Научная статья на тему 'Историософские темы в современном православном богословии'

Историософские темы в современном православном богословии Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

CC BY
322
147
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ИСТОРИОСОФИЯ / КОНСЕРВАТИЗМ / МОДЕРНИЗМ / НОВАТОРСТВО / ДУХОВНЫЕ ЦЕННОСТИ / HISTORIOSOPHY / CONSERVATISM / MODERNISM / INNOVATION / SPIRITUAL VALUES

Аннотация научной статьи по философии, этике, религиоведению, автор научной работы — Шапошников Лев Евгеньевич

В статье анализируются различные богословские подходы к интерпретации истории. Дается характеристика консервативных, модернистских и новаторских взглядов на исторический процесс. Отмечается, что в современных условиях в богословии доминирует новаторское течение, выступающее за сохранение традиции и в то же время за ее развитие. Подчеркивается позитивная позиция Русской православной церкви, связанная с ее усилиями по сохранению исторической памяти и национального самосознания.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Historical Philosophical Themes in the Contemporary Orthodox Theology

This article analyses different theological approaches to the interpretation of history. The conservative, modernist and innovatory views on historical process are described. It is shown that at present the innovatory trend to save the traditions and at the same time to develop them dominates. The Russian Orthodox Church’s positive attitude connected with its efforts to preserve the historical memory and national self-awareness is emphasized.

Текст научной работы на тему «Историософские темы в современном православном богословии»

Л. Е. Шапошников

ИСТОРИОСОФСКИЕ ТЕМЫ В СОВРЕМЕННОМ ПРАВОСЛАВНОМ БОГОСЛОВИИ

Известный французский историк и социолог Марк Блок как-то остроумно заметил, что «христианство — религия историков»1. Действительно, и Священное Писание, и догматика, и экклезиология свидетельствуют о взаимоотношениях бога и человека, а оно происходит именно в ходе исторического процесса. Признанный знаток церковной истории профессор М. Э. Поснов, обращаясь к динамике христианского понимания социального развития, отмечает, что в период первых трех веков своего возникновения евангельская философия истории была, прежде всего, эсхатологией, ожиданием Царства божия на земле. Отсюда возникало массовое стремление обособиться от «греховного мира и от земных занятий». Однако после окончания гонений на христианство в начале IV в. и превращения этой религии в государственную «хилиастические ожидания сменились “трезвыми” взглядами на жизнь и полным примирением с посюсторонним»2. Но компромисс с обществом не стал уделом всех христиан, более того, именно в этот период «возгорается монашеский энтузиазм». Поэтому, начиная с IV в., по мнению М. Э. Поснова, в христианской философии истории вырабатываются две различные установки. Одна, монашеская, связанная с протестом против обмирщения Церкви, которая стала обширной, могущественной и богатой, но при этом «бедной добродетелями». Монашество и есть, в сущности, призыв к «полному разрыву Церкви с миром и культурою». Оно опирается на убеждение о непреодолимости антагонизма между идеальной христианской жизнью и реальной историей. В силу этого монашеская точка зрения на историю «несколько ригористическая, пессимистическая»3.

Но существовала и другая позиция, она исходила не только из факта необходимости деятельности Церкви в обществе, но и была связана с гигантской задачей пересоздания языческого мира в мир христианский, требующая «для своего выполнения

1 Блок М. Апология истории, или ремесло историка. — М., 1973. — С. 7.

2 Поснов М. Э. История христианской Церкви (До разделения Церквей 1054 г.). — М., 2005. — С. 248.

3 Там же. С. 566.

Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2012. Том 13. Выпуск 4

71

не столетия, а тысячелетия». При этом данная программа отнюдь не представляла «постоянного прогресса», ее реализация в истории сопровождалась «удалениями, отступлениями от цели». Более того, эволюция человечества не приближает, а удаляет его от христианского социального и нравственного идеала. Так, «средние века как будто бы приблизились к решению великой христианской задачи; новые же опять далеко отброшены назад»4.

Поскольку в рамках церковного богословия специально не выделяется историческое богословие, то историософская проблематика представлена прежде всего в экклезиологии и церковной истории.

