CC BY
187
УДК 100.1+165: 316
В. А. Ахтямова, Э. А. Ефанова, А. М. Ахтямов
ИСТОРИЯ И ТЕОРИЯ ХИМИЧЕСКОЙ ТЕХНОЛОГИИ
Ключевые слова: химическая технология, алхимия, химическое ремесло, историческое и логическое, натурфилософия.
Система технологической методологии имеет общенаучный характер развития. Данная методология определяет «порядок» и «структуру» концептуальных систем, каждая из которых проявляет вертикальную и горизонтальную направленность взаимодействия с учётом смысла концепта. Историческая и логическая реконструкция научного знания определяет основные принципы развития химической технологии.
Keywords: Chemical technology, alchemy, chemical craft, historical and logic, physiophilosophy.
The system of technological methodology has general scientific character of development. The given methodology defines "order" and "structure" of conceptual systems, each of which shows a vertical and horizontal orientation of interaction with the sense account of concept. Historical and logic reconstruction of scientific knowledge defines main principles of development of chemical technology.
Система технологии рассматривается на современном уровне развития науки и производства не только как процесс общенаучного, но и всеобщего уровня исследования [1, с. 311; 2, с. 22]. Целостность смыслового содержания технологии, реализуемой в различных сферах деятельности, свидетельствует о функционировании системы ее универсальных принципов как в науке, так производстве и образовании. Содержание процедуры технологии в общесоциологическом смысле представляется в виде системы принципов, методов и средств воздействия [3, с. 16]. Подобная трактовка технологии подчеркивает сходство ее содержания с определением метода, который также рассматривается как набор принципов и правил, направляющих деятельность исследователя [4, с. 6]. Вместе с тем, подобное сходство подчеркивает лишь наличие общего в системе «порядка» признаков, а не их «структурных» форм. Порядок характеризует наличие множества различных принципов, норм, требований, являющихся системами знания, но не связанных единым методологическим ориентиром, в данном случае концептом. Тогда как «структурный» элемент имеет четкую методологическую установку в системе как горизонтальной, так и вертикальной направленности относительно концептуального принципа. Видимо, на основании сходства этих двух признаков в процессе функционирования различных форм знаний считают, что система «технологии» может обладать признаком всеобщности и приблизиться по содержанию к философскому методу. Однако, единственной областью
рационального «видения» действительности, которую не затронула система технологического восприятия, является философия. Для существования подобного ограничения в движении технологической концептуальности, видимо, есть основания. К ним относятся, прежде всего, функционирование мировоззренческих универсалий, которые не имеют принципов сходства с нормами технологической методологии. Не претендуя на полноту рассмотрения всей многогранности данной проблемы, отметим
лишь некоторые ее особенности. Прежде всего, обратим внимание на те основания, которые характеризуют степень все расширяющейся экспансии принципов технологии на различные области знания. Прежде всего, границы «процессуального поля» относительно движения смысла «технологии» связано с особенностями взаимодействия естественнонаучного и философского уровней знания, своеобразием их методологии. Для определения методологической правомерности оснований в существовании «предельных и запредельных» форм технологии в различных системах знания требуется обращение к истории науки. В химическом познании, этап движения от истории науки к ее теории, характеризуется созданием нового процессуального поля на уровне ее концептуализации. Здесь осуществляется переход в традиционном исследовании систем от исторической реконструкции фактического материала к логической. Именно история науки, в частности химического познания, свидетельствует о единстве развития ее концептуальных структур и типов технологии [5, с. 91]. Здесь, естественно, имеется в виду относительное единство в развитии концептуальных систем химической науки и ее технологических артефактов в производстве органических и нефтехимических продуктов [6, с. 40]. Продукты соответствующих производств могут быть как конечными, так и промежуточными, т.е. быть «ресурсом» для других технологий. Следовательно, только для химической науки характерно на пути ее исторического развития наличие единства, в первоначальном концептуальном представлении - цели и средства, а затем как науки и производства. Поэтому данное единство имеет возможность быть реализованным в системе ряда принципов метода естественнонаучных и гуманитарных наук, например, аналогии,
