История археологических исследований на Таманском полуострове. Часть i (конец XVIII - начало XX вв. ) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

И С Т О Р И Я Н А У К И

Я М. ПАРОМОВ IA.M. PAROMOV

ИСТОРИЯ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ НА ТАМАНСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ. ЧАСТЬ 1 (конец XVIII - начало XX вв.) HISTORY OF ARCHAEOLOGICAL RESEARCH IN THE TAMAN PENINSULA. PART 1 (the late XVIII - the early XX cc.)

Путешественники и первые государственные раскопки (конец XVIII - первая половина XIX вв.).

История археолого-топографических и археологических исследований Таманского полуострова (рис. 1) насчитывает более двухсот лет. Ее ранний этап охватывает конец XVIII и первую половину XIX вв. Это время было периодом начального накопления знаний о памятниках вновь присоединенного к России региона, периодом обследования его отечественными и зарубежными путешественниками. Это же время было периодом стихийных (по сути, грабительских) раскопок и учреждения первых государственных исследований памятников. Публикации путешественников носили познавательный характер. Их труды создали особый, описательный жанр в научной литературе. Наряду с важными общегеографическими данными в них содержались ценные сведения о памятниках археологии и древностях - преимущественно об античных монетах и надписях.

Известны и более ранние описания Таманского полуострова, принадлежавшие турецкому путешественнику и географу Эвлии Челеби и французскому дипломату Ламотре. В «Книге путешествия» Эвлии Челеби, пешком обошедшего полуостров в апреле 1666 г., рассказывается о его природе, ландшафте, источниках, дорогах, переправах, осмотренных любознательным странником, о пяти крепостях, восьмидесяти деревнях и поместьях, повествуется об адыгейских и ногайских племенах, встречах с их предводителями, приведены единственные в своем роде сведения и наблюдения этнографического и исторического характера о жилищах, обычаях, ремеслах, оружии, одежде, предметах домашнего обихода и многом другом. Описания Эвлии Челеби до настоящего времени являются ценным источником по исторической топографии Таманского полуострова в турецко-татарский период [Эвлия Челеби, 1979, с. 42-52; Воронов, Паромов, 1987; Паромов, 1992; Волков, 1999; 2000]. Французский дипломат Ламотре (Обри де ла Мотре) в кратких заметках о своем пребывании на Таманском полуострове в 1711 г. сообщает об остатках гербов генуэзских консулов, сохранившихся на крепости в Тамани, о старой турецкой крепости Адасс около Темрюка и о приобретенных им в этом городе нескольких боспорских монетах [La Motraye, 1727. Р. 60-62; Гёрц, 1898, с. 60, 149]. Возможно, Ламотре был первым, кто заметил, что развалины у почтовой станции Сенной могут являться остатками Фанагории [Гёрц, 1898, с. 87].

343

Особую категорию источников по нашей теме составляют старые карты Таманского полуострова. Следует сказать, что необходимость использования рукописных и гравированных карт конца XVIII - начала XIX вв. для изучения истории археологических открытий и исследований в общем плане отмечалась неоднократно [Каменецкий, 1998, с. 131; 2002, с. 8; Тункина, 2002, с. 372]. Более того, по мнению И.С. Каменецкого, помещение военными топографами археологического памятника на карту можно рассматривать как введение его в научный оборот [2002, с. 8]. Обращаясь к уровню развития и техническим возможностям отечественной картографии того времени, следует отметить высокую насыщенность российских топографических карт археологической информацией. При этом следует принять во внимание, что археологическая нагрузка закладывалась в карты профессиональными геодезистами (в основном офицерами) без участия археологов или их указаний: различные объекты (древние развалины, укрепления, валы, курганы) попали на карты, прежде всего, в силу своей ландшафтной выразительности.

Представим краткий анализ шести карт Таманского полуострова екатерининского времени (1786-1794 гг.), хранящихся в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА): пяти рукописных и одной гравированной, выполненных в масштабе 4 версты в 1 английском дюйме (в 1 см - 1,68 км; одна из рукописных карт имеет масштаб 8 верст в 1 дюйме = 3,36 км в 1 см) (РГВИА, ВУА. Ф. 846, оп. 16: № 21159, 21468, 23629, 25887; Ф. 349, оп. 40, № 1757; Ф. 422, д. 615). Площадь Таманского полуострова составляет около 1200 кв. км. На каждой из шести карт показано от 70 до 122 курганов и от 3 до 6 крепостей-батареек античного и средневекового времени, а также остатки от 43 до 47 поселений турецко-татарского периода; на трех картах обозначен Киммерийский вал, изображенный всеми четырьмя участками. Таким образом, археологическая нагрузка на «снятых по инструменту» картах екатерининского времени составляла от 103 до 144 памятников в расчете на 1000 кв. км. Эти показатели следует признать высокими, при этом особенно важно, что практически все указанные на картах остатки древностей уверенно отождествляются с известными сегодня памятниками археологии.

Среди отечественных и иностранных путешественников, по различным побуждениям посетивших Таманский полуостров в конце XVIII и первой половине XIX вв., были разные по своей подготовке лица: ученый-энциклопедист академик П.С. Паллас (1794), молодой ботаник Ф.К. Маршал фон Биберштейн (1794), главная надзирательница Санкт-Петербургского Императорского института благородных девиц М. Гатри (1795-1796), польский аристократ И.О. Потоцкий (1797-1798), государственный деятель и писатель П.И. Сумароков (1799, 1802), выпускник (позднее профессор) Кембриджского университета Э.Д. Кларк (1800), архитектор Н.А. Львов-Никольский (1803), хранитель (позднее начальник I отделения) Императорского Эрмитажа Е.Е. Кёлер (1804, 1821), чиновник, увлекавшийся древностями, А.Я. Фабр (1815), молодой ученый (впоследствии академик) П.И. Кёппен (1819, 1829), основоположник археологии Боспорского царства П. Дюбрюкс (1820, 344

1822), швейцарский натуралист и археолог Ф. Дюбуа де Монпере (1832-1834), меценат, снарядивший научную экспедицию по изучению Южной России и Крыма, А.Н. Демидов (1837), правитель канцелярии Керчь-Еникальского градоначальника Д.В. Карейша (1839), директор Керченского музея А.Б. Ашик (1841, 1846), профессор Ришельевского лицея в Одессе и археолог-антиковед П.В. Беккер (1852), «чиновник для раскопок» Керченского музея Я.М. Лазаревский (1854-1855), начальник I отделения Императорского Эрмитажа Ф.А. Жиль (1858-1859) [подробнее см.: Паромов, 1992а, с. 109-114; Тункина, 2002, с. 42-103, 558-578; 2010, с. 23-29].

Почти все перечисленные путешественники опубликовали свои наблюдения и исследования. Наиболее важными из них со временем были признаны труды ученых-натуралистов и археологов П.С. Палласа и Ф. Дюбуа де Монпере. Академик Паллас оставил детальное описание Таманского полуострова: морских переправ и берегов, заливов, лиманов, рукавов Кубани, бассейнов и колодцев, соленых и пресных источников и озер, городов Тамани и Темрюка, находившихся в них церквей и мечетей, старых и новых крепостей, в том числе только что возведенной рядом с Таманью земляной крепости Фанагория, при строительстве которой в 1792 г. был извлечен из земли Тмутараканский камень и другие находки: античные надписи, скульптуры, монеты, амфоры, расписные сосуды, античные и средневековые надгробия. В 1794 г. Палласом была обследована местность от мыса Тузла до старого Темрюка и от Бугазской косы до косы Чушка. Изучая ее, он описывал геологическое строение, почвенный покров и флору полуострова, нефтяные источники, действующие и потухшие грязевые вулканы, отдельные курганы и скопления курганных насыпей у современных поселков Сенной, Приморский, Артющенко, Батарейка и станицы Голубицкая, «аллеи» и вереницы курганов, расходящиеся от них и от Тамани в разных направлениях, остатки татарских деревень, крепостей-батареек античного и средневекового времени, четыре участка Киммерийского вала. Эти и другие археологические памятники были, как он сам пишет, «исследованы им с большой тщательностью» [Pallas, 1801; Паллас, 1883, с. 61-92].

В 1832-1834 гг. Дюбуа де Монпере удалось осуществить задуманное им ранее путешествие по южным областям России, Крыму и Кавказу, во время которого он дважды посетил Таманский полуостров. Путевые наблюдения швейцарского ученого, сопровождаемые ценными отступлениями, касающимися геологии полуострова, его топографии, археологии, ботаники и других областей знаний, вошли в пятый том шеститомного труда, снабженного атласом из 200 таблиц с картами, видами ландшафтов, архитектурными планами и рисунками древностей, выполненными на самом высоком уровне [Dubois, 1843; Паромов, 1992а, с. 11-113; Тункина, 2002, с. 97-103]. Следует отметить, что достоинства атласа в картографической части были обеспечены предоставленными ученому новейшими российскими картами. Маршрутное описание полуострова в книге Дюбуа построено с востока на запад: открываясь островом Кандаур (станица Курчанская и современный Темрюк), оно переходит к острову Тирамбе (станица Голубицкая), Киммерийскому острову (Фонталовский

345

полуостров), Фанагорийскому острову (поселки Сенной и Приморский, станица Ахтанизовская) и острову Синдика, охватывавшему, по Дюбуа, всю южную часть Таманского полуострова от станицы Тамань до поселка Белый. Изучение низовьев Кубани привело его к убеждению, что в античное время Таманский полуостров представлял собой несколько островов, разделенных заливами, лиманами и рукавами Кубани - Антикита. Эти взгляды нашли среди ученых и сторонников, и противников, однако они, бесспорно, оказали значительное влияние на дальнейшее развитие науки. Многие предположения Дюбуа де Монпере подтвердились в наше время геологическими, геоморфологическими и гидрологическими данными [Зенкович, 1958, с. 175-219; Муратов, 1960, с. 131; Федоров, 1963, с. 138-143; Мильков, 1977, с. 163166].

Почти все путешественники руководствовались в своих действиях сведениями из трудов и отрывков сочинений древних авторов (прежде всего, Страбона). Любые следы античной культуры они стремились идентифицировать с упомянутыми в источниках пунктами. Нет ничего удивительного, что их собственные заметки содержат множество гадательных или просто фантастических локализаций древних поселений. При данном подходе это было неизбежно, хотя сам великий географ говорил, что большую часть сведений как его коллеги, так и он получают по слухам и затем составляют свои представления о форме, величине и других характерных особенностях описываемого региона (81хаЬо., II, 5, 11). Вероятнее всего, по текстам Страбона невозможно реконструировать реальную картину Азиатского Боспора. Перечисленные им города, селения, реки, заливы, озера в свое время, безусловно, существовали в действительности, однако в рассказе географа скрыты почти незаметные, но неразрешимые противоречия, не позволяющие соединиться отдельным частям общей картины. Возвращаясь к нашей теме, следует отметить и негативную сторону деятельности таких путешественников, как англичанин Кларк, связанную с нелегальным приобретением и вывозом из Северного Причерноморья лапидарных памятников, среди которых находился ряд таманских надписей [Паромов, 1992а, с. 111; Тункина, 2002, с. 57].

Рассматриваемый период (конец XVIII в. - первая половина XIX в.) известен рядом случайных замечательных открытий. К главнейшим из них относится находка в 1792 г. упоминавшегося ранее Тмутараканского камня [Бертье-Делагард, 2013; Медынцева, 1979; Воронов, Михайлова, 1983, с. 163, 164; Тункина, 1993, с. 7-9; 2002, с. 562]. Предположительно в самом начале 1790-х годов (вероятно, не позднее 1793) генералом Вандервейде по личному усмотрению были произведены раскопки большого кургана у почтовой станции Сенной. Погребения, найденные в сводчатом склепе, сложенном из блоков известняка, были разграблены, чернолаковые сосуды разбиты. До Эрмитажа дошла единственная находка - литой золотой браслет со змеиными головками на концах [Гёрц, 1898а, с. 4-7; Формозов, 1975, с. 175; Тункина, 1993, с. 9-11; 2002, с. 562-564]. В 1804 г. хранителем Эрмитажа Е.Е. Кёлером на хуторе казачьего полковника Рахманова, вблизи грязевого вулкана Гора Бориса и Глеба, 346

на Рахмановском мысу на Ахтанизовском лимане был найден памятник царицы Комосарии. Он состоял из двух статуй - мужской и женской и постамента с надписью - посвящением богам Санергу и Астаре (КБН. № 1015). Из нее впервые стала известна титулатура боспорских правителей [Гёрц, 1898а, с. 7-10; Тункина, 1993, с. 11-13; 2002, с. 73, 570-572; Паромов, 2018, с. 280. № 15]. В 1817-1818 гг. инженер-полковником Я.Л. Парокья с целью добычи камня и глины для сырцовых кирпичей раскапывался курган, находившийся недалеко от крепости Фанагория около Тамани (курган Тамань 79). При этих «раскопках» были вскрыты четыре каменные гробницы с богатыми погребениями, в которых присутствовали печать-инталия с вращающимся камнем, золотой лавровый венок с монетой (статером Филиппа II Македонского) в центре, набор серебряных сосудов, золотой медальон-застежка, золотой перстень с железной вставкой в жуковине, золотой венок, серьга в виде эрота, золотые бусы, расписные вазы, чернолаковые сосуды и другие вещи. Часть этих находок в разрозненном виде попала в Эрмитаж [Гёрц, 1898а, с. 10, 150, 151; Ростовцев, 1925, с. 287, прим. 1; Зограф, 1951. Табл. XI. 2; Формозов, 1975, с. 172; Тункина, 1993, с. 13-18; 2002, с. 572-576; Паромов, 2002, с. 199-201]. В 1818 г. после извержения грязевого вулкана Гора Бориса и Глеба, обнажившего фундаменты большого древнего здания, была обнаружена надпись Ксеноклида, посвятившего храм Артемиде Агротере (КБН. № 1014). Камень из фундаментов был выбран ахтанизовскими казаками на постройку новой церкви, а красивая надпись, высеченная на плите известняка, была поставлена в старой церкви. Годом позже (в 1819), во время своего путешествия по Таманскому полуострову, ее увидел и скопировал будущий академик П.И. Кёппен [Гёрц, 1898а, с. 10-13; Тункина, 1993, с. 18-21; 2002, с. 576-578; Паромов, 2018, с. 280. № 15]. В 1845 г. в Тамани в турецкой крепости на античном городище был найден Пуленцовский клад, ставший важнейшим нумизматическим открытием своего времени. Запутанная история его поисков началась еще в 1817 г. В 1845 г. ими руководил инициатор раскопок есаул Пуленцов. Открытие случилось в его отсутствие. Рабочие разделили клад между собой, оставив Пуленцову 21 монету (17 золотых пантикапейских статеров и 4 электровых статера Кизика). Ценнейшая информация о дальнейших передвижениях монет была найдена в архивах и опубликована И.В. Тункиной [2002, с. 580, 581]. Многие монеты из Пуленцовского клада в конце концов попали в Эрмитаж, где присутствуют все три разновидности пантикапей-ских золотых статеров и три из четырех кизикинов из клада [Гёрц, 1898а, с. 38-44; Зограф, 1951, с. 173; Тункина, 2002, с. 363, 579-582].