Экклезиология не только дает дефиницию церкви, характеризует ее свойства, рассматривает сотериологические проблемы, но и оценивает ее роль в обществе, формирует ценностные ориентации личности, вошедшей в церковную ограду, вырабатывает принципы отношения церкви к социальным институтам и культуре, — таким образом, она по сути своей исторична.

Церковная история прошла сложный путь становления, и если на первых этапах своего развития ее цель часто сводилась к последовательному изложению событий, связанных с экклесией, то в своем зрелом состоянии она не ограничивается этим уровнем анализа, а ставит задачу «сделать понятным целое историческое “развитие” и тем самым объяснить ход истории»5. При этом церковный историк должен максимально достоверно и объективно изложить факты, то есть «приобщить к делу весь доступный исторический материал». Однако «изучение истории всегда включает в себя оценку. Пытаясь избежать оценок, историк искажает и искривляет само повествование»6. В этой связи понятно, что история христианской церкви, написанная с православных позиций, будет стремиться раскрыть смысл исторического процесса в свете евангельских установок.

Итак, и экклезиология, и история христианской церкви затрагивают историософскую проблематику, и их анализ позволяет выявить специфику православных взглядов на исторический процесс.

Антиномия между идеальными христианскими представлениями об обществе и реальным социумом стимулирует появление различных теологических подходов к интерпретации исторического процесса. Мы покажем это на примере православного богословия. В последнем можно выделить три течения: консерватизм, новаторство и модернизм7.

Богословский консерватизм — применительно к пониманию истории — базируется на методологических установках Аврелия Августина. В своем труде «De civitate Dei» («О граде Божием») он радикально разделяет человеческие общества на два града: божественный (civitas Dei) и земной (civitas terrena). В первом, возглавляемом церковью, живут христиане, во втором — грешники, деятельность которых обусловлена «не божественными делами, но плотскими и суетными влечениями». Отсюда вытекает вывод, что история церкви и история «земных царств» радикально расходятся, поэтому и в день последнего суда, ожидаемого в эсхатологической перспективе, граждане этих

4 Там же. С. 599.

5 Там же. С. 9.

6 Флоровский Г. В. Догмат и история. — М., 1998. — С. 64.

7 См.: Шапошников Л. Е. Консерватизм, модернизм и новаторство в православной мысли ХІХ-ХХІ веков. — СПб., 2006.

градов «поставлены будут разно». В. В. Бычков совершенно справедливо отмечает, что в данном подходе «отразилось, хотя и в христианизированном виде, языческое, в частности манихейское, дуалистическое мировоззрение»8.

Исходя из подобных установок, консерваторы приходили к выводу, что между Церковью и религиозным индивидом, принадлежащим к ней, с одной стороны, и обществом, с другой стороны, существует неразрешимое противоречие, которое «проистекает из сущности этих явлений и отмечено Христом как неизменный закон жизни»9. Поэтому Церкви нет дела до социума, она «существует не для организации различных общественных и государственных форм», а для спасения человеческих душ. Исходя из этих положений, верующий должен безразлично относиться к социальной жизни и не заботиться о других: «пусть они сами по себе. Всякий за себя будет давать отчет»10. Следовательно, с точки зрения богословов-консерваторов, одно из основных достоинств религиозного мировоззрения заключается в том, что оно формирует у верующих убеждение, согласно которому цель их жизни — не общество, а свое собственное «я», или «внутренний человек», противостоящий «внешнему человеку», ориентированному на социальную сферу.

Долгое время консервативная экклезиология и связанная с ее установками интерпретация истории была господствующим течением в отечественном православном богословии. Однако в конце XIX — начале XX в. в церкви появились достаточно влиятельные круги, выступающие за пересмотр многих положений консервативной православной мысли. В этом лагере можно выделить два направления — новаторское и модернистское. Конечно, надо сразу оговориться, что сами понятия «консерватизм», «новаторство» и «модернизм» имеют западное происхождение и поэтому не в полной мере отражают своеобразие отечественной мысли. Если «консерватизм» и «модернизм» в религиоведческой и богословской литературе употребляются достаточно часто, то термин «новаторство» встречается редко11.

И модернизм, и новаторство связаны с изменениями в православии, однако даже этимология терминов показывает отличия этих явлений. Модернизм происходит от французского moderne (новейший, современный), новаторство — от латинского novatio (обновление, изменение), то есть в первом случае речь идет о чем-то новом, ранее не бывшем, во втором — об обновлении существующего.

