CC BY
72
УДК 93/94, 904 ББК 63.3(0)
ИСТОРИЯ И ЧУВСТВА: КАЗУС ПОСИДОНИЯ
А.В. Хазина, Л.В. Софронова
Аннотация. В статье рассматривается феномен своеобразного «расщепления» наследия Посидония Апамейского, которое характерно и для его эллинистических последователей, и для современной историографической традиции. На основе анализа философских и исторических фрагментов Посидония авторы высказывают гипотезу о том, что ключом к восстановлению целостности его «философии истории» может служить концепция «симпатии». Посидо-ний смещает «точку отсчета» античного философского дискурса: исследование структуры души и феномена аффективного становится у него одной из центральных проблем. Пересмотр раннестои-ческой теории страстей как алогического движения логоса и дисфункции рационального начала позволили Посидонию рассуждать об иррациональном как естественном элементе человеческой психики. Философская мысль Посидония естественно движется от физики к этике, а исторический нарратив становится манифестацией движения «энергий души», проявлением непроявленного, наиболее зримым доказательством.
Ключевые слова: Посидоний, эллинистический исторический нарра-тив, стоическая теория аффективного, стоическая этика.
A.V. Khazina, L.V. Sofronova
Abstract. The article deals with a phenomenon of "splitting perception" of the Posidonius of Apamea's heritage, which had been quite typical among his Hellenistic successors as well as it is now within modern historiographi-cal tradition. Drawing upon the analysis of the philosophical and historical fragments of Posidonius, the authors hypothesize that the key to restoring of the integrity of his "philosophy of history" may be the concept of "sympathy". Posidonius shifts the benchmark figure of the ancient philosophical discourse focusing on a study of the structure of the soul and the phenomenon of affectivity as a core problem. Revision of the Early Stoic theories of passions as illogical "Logos" movement or a dysfunction of "Ratio" allowed Posidonius to reflect on the irrational issues as a natural element of the hu-
368
HISTORY AND SENSES: CASUS OF POSIDONIUS
man essence. Thus, Posidonius' philosophical thought naturally transfers from physics to ethics, his historical narrative is becoming a manifestation of the movement of "energy of the soul", a manifestation of the unmanifested logos and the most visible evidence.
Keywords: Posidonius, Hellenistic historical narrative, the Stoic theory of affectivity, Stoic ethics.
Философ и историк Посидоний, - сообщает Псевдо-Лукиан, -родом был из Апамеи, гражданство же имел родосское» (T. 4 EK). Суда уточняет, что этот «философ-стоик, по прозвищу "Атлет", ученик и приемник Панетия имел школу на Родосе... написал много» (Suid. Pos. 217-10 = T. 1a EK)1. Современному исследователю остается только сожалеть, что из этого «многого» сохранились лишь немногочисленные фрагменты его трудов, зачастую в передаче более позд-
них авторов; часть же текстов известна лишь по названиям2. Кроме того, сама аутентичность некоторых сочинений Посидония остается труднодоказуемой3. Во многом все это и определило противоречивость, неоднозначность, а нередко и противоположность трактовок текстов Посидо-ния, его места и влияния в античной философской и историографической традициях.
Сходным образом, противоречивые и двойственные оценки в науч-
1 Тексты античных авторов цитируются общепринятым образом - полностью или с сокращением, когда это не вызывает неясности. Например, сокращение: Gal. De Hipp. et Plat. plac. IV p.258, 19 De Lacy; Т. 83 EK; fr.408 Th. отсылает к соответствующему месту IV книги труда Галена «Об учениях Гиппократа и Платона», изданного Филиппом де Лаки [1]. Записи: «Т. 83 EK», «fr. 152 EK» означают, что данное место IV книги Галена издатели корпуса фрагментов 369 Посидония Л. Эдельштейн и Й. Кидд и В. Тайлер идентифицировали как свидетельство 83 и фрагмент 152.