абстрагирования и идеализации. На основе
соблюдения такого концепта как единство, будет осуществляться формирование и единой дисциплинарной системы, учитывающей принципы и истории и философии науки [7, с. 202]. Эти принципы
способны также оказать значительное влияние на развитие теории технологии и в целом на систему образования. Система последнего, с учетом развития концептуальной традиции будет рассматриваться как процесс «памятования и извлечения сущности из ряда явлений и фактов» [8, с. 427]. Поэтому, система образования или «научения» должна исходить как особенностей исторического, так и философского осмысления процесса приращения знаний. При этом, степень процесса усвоения знаний обучающимися отражает уровень общей адаптации человека к внешней среде, превращая ее в фактор внутреннего состояния, обеспечивающего и его бытие. Создание подобного отношения человека к среде
свидетельствует о его контроле над внешней ее формой. При этом одной из особенностей развития образования будет то, что здесь проявляется и новый способ решения проблемы в определении приоритета обучения при взаимодействии двух систем: обучение знаниям или способам деятельности и общения. Оба этих способа имеют право на существование. Каждый из них имеет свои «достоинства и
недостатки». Ясно, что оптимальным способом обучения может быть такой подход, который сочетал бы в себе обе системы в использовании исторической и логической реконструкции систем научного познания. Однако, сложность их применения во многом определяется уровнем подготовки
обучающего. На данном уровне образовательной системы возможно, как относительное решение проблемы, использование исследователем как двойной компетенции в его подготовке, так и способности к рефлексии в содержании различных, вышеуказанных форм деятельности и общения, определяемых наличием их методологического
единства. Поэтому, для данного исследования
представляет интерес тот методологический подход, в соответствии с которым предполагается изучение не только предметного содержания объектов реальности, но и структур мышления. При этом, исследование должно быть направлено на те познавательные и мыслительные процедуры, те интеллектуальные ситуации, которые предопределили возникновение представлений о данных объектах, в тех основных характеристиках, которые представлены в
соответствующих предметах [9, с. 48]. Вместе с тем, возникает проблема формирования общей системы научной и образовательной методологии. Кроме того, следует учитывать то обстоятельство, что процесс познания сущности развития научного знания как систем кодирования приводит также и к формированию качественно новых единиц знания в области истории и философии науки и философии образования [10, с. 278-279]. Поэтому на уровень исследования настоящих проблем познания, выступают проблемы взаимосвязи различных культурных ценностей, в направлении определения их универсальных принципов. Одним из таких, является процедура определения принципа
«мировоззренческой универсальности» через принцип «трансцендентности». В данном случае, история функционирования принципа «трансцендентности», а,
точнее, его историческая и логическая реконструкция, дает основание предположить о наличии абстрактной возможности в распространении принципов технологической методологии на область философского знания. Подобный синтез, возможно, стал условием проявления, так называемой, «технологической религии» [11, с. 259]. Рассмотрим некоторые ее основные признаки, которые можно представить как проявление определенного технологического редукционизма [12, с. 6]. Прежде всего, отметим, что, в данной ситуации, основная проблема «технологической религии» это не проблема Бога, а проблема человека. Поэтому, религия в широком смысле может быть представлена как «система взглядов и действий, которой придерживается какая-либо группа людей и которая служит индивиду схемой ориентации и объектом поклонения» [11, с. 153]. Проявление последних связано с наличием «веры». Поэтому, относительно «веры», в которой отражается сокровенная сущность человека, можно отметить, что данное состояние может быть представлено по принципу «обладания» или «бытия» и выражать как рациональное, так и иррациональное состояние человека [13, с. 440, 450]. Это связано с тем, что представления о рациональной вере являются основанием творческого