CC BY
19
Вестник ПСТГУ 2004/3 «Философия». с. 29-37
Историософия A.C. Хомякова С.Н. Пушкин
Доктор философских наук, профессор кафедры философии Нижегородского педагогического университета
В статье рассматриваются некоторые аспекты философии истории одного из виднейших представителей и основателей славянофильства, известного русского философа и богослова A.C. Хомякова, на основе анализа его основного труда, посвященного данной теме — незаконченных «Записок по всемирной истории». Ход исторического процесса Хомяков трактует как взаимодействие «иранства» и «кушитства» — основных движущих сил, реализующихся в различных историко-культурных ситуациях, действующих, в том числе, в рамках христианства. они определяют различия и своеобразие путей развития православного Востока (включая своеобразие русской культуры) и католического и протестантского Запада.
Историософские взгляды, красной нитью проходящие через все учение славянофилов, в большей мере чем какие-либо другие характеризуют сложность и противоречивость их мировоззрения. В силу этого, они издавна привлекают внимание исследователей. Особенно это касается A.C. Хомякова. Тем не менее, несмотря на существование как обобщающих, так и более частных трудов, касающихся данной темы 1, целый ряд аспектов остается не вполне прояснённым. Это наглядно проявилось в отношении одного из интереснейших отечественных трудов, к сожалению, так и незаконченного A.C. Хомяковым. Его смерть прервала работу, когда Алексей Степанович приступил к эпохе средних веков. Оставленная им 21 тетрадка мельчайшего письма, с легкой руки Гоголя получившая шутливое название «Семирамида», была озаглавлена издателем «Записки о всемирной истории». Как совершенно верно отметил Н.А. Бердяев, это произведение следует рассматривать «не как историю, а как философию истории» 2. Ибо A.C. Хомякова преимущественно интересовало не прошлое отдельных народов, а история человечества. При этом его особенно волновала проблема «самого начала человеческого рода»: ее
решение давало надежду «найти ясное слово о его первоначальном братстве и общем источнике» 3.
Доисторическая эпоха, по словам автора «Записок о всемирной истории», характеризуется полным отсутствием каких-либо письменных памятников. В это «тридцативековое младенчество рода человеческого, — писал А. Хомяков, — ... развивались характеры отдельных племен и народов... происходили все великие явления внутренней жизни человеческой, засвидетельственные составом наречий и разнообразием исповеданий» 4. Тогда все народы, не знавшие еще письменных законов, связанные только кровным родством, жили общей жизнью — «единством мысли, воли и быта». В ту эпоху понятие «семья человеческая» было не просто отвлеченным определением, но включало в себя конкретное жизненное содержание. Последнее находит подтверждение и в том несомненном для А. Хомякова историческом факте, что «сличение наречий человеческих сводит их к одному коренному языку, развивавшемуся многоразлично у всех народов под влиянием внешних обстоятельств и внутренних страстей...» 5. В едином языковом корне человечества он и усматривал начальное единство человеческого рода и последующее разделение его на различные племена.
Основываясь на библейских текстах, А. Хомяков разделял доисторическую эпоху на два этапа: от сотворения Адама и Евы (семьи Адама) до всемирного потопа и от семьи Ноя до семьи Авраама, с которого, собственно, и начинается «истинная история» — историческая эпоха. Таким образом, автор «Записок о всемирной истории» все первоначальное своеобразие и многообразие рода человеческого сводил к семействам трех сыновей Ноя, которые превратились в три племени, заселивших планету. Так, племя Яфетово расположилось преимущественно в Европе и в Азии. Племя Симово — заселило оставшуюся территорию Азии и север Африки. Это, по утверждениям А. Хомякова, белая и желтая семьи народов. Между племенами существовал духовный союз, а потому четкие границы между ними провести сложно. Семейство Хамово представляло собой черную и получерную семью народов, населяющих Африку.
Углубление различий между коренными племенами в историческую эпоху привело к окончательному разрыву их первоначального внутреннего союза. Стремясь его продлить, они предпринимают по* Эти понятия в их культурно-историческом значении впервые введены в научный оборот А. Хомяковым. Первое было взято из библейской книги Бытия, где именем Куш обозначалась Эфиопия. Второе обозначало образованный индоевропейскими народами тип культуры, «колыбелью» которого являлся северовосточный Иран с центром на «Кавказско-Араратской твердыне».