2 В зарубежной историографии существует два современных фундаментальных издания фрагментов Посидония: Л. Эдельштейна - Й. Кидда [2] и В. Тайлера [3], некоторые фрагменты Посидония содержатся в более обширных собраниях текстов эллинистических философов, опубликованных А. Лонгом и Д. Сидли [4]. Потребность в издании полного корпуса сочинений Посидония на русском языке осознается уже более пятидесяти лет [5, c.806-809], до недавнего времени были изданы только его отдельные фрагменты [6, с. 197-199; 7, с. 25, 170; 8, с. 42, 54, 57, 60, 139, 207; 9, с. 155-162; 10, с. 185-191; 11, с. 81-91]. Первые результаты системной работы над корпусом сохранившихся текстов Посидония в 2011 и 2013 гг. представил А.А. Столяров [12, с. 31-53; 13, с. 35-53].
3 Ситуация для отечественных ученых осложняется еще и тем, что наследие этого греко-сирийского мыслителя, «самого универсального представителя Стои» практически не было предметом специального исследования. Творчеству Посидония посвящены лишь небольшие разделы, главы и упоминания в трудах Ф.Ф. Зелинского [14], А.Ф. Лосева [5], А.А. Столярова [15] и А.С. Степановой [16; 17].
370
ной литературе получают и сохранившееся фрагменты исторического сочинения Посидония, которое он назвал «Истории» (Athen. IV. 151e; T. 80 EK). По словам Суды, это был обширный труд в 52 книгах, продолжавший «Историю» Полибия (Suda. 2107 - 2109; T. I a-b EK) и, вероятно, хронологически ограничивавшийся 145 -88 гг. до н.э.4
У большинства исследователей рождает недоверие, прежде всего, стиль исторического нарратива Апа-мейца, который, возможно, и провоцирует невнимание к хронологической и фактологической точности материала, излагаемого в «Историях». Продолжая во многом античную линию критики Посидония5 и опираясь на работы У. фон Виламовица6 [19, s. 211] и К. Рейнхарда [20, s. 45], И. Кидд выделяет в качестве специфических черт историописания Апа-мейца - морализаторство, назидательность, увлечение риторикой, и как следствие — искажение исторической объективности [21, p. 865866]. В посидониевой «Истории», утверждает Г. Фербрюгге, довольно много примеров так называемой «трагической истории», о которой прекрасно написал Б. Ульман [22, p. 192]. Еще более суровый вердикт
выносит Посидонию Э. Бэдиан. «Мы должны очистить сознание от малейших следов веры в назидательную историю Посидония ...она принадлежит к тому классу риторических фигур, которые известны из Аристофана и проходят от Демосфена к Цицерону и далее.» [23, p. 108].
Между тем, несмотря на безапелляционный тон Э. Бэдиана и авторов большинства критических замечаний7, ряд исследователей придерживается прямо противоположного мнения относительно значимости исторического труда Посидония. Вслед за В. Йегером, оценившим в свое время «исторический взгляд» Апамейца как «превосходящий образ мыслей всех его современников» [24, s. 137], Г. Страсбургер характеризует «Истории» как «следующий за Геродотом и Фукидидом ... богатый идеями греческий исторический труд» [25, s. 36]. К. Фриц констатирует, что Посидоний—историк превосходит Полибия, так как рассматривает политическую историю не изолировано, а учитывая многие факторы, которые заставляли действовать людей, и были важнейшей частью их жизненного мира [26, s. 183].
Создается впечатление, что всякое последующее изучение истори-
4 О полемике в современной историографии по поводу хронологических рамок «Историй» Посидония см. работу К. Брингмана [19].
5 Не ставя под сомнение научный авторитет Посидония, Страбон, Гален, Сенека отмечали высокий гимнический стиль его исторических произведений. Согласно Страбону, Посидоний излагал материал с восторженными преувеличениями, в «красивой форме, как бы много заимствуя от метала в своей речи» (T. 103 EK). Сенека упрекал его в том, что увлеченный «сладостной речи», он отклонился от истины (T. 106; fr. 284 EK).
6 Виламовиц выдвинул против Посидония обвинение в том, что тот «слишком легкомысленно отнесся к критическому долгу историка» [19, s. 211].
7 Продолжить можно было бы, приведя мнения А. Нока, Ю. Малица, К. Брингмана и др.