мышления человека, которое в своем развитии проходит несколько этапов [13, с. 441]. Во-первых, наличие рационального прозрения. Во-вторых, формирование первоначального видения, которое может быть представлено в форме предварительной гипотезы. В-третьих, анализ этой гипотезы, что представляет собой процесс понимания ее смысла. В-четвертых, по возможности, проведение более полного исследования данного явления и создания адекватной гипотезы. И, наконец, в-пятых, формирование общей теории. Относительно этих процессов отметим лишь следующее обстоятельство, что все они в своем развитии должны привести к единому результату -созданию «общей теории». Именно формирование последней, является условием перехода с одного уровня изучения проблемы на другой, своеобразной точкой отсчета процессуального поля в методологии исследования, что явилось также основанием предположения о существовании возможности осуществления уже логической реконструкции исторического материала науки. Таким образом, формируется «общая теория основ» развития какого-либо явления. Кроме того, на каждом этапе рационального, как оптимального и продуктивного познания, исследователь исходит из «веры». Данная «вера» совпадает по содержанию с сознательным обоснованием ее нравственной ценности,
добродетельной целью по принятию соответствующего решения относительно некоторой проблемы. Вместе с тем, степень веры в себя, свои умственные, эмоциональные и нравственные возможности, последовательность их проявления характеризует и реальные «технологические» способности исследователя, которые свидетельствуют также и о характере его общения с другими людьми. Диалог может быть реализован через способность
человека как «что-либо» обещать, так и манипулировать сознанием своих коллег. Следует еще раз подчеркнуть, что все эти этапы входят в содержание процессуального поля рационального освоения действительности и могут быть выражены через систему концептуального порядка, имеющего абстрактные формы знания, либо через организованные, структурные их единицы. В плане продуктивной направленности процесса
исследования, вся совокупность этих «технологических» этапов именно структурного обобщения осуществляется в виде различных единиц интерпретации содержания конкретной системы, имеющей определенный концепт. Таким образом, рациональная вера обладает принципом преемственности достижений прошлого в
деятельности человека, в его стремлении к истине, его индивидуального и коллективного опыта, творческой силы его разума. Итак, «технологическая религия» как «трансцендентная» возможность
естественнонаучного освоения действительности, представляет собой абстрактную возможность, претензию на освоение философского знания. Этот вид религии может быть представлен также как возможность проявления технологической методологии представления философского видения мира, т.е. расширения принципов «технологии» на уровне философии. Предположив подобное, следует отметить в этой технологии две особенности [11, с. 259]. Во-первых, целью подобной технологии является абсолютное снятие «усилий» человека в познании мира; во-вторых, полное проникновение и постижение во все тайны природы. Основной установкой исследователя подобной технологии является «неограниченное и мгновенное удовлетворение всех желаний» [11, с. 259]. В данном случае, подобная религия развивается в направлении отождествления технологии с самой «материей», когда последняя представляется результатом функционирования сверхъестественной силы. При этом, у человека в системе «технологической религии» отсутствуют все нравственные принципы, кроме одного: человек может все, что возможно с позиций технологии. Поэтому основой созидания в подобной технологии является Бог, в качестве которого может быть представлен сам человек.
В современной литературе основные этапы исторического развития технологии отождествляют с ее структурой [9, с. 186]. При этом первый этап представляют как период стихийного, неосознанного становления технологии, который определяется в основном социокультурными факторами и имманентными законами деятельности [9, с. 186]. На втором этапе формируется технология в узком понимании, когда человек «научается сознательно строить цепочки технологически связанных
процессов» [9, с. 186].
На третьем этапе создается технология в широком понимании, глобальном, в процессе
которого обнаруживается взаимосвязь между
технологическими процессами, операциями, принципами и состоянием науки, производства, а
также между различными культурными и социальными процессами и системами [9, с. 186].