пытку прибегнуть к союзу внешнему. Однако все стремления к созданию «одного государственного устройства для всего рода человеческого, с одною правительственною или религиозною столицею»6 окончились полным крахом. Плачевный результат строительства Вавилона, по А. Хомякову, знаменует окончание светлого, золотого века младенчества человеческого рода и начало века разделения, борьбы и вражды народов, века героического. Вместе с тем он полагал невозможным «не заметить, что родовой характер племени имел сильное влияние на характер религии...», которые в век героический под*
разделяются им на два основных вида — кушитство и иранство .
Бесспорно, эпоха историческая, в отличие от доисторической, в значительно большей мере привлекает внимание А. Хомякова. Этому во многом способствует и то, что именно историческая эпоха впервые подарила человечеству письменные сказания, обширную летопись прошлого всего человеческого рода. Разрушение первоначального внутреннего союза племен получило отражение в древней письменности. Автор «Записок о всемирной истории» считал, что в иранстве начинает развитие «гласовое» письмо, которым владел единый человеческий род до своего разделения. В кушитстве же появляются «геи-роглифы», являющиеся, по его утверждению, искажением единого первоначального языка.
Вместе с тем, стремясь исходить в своем обосновании исторического процесса из примата идеальных факторов над материальными, он определял кушитство и иранство не только как племена, но и как религии. Таким образом, если племена — основные действующие лица исторического процесса, то главный фактор этого процесса — вера. История делается и пишется, по Хомякову, на языке веры 7. При этом основное различие между кушитством и иранством А. Хомяков усматривал во взаимоотношениях категорий свободы и необходимости. Кушитство, по его мнению, основывается на необходимости, а иранство — на свободе.
Характеризуя кушитство, он полагал, что оно «распадается на два раздела: на шиваизм-поклонение царствующему веществу, и буддизм-поклонение рабствующему духу, находящему свою свободу только в самоуничтожении» 8. И если кушитство у А. Хомякова являлось началом многобожия (политеизма), то иранство — единобожия (монотеизма). Именно в этой связи, мир учения иранского, после того, как он выразился окончательно в христианстве, не имеет смысла вне этого последнего, считал автор «Записок о всемирной истории». История «должна признать в христианстве не только торжество учения древнеиранского (основанного на предании), но еще и оконча-
тельное его развитие» 9. Небезынтересно, что А. Хомяков при этом полагал, что иранское предание составляет и силу ислама, несмотря на то, что ислам его сильно исказил. «Все великое в Коране принадлежит началу христианскому», — заявлял он. Но только в христианстве человечество может окончательно избежать необходимости и случайности, осуществить поиск свободы во всей полноте, ибо лишь в христианстве торжествует дух свободы, торжествует духовность.
Кушитство — это религия, провозгласившая повиновение вещественным склонностям и основывающаяся преимущественно на ценностях материальных. По словам А. Хомякова, ее основа художественная или строительная. Зародившаяся в Эфиопии как «пещерное зодчество», она была перенесена в Египет и Индию, где приняла новые формы. Проникает кушитство и в Америку, так как и там автор «Записок о всемирной истории» обнаруживает «те же громады храмов и зданий, то же безумие каменосечцев, те же формы в своей второй эпохе, т.е. в переходе от пещеры к пирамиде» 10. Кроме этого, по мнению А. Хомякова, кушитскими являются еще и такие державы, как Китай, в которых жизнь основана на «законе гармонии», и где добродетели общественные подменяют высшие добродетели человеческие, получившие развитие лишь в христианстве. Иранство же — религия, которая ориентировалась на духовные ценности. Ее основа поэтическая или философская. Поэтому она, утверждает А. Хомяков, не оставила потомкам ни одного памятника зодчества, которое «процветало только при встрече стихий Иранской и Кушитской, но принимало характер новый и чуждый своему южному началу»
И поскольку кушитство на первых этапах своего развития было явно сильнее и могущественнее, чем иранство, то не только Вавилон — столица общечеловеческая — оказалась в руках этой южной религии, ее влияние распространилось далеко на север. Хотя и иранство воздействовало на народы, избравшие кушитство. Но доминировало все же кушитство. Ведь даже небольшое отклонение от иранства основательно его разрушало, в то время как кушитство не способны были ослабить никакие искажения. В результате в мире в чистом виде не оказалось ни кушитсткого, ни иранского начала. «Бой казался равным, — констатирует Хомяков, — и оба учения примирились в какой-то средней духовно-вещественной системе...» 12.
