CC BY
12262
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
СОЦИОЛОГИЯ. ПОЛИТОЛОГИЯ. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
УДК 322.2(594)"201/202"(045) М.В. Кирчанов
ИСТОРИЯ ИСЛАМА В ПОЛИТИКЕ ПАМЯТИ ИНДОНЕЗИИ (середина 2010-х - начало 2020-х гг.)
Цель статьи - анализ особенностей политики памяти в отношении истории ислама в современной Индонезии. Трудности локализации истории ислама в современной исторической памяти отягощены как репрессиями против мусульманских активистов, так и насилием радикальных мусульман против своих политических и идеологических оппонентов. Новизна исследования состоит в анализе попыток индонезийского общества сформировать компромиссный канон исторической памяти, интегрировав историю уммы и политического ислама в официально санкционированные версии истории. Проанализированы 1) особенности воображения исламских образов в политике памяти, 2) перспективы и противоречия интеграции деятелей уммы в историческое воображение, 3) попытки ревизии истории ислама в контекстах развития мемориальной культуры индонезийского общества. Результаты исследования позволяют предположить, что общество Индонезии активно использует механизмы исторической политики для формирования нового образа истории ислама, интегрированного в светские нарративы, определяющие развитие индонезийской идентичности.
Ключевые слова: ислам в Индонезии, политика памяти, умма, секуляризм, Машуми, Исламское Государство Индонезия, исторический ревизионизм.
DOI: 10.35634/2587-9030-2023-7-2-262-270
Ссылка на статью:
Кирчанов М.В. История ислама в политике памяти Индонезии (середина 2010-х - начало 2020-х гг.) // Вестн. Удм. ун-та. Социология. Политология. Международные отношения. 2023. Т. 7, вып. 2. С. 262-270. https://doi.org/ 10.35634/2587-9030-2023-7-2-262-270
Введение
Историческая наука развивается в политической и идеологической системах координат, пребывая в зависимости от предпочтений элит. Ю. Шеррер, комментируя ситуацию, указывает на то, что концепты «исторической политики», «политики прошлого», «политики идентичности», «политики памяти», «культуры памяти», «культуры истории» [10, с. 89] стали более применимыми для описания мутации социальной роли истории и памяти в политических пространствах, в которых на смену вмешательству и цензурированию исследований пришел содержательно другой механизм, известный как «историческая политика» или «политика памяти», под которой понимается совокупность различных приемов и практик, при помощи которых элиты стремятся сделать выгодные им интерпретации исторических событий универсально принимаемые обществом. Одной из стран, с «опозданием» включившейся в проведение исторической политики стала Индонезия, новейшая история которой отягощена моментами, травмирующими общество, не достигшее консенсуса относительно значимых сюжетов, связанных с историей уммы.
Целью статьи является анализ политики памяти в отношении истории уммы Индонезии в современном дискурсе, формируемом СМИ как участниками культурных практик, направленных на «проработку прошлого» через актуализацию коллективных травм, связанных с историей ислама. Задачами статьи является анализ исторических манипуляций, направленных на преодоление последствий политики сознательного замалчивания прошлого ислама; изучение инициатив, направленных на примирение общества и его последующую консолидацию на основе «мемориального» компромисса относительно истории уммы; рассмотрение новых компромиссных нарративов, призванных консолидировать общество, открыто обсуждая линии раскола, которые разделили мусульман по идеологическому принципу.
Проблемы исторической политики в отношении ислама не получили значительного отражения. Большинство работ сфокусировано на проблемах 1965 г. [22] и волне политического насилия [31], связанного с участием исламистов. Значительная часть штудий сфокусирована на проблемах воображения и изобретения образов событий 1965 г. в различных мемориальных культурах [24] в категориях коллективной травмы и преодоления посттравматического синдрома [19] обществом в целом, что
СОЦИОЛОГИЯ. ПОЛИТОЛОГИЯ. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
ведет к замалчиванию роли индонезийской уммы как самих событиях, так и в их последующем переосмыслении. Определенное внимание в историографии уделено смене локализации пространств функционирования исторической памяти [27]. Аналогичная тенденция характерна и для индонезийской историографии, где историческая травма 1965 г. также пребывает в центре исследований, сфокусированных на истории памяти [14] и трансформациях коммеморативной культуры [20] в условиях демократического транзита [21], что, правда, в минимальной степени затрагивает проблемы истории ислама. Историческая память и мемориальная культура индонезийского ислама в российской историографии не получили значительного изучения [3].
Ислам как объект политики памяти в Индонезии
На протяжении второй половины ХХ в. в Индонезии доминировал тип истории, созданный для легитимации гражданской нации-государства, что минимизировало роль уммы. В современных интеллектуальных реалиях Индонезии эта ситуация пересматривается. Политика памяти, по мнению Н. Копосова, предполагает «идеологизацию и инструментализацию истории» [5, с. 69]. СМИ активно вовлечены в «проработку истории», что проявляется в их попытках принять участие в формировании нового мемориального канона, что ведет к популяризации истории индонезийской уммы и «возвращению» имен интеллектуалов-мусульман, которые в силу политической и идеологической конъюнктуры были маргинализированы в предшествующих версиях исторической памяти.
