в первых абзацах гл. 1 («Яркость и острота жизни») он демонстрирует свой культурологический подход к описываемой эпохе. В подзаголовке своего труда - «Исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах» - Хёйзинга «обозначил философскую стратегию своей культурологической концепции: культура им описывается как сочетание жизненного уклада и форм ментальности. Собственно, это и есть первое приближение к современному пониманию культуры повседневности» (Луков М.В., С. 7).
Культурология различными путями подходила к формулированию теории культуры повседневности, но на данном этапе не могла преодолеть собственных теоретических установок, поэтому «главную роль в формировании понимания культуры повседневности сыграли не культурологи, а историки, представители школы «Анналов» (Там же).
Особенно весом в этом отношении вклад Фернана Броделя, автора таких фундаментальных работ, как «Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II» и «Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв.». В своем труде «Структуры повседневности: возможное и невозможное», составляющем 1-й том этого второго исследования, Бродель представляет свое видение одноименной структуры. В главе 1 он выделяет «Время количества», разъясняя, что это понятие включает в себя количественные изменения населения мира, методы исчисления этих изменений, некоторые факторы, влияющие на количественные изменения. В качестве продолжения и расширения характеристики этих факторов во 2-й главе «Хлеб насущный» Бродель обращает внимание на основные продовольственные культуры, такие как пшеница, рис, кукуруза и др. Далее (в главе 3) обращено внимание на избыточное (свыше необходимой для выживания нормы питания) продовольственное потребление и некоторое изменение рациона, а также на возрастающую популярность алкоголя, кофе, табака и прочих возбуждающих средств и, как следствие этого, появление особой культуры потребления вышеупомянутых избытков, которая, в свою очередь, перерастает в «хорошие манеры». В 4-й главе речь
140
идет о различных (с точки зрения строительных материалов, интерьера, роскоши и комфорта) домах и жилищах. И конечно, упоминаются костюмы и мода. Очень важно, что в структуру повседневности, по Броделю, входит распространение техники и, в частности, источники энергии и металлургия. В главе 6 «Технические революции и техническая отсталость» упоминаются три великих технических новшества, а также обращается внимание на медлительность транспорта как тормоз экономики. Целая глава (7-я) отведена деньгам, что говорит об их значимости в структуре повседневности. 8-я глава повествует о городах, набирающем темпы процессе урбанизации, и, что представляется наиболее важным, Бродель видит в этом процессе «предвестие появления нового человека» (Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв. Т.1. Структуры повседневности: возможное и невозможное. М., 2006. С. 512).
Все это дает возможность сделать выводы о том, что Фернан Бродель не просто описал основную тенденцию в пути развития человека и его обыденной культуры изучаемого им периода, но и создал одну из относительно ранних концепций структуры самого понятия «культура повседневности». Учёный выявляет повседневность как историю, находящуюся в тесной связи с землёй и природой. Делая анализ какого-нибудь пласта, Бродель приходит к пониманию истории в целом.
Ф. Бродель и другие представители школы «Анналов» подготовили почву для появления труда Ж. Бодрийяра «Система вещей», в котором совершён уже не исторический, а культурологический прорыв» в осмыслении культуры повседневности» (Луков В.М.).
Ю.М. Лотман подробно описал быт и нравы России XVIII-XIX вв. в контексте истории мировой культуры. В своей работе «Беседы о русской культуре» Лотман показывает неразделимость бытийного и бытового, что приводит к пониманию того, как связаны глобальные исторические явления с повседневными, обыденными.
Среди крупнейших достижений отечественной культурологической мысли следует признать труды А.Я. Гуревича о средневековой культуре и исследования Г.С. Кнабе, посвященные культуре Древнего Рима.
Культура повседневности в определённые эпохи выходит на первый план исторического бытия и выражает собой конфигурацию всей культуры, поэтому её изучение даёт представление об эпохе как в историческом, так и культурологическом аспектах, о чём свидетельствуют многие исследования по истории повседневности.
141