Технология в широком понимании представляет собой совокупность принципов, образующих определенную «техносферу», содержание которой определяется факторами существующей технологии и социокультурными процессами. Разделяя в целом подобную, общую позицию на условия возникновения технологии, мы конкретизируем некоторые ее социокультурные факторы. Прежде всего, технология, как процесс природных и естественнонаучных действий, проявилась в виде «порядка» и «структурных» отношений. «Порядок», главным образом, связан с естественным, природным процессом превращений, а «структурные отношения» связаны с искусственной деятельностью человека. Если первый вид «деятельности» представляет собой глобальный процесс изменения окружающей среды, то второй является актуализированным ее видом. Координация этих отношений отмечается в литературе, но не рассматривается как этап функционирования новой системы, где основное внимание, главным образом, обращается на их субординацию, которая наделялась принципом универсальности в движении к целевому продукту. Этот продукт выражал систему, в которой было представлено единство цели, естественной и искусственной деятельности по решению некоторой проблемы. Эти признаки были закреплены за процессом технологии только на рациональном уровне исследования. Поскольку этап перехода от одного качества химического вещества к другому крайне незначителен, то фиксация этого процесса на эмпирическом уровне затруднена, либо невозможна. Поэтому зафиксировать основы теории химической технологии довольно сложно. Однако попытка обращения к исторической и логической реконструкции теории химической технологии позволяет определить основные вехи её формирования. Отметим, что эти «вехи» были определены главным образом в эпоху развития средневековой культуры, а не более позднего периода ее эволюции [14]. Итак, прежде всего, первоначально было сформировано целостное представление о природе химических взаимодействий в системе такого способа деятельности и общения как алхимия. Алхимия, как феномен средневековой культуры, является способом целостной реализации многообразных форм культуры. В алхимии, где наряду с химическими ремеслами, играющими «определяющую роль в подготовке современной химии», при которых « в конечном счете брали верх силы светлого разума и предметной практики», и которая «мучительно медленно, но и неизбежно верно, торила дорогу научным знаниям», существовало и мифотворчество [14, с. 6, 8]. На этом уровне познания сам исследователь выступает в качестве богочеловека, где он проявляется при алхимическом способе деятельности как «подлинный бог» и как человек «гордый и всемогущий, чаящий облагодетельствовать все человечество» [14, с. 14, 15]. Создание основ мифотворчества позволило
выявить, условно, два уровня в реализации деятельности и, соответственно, общения - по вертикали и по горизонтали. Данная классификация позволит, с одной стороны, определить порядок или структуру элемента деятельности в системе ремесла,
а, с другой - выявить соотношение методологических принципов. Деятельность по методологической вертикали затрагивает ее естественнонаучный и философский смысл. По горизонтали, каждый из этих способов деятельности имеет эмпирическую и теоретическую форму, которые находят выражение в практическом и гуманитарном смысле технологии. Алхимическая деятельность, таким образом, во многом зависела от исследователя, так называемого алхимика, который представлял собой крайне противоречивое явление. Алхимик, «ставящий опыт теоретик и ремесленник эмпирик, философ и теолог, мистик и схоласт, художник и поэт, православный христианин и маг-чернокнижник» [14, с. 314].
Деятельность и общение алхимика соответствовали уровню средневековой культуры, где наряду с эмпирическим исследованием существовала и магия, образуя единое целое. Кроме того, в алхимии сформировались три целенаправленных вида деятельности: златоделие, а точнее
«златосереброискательство», создание философского камня и натурфилософские представления. В первом виде деятельности по способу «аурификции» или «аурифакции» стремились определить «элексир мудрых», который бы стал средством достижения искомой цели. Поиски «философского камня» связаны, главным образом, с определением первичной материи. Рецепт получения подобного «камня» формировался на основе «герметического» кода. Поэтому в будущем перед исследователями уже возникнет проблема поиска путей раскодирования информации необходимой для общения, заложенной в рецепте на уровне алхимической деятельности. В качестве «философского камня» путем рационального истолкования представлялось вещество,