ческого нарратива Посидония неминуемо должно будет присоединиться к одному из этих полярных мнений. Возможно, только смена привычной исследовательской парадигмы, в рамках которой фрагменты исторического повествования Поси-дония рассматриваются как замкнутая система, поможет оценить, насколько оригинален и ценен Поси-доний-историк для современного исследования эллинистической и, в целом, античной истории, а также для изучения самого процесса становления историописания как специфической формы научной деятельности [27, с. 29]. Очевидная масштабность вопроса требует системного и тщательного исследования, выходящего за рамки отдельной статьи, формат которой позволяет лишь поставить проблему на примере одного казуса.
Казус этот состоит в следующем. Уже самые ранние античные «критики», говоря о Посидонии-историке, упрекали его в «театрализованно-сти», избыточной трагичности и прочих недостатках (Страбон, Гален, Сенека). Однако те же авторы (а вслед за ним и множество других) неизменно высоко ставили его как философа, исследователя этических проблем и даже — выражаясь в современных терминах — методолога. «Мастер логических доказательств и философ, претендующий, пожалуй, на первое место», — заключает Страбон (Т. 46 ЕК; &. 29 а ТЪ. Пер. А.А. Столярова), а Гален отмечает, что Посидоний «...больше, чем другие стоики пользовался строгими доказательствами» и обладал среди них «самым научным складом ума» (Т. 83, 84 ЕК).
Иначе говоря, Посидоний оказывается как будто бы «разорванным» не только физически — на цитаты и фрагменты, но и в известной степени — метафизически: в восприятии последователей и исследователей его авторская целостность словно бы расщепляется.
Представляется, однако, что эта ускользающая целостность может быть восстановлена, несмотря на физическую фрагментарность уцелевшего наследия Посидония, на что обращают внимание многие современные учёные.
Например, Т. Бреннан пишет: «Изучая стоицизм, можно встретить всевозможные фразы, афоризмы, образы, которые легко расхватать в силу их привлекательности, но мы также можем многому научиться из самого факта взаимоувязанности целостной системы даже тогда, когда мы уже больше не поддерживаем или не постигаем эту систему как целое» [28, p. 320].
По нашему мнению, в случае Посидония такой системой («уже не по- „ц стигаемой нами как целое»), может служить этическая проблематика и его исследование феномена «аффективного». Именно эта проблематика оказывается для Апамейца в буквальном смысле слова высшей «точкой зрения», своеобразной «точкой отсчета» в его системе координат (философских, этических, исторических), а для нас — чрезвычайно полезным методологическим инструментом, позволяющим совершенно по-новому навести нашу оптику в отношении наследия Посидония.
Аффективное как важнейший феномен человеческой психики было предметом философской рефлексии
уже у Сократа, Платона8 и Аристотеля. Эта тема представлялась одной из важнейших философам раннего стоицизма9. Посидоний рассматривал эту проблему в нескольких трактатах: «О душе», «О страстях», «О гневе» (fr. 28 a-b, 30 EK). Его мысль продвигалась в русле традиции стоической школы, но при этом он стремился прояснить те затруднения, с которыми столкнулись его предшественники, стоики: он пытался переосмыслить и переопределить статус иррационального и области его пребывания в человеческой душе. Раннестоиче-ское учение, в котором страсти определяются как некое алогическое движение логоса, как своеобразная дисфункция рационального, — это учение, отражающее принципиальные позиции школьного монизма стоиков (Galen. De Hipp. et Plat. plac. IV 3 p. 246, 38; V 1 p. 292, 4, 18 De Lacy), Посидоний подвергает кардинальному пересмотру.
Наиболее полные сведения об исследовании Посидонием природы 3'2 аффектов содержатся в трактате Га-лена «О мнениях Гиппократа и Платона», в котором приведены многочисленные эксцерпты из работы По-
сидония «Пер1 na6wv» («О страстях»), а также отрывки, затрагивающие проблему души и страстей, которые Гален не идентифицировал как части этого сочинения. Не исключено, что они были взяты из других работ Посидония. Фрагменты, приводимые Галеном, свидетельствуют, что сфера аффективного в философии Посидония являлась неотъемлемой частью его исследования души. Примечательно, что процесс исследования сам по себе представлял собой попытку очертить структуру души, ее способности, прояснить природу и причины возникновения аффектов, и — самое важное — сопоставить их с душевными силами. Страсти были классифицированы; более того — рассматривалась возможность их излечения. А это, в свою очередь, затрагивало вопросы воспитания и обучения, что возводило круг исследуемых проблем в сферу экзистенциального вопрошания о самой цели существования. Важно подчеркнуть, что аффективное исследовалось не только в разделах по психологии и антропологии, но и в физической части учения, что представляется для Посидония вполне естественным и логичным, поскольку он настаивал, что
8 Вероятно, именно Платон впервые в своем исследовании «души» сформулировал вопрос: может ли разум всецело контролировать аффективную часть души? И в ранних диалогах пришел к утвердительному ответу. Поскольку, подобно Сократу, трактовал всякую добродетель как знание, хотя позже, в «Пире» и «Федре», это знание у него было неотделимо от высшей стратси -любви, а также телесного благосостояния (Gorg. 504 a-d, Theaet. 176 e - 177 a, Resp. I 353 a - 354 b, IV. 443 b-e, IX 583 b - 586 e.).