Отсюда понятно, что богословы-новаторы выступали за сочетание традиции и современности, за богословский ответ на вызов времени, опирающийся на православное предание, богословы-модернисты, напротив, идут на разрыв с традицией, приспосабливаясь к тем или иным модным светским социальным доктринам, они «выпадают из контекста предания».

В современном православном богословии присутствуют все отмеченные выше течения, но господствующим направлением, как мы считаем, является новаторство. Данный вывод относится и к богословской интерпретации истории.

Особое значение для понимания современного православного подхода к решению историософских проблем имеют материалы юбилейного Архиерейского собора Русской

8 Бычков В. В. Эстетика Аврелия Августина. — М., 1984. — С. 25.

9 Тарасий, иеромонах. Основные начала и развитие русской культуры // Вера и церковь. — 1902. — Т. 1. — С. 297.

10 Феофан (Говоров), епископ. Путь ко спасению. — СПб., 1875. — С. 125.

11 См.: Флоровский Г. В. Пути русского богословия. — Вильнюс, 1991. — С. 342.

православной церкви, который проходил в Москве 13-16 августа 2000 г. В докладе на соборе председателя синодальной богословской комиссии митрополита Филарета (Вахромеева) была поставлена задача разработки проблем богословия истории, ибо именно «история выявляет динамику жизни Церкви»12.

Более того, с его точки зрения, в «историческом аспекте необходимо рассматривать все богословские проблемы и аспекты церковной жизни». При этом богословие истории должно стремиться, по мнению церковного иерарха, избегать ошибок двоякого рода. С одной стороны, существует опасность преувеличения в жизни экклесии «исторической относительности и человеческой греховности», в этом случае церковное бытие и история в целом рассматриваются прежде всего как итог человеческой деятельности. Следовательно, явно недооценивается «вечное и неизменное, связанное с божественной и надмирной основой церковного бытия». От себя добавим, что именно с таких позиций выступает модернизм, для которого история церкви как бы все время начинается заново.

Но есть и другая «не меньшая опасность освятить исторически преходящее в жизни Церкви». В результате происходит этернизация временного, преходящего, а существенное в истории православия и общества подменяется второстепенным и малозначимым. Подобных взглядов, как мы считаем, придерживается богословский консерватизм, ведущий экклесию к изоляции от «вопрошаний мира», к выпадению ее из «ритма истории».

Для того чтобы избежать этих «искушений», митрополит Филарет особое внимание обращает на разработку «методологии... церковно-исторических исследований». В эту методологию должен входить и такой важный момент, «как историческая критика». Более того, «исторический подход должен быть источником постоянной критической оценки как церковного прошлого, так и настоящего». Эта критическая оценка относится к «формам бытия» экклезии и не затрагивает ее «сущности и святости». Как подчеркивал в своем выступлении на соборе патриарх Алексий (Ридигер), сложность свидетельства Церкви в мире состоит в том, что, «храня неизменную Истину Христову», она призвана возвещать ее «в контексте динамично развивающейся государственной и общественной жизни»13. Критическая оценка как раз и относится к церковным ответам на вызов времени, она направлена на уточнение «богословских критериев», в свете которых рассматривается и прошлое Церкви, и история России, и ее современное состояние. Эти «богословские критерии» в концентрированном виде нашли свое выражение в принятых на соборе «Основах социальной концепции Русской православной церкви»14.

Собор подчеркнул, что Церковь не может быть пассивна по отношению к общественному развитию, ибо «преображение и очищение мира совершается в истории». Духовно возрастая, «чада Церкви» начинают служить и на пользу обществу, так как

12 См.: Филарет (Вахромеев), митрополит. Доклад председателя синодальной богословской комиссии // Сборник документов и материалов юбилейного Архиерейского собора Русской православной церкви. — Москва, 13-16 августа 2000 г. — Н. Новгород, 2000. — С. 49-87.

13 Алексий (Ридигер), патриарх. Доклад на юбилейном Архиерейском соборе Русской православной церкви // Сборник документов и материалов юбилейного Архиерейского собора Русской православной церкви. — Москва, 13-16 августа 2000 г. — С. 42.