производящее трансмутацию металлов, как процесс движения от несовершенства к совершенству. Подобное превращение веществ связано с процедурой «оборотнического пресуществления», которая в значительной степени оказала влияние как на формирование представлений о смысле «философского камня», так и о трансмутации технохимии в алхимию. Таким образом, процесс химического ремесла существовал в рамках целостной системы, наряду с представлениями «алхимии» и натурфилософии. Функционирование их в качестве определенной целостности в контексте с культурой, способствовало формированию концепта химической технологии, что включало в себя три основополагающих принципа деятельности и общения: «химическое ремесло», «технохимия» и «технология». Ясно, что эти три взаимосвязанных уровня познавательной деятельности существовали в единстве и вместе с тем, они имели относительную самостоятельность в развитии, что осуществлялось по аналогии взаимодействия понятий единичное, особенное и общее. Таким образом, концепт
химической технологии включает в себя следующие рациональные принципы: во-первых, «рецептурную» структуру химического ремесла, фиксирующую движение от «несовершенного к совершенному». Во-вторых, обобщение процесса превращения веществ в циклическом отношении «цель-средство». В третьих, трансмутацию химических проблем в технические. Вместе с тем, мифологическая интерпретация химических взаимодействий привела к созданию некоторых промежуточных, символических элементов в виде, например, льва или дракона, пожирающих свои хвосты. Эти символические элементы познания были позже представлены в качестве конкретных форм превращения химических веществ. Многократное применение символов позволило определить сходство их содержания с такими новыми средствами обозначения превращения веществ как знаки, что способствовало введению последних в систему не только исследовательской деятельности, но и как необходимых средств познания в виде виртуальной технологии. Постепенно создавался алхимический текст, который сочетал в себе физико-химические процедуры и
натурфилософское представление о мире. Одна из особенностей последнего, представлялась в виде тождества вещества и символа, что соответствовало первоначальному смыслу технологической операции в определении их сходства. Таким образом, было осуществлено снятие трансцендентности, которое явилось отличительным признаком начала формирования технологического представления о характере взаимодействия веществ. Было создано знание, представляющее качественную
неоднородность предметов мира. На этом этапе, особенность связи символа и обозначаемого
предмета, вошла в познавательную традицию и до настоящего времени; по этому признаку сходства с объектом символ отличается от знака. Рассмотрение состояния изменения цвета к световому потоку в процессе превращения веществ, осуществлялось во взаимосвязи с учетом характера проявления свойств вещества, что позволило сформировать различные подходы к содержанию технической и химической проблем. Соответственно создавались принципы химического ремесла, которые связывались, в
основном, с особенностями технологических процессов по фактору превращения химических веществ в направлении от «несовершенного к совершенному». Таким образом, было подготовлено основание для «дегерметизации стиля мышления эпохи», которая, как подчеркивает В.Л. Рабинович, необходима для исторической реконструкции
алхимического способа деятельности, её проблем. В данном процессе интерес историка «не столько в постижении всеобщего, сколько особенного, исторически непреходящего» [14, с. 38]. Таким образом, подобное исследование ведет к изменению и методологии познавательного процесса, путем создания нового метода - гуманитарного эксперимента, значение которого состоит в исторической реконструкции явления [14, с. 37].
Следовательно, если рассматривать познавательный процесс в качестве единства эмпирического и теоретического, а на современном уровне научного исследования - исторического и логического, то, соответственно, должны измениться и методы исследования, т.е. быть модифицированы как историческое и логическое. Поэтому и методология познавательного процесса должна функционировать как противоречивое единство исторической и логической реконструкции знания. Вместе с тем, в процессе данной реконструкции необходимо соотнести соответствующие стили мышления культур различных эпох, в данном случае: средневековой, нового времени и античности [14, с. 37]. В нашем случае, предметом исследования выступает алхимический «рецепт», как целостный текст, в котором представлен как «регламент деятельности» по производству некоторого вещества, «способ овладения ремеслом», так и «мистическое воспарение», «молитва», с просьбой создать « земной сад, взращенный на райской почве» [14, с. 44, 45, 46, 49].
