CC BY
87
прибылью (идет настоящая «охота» за каждого клиента) закрывать глаза на возраст посетителей. Следовательно, тенденция к расширению участия в играх лиц, не достигших возраста 18 лет, укрепилась (4).
Несовершеннолетний, находящийся в ночное время без присмотра родителей, где бы то ни было (например, в игорном зале), фактически попадает в категорию безнадзорного. В ряде залов игровых автоматов, работающих круглосуточно, молодые люди распивают спиртное, употребляют наркотические вещества. Ночь, проведенная без сна, в накуренном помещении, негативно сказывается на здоровье и физическом состоянии подрастающего поколения. Оставленный без надзора подросток может стать как преступником, так и жертвой преступления.
По мнению экспертов, практических работников органов внутренних дел, в ряде регионов активизация уличной преступности (в первую очередь, подростковой и молодежной) связана с бесконтрольным установлением в различных точках населенного пункта игровых автоматов. На практике складывается парадоксальная ситуация - за азартную игру в карты подросток попадает под контроль подразделений по делам несовершеннолетних, а игра на деньги у автоматов никаким образом не контролируется.
Игровые автоматы вызывают большой интерес у местных подростков и молодежи, которые даже стоят в очередях, чтобы сыграть на деньги. Однако чтобы провести сеанс игры, подросткам необходимы деньги. Поскольку своих накоплений у потенциальных игроков (детей и подростков) немного, они решаются на корыстно-насильственные преступления: кражи, вымогательства, грабежи и разбои. В качестве своих жертв они выбирают женщин, пенсионеров, подкарауливая их возле магазинов, у рынков или почтовых отделений, где идет выплата пенсий; отбирают сумки с деньгами, а иногда еще и избивают. Значительное количество имущественных преступлений совершается и в отношении сверстников по месту жительства, досуга, учебы, у которых отбирают карманные деньги, сотовые телефоны, иные вещи, которые можно сразу же продать, а на вырученные деньги - сыграть с «одноруким бандитом». В ряде случаев деньги на игру добываются так называемыми «металлическими» преступлениями, когда подростками за мизерные деньги в пунктах приема реализуются украденные колодезные крышки, электрические провода и др. (3; 7).
Среди несовершеннолетних, посещающих залы игровых автоматов (реже компьютерные салоны), немалое число подростков из неблагополучных семей, детских домов, а также убегающих из дома, безнадзорных и беспризорных, с девиантным поведением.
В 2006 г. силами кафедры криминологии Омской академии МВД России проведено пилотажное социологическое исследование, посвященное игровой зависимости. Исследование проводилось среди учащихся школ города Омска в возрасте от 13 до 17 лет. Целью данного исследования было выявление распространенности игровых пристрастий среди школьников.
Более 40% опрошенных учащихся средних школ имели опыт игры на игровых автоматах, расположенных в помещениях магазинов, на рынках, иных общественных местах. Каждый десятый подросток посещает игровые салоны по нескольку раз в неделю. На вопрос: «На какие деньги несовершеннолетние играют на “одноруких бандитах”?» - ответы распределились следующим образом: 34,9% опрошенных участвовали в игре за счет сэкономленных средств, выделяемых родителями на питание; 18,7%) игроков тратили деньги, накопленные от сдачи в ходе покупок по заданию родителей; 35,1 % их использовали полученные от родителей средства для проведения досуга, не связанного с игрой. Особую тревогу вызывают результаты опроса о том, что 8,3%о несовершеннолетних использовали в игре суммы, взятые без спроса из накоплений родителей, а каждый тридцатый опрошенный подросток (3,4%) признался, что играл на «одноруком бандите» на деньги, отнятые у сверстников.
В целях противодействия тенденции втягивания в игровой процесс несовершеннолетних и малолетних на государственном уровне принят соответствующий закон, регламентирующий места возможного размещения игровых автоматов как определенного вида бизнеса. Он наделяет соответствующие структуры правами по осуществлению контроля над игорным бизнесом и предусматривает создание в стране четырех игорных зон. Это означает упорядочивание деятель-ности в сфере игорного бизнеса, установление контроля за возможными противоправными деяниями в среде молодежи.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бухановский А. О., Андреев А. С., Дони Е. В. Патологический гемблииг как частный вариант болезни зависимого поведения. - М., 2002.