9 Зенон посвятил этой проблеме целый ряд сочинений: «О жизни согласно природе», «О влечении, или о природе человека», «О страстях» (Diog. Laert. VII. 4). Свое развитие она получила в одноименных и самостоятельных трактатах Клеанфа: «О влечении», «О благонамеренности», «О разуме», Сфера: «О влечении», «О страстях» (Diog. Laert. VII. 174, 177, 194) и Хрисиппа: «О душе» (SVF III 174; 688 etc).
само изучение этики во многом зависит от тщательного изучения аффектов и способностей души (Galen. De Hipp. et Plat. plac. IV p. 396. 15-397, 8; V p.451, 6-13 Müller = fr. 150 a-b EK). Таким образом, возникал обоснованный переход от физики к этике, удостоверялась внутренняя связность, или «сцепленность» различных частей философии, которую Апамеец уподоблял живому существу: физическую часть — крови и плоти, логическую — костям и жилам, а этическую — душе (fr. 88 EK).
Точно такая же логика лежала и в основе следующего «перехода» — когда Посидоний вступал в область исторического исследования. Понимание важности исследования аффективного в человеческой душе приводило его к постановке вопросов о внутренних причинах человеческих поступков и исторических событий [29, с. 175]. Любопытно, что Га-лен свидетельствует о своеобразном «встречном движении» мысли Апа-мейца, манифестирующем, по сути, ту же логику. Гален полагал, что исторические сюжеты включены По-сидонием в исследования о страстях, дабы «поэтические речения и истории из прошлых деяний подтвердили правоту говоримого им» (Galen. De Hipp. et Plat. plac. IV p. 372. 12-13 M =T. 104 EK).
Обосновывая собственную специфическую концепцию аффективного, Посидоний опровергает раннестои-ческие представления. Вступая в полемику с Хрисиппом, он предлагает контраргументы о способностях души и причинах страстей. Углубляясь в исследование причин различных человеческих аффектов, он во многом следует этиологическому методу
Аристотеля ^гаЬ. II. 3. 8. = Т. 85; &. 93 а ЕК), интерпретируя термин «агиа» (причина) как «то, посредством чего вещь возникла, или первое создающее начало вещи, или первоначало ее создания» (£т. 95 ЕК) [30, с. 181].
Воспроизводя традиционную логику Платона и Аристотеля, Посидо-ний пытается описать источник и отграничить область пребывания аффективного в душе. Гален полагал, что первая книга сочинения «О страстях» являла собой эпитому платоновских идей, касающихся данной проблематики (£т. 31 ЕК). Между тем, с этим не совсем сообразуется терминология, которой пользуется Посидоний, а также его взгляд на структуру души. Платон полагал, что душа имеет сложную составную трехчастную структуру; он локализовал эти части в различных «топосах» человеческого тела, описывая ее следующими терминами: архц (начало), 81бо§ (вид, форма), па6о§ (сторона, состояние), рёро§ (часть). Посидоний же предпочитает пользоваться понятиями (сила, свойство, способность души) и па6о§ (в значении — состояние, претерпевание, движение души). Подобное употребление терминологии, смещенной в семантические поля «подвижности» или «динамики», ближе к аристотелевскому способу описания души и ее свойств. Можно предположить, что именно в этих семантических пространствах формулировки Посидония обнаруживают заметное влияние терминологии Аристотеля.