В рациональном поле развития культуры, алхимия представляется в качестве эмпирической и теоретической системы, определившейся между техническим ремеслом и натурфилософствованием [14, с. 24]. Для понимания смысла происходящих превращений веществ необходимо определение технохимического ремесла. Это связано с тем, что именно, химическое ремесло является основой формирования химической науки, ее места в системе познавательной культуры. Именно деятельность и общение на уровне химического ремесла явились основанием формирования представлений о технологии. Процесс формирования последней имеет дисциплинарную направленность в определении характера «тайного знания». Особенность этого вида знания заключается в его отношении к специализации, т. е. к химическому ремеслу. Возникновение подобного знания также является одной из форм традиции, которое формулируется на современном уровне исследования как «неявное» знание, т. е. это знание специалиста, цеховое знание, на которое обратил внимание в процессе изучения алхимического способа деятельности и общения В. Л. Рабинович. Переход к процессу изучения особенностей развития теории химической технологии в движении от ее истории, был осуществлен благодаря единству общения Б.М. Кедрова, В.И.Кузнецова, В.Л.Рабиновича и других исследователей. Преемственность их познавательных традиций позволила создать теорию концептуальных систем, которая явилась основой современного
развития химической науки. Поэтому и настоящий уровень развития образовательного процесса должен исходить в определении дидактических единиц, как из истории, так и философии науки, с учетом фактора их персонификации в системе приращения, в данном случае, химического знания.
Литература
1. Ахтямова В.А. Концептуализация свойств и отношений системы / В.А. Ахтямова, Э.А. Ефанова, А.М. Ахтямов // Вестник Казан. технол. ун-та. - Казань, КНИТУ. - 2011. -Т. 14, № 8. - С. 302-312;
2. Корсунцев И.Г. Прикладная философия: субъект и технологии. Учебное пособие. / И.Г. Корсунцев. - М.: Российское философское общество, ИПК госслужбы,
2001. - 356 с.
3. Осипов Н.Е. Содержание и методологическая роль категории «социальная технология» в осмыслении целостности общества / Н.Е.Осипов // Вопросы философии. - 2011. - № 6.- С. 16-22;
4. Антисери Д. Эпистемология и герменевтика / Дарио
Антисери // Вестник Московского ун-та, сер. 7,
философия. - 2001. - №3. - С. 3-26.
5. Ахтямова В.А. Целостность знания и понимания / В.А. Ахтямова, Э.А. Ефанова, А.М. Ахтямов // Вестник Казан. технол. ун-та. - Казань, КНИТУ. - 2011. - Т.14, № 24. -С. 89-93;
6. Кузнецов В.И. Химия и химическая технология. Эволюция взаимосвязей / В.И. Кузнецов, З.А. Зайцева. -М.: Наука, 1984. - 295с.
7. Ахтямова В.А. Многозначность научной
рациональности / В.А. Ахтямова, Э.А. Ефанова, А.М. Ахтямов // Вестник Казан. технол. ун-та. Казань, КНИТУ. - 2011. - Т. 14, № 23. - С. 199-204;
8. Менделеев Д.И. Границ познанию предвидеть невозможно / Д.И. Менделеев. М.: Советская Россия, 1991. - 588 с.
9. Розин В.М. Философия техники. Учебное пособие для вузов / В.М. Розин. - М.: NOTA BENE, 2001. - 456с.
10. Ахтямова В.А. Концептуализация в системе поиска смысла / В.А. Ахтямова, Э.А. Ефанова, А.М. Ахтямов // Вестник Казан. технол. ун-та. - Казань, КНИТУ. - 2011. -Т. 14, № 7. - С. 276-280;
11. Фромм Э. Иметь или быть? Ради любви к жизни! (пер. с англ.; предисловие Н.С. Гревича) / Э. Фромм. - М.: Айрис-Пресс, 2004. - 384с.
12. Суркова Л.В. От теории познания к философии познания / Л.В. Суркова // Вестник Московского ун-та, сер. 7, философия. - 2001. - № 2. - С. 3-16.
13. Фромм Э. Гуманистический психоанализ. (сост. и общая редакция В.М.Лейбина) / Э. Фромм. СПб.: Питер,
2002. - 544 с.
14. Рабинович В.Л. Алхимия как феномен средневековой культуры / В. Л. Рабинович. М.: Изд-во «Наука», 1979. -388с.
© В. А. Ахтямова - канд. филос. наук, доц. каф. философии и истории науки КНИТУ, ahtyamova.1983@mail.ru; Э. А. Ефанова - канд. хим. наук, доц. каф. общей химической технологии КНИТУ; А. М. Ахтямов - д-р филос. наук, проф.