В частности, Эллада, испытывая сильное влияние кушитства, серьезно исказившего иранство, обожествляла человека, и божественность эта заключалась в красоте. Дойдя в науке и искусстве до высших пределов, эллины не могли очистить иранство от наслоений кушит-ства. Поэтому все их философские учения или вели к скепсису, или
подчиняли веру началу логической необходимости. В итоге в своих верованиях они часто склонялись к кумиропреклонению, уделяя основное внимание в религиозной жизни ее вещественно-обрядовой стороне.
Для римлян, также постоянно нуждавшихся в условном единстве и его видимых атрибутах, религия была явлением и земным, и общественным, но прежде всего — государственным. Она слабо влияла на отдельных людей, предоставляя им «полную свободу сомнению и умствованию». Опять же, исходя из утверждения о крайне неблагоприятном влиянии кушитства на иранство, А. Хомяков полагал, что Рим дал миру «религию общественного договора, возведенного в степень безусловной святыни, не требующей никакого утверждения извне, религию права, и перед этою новою святынею, лишенною всяких высоких требований, но обеспечивающею вещественный быт во всех его развитиях, смирился мир, утративший всякую другую, благороднейшую или лучшую веру» 13. И несмотря на то, что как государство Рим был велик, люди внутренне были ничтожны. Заботясь преимущественно об усовершенствовании земной жизни, они не облагораживали собственные души. Их верой был закон. Тем самым кушитст-во вводило рационализм в саму сущность веры, для него весьма характерно рационалистическое обоснование «вечных истин», а следовательно, их разрушение.
Однако угнетение и притеснение кушитством иранства, по А. Хомякову, не могло продолжаться вечно. Достоянию симо-яфетидов — первобытному иранству погибнуть было не суждено. Оно было спасено семьей Авраама, который бежал из своего отечества от нашествия кушитской религии, сохранив на чужбине чистое иранское начало. Только благодаря ему впоследствии из народа еврейского «пышно и великолепно расцвела жизнь всего человечества до нашего времени», — заявлял русский мыслитель. Сохранившаяся в народе Израиля идея будущего Мессии, все более и более овладевая народами иранской ориентации, подняла их на борьбу.
В конечном итоге кушитское могущество, «лишенное внутреннего плодотворного содержания», потерпело поражение от сохранившего свою чистоту и простоту иранства. «Дух восторжествовал над веществом, — писал А. Хомяков, — и племя иранское овладело миром» 14. Это торжество он целиком и полностью связывал с христианством. Противопоставляя, но не разрывая дохристианский и христианский периоды развития человечества, автор «Записок о всемирной истории» подчеркивал их качественное различие. По его мнению, пришествие Христа на землю — это наиболее важное событие в жиз-
ни людей. «Явление Иисуса и его закон содержит в себе начало всей позднейшей жизни мира...» 15, — утверждал он. Однако, широкое распространение иранского предания, выраженного в христианстве, есть процесс в достаточной мере постепенный. Начавшийся с падения Рима, с которого, собственно и начинается история Европы, он получает дальнейшее развитие в Византии.
Только там начинается реальный возврат к первоначальному иранству. Однако Византия, хотя и являлась страной христианской, была, по утверждениям Хомякова, государством языческим, где «слово евангельское просветило совесть человека, но не коснулось совести гражданина». И византийцы, охотно распространяя христианство среди других народов, делали это вопреки воле и желанию своего государства, продолжавшего оставаться кушитским. Оно отнюдь не стремилось к христианскому союзу с прочими державами, а требовало от них подчинения и покорности. Но, значительно продлив свое существование, Византийская империя все же погибла, так как не приняла христианство в полной мере — законы и общественная жизнь были к нему или равнодушны, или враждебны. С этим был согласен и И.В. Киреевский, утверждавший, что для того «чтобы спасти внутренние убеждения, Христианин Византийский мог только умереть для общественной жизни. Так он делал, идя на мученичество; так делал, уходя в пустыни, или запираясь в монастырь» 16.