14 См.: Основы социальной концепции Русской православной церкви // Сборник документов и материалов юбилейного Архиерейского собора Русской православной церкви. — Москва, 13-16 августа 2000 г. — С. 171-250.

«каждому дается особый дар для служения всем». В «Основах социальной концепции...» особо подчеркивается, что «недопустимо манихейское гнушение жизнью окружающего мира». Напротив, православные верующие должны активно участвовать в общественной жизни, помня, что «мир, социум, государство являются объектом любви Божией, ибо предназначены к преображению и очищению на началах богозаповедной любви».

В истории России взаимоотношения Церкви и государства складывались по-разному. Синодальный период свидетельствует об отступлении от канонических правил, о «несомненном искажении симфонической нормы». Страшные последствия для жизни Церкви имела политика «государственного атеизма», сопровождавшаяся массовыми репрессиями против священнослужителей и верующих. Поддерживая принципы отделения Церкви от государства, православные иерархи подчеркивают, что верующие вправе ожидать от властей при построении своих отношений с религиозными объединениями объективного учета «количества их последователей, их места в формировании исторического, культурного и духовного облика народа, их гражданской позиции». В целом современное российское государственное устройство, как и в государствах Западного мира, имеет массу недостатков. Внешняя декларация властей о приверженности христианским принципам вырождается в «ложь и лицемерие» — без одухотворения самого общества. Но Церковь верит в «возможность такого духовного возрождения общества, когда религиозно более высокая форма государственного устроения станет естественной».

В «Основах социальной концепции.» много ответов на конкретные вопросы, возникающие у верующих в их повседневной жизни, но данная проблематика не входит в предмет нашего исследования. Одной из важнейших историософских тем является проблема нации, соотношение национального и вселенского. Второй раздел анализируемого документа посвящен этим вопросам, он называется «Церковь и нация».

Одной из доминантных задач Церкви является сохранение и развитие национальных духовных традиций, без которых невозможно «устроение народной жизни». Будучи по своей сути «вселенской религией», христианство в то же время имеет в истории «национальную форму выражения». Она находит свое проявление «в литургическом и ином церковном творчестве, в особенностях христианского жизнеустроения».

Соглашаясь с тем что национальное своеобразие есть дар божий, документ подчеркивает, что «Церковь соединяет в себе вселенское начало с национальным». Само понятие «нация» в документе используется в двух значениях — «как этническая общность и как совокупность граждан определенного государства». При этом патриотизм православного христианства проявляется и по отношению к русским как этнической общности, и России как государству, в котором проживает большинство русских. Анализ национальных проблем, представленный в «Основах социальной концепции Русской православной церкви», показывает, что она ориентируется при их решении на сочетание традиции с духом времени. Ибо, с одной стороны, осуждаются «агрессивный национализм, ксенофобия, национальная исключительность», но, с другой стороны, собор не приемлет обезличивания народов, а любовь к земному отечеству получает божественную санкцию. При этом иерархи Церкви особо подчеркивают, что «патриотизм православного христианина должен быть действенным». Критериями этой действенности выступают готовность к защите отечества от неприятеля, труд

на благо отчизны, забота «об устроении народной жизни, в том числе путем участия в делах государственного управления». Христианин призван также «сохранять и развивать национальную культуру, народное самосознание».

Богословско-церковные круги Московской патриархии в последнее время много говорят о необходимости сохранения и развития исторического сознания россиян. Отмечается, что многие молодые люди не знают ни имен Александра Невского, Дмитрия Донского, Александра Суворова, ни других выдающихся представителей России. Вообще по отношению к отечественной истории у молодежи «часто формируются нигилистические установки». Патриарх Алексий (Ридигер), выступая в Санкт-Петербургской духовной академии, отмечал, что «нынешнее поколение, к сожалению, все больше и больше отрывается от своих исторических корней». Народ же, лишенный исторических знаний, легко поддается чуждым влияниям, он теряет патриотический настрой, забывает национальные традиции. Поэтому в этой ситуации Церковь должна «стремиться пробудить историческую память народа», это тем более важно, что «наша история пронизана православием и неразрывно связана с Церковью»15. Итак, сохранение национальной идентичности, развитие отечественных духовных традиций, приобщение к неисчерпаемым богатствам русской культуры возможно лишь тогда, когда будет сохранена, а во многих случаях и восстановлена историческая память у граждан России.