2. Дубичева К. Оловянные глаза азарта. Эпидемия игромании захлестывает пенсионеров и школьников // Труд. - 2005. - 16 апр.
3. Костенко-Попова О. Автоматом по детям // Аргументы и факты. - 2004. - 28 янв.
4. Медведева С. Цена проигрыша // Щит и меч. - 2006. - 26 окт.
5. Международная классификация болезней (10-й пересмотр). Психические расстройства и расстройства поведения (F00-F99). - Ростов н/Д, 1999.
6. Чирко В. В. О медицинских аспектах игромании: методы выявления, реабилитации и профилактики // Игромания: мифы и реальность: мат-лы науч.-практ. конф. - М., 2004.
7. Шадренко А. У иркутских школьников появился новый наркотик // Номер один,- 2004. - № 50. - 16 дек.
ИСТОРИКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ТЕРРОРИЗМА
С. Г. Еремеев
Академия управления МВД России, г. Москва,
А. А. Замулло
Омская академия М ВД России
Терроризм - явление, возникшее достаточно давно. Попробуем отобразить некоторые этапы возникновения терроризма. Понятие террора (от лат. terror - ужас) ввел Аристотель для обозначения особого типа ужаса, который овладевал зрителями трагедии в греческом театре. Это был ужас перед небытием, представленным в форме боли, хаоса, насилия и разрушения. Развитие мировых религий не уменьшило агрессивности людей, напротив, она присутствует в вероучениях и практике конфессиональных сред. Во Второзаконии (Ветхий Завет) дано разрешение на ведение войн: «И истребишь все народы, которые Господь, Бог твой, дает тебе: да не пощадит их глаз твой и не служи богам их, ибо это сеть для тебя» (Втор. 7; 16, 22-24). В Коране присутствует большое количество сюжетов, в которых по воле Аллаха происходит наказание определенных народов. Народ Нуха отказался от веры в Аллаха, тогда «... потопили тех, кто считал ложью Наши знамения. Поистине, они были народом слепым» (3). Народ адитов, не принявший посланников Аллаха, был наказан ураганом, который уничтожил всех, кроме Худа и тех, кто был с ним. Самудян за убийство символической верблюдицы «... постигло сотрясение, и наутро оказались они в своем жилище поверженными ниц» (3).
Во второй суре Корана можно обнаружить разрешение на ведение войн: «И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами. И убивайте их, где встретите, и изгоняйте их оттуда, откуда они изгоняли вас. Если же они будут сражаться с вами, то убивайте их: таково воздаяние неверных!» (3). В исламе после пророка Мухаммеда теократические лидеры Арабского, а позже Каирского и Кордовского халифатов насильственным путем распространяли ислам. Именно
халиф Омар провозгласил военную экспансию ислама, которая, слегка утихнув при халифе Али, возросла при династии Омейядов. Сформированный к тому времени письменный текст Корана содержал призывы «.. .истреблять тех, которые не уверовали» и «сражаться на пути Аллаха» (3). Ислам и в его лице Арабский халифат к концу VII в. располагал одной из самых многочисленных и агрессивных армий в мире. Один из духовных лидеров Каирского халифата Хасан ибн Саббах создал общину ассасинов, захватив крепость Аламут на границе Ирака, где его харизматическая власть воспринималась безапелляционно, так как «его свирепый характер с трудом подчинялся хитрости и лицемерию» (3). Орден ассасинов подчинялся ему лично и подразделялся на две группировки. По мнению исследователя истории тайных религиозных сообществ Ч.Геккертона, «...последователи разделялись на две части: на “самопожертвователей” и “искателей”. Первая, пренебрегая усталостью, опасностями и пытками, радостно отдавала жизнь, когда это заблагорассудится великому мастеру, требовавшему, чтобы они либо защищали его, либо исполняли его смертные приговоры» (3).
