CC BY
47
Вестник ПСТГУ
V: Музыкальное искусство христианского мира 2009. Вып. 1 (4). С. 17-26
История бытования термина «захват» в рукописных источниках ХУ1—ХХ ВВ.
М. В. Богомолова
В данной работе рассматривается практика применения термина «захват», характерного для крюковых рукописей русского безлинейного многоголосия. Указанный термин анализируется в исторической перспективе его существования — от 70-х гг. XVI столетия до XX века.
«Захват» — один из специфических терминов, свойственный крюковым записям русского безлинейного многоголосия, характеризующегося развитым подголо-сочно-полифоническим складом и резкой диссонантностью вертикали. Певческая реализация термина в настоящее время не изучена.
Комплекс диссонирующего многоголосия образует совокупность песнопений двух певческих стилей — строчного и демественного. Записям каждого из них в равной степени свойствен термин захват. В ранних монодийных списках путной и демественной нотаций, являющих собой основной голос строчного или демественного многоголосия, рассматриваемый термин встречается реже, однако его наличие подтверждает изначальную связь путного и демественного роспевов с многоголосной традицией пения. В пути столповом и деместве столповом, представляющих собой запись путных и демественных песнопений дробным столповым знаменем, термин захват не используется. Таким образом, его наличие связано исключительно с казанской нотацией, применяемой в записях русского безлинейного диссонирующего многоголосия, а также в монодийных списках пути и демества.
В бытовании термина можно выделить три этапа. Первый (70-е гг. XVI — 20-е гг. XVII вв.) характеризуется эпизодическим употреблением термина захват, который встречается преимущественно в рукописях, фиксированных путной нотацией. Второй этап охватывает период с 20-х гг. XVII в. до конца этого столетия. В указанное время анализируемый термин фиксируется весьма часто в рукописях раннего безлинейного многоголосия. третий этап (к. XVIII — XX вв.) целиком связан со старообрядческими Демественниками, в записях песнопений, которых нередко употребляется термин захват. Рассмотрим выделенные этапы более подробно.
В певческих рукописях первого этапа выявление термина захват трудоемко. Необходимо просматривать все записи, включенные в состав книг. В результате удается найти отдельные случаи использования термина, а также проследить процесс постепенного увеличения частоты его употребления к концу первого этапа. Следует отметить, что в указанное время термин захват можно найти только в певческих сборниках, фиксированных путной нотацией. Таким образом, первый этап бытования термина связан с монодийными записями путного роспева.
Так, в певческом сборнике 80-х гг. XVI в. (РГБ. Ф. 304. № 436) термин захват выявлен только один раз в записи Херувимской (Л. 201). В рукописи конца
XVI в. (ГИМ, Синод. певч. собр., № 1162) анализируемый термин употреблен три раза в записи «Свете тихий» (Л. 599 — об.). В певческом сборнике (ГИМ, Щукин. собр., № 767), написанном в 1602 г. известным древнерусским мастером иноком Христофором, выявлено восемь случаев простановки захвата. В пределах одного песнопения термин встречается один — три раза. В рукописи 20-х гг.
XVII в. (РГБ. Ф. 37. № 379) захват использован десять раз. Семь из них содержатся в тексте стихиры на целование Плащаницы «Приидите ублажим Иосифа» (Л. 343-344. 350).
Как видим, употребление термина отмечается лишь в единичных песнопениях, что свидетельствует о начале процесса теоретического осмысления приема захвата и первых попытках отразить его в записи при помощи словесного указания. Понять смысл термина, основываясь на рукописных источниках первого этапа, невозможно.