Белорусский философ П. Барковски, комментируя особенности интеллектуальной ситуации, указывает на важность деконструкции, что позволяет интеллектуалам «критиковать и заново определять те смыслы, которые теряются в результате деполитизации политического мира, через декульту-рализацию культуры и нигилизацию мышления в новейшем обществе» [1, с. 96]. В индонезийском случае таким «смыслом» оказалась история уммы, образы которой заново «изобретаются» в рамках современной политики памяти. В результате процессов модернизации, которые начались в Индонезии в 1998 г., ислам превратился в важный фактор внутренней политики, влияние которого продолжает расти, особенно - в преддверье выборов в 2024 г. [26] 23 августа 2020 г. в рамках событий, посвященных 75-й годовщине независимости, подчеркивалась особая роль ислама как «самого ценного дара Аллаха для Индонезии» [39], что стало призывом к ревизии новейшей истории индонезийского ислама и определения его нового места среди других индонезийских гранд-нарративов исторического и политического воображения. Ревизионизм занимает особое место в политике памяти. Дж. МакФер-сон подчёркивает, что «ревизия является жизненной основой исторической науки. Интерпретации прошлого могут меняться. Не существует единой, вечной и неизменной "истины" о событиях прошлого и их значении» [30, р. 1].
Современные попытки пересмотра мемориального канона свидетельствует именно о ревизии истории ислама. Мухаммад Субарка, один из современных индонезийских интеллектуалов, ставит вопрос относительно возможности отделения религии от идеологии и политики, отвечая на который, он указывает на то, что это фактически невозможно [41]. Индонезийские историки, осознавая роль ислама в истории Индонезии, также приходят к пониманию того, что содержательно и концептуально новая версии исторической памяти без истории ислама будет неполной. Проявлением новейшей легитимации исламского фактора в истории Индонезии стало то, в начале 2020-х гг. индонезийские СМИ оказались активно вовлеченными в компанию по ревизии образов отцов-основателей современной индонезийской государственности, что проявилось в продвижении нарративов, которые актуализировали причастность Сукарно, Хатты и других политиков не просто к идеям национализма, но к умме [42], что фактически усиливало тенденции к реабилитации ислама как позитивного фактора политики в Индонезии несмотря на стремления элит поддерживать секулярную модель.
Деятели исламского движения в исторической политике Индонезии
По мнению британского социолога Э. Смита, «нации создаются в историческом воображении» [40, р. 60], что в современных реалиях превращает различные интерпретации фактов прошлого в эффективный инструмент контроля исторической памяти, к которому оказались причастны современные СМИ. Интернет-издание «Т^о» в конце 2010-х - начале 2020-х гг. инициировало серию публикаций, приуроченных к юбилеям или годовщинам событий, имевших отношение к истории уммы с целью начать ревизию некоторых спорных моментов ее прошлого. Усилиями индонезийских СМИ
были предприняты попытки локализовать фигуру второго министра религии Мохаммада Расджиди [11], который на протяжении 1945 - 1946 гг. много сделал для институционализации индонезийской модели отношений между государством и уммой.
В отношении «проводника духа современности» Харуна Насутиона, другой не менее спорной фигуры в истории уммы, подчеркивается, что его репутация как «реформатора ислама в Индонезии, который выдвинул на первый план разум и мысли, а не обычаи, традиции или ритуалы, по его мнению, тормозившие прогресс мусульман», привела к попыткам его забывания традиционалистами. Стимулом его маргинализации в каноне исторической памяти 1970 - 1990-х гг. было то, что он фактически стал «наставником реформаторов ислама» [35], что вынудило значительную часть уммы выражать свое несогласие с предлагаемыми им проектами реформ. СМИ в рамках воображения образа Мохаммада Расджиди в контекстах истории индонезийского ислама, подчеркивают особо то, что он внес вклад в развитие идентичности, которая в одинаковой степени «привержена принципам ислама и нации». Фигура М. Расджиди актуализировала родовые травмы ранней истории индонезийской политической нации, так как богослов уже в 1960-е гг. «обнаружил сходство с ориенталистским подходом, в котором чрезмерно подчеркивались различия между уммой прошлого и современностью», что делало его фигуру чрезвычайно противоречивой в различных версиях исторической памяти, предопределив выбор последующих поколений интеллектуалов в пользу его «забывания» и вытеснения из канона исторической памяти, где его место заняли другие политики, более лояльные режиму.
Причиной забывания стало то, что М. Расджиди выступал с критикой «секуляризации в дискурсе национализма» [16], что противоречило тому канону памяти, который формировался в 1980 -1990-е гг. Большинство фигур в интеллектуальной истории индонезийского ислама ХХ в. в современной исторической памяти подвергаются ревизии, что относится, например, и к наследию Нурчо-лиша Маджида. Для индонезийских интеллектуалов основная трудность в локализации Н. Маджида состоит в том, что он принадлежал к «новому поколению сантри, интересы которых вращались вокруг духа современности и были более изменчивы. В отличие от своих предшественников, группировавшихся в партии, новые сантри пришли в политику без амбиций, пытаясь влиться в различные группы. Их движение в основном вращалось вокруг интеллектуальной и культурной сферы». Трудности интеграции Н. Маджида в канон исторической памяти были связаны с тем, что благодаря его деятельности индонезийские мусульмане оказались в «ловушке идеологического абсолютизма и потеряли динамику своего развития» [25].
В отношении Н. Маджида, «идеологического дитя Машуми», индонезийским интеллектуалам крайне сложно достичь компромисса относительно его вклада в модернизацию ислама и тем, что возглавляемая им Исламская студенческая ассоциация была не просто «влиятельной модернистской исламской организацией», но фактически оказалась «одним из приводных колес режима Сухарто», так как его идеи «нельзя отделить от языка власти, используемого технократией Сухарто для проектов развития» [43], что вынуждает интеллектуалов искать компромисс между наследием авторитаризма и мусульманским активизмом, который соотносится с демократическими и гражданскими тенденциями. Фигуры типа М. Расджиди и Н. Маджида относятся к числу центральных героев современной индонезийской политики памяти, так как их деятельность воспринимается в контекстах проведения символических границ между традиционализмом и модернизмом в культурном и политическом опыте не просто индонезийской политической нации [12], но и уммы как ее элемента.