Благодаря вниманию правительства к открытию русских древностей, значительно повысившемуся после сенсационных находок в царских курганах вокруг Керчи, с 1836 г. раскопки на Таманском полуострове приобрели официальный характер и финансировались государством. В течение десятилетия (1836-1847 гг.) исследования на Таманском полуострове проводились под наблюдением директора Керченского музея А.Б. Ашика и чиновника Министерства внутренних дел Д.В. Карейши. Их деятельность до сих пор оценивается неоднозначно. Многие их современники и

347

более поздние специалисты по археологии Боспора критиковали А.Б. Ашика и Д.В. Карейшу за методику раскопок, краткость и низкий уровень отчетной документации [Тункина, 2010а, с. 533]. Необходимо отметить, что главным полем их деятельности, тем полигоном, на котором керченские чиновники отрабатывали методы раскопок, был обширный курганный могильник в окрестностях Керчи. Таманский полуостров стоял на втором месте и по значению, и по времени освоения, однако подходы и там и тут были те же, а общая картина - одинаковой. В короткое время вокруг Керчи были перерыты сотни курганов. При малейшей неудаче курган бросали и переходили к другому. Жажда быстрых успехов, постоянное перемещение раскопок не давали возможности доводить работы до конца. Раскопки производились одновременно в пяти-шести местах, надзор за ними возлагался на артельщиков. Руководителю приходилось переезжать с места на место, упуская из поля зрения то, что могло бесследно исчезнуть. О каких-либо научных методах не приходилось говорить. При таких обстоятельствах не велись журналы раскопок, не составлялись планы раскопанных могил. Их не требовали. Составлялся акт о сотнях вырытых кубов земли, производилась запись вещей по рубрикам: золото, серебро, медь, железо... и начинались новые раскопки. Наиболее ценные вещи немедленно отправлялись в Петербург. Своими находками А.Б. Ашик и Д.В. Карейша чрезвычайно обогатили Эрмитаж [Гёрц, 1898а, с. 14-18; Марти, 1926, с. 9].

В указанное выше десятилетие (1836-1847) раскопки на Таманском полуострове производились неравномерно. После неудачного начала А.Б. Ашика (1836) и последовавшего двухлетнего перерыва (1837, 1838) Д.В. Карейша приступил к разработке огромной насыпи рядом с почтовой станцией Сенной (1839). В следующем году (1840) Ашик возобновил свои работы на Таманском полуострове, продолжив их уже в новом (1841) сезоне раскопками нескольких ограбленных гробниц, а также обследованием полуострова, результаты которого были зафиксированы на карте, помещенной в его книге [Ашик, 1848. II, с. 12]. В том же году (1841) Д.В. Карейша частично раскопал несколько курганов близ станции Сенной, а годом спустя (1842) возобновил исследования огромной насыпи, начатой ранее (1839). Сезон 1842 г. был открыт Карейшей раскопками девяти курганов в окрестностях Тамани и к югу от нее (в сторону горы Зеленской и лимана Цокур). Оттуда в зимнее время (1842-1843) работы были перенесены им к почтовой станции Сенной, где исследовались семь насыпей и были начаты еще три «замечательные своей формой и величиной кургана», раскопки которых остановлены в самом начале в связи с отсутствием средств. В начале следующего сезона (1843) продолжились раскопки огромной насыпи около Сенной, начатые четыре года назад (1839). После годичного перерыва (1844) Карейша вновь сменил район исследований, перенеся их в окрестности станицы Старотитаровской (1845) и выбрав для раскопок девять больших курганов (Пужайка и другие к северо-западу от станицы) и пять меньшего размера, находившихся ближе. В том же году (1845) Карейша частично исследовал три кургана близ станции 348

Сенной. В следующем сезоне (1846) Ашик одновременно производил раскопки в четырех удаленных друг от друга местах: более 30 курганов исследовалось в районе Сенной; к северо-западу от Старотитаровской исследовалось девять курганов, выстроившихся вереницей вдоль южного берега Ахтанизовского лимана; у западной окраины станицы Старотитаровской раскапывалось два кургана - большой и малый; большой курган исследовался у юго-западной окраины Тамани. Вероятно, в этот последний год своих исследований на Таманском полуострове (1846) Ашик производил раскопки Фонталовской батарейки (остатков античной и средневековой крепости на поселении Фонталовская 1) и большого кургана Фонталовская 9. Поздней осенью и зимой 1846-1847 гг. Карейша снова вернулся в район Сенной, где раскопки были произведены им в 20 насыпях так называемой Аллеи курганов, протянувшейся от Фанагории в юго-восточном направлении, а также в других насыпях, окружавших древний город. Всего в окрестностях Сенной им было вскрыто не менее 34 курганов. Не удовлетворившись результатами раскопок у Сенной, он предпринял раскопки еще девяти курганов, протянувшихся вереницей по склону Цымбал в сторону станицы Ахтанизовской. Это были последние раскопки, произведенные им на Таманском полуострове. В течение следующих трех лет (1848-1850) никаких исследований в этом регионе не производилось [Карейша, 1844; 1846; Ашик, 1848; Гёрц, 1898а, с. 18-36; Тункина, 2002, с. 578, 579].

Раскопки А.Б. Ашика и Д.В. Карейши в Восточном Крыму и на Таманском полуострове завершают ранний этап развития науки о классических древностях юга России, справедливо названный эпохой детства отечественной археологии [Тункина, 2010а, с. 533]. Ее достижения и недостатки были вполне закономерны. Они объясняются несколькими причинами и обстоятельствами. Известно, что А.Б. Ашик и Д.В. Карейша не имели специальной археологической подготовки. В археологию они пришли во многом благодаря содействию И.А. Стемпковского - керченского градоначальника и одного из создателей классической археологии в России, а также благодаря любви к раскопкам и служебному усердию [Тункина, 2002, с. 120, 159, 164]. А.Б. Ашик полагал, «что для открытия в кургане гробницы не нужно ни ума, ни познаний. Хороший заступ, счастье, маленькая опытность рабочих - вот что нужно при раскопке могил» [Люценко, 1907, с. 65]. Хорошо осведомленный о состоянии дел в науке и раскопочной практике президент Академии художеств и знаток классических древностей А.Н. Оленин вполне обоснованно считал, что А.Б. Ашик и Д.В. Карейша не получат «желанного полного успеха» в своих работах в силу отсутствия должной подготовки [Тункина, 2002, с. 189]. Тяжелейшим обстоятельством для обоих керченских археологов была постоянная гонка, происходившая «частью, от непосредственного начальства, которое не любило входить в мелочные подробности, сопровождающие каждое открытие, и требовало от производителя работ одних только драгоценных вещей» [Люценко, 1907, с. 71]. Следствием этой гонки стали подозрительность, стремление опередить соперника в захвате казавшегося «счастливым» кургана,

349

зависть и ссоры, происходившие между А.Б. Ашиком и Д.В. Карейшей [Люценко, 1907, с. 68]. В этой обстановке на Таманском полуострове, по самым минимальным подсчетам, раскопками керченских археологов было затронуто не менее 160 курганов. В действительности их, скорее всего, было значительно больше, о чем свидетельствуют данные аэрофотосъемок середины прошлого века.

Высшим достижением отечественной археологии того времени и науки о классических древностях явилось задуманное в 1841 г., но вышедшее лишь в 1854 г. под редакцией Ф.А. Жиля фундаментальное издание «Древностей Босфора Киммерийского» (ДБК) в двух томах, с параллельным текстом на русском и французском языках, в сопровождении роскошного атласа. Замечательные памятники античного искусства и ремесла, найденные в ходе работ керченских чиновников в Восточном Крыму и на Таманском полуострове, были опубликованы в этом издании не по комплексам или отдельным погребениям, а по материалу их изготовления - золото, серебро, бронза, железо, глина и т.п. [Тункина, 2002, с. 240, 241; 2010а, с. 533].

Формирование научных подходов.

Императорская археологическая комиссия. Раскопки курганов.

(Вторая половина XIX в. - начало XX в.)

Положение начало меняться под влиянием министра внутренних дел (впоследствии министра уделов) графа Л.А. Перовского, в ведении которого находились раскопки. Научные цели, методика исследований и их фиксация стали приобретать главное значение, раскопки были обеспечены финансированием, рабочей силой, инструментами, базой (жилым домом, сараем и другими помещениями), выстроенной вблизи хутора П.Д. Семеняки и почтовой станции Сенной. С 1851 по 1855 г. исследования на Таманском полуострове производились за редким исключением помощником (с 1852 г. занимавшим должность) директора Керченского музея К.Р. Бегичевым при участии сотрудника музея Я.М. Лазаревского. О каждом шаге К.Р. Бегичев докладывал Л.А. Перовскому, переписка с которым возникла ранее в связи с услугами К.Р. Бегичева по приобретению графом боспорских монет для своего собрания [Гёрц, 1898а, с. 44-51; Тункина, 2002, с. 298-303; Виноградов, 2017, с. 8-21].

В 1851 г., после первого посещения Таманского полуострова графом Л.А. Перовским, раскопки пяти курганов в урочище Каменный Мост (балка Лисовицкого) близ Тамани были поручены войсковому старшине П.Д. Семеняке. В том же году К.Р. Бегичев производил раскопки на Таманском городище - в обрыве, к западу от пристани, там, где был найден мраморный барельеф с фигурами двух гигантов, а также раскопки двух курганов у станции Сенной (в одном из которых был обнаружен мраморный саркофаг) и «в четырех местах» на Тузле [Гёрц, 1898а, с. 44-51].

В 1852 г., при втором посещении Таманского полуострова графом Л .А. Перовским (вместе с Н.И. Надеждиным и князем А.А. Сибирским), в двух курганах некропо-

350

ля Фанагории произведены показательные раскопки, во время которых «в каменной гробнице были открыты вазы в форме статуэток». В указанном году раскопки на Таманском полуострове производились в четырех местах: 1) на Тузле, у южного кордона; 2) в Тамани, на месте старой турецкой крепости; 3) близ почтовой станции Сенной; 4) на Киммерийском острове, в селении Фонтан (станица Фонталовская). В курганах на Тузле «в тридцати шести местах открыто 23 гробницы, 8 из которых, вероятно самых богатых, оказались расхищены» [Гёрц, 1898а, с. 52-64]. На Таманском городище была уточнена мощность культурных напластований и датировка древнейшего слоя (VI в. до н.э.). Раскопки близ станции Сенной затронули 17 курганов, расположенных в нескольких направлениях: по склону Цымбал, у подножия горы Яновского, по берегу Таманского залива между городищами Фанагория и Кепы, на месте хутора Семеняки, в районе современного поселка Приморский и в Аллее курганов [Гёрц, 1898а, с. 71-90]. К выдающимся открытиям относится женское погребение с четырьмя фигурными полихромными сосудами: богиней с крота-лами, молодым Дионисом и двумя менадами - «настоящими шедеврами греческой пластики и живописи» [Гёрц, 1898а, с. 85-90; Ростовцев, 1925, с. 267-269; Паромов, 2004а, с. 309, 312-314; Власова, 2010, с. 200, рис. 3, 4; Застрожнова, 2012]. Разбор отдельных погребений и даже простое перечисление открытий не могут вместить рамки данного раздела, однако нельзя не упомянуть два «в высшей степени интересных скифских кургана» с сырцовыми гробницами-склепами, к которым примыкали камеры с захоронениями коней: в одном случае - четырех, в другом - одиннадцати, размещенных в двух камерах, а также близкое им по обряду, ограбленное в древности погребение на мысе Тузла, от которого сохранилась камера с захоронением двух лошадей с бронзовыми уздечными наборами, по типу близкими находкам в Семибратних курганах [Гёрц, 1898а, с. 62, 72, 73, 79-84; Ростовцев, 1925, с. 349-351; Паромов, 2000, с. 73, 74. № 4, 5, 8]. На Киммерийском острове (Фонталовском полуострове) производились раскопки «одной из самых больших и загадочных насыпей Таманского полуострова» - Фонталовской батарейки (остатков античной и средневековой крепости на поселении Фонталовская 1). В то время эта массивная насыпь ошибочно воспринималась как огромный курган. Открытая в нем каменная стена показалась странным явлением, в связи с чем было решено продолжить исследования в следующем сезоне [Гёрц, 1898а, с. 90-95].