В истории развития христианства прецеденты насилия возникли, по-видимому, в виде борьбы с ересью в эпоху Вселенских соборов по инициативе ряда церковных лидеров. Уже с Х-Х1 вв. Римская церковь все более обращается к насильственным мерам: изгнание неугодных граждан, конфискация имущества и т. д. Однако подлинным расцветом института насилия в христианской среде стали крестовые походы, а позже инквизиция. Первый крестовый поход 1096 г. в целях завоевания Иерусалима и освобождения Гроба Господня начался с массового избиения и ограбления еврейских диаспор в Европе. Папа Александр III на соборах в Монпелье 1162 г. и Туре 1163 г. положил начало инквизиции. IV Латеранский собор 1215 г. при постановлении о борьбе с ересями в 3-м каноне наряду с поддержкой крестовых походов возвел в закон распоряжения папы по созданию инквизиционных судов.
В 1209-1229 гг. папа Иннокентий III объявил крестовый поход против катаров Лангедока, где крестоносцами были вырезаны десятки тысяч человек, а оставшиеся сожжены на кострах следовавшим за рыцарством католическим духовенством. Германский округ Штединг в 1234 г. из-за конфликта с Римской церковью был подвергнут репрессиям крестового похода, в результате чего были убиты более 6 тыс. человек.
В восточном христианстве, в частности в русском православии, акты конфессионального насилия в основном применялись по личным приказам церковных иерархов к лицам, обвиняемым в ересях. В XVI в. были живьем сожжены некоторые последователи внутрицерковного движения «нестяжа-телей», в XVII в. казнены главы старообрядческого движения и сожжен протестантский проповедник Кивирин Кульман. В протестантизме лидеры-основатели многих конфессиональных направлений откровенно призывали к убийствам и насилию (1). Автор первого протестантского богословия М. Лютер в отношении бунтующих призывал: «Пусть каждый, кто может, рубит, душит и колет их, тайно и явно, помня, что ничто не может быть более дьявольски вредно и ядовито, чем мятежник. Я, Мартин Лютер, убил всех погибших в восстании крестьян, потому что я приказывал убивать их. Кровь их да падет на мою голову! Но я сделал это потому, что господь приказал мне так говорить» (5).
Еще более мрачным примером роли иерархического лидера в процессе развития конфессионального насилия стала личность Ж. Кальвина как основателя реформатского течения. По свидетельству его библиографов, мрачный и фанатично религиозный с раннего детства Ж. Кальвин создал в Женеве не просто теократическое государство, но и один из самых жестоких авторитарных режимов в Европе XVI в. В церковь, при необходимости, людей загоняли насильно при помощи полиции нравов. «Трех кожевников приговорили к тюремному заключению за обжорство. В другой раз сожгли гравера, который в первой фразе “Отче наш” поставил запя-
тые, что было оценено как сомнение в существовании бога» (5). Католиков, гуманистов и анабаптистов Ж. Кальвин приказывал уничтожать. В 1553 г. в Женеве был сожжен известный философ Мигель де Сервет, спасавшийся от ужасов католической инквизиции.
Фактологический материал, свидетельствующий о насилии и жестокости не только в истории христианства, но и многих других конфессиональных направлений, бесконечен и не может быть собран в рамках одной тематической статьи. Однако остается очевидным факт востребованности и адаптиро-ванности методов, форм и институтов насилия в религиозных средах вообще. Религия, призванная служить неким релаксантом или даже границей между человеческим сообществом и хаосом первобытного насилия, сама породила агрессивные формы поведения в своей собственной среде. Очевидно, биологическая природа человека, его инстинктивная агрессия, стимулированная социокультурными причинами, проявлялась именно в конфессиональных войнах, межличностном насилии и изуверских культах как особых формах жертвоприношений массового характера (5). Позже, на волне Посвеще-ния появилась доктрина превращения страха и ужаса в орудие власти. Эта идея принадлежит якобинцам и подробно изложена в сочинениях Марата. Он сформулировал важнейший тезис: для завоевания или удержания власти путем устрашения общества (это и есть политический смысл слова «террор») необходимо создать обстановку массовой истерии.