Ревизия истории ислама в индонезийской политике памяти
Историография в Индонезии развивается в рамках открытой модели, что сделало историков подверженными влиянию со стороны различных методологий, возникших преимущественно в англоамериканской исторической науке. По мнению М. Крома, для развития науки в целом характерна «деконструкция базовых понятий, на которых строилась концепция истории, что поставило современных исследователей в непростое положение: они могут разрабатывать частные сюжеты, пользуясь языком источников для построения нарратива, но им не хватает понятийного аппарата для серьезных обобщений» [6, с. 110].
Индонезийская политика памяти направляется политически мотивированными СМИ, которые усилиями лояльных интеллектуалов пытаются конструировать образ ХХ века как фронтира между различными версиями исторического опыта. Эти стратегии влияют на развитие образов истории ислама. Поэтому становится более заметной активность ряда мусульманских деятелей, которые ранее
СОЦИОЛОГИЯ. ПОЛИТОЛОГИЯ. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
оказались маргинализированы. Вмешательство интеллектуалов в политику «проработки прошлого» в Индонезии носит ревизионистский характер, что позволяет либеральному течению уммы предлагать новые интерпретации светского опыта, последовательно продвигая секуляризацию как идеологию обновления и критикуя секуляризм как, на их взгляд, «закрытую» идеологическую модель [13]. Эти тенденции сочетаются с попытками общей большей визуализации ислама в истории Индонезии.
История уммы в актуальной политике памяти в Индонезии синтезируется с историей левых [38], что одновременно реабилитирует ислам и актуализирует гетерогенность политической истории Индонезии. Индонезийские интеллектуалы в своих попытках выработать компромиссный канон исторической памяти в отношении истории ислама сами вынуждены признавать, что активисты мусульманского движения сами активно практиковали манипуляции с историческими фактами, вытесняя из памяти уммы одни и подменяя их другими, выгодными им интерпретациями. Пытаясь преодолеть такие крайности исторического воображения, признается и то, что, например, на XVII Конгрессе Мухаммадии в Джокьякарте в 1928 г. К.Х. Ибрагим, лидер организации, распорядился убрать фотографию Хаджи Ахмада Дахлана - основателя движения [36]. В современном историческом воображении этот эпизод истории уммы прочитывается в конструктивистском контексте и воспринимается как проявление склонности индонезийских мусульман принимать активное участие в конструировании идентичности, маргинализируя одни моменты и продвигая другие. Если одни фигуры истории уммы воспринимаются как сложные для интеграции в мемориальный канон исторической памяти, то Махмуд Юнус, наоборот, воображается как деятель, призванный примирить исламистов и светских националистов [34], так как его активность в сфере развития мусульманского образования в 1930-е гг. преследовалась голландскими властями, что сделало его наследие интегрируемым как в светский, так и исламский канон исторической памяти. Ахмад Дахлан, основатель Мухаммадии [33], тоже интегрируется в канон памяти, так как его деятельность воспринимается интегрируемой как в мусульманскую, так и светскую версии прошлого.
Развитие подобного нарратива в современной индонезийской исторической политике актуализирует значительный потенциал ревизионизма, склонность интеллектуалов пересматривать раннее сложившиеся нарративы, при помощи которых конструировалась история уммы. Их наличие в актуальной исторической памяти указывает и на то, что она функционирует в рамках конфронтационной модели и далека от достижения мемориального компромисса в отношении истории ислама. Компромисс различных версий исторической памяти уммы становится невозможным, когда в центре внимания общества оказывается история исламского проекта в радикальной форме в конце 1940-х гг. и последующие тенденции интеграции ислама мусульманскими активистами в структуру режима. Описывая такие противоречия в истории уммы, современные ее интерпретаторы вынуждены ограничиваться общим утверждением, что в развитии Индонезии как независимого государства принимали участие множество групп, включая националистов, исламистов и коммунистов [32].
Образы Машуми в политике памяти Индонезии: от ревизии до попыток символической реабилитации
Коллективная память отражает «определенную политическую конъюнктуру и повествует о давно минувших событиях» [9, с. 52], актуализируя их значение для современной политики. Спорным моментом в опыте индонезийского ислама в XX веке, который получил диаметрально противоположные оценки в различных версиях памяти, является деятельность Машуми, актуализирующая участие уммы в националистическом движении и моменты коллаборационизма мусульман в период японской оккупации [15], что, впрочем, в индонезийском случае, в отличие от Европы, не отягощено этически. Историки, как полагает И. Колесник, пребывают «в силовом поле политики и власти. Одни. сознательно обслуживают потребности власти. Другие не демонстрируют открыто свои политические предпочтения. Некоторые сознательно отстраняется от. государственных институтов» [4, с. 9]. На современном этапе, когда роль академических интеллектуалов сокращается, все эти три стратегии поведения актуализируются СМИ как основными акторами политики памяти, которые начинают их использовать для пересмотра сложившихся стереотипов, одним из которых в индонезийском случае оказался образ Машуми.