В 1853 г. новым директором Керченского музея был назначен инженер путей сообщения А.Е. Люценко. Должность помощника директора занял К.Р. Бегичев, которому было поручено производство раскопок на Таманском полуострове и за которым, кроме того, были оставлены обязанности рисовальщика и скульптора музея. В его штат дополнительно были включены «чиновник для раскопок» Я.М. Лазаревский (в помощь К.Р. Бегичеву) и А.С. Линевич (в помощь А.Е. Люценко) [Гёрц, 1898а, с. 97; Тункина, 2002, с. 303]. На Таманском полуострове указанный год начался со случайной находки рабочими П.Д. Семеняки на городище Фанагории посвятительной надписи Кассалии (КБН 972) и редкого природного явления - активного извержения грязево-

351

го вулкана Карабетова Гора, свидетелями которого утром 6 августа стали К.Р. Бегичев и Я.М. Лазаревский [Гёрц, 1898а, с. 96, 101-104; Паромов, 2018, с. 280. № 16]. В сезоне 1853 г. раскопки производились в трех местах: 1) в так называемых сплошных насыпях близ станции Сенной (городище Фанагории); 2) в курганах, окружавших городище и почтовую станцию Сенную; 3) в центральной части Киммерийского острова (станица Фонталовская и ее округа). На городище Фанагории в 60 разрезах, затронувших более 20 сплошных насыпей, было встречено огромное количество материала, характерного для городских и поселенческих остатков (керамики, камня, сырца, золы, костей животных), среди которого присутствовали боспорские монеты и другие находки. Однако в связи с тем, что методические подходы того времени еще не позволяли выявлять и интерпретировать строительные остатки (в особенности остатки сырцовых строений), результаты раскопок самими исследователями были признаны неудовлетворительными [Гёрц, 1898а, с. 104-117]. Тем не менее, как не вполне осознанный в то время успех, следует отметить, что в третьей и пятой сплошных насыпях были обнаружены объекты, по предположению К.Р. Бегичева, являвшиеся гончарными печами для обжига посуды и черепицы, обломки которых находились в них во множестве [Гёрц, 1898а, с. 109, 114; Гайдукевич, 1934, с. 53]. Сведения о раскопках в курганах близ станции Сенной отрывочны, однако можно предположить, что они проводились не менее чем в 14 насыпях. По имеющимся данным, какое-то представление о погребениях и находках можно составить лишь для восьми из них. Все курганы находились на четырех «плоских возвышенностях», вытянувшихся вдоль берега Таманского залива к востоку от городища Фанагории. Первой была возвышенность Восточного некрополя с двумя массивными курганами на западном и восточном краях длиной около 470 м и шириной в средней части около 100 м. Далее к востоку находилась вторая возвышенность до 340 м длиной с девятью курганами, отделенная от первой довольно глубокой балкой. За ней клином выдавалась к морю третья возвышенность с тремя курганами средней величины. За этой возвышенностью шла по самому берегу довольно узкая четвертая, отделенная от предыдущей балкой, имеющая в длину около 130 м, с тремя находившимися у края обрыва курганами. Сезон 1853 г. не оправдал надежд: «в 60 разрезах не было открыто ни одной гробницы с замечательными вещами», результаты раскопок, по оценке исследователей, «были весьма печальны». В журналах работ, письмах и донесениях говорится о «замечательных по устройству, но давно расхищенных гробницах» (каменном расписном склепе с циркульным сводом и длинным дромосом из сырцового кирпича, каменном склепе с двумя отделениями, земляном склепе, остатках погребальных костров и местах сожжения тел умерших). Следует отметить, что в рапортах наряду с сетованиями на неудачи говорится о научной ценности раскопок - знакомстве с новыми типами погребальных сооружений, устройство которых не было известно ранее [Гёрц, 1898а, с. 117-131]. Продолжение раскопок Фонталовской батарейки, начатое в 1852 г., лишь увеличило число «любопытных и спутанных открытий». Найденные в ней восемь пифосов, расположенных в шахматном порядке 352

и представлявших, скорее всего, остатки большой кладовой, стена из «листового гипса», следы погребения («слой праха») с бронзовой гривной окончательно завели в тупик исследователей, по-прежнему считавших остатки крепости курганом [Гёрц, 1898а, с. 133-136; Лазаревский, 1861, ст. 28]. Раскопки большой насыпи у селения Фонтан (курган Фонталовская 11) привели к открытию «простой гробницы с посудой из черной, весьма грубой глины», не поддававшейся определению. В настоящее время стало очевидным, что подобные погребения относятся к эпохе бронзы. Раскопки малого кургана (Фонталовская 2), кроме отесков «мягкого керченского камня», ничего не дали [Лазаревский, 1861, ст. 28, 29; Гёрц, 1898а, с. 131-133, 136; Паромов, Гей, 2005, с. 321, 322].

Планы исследований на 1854 г. были нарушены событиями Крымской войны (26 апреля неприятельские корабли показались на широте Таманского маяка). Тем не менее, в одном из курганов к западу от городища Фанагории рабочими П.Д. Семеняки случайно был обнаружен деревянный ленчик (основа седла) «замечательного устройства и формы и, как открытие оригинальное, еще не встречавшееся, был тотчас отправлен к графу Л.А. Перовскому». По его распоряжению К.Р. Бегичев произвел доследование разрушенного погребения, в котором были найдены лишь фрагменты железного копья и бронзового уздечного набора [Гёрц, 1898а, с. 138, 139]. Некоторое представление об этой уникальной находке можно составить по хранящейся в Эрмитаже деревянной основе седла, обнаруженной А.Е. Люценко в 1859 г. в одном из курганов под Керчью [Сокольский, 1971, с. 227; Виноградов, Никоноров, 2009].

В 1855 г. раскопки на Таманском полуострове производились в трех небольших курганах, находившихся вблизи почтовой станции Сенной, у северо-восточного подножия горы Шапурской (Майской, Блеваки). Они были выбраны для исследований в связи со случайным открытием в одной из насыпей «жженой гробницы» с двумя золотыми дисковидными филигранными серьгами IV в. до н.э. В трех «широких разрезах» (по одному разрезу на курган) было выявлено до 15 погребений античного времени и, предположительно, эпохи бронзы [Гёрц, 1898а, с. 139-149; Уильямс, Огден, 1995, с. 172. № 109]. В мае неприятель овладел Керченским проливом и городами Керчью и Еникале. Раскопки прекратились. На этом завершился краткий, но насыщенный открытиями период исследований курганного некрополя Фанагории (1851-1855), связанный с именами К.Р. Бегичева и Я.М. Лазаревского [Паромов, 2004, с. 288]. В 1956-1858 гг. на Таманском полуострове археологических исследований не производилось.

Новый этап исследований в этом регионе связан с созданием в 1859 г. Императорской археологической комиссии. В том же году по ее поручению на Таманский полуостров выехал К.К. Гёрц (основатель, доцент и единственный в то время лектор кафедры археологии и истории искусств Московского университета) с целью производства раскопок на городище Фанагории в связи с находкой в 1853 г. памятника Кассалии (посвятительная надпись, КБН. № 972). Главным итогом его

23 БИ-XХXIX 353

экспедиции стала книга «Археологическая топография Таманского полуострова» [Гёрц, 1870], основанная на собранных им сведениях и собственных наблюдениях. В ней московский ученый дает добросовестное, местами скрупулезное описание памятников, снабженное подробными словесными привязками. Основная часть книги (глава вторая) разбита на 18 маршрутно-поземельных подглав, охватывающих всю территорию полуострова. В них приведены сведения о нескольких десятках древних городищ, поселений, могильников и находках на них, о сотнях курганов. Четыре из 18 подглав (№ 12-15) посвящены северо-западной части Таманского полуострова - Киммерийскому острову. В конце книги помещены четыре карты, главная из ко -торых - «Археологическая карта Таманского полуострова» (№ 2), играла роль путеводителя по памятникам, описываемым в тексте. Проблема локализации античных городов и поселений в этой работе сознательно и вполне обоснованно была обойдена. По выходе в свет книга К.К. Гёрца со стороны некоторых ученых подверглась во многом необоснованной и необъективной критике [Куторга, 1871; Забелин, 1878]. В 1876 г. вышла вторая книга К.К. Гёрца, посвященная историческому обзору археологических исследований и открытий на Таманском полуострове с конца XVIII в. до 1859 г. [Гёрц, 1876]. Со временем труды К.К. Гёрца получили признание и высокую оценку всех исследователей, о чем свидетельствует отзыв скупого на похвалы М.И. Ростовцева [1925, с. 260]. В 1898 г. обе книги были переизданы под редакцией

B.В. Латышева [Гёрц, 1898; 1898а] и вот уже более ста лет исполняют в литературе роль введения в археологию Таманского полуострова. Наиболее значительными результатами собственных исследований К.К. Гёрца на городище Фанагории и в окружающих его курганах были две надписи: посвятительная, царя Римиталка (КБН. № 976), и почетная, в честь царицы Динамии (КБН. № 979), а также открытие в одном из курганов богатого сарматского погребения, первоначально интерпретированного им как скифское [Гёрц, 1898, с. 98-107, 120-123].

Вторая половина XIX и начало XX вв. применительно к Таманскому полуострову с полным правом могут быть названы эпохой раскопок курганов, целиком осуществлявшихся Императорской археологической комиссией (за исключением, разумеется, грабительских, совершавшихся в нарушение закона). Следует отметить, что исследования Археологической комиссии в силу разных причин и обстоятельств производились неравномерно. Общая хроника раскопок выглядит следующим образом. После исследований К.К. Гёрца в 1859 г. четыре года (18601863) раскопки не производились. За этой паузой последовало двадцать лет (18641886) почти непрерывных (за исключением 1867, 1876 и 1877 гг.) исследований. Это двадцатилетие отмечено рядом выдающихся открытий в курганах Большая и Малая Близницы, Васюринских, Буеровой Могиле, Артюховском и других, раскопки в которых производили И.Е. Забелин, А.Е. Люценко, В.Г. Тизенгаузен,

C.И. Веребрюсов, Н.П. Кондаков и Ф.И. Гросс. Трое из них (А.Е. Люценко, С.И. Веребрюсов и Ф.И. Гросс) являлись директорами Керченского музея, последовательно занимавшими эту должность (следует отметить, что все лица, 354

занимавшие ее вплоть до 1918 г., согласно общему порядку, являлись членами Археологической комиссии). После двадцати лет раскопок перечисленных выше курганов наступили два десятилетия (1887-1906 гг.) почти полного прекращения исследований, производившихся лишь в 1893 г. (обследование памятников в районе нескольких станиц), 1896 г. (раскопки близ станции Сенной) и 1900 г. (раскопки на месте находки Ахтанизовского клада), все - директором Керченского музея К.Е. Думбергом. В предреволюционное десятилетие (1907-1916 гг.) исследования памятников Таманского полуострова успешно производил директор Керченского музея В.В. Шкорпил: на Васюринском кургане (1907), могильнике в Тамани (1910), Тузлинском некрополе и могильнике у хутора Кротенко (1911, 1913), Зеленском кургане (1913), Малой Близнице (1915) и Лысой Горе (1916).

Прежде чем подробнее останавливаться на раскопках знаменитых таманских курганов, следует отметить, что сотрудниками Императорской археологической ко -миссии исследования производились на новой, более углубленной методической основе людьми, прошедшими предварительную подготовку и приобретшими богатый практический опыт. В этой связи необходимо сказать о том пристальном внимании к строению насыпей изучаемых курганов, которое проявлял И.Е. Забелин. По мнению А.В. Арциховского, этот ученый отличался «исключительным для своего времени умением читать земные слои, что в полной мере было проявлено им еще во время раскопок кургана Чертомлык» в 1862-1863 гг. [Яценко, 2002, с. 131].

В кургане Большая Близница, раскапывавшемся И. Е. Забелиным, А. Е. Люценко, С.И. Веребрюсовым и Ф.И. Гроссом в 1864-1866, 1868, 1883-1885 гг., по опубликованным данным, было открыто шесть погребений: три каменных склепа, две каменные гробницы и «жженая гробница», а также четыре «костра-тризны» и два склада амфор, относящиеся к IV в. до н.э. Практически все они были найдены в юго-западном секторе кургана (ОАК 1864; ОАК 1865; ОАК 1866; ОАК 1868; ОАК 1882-1888). В Малой Близнице, исследовавшейся А.Е. Люценко и С.И. Веребрюсовым в 1864, 1865, 1868 и 1881-1883 гг. (а также В.В. Шкорпилом в более поздние годы, о чем

- ниже), в центральной части кургана были открыты основное погребение в виде грунтовой ямы (в которой находилась кремация) и, вероятно, относившиеся к нему конские захоронения, четыре детские погребения (одно в каменной гробнице и три

- в сырцовых), а также пять «костров-тризн» (ОАК 1864; ОАК 1865; ОАК 1881; ОАК 1882-1888). Основное погребение было датировано М.И. Ростовцевым кон -цом III - первой половиной II вв. до н.э. [Ростовцев, 1925, с. 375]. В настоящее время эта датировка удревнена до середины IV в. до н.э. [Виноградов, 2002]. Остальные погребения и комплексы кургана датируются IV-III вв. до н.э.

В юго-восточной части Первого (Большого) Васюринского кургана, исследовавшегося В.Г. Тизенгаузеном и А.Е. Люценко в 1868, 1869 гг., был открыт каменный двухкамерный склеп с коробовым сводом, покрытым полихромной росписью. К склепу вела лестница, по обе стороны от которой были выявлены четыре конских захоронения в каменных ящиках. Склеп, датированный началом III в. до н.э., был

355

использован в римское время для вторичного погребения [ОАК 1868; ОАК 1869]. В центральной части Второго (Среднего) Васюринского кургана, исследовавшегося А.Е. Люценко в 1870, 1871 гг., был открыт каменный склеп, аналогичный по кон -струкции склепу Большого Васюринского кургана, но меньших размеров, с тремя конскими захоронениями (двумя - в каменных ящиках и одним - в грунтовой яме), датированный концом IV - началом III вв. до н.э. В южной поле кургана были выявлены богатое погребение юноши, совершенное в каменной гробнице в эллинистическое время, и детское погребение в каменном ящике, относящееся к I в. до н.э. В 1870 г. (еще до раскопок) в результате обвала в кургане обнажилась каменная гробница с богатым погребением, вещи из которого разошлись по рукам, но были скуплены А.Е. Люценко и переданы в Археологическую комиссию. Этот ком -плекс датирован эллинистическим временем [ОАК 1870-1871; ОАК 1872]. Близ центра Третьего Васюринского кургана, раскапывавшегося А.Е. Люценко в 1871 и 1872 гг., были найдены стены большой ограбленной и частично разобранной каменной гробницы, рядом с которой выявлено конское захоронение; в юго-восточной части кургана - остатки большого костра от погребения воина, «представителя местной эллинизированной знати», кремированного в конце IV - начале III вв. до н.э. [ОАК 1870-1871; ОАК 1872; Ростовцев, 1925, с. 373, 374].

В центральной части кургана Буерова Могила (Боюр-Гора), исследовавшегося И.Е. Забелиным в 1870, 1871 гг. и Н.П. Кондаковым в 1885 г., был выявлен каменный склеп, по мнению И. Е. Забелина, близкий склепам Большой Близницы, датированный концом IV в. до н. э. В западной части кургана была раскопана площадка костра с двумя сожжениями того же времени; в южной части - каменный ящик с богатым погребением воина, рядом с которым найден конь, захоронения относят к концу II в. до н.э. (возможно, к рубежу II-I вв. до н.э.) [ОАК 1870-1871; ОАК 1882-1888; Ростовцев, 1925, с. 550, 551]. В 2011 г. при раскопках Боюр-Горы Фанагорийской экспедицией ИА РАН под насыпью античного времени была выявлена насыпь кургана, возведенного в эпоху бронзы [Ворошилов, Ворошилова, Жуковский, Кузнецов, 2016, с. 150].