Исследуя структуру души, Поси-доний в одних фрагментах ближе к Платону: он рассуждает о трех ее «силах», способностях (вожделею-
374
щей, волевой и разумной), в то время как душа сама по себе едина, и помещается, как у стоиков, в человеческом сердце (fr. 142, 143, 146, 157 EK). В других отрывках — напротив — он, в русле аристотелевской мысли, противопоставляет «разумную» и «неразумную» силы. При этом к алогической, «неразумной» способности души он относит и вожделеющую силу, и силу пылкую — их движения, собственно, и порождают страсти (аффекты) — (Galen. De Hipp. et Plat. plac. IV p. 348, 5-350, 13 М = fr. 152 EK).
Посидоний выстраивает фундаментальную контраргументацию по отношению к стоической доктрине, рассматривавшей аффекты как «нарушение, ошибку логоса»: разум не может быть источником аффектов, поскольку не может выйти за пределы своей меры (Galen. De Hipp. et Plat. plac. IV p. 348. 5-350 M = fr. 34 EK). Посидоний же полагает, что страсти имеют своим источником неразумные способности души. Рассуждая таким образом, он рассматривал страсти как вполне естественное начало, которое присуще и человеку, и животному. В этом отношении анализ Посидония воспроизводит движение мысли Аристотеля и отклоняется от представлений Платона, который помещал аффективное в «низшую часть души» и рассматривал аффекты как некое «падение ума», или следствие злонамеренного вторжения материального в логос.
Неудивительно поэтому, что в сфере этики Посидоний рассматривал управление страстями посредством разумных сил и воспитание страстей в качестве наиважнейших вопросов. Вслед за Платоном, Поси-доний утверждал, что именно к че-
тырнадцати годам душе человека следует быть предуготовленной к восприятию разумного и логического начал. Он, тем самым, присоединялся к платоновской мысли о том, что добродетель можно и нужно формировать, что она воспитуема (fr. 2, 31, 32 EK).
В общем и целом, и Платон, и Аристотель, и Посидоний придерживались убеждения, что страсти, порождаемые душой, требуют управления разумом и воспитания. Однако для Платона аффективное должно быть, в конечном итоге, изжито: ведь источник аффектов находится вне человеческой души, в материи. Напротив, Посидоний, вослед Аристотелю, подчеркивал, что существуют и положительные иррациональные аффекты, которые — в соединении с разумом — достигают и высших форм знания, а порою — и подлинного вдохновения. В представлениях Аристотеля (равно как и Посидония) искоренение аффектов не только невозможно, но и не нужно. Аффекты, разумеется, должны быть управляемы, ограничены, «определены» — но, главным образом, с помощью принципа меры (Galen. De Hipp. et Plat. plac. V p. 444. 11-448; VIII p. 653. 14-165 M).
Посидоний утверждает, что «польза, которую мы должны извлечь из открытия причин страстей не так уж мала и не случайна». Когда была обнаружена причина страстей, «это показало источники искажений в том, к чему следует стремиться и чего избегать, это прояснило методы обучения» и излечения (fr. 150 b EK) [31]. Поскольку «причина страстей, то есть дисгармонии и несчастной жизни состоит в том, что люди не следуют во всем божественному в самих себе, которое
близко и сходно по природе с божественностью, управляющей всей вселенной, но иногда они отходят в сторону, сопровождаемые низкой и звериной половиной в них и позволяют этому низкому и звериному увлекать их за собой» (fr. 187 EK).
Таким образом, для миропонимания и «мировидения» Посидония было естественным и характерным то движение от физики к этике, та «сцепленность» различных частей философии, которую мы обнаруживаем, а точнее, восстанавливаем, так сказать, за границами доступных нам фрагментов Апамейца.
В сердцевине этой сцепленнос-ти — этическая проблематика, восходящая к концепции «симпатии как всеобщей связи», а исторический нарратив в общем корпусе работ По-сидония — не что иное, как способ манифестации этой «всеобщей симпатии», проявления непроявленного.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Galen. De placitis Hippocratis et Platonis (On the doctrines of Hippocrates and Plato). Edidit, in linguam Anglicam vertit, commentatus est Phillip De Lacy. 3 Bde [Text] / Galen. - Berlin: Akademie-Verlag, 1978, 1980, 1984.