Поэтому продвигается позитивный образ Машуми как религиозной и националистической организации, что вписывается в попытки интегрировать ее опыт в более широкие нарративы историо-написания с целью недопущения последующей маргинализации. Прошлое, по мнению А. Ластовски,
может «восприниматься как нечто негативное, как отклонение от "нормального" пути», что ставит перед обществом и элитами «задачу прощания с наследием и преодоления негативного опыта, исправления собственной траектории развития» [8, с. 37]. Индонезийская политика памяти решает в значительной степени аналогичные задачи. Поэтому предпринимаются попытки сформировать компромиссный канон исторической памяти, в рамках которого Машуми воображается как «символом единства мусульман и единственный политический форум для мусульман, которые десятилетиями пытались преодолеть противоречия, конфликты и разногласия» [37].
Формирование нового образа Машуми стало результатом «стремления к терапевтической коррекции настоящего путем нарушения прошлого опыта и его трансформированного перехода к настоящему» [7, с. 421], что проявляется в росте интерпретаций, основанных на ревизии раннее преобладавших подходов. Новая версия истории Машуми, претендующая на универсальность, фактически является попыткой сформировать новый нарратив, заменив им более ранние интерпретации. Тенденции к реабилитации Машуми отражают и изменившуюся политическую динамику, связанную с ростом исламистских тенденций в жизни индонезийского общества. Манипуляции с Машуми в индонезийской культуре исторической памяти отягощены наличием левых тенденций в идеологии этой мусульманской партии [12], автоматически актуализирующими коллективные травмы, связанные с репрессиями против коммунистов в середине 1960-х гг., которые были невозможны без активного участия в них исламских радикалов.
Исламское Государство в исторической политике: место памяти и коллективная травма
Стимулом для фрагментации памяти в Индонезии и дальнейших манипуляций с историей уммы стала попытка создания в 1949 г. Исламского государства, что отягощено политическими противоречиями, генерирующими различные версии памяти. В индонезийских «битвах за историю», развернувшихся в электронных СМИ, актуализирующих то, что Дж. Коакли определила как «противоречия между академическими и политическими мотивациями в изучении прошлого» [23, p. 532], заметны тенденции к пересмотру новейшей истории ислама. Это проявляется в изменении отношения к Картосовирьйо [29], который провозгласил в Индонезии Исламское Государство, ставшее попыткой институционализации идеологической альтернативы светскому проекту.
По мнению Е. Ивановой, в современной интеллектуальной ситуации общество не только становится основным потребителем памяти, но и само использует механизмы вспоминания и забывания в качестве индикаторов собственного развития, выбирая между героической и травматической моделями памяти [2]. Индонезия не является исключением из такой логики развития мемориальной культуры, в рамки которой интегрируется история уммы. Некоторые современные индонезийские авторы пытаются подвергнуть ревизии образ Исламского государства к контексте истории Индонезии, так как само понятие «Исламское государство», по их мнению, отягощено неуместными ближневосточными арабскими аллюзиями. Как полагает И. Арданаресвари, сама идея трансформации Индонезии в исламское государство было глубоко демократической [17], так как ислам был препятствием на пути к институциона-лизации авторитарного режима, против которого националисты и исламисты оказались бессильны.
В современной памяти ИГ воспринимается как исторически неизбежный и прогрессивный факт в истории национальной борьбы. Первые серьезные попытки ревизии роли Картосувирьйо, инициатора провозглашения Исламского государства, и его фактической реабилитации в индонезийской политике памяти были предприняты в середине 2010-х гг., когда А. Азра публично объявил негативные оценки его деятельности неправильными, указав на то, что поражение радикального исламского проекта к началу 1960-х гг. было предопределено не логикой развития ислама, а только активными действиями светских властей [18]. Размышляя о специфике исторической памяти, некоторые современные индонезийские интеллектуалы пытаются подвергнуть ревизии более ранние интерпретации, полагая, что ИГ стало «попыткой Картосувирьйо помочь суверенитету Республики Индонезия». В современных «битвах за историю» становятся заметными попытки вообразить фигуру Картосувирьйо не как маргинала и религиозного фанатика, но представить его в качестве политика, который «обладал довольно сильной харизмой, придерживаясь антиколониальной исламской политической идеологии, воспринимая ислам в качестве единственно возможного пути вперед». Интеллектуалы стремятся пересмотреть образ этого политического образования, освободив его возможные интерпретации от политических и идеологических клише. ИГ воображается как проявление части националистов, бывших членами уммы, сделать Индонезию не только независимым, но и исламским государством [28].
СОЦИОЛОГИЯ. ПОЛИТОЛОГИЯ. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
Выводы
Политика памяти в Индонезии актуализирует свою функцию одновременно как источника новых смыслов и ревизии старых интерпретаций истории ислама. История индонезийской уммы в новейшей политике памяти подвергалась манипуляциям в различных версиях исторической памяти, что отягощено софункционированием ее нескольких версий, которые легитимировали различные интерпретации истории. В Индонезии софункционируют светская националистическая, либеральная и мусульманская версии исторической памяти. Формирование мемориального канона в отношении истории ислама на протяжении 2000 - 2010-х гг. было отягощено сложностями локализации в исторической памяти спорных моментов, связанных с историей уммы, включая как тенденции ее радикализации, попытки поставить под сомнение лидерство светского национализма, подвергнув пересмотру политически неудобную память о репрессиях и насилии как в отношении уммы, так и со стороны самих мусульман в отношении их политических оппонентов. Индонезийская модель исторической политики основана на политизации и идеологизации прошлого в националистической системе координат, нейтрализации внешних факторов в рамках попыток предложить компромиссные версии исторической памяти, актуализации принципов общегражданского примирения, что превращает политическую нацию и мусульманскую умму в равнозначных коллективных акторов истории и политики памяти, хотя тенденции к «суверенизации» истории ислама в современном историческом воображении становятся более заметными.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Баркоусю П. 1нтэлектуальны машфест: тут i цяпер II Палггычная сфера. 2013. № 2. С. 95.