Артюховский курган исследовался В.Г. Тизенгаузеном и С.И. Веребрюсовым в 1879 и 1880 гг. В кургане были открыты восемь погребений (два каменных склепа, одна каменная гробница, оштукатуренная изнутри, три простых каменных гробницы-ящика и два захоронения в грунтовых ямах). Пять погребений найдены в юго-западной части кургана, два - в северной-северо-восточной и одно - в восточной части (почти две трети кургана не были исследованы). Три погребения - один из склепов, оштукатуренная каменная гробница и один из каменных ящиков содержали богатые, неразграбленные погребения, два из которых (в склепе и оштукатуренной гробнице) были парными, супружескими, с особой полнотой отображающими идею этого погребального обряда на Таманском полуострове. Кургану посвящено замечательное исследование М.И. Максимовой, датировавшей упомянутые выше погребения 140-125 гг. до н.э. В античное время курган использовался для захоронений с 356

третьей четверти III в. до н.э. до рубежа I в. до н.э. - I в. н.э. [ОАК 1878-1879; ОАК 1880; Максимова, 1979; Паромов, 2019].

Погребения и находки из перечисленных курганов поставили их в один ряд с такими курганами, как Солоха, Куль-Оба, Чертомлык и другие. Комплексы находок из этих знаменитых курганов составили лучшую в мире коллекцию предметов греко-скифской культуры Северного Причерноморья, хранящуюся в Эрмитаже. Многие из вещей, найденных в погребениях курганов Таманского полуострова, являются подлинными шедеврами античного искусства и ремесла. К ним относятся ювелирные изделия из золота и драгоценных камней - калафы, диадемы, венки и начельники, ожерелья и гривны, серьги, булавки, медальоны, браслеты, перстни, монеты и индикации, штампованные бляшки, геммы, бусы и амулеты. К ним относятся также мраморные и деревянные саркофаги, первые - как образцы изысканной архитектуры малых форм, вторые - как образцы искусства резьбы по дереву, инкрустации и столярного ремесла, изделиями которого, кроме того, были фигурные деревянные пиксиды токарной работы, расписные ларцы и шкатулки, часто украшенные резьбой по кости. Особой художественной ценностью, как редчайшая находка, обладает серия изделий из серебра, найденная в Артюховском кургане, которую составляли кан-фары, чаши, кувшинчики, унгвентарии и флаконы, пиксиды и фимиатерии, киафы, ложечки и веретена. В этот же ряд следует поставить изделия из бронзы - уздечные наборы и другое конское снаряжение, скульптурные украшения и художественно оформленные конструктивные части колесниц, клин, мебели, посуду, светильники, зеркала, перстни и другие украшения. Отдельные разделы этой уникальной коллекции составляют античные расписные вазы (чернофигурные, краснофигурные и чер-нолаковые), терракотовые статуэтки и предметы вооружения. Являясь сокровищами отечественной и мировой культуры, эти вещи служат одновременно ценнейшими источниками для исследования истории Боспора и античного мира. Не только в великих курганах Таманского полуострова были сделаны открытия подобного значения, но и в так называемых рядовых курганах некрополей античных городов и поселений. Среди них, прежде всего, должны быть названы богатое женское погребение из кургана 1868 г. около станицы Тамань [Тизенгаузен, 1869, с. 40-42; Паромов, 2002, с. 193195], а также женское погребение со знаменитыми фигурными сосудами - Афродитой, Сиреной и Сфинксом из кургана 1869 г. некрополя Фанагории [Фармаковский, 1921; Передольская, 1936 (1937); Паромов, 2004а, с. 309-312].

Однако находки этого уровня были исключительным явлением в практике раскопок, в основном состоявших из трудоемких и длительных исследований множества курганов, находившихся в различных частях Таманского полуострова. Приведем сжатую хронику этих работ: 1864 г. - раскопки 9 курганов около Фанагории; 1865 г. - 2 (к северу от Близниц и к юго-западу от почтовой станции Сенной); 1866 г. - 5 (около Сенной); 1868 г. - 8 (около станицы Тамань, у лимана Цокур и Зеленской горы); 1869 г. - 23 (около Сенной и станицы Тамань); 1870 г. - 24 (на Фонталовском полуострове, у восточного берега Таманского залива,

357

около Сенной и на Васюринской горе); 1871 г. - 7 (около Буеровой Могилы, на Васюринской горе, у хутора Панабака и у лимана Цокур); 1872 г. - 21 (около станицы Тамань, у лимана Цокур, на Комендантской горе, у хутора Панабака и около Сенной); 1874 г. - 34 (у мыса Тузла и около Сенной); 1875 г. - 22 (к западу от Сенной и к югу от современного поселка Приморский); 1878 г. - 13 (около Сенной, у хутора Лисовицкого и Артюховского хутора); 1879 г. - 18 (в районе Сенной и к югу от Фанагории); 1880 г. - 42 (на Б. Кандауре - в районе станицы Курчанской, к югу от Фанагории, у Артюховского хутора и хутора Пивнева); 1881 г. - 6 (около станицы Старотитаровской); 1884 г. - 8 (около Сенной - на земле Посполитаки и на южном берегу Ахтанизовского лимана); 1885 г. - 13 (около станицы Тамань, рядом с Буеровой Могилой, около Сенной и Старотитаровской); 1886 г. - 11 курганов в районе мыса Тузла. Сводка составлена по данным отчетов Археологической комиссии. Согласно приведенной сводке, исследованиями в различной мере были затронуты 300 курганов. На самом деле число их было больше, о чем свидетельствуют данные обследований и современных аэрофотосъемок (сведения о раскопках ряда курганов не сообщались в рапортах или не были включены в опубликованные отчеты).

Следует чуть подробнее сказать об археологах, чьими трудами завоевывалось признание и европейская известность отечественной науки. Прежде всего, это лица, последовательно исполнявшие обязанности директора Керченского музея, то есть состоявшие на государственной службе: Александр Ефимович Люценко (с 1853 по 1878 г.), Степан Иванович Веребрюсов (1879-1884 гг.) и Федор Иванович Гросс (1884-1891 гг.), бывшие членами Императорской археологической комиссии по регламенту, а также Иван Егорович Забелин - российский историк, археолог и музейный деятель (один из основателей Исторического музея в Москве), член АК с 1859 г.; Владимир Густавович Тизенгаузен - российский востоковед, археолог и нумизмат, член АК с 1861 г.; Никодим Павлович Кондаков - российский историк искусства, археолог и музейный деятель, член АК с 1876 г. Общеизвестно, что исследования, проводившиеся Археологической комиссией, с методической точки зрения были намного совершеннее, чем раскопки А.Б. Ашика и Д.В. Карейши. Крайне важно, что их результаты публиковались в ежегодных отчетах Комиссии, а материалы на протяжении первых двадцати лет ее деятельности тщательно обрабатывались, комментировались и публиковались хранителем древностей Эрмитажа академиком-антиковедом Л.Э. Стефани в приложениях к последующим отчетам. В 1880-е годы эти материалы обрабатывались и публиковались под наблюдением Н.П. Кондакова. Позднее это стало делом ряда ученых в области эпиграфики, нумизматики, глиптики, античной вазописи и т.д. - преимущественно сотрудников Эрмитажа и Археологической комиссии, что вывело отечественное антиковедение на уровень европейской науки. Однако методика раскопок того времени существенно отставала от вещеведения.

Главной целью исследований Археологической комиссии был все же поиск богатых погребений античного времени с наборами золотых вещей, прежде всего - «греческих» и «скифских». Насыпи курганов раскапывались более грамотно, тщательнее 358

и правильнее оформленными, более широкими, но все теми же «колодцами», «глу -хими» и «сквозными» траншеями, «разрезами», «минами» (разведочными штреками), которыми могла быть исследована лишь их незначительная часть. Древняя погребенная почва и материк почти не затрагивались. Совершенно не исследовалось околокурганное пространство на предмет выявления рвов, ритуальных сооружений и т.п. С современных позиций, ни один из раскапывавшихся Археологической ко -миссией курганов не является полностью исследованным. До наших дней эти насыпи возвышаются над землей, сохраняя на себе оплывшие следы старых раскопок и грабительских ям. А.Е. Люценко для ускорения поисков в курганах каменных гробниц ввел в практику так называемый бур. Скорее всего, это был железный щуп. Но даже если и бур, то, безусловно, не колонковый, а простейшая желонка, которая могла либо упереться в камень, либо вынести на поверхность в раздробленном виде содержимое скважины - золу, уголь, фрагменты керамики, дерева, камки и т.д. Тем не менее, это новшество считалось прогрессивным. Единственное, в чем раскопки Археологической комиссии, возможно, опережали современный уровень - это тщательность разборки заполнения погребений, которое подвергалось обязательному (иногда двух- и трехкратному) просеиванию, в результате чего ни один самый мелкий предмет не ускользал от исследователя. Следует отметить также высокий уровень графической фиксации исследований. Благодаря публикации рисунков К.Р. Бегичева и Ф.И. Гросса современный исследователь получил возможность составить представление о раскопках того времени как на Керченском, так и на Таманском полуострове, о памятниках (прежде всего, курганах) и древностях Боспора [Виноградов, 2017]. Однако это относится только к наиболее важным раскопкам. Сведения о «разоренных, простых и бедных гробницах» сообщались в рапортах в суммарном виде, без чертежей и рисунков, что крайне затрудняет или делает невозможной их идентификацию, а также интерпретацию погребений.

Действиями Археологической комиссии руководил не только поиск богатых захоронений. Некоторые раскопки были обусловлены настоятельной необходимостью исследования других сторон жизни древнего боспорского общества. Кроме курганов, в рассматриваемый период на Таманском полуострове исследовались два самых значительных городища: Фанагория (1866, 1868-1872, 1874, 1879, 1880, 1882 гг.) и Таманское городище (1868 г.). Последнее раскапывалось также ранее, в 1848 и 1852 гг. (вблизи места обнаружения пуленцовского клада). Эти попытки, несмотря на открытие остатков каменных построек и значительное количество находок (ранней расписной керамики, мраморных архитектурных деталей и фрагментов скульптур, монет, керамических клейм и т.д.), неизменно разочаровывали прежде всего самих раскопщиков, ожидавших увидеть нечто похожее на Помпеи и ошибочно заключавших, что «следов древнего Фанагорийского городища, по-видимому, уже не существует: оно едва ли не дочиста разорено, перерыто и пересыпано последующими обитателями здешнего края» [ОАК 1869, с. V]. Однако в «неуспехе» раскопок были виноваты не городища и не личные качества весьма упорных исследователей, а

359

методическая неподготовленность науки того времени к изучению многослойных памятников такого типа, как городище Фанагория и Таманское городище. Результаты раскопок не могли быть интерпретированы, например, как вероятные остатки храмовой постройки с оградой, выявленные И.Е. Забелиным в центральной части Фанагории в 1870 и 1872 гг. [ОАК 1870-1871, с. V; ОАК 1872, с. ТС-УП]. Однако не на этой стороне раскопок памятников хотелось бы остановить внимание. Прежде всего, эти исследования дали представление о мощности и характере культурного слоя обоих городищ, времени их существования, о том, что основным строительным материалом на них был сырец, об отдельных сооружениях: первых двух винодельнях в Фанагории, зерновых ямах, складах пифосов и амфор, колодцах городского типа и т.п. Представление об облике общественных построек можно было составить по множеству известняковых и мраморных архитектурных деталей, о погребальных памятниках - по значительному количеству надгробий, в том числе иудейских, найденных в культурных слоях городищ. Почти каждый сезон был отмечен находками ценных для истории Боспора надписей - посвятительных (Аполлону Врачу и Аполлону Вечному), почетных и других (КБН. № 974, 975, 980, 982, 1005).

Не только курганы и городища, в то время исследовались и грунтовые могильники Фанагории: Восточный (1866, 1869-1871 гг.), Юго-Восточный (1865), Южный (1878) и Западный (1872). На Восточном некрополе были выявлены: сарматское погребение в земляном склепе, относящееся, по М.И.Ростовцеву, к «эпохе резкой иранизации населения» (римское время); погребение в грунтовой яме, обложенной с западной стороны сырцовым кирпичом, предположительно ГУ-Ш вв. до н.э.; 16 сарматских погребений с деформированными черепами в подбойных могилах, относящихся к римскому времени; две каменные ограбленные гробницы [ОАК 1866, с. XII-XIV; ОАК 1869, с. VII, VIII; ОАК 1870-1871, с. VII-IX, XXXVIII, XXXIX; Ростовцев, 1925, с. 264]. На Юго-Восточном некрополе - две каменные гробницы тмутараканского периода, датируемые по двум серебряным византийским монетам концом X - началом XI вв. [ОАК 1865, с. VII; Кропоткин, 1962, с. 22. № 16]. Судя по описаниям, эти гробницы близки 12 каменным гробницам «древнехристианского кладбища», исследованным П.И. Хицуновым и А.Е. Люценко в 1869, 1970 гг. к западу от Тамани, около Лысой Горы [ОАК 1869, с. IX, X; ОАК 1870-1871, с. XVI, XVII]. На Южном некрополе Фанагории «в сплошных насыпях по обе стороны Аллеи курганов» были выявлены 16 погребений в грунтовых ямах и семь земляных склепов, относящихся к античной эпохе, преимущественно к римскому времени [ОАК 1878-1879, с. IX-XI]. На Западном некрополе - пять безынвентарных погребений в грунтовых ямах [ОАК 1872, с. VIII].