2. Posidonius. The fragments. Ed. by L.Edelstein and I.G. Kidd. Vol. I-II [Text] / Posidonius. - Leiden-Cambridge, 1972-1988.
3. Poseidonios. Die Fragmente. Hersg. von W.Theiler. Bd. I-II [Text] / Posidonius. -Berlin-New York, 1982.
4. Long, A.A. The Hellenistic Philosophers. Vol. I-II [Text] / A.A. Long, D.N. Sedley. -Cambridge, 1988-1989.
5. Лосев, А.Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм [Текст] / А.Ф. Лосев. -М.: Искусство, 1979. Т. 5. - C. 806-809.
6. Фрагменты ранних стоиков / Пер. и ком-мент. А.А. Столярова. Т. I. Зенон и его
ученики [Текст] / А.А. Столяров. - М.: Греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина, 1998. - 230 с.
7. Фрагменты ранних стоиков / Пер. и ком-мент. А.А. Столярова. Т. II. Ч. 1. Хрисипп из Сол [Текст] / А.А. Столяров. - М.: Греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина, 1999. - 272 с.
8. Фрагменты ранних стоиков. Пер. и комм. А.А. Столярова. Т. II. Ч.2. Хрисипп из Сол [Текст] / А.А. Столяров. - М.: Греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина, 2002. - 272 с.
9. Посидоний Апамейский. Фрагменты «Историй». Пер. с древнегреческого и комм. А.В. Хазиной [Текст] / Посидоний Апамейский // Акра. Сборник научных трудов / Под. ред. А.В. Махлаюка. - Нижний Новгород, 2002. - С. 155-162.
10. Посидоний Апамейский. Истории. Фрагмент apud Athenaeum. Deipnosophistae. V. 211-215 b. / Пер. с древнегреческого и комм. А.В. Хазиной [Текст] / Из истории античного общества.- Нижний Новгород, 2003. - Вып. 8. - C. 185-191.
11. Гален. Об учениях Гиппократа и Платона. Фрагменты / Пер. с древнегреческого и комм. А.В. Хазиной [Текст] / Гален // Textum Historiae: исследования по теоретическим и эмпирическим проблемам всеобщей истории. - Нижний Новгород, 2006. - С. 81-91.
12. Столяров, А.А. К будущему изданию фрагментов Посидония [Текст] / А.А. Столяров // Философский журнал -2011. - № 1 (6). С. 31-53.
13. Столяров, А.А. Физика Посидония [Текст] / А.А. Столяров // Философский журнал - 2013. - № 2 (11). С. 35-53.
14. Зелинский, Ф.Ф. Религия эллинизма [Текст] / Ф.Ф. Зелинский. - М.: Директ-Медиа, 2014. - 169 с.
15. Столяров, А.А. Стоя и стоицизм. [Текст] / А.А. Столяров. - М: АО «Ками Груп», 1995. - 448 с.
16. Степанова, А.С. Философия Древней Стои [Текст] / А.С. Степанова. - СПб.: Алетейя, 1995. - 272 с.
17. Степанова, А.С. Философия Стои как феномен эллинистическо-римской культуры [Текст] / А.С. Степанова. - СПб.: Из-
375
376
дательский дом «Петрополис», 2012. -400 с.
18. Bringmann, K. Weltherrschaft und innere Krise Roms im Spiegel der Geschichtsschreibung des zweiten und ersten Jahrhunderts v. Chr. [Text] / K. Bringmann // Antike und Abedland. - 1977. - № 23. - S. 28-49.
19. Wilamowitz-Moettendof, U.v. Athenion und Aristion [Text] / U.v. Wilamowitz-Moellen-dorff // Kleine Schriften. - 1937. - Bd. V (I).
- Р. 204-219.
20. Reinhardt, K. Poseidonios [Text] / K. Reinhardt. - München, 1921. - 475 р.
21. Posidonius. The fragments. Ed. by L.Edelstein and I.G. Kidd. Vol. II [Text] / Posidonius.
- Leiden-Cambridge, 1988. - 1058 p.
22. Verbrugghe, G.P. Narrative Pattern in Posidonius History [Text] / G.P. Verbrugghe // Historia. - 1975. - B. XXIV/2. - P. 189204.