Обобщая результаты анализа рукописных памятников последней четверти XVI — 20-х гг. XVII в., следует отметить, что уже в этот ранний период термин, помимо исходной формы захват, имеет несколько устойчивых разновидностей. Все они выполняются с помощью приема скорописного сокращения. Термин захват имеет две формы написания — за и з, последняя более употребительна. Три разновидности термина, выявленные в рукописях первого этапа, также фиксируются скорописно. К ним относятся: захват с последующим знаком Э
(3 Э); захват с надписанием над термином букв «веди» и «равно» (или только
р
«равно»), равнозначных слову верх (зд , 5 ); захват с буквами «веди», «равно» и
р
последующим знаком Э (,* Э). Для всех выявленных разновидностей, равно как и для исходного термина, характерно вертикальное расположение образующих его букв. Возможно, причиной такого написания является большая наглядность, стремление выделить термин в ткани песнопения.
Анализ употребления термина захват и его разновидностей выявил примерно одинаковую частоту их использования. Можно предположить, что выбор той или иной разновидности зависел от писца рукописи. Так, в рукописи инока Христофора (ГИМ. Щукин, собр. № 767) термин дан в форме 3- В певческом сборнике 20-х гг. XVII в. (РГБ. Ф. 37. № 379) написание термина в форме употребляется четыре раза, а в совокупности со знаком Э — шесть раз. Однако вполне вероятно, что разновидности термина могли означать и разновидности приема
захвата. Какое из высказанных допущений верно, можно установить только при выяснении смысла термина, последнее осуществимо при анализе и расшифровке записей безлинейного многоголосия второго этапа. Сейчас же можно констатировать, что разновидность термина захват верх исторически более ранняя, ее следует признать и наиболее полной, так как в данной разновидности содержится указание не только на прием захвата, но и определяется партия многоголосия, в которой захват выполняется — верх.
Выявленные случаи употребления термина захват и его разновидностей в рукописях первого этапа найдены в монодийных записях путного роспева. Редкий для столь раннего времени пример термина захвата в демественном роспеве являет рукопись из собрания ГЦММК им. М. И. Глинки. Ф. 283. № 15. По времени написания (1606—1612 гг.) эта рукопись относится к первому этапу бытования термина, но по принципу фиксации — поголосное изложение — примыкает ко второму этапу, когда наличие многоголосия в недрах монодийной древнерусской культуры становится вполне очевидным. В записях вышеназванной руко-
р
писи встречаем не только уже известный термин захват верхом (*), но и захват
ЛЛ
демеством ( х ). Оба термина находятся в систематическом употреблении, их можно встретить почти на каждом листе рукописи. В пределах песнопения термин захват используется один — два раза. Большее количество указаний отмечается в «Аллилуии», озаглавленной «рйдилова». Здесь в партии демества термин дан пять раз (Л. 199—200 об.). Аналогичное количество указаний на захват демеством, расположенных в идентичных местах вербального текста «Аллилуии», видим и в партиях низа, верха и пути (Л. 201—204 об.).
таким образом, основываясь на анализе рукописных памятников первого этапа, можно установить наличие в них термина захват и его разновидностей преимущественно в записях путной монодии. Редкие случаи использования анализируемого термина в деместве объясняются тем, что в рукописях первого этапа демественные песнопения встречаются единично. Обычно это одно или два песнопения в составе рукописи, фиксированной путной нотацией. Исключением является упомянутый выше Демественник (Ф. 283. № 15), состав которого целиком образован песнопениями многоголосного демества.
Перейдем к рассмотрению второго этапа бытования термина (20-е гг. XVII в. — конец XVII в.). Начало этого этапа характеризуется более частым использованием термина в основном в партитурных записях строчного пения, время появления которых датируется 20-ми гг. XVII в. Аналогично первому этапу частота употребления термина захват нарастает к концу второго этапа, только масштабы нарастания очень различны. В рукописях последней четверти XVII в. термин захват встречается практически постоянно. При этом его использование одинаково характерно как для песнопений строчного, так и демественного многоголосия. Это свидетельствует не только о закреплении термина в писцово-певческой практике, но и особом культивировании в многоголосной певческой ткани. Наряду с использованием термина в многоголосных записях он продолжает эпизодически встречаться в монодийных песнопениях пути и демества.