Для славянофилов было очевидно, что в Византии дух древнего иранского просвещения и образованности не смог в полной мере возродиться. И хотя, в отличие от рационалистического кушитства, иранству прежде всего свойственно их интуитивное, основанное на «живознании», понимание, они не могли позитивно относиться к тому, что в Византии иранские просвещение и образованность утрачивали полностью общественный характер, ограничиваясь только рамками внутренней, созерцательной жизни.
Итак, славянофилы «окончательное выражение» всякого просвещения пытались отыскать в вере, которая, полагал А. Хомяков, определяет судьбу народа, формирует его своеобразие и особенности. «Мера просвещения, характер просвещения и источники его определяются, — писал он, — мерою, характером и источником веры» 17. И если исследователь будет, например, игнорировать христианство в истории Европы, буддизм в истории Азии, то он ничего не поймет ни в Европе, ни в Азии. Вера (независимо от того истинная она или ложная) концентрирует в себе «весь мир помыслов и чувств человеческих», именно она определяет национальный менталитет.
Любую религию можно понять, лишь поняв поклоняющийся ей
народ, лишь изучив его исторический путь. «Покуда люди не поста-вятся выше самих себя благодеянием духовного просвещения, они в Боге будут воображать только себя в больших размерах, — утверждал А. Хомяков. — Общечеловеческое, чистый образ Бога, для них недосягаемо, и невежественное желание быть богоподобным заставляет их делать божество человекоподобным со всеми приметами несовершенного, т.е. племенного, человеческого развития» 18. В этом, по его мнению, заключается одно из характернейших отличий монотеистического иранства от политеистического кушитства. И вполне можно прийти к выводу, как и делали многие исследователи русской философии, что «всемирную историю Хомяков почти отождествляет с историей религии» 19, что у него исторический метод исследования имеет преимущественно религиозный характер.
Однако иранство и кушитство у А. Хомякова не только религии, но и своеобразные и самобытные основы просвещения и образованности, в которых земные начала часто доминируют над началами божественными. Н. Бердяев, по-видимому, во многом прав, утверждая, что у А. Хомякова «кушитство и иранство остаются стихиями мира, открываемыми научно, этнографически, лингвистически» 20. Ибо история для автора «Записок» — это прежде всего непрекращающееся противоборство важнейших начал, присущих человеку, — свободы и необходимости, духовности и вещественности.
В связи с тем, что у А. Хомякова этика часто преобладает над мистикой, у него возможно обнаружить не только морализирование над историей, но и отсутствие ее пророческого истолкования. Подчеркивая данную особенность историософии А. Хомякова, о. Г. Флоров-ский полагал, что по отношению к другим славянофилам «эту характеристику можно только повторить и усилить». Именно это, по его утверждению, и объясняет «тот неожиданный натурализм, который так удивляет читателя в «Записках о всемирной истории» у Хомякова» 21. В конечном итоге, историософия А. Хомякова стремится как бы объединить религиозно-мистическую и научно-позитивную точку зрения. Многие его историософские утверждения, как и утверждения других славянофилов, часто имеют и научный, и религиозный характер. Последнее в полной мере относится не только к таким явлениям как просвещение и образованность, но и таким, например, как культура и цивилизация, ибо между этими двумя парами понятий многие исследователи раннего славянофильства обнаруживают определенное тождество.
Их конкретный анализ значительно усложняется своеобразием понятийного аппарата славянофилов, стремящихся раздвинуть рам-
ки мировоззренческих противоречий. В частности, просвещение не выражает, по Хомякову, лишь «свод и собрание положительных знаний: оно глубже и шире такого тесного определения. Истинное просвещение есть разумное просветление всего духовного состава в человеке или народе» 22. Таким образом, А. Хомяков употреблял слово «просвещение» не только как синоним слова «образованность», т.е. в общепринятом смысле приобщения к науке. Наука, полагал он, всего лишь одно из проявлений просвещения. A.C. Хомяков широко использовал слово «просвещение» и для выражения религиозно-духовной стороны образованности — образованности не ума, а души человека. Поэтому-то просвещение «сильно и без наукообразного знания», в то время как без просвещения всякая наука «бессмысленна и ничтожна» 23.