2. Иванова Е. Минало несвършващо: теренно изследване "Топоси на историческата памет". София: Нов бъл-гарски университет, 2011. 231 с.
3. Кирчанов М.В. "Проработка прошлого" в Индонезии II Acta Orientalia Voronensia: Воронежское востоковедение I отв. ред. М.В. Кирчанов. Воронеж, 2016. С. 86-101.
4. Колесник I. Украшський юторик i влада: ввд примусу до партнерства II Ейдос. 2017. № 9. С. 9-24.
5. Копосов Н. Исторические понятия в мире без будущего II Как мы пишем историю I отв. ред. Г. Гаррета, Г. Дюфо, Л. Пименова. М.: РОССПЭН, 2013. С. 69-70.
6. Кром М. Использование понятий в исследованиях по истории допетровской Руси II Как мы пишем историю I отв. ред. Г. Гаррета, Г. Дюфо, Л. Пименова. М.: РОССПЭН, 2013. С. 94-125.
7. Кръстев Д. Канон иили агон. Литературноисторическите (ре)конструкции II Култура и критика. Краят на модерността? I съст. А. Вачева, Г. Чобанов. Варна: LiterNet, 2003. С. 416-449.
8. Ластоусю А. Прапрацоука камушстычнага мшулага у Славакй II Палиычная сфера. 2016. № 1. С. 37-55.
9. Траба Р. Польские споры об истории в XXI веке II Pro et Contra. 2009. № 3-4. С. 43-64.
10. Шеррер Ю. Германия и Франция: проработка прошлого II Pro et contra. 2009. № 3-4. С. 89-108.
11.Abdillah S. H.M. Rasjidi, Modernis Jago Polemik yang Menentang Sekularisasi II Tirto. 2019. Juni 1. URL.: https:IItirto.id/hm-rasjidi-modernis-jago-polemik-yang-menentang-sekularisasi-d9ig
12.Abdillah S. Jalan Modern Abu Hanifah, 'Orang Kiri' di Partai Masyumi II Tirto. 2019. Mei 27. URL.: https:IItirto.idIjalan-modern-abu-hanifah-orang-kiri-di-partai-masyumi-dZyj
13.Abdillah S. Mohammad Natsir: Putra Tulen Modernisme Islam di Indonesia II Tirto. 2019. Mei 28. URL.: https:IItirto.idImohammad-natsir-putra-tulen-modernisme-islam-di-indonesia-d7gj
14. Adam A W. Beberapa catatan tentang historiografi Gerakan 30 September 1965 II Archipel. 2018. No 95. P. 11-30.
15.Ahsan I. Masyumi dan Ilusi Persatuan Umat Islam II Tirto. 2017. November 7. URL.: https:IItirto.id/masyumi-dan-ilusi-persatuan-umat-islam-czHP
16. al-'Alam I. Modernisme Islam Berasas Filsafat, Warisan H.M. Rasjidi untuk Umat II Tirto. 2021. Januari 30. URL.: https:IItirto.id/modernisme-islam-berasas-filsafat-warisan-hm-rasjidi-untuk-umat-f9Di
17.Ardanareswari I. Sirajuddin Abbas dan Jalan Demokratis Negara Islam di Indonesia II Tirto. 2019. Mei 24. URL.: https:IItirto.id/sirajuddin-abbas-dan-jalan-demokratis-negara-islam-di-indonesia-dK4r
18. Azra A. Kartosuwiryo dan NUU: Kajian Ulang II Republica. 2014. Maret 6. URL.: https:IIwww.republika.co .id/berita/n1ywjyIkartosuwiryo-dan-nuu-kajian-ulang-2
19. Bubandt N. Ghosts With Trauma II Conflict, Violence, and Displacement in Indonesia I ed. E.-L. E. Hedman. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2018. P. 275-302.
20. Budiawan, Mematahkan pewarisan ingatan wacana anti-komunis dan politik rekonsiliasi Pasca-Soeharto. Jakarta: ELSAM. 2004.
21. Budiawan, When memory challenges history II Southeast Asian Journal of Social Science. 2000. No 2. P. 35-57.
22. Chandra S. New findings on the Indonesian killings of 1965-1966 II The Journal of Asian Studies. 2017. No 4. P. 1059-1086.
23. Coakley J. Mobilizing Past: nationalist images of history // Nationalism and Ethnic Politics. 2004. No 4. 531-560.
24. Espena D. Remembering 1965: Indonesian cinema and the 'Battle of History' // Asian Studies: Journal of Critical Perspectives on Asia. 2017. No 1. P. 39-65.
25. Firdausi F. Nurcholish Madjid & Sekularisasi: Dua Sisi yang Kerap Disalahpahami // Tirto. 2019. Agustus 29. URL.: https://tirto.id/nurcholish-madjid-sekularisasi-dua-sisi-yang-kerap-disalahpahami-eha7
26. Hidayah А. Menanti Peran Partai Islam di 2024 // Pinter Politik. 2021. November 16. URL.: https://www.pinterpolitik.com/ruang-publik/menanti-peran-partai-islam-di-2024
27. Ikhwan Y., Yulianto V.I., Parahita G.D. The contestation of social memory in the new media // Austrian Journal of South-East Asian Studies. 2019. No 1. P. 3-16.