Последовавшее за периодом активной деятельности Археологической комиссии двадцатилетие почти полного прекращения раскопок (1887-1906 гг.), тем не менее, не может быть названо «пустым». В рассматриваемый период в связи с усилившимся ограблением могильников и курганов деятельность Археологической комиссии на Таманском полуострове приобрела по современным понятиям охранный характер 360

и возглавлялась Карлом Евгеньевичем Думбергом - директором Керченского музея в 1891-1901 гг. В 1896 г. исследования производились в двух пунктах: вблизи почтовой станции Сенной, на месте случайно обнаруженных двух мраморных плит с надписями, «прикрывавших простую земляную гробницу, которая оказалась ограбленной», а также к востоку от хутора П.П. Семеняки [ОАК 1896, с. 64, 65, 124, 125]. В первом пункте, на Юго-Восточном некрополе Фанагории, были выявлены 12 погребений, большинство - безынвентарных. Семь из них были совершены в грунтовых ямах, пять - в каменных ящиках. Скелеты, лежавшие в них, имели западную ориентацию (в одном случае - южную). Судя по вещам, найденным в трех грунтовых ямах (прежде всего, по серебряной пряжке раннесарматского типа), погребения в них могут быть отнесены к сарматскому кругу и предположительно датированы I в. до н.э. - I в. н.э. Одна из надписей посвятительная - Афродите Урании, датируется второй половиной IV в. до н.э., другая - почетная, в честь Ливии, супруги Августа, статую которой поставила царица Динамия, датируется концом I в. до н.э. (КБН. № 971, 978). Раскопки во втором пункте не дали результатов.

В 1900 г. исследования производились в трех местах - вблизи станицы Ахтанизовской, около станции Сенной и у мыса Тузла [ОАК 1900, с. 46, 47]. Вблизи Ахтанизовской они были предприняты в связи со случайным обнаружением казаками каменной гробницы с большим количеством золотых и серебряных вещей, присвоенных находчиками. Большинство из этих предметов было куплено Археологической комиссией и известно в настоящее время как «Ахтанизовский клад». Этот выдающийся комплекс ставит Ахтанизовское погребение в один ряд с погребением из Северского кургана и каменной гробницей с погребением знатного воина из Буеровой Могилы, датируется самым концом II в. до н.э. (или рубежом II- вв. до н.э.) [ОАК 1900, с. 104-109; Спицын, 1909, с. 18-23; Смирнов, 1953, с. 20, 40; Максимова, 1969]. В том же месте исследовался грунтовой могильник, где было выявлено 10 погребений (пять - в грунтовых ямах, три - в сырцовых гробницах, одно - в земляном склепе, конструкция одного погребения не прослеживалась). Наиболее ранние из них относятся к V-IV вв. до н.э., наиболее поздние - к римскому времени [ ОАК 1900, с. 46, 47; Спицын, 1909, с. 18, 19]. Около Сенной, на Южном некрополе Фанагории, «в сплошных насыпях Аллеи курганов» было открыто около 30 погребений, «из которых только 6 оказались более-менее целыми» [ОАК 1900, с. 47]. Четыре из них представляли собой грунтовые ямы, перекрытые деревом, остальные не имели перекрытий. Они были одиночными, во всех случаях, когда это удавалось проследить, имели восточную ориентацию. Судя по вещам, найденным в них, погребения относились к эллинистическому (возможно, более раннему) и римскому периодам. Раскопки у мыса Тузла результатов не дали.

К рассматриваемому времени отечественное антиковедение вышло на самые передовые рубежи европейской науки, в некоторых направлениях заняв ведущие позиции. Этому, прежде всего, способствовал выход в свет двух фундаментальных трудов академика В.В. Латышева: трехтомного - «Издание свода

361

греческих и латинских надписей, найденных на юге России» (СПб. 1885-1901), по филологической аргументации намного превосходившего все современные ему зарубежные публикации эпиграфических памятников, и двухтомного -«Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе» (СПб. 1893-1906), являющегося и в настоящее время ценным источником для изучения истории Северного Причерноморья и Кавказа. Третьим его важнейшим трудом, не опубликованным при жизни, была подготовка полного издания надписей Боспора, ставшего основой вышедшего впоследствии «Корпуса боспорских надписей» (КБН. М.-Л. 1965 и КБН-альбом. СПб. 2004).

Вне рамок официальных исследований и академической науки находилась отличавшаяся оригинальностью и новизной работа М.О. Поночевного, посвященная географическому очерку Боспорского царства. К ней была приложена «Карта Керченского пролива и прилегающих к нему местностей с указанием древних Боспорских поселений» [Поночевный, 1891]. Задача, поставленная автором, на первый взгляд не выходила из русла современных ему научных поисков. Необычными были подходы, проявленные им, и методика исследования. В своей работе М.О. Поночевный (имевший по некоторым сведениям классическое образование) опирался на собственные переводы и анализ текстов древних авторов (Страбона, Птолемея, Диодора, Аппиана, Скимна, Скилака, Арриана, Демосфена и других). Но самое главное - он опирался на доскональное знание топографии Восточного Приазовья, Нижней Кубани и Таманского полуострова, на реальное обследование мест, особенно насыщенных памятниками и массовыми находками античного времени. Поставив в центр своего исследования анализ и подробный разбор сведений из «Географии» Страбона, М.О. Поночевный смог построить наиболее логическую интерпретацию древних свидетельств об Азиатском Боспоре, далеко опередив критиков К.К. Гёрца - М.С. Куторгу и И.Е. Забелина в их палеогеографических предпосылках и умозаключениях [Куторга, 1871; Забелин, 1878]. М.О. Поночевный первым отождествил Таманское городище с Гермонассой, его локализации других античных городов на Таманском полуострове обладают редкой убедительностью. Работа М.О. Поночевного, в свое время не привлекшая большого внимания, впоследствии была оценена по достоинству [Войцеховский, 1929-1930, с. 5; Гайдукевич, 1949, с. 511].

Необходимо сказать, что сокращение археологических исследований в рассматриваемое время (1887-1906 гг.) касалось лишь Таманского полуострова. Оно не было связано с общей деятельностью Императорской археологической комиссии, объем и география которой в этот период стремительно расширялись. Указом от 11 марта 1889 г. Комиссия получила исключительное право проведения археологических раскопок на казенных и общественных землях; в ее обязанности был включен контроль за земляными работами при постройке железных и шоссейных дорог. Кроме права выдачи «Открытых листов», ее обязанностью стало также наблюдение за реставрацией памятников древнерусского зодчества. В то время по за-362

даниям Археологической комиссии полевые исследования производились в 54 областях и губерниях России: от Северного района до Закавказья и от Таврической до Забайкальской губернии (Таманский полуостров входил в Кубанскую область) [Длужневская, 2006, с. 113, 114]. Общий размах работ стал главной причиной расширения издательской деятельности АК. В дополнение к выходившим с 1866 г. «Материалам по археологии России» (МАР) в 1901 г. начали издаваться «Известия Императорской археологической комиссии» (ИАК). В этих выпусках, в отличие от «Материалов по археологии России», освещались и раскопки на Таманском полуострове, публиковались находки из них, а также особо выдающиеся приобретения.

Последний период исследований Археологической комиссии на Таманском полуострове (предреволюционное десятилетие 1907-1916 гг.) был связан с активной деятельностью Вячеслава Владиславовича Шкорпила - директора Керченского музея древностей в 1901-1918 гг. В 1907 г. им был вскрыт и повторно обследован склеп Первого Большого Васюринского кургана [Шкорпил, 1908]. Работы производились в связи с подготовкой к изданию фундаментального исследования М.И. Ростовцева, посвященного античной декоративной живописи на юге России, для копирования росписей склепа М.В. Фармаковским. В том же году В.В. Шкорпилом исследовалась Малая Близница, где в центральной части кургана, около основного погребения, открытого еще в 1882 г., было обнаружено захоронение пяти коней с уздечными наборами и предметами упряжи [ОАК 1907, с. 84, 85]. В 1910 г. при выборке грунта из кургана, находившегося на территории станицы Тамань, местными жителями была обнаружена «богатая женская гробница», вещи из которой были присвоены находчиками. По сигналу таманского краеведа В.В. Соколова эта гробница незамедлительно была доследована В.В. Шкорпилом, а находки, составлявшие замечательный комплекс III в. до н.э., были приобретены Археологической комиссией. Погребение представляло собой остатки сожжения, помещенные в каменную прямоугольную гробницу «с запаянным дном» [ОАК 1909-1910, с. 214, 215; Шкорпил, 1913, с. 43; Соколов, 1919, с. 54, 55. № 57; Зограф, 1945, с. 96-98]. В В. Шкорпилом было положено начало масштабных исследований таких памятников, как грунтовые могильники. Первым и наиболее важным из них являлся некрополь у мыса Тузла, принадлежавший, вероятно, разрушенной и затопленной морем древней Корокондаме, известной по письменным источникам. Этот могильник на глазах уменьшался и исчезал в результате хищнических раскопок и абразии берегового обрыва. В 1911 и 1913 гг. В.В. Шкорпилом было исследовано на памятнике более 140 погребений VI в. до н.э. - IV в. н.э. В 1913 г. вместе с ним на Тузлинском некрополе работал сотрудник Санкт-Петербургского археологического института В.Н. Глазов, раскопавший 21 погребение VI-III вв. до н.э. Подобного рода исследования впервые дали материал, представляющий могильник на протяжении всей его истории и отражающий сложный, синкретический характер культуры Боспора [ОАК 1911, с. 37-40; ОАК 1913-1915, с. 140-146; Шкорпил, 1914б, с. 21-58; НА ИИМК РАН, РА. Ф. 1. 1913. № 350]. В 1911 г. Археологической комиссией были приобретены

363

две редкие расписные амфоры конца VII - первой половины VI вв. до н.э., найденные «счастливцами», скорее всего, в одной из могил у мыса Тузла [ОАК 1911, с. 41]. Эти вазы, тогда же опубликованные, в случае полной уверенности в месте их находки могли бы существенно уточнить нижнюю дату Тузлинского некрополя [Руднева, 1912; Энман, 1912]. В советское время коллекция находок из раскопок В.В. Шкорпила была передана в ГИМ и явилась основой отдельной публикации, посвященной грунтовому могильнику у мыса Тузла [Сорокина, 1957].

Вторым по значению из исследованных В.В. Шкорпилом был некрополь у хутора Кротенко, принадлежавший большому поселению античного времени Тамань 1 - Городище IX - Пятиколодезное [ОАК 1911, с. 37; Шкорпил, 1914б, с. 58-71; Соколов, 1919, с. 46. № IX; Блаватский, 1957, с. 123-129; Паромов, 1992, с. 421425. № 124]. На этом могильнике были раскопаны 42 погребения того же времени, что и у мыса Тузла. Оба могильника близки по обряду и инвентарю погребений, ко -торый в рассматриваемом некрополе лишь немного беднее. Однако местные черты погребального обряда выражены здесь еще явственнее. Позднее В. Д. Блаватским производились на памятнике небольшие по объему раскопки; анализу обряда всех найденных здесь погребений была посвящена отдельная статья А.К. Коровиной [Блаватский, 1957, с. 121-123; Коровина, 1962]. Третьим могильником, исследовавшимся В.В. Шкорпилом, был Южный некрополь Гермонассы, находившийся на территории станицы Тамань, в Общественной роще (между Покровской церковью и Песками). Он был обнаружен случайно по нескольким могилам, разрушенным при рытье траншей. В 1912 г. здесь было раскопано пять погребений (два земляных склепа с дромосами, две сырцовые гробницы и одно погребение в грунтовой яме), датирующихся концом V - II вв. до н.э. [ОАК 1912, с. 50; Шкорпил, 1916, с. 33, 34]. Четвертый могильник находился в 3 км к западу от станицы. Устройство могил и характер найденных здесь вещей не отличались от гробниц и предметов, найденных возле Тузлы, и относились к периоду от середины VI до III в. до н.э. включительно [ОАК 1913-1915, с. 141; Соколов, 1919, с. 49. № 7]. Могильник исследовался в 1913 г. и, по мнению В.В. Шкорпила, принадлежал «тому же древнему поселению, которое было расположено на месте нынешней Тамани» (то есть Гермонассе - Я.П.). С этим трудно согласиться по двум причинам: ввиду удаленности могильника от Таманского городища, а также потому, что он примыкает к большому раннеантичному поселению Тамань 4 - Городище VIII - Западно-Лысово [Соколов, 1919, с. 46. № VIII; Блаватский, 1959, с. 46-48; Паромов, 1992, с. 431-434. № 127].

Активными в рассматриваемое время были и раскопки курганов. В 1911 г. частично исследовались три насыпи, находящиеся в 5 км к юго-западу от станицы Тамань. В одной из них (Колодькова Могила) были выявлены четыре погребения, в двух других - по одному. Характер этих захоронений был несколько необычен и не совсем понятен для исследователя, воздержавшегося от их интерпретации. Однако благодаря тщательности раскопок и наблюдений В.В. Шкорпила можно достаточ-364

но уверенно заключить, что три погребения Колодьковой Могилы и погребение во втором кургане относились к эпохе ранней бронзы (3 тыс. до н.э.), а погребение в третьем кургане и последняя гробница Колодьковой Могилы были типичны для катакомбной культурно-исторической общности и относились ко времени средней бронзы (конец III - начало II тыс. до н.э.) [ОАК 1911, с. 38; Шкорпил, 1914б, с. 71, 72; Паромов, Гей, 2005, с. 324, 328].

В 1912 г. В.В. Шкорпилом исследовался один из самых значительных курганов Таманского полуострова - Зеленской. Раскопки его были инициированы ограблением 1911 г. Следует отметить, что курган подвергался раскопкам и первому ограблению еще в XIX в. Тогда в нем были обнаружены «жженая гробница» с бронзовыми украшениями конской сбруи и разоренный еще в древности каменный склеп, близкий по конструкции склепам Большой Близницы. В 1911 г. ограблению подверглись центральная каменная гробница и «тризна». Золотые вещи и расписные вазы из них были перекуплены Археологической комиссией. В 1912 г. в кургане раскопаны каменная гробница с погребением знатного воина, находившееся рядом захоронение коня в богатом уборе, каменный ящик, два конские погребения рядом с ним, земляной склеп, в котором найдены остатки кремации и золотые вещи, помещенные в чернолаковую гидрию, а также уникальный комплекс серебряных сосудов. Все погребения в кургане датированы концом IV - началом III вв. до н.э. Зеленской курган рассматривался М.И. Ростовцевым как семейная усыпальница эллинизированной местной знати [Гёрц, 1898а, с. 18; ОАК 1911, с. 40; ОАК 1912, с. 48, 49; Шкорпил, 1914; 1916, с. 22-33; Соколов, 1919, с. 53, 54. № 54; Ростовцев, 1925, с. 290-292; Зограф, 1945, с. 93; Максимова, 1961; 1979, с. 72, 73].