Подобные установки противоречат широко пропагандируемой на Западе идее глобализации, она стала общим местом не только в социально-экономических и политических трактатах, но даже в беллетристике. Вот как об этом пишет популярный французский писатель Ф. Бегбедер: «Я лично за глобализацию. Повсюду на этой планете я чувствую себя как дома, верю в гегелевского “всеобщего” человека, мне глубоко начхать на национальный суверенитет»16.

В нашей стране идеи глобализации получили широкое распространение в 90-е гг. XX в., после распада СССР и крушения социализма. Патриарх Алексий (Ридигер) в своей программной речи «Столетие трагедий, столетие надежд»17, посвященной XX в., отмечал, что окончание «холодной войны» в конце прошлого века было воспринято народами «как благословенная возможность диалога, соработничества и созидания братства». Однако многие круги на Западе вместо «братства» стремились использовать ослабление России для того, чтобы навязать ей «экономические и политические стандарты западной праволиберальной школы». При этом наше Отечество хотели лишить самостоятельной роли «в построении новой европейской и глобальной архитектуры». Такая политика в конечном счете была обусловлена «стремлением ослабить Россию, лишить ее самобытного мировосприятия и духовной независимости». Поэтому вполне закономерным является «отторжение и противодействие» большинства россиян данным установкам.

В современных условиях весомый вклад в развитие православной историософии, в том числе и в оценку процессов глобализации, вносят международные богословские конференции, проводимые по инициативе руководства Русской православной церк-

15 Посещение Святейшим патриархом Московским и всея Руси Алексием (Ридигером) Санкт-Петербургской духовной академии // Христианское чтение. — 2006. — № 27. — С. 33.

16 Бегбедер Ф. Романтический эгоист. — М., 2007. — С. 269-270.

17 См.: Алексий (Ридигер). Столетие трагедий, столетие надежд // Православие и духовное возрождение России. — Екатеринбург, 2003. — С. 11-24.

ви. Одна из них состоялась в 2003 г. и была посвящена теме «Православное учение о Церкви».

На конференции была поставлена задача построения системы «социальнобогословского синтеза», включающая оценку современного этапа развития общества, в том числе и проявлений глобализации. Богословские подходы к этой проблеме, как было отмечено в ходе дискуссий, достаточно неоднозначны, и могут появляться «субъективные искажения» в понимании задач, связанных с социальным служением Церкви. Во-первых, существуют попытки «облегченного» подхода к процессу глобализации, рассматривающие его как неизбежный продукт общественного развития, с которым бессмысленно бороться и поэтому необходимо его богословски оправдать. Однако «Церковь живет и действует в мире и обществе, но в то же время предлагает миру свой собственный «общественный идеал»18. Он не может строиться на принципах унификации культур, на игнорировании национального своеобразия народов, вообще в целом на ценностях секулярного социума. Во-вторых, существует опасность филетизма, то есть «отождествления церковной общности с этнической и национальной», в результате Церковь сводится «к национально-культурному обычаю, к ритуалу»19.

Итак, православная конференция отметила тенденции, искажающие христианское понимание глобализма. Первая, на наш взгляд, связана с модернизмом, сводящим задачу богословия к приспособлению к духу времени, к «угодничеству» перед противоречивым прогрессом. Последовательная реализация модернистских установок приводит к рассмотрению социума как радикально обновляющегося организма, у которого нет сущностной основы. При этом национальные ценности приносятся в жертву космополитическим тенденциям, а будущее развитие России мыслится как простое повторение западного пути.

Вторая свойственна консерватизму, ориентирующему богословскую мысль на сохранение традиции, понимаемой как совокупность неизменных не только по сущности, но и по форме Истин. В социальном аспекте консерватизм выступает с позиций изоляционизма, абсолютизирует национальные различия, этернизирует патриархальные отношения.