Кроме того, просвещение, по утверждению А. Хомякова, есть «тот живой корень», из которого успешно развивается не только наукообразное знание, но и «так называемая цивилизация или образованность» 24. В отличие от науки цивилизация, полагал автор «Записок о всемирной истории», способна выразить лучшие и возвышеннейшие стремления жизни духа. Однако, заявляет Ю. Самарин, цивилизация — понятие «одно из самых неопределенных и сбивчивых». Славянофилы, как правило, еще отождествляют его с культурой. Оно, хотя и должно быть обусловлено в первую очередь религиозными параметрами, но, тем не менее, может обозначать и «усовершенствование внешних условий жизни» 25. Последнее славянофилы обнаруживали и на многочисленных примерах всемирной истории. Вместе с тем, изучение всемирной истории, которой славянофилы посвятили многие страницы своих работ, отнюдь не являлось для них самоцелью, а представляло собой лишь своего рода подготовку для исследования истории России. И они не только пытались разгадать какой путь ей определил Бог, но и выяснить земные движущие силы ее развития, ее роль и место среди других народов.
Несомненно, что славянофилы одними из первых в нашей историософии глубоко и всесторонне подняли проблему особого характера русского и западноевропейского путей развития. В этой связи ими особо выделялась тема православного Востока, где наиболее ярко проявилось иранство, и католического и протестантского Запада, основные особенности которого во многом были обусловлены кушит-ством. И несмотря на то, что в подобного рода разделении, по мнению А. Ф. Лосева, у Хомякова было «много наивного и некритического, однако во многих отдельных его рассуждениях чувствуется неопровержимая интуитивная достоверность» 26. Эти гениальные интуи-
ции и заложили многие фундаментальные основы русского национального самосознания.
Примечания
1 См. например: Бердяев Н.А. А.С. Хомяков. М., 1912; Керимов В.И. Историософия А.С. Хомякова. М., 1989; Кошелев В.А. А.С. Хомяков. Спб., 2000.
2 Бердяев Н.А. Алексей Степанович Хомяков. М., 1912. С. 180.
3 Хомяков А.С. Сочинения в 2-х тт. Т. 1. Работы по историософии. М., 1994. С. 39.
4 Хомяков А.С. Полн. собр. соч. Т. 6. М., 1904. С. 11.
5 Там же. Т. 5. С. 531.
6 Там же. Т. 6. С.18.
7 Керимов В.И. Историософия А.С. Хомякова. М., 1989. С. 9.
8 Хомяков А.С. Полн. собр. соч. Т. 5. С. 530.
9 Там же. Т.6. С. 409.
10 Там же. Т.5. С. 276.
11 Там же. С. 206-207.
12 Там же. Т. 6. С. 138.
13 Там же. С.401.
14 Там же. Т. 5. С. 528-529.
15 Там же. Т. 6. С. 411.
16 Киреевский И.В. Полн. собр. соч.: в 2 т. М., 1911. Т. 1. С. 256.
17 Хомяков А.С. Полн. собр. соч. Т. 5. С. 131.
18 Там же. С.174-175.
19Щеглов Б. Ранние славянофилы, как религиозные мыслители и публицисты. Ч. 1. К вопросу о сущности учения А.С. Хомякова. Киев, 1917. С. 89.
20 Бердяев Н.А. Алексей Степанович Хомяков. М., 1912. С. 185.
21 Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Киев, 1991. С. 252.
22 Хомяков А.С. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 26.
23 Там же.
24 Там же. С. 26-27.
25 См.: Самарин Ю.Ф. Соч. Т. 1. М., 1887. С. 267-268.
26 Лосев А.Ф. Русская философия // Введенский А.И., Лосев А.Ф., Рад-лов Э.Л., Шпет Г.Г. Очерки истории русской философии. Свердловск, 1991. С. 81.
Historiosophyof A.S. Khomyakov
S.N.Pushkin
In the article the author considers some aspects of philosophy of history by A.S. Khomyakov, one of the most outstanding representatives and founders of slavyanophili-ty. His main incomplete work «Notes on the World History» is involved. The so called «iranity» and «khoushitity» are stated by him as the main motive forces of the historical process. They are realized in different historical and cultural situations, including the framework of christianity, in differences and originality of development of orthodox East (including an originality of Russian culture) and roman catholic and protestant West.