Эта форма бытования термина наследует традицию предшествующего этапа и для второго этапа является сопутствующей, отражая своим наличием особый традиционализм, консерватизм, присущий древнерусской традиции пения, когда старые формы записи продолжают употреблять параллельно с новыми более совершенными.
За исключением наиболее краткой формы термина (зд ,3) все выявленные в рукописях первого этапа разновидности продолжают свое бытование в памятниках второго этапа. К ним добавляются более полные формы написания с употреблением гласных букв. Приоритет остается за вертикальным расположением
Р
як
букв, образующих ту или иную разновидность термина — зд. Реже встречается горизонтальная форма написания термина. Ее наиболее полные разновидности выявлены в рукописи последней четверти XVII в. (РГБ. Ф. 218. № 343). Здесь на л. 325, 325 об. видим следующие формы написания: з*а, первом, за, лл^кд7 пер. С помощью этой рукописи устанавливается современное для XVII в. прочтение термина — захват верхом. Следует отметить, что в строчном пении термин захват употребляется преимущественно с термином верх. В демественном многоголосии помимо захвата верхом достаточно часто встречается захват демеством. Случай использования захвата с указанием низ приводит А. В. Конотоп (РГБ. Ф. 37. № 142, Л. 163), отмечая, что такая комбинация терминов встречается ред-ко1. Исключительность приведенной А. В. Конотопом разновидности термина позволяет предполагать ее нетипичность, а возможно и ошибочность написания.
В рукописях второго этапа термин захват известен в двух разновидностях — захват верхом и захват демеством. В обеих разновидностях вторым членом термина является указание на конкретную партию, а именно верх или демество. Это позволяет предположить, что прием захвата выполнялся исполнителем партии верха или демества. Следует отметить, что захват никогда не использовался в партии пути и практически не встречается в партии низа (единственный случай указан ранее). Таким образом, сферой употребления анализируемого термина является в строчном многолосии наиболее высокая по уровню звучания партия верха, а в многоголосии демественном одна из верхних партий — верх или демество, при этом последней отдается явное предпочтение. Думается, что выполнение захвата исполнителями вышеназванных партий способствовало его более яркому звучанию и выделению в ткани многоголосного песнопения.
В рукописях строчного и демественного многоголосия второго этапа термины захват верхом, захват демеством обычно сопровождаются последующим за ними знаком Э Реже встречаются случаи, когда знак Э предшествует описываемым терминам. В записях последней четверти XVII в. над знаком Э проставляются степенные пометы, определяющие высотный уровень его звучания. Таковые никогда не надписываются над терминами захват верхом, захват демеством, что свидетельствует об отсутствии связи этих терминов с каким-либо определенным высотным уровнем звучания.
1 Конотоп А. В. Русское строчное многоголосие. М., 2005. С. 40.
Наличие в песнопениях анализируемых терминов не является обязательным. Так, в кратких песнопениях: «Слава», «И ныне», прокимнах, величаниях, припевах на девятой песни, захват верхом и захват демеством не употребляются. Наиболее вероятно увидеть эти термины в протяженных богородичнах и стихирах строчного пения, а также в развитых внегласовых песнопениях строчного и демественного многоголосия. В пределах одного песнопения эти термины могут встретиться от одного до четырех раз, реже отмечаются более высокие цифры их использования. При неоднократном появлении в ткани песнопений термины, как правило, рассредоточены. Лишь изредка можно встретить случаи, когда термины отделены друг от друга небольшим фрагментом певческой ткани.
Следует отметить, что в начале песнопений термины захват верхом и захват демеством никогда не ставятся, что объясняется, на мой взгляд, техникой их выполнения. Наиболее часто захваты встречаются на стыке смысловых и певческих структурных единиц. Однако их можно увидеть и внутри слова. Такие случаи встречаются в фитных роспевах строчных гласовых песнопений, а также в ши-рокороспевных внегласовых песнопениях как строчного, так и демественного многоголосия, что свидетельствуют о независимости терминов от членения вербального текста.