Следовательно, соборное сознание Церкви должно предложить средний путь, избегающий отмеченных выше крайностей. Он предусматривает понимание того, что культура и сформировавшая ее религия оказывают «решающее влияние на форму индивидуального и общественного существования» людей и поэтому «культурная унификация в масштабе всего мира невозможна»20. В то же время нельзя игнорировать и тот факт, что в наше время отдельные этносы и их культуры все более интенсивно взаимодействуют. В этих условиях особое значение приобретает сочетание верности традиции с открытостью к новым запросам верующих. Поэтому патриарх Алексий (Ридигер) постоянно подчеркивал, что «следование Преданию не есть механическое копирование внешних форм, а живое осмысление и творческое претворение в жизнь

18 Филарет (Вахромеев), митрополит. Вступительное слово на богословской конференции Русской православной церкви «Православное учение о Церкви» // Журнал Московской патриархии. — 2003. — № 11. — С. 58.

19 Там же. С. 56.

20 Алексий (Ридигер), патриарх. Доклад на Архиерейском соборе Русской православной церкви 2004 г. // Журнал Московской патриархии. — 2004. — № 10. — С. 34.

перенятого опыта»21. Для реализации этой установки на Архиерейском соборе, проходившем в июне 2008 г., был принят документ «Основы учения Русской православной церкви о достоинстве, свободе и правах человека»22, который является развитием взглядов экклесии на социальные проблемы. В нем особо отмечается, что «осуществление прав человека не должно быть оправданием для посягательства на религиозные святыни, культурные ценности, самобытность народа». Более того, любые действия, направленные на совершенствование общественных и экономических отношений в мире, «не увенчаются подлинным успехом, если будут игнорировать духовные и культурные традиции стран и народов». Следовательно, соборный разум Церкви еще раз подтвердил необходимость сохранения самобытных отечественных традиций, избегая при этом «всех возможных крайностей»23. Крайностями являются модернизм и консерватизм, а правильная позиция, как мы уже отмечали, может быть названа новаторством. Церковное новаторство рассматривает общество как совокупность определенных базисных ценностей, сохранение которых обеспечивает преемственность в развитии человеческой истории; в то же время это течение видит в социуме и такие элементы, которые привносятся в него конкретно-исторической ситуацией, поэтому они постоянно изменяются. В целом новаторство выступает за эволюционный путь развития: не за деструктивное отрицание старого путем его разрушения, а за «снятие», когда новое строится на основе вечного. При таком подходе богословие не отрицает традиции, а, напротив, сохраняет ее, делая ее актуальной и необходимой для истории. В плане оценки процессов глобализации новаторство, с одной стороны, выступает за максимальную реализацию потенций, заложенных в культуре и традициях каждой нации при безусловном развитии их сотрудничества и соработничества в решении общих проблем. Богословы этого течения отстаивают также самобытный путь развития нашего государства, но с использованием всех технических достижений западной цивилизации.

К новаторскому течению в богословии принадлежит и нынешний глава Русской православной церкви патриарх Кирилл (Гундяев). Консервативные круги церкви не раз «обличали» его в модернизме, но, на наш взгляд, эти обвинения несостоятельны24. Выступая на Поместном соборе 2009 г., избравшем его патриархом, он подчеркнул, что будет продолжать линию своего предшественника, суть которой заключается в том, чтобы преодолеть «как соблазн обновленческих тенденций, так и стремление навязать православию роль фундаменталистской идеологии или охранителя исторических архаизмов»25. Более того, мы считаем, что под омофором нового предстоятеля интерес к историософской проблематике только усилился. Еще будучи митрополитом, Кирилл (Гундяев) отмечал, что он общается с верующими «как священнослужитель и, следова-

21 Алексий (Ридигер), патриарх. Слово на ежегодном епархиальном собрании г. Москвы 15 декабря 2004 г. // Журнал Московской патриархии. — 2005. — № 1. — С. 48.

22 См.: Основы учения Русской православной церкви о достоинстве, свободе и правах человека // Журнал Московской патриархии. — 2008. — № 9. — С. 4-15.

23 Послание освященного Архиерейского собора клиру, честному иночеству и всем верным чадам Русской православной церкви // Журнал Московской патриархии. — 2008. — № 8. — С. 5.

24 См.: Шапошников Л. Е. Консерватизм, модернизм и новаторство в православной мысли ХІХ-ХХІ веков. С. 103-104.

25 Кирилл (Гундяев), местоблюститель патриаршего престола, митрополит. Доклад на Поместном соборе Русской православной церкви // Журнал Московской патриархии. — 2009. — № 2. — С. 51.