В 1915 г. В.В. Шкорпилом были продолжены исследования Малой Близницы, существенно уточнившие стратиграфию и конструкцию кургана, а также выявившие еще одну «тризну», связанную, возможно, с центральным погребением [ОАК 19131915, с. 146-148]. В начале следующего 1916 г. в кургане на Лысой Горе, к западу от станицы Тамань, «счастливцами» был вскрыт и расхищен каменный склеп с мраморным саркофагом, немедленно доследованный В.В. Шкорпилом и В.В. Соколовым. Саркофаг, выполненный в виде классического греческого храма с росписью и позолотой, известный теперь как «Таманский саркофаг», представлял собой выдающийся образец изделий подобного типа, относящийся к концу IV - началу III вв. до н.э. (в настоящее время хранится в ГИМ). При доследовании склепа выяснилось, что в нем было совершено четыре близких по времени захоронения. Два расписных сосуда из этих погребений удалось выкупить у находчиков для Археологической комиссии [ИАК. Вып. 65, с. 166-171; Соколов, 1919а; Ростовцев, 1925, с. 289, 290; Гриневич, 1929, с. 162-177; Пятышева, 1949].

Одной из важных сторон деятельности Археологической комиссии было приобретение у торговцев антиквариатом и «счастливцев» древностей, пополнявших коллекции Эрмитажа и других музеев. По сложившейся традиции эти закупки осуществлялись директорами Керченского музея. В рассматриваемое время

365

среди наиболее ценных приобретений на Таманском полуострове следует назвать единственный в своем роде комплекс с бронзовым клевцом и родосской ойнохоей из ранне скифского погребения, найденного на западном берегу лимана Цокур и относящегося к первой половине VI в. до н.э.; краснофигурное рыбное блюдо из кургана на Лысой Горе (IV в. до н.э.); золотые украшения из погребения у лимана Цокур, датируемые первой половиной - серединой II в. до н.э., и клад византийских монет из урочища Синяя Балка вблизи станицы Ахтанизовская [ОАК 1913-1915, с. 145, 146; ОАК 1911, с. 83; Прушевская, 1917]. Практически все найденные в тот период на Таманском полуострове и в окрестностях Керчи надписи были опубликованы [Шкорпил, 1911; 1912; 1914а].

Важную роль в исследовании и охране памятников юго-западной части Таманского полуострова играла деятельность краеведа-любителя, жителя станицы Таманской хорунжего Владимира Владимировича Соколова. В 1900-е и 1910-е годы им была проведена большая работа по сбору данных для составления карты древних поселений и могильников в районе станицы. В публикации этих материалов отражены многолетние поиски и наблюдения автора, который тщательно фиксировал как места «казенных», так и места грабительских, чаще всего тайных раскопок [Соколов, 1919]. В результате им были выявлено и обозначено 21 «городище» и столько же «древних могильников», обнаруженных при пахоте, рытье фундаментов, погребов и колодцев, при прокладке траншей, а также по следам раскопок «счастливцев», деятельность которых приобрела в начале XX в. значительный размах, а способы обнаружения таких памятников, как грунтовые могильники, - в некотором смысле изощренное совершенство. На карте В.В. Соколова был обозначен также 161 курган. О существовании некоторых курганов (прежде всего, расположенных на территории самой станицы) мы знаем лишь благодаря этой работе. По полноте охвата памятников карта В.В. Соколова вполне сравнима с археологическими картами, созданными по современной методике сплошной археологической разведки. Необходимо помнить однако, что насколько его работа точна в части фиксации памятников, настолько же непрофессиональна в их интерпретации и трактовке, а также ненадежна в справках о «казенных» раскопках XIX в., поскольку, не имея доступа к литературе и архивам, автор составлял их по рассказам стариков-станичников. Ничто, тем не менее, не может умалить его заслуги по сохранению культурного наследия. Многие памятники и, прежде всего знаменитый Таманский саркофаг, хранящийся в ГИМ, уцелели для науки и культуры лишь благодаря его энергии и оперативности, а также благодаря его постоянному сотрудничеству с В.В. Шкорпилом. Следует отметить, что именно карта В.В. Соколова послужила В. Д. Блаватскому путеводителем в исследованиях Синдики [Блаватский, 1952, с. 71].

Беспристрастно оценивая итоги развития русской науки о классических древностях юга России в императорский период (конец XVIII в. - начало XX в.), можно сказать, что наиболее полно они отразились в фундаментальных трудах академика М.И. Ростовцева: двухтомном исследовании «Античная декоративная живопись на 366

юге России» (Атлас. Текст. СПб. 1913, 1914), общем очерке «Эллинство и иранство на юге России» (Пг. 1918), в котором прославленный антиковед анализирует изучавшиеся ранее всегда отдельно «эллинство» и «иранство» и излагает свою концепцию связи истории юга России с историей античного мира, а также сданное в печать в 1918 г. и вышедшее под названием «Скифия и Боспор» (Л. 1925) энциклопедическое по масштабу обозрение литературных и археологических памятников, о котором редактор издания С.А. Жебелев сказал, что по богатству, разнообразию, систематике и критической оценке привлеченного и рассматриваемого материала этот труд будет служить настольной книгой для всех исследователей, интересующихся историческими судьбами Скифии и Боспора [Ростовцев, 1925, с. IV]. Перечисленными исследованиями был задан уровень, не превзойденный в течение многих десятилетий.

Насколько значительны были достижения отечественной науки в области анти-коведения, настолько же невелики они были в изучении как более раннего, так и более позднего времени. Таманский полуостров, подобно другим регионам Северного Причерноморья, воспринимался лишь как один из заповедников античной культуры. При этом нельзя сказать, что памятники, не относящиеся к ней, не встречались исследователям. Многое свидетельствует, что они не были редкостью: упоминания о «грубой» посуде, «непонятных» гробницах, скелетах, «завернутых в морскую траву» сравнительно часто встречаются в отчетах Археологической комиссии. Среди так называемых счастливцев (грабителей могильников) ранняя керамика, относящаяся, вероятно, к эпохе бронзы или скифскому времени, даже получила особое определение «ржаного хлеба» [Шкорпил, 1914б, с. 71]. В.В. Соколовым во множестве были отмечены находки «каменных молотков и топоров» к западу от станицы Тамань, между мысом Тузла и хутором Кротенко [Соколов, 1919, с. 48. № 2]. Об этих памятниках мы знаем меньше, чем могли бы знать, по нескольким причинам. Во-первых, уровень знаний того времени не позволял оценить их подлинное значение. Многие археологи -В.Г. Тизенгаузен, А.Е. Люценко и в особенности В.В. Шкорпил, судя по их отдельным высказываниям, осознавали, что часто встречаются с явлениями другой, более ранней эпохи, но понять их были не в силах. Лишь после выхода работы А.А. Спицына, посвященной курганам с окрашенными костяками, относящимся к эпохе бронзы, стало постепенно проясняться их место среди исторических и культурных ценностей. В своем обзоре на территории Таманского полуострова А.А. Спицын выделил 16 подобных курганов (в дальнейшем мы увидим, что их было почти на два порядка больше) [Спицын, 1899, с. 87-89. № 14-22, 24-30]. В равнодушии к этим памятникам играла определенную роль и их «бедность». «Грубые горшки» эпохи бронзы по музейной и коллекционной ценности того времени не шли ни в какое сравнение с античными расписными вазами и чаще всего просто выбрасывались. Во-вторых, сведения о ранних погребениях далеко не всегда попадали в печать. Считается, например, что в самом известном кургане Таманского полуострова - Большой Близнице было найдено шесть погребений, однако из публикации И.Ю. Шауба мы узнаем, что в рапорте С.И. Веребрюсова о раскопках Большой Близницы в 1883 г. сообщалось о

367

седьмом погребении - скромном детском захоронении «с двумя простой глины горшочками». Эти сведения были вычеркнуты при редакции отчета Археологической комиссии за 1882-1888 гг. [Шауб, 1987, с. 27, 32; НА ИИМК РАН, РА. Ф. 1. 1883. № 3. Л. 21, 23]. Судя по краткому описанию, не вошедшее в отчет Комиссии захоронение было подобно детским погребениям из Бугазского и Межлиманного курганов эпохи ранней бронзы, исследованных Н.И. Сокольским и А.К. Коровиной в 1968 и 1971 гг. [Паромов, Гей, 2005, с. 323-325]. Третья причина ущербности наших знаний кроется в том, что все курганы, исследовавшиеся в XIX в. и начале XX в., были раскопаны лишь частично. Существуют примеры их полного исследования, предпринятого позднее. Одним из самых показательных является ничем, с точки зрения исследователей XIX в., не выдающийся курган Сенной 7, раскапывавшийся Н.П. Кондаковым в 1878 г. в числе «нескольких малых курганов». В 1878 г. в кургане была открыта «разграбленная в древности сырцовая гробница». В 1962 г. этот курган был полностью исследован Н.И. Сокольским. Кроме упомянутой гробницы, раскопанной повторно, в нем были выявлены еще семь погребений: четыре из них относились к эпохе ранней бронзы (3 тыс. до н.э.), три - к катакомбной культурно-исторической общности (конец III - начало II тыс. до н.э.). Стратиграфия кургана включала три насыпи. Верхняя (позднейшая) насыпь была сооружена в античное время и связана с сырцовой гробницей, открытой Н.П. Кондаковым [ОАК 1878-1879; Архив ИА: Р-1. № 2524. Л. 46-57; Паромов, 2003, с. 257, 258]. Очевидно, картина подкурганных захоронений Таманского полуострова, представленная по раскопкам Археологической комиссии, далека от реальности. Наиболее полно она демонстрирует лишь одну сторону истории этого региона - античную эпоху.

Оценивая весь императорский или дореволюционный период археологических исследований и открытий на Таманском полуострове (конец XVIII в. - начало XX в.), следует, прежде всего, отметить, что наибольший успех сопутствовал раскопкам курганов. В гораздо меньшей степени в рассматриваемое время исследовались городища. Их раскопки с методической точки зрения не были подготовлены и не принесли должных результатов. В еще меньшей мере, чем городища, исследовались грунтовые могильники. Их раскопки были связаны со случайными находками или сведениями о действиях грабителей и проводились в целях доследования памятников, разрушаемых природой или людьми.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ АшикА.Б. Боспорское царство. Ч. I, II. 1848. Одесса.

Бертье-Делагард А.Л. Записки о Тмутараканском камне // Тамань в прошлом и настоящем. Сборник

статей. 2013. Краснодар. С. 188-233. Блаватский В.Д. Первый год работы Синдской экспедиции // КСИИМК. Вып. XLVШ. 1952. С. 71-80. Блаватский В.Д. Четвертый год раскопок в Синдике // КСИИМК. Вып. 70. 1957. С. 118-129. Блаватский В.Д. Пятый год работ в Синдике // КСИИМК. Вып. 74. 1959. С. 41-48. Виноградов Ю.А. О датировке центрального погребения в кургане Малая Близница // БФ: погребальные памятники и святилища. Ч. 2. 2002. СПб. С. 177-179.

Виноградов Ю.А. Древности Боспора Киммерийского в рисунках К.Р. Бегичева и Ф.И. Гросса (по материалам Научного архива ИИМК РАН). 2017. Симферополь-Керчь. Виноградов Ю.А., Никоноров В.П. Деревянная основа седла из керченского кургана второй половины

IV в. до н.э. // БИ. Вып. XXII. 2009. Симферополь-Керчь. С. 127-134. Власова Е.В. Древности эллинские и местные // АНК. Т. III. 2010. С. 198-262.

Войцеховский С. Ф. Опыт восстановления рельефа Таманского полуострова применительно к эпохе Стра-бона и позднейшему времени // ЗСКОАИЭ. Кн. 1 (т. 3). Вып. 5-6. 1929-1930. Ростов-на-Дону. Волков И.В. Таманские острова в «Книге путешествия» Эвлии Челеби // Древности Кубани. Вып. 15.

1999. Краснодар. С. 40-61.

Волков И.В. Еще раз об Адахунском сражении казачьего флота в 1638 г. //Древности Кубани. Вып. 16.

2000. Краснодар. С. 42-63.

Воронов А.А., Михайлова М.Б. Боспор Киммерийский. 1983. М.

ВороновА.А., Паромов Я.М. Локализация средневекового города Темрюка // СА. № 4. 1987. С. 87-99. Ворошилов А.Н., Ворошилова О.М., Жуковский М. О., Кузнецов В.Д. Курган Боюр-Гора (Буерова Могила) - усыпальница элиты столицы Азиатского Боспора // Элита Боспора и боспорская элитарная культура. Материалы международного круглого стола. СПб. 2016. С. 147-164. Гайдукевич В. Ф. Античные керамические обжигательные печи. По раскопкам в Керчи и Фанагории в

1929-1931 гг. // ИГАИМК. Вып. 80. Гайдукевич В.Ф. Боспорское царство. 1949. М.-Л.

Гёрц К.К. Археологическая топография Таманского полуострова. 1870. М.

Гёрц К. К. Исторический обзор археологических исследований и открытий на Таманском полуострове с

конца XVIII столетия до 1859 года // Древности (Труды МАО). Т. VI. 1876. М. Гёрц К.К. Археологическая топография Таманского полуострова // Собрание сочинений. Вып. 1. 1898. СПб. Гёрц К.К. Исторический обзор археологических исследований и открытий на Таманском полуострове с

конца XVIII столетия до 1859 г. // Собрание сочинений. Вып. 2. 1898а. СПб. Гриневич К.Э. Мраморный таманский саркофаг // ТСАРАНИОН. Т. IV. 1929. М. С. 162-177. Длужневская Г.В. Императорская археологическая комиссия - главное археологическое учреждение

Российской империи (1859-1917 гг.) // Записки ИИМК РАН. № 1. 2006. С. 112-118. Забелин И.Е. Объяснение Страбоновых свидетельств о местностях Боспора Киммерийского // Труды III АС. Т. II. 1878. Киев. С. 1-33.

Застрожнова Е.Г. Погребение с набором фигурных полихромных сосудов из Фанагории 1852 г.: к истории открытия // РА. № 1. 2012. С. 166-168. Зенкович В.П. Берега Черного и Азовского морей. 1958. М.

Зограф А.Н. Статеры Александра Македонского из керченских и таманских находок // Труды ОАМ.

Т. I. 1945. Л. С. 85-99. Зограф А.Н. Античные монеты // МИА. № 16. 1951.

Каменецкий И.С. Начало археологического изучения Прикубанья // Очерки истории отечественной

археологии. Вып. II. 1998. М. С. 127-146. Каменецкий И.С. Археологические памятники на старых картах Прикубанья // Очерки истории

отечественной археологии. Вып. III. 2002. М. С. 8-59. КарейшаД.В. Разрытие курганов возле Керчи и Тамани в 1842 и в начале 1843 года // ЗООИД. Т. I. 1844. Одесса. С. 609-620.