28. Kautsar N. Menilik Sejarah Negara Islam Indonesia, Jejak Politik Kartosuwirjo di Tanah Pasundan // Merdeka. 2021. Agustus 25. URL.: https://www.merdeka.com/jabar/menilik-sejarah-negara-islam-indonesia-jejak-politik-kartosuwirjo-di-tanah-pasundan.html
29. Matanasi P. Kekecewaan Kartosoewirjo yang Memicu Proklamasi NII // Tirto. 2018. Agustus 7. URL.: https://tirto.id/kekecewaan-kartosoewirjo-yang-memicu-proklamasi-nii-cQxD
30. McPherson J. Revisionist Historians // Perspectives on History. No 6. P. 1.
31. Parahita G.D, Yulianto V.I. The Treachery on YouTube // Archipel. 2020. No 90. P. 47-73
32. Raditya I. KH Anwar Musaddad: Anti-Makar, Menolak Negara Islam // Tirto. 2017. April 3. URL.: https://tirto.id/kh-anwar-musaddad-anti-makar-menolak-negara-islam-cl7D
33. Raditya I. Kiai Dahlan & Muhammadiyah: Usaha Melumat Kejumudan Umat // Tirto. 2017. November 18. URL.: https://tirto.id/kiai-dahlan-muhammadiyah-usaha-melumat-kejumudan-umat-cAcw
34. Raditya I. Mahmoed Joenoes, Tokoh Pendidikan Islam dari Tanah Datar // Tirto. 2021. Januari 16. URL.: https://tirto.id/mahmoed-joenoes-tokoh-pendidikan-islam-dari-tanah-datar-cDiz
35. Raditya I. Memadukan Wahyu dan Akal: Berislam ala Harun Nasution // Tirto. 2018. Mei 15. URL.: https://tirto.id/memadukan-wahyu-dan-akal-berislam-ala-harun-nasution-cKpv
36. Raditya I. Saat K.H. Ibrahim Perintahkan Copot Gambar K.H. Ahmad Dahlan // Tirto. 2017. Oktober 13. URL.: https://tirto.id/saat-kh-ibrahim-perintahkan-copot-gambar-kh-ahmad-dahlan-cyj q
37. Rizkiyansyah B. 7 November 1945: Islam Politik dan Lahirnya Partai Masyumi // Republika. 2018. November 7. URL.: https://www.republika.co.id/berita/phtia8385/7-november-1945-islam-politik-dan-lahirnya-partai-masyumi
38. Rizkiyansyah B. Goyang Sneevliet: Kisah Sarekat Islam tanpa Islam // Republika. 2018. September 29. URL.: https://www.republika.co .id/berita/pfrna3 385/goyang-sneevliet-kisah-sarekat-islam-tanpa-islam
39. Sadewo J. Hijrah Islam Indonesia // Republika. 2020. August 23. URL.: https://www.republika.co .id/berita/qfi70d318/hijrah-islam-indonesia
40. Smith A.D. Nationalism and the Historians // International Journal of Comparative Sociology. 1992. No 1-2. P. 58-80.
41. Subarkah M. Islamofobia, Antipolitisasi Masjid: Islam Politik dan Ritual // Republika. 2018. April 25. URL.: https://www.republika.co.id/berita/p7ozmz385/islamofobia-antipolitisasi-masjid-islam-politik-dan-ritual
42. Suryana W. Soekarno, Negara, dan Islam dalam Pandangan Prof Abdul Mu'ti // Republika. 2021. Januar 21. URL.: https://www.republika.co.id/berita/qn9mdi430/soekarno-negara-dan-islam-dalam-pandangan-prof-abdul-muti
43. Umam Z. Nurcholish Madjid, Anak Gontor yang Besar sebagai Pembaru Islam // Tirto. 2018. Mei 26. URL.: https://tirto.id/nurcholish-madjid-anak-gontor-yang-besar-sebagai-pembaru-islam-cKvy
Поступила в редакцию 10.11.2022 Передана на рецензирование 12.11 2022 Рекомендована к печати 20.11.2022
Кирчанов Максим Валерьевич, доктор исторических наук, доцент
факультет международных отношений, кафедра регионоведения и экономики зарубежных стран, исторический факультет, кафедра истории зарубежных стран и востоковедения, Воронежский государственный университет 394068, Россия, г. Воронеж, Московский пр-т, 88 (корп. 8) E-mail: maksymkyrchanoff@gmail.com
M.W. Kyrchanov
THE HISTORY OF ISLAM IN THE POLITICS OF MEMORY IN INDONESIA (mid-2010s to early 2020s)
DOI: 10.35634/2587-9030-2023-7-2-262-270
The purpose of the article is to analyze the features of the politics of memory in contexts of the history of Islam in modern Indonesia. It is assumed that the difficulties in localization of the history of Islam in modern historical memory are
aggravated by repressions against Muslim activists and the violence of radical Muslims against their political and ideo-
СОЦИОЛОГИЯ. ПОЛИТОЛОГИЯ. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
logical opponents. The novelty of the study lies in the analysis of the attempts of the Indonesian society to form a compromise canon of historical memory, integrating the history of the Ummah and political Islam into officially sanctioned versions of history. The article analyzes 1) the features of the imagination of Islamic images in the politics of memory, 2) the prospects and contradictions of the integration of Ummah figures into the historical imagination, 3) attempts to revise the history of Islam in the context of the development of the memorial culture of the Indonesian society. The results of the study suggest that modern Indonesian society use the mechanisms of historical politics actively in its attempts to form a new image of the history of Islam, integrated into predominantly secular narratives that determine the development of Indonesian identity.