тельно, отчасти как историк»26. Вот это понимание сопряженности священнического служения с историческим знанием является характерной особенностью мировоззрения нынешнего главы церкви. Поэтому среди богословов он известен не только как ведущий специалист по проблемам «церковь и общество», «экклесия и культура», но и как вдумчивый интерпретатор истории, прежде всего отечественной.

Не случайно во время своего первого официального зарубежного визита глава Русской православной церкви на встрече с Константинопольским патриархом Варфоломеем (Архондонисом) отметил, что одним из важнейших плодов нового положения Церкви в России стала «возможность свободного осмысления пройденного ею исторического пути»27. При этом Святейший патриарх особо предупреждает, что при анализе прошедшего пути необходима взвешенная оценка, ибо «формирование всевозможных антитезисов к нашей общей истории бесперспективно». Плодотворным и созидательным подходом к пониманию истории выступает «синтез, являющийся обретением стабильности в мудрости, с учетом исторического опыта». Последний не может базироваться на субъективных оценках и мнениях, он должен опираться на объективные критерии, укорененные в отечественные традиции и систему основных духовных ценностей. В этой связи патриарх Кирилл (Гундяев) особо отмечает несостоятельность постмодернистского подхода к прошлому, сводящему его понимание к «историческому комментарию». В результате получается следующее: «сколько голов, столько комментариев», и даже такая «незыблемая истина», как победа нашего народа в Великой Отечественной войне, искажается теми, кто потерял «чувство реальной ответственности»28. Отказ от адекватных оценок прошлого может иметь очень тяжелые последствия вплоть до потери «духовной, этнической и культурной идентичности».

К тому же в условиях информационного общества все большее распространение получает убеждение, что для современного индивида «овладение технологиями» является главным, а гуманитарное образование — это нечто второстепенное. Поэтому в «особый список риска попадают науки и знания, отсылающие. человека к прошлым эпохам и его корням»29. Недооценка гуманитарного знания, релятивизм в области истории приводят к искажению аксиологических установок личности, а именно «от того, что мы называем ценностями, и зависит расстановка событий на шкале»30. Следовательно, церковь и государство, заинтересованные в стабильном и поступательном развитии России, должны стремиться «утвердить в обществе и уважение к нашей истории»31. Однако достижение этой цели — очень непростой процесс, требующий активизации и объединения всех россиян, которым небезразлична судьба Отечества. Сохранение

26 Кирилл (Гундяев), митрополит. «Здесь зародилась Святая Русь» // Журнал Московской патриархии. — 2002. — № 8. — С. 70.

27 Кирилл (Гундяев), патриарх. Речь на встрече со Святейшим патриархом Константинопольским Варфоломеем (Архондонисом) // Журнал Московской патриархии. — 2009. — № 8. — С. 27.

28 Кирилл (Гундяев), патриарх. Задачи церкви — нести слово правды Божией // Журнал Московской патриархии. — 2010. — № 1. — С. 32.

29 Кирилл (Гундяев), патриарх. Высокая миссия православного просвещения // Журнал Московской патриархии. — 2012. — № 3. — С. 39.

30 Кирилл (Гундяев), патриарх. Слово Церкви должно нести правду // Журнал Московской патриархии. — 2012. — № 2. — С. 26.

31 Кирилл (Гундяев), патриарх. Доклад на Архиерейском совещании // Журнал Московской патриархии. — 2010. — № 3. — С. 37.

исторической памяти особенно важно в период радикальных преобразований, которые переживает Россия. По мнению Предстоятеля церкви, трагедией наших реформаторов является то, что они «не учитывали фундаментальных ценностей народной жизни». Это и преобразования Петра I, и «большевистская революция или реформы 90-х годов». В результате амбициозные и радикальные программы «отторгались народным сознанием и народной жизнью». Следовательно, история убеждает нас в том, что развитие России должно опираться на традиционные ценности, и тогда «наша страна будет действительно великим государством»32.

Итак, даже краткий анализ состояния современного богословия Русской православной церкви свидетельствует о возрастании значимости историософской проблематики, о появлении взвешенных богословских оценок как истории церкви, так и прошлого России, а это, в свою очередь, является залогом правильности церковных решений, касающихся современных проблем.