23. Badian, E. Rome, Athens and Mithridates [Text] / E. Badian // American Journal of Philology. - 1976. - № 1. - P. 105-128.
24. Jäger, W. Nemesios von Emesa. Quellenforschungen zum Neuplatonismus und Seinen Anfangen bei Poseidonios [Text] / Jäger W.
- Berlin, 1914. - 166 р.
25. Strasburger, H. Wissenschaft und Geschichte im griechisch-römischen Altertum [Text] / H. Strasburger // Wissenschaft als universal-historisches Problem. - Stuttgart, 1979.
- Р. 24-39.
26. Fritz, von K. Poseidonios als Historiker [Text] / K.v. Fritz // Historiographia Antiqua.
- Löwen, 1997. - Рр. 163-193.
27. Хазина, А.В. От образов власти к власти образов: актуальные проблемы междисциплинарных гуманитарных исследований / Ф.В. Николаи, Л.В. Софронова, А.В. Хазина // Вестник Мининского университета. - 2013. - № 2 (2).
28. Brennan, T. The Stoic Life: Emotions, Duties, and Fate [Text] / T. Brennan. -Oxford, 2005. - 352 p.
29. Хазина, А.В. Антиномия «свой - чужой» в историческом нарративе взгляд эллинистической историографии [Текст] / А.В. Хазина // Диалог со временем. -2012. - № 39. - С. 271-285.
30. Хазина, А.В. «Ratio» как основа «religio» в философской концепции стоика Поси-
дония [Текст] / А.В. Хазина // Диалог со временем. - 2009. - № 28. - С. 176-186.
31. Хазина, А.В. «Трансформация античности», или наше отражение в зеркале античной пайдейи [Текст] / А.В. Хазина, Л.В. Софронова, А.Ю. Басов // Преподаватель XXI век. - 2014. - № 1. - C. 273-274.
REFERENCES
1. Badian E., Rome, Athens and Mithridates: American Journal of Philology, 1976, No. 1, рр. 105-128.
2. Brennan T., The Stoic Life: Emotions, Duties, and Fate, Oxford, 2005, 352 p.
3. Bringmann K., Weltherrschaft und innere Krise Roms im Spiegel der Geschichtsschreibung des zweiten und ersten Jahrhunderts v. Chr.: Antike und Abedland, 1977, No. 23, pp. 28-49.
4. Fragmentyi rannih stoikov, trans. i komment. A.A. Stolyarova, Vol. II, Part. 2. Hrisipp iz Sol, Moscow, 2002, 272 p. (in Russian)
5. Fragmentyi rannih stoikov, trans. i komment. A.A. Stolyarova, Vol. I, Zenon i ego ucheniki, Moscow, 1998, 230 p. (in Russian)
6. Fragmentyi rannih stoikov, trans. i komment. A.A. Stolyarova, Vol. II, Part. 2, Hrisipp iz Sol, Moscow, 1999, 272 p. (in Russian)
7. Fritz von K., Poseidonios als Historiker: Historiographia Antiqua, Löwen, 1997, pp. 163-193.
8. Galen, "Ob ucheniyah Gippokrata i Platona. Fragmentyi", trans. s drevnegrecheskogo i komm. A.V. Hazinoy, in: Textum Historiae: issledovaniya po teoreticheskim i em-piricheskim problemam vseobschey istorii, Nizhniy Novgorod, 2006, pp. 81-91. (in Russian)
9. Galen., De placitis Hippocratis et Platonis (On the doctrines of Hippocrates and Plato). Edidit, in linguam Anglicam vertit, commen-tatus est Phillip De Lacy. 3 Bde, Berlin, Akademie-Verlag, 1978, 1980, 1984.
10. Jäger W., Nemesios von Emesa. Quellenforschungen zum Neuplatonismus und Seinen Anfangen bei Poseidonios, Berlin, 1914, 166 p.