По мнению А. В. Конотопа, терминами захват верхом, захват демеством отмечали начала повторяющихся мелодических фраз2. Однако в примерах, приводимых указанным автором (примеры 17, 55), также как и во многих других случаях, рассматриваемые термины проставлены как при наличии повторнос-ти в певческой ткани, так и при отсутствии таковой. В результате проделанной работы удалось выявить, что в строчном многоголосии термин захват верхом со знаком Э в большинстве случаев предшествует началу тайнозамкненных попе-вок. При этом перечень последних достаточно разнообразен и охватывает все восемь гласов, среди которых по частоте использования выделяются второй и шестой. Во внегласовых песнопениях строчного, а также демественного многоголосия определить возможные принципы простановки захвата верхом и захвата демеством затруднительно, что обусловлено неизученностью их структурной организации.
Последний, третий этап бытования термина захват связан со старообрядческой певческой культурой и охватывает период с конца XVIII в. до настоящего времени. Источниками изучения захвата третьего этапа становятся многочисленные старообрядческие Демественники. В них отмечается только одна разновидность термина — захват демеством. Отсутствие захвата верхом объясняется просто. Дело в том, что содержание старообрядческих Демественников составляют записи только одной из строк демественного многоголосия, а именно де-мества. При этом в монодийных записях Демественника в неприкосновенности были сохранены свойственные данной партии многоголосия специфические термины, такие как захват демеством, почин демеством. Так как в старообрядческих Демественниках захват всегда связан только с демеством, то неудивительно, что встречаются списки, в которых этот термин ограничен словом захват. В ка-
2 Конотоп А. В. Указ. соч. С.84, 85.
честве примера можно назвать записи Демественника второй половины XIX в. из Ветковско-Стародубского собрания МГУ, № 332.
Думается, что составители первых старообрядческих Демественников, послуживших образцами для всех последующих списков этой певческой книги, имели в своем распоряжении рукописи многоголосных Демественников XVII в. Об этом свидетельствует чрезвычайная близость демественной строки в многоголосии и в старообрядческих Демественниках3. Однако очевидно, что ко времени написания первых старообрядческих Демественников понимание смысла терминов уже было утрачено. В противном случае их бы не внесли в монодийные записи, ибо специфика выполнения и захвата, и почина может быть реализована только в многоголосной певческой ткани.
Следует отметить, что в поздних Демественниках термины многоголосия встречаются в тех песнопениях, которые имели таковые в многоголосных версиях, при этом местоположение терминов всегда совпадает. В песнопениях, не распетых в многоголосном деместве, но вошедших в состав старообрядческих Демественников (цикл праздничных стихир по пятидесятом псалме), термины многоголосия отсутствуют или встречаются столь редко и несистематично, что отражают скорее представление писца о необходимости использования таковых применительно к демественным записям, нежели понимание принципов их простановки. Сказанное еще раз подтверждает связь термина захват с многоголосной традицией пения и позволяет заключить, что вышеназванный термин был воспроизведен в монодийных записях поздних Демественников только в силу особого традиционализма, консервативности старообрядческой среды.
Поскольку интересующий нас термин захват демеством в монодийных Де-мественниках встречается часто и ярко выделяется в записях песнопений, то неудивительно, что он привлек к себе внимание исследователей одноголосного демества. Так, у Г. А. Пожидаевой находим следующую характеристику этого термина: «захват демеством применялся на границе музыкальных строк. Коки-зы захвата использовались только в начале срединных строк. Смена звуковысо-тной строки, скачкообразный переход к новой строке в более высоком согласии обозначались как захват демеством»4. Как видим, приведенные характеристики фиксируют внешние признаки анализируемого термина. Однако они не отвечают на вопрос: для чего нужно было выписывать захват демеством в роли указателя начала нового раздела, если оно и так вполне очевидно, поскольку используемый обычно перед захватом оборот обладает ярким, весьма характерным окончанием, не заметить которое невозможно? Кроме того, неясно, почему в однотипных ситуациях — срединная часть песнопения — в одних случаях термин захват ставится, а в других отсутствует.