ЛИТЕРАТУРА

1. Алексий (Ридигер), патриарх. Доклад на Архиерейском соборе Русской православной церкви 2004 г. // Журнал Московской патриархии. — 2004. — № 10.

2. Алексий (Ридигер), патриарх. Доклад на юбилейном Архиерейском соборе Русской православной церкви // Сборник документов и материалов юбилейного Архиерейского собора Русской православной церкви. — Москва, 13-16 августа 2000 г.

3. Алексий (Ридигер), патриарх. Слово на ежегодном епархиальном собрании г. Москвы

15 декабря 2004 г. // Журнал Московской патриархии. — 2005. — № 1.

4. Алексий (Ридигер). Столетие трагедий, столетие надежд // Православие и духовное возрождение России. — Екатеринбург, 2003. — С. 11-24.

5. Бегбедер Ф. Романтический эгоист. — М., 2007.

6. Блок М. Апология истории, или ремесло историка. — М., 1973.

7. Бычков В. В. Эстетика Аврелия Августина. — М., 1984.

8. Кирилл (Гундяев), митрополит. «Здесь зародилась Святая Русь» // Журнал Московской патриархии. — 2002. — № 8.

9. Кирилл (Гундяев), митрополит. Доклад на Поместном соборе Русской православной церкви // Журнал Московской патриархии. — 2009. — № 2.

10. Кирилл (Гундяев), патриарх. Высокая миссия православного просвещения // Журнал Московской патриархии. — 2012. — № 3.

11. Кирилл (Гундяев), патриарх. Выступление на встрече с молодежью в ледовом дворце в Санкт-Петербурге 29 мая 2009 г. // Журнал Московской патриархии. — 2009. — № 7.

12. Кирилл (Гундяев), патриарх. Доклад на Архиерейском совещании // Журнал Московской патриархии. — 2010. — № 3.

13. Кирилл (Гундяев), патриарх. Задачи церкви — нести слово правды Божией // Журнал Московской патриархии. — 2010. — № 1.

14. Кирилл (Гундяев), патриарх. Речь на встрече со Святейшим патриархом Константинопольским Варфоломеем (Архондонисом) // Журнал Московской патриархии. — 2009. — № 8.

15. Кирилл (Гундяев), патриарх. Слово Церкви должно нести правду // Журнал Московской патриархии. — 2012. — № 2.

32 Кирилл (Гундяев), патриарх. Выступление на встрече с молодежью в ледовом дворце в Санкт-Петербурге 29 мая 2009 г. // Журнал Московской патриархии. — 2009. — № 7. — С. 61.

16. Основы социальной концепции Русской православной церкви // Сборник документов и материалов юбилейного Архиерейского собора Русской православной церкви. — Москва, 13-16 августа 2000 г. — С. 171-250.

17. Основы учения Русской православной церкви о достоинстве, свободе и правах человека // Журнал Московской патриархии. — 2008. — № 9. — С. 4-15.

18. Посещение Святейшим патриархом Московским и всея Руси Алексием (Ридигером) Санкт-Петербургской духовной академии // Христианское чтение. — 2006. — № 27.

19. Послание освященного Архиерейского собора клиру, честному иночеству и всем верным чадам Русской православной церкви // Журнал Московской патриархии. — 2008. — № 8.

20. Поснов М. Э. История христианской Церкви (До разделения Церквей 1054 г.). — М., 2005.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

21. Тарасий, иеромонах. Основные начала и развитие русской культуры // Вера и церковь. — 1902. — Т. 1.

22. Феофан (Говоров), епископ. Путь ко спасению. — СПб., 1875.

23. Филарет (Вахромеев), митрополит. Вступительное слово на богословской конференции Русской православной церкви «Православное учение о Церкви» // Журнал Московской патриархии. — 2003. — № 11.

24. Филарет (Вахромеев), митрополит. Доклад председателя синодальной богословской комиссии // Сборник документов и материалов юбилейного Архиерейского собора Русской православной церкви. — Москва, 13-16 августа 2000 г. — Н. Новгород, 2000. — С. 49-87.

25. Флоровский Г. В. Догмат и история. — М., 1998.

26. Флоровский Г. В. Пути русского богословия. — Вильнюс, 1991.

27. Шапошников Л. Е. Консерватизм, модернизм и новаторство в православной мысли XIX-XXI веков. — СПб., 2006.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.