Карейша Д.В. Археологические разыскания близ древних Пантикапеи, Фанагории и Херсонеса //

ЖМВД. Ноябрь. Книжка двенадцатая. 1846. СПб. С. 284-309. Коровина А.К. Некрополь около мыса Панагии // Археология и история Боспора. Т. II. 1962.

Симферополь. С. 301-313. Кропоткин В.В. Клады византийских монет на территории СССР // САИ. Вып. Е4-4. 1962. Куторга М.С. Рецензия на кн. «Археологическая топография Таманского полуострова» К. Гёрца //

Русский вестник. № 12 (90). 1870. СПб. С. 789-811. Лазаревский Я.М. Курганы Таманского полуострова // ИАО. Т. II. 1861. С. 28-32.

24 БИ-XХXIX

369

ЛюценкоЕ.Е. Ашик и Карейша / Публ. В.В. Шкорпила // ИТУАК № 40. 1907. Симферополь. С. 63-73. МаксимоваМ.И. Панафинейская амфора из Зеленского кургана // КСИА. Вып. 83. 1961. С. 15-20. Максимова М.И. Заметка об Ахтанизовском кладе // КСИА. Вып. 116. 1969. С. 55-58. Максимова М.И. Артюховский курган. 1979. Л.

Марти Ю.Ю. Сто лет Керченского музея (исторический очерк). 1926. Керчь. Медынцева А.А. Тмутараканский камень. 1979. М. Мильков Ф.Н. Природные зоны СССР. 1977. М.

Муратов М.В. Краткий очерк геологического строения Крымского полуострова. 1960. М.

ОАК за 1864 год. СПб. 1865.

ОАК за 1865 год. СПб. 1866.

ОАК за 1866 год. СПб. 1868.

ОАК за 1868 год. СПб. 1870.

ОАК за 1869 год. СПб. 1871.

ОАК за 1870 и 1871 годы. СПб. 1874.

ОАК за 1872 год. СПб. 1875.

ОАК за 1878 и 1879 годы. СПб. 1881.

ОАК за 1880 год. СПб. 1882.

ОАК за 1881 год. СПб. 1883.

ОАК за 1882-1888 годы. СПб. 1891.

ОАК за 1896 год. СПб. 1898.

ОАК за 1900 год. СПб. 1902.

ОАК за 1907 год. СПб. 1910.

ОАК за 1909 и 1910 годы. СПб. 1913.

ОАК за 1911 год. Пг. 1914.

ОАК за 1912 год. Пг. 1916.

ОАК за 1913-1915 годы. Пг. 1918.

Паллас П.С. Поездка во внутренность Крыма, вдоль Керченского полуострова и на остров Тамань //

ЗООИД. Т. XIII. 1883. Одесса. С. 61-92. Паромов Я.М. Археологическая карта Таманского полуострова // Деп. ИНИОН РАН. № 47103 от 1.10.1992. М.

Паромов Я.М. Очерк истории археолого-топографического исследования Таманского полуострова //

БС. Вып. 1. 1992а. М. С. 109-146. Паромов Я.М. Скифские погребения на Таманском полуострове // ТС. Вып. 3. 2000. СПб. С. 72-75. Паромов Я.М. Курганный некрополь Гермонассы // ДБ. Т. 5. 2002. С. 192-206. Паромов Я.М. Курганный некрополь Кеп // ДБ. Т. 6. 2003. С. 239-265.

Паромов Я.М. Курганный некрополь Фанагории (общая характеристика) // БФ: проблемы хронологии и

датировки памятников. Ч. 1. 2004. СПб. С. 287-292. Паромов Я.М. Фанагорийские курганы с фигурными полихромными сосудами // ДБ. Т. 7. 2004а. С. 309-316.

Паромов Я.М. Грязевые вулканы в историческом ландшафте Таманского полуострова // БФ: общее и особенное в историко-культурном пространстве античного мира. Ч. 1. 2018. СПб. С. 277-286. Паромов Я.М. Обряд парных погребений на Таманском полуострове и отражение его идеала в могилах

Артюховского кургана // БИ. Вып. XXXVIII. 2019. С. 39-92. Паромов Я.М., Гей А.Н. Памятники эпохи камня и бронзы на Таманском полуострове (краткий обзор)

// ДБ. Т. 8. 2005. С. 320-339. Передольская А.А. Фанагорийские фигурные вазы. 1936 (1937). Л.

Поночевный М.О. Географический очерк Боспорского царства // Кубанский сборник. Т. II. 1891. Екате-ринодар. С. 1-60.

Прушевская Е.О. Родосская ваза и бронзовые вещи из могилы на Таманском полуострове // ИАК. Вып. 63. 1917. С. 31-58.

Пятышева Н.В. Таманский саркофаг. 1949. М. РостовцевМ.И. Скифия и Боспор. 1925. Л.

Руднева С.Д. Амфора милетского стиля из окрестностей станицы Таманской // ИАК Вып. 45. 1912. С. 104-110.

СмирновК.Ф. Северский курган // Труды ГИМ. Памятники культуры. Вып. XI. 1953. М.

Соколов В.В. Карта древних поселений и могильников в районе станицы Таманской // ИТУАК. № 56.

1919. Симферополь. С. 39-59. Соколов В.В. Курганы Лысой Горы близ Тамани и находки в них // ИТУАК № 56. 1919а. Симферополь. С. 60-63.

Сокольский Н.И. Деревообрабатывающее ремесло в античных государствах Северного Причерноморья. 1971. М.

Сорокина Н.П. Тузлинский некрополь. 1957. М.

Спицын А.А. Курганы с окрашенными костяками // ЗРАО. Т. XI. 1899. СПб. С. 53-133. Спицын А.А. Фалары Южной России // ИАК. Вып. 29. 1909. С. 18-53.

Тизенгаузен В.Г. Новейшие археологические раскопки на Таманском полуострове // Древности (Труды

МАО). Т. II. Вып. 1. 1869. М. С. 39-46. Тункина И.В. К истории археологического изучения Таманского полуострова в конце XVIII - первой

четверти XIX вв. // БС. Вып. 2. 1993. М. С. 6-24. Тункина И.В. Русская наука о классических древностях юга России. 2002. СПб. Тункина И.В. История изучения // АНК (Античное наследие Кубани). Т. I. 2010. С. 20-128. Тункина И.В. Раскопки Д.В. Карейши и А.Б. Ашика в Восточном Крыму (1831-1835) // Поль Дюбрюкс.

Собрание сочинений. Т. I. 2010а. СПб. С. 533-588. Уильямс Д., Огден Д. Греческое золото. Ювелирное искусство классической эпохи V-IV веков до н.э. 1995. СПб.

Фармаковский Б.В. Три полихромные вазы в форме статуэток, найденные в Фанагории // Записки

РАИМК. Вып. 1. 1921. Пб. Федоров П.В. Стратиграфия четвертичных отложений Крымско-Кавказского побережья и некоторые

основные вопросы геологической истории Черного моря. 1963. М. Формозов А.А. К летописи археологических исследований в Северном Причерноморье в первой половине XIX века // СА. № 1. 1975. С. 171-175. Шауб И.Ю. Погребения кургана Большая Близница как источник по истории религиозных представлений жителей Боспорского царства // КСИА. Вып. 191. 1987. С. 27-33. Шкорпил В.В. Два склепа со стенной живописью, открытые в 1864 и 1868 гг. на Таманском полуострове (в Большой Близнице и Васюринской горе) // ИТУАК. № 42. 1908. Симферополь. С. 67-72. Шкорпил В.В. Боспорские надписи, найденные в 1910 году // ИАК. Вып. 40. 1911. С. 92-114. Шкорпил В.В. Боспорские надписи, найденные в 1911 году // ИАК. Вып. 45. 1912. С. 9-22. Шкорпил В.В. Отчет о раскопках в г. Керчи и в ст. Таманской в 1910 г. // ИАК. Вып. 47. 1913. С. 42-72. Шкорпил В.В. Датированные керамические надписи из Зеленского кургана // ИАК. Вып. 51. 1914. С. 129-139.

Шкорпил В.В. Боспорские надписи, найденные в 1913 году // ИАК. Вып. 54. 1914а. С. 65-82. Шкорпил В.В. Отчет о раскопках в г. Керчи и на Таманском полуострове в 1911 г. // ИАК. Вып. 56. 1914б. С. 1-74.

Шкорпил В.В. Отчет о раскопках в г Керчи, на Таманском полуострове и в Алуште в 1912 году (с 29 рис.)

// ИАК. Вып. 60. 1916. С. 7-35. Эвлия Челеби. Книга путешествия (Извлечения из сочинения турецкого путешественника XVII века).

Вып. 2. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. 1979. М. Энман Н.А. Ионийская амфора с Таманского полуострова // ИАК. Вып. 45. 1912. С. 92-103. Яценко И.В. Представления И.Е. Забелина о строении насыпи кургана Чертомлык // РА. № 4. 2002. С. 131-142.

Dubois de Montpereux F. Voyage autour du Caucase chez les Tcherkesses et les Abkhases, en Colchide, en Georgie, en Armenie et en Crimee. Tome V. 1843. Paris.

La Motraye. Voyages du Sr. Aubry de la Motraye en l-Europe, Asie et Afrique. Vol II. 1727. La Haye.

Pallas P.S. Bemerkungen auf einer Reise in die sudlichen Statthalterschaften des Russischen Reichs in den Jahren 1793 und 1794. Bd. 2. 1801. Leipzig.

REFERENCES

Ashik A.B. Bosporskoe tsarstvo. I, II. 1848. Odessa.

Bert'e-delagard A.L. Zapiski o Tmutarakanskom kamne. Taman' v proshlom i nastoiashchem. Sbornik statei. Krasnodar, 2013, pp. 188-233.

Blavatsky V.D. Pervyi god raboty Sindskoi ekspeditsii. KSIIMK, 1952, vol. XLVIII, pp. 71-80.

Blavatsky V.D. Chetvertyi god raskopok v Sindike. KSIIMK, 1957, vol. 70, pp. 118-129.

Blavatsky V.D. Piatyi god rabot v Sindike. KSIIMK, 1959, vol. 74, pp. 41-48.

Dubois de Montpereux F. Voyage autour du Caucase chez les Tcherkesses et les Abkhases, en Colchide, en Georgie, en Armenie et en Crimee. Paris, Tome V. 1843.

Dluzhnevskaia G.V. Imperatorskaia Arkheologicheskaia Komissiia - glavnoe arkheologicheskoe uchrezhdenie Rossiiskoi imperii (1859-1917 gg.). Zapiski IIMKRAN, 2006, № 1, pp. 112-118.

Enman N.A. Ioniiskaia amfora s Tamanskogo poluostrova. IAK, 1912, vol. 45, pp. 92-103.

Evliia Chelebi. Kniga puteshestviia (Izvlecheniia iz sochineniia turetskogo puteshestvennika XVII veka). Zemli Severnogo Kavkazaz, Povolzh'ia i Podon'ia. M., 1979, vol. 2.

Farmakovsky B.V. Tri polikhromnye vazy v forme statuetok, naidennye v Fanagorii. Zapiski RAIMK, 1921, vol. 1.

Fedorov P.V. Stratirafiia chetvertichnykh otlozhenii Krymsko-Kavkazskogo poberezh'ia I nekotorye osnovnye voprosy geologicheskoi istorii Chernogo moria. M., 1963.

Formozov A.A. K letopisi arkheologicheskikh issledovanii v Severnom Prichernomor'e v pervoi polovine IXI veka. CA, 1975, № 1, pp. 171-175.

Gaidukevich V.F. Antichnye keramicheskie obzhigatel'nye pechi. Po raskopkam v Kerchi i Fanagorii v 19291931 gg. IGAIMK, vol. 80.

Gaidukevich V.F. Bosporskoe tsarstvo. M.-L., 1949.

Getrts K.K. Arkheologicheskaia topografiia Tamanskogo poluostrova. M., 1870.

Getrts K.K. Istoricheskii obzor arkheologicheskikh issledovanii i otkrytii na Tamanskom poluostrove s kontsa XVIII stoletiia do 1859 goda. Drevnosti (TrudyMAO), M., 1876, vol. 6.

Getrts K.K. Arkheologicheskaia topografiia Tamanskogo poluostrova. Sobranie sochinenii. SPb., 1898, vol.1.

Getrts K.K. Istoricheskii obzor arkheoogicheskikh issledovanii I otkrytii na Tamanskom poluostrove s kontsa XVIII stoletiia do 1859 g. Sobraniie sochinenii. SPB.,1898a, vol. 2.

Grinevich K.E. Mramornyi tamanskii sarkofag. TSARANION, M., 1929, vol. IV, pp. 162-177.

Iatsenko I.V. Predstavlenie I.E. Zabelina o stroenii nasypi kurgana Chertomlyk. RA, 2002, № 4, pp. 131-142.

Kamenetskii I.S. Nachalo arkheologicheskogo izucheniia Prikuban'ia. Ocherki istorii otechestvennoi arkheologii. M., 1998, vol. II, pp. 127-146.

Kamenetskii I.S. Arkheologicheskie pamiatniki na strykh kartakh Prikubania. Ocherki istorii otechestvennoi arkheologii. M., 2002, vol. III, pp. 8-59.

Kareisha D.V. Razrytie kurganov vozle Kerchi i Tamani v 1842 i v nachale 1843 goda. ZOOID. Odessa, 1844, vol. I, pp. 609-620.

Kareisha D.V. Arkheologicheskie razyskaniia bliz drevnikh Pantikapei, Fanagorii i Khersonesa. ZhMVD. November. Knizhka dvenadtsataia. SPb.,1846, pp. 284-309.

Korovina A.K. Nekropol' okolo mysa Panagin. Arkheologiia i istoriia Bospora. Simferopol', 1962, vol. 2, pp. 301-313.

Kropotkin V.V. Klady vizantiiskikh monet na territorii SSSR. SAI, 1962, vol. E4-4. .

Kutorga M.S. Retsenziia na kn. "Arkheologicheskaia topografiia Tamanskogo poluostrova" K.Gertsa. Russkii vestnik. SPb., 1870, № 12 (90), pp. 789-811.