3 У Г. А. Пожидаевой, однако, читаем: «Рукописные источники XVII века не сохранили демественных песнопений, которые позднее появятся в старообрядческих списках одноголосного Демественника». (Там же. С. 213.) Категоричность приведенного положения опровергается многочисленными примерами. В качестве таковых можно назвать записи демественной строки из многоголосных песнопений рукописи РГБ. Ф. 218. № 343, которые буквально, во всех деталях совпадают со старообрядческими Демественниками XVIII в. и даже с имеющимся у меня весьма поздним экземпляром, написанным в 1922 г.
4 Пожидаева Г. А. Пространные роспевы Древней Руси. М., 1999. С. 92—93.
Анализ записей Демественников выявил, что указание захват демеством употребляется наиболее часто после двух певческих фрагментов, они показаны в предлагаемом ниже примере. Здесь и далее розвод певческих знаков выполнен на основе авторской азбуки, полученной путем сопоставления записей нотноли-нейных переводов многоголосного демества с соответствующими по редакции крюковыми прототипами. Полученные с помощью описанного метода значения певческих знаков отражают их прочтение на рубеже XVII—XVIII вв.
Пример 1
ф
¿А)
Первый фрагмент характеризуется ярким окончанием, в котором отчетливо прослушиваются ступени трезвучия ^-Р-а1. Второй, также заключительный, выделяется в ткани песнопений благодаря наличию в нем нисходящего мотива, с использованием редко встречающихся восьмых длительностей. Вступление захвата демеством после первого фрагмента всегда выполняется скачком, величина которого варьируется от терции до септимы. Использование второго фрагмента сопровождается плавным вступлением захвата, в этом случае, как уже говорилось, его высота равна или на ступень выше окончания. В примере 2 показаны варианты выполнения захвата после окончания I. Под цифрой 1 здесь выписан фрагмент задостойника Сретения «В законной сени» (Л. 69 об.). Цифрой 2 обозначен фрагмент записи задостойника Воздвижения «Таин еси Богородице» (Л. 64). Цифра 3 соответствует фрагменту задостойника на Введение и Благовещение «Яко одушевнем» (Л. 66). Все записи извлечены из имеющегося у меня Демественника 1922 г.
Пример 2
Как видим, близость и даже аналогичность записей окончания I не всегда обусловливает простановку после него захвата демеством. И если в задостой-нике Воздвижения (2.2) после слова «древо» ситуация с захватом варьируется (в одних случаях он есть, в других не наблюдается), то в задостойнике на Введение (2.3) отсутствие термина вполне устойчиво. Предварительное рассмотрение мест простановки захвата демеством после окончания I выявило его зависимость от структуры вербального текста. В случаях, когда рассматриваемое окончание совпадает с завершением текстовой строки, раздела, его наличие в крюковой записи обязательно. Если же окончание I соотносится с менее яркой цезурой (середины текстовых строк), то следует ожидать разночтений.
Необходимо отметить, что после окончания I в крюковых записях Демес-твенников третьего этапа можно увидеть другой термин многоголосия — почин демеством. И хотя вступление последнего характеризуется Г. А. Пожидаевой, как «...плавный интонационный переход (без скачка в напеве) от одной строки к другой» 5 нередко наблюдаем введение почина демеством скачком. Один из таких случаев выписан в примере 19.
Пример 3. «Яко одушевнем». Задостойник Введения и Благовещения (Де-мественник 1922 г. Л. 65 об.)
Однотипность вступления захвата и почина в примерах 2 и 3 очевидна. Это свидетельствует о невозможности понять смысл этих терминов на основе анализа мест их простановки и соотношений звуковысотных уровней демественной монодии.