Эту же идею подхватывают основатели террористической фракции «народной воли» П. Я. Швырев и А. И. Ульянов, после их казни идею террористических актов подхватывают эсеры. Руководителем боевой организации в 1903 г. стал Евно Азеф (4). Таких исторических примеров можно приводить много. Мы оперируем тремя основными терминами, которые часто встречались в истории: «война», «насилие» и «терроризм». Можно ли поставить знак равенства между этими понятиями? Вряд ли, но современные тенденции указывают на то, что это не отстраненные друг от друга понятия. Так, насилие - это неотъемлемая часть войны и «визитная карточка» терроризма. Чем более широкую огласку в СМИ и народных массах получает тот или иной акт насилия, организованный и проведенный террористическими организациями или террористами-одиночками, тем сильнее его психологический эффект. Кроме того, все чаще появляются заголовки в газетах и высказывания высокопоставленных лиц о войне с международным терроризмом. Получается, что акты терроризма со стороны международных террористических организаций и их участников - это способ ведения самой войны. Мы видим, насколько сильно переплетены указанные выше понятия в современной истории, но попробуем определить, какие психологические характеристики имеет современный терроризм.
Современный террор - качественно новое явление по сравнению с террором прошлого, так как террористы получили возможность использовать СМИ и оружие массового поражения. Уже в XIX в. террористы прибегали к помощи газет, но крови приходилось лить много, так как газеты не передают вида крови. Читать и слышать - это не то, что видеть. Таким образом, терроризм стал средством психологического воздействия. Его главный объект - не те, кто стал жертвой, а те, кто остался жив. Его цель - не убийство, а устрашение и деморализация живых. Есть страх разумный, когда человек верно определяет источник и величину опасности и принимает меры, которые ее снижают. Есть страх неадекватный (невротический), когда человек или впадает в апатию, или совершает действия, вредные или даже губительные для него самого. Цель террористов - создание именно невротического страха. Но следует понимать, что похожие по форме террористические действия могут иметь совершенно разные мотивы, а к террору разные люди приходят своими путями: у них разные истории, семьи, психологические травмы, различные идеологические убеждения. Разная у них и степень психической патологии... У кого-то из террористов ее нет совсем, а у кого-то она имеет решающий характер.
Так, психиатр Джералд Пост на основе множества исследований различает среди террористов два типа личности: «анархист-идеолог» и «националист-сепаратист». «Анархист-идеолог» в детстве, как правило, становится жертвой серьезных ссор между родителями, и это приводит его к бунту против семьи, прежде всего против отца. Поскольку родители зачастую отождествляются с преданностью существующему политическому порядку, бунт против отца легко превращается в бунт против государства... Что же касается национа-листа-сепаратиста, то он в принципе не выступает против власти собственного государства, его действиями руководит желание поднять бунт против внешних врагов. В детстве «террорист, обладающий этим типом личности, сострадал родителям и слушался их», утверждает Джералд Пост. Проблема «националистов-сепаратистов» состоит в «патологической невозможности отличить себя от других, в частности от родителей». Поэтому они восстают против общества и мстят ему за те страдания, которые оно некогда причинило их родителям. Оба - и «анархист-идеолог», и «националист-сепара-тист» - «обретают внутреннее равновесие, только присоединяясь к группе террористов-мятежников со сходным прошлым и сходными проблемами». Люди, вступающие в ряды террористов, - это выходцы из разных социальных слоев и жизненных сфер (Post, 1987).
Существует определенный набор личностных черт, которыми должны обладать террористы. Есть основания полагать, что эти черты во многом сходны с теми, которые отличают приверженцев религиозных культов. Серьезные изменения личности, связанные с принадлежностью человека к ка-кому-либо культу и принятием его нормативной системы, описывает Конвей (Conway, 1978). Резкие изменения, скачок происходят и при вступлении в террористическую организацию, поскольку человек отказывается от принадлежности к определенной социальной группе, порывает с обществом и принужден вести подпольное существование (Conway, 1978). В террористических организациях обычно велико число характеризующихся агрессивной паранойей. Члены организации склонны к экстернализации, к возложению ответственности за неудачи на обстоятельства и поиску внешних факторов для объяснения собственной неадекватности. В. Волкам видит здесь неизбежный феномен жизни. Человек испытывает потребность причислять одних людей к своим союзникам, других - к врагам, и эта потребность - результат усилий по защите чувства самоидентичности (Volkam, 1986).