BocnopcKue uccneflOBaHum, Bbin. XXXIX

La Motraye. Voyages du Sr. Aubry de laMotraye en l'Europe, Asie etAfrique. La Haye, 1727, vol. II.

Lazarevski Ia.M. Kurgany Tamanskogo poluostrova. IAO. 1861, vol. II, pp. 28-32.

Liutsenko E.E. Ashik i Kareisha Publ. V.V. Shkorpila. ITUAK. Simferopol', 1907, № 40, pp. 63-73.

Maximova M.I. Panafineiskaia amfora iz Zelenskogo kurgana. KSIA. 1961, vol. 83, pp. 15-20.

Maximova M.I. Zametka ob Akhtanizovskom klade. KSIA. 1969, vol. 116, pp. 55-58

Maximova M.I. Artiukhovskii kurgan. L., 1979.

Marti Iu.Iu. Sto let Kerchenskogo muzeia (istoricheskii ocherk). Kerch', 1926. Medyntseva A.A. Tmutarakanskii kamen'. M., 1979. Mil'kov F.N. Prirodnye zony SSSR. M., 1977.

Muratov M.V. Kratkii ocherk geologicheskogo stroeniia Krymskogo poluostrova. M., 1960.

OAK za 1864 god. SPb., 1865.

OAK za 1865 god. SPb., 1866.

OAK za 1866 god. SPb., 1868.

OAK za 1868 god. SPb., 1870.

OAK za 1869 god. SPb., 1871.

OAK za 1870 I 1871 gody. SPb., 1874.

OAK za 1872 god. SPb., 1875.

OAK za 1878 i 1879 gody. SPb.,1881.

OAK za 1880 god. SPb., 1882.

OAK za 1881 god. SPb., 1883.

OAK za 1882-1888 gody SPb., 1891.

OAK za 1896 god. SPb. 1898.

OAK za 1900 god. SPb., 1902.

OAK za 1907 god. SPb. 1910.

OAK za 1909 I 1910 gody. SPb., 1913.

OAK za 1911 god. Pg., 1914.

OAK za 1912 god. Pg., 1916.

OAK za 3a 1913-1915 gody. Pg., 1918.

Pallas P.S. Poezdka vo vnutrennost' Kryma, vdol' Kerchenskogo poluostrova i na ostrov Taman'. ZOOID.

Odessa, 1883, vol. XIII, pp. 61-92. Pallas P.S. Bemerkungen auf einer Reise in die sudlichen Statthalterschaften des Russischen Reichs in den

Jahren 1793 und 1794. Leipzig, 1801, Bd. Paromov Ia.M. Arkheologicheskaia karta Tamanskogo poluostrova. Dep.INION RAN. M., 1992, № 47103 ot 1.10. Paromov Ia.M. Ocherk istorii arkheologo-topograficheskogo issledovaniia Tamanskogo poluostrova. BS. M.,

1992a, vol.1, pp. 109-146. Paromov Ia.M. Skifskie pogrebeniia na Tamanskom poluostrove. TS. Spb., 2000, vol. 3, pp. 72-75. Paromov Ia.M. Kurgannyi nekropol' Germonassy. DB. 2002, vol. 5, pp. 192-206. Paromov Ia.M. Kurganny nekropol' Kep. DB. 2003, vol. 6, pp. 239-265.

Paromov Ia.M. Kurgannyi nekropol' Fanagorii (obshchaia kharakteristika). BF: problemy khronologii i

datirovkipamiatnikov. SPb., 2004, vol. 1, pp. 287-292. Paromov Ia.M. Fanagoriiskie kurgany s figurnymi polikhromnymi sosudami. DB. 2004a, vol. 7, pp. 309-316. Paromov Ia.M. Griazevye vulkany v istoricheskom landshafte Tamanskogo poluostrova. BF: obshchee i

osobennoe v istoriko-kul'turnomprostranstve antichnogo mira. SPb., 2018, vol. 1, pp. 277-286. Paromov Ia.M. Obriad parnykh pogrebenii na Tamanskom poluostrove i okruzhenie ego ideala v mogilakh

Artiukhovskogo kurgana. BI. 2019, vol. XXXVIII, pp. 39-92. Paromov Ia.M., Gei A.N. Pamiatniki epokhi kamnia i bronzy na Tamanskom poluostrove (kratky obzor). DB.

2005, vol. 8, pp. 320-339. Peredol'skaia A.A. Fanagoriiskiefigurnye vazy. L., 1936 (1937).

Ponochevnyi M.O. Geograficheskii ocherk Bosporskogo tsarstva. Kubansky sbornik. Ekaterinodar, 1891, vol. II, pp. 1-60.

Prushevskaya E.O. Rodosskaia vaza i bronzovye veshchi iz mogily na Tamanskom poluostrove. IAK. 1917, vol. 63, pp. 31-58.

Piatysheva N.V. Tamanskyi sarkofag. M., 1949.

Rostovtsev M.I. Skifiia iBospor. L., 1925.

Rudneva S.D. Amfora miletskogo stilia iz okrestnostei stanitsy Tamanskoi. IAK. 1912, vol. 45, pp. 104-110.

Shaub I.Iu. Pogrebeniia kurgana Bol'shaia Bliznitsa kak istochnik po istorii religioznykh predstavlenii zhitelei Bosporskogo tsarstva. KSIA. 1987, vol. 191, pp. 27-33.

Shkorpil V.V. Dva sklepa so stennoi zhivopis'iu, otkrytye v 1864 i 1868 gg. Na Tamanskom poluostrove (v "Bol'shoi Bliznitse" I Vasiurinskoi gore). ITUAK. Simferopol', 1908, № 42, pp. 67-72.

Shkorpil V.V. Bosporskie nadpisi, naidennye v 1910 godu. IAK. 1911, vol. 40, pp. 92-114.

Shkorpil V.V. Bosporskie nadpisi, naidennye v 1911 godu. IAK. 1912, vol. 45, pp. 9-22.

Shkorpil V.V. Otchet o raskopkakh v Kerchi I v st. Tamanskoi b 1910. IAK. 1913, vol. 47, pp. 42-72.

Shkorpil V.V. Datirovannye keramicheskie nadpisi iz Zelenskogo kurgana. IAK. 1914, vol. 51, pp. 129-139.

Shkorpil V.V. Bosporskie nadpisi, naidennye v 1913 godu. IAK. 1914a, vol. 54, pp. 65-82.

Shkorpil V.V. Otchet o raskopkakh v g.Kerchi i na Tamanskom poluostrove v 1911 g. IAK. 1914b, vol. 56, pp. 1-74.

Shkorpil V.V. Otchet o raskopkakh v Kerchi, na Tamanskom poluostrove I v Alushte v 1912 godu. IAK. 1916, vol. 60, pp. 7-35.

Smirnov K.F. Severskyi kurgan. Trudy GIM. Pamiatniki kul'tury. M., 1953, vol. XI.

Sokolov V.V. Karta drevnikh poselenyi i mogil'nikov v raione stanitsy Tamanskoi. ITUAK. Simferopol', 1919, vol. 56, pp. 39-59.

Sokolov V.V. Kurgany "Lysoi gory" bliz Tamani i nakhodki v nikh. ITUAK. Simferopol', 1919a, № 56, pp. 60-63.

Sokol'skyi N.I. Derevoobrabatyvaiushchee remeslo v antichnykh gosudarstvakh Severnogo Prichernomor 'ia. M., 1971. M.

Sorokina N.P. Tuzlinskyi nekropol'. M., 1957.

Spitsyn A.A. Kurgany s okrashennymi kostiakami. ZRAO. SPb., 1899, vol. XI, pp. 53-133.

Spitsyn A.A. Falary iuzhnoi Rossii. IAK. 1909, vol. 29, pp. 18-53.

Tizengauzen V.G. Noveishie arkheologicheskie raskopki na Tamanskom poluostrove. Drevnosti (TrudyMAO). M., 1869, T. II, vol. 1, pp. 39-46.

Tunkina I.V. K istorii arkheologicheskogo izucheniia Tamanskogo poluostrova v kontse XVIII - pervoi chetverti XIX vv. BS. M., 1993, vol. 2, pp. 6-24.

Tunkina I.V. Russkaia nauka o klassicheskikh drevnostiakh iuga Rossii. SPb., 2002.

Tunkina I.V. Istoriia izucheniia. ANK (Antichnoe nasledie Kubani). 2010, vol. I, pp. 20-128.

Tunkina I.V. Raskopki D.V. Kareishi i A.B. Ashika v Vostochnom Krymu (1831-1835). Pol' Diubriuks. Sobranie sochinenyi. SPb., 2010a, vol. I, pp. 533-588.

Vinogradov Iu.A. O datirovke tsentral'nogo pogrebeniia v kurgane Malaia Bliznitsa. BF: pogrebal'nye pamiatniki i sviatilishcha. Part 1. SPb., 2002, pp. 177-179.

Vinogradov Iu.A. Drevnosti Bospora Kimmeriiskogo v risunkakh K.R. Begicheva IF.I. Grossa (po materialam Nauchnogo arkhiva IIMK RAN). Simferopol'-Kerch', 2017.

Vinogradov Iu.A., Nikonorov V.P. Dereviannaia osnova sedla iz Kerchenskogo kurgana vtoroi poloviny IV v. do n.e. BI. Simferopol'-Kerch', 2009, vol. XXII, pp. 127-134.

Vlasova E.V. Drevnosti ellinskie imestnye. ANK. 2010, vol. III, pp. 198-262.

Voitsekhovskyi S.F. Opyt vosstanovleniia rel'efa Tamanskogo poluostrova primenitel'no k epokhe Strabona i pozdneishemu vremeni. ZSKOAIE. Rostov-na-Donu, 1929-1930, Book 1 (vol. 3), 5-6.

Volkov I.V. Tamanskie ostrova v "Knige puteshestviia" Elvii Chelebi. Drevnosti Kubani. Krasnodar, 1999, vol. 15, pp. 40-61.

Volkov I.V. Eshche raz ob Adakhunskom srazhenii kazach'ego flota v 1638 g. Drevnosti Kubani. Krasnodar, 2000, vol. 16, pp. 42-63.

Voronov A.A., Mikhailova M.B. Bospor Kimmeriiskyi. M., 1983.

Voronov A.A., Paromov Ia.M. Lokalizatsiia srednevekovogo goroda Temriuka. SA. 1987, № 4, pp. 87-99. Voroshilov A.N., Voroshilova O.M., Zhukovskyi M.O., Kuznetsov V.D. Kurgan Boiur-Gora (Buerova mogila) - usypal'nitsa elity stolitsy Aziatskogo Bospora. Elita Bospora I bosporskaia elitarnaia kul 'tura. Materialy mezhdunarodnogo Kruglogo stola. SPb., 2016, pp. 147-164. Wil'iams D., Ogden D. Grecheskoe zoloto. Iuvelirnoe iskusstvo klassicheskoi epokhi. V—IVveka do n.e. SPb., 1995.

Zabelin I.E. Ob'iasneniie Strabonovykh svidetel'stv o mestnostiakh Bospora Kimmeriiskogo. Trudy III AS.

Kiev, 1878, vol. II, pp. 1-33. Zastrozhnova E.G. Pogrebenie s naborom figurnykh polikhromnykh sosudov iz Fanagorii 1852 g.: k istorii

otkrytiia. RA. 2012, № 1, pp. 166-168. Zenkovich V.P. Berega Chernogo i Azovskogo morei. M., 1958.

Zograf A.N. Statery Aleksandra Makedonskogo iz kerchenskikh i tamanskikh nakhodok. Trudy OAM. L.,

1945, vol. I., pp. 85-99. ZografA.N. Antichnye monety. MIA. 1951, № 16.

Резюме

Первое знакомство с памятниками археологии Таманского полуострова связано с трудами и описаниями отечественных и зарубежных путешественников конца XVIII - начала XIX вв. и случайными раскопками. С 1836 г. раскопки на полуострове стали финансироваться и контролироваться государством. В середине XIX в. исследование памятников было поставлено на более высокий уровень с привлечением более подготовленных людей. Новый период исследования древностей (вторая половина XIX и начало XX вв.) целиком связан с созданием Императорской археологической комиссии в 1859 г. и выдающимися открытиями в курганах Большая и Малая Близницы, Васюринских, Буеровой Могиле, Ар-тюховском и других, находки в которых наряду с находками в царских курганах Восточного Крыма и Поднепровья составили лучшую в мире коллекцию греко-варварской культуры Северного Причерноморья, хранящуюся в Эрмитаже. В гораздо меньшей степени исследовались городища, в еще меньшей мере - грунтовые могильники. Насколько значительны были достижения отечественной науки в области антиковедения, настолько же невелики они были в изучении как более раннего, так и более позднего времени.

Ключевые слова: Таманский полуостров, курганы, городища, могильники, Императорская археологическая комиссия.

Summary

The first acquaintance with the archaeological monuments of the Taman Peninsula is associated with the works and descriptions of domestic and foreign travellers of the late 18th - early 19th centuries and random excavations. Since 1836, excavations on the peninsula began to be financed and controlled by the state. In the middle of the 19th century, the study of monuments was put on a higher level with the involvement of more experienced people. The new period of the study of antiquities started in the second half of the 19th and the beginning of the 20th century. It was entirely connected with the creation of the Imperial Archaeological Commission in 1859, and the outstanding discoveries in the mounds of Bolshaya Bliznitsa and Malaya Bliznitsa, Vasiurinsky, Buerova Grave, Artiukhovsky and others, the finds in which, along with finds in the royal mounds of the Eastern Crimea and the Dnieper, made up the world's best collection of Greek-barbarian culture of the Northern Black Sea region, stored in the Hermitage. To a much lesser extent, ancient

375

settlements were investigated, and to an even lesser extent, soil burial grounds were. How significant were the achievements of Russian science in the field of antiquity, just as small were they in the study of both earlier and later times.

Key words: the Taman Peninsula, mounds, ancient settlements, burial grounds, Imperial archaeological commission.

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Паромов Яков Максимович, к.и.н.,

научный сотрудник Института археологии РАН (Москва). Специальность - 07.00.06 - археология. +7(495) 936-56-85 kukuoba@yandex.ru

INFORMATION ABOUT THE AUTHOR

Paromov Iakov Maximovich, CSc

Researcher, Institute of Archaeology RAS (Moscow).

Specialty - 07.00.06 - archaeology.

+7(495) 936-56-85

E-Mail: kukuoba@yandex.ru

Рис. 1. Карта Таманского полуострова.