Перейдем к рассмотрению захвата демествомпосле окончания II. Оно соотносится со слабыми цезурами внутри строк. Здесь, как и в случаях с окончанием I (пример 2.2), наблюдаем варьирование простановки термина: в одних списках он есть, в других отсутствует. Кроме того, встречаются записи, когда после окончания II (так же как и после окончания I) наблюдаем простановку термина почин демеством. Употребление захвата после окончания II опровергает высказывание Г. А. Пожидаевой о реализации этого термина скачком6. В подавляющем большинстве записей захват выполняется на высоте, равной предшествующему окончанию.
Сказанное демонстрируется в примере 4. В нем при близости, аналогичности записей видим простановку различных терминов или отсутствие таковой. Все фрагменты выписаны из Демественника 1922 года. Первым дан фрагмент задос-тойника «О Тебе радуется» на литургии Василия Великого (Л. 58). Здесь после окончания II в тексте вписан термин захват демеством. В чрезвычайно близком по записи фрагменте задостойника на Введение и Благовещение «Яко одушев-
5 Пожидаева Г. А. Певческие традиции. С. 410.
6 Пожидаева Г. А. Пространные роспевы... С. 93.
нем» (Л. 65 об.) какой-либо термин отсутствует (4.2). Под цифрой 3 помещен фрагмент задостойника на Вознесение «Тя паче ума» (Л. 73 об.). При несомненной близости записей в нем видим термин почин демеством.
Пример 4
БбЗД^ - ТНЛ - ГО Н€ - И-Зр€-Ч€
В примере все текстовые фрагменты характеризуются слабыми цезурами и одинаковыми звуковысотными уровнями окончаний и начал соседствующих певческих структурных единиц. Отмеченное единообразие, однако, не распространяется на терминологию. Вновь, как и при анализе терминов после окончания I (пример 2), сталкиваемся с невозможностью определить на основе моно-дийных записей закономерности их простановки или отсутствия.
Заканчивая рассмотрение захвата демеством в старообрядческих Демест-венниках, следует сказать, что значение этого позднего этапа в истории бытования термина достаточно существенно. Памятники указанного времени дают возможность осуществить систематизацию мест простановки термина, соотнести его расположение со структурой напева и текста, выявить два способа вступления захвата (скачком и плавно). Установлено, что написание термина или его отсутствие обусловлены структурой вербального текста. Большая или меньшая значимость смысловых цезур определяет выбор способа введения захвата — скачком или плавно. Значительно реже захват демеством отражает только структурные особенности напева. Примеры тому видны в случаях простановки термина в продолжительных внутрислоговых роспевах. Поскольку песнопения старообрядческих Демественников имеют аналоги в рукописях многоголосного демества второй половины XVII в., то полученные результаты распространяются и на более ранние записи.
Поздние монодийные записи демества не трудны для расшифровки в силу тщательности и детализированной простановки степенных и указательных помет, обилия списков песнопений и демественных азбук. Они являют собой надежную источниковедческую базу, обеспечивающую лучшее понимание анализируемого термина при изучении многоголосия. При этом необходимо помнить, что выявление певческой интерпретации терминов группы захват должно вестись параллельно по двум группам источников, фиксирующих многоголосие строчное и демественное, ибо при типологическом сходстве конкретные при-
меры певческой реализации терминов в пути и деместве имеют определенные различия.
Литература
Конотоп А. В. Русское строчное многоголосие. М., 2005 Пожидаева Г. А. Демественный распев XVI—XVIII вв. М., 1999 Пожидаева Г. А. Пространные роспевы Древней Руси. М., 1999 Пожидаева Г. А. Певческие традиции Древней Руси. М., 2007
The history of the term «zakhvat»
IN THE MANUSCRIPTS OF THE 16th TO THE 20th CENTURY
By M. Bogomolova
This article focuses on the usage of "zakhvat", a term quite usual for hooked notation non-linear polyphonic Russian chants. The term is analyzed in its historic perspective — from the 1570s up to the 20th century.