В этой связи Джон Мак развивает понятие эгоизма преследователя жертвы. Это понятие обозначает отсутствие сострадания преследователя к своей жертве, даже если ее страдания намного превышают тот уровень страданий, какой испытывают сам преследователь или связанные с ним люди (Mack, 1979; Olson, 1988). В эгоизме преследователя, возможно, кроется объяснение того, почему ужасные акты террористов могут совершаться столь хладнокровно, предумышленно и расчетливо (Miller, 1988). При всем различии террористических группировок всех их объединяет слепая преданность членов организации ее задачам и идеалам. Можно подумать, что эти цели и идеалы мотивируют людей к вступлению в организацию. Но это оказывается совсем не обязательно. Цели и идеалы служат рациональному объяснению принадлежности к террористам. Настоящая причина -сильная потребность во включенности, принадлежности группе и усилении чувства самоидентичности. Обычно членами террористических организаций становятся выходцы из неполных семей, люди, которые по тем или иным причинам испытывали трудности в рамках существующих общественных структур, потеряли или вообще не имели работу. Чувство отчуждения, возникающее в подобных ситуациях, заставляет человека присоединиться к группе, которая кажется ему столь же антисоциальной, как и он сам. Общей чертой террористов является, таким образом, сильная потребность во включенности в группу подобных людей, связанная с проблемами самоидентичности (Miller, 1988).
Попытку смоделировать процесс становления террориста осуществил Э. Шоу (Olson, 1988), который выделил четыре фактора, приводящие человека к терроризму. Такими факторами являются ранняя социализация, нарцисстические нарушения, конфликтные ситуации (особенно конфронтация с полицией), личные связи с членами террористических организаций. Шоу приходит к выводу, что террористами становятся выходцы из групп риска, которые с детства испытывали проблемы с самооценкой. Идентификация с террористической группой обеспечивает таким людям социальную роль, хотя и негативную. Порвать с группой для террориста почти невозможно, это равносильно психологическому самоубийству. Для террориста покинуть организацию - значит потерять самоидентичность. Террорист имеет столь низкую самооценку, что для него отказаться от заново обретенной самоидентификации практически невозможно. Эти вовсе не авторитарные люди становятся, таким образом, членами жестко авторитарных групп. Включаясь в такую группу, они обретают защиту от страха перед авторитаризмом. При этом любое нападение на группу воспринимается ими как нападение на себя лично. Соответственно, любая акция извне значительно увеличивает групповую сплоченность. Об этом необходимо помнить, организуя борьбу с террористическими организациями. По мере того как террорист проникается идеологией своей организации, он усваивает абсолютистскую риторику. Мир для него распадается на своих и врагов, черное и белое, правильное и неправильное - никаких оттенков, неясности, сомнений. Подобная логика побуждает террористов к нанесению ударов по обществу и врагу. Врага определяют лидеры организации. Они намечают мишени, а также методы нападения, которые следует использовать.
Проблема терроризма в современной России появилась значительно позже, чем зарубежных странах, ввиду чего и приведены мнения зарубежных авторов, у которых была возможность проведения более продолжительных исследований, их анализа и построения на их основе своих теорий. После первой и второй Чеченской компании, где Россия столкнулась со столь мощным противостоянием, была по-новому осознана проблема терроризма. Ей стало уделяться значительное внимание, появился опыт ведения переговоров с террористами. Разрабатываются вопросы подготовки переговорщиков, реабилитации лиц, пострадавших от рук террористов, и их близких родственников, подготовка сотрудников спецподраз-делений к противодействию террористам и т. д.
В настоящее время проблема терроризма изучается с различных сторон. Психологов интересуют не столько правовые или этические, сколько психологические, личностные и социально-психологические аспекты этой проблемы.
Исследователи предлагают три модели личности террориста.
1. Личность, руководствующаяся собственными убеждениями (религиозными, идеологическими, политическими) и искренне убежденная в необходимости своих действий для общества.
2. Агрессивная личность. Фрустрация, вызванная невозможностью удовлетворения какой-либо жизненно важной цели, продуцирует тенденцию к совершению агрессивных действий (теория Dollar-Miller).
3. Личность с психо- или социопатологическим развитием (часто связано с аномальными отношениями в семье).
Практически все исследователи указывают на следующие наиболее характерные черты личности террористов:
1. Комплекс неполноценности. Он чаще всего является причиной агрессии и жестокого поведения, которые выступают в качестве механизмов компенсации. Комплекс неполноценности ведет к сверхконцентрации на защите Я с постоянной агрессивно-оборонительной готовностью.