Keywords: history of Islam in Indonesia, politics of memory, Ummah, secularism, Mashumi, Islamic State of Indonesia, historical revisionism.
REFERENCES
1. Barkouski P. Inteliektuainy manifiest: tut i ciapier [Intellectual manifesto: here and now]. Palitycnaja sfera [Political sphere]. 2013. № 2. S. 95 - 98. (in Belarusian)
2. Ivanova E. Minalo nesvurshvashto: terenno izsledvane "Toposi na istoricheskata pamet" [The never-ending past: field research "Topos of historical memory"]. Sofiya: Nov bulgarski universitet, 2011. 231 s. (in Bulgarian)
3. Kirchanov M.V. "Prorabotka proshlogo" v Indonezii ["Working through the Past" in Indonesia]. Acta Orientalia Voronensia/ otv. red. M.V. Kirchanov. Voronezh, 2016. S. 86-101. (in Russian)
4. Kolesnyk I. Ukrayins'kyi istoryk i vlada: vid prymusu do partnerstva Ukrainian historian and power: from coercion to partnershipEydos. 2017. № 9. S. 9 - 24. (in Russian)
5. Koposov N. Istoricheskie ponyatiya v mire bez budushchego [Historical concepts in a world without a future]. Kak my pishem istoriyu [How we write history] / otv. red. G. Garreta, G. Dyufo, L. Pimenova. M.: ROSSPEN, 2013. S. 69-70. (in Russian)
6. Krom M. Ispol'zovanie ponyatiy v issledovaniyakh po istorii dopetrovskoy Rusi [The use of concepts in research on the history of pre-Petrine Russia]. Kak my pishem istoriyu [How we write history] / otv. red. G. Garreta, G. Dyufo, L. Pimenova. M.: ROSSPEN, 2013. S. 94 - 125. (in Russian)
7. Krustev D. Kanon i/ili agon. Literaturnoistoricheskite (re)konstruktsii [Canon and/or agon. Literary-historical (re)constructions]. Kultura i kritika. T. 3. Krayat na modernostta? [Culture and Criticism. The end of modernity?] / sust. A. Vacheva, G. Chobanov. Varna: LiterNet, 2003. S. 416 - 449. (in Bulgarian)
8. Lastouski A. Prapracouka kamunistycnaha minulaha u Slavakii [Processing of the communist past in Slovakia: main factors and dynamics]. Palitycnaja sfera [Political sphere]. 2016. № 1. S. 37 - 55. (in Belarusian)
9. Traba R. Pol'skie spory ob istorii v XXI veke [Polish disputes about history in the XXI century]. Pro et Contra. 2009. No 3 - 4. S. 43 - 64. (in Russian)
10. Scherrer J. Germaniya i Frantsiya: prorabotka proshlogo [Germany and France: working through the past]. Pro et contra. 2009. No 3 - 4. S. 89 - 108. (in Russian)
11.Abdillah S. H.M. Rasjidi, Modernis Jago Polemik yang Menentang Sekularisasi. Tirto. 2019. Juni 1. URL.: https://tirto.id/hm-rasjidi-modernis-jago-polemik-yang-menentang-sekularisasi-d9ig
12.Abdillah S. Jalan Modern Abu Hanifah, 'Orang Kiri' di Partai Masyumi. Tirto. 2019. Mei 27. URL.: https://tirto.id/jalan-modern-abu-hanifah-orang-kiri-di-partai-masyumi-dZyj
13.Abdillah S. Mohammad Natsir: Putra Tulen Modernisme Islam di Indonesia. Tirto. 2019. Mei 28. URL.: https://tirto .id/mohammad-natsir-putra-tulen-modernisme-islam-di-indonesia-d7gj
14. Adam A W. Beberapa catatan tentang historiografi Gerakan 30 September 1965. Archipel. 2018. No 95. P. 11-30.
15.Ahsan I. Masyumi dan Ilusi Persatuan Umat Islam. Tirto. 2017. November 7. URL.: https://tirto.id/masyumi-dan-ilusi-persatuan-umat-islam-czHP
16. al-'Alam I. Modernisme Islam Berasas Filsafat, Warisan H.M. Rasjidi untuk Umat. Tirto. 2021. Januari 30. URL.: https://tirto.id/modernisme-islam-berasas-filsafat-warisan-hm-rasjidi-untuk-umat-f9Di
17.Ardanareswari I. Sirajuddin Abbas dan Jalan Demokratis Negara Islam di Indonesia. Tirto. 2019. Mei 24. URL.: https://tirto.id/sirajuddin-abbas-dan-jalan-demokratis-negara-islam-di-indonesia-dK4r
18. Azra A. Kartosuwiryo dan NUU: Kajian Ulang. Republica. 2014. Maret 6. URL.: https://www.republika.co .id/berita/n1ywjy/kartosuwiryo-dan-nuu-kajian-ulang-2
19. Bubandt N. Ghosts With Trauma. Conflict, Violence, and Displacement in Indonesia / ed. E.-L. E. Hedman. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2018. P. 275-302.
20. Budiawan, Mematahkan pewarisan ingatan wacana anti-komunis dan politik rekonsiliasi Pasca-Soeharto. Jakarta: ELSAM. 2004.
21. Budiawan, When memory challenges history. Southeast Asian Journal of Social Science. 2000. No 2. P. 35-57.
22. Chandra S. New findings on the Indonesian killings of 1965-1966. The Journal of Asian Studies. 2017. No 4. P. 1059-1086.
23. Coakley J. Mobilizing Past: nationalist images of history. Nationalism and Ethnic Politics. 2004. No 4. 531 - 560.
24. Espena D. Remembering 1965: Indonesian cinema and the 'Battle of History'. Asian Studies: Journal of Critical Perspectives on Asia. 2017. No 1. P. 39-65.