11. Khazina A.V, Sofronova L.V., Basov A.Yu., "Transformatsiya antichnosti", ili nashe otrazhenie v zerkale antichnoy paydeyi, PrepodavatelXXI vek, 2014, No. 1, pp. 273274. (in Russian)
12. Khazina A.V., "Ratio" kak osnova "religio"v filosofskoy kontseptsii stoika Posidoniya, Dialog so vremenem, 2009, No. 28, pp. 176186. (in Russian)
13. Khazina A.V., Antinomiya "svoy - chuzhoy" v istoricheskom narrative vzglyad ellinis-ticheskoy istoriografii, Dialog so vremenem, 2012, No. 39, pp. 271-285. (in Russian)
14. Long A.A., Sedley D.N., The Hellenistic Philosophers. Vol. I-II, Cambridge, 1988- 1989.
15. Losev A.F., Istoriya antichnoy estetiki. Ran-niy ellinizm, Moscow, 1979, Vol. 5, pp. 806809. (in Russian)
16. Nikolai F.V., Sofronova L.V., Khazina A.V., Ot obrazov vlasti k vlasti obrazov: aktual-nyie problemyi mezhdistsiplinarnyih guman-itarnyih issledovaniy, Vestnik Mininskogo universiteta, 2013, No. 2 (2), p. 29. (in Russian)
17. Poseidonios, Die Fragmente. Hersg. von W. Theiler. Bd. I-II, Posidonius, Berlin-New York, 1982.
18. Posidonius, The fragments. Ed. by L.Edelstein and I.G. Kidd. Vol. I-II, Leiden-Cambridge, 1972-1988.
19. Posidonius, The fragments. Ed. by L.Edelstein and I.G. Kidd. Vol. II, Leiden-Cambridge, 1988, 1058 p.
20. Posidoniy Apameyskiy, "Fragmentyi "Isto-riy", trans. s drevnegrecheskogo i komm. A.V. Hazinoy", in: Akra. Collection of scientific papers, ed. A.V. Mahlayuka, Nizhniy Novgorod, 2002, pp. 155-162. (in Russian)
21. Posidoniy Apameyskiy, "Istorii. Fragment apud Athenaeum. Deipnosophistae. V. 211215 b.", trans. s drevnegrecheskogo i komm. A.V. Hazinoy, in: Iz istorii antichnogo ob-schestva, Nizhniy Novgorod, 2003, Vyip. 8, pp. 185-191. (in Russian)
22. Reinhardt K., Poseidonios, München, 1921, 475 p.
23. Stepanova A.S., Filosofiya Drevney Stoi, St. Petersburg, 1995, 272 p. (in Russian)
24. Stepanova A.S., Filosofiya Stoi kakfenomen ellinisticheski-rimskoy kulturyi, St. Petersburg, 2012, 400 p. (in Russian)
25. Stolyarov A.A., K buduschemu izdaniyu fragmentov Posidoniya, Filosofskiy zhurnal, 2011, No. 1 (6), pp. 31-53. (in Russian)
26. Stolyarov A.A., Stoya i stoitsizm, Moscow, 1995, 448 p. (in Russian)
27. Stolyarov A.A., Fizika Posidoniya, Filosofskiy zhurnal, 2013, No. 2 (11), pp. 35-53. (in Russian)
28. Strasburger H., "Wissenschaft und Geschichte im griechisch-römischen Altertum", in: Wissenschaft als universal-historisches Problem, Stuttgart, 1979, pp. 24-39.
29. Verbrugghe G.P., Narrative Pattern in Posidonius History, Historia, 1975, B. XXIV/2, pp. 189-204.
30. Wilamowitz-Moellendorff U.v., Athenion und Aristion, Kleine Schriften, 1937, Bd. V(I), pp. 204-219.
31. Zelinskiy F.F., Religiya ellinizma, Moscow, 2014, 169 p. (in Russian)
3ll
Хазина Анна Васильевна, кандидат исторических наук, доцент, зав. кафедрой, кафедра всеобщей истории, классических дисциплин и права, Нижегородский государственный педагогический университет им. К. Минина, [email protected] Khazina A.V., PhD in History, Chairperson, World History, Classical Disciplines and Law Department, Minin Nizhny Novgorod State Pedagogical University, [email protected]
Софронова Лидия Владимировна, доктор исторических наук, профессор, кафедра всеобщей истории, классических дисциплин и права, Нижегородский государственный педагогический университет им. К. Минина, [email protected] Sofronova L.V., ScD in History, Professor, World History, Classical Disciplines and Law Department, Minin Nizhny Novgorod State Pedagogical University, [email protected]