25. Firdausi F. Nurcholish Madjid & Sekularisasi: Dua Sisi yang Kerap Disalahpahami. Tirto. 2019. Agustus 29. URL.: https://tirto.id/nurcholish-madjid-sekularisasi-dua-sisi-yang-kerap-disalahpahami-eha7
26. Hidayah А. Menanti Peran Partai Islam di 2024. Pinter Politik. 2021. November 16. URL.: https://www.pinterpolitik.com/ruang-publik/menanti-peran-partai-islam-di-2024
27. Ikhwan Y., Yulianto V.I., Parahita G.D. The contestation of social memory in the new media. Austrian Journal of South-East Asian Studies. 2019. No 1. P. 3-16.
28. Kautsar N. Menilik Sejarah Negara Islam Indonesia, Jejak Politik Kartosuwirjo di Tanah Pasundan. Merdeka. 2021. Agustus 25. URL.: https://www.merdeka.com/jabar/menilik-sejarah-negara-islam-indonesia-jejak-politik-kartosuwirjo-di-tanah-pasundan.html
29. Matanasi P. Kekecewaan Kartosoewiijo yang Memicu Proklamasi NII. Tirto. 2018. Agustus 7. URL.: https://tirto.id/kekecewaan-kartosoewirjo-yang-memicu-proklamasi-nii-cQxD
30. McPherson J. Revisionist Historians. Perspectives on History. No 6. P. 1.
31. Parahita G.D., Yulianto V.I. The Treachery on YouTube. Archipel. 2020. No 90. P. 47-73
32. Raditya I. KH Anwar Musaddad: Anti-Makar, Menolak Negara Islam. Tirto. 2017. April 3. URL.: https://tirto.id/kh-anwar-musaddad-anti-makar-menolak-negara-islam-cl7D
33. Raditya I. Kiai Dahlan & Muhammadiyah: Usaha Melumat Kejumudan Umat. Tirto. 2017. November 18. URL.: https://tirto.id/kiai-dahlan-muhammadiyah-usaha-melumat-kejumudan-umat-cAcw
34. Raditya I. Mahmoed Joenoes, Tokoh Pendidikan Islam dari Tanah Datar. Tirto. 2021. Januari 16. URL.: https://tirto.id/mahmoed-joenoes-tokoh-pendidikan-islam-dari-tanah-datar-cDiz
35. Raditya I. Memadukan Wahyu dan Akal: Berislam ala Harun Nasution. Tirto. 2018. Mei 15. URL.: https://tirto.id/memadukan-wahyu-dan-akal-berislam-ala-harun-nasution-cKpv
36. Raditya I. Saat K.H. Ibrahim Perintahkan Copot Gambar K.H. Ahmad Dahlan. Tirto. 2017. Oktober 13. URL.: https://tirto.id/saat-kh-ibrahim-perintahkan-copot-gambar-kh-ahmad-dahlan-cyj q
37. Rizkiyansyah B. 7 November 1945: Islam Politik dan Lahirnya Partai Masyumi. Republika. 2018. November 7. URL.: https://www.republika.co.id/berita/phtia8385/7-november-1945-islam-politik-dan-lahirnya-partai-masyumi
38. Rizkiyansyah B. Goyang Sneevliet: Kisah Sarekat Islam tanpa Islam. Republika. 2018. September 29. URL.: https://www.republika.co .id/berita/pfrna3 385/goyang-sneevliet-kisah-sarekat-islam-tanpa-islam
39. Sadewo J. Hijrah Islam Indonesia. Republika. 2020. August 23. URL.: https://www.republika.co.id/ berita/qfi70d318/hijrah-islam-indonesia
40. Smith A.D. Nationalism and the Historians. International Journal of Comparative Sociology. 1992. No. 1-2. P. 58-80.
41. Subarkah M. Islamofobia, Antipolitisasi Masjid: Islam Politik dan Ritual. Republika. 2018. April 25. URL.: https://www.republika.co.id/berita/p7ozmz385/islamofobia-antipolitisasi-masjid-islam-politik-dan-ritual
42. Suryana W. Soekarno, Negara, dan Islam dalam Pandangan Prof Abdul Mu'ti. Republika. 2021. Januar 21. URL.: https://www.republika.co.id/berita/qn9mdi430/soekarno-negara-dan-islam-dalam-pandangan-prof-abdul-muti
43. Umam Z. Nurcholish Madjid, Anak Gontor yang Besar sebagai Pembaru Islam. Tirto. 2018. Mei 26. URL.: https://tirto.id/nurcholish-madjid-anak-gontor-yang-besar-sebagai-pembaru-islam-cKvy
For citation:
Kyrchanov M.V. The history of Islam in the politics of memory in Indonesia (mid-2010s to early 2020s) // Bulletin of
Udmurt University. Sociology. Political Science. International Relations. 2023. Vol. 7, iss. 2. P. 262-270. https://doi.org/
10.35634/2587-9030-2023-7-2-262-270 (In Russ.).
Received 11.10.2023 Submitted for review 11.12.2023 Recommended for publication 11.20.2023
Kirchanov M.V., Doctor of History, Associate Professor,
Faculty of International Relations, Department of Regional Studies and Economics of Foreign Countries,
Historical Faculty, Department of Foreign Countries History and Oriental Studies
Voronezh State University
Moskovskii pr-t, 88/8, Voronezh, Russia, 394068
E-mail: maksymkyrchanoff@gmail.com