2. Низкая самоидентификация. Террористическая группировка помогает индивидууму избавиться от недостатка психосоциальной идентификации, выполняя функцию психостабилизирующего фактора.
3. Самооправдание. Очень часто политико-идеологичес-кие мотивы указывают на главные побудительные причины вступления на путь терроризма, но, как правило, они являются формой рационализации скрытых личностных потребностей - стремления к усилению личностной идентификации или групповой принадлежности.
4. Личностная и эмоциональная незрелость. Большинству террористов присущи максимализм, абсолютизм, часто являющийся результатом поверхностного восприятия реальности, теоретический и политический дилетантизм (2).
К сожалению, имеющиеся исследования того, почему люди становятся террористами, не всегда дают возможность эффективно работать с террористами, ведь с одними можно вести переговоры, а с другими - нет; с одними можно общаться на языке европейских ценностей, а с другими это полный абсурд, потому что они находятся в ином культурном измерении; на одних можно воздействовать рациональными аргументами, а в отношении других они бесполезны. Правильное применение этих и других тактик поведения при террористических актах и должно стать основным направлением будущих исследований. Надо помнить и о том, что у террориста-фанатика, в отличие от наемного убийцы, в качестве мотива присутствует ненависть. Для терроризма такого масштаба, какой нам предстал сегодня, необходимы условия. Чтобы добывать, хранить, развозить и взрывать тонны взрывчатки за две тысячи километров от дома, нужно много надежных и умелых людей. Тысячи должны созреть для этого, и из них отбирают сотню. Такие условия возникают, когда происходит массовое и несправедливое обеднение ранее благополучных и достаточно образованных людей. Когда для большого числа молодых людей рушится привычный мир, и они оказываются вытесненными из жизни «этим обществом». Второе условие - сдвиг в культуре. Терроризм обязательно требует оправдания, легитимации в достаточно большой части народа. Иначе ни за какие деньги молодежь не пойдет в ряды боевиков. Наемные убийцы - совсем другой тип. Рядовые террористы убивают и умирают за идеал, и, чтобы его создать, надо сначала исковеркать их систему ценностей. Их надо убедить, что в отношении их группы (социальной, религиозной, этнической и т. д.) совершена нестерпимая несправедливость, которая может быть смыта только кровью. Тогда человеком движет чувство мести, которая как бы уничтожает несправедливость и восстанавливает равновесие.
ЛИТЕРАТУРА
1. Гекертон У. Г. Тайные общества всех веков и всех стран// Тайные ордена. - Ростов н/Д, 1997.
2. Иностранная психология. - 1998. - № 10.
3. Коран I пер. с араб. И. Ю. Крачковского. - М., 1990.
4. Советский энциклопедический словарь. - М., 1982.
5. Чанышев А. Н. Протестантизм. - М., 1969.
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ МЕХАНИЗМА ОБМАННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРИ МОШЕННИЧЕСТВЕ
М. Ю. Ситникова
Омская академия МВД России,
канд. юрид. наук О. Р. Онищенко
Омский государственный университет
Человеческое общество на протяжении всего периода своего существования и развития в качестве основных способов совершения преступлений выбирало и выбирает либо насилие, либо обман. Сам же феномен обмана, по словам ис-
следователей, появился, как только человечество овладело членораздельной речью (10, 8). Однако, несмотря на то что обман уже несколько тысячелетий является неотъемлемой частью жизни общества, наука и в настоящее время не перестает испытывать дефицит теоретических исследований, посвященных различным аспектам обмана.
В наибольшей степени исследованию данной проблемы было уделено внимание наукой уголовного права. Так, первое фундаментальное исследование в этой области было предпринято И. Я. Фойницким в работе, посвященной мошенничеству. Ученый рассматривал обман как заведомое, с намерением «обморочить» другого, искажение истины (9, 88). Через категорию истины обман впоследствии определял Г. А. Кри-гер. Он понимал под обманом умышленное искажение или сокрытие истины с целью ввести в заблуждение другое лицо (6, 150). В качестве одного из недостатков такого подхода к определению обмана следует отметить неопределенность самой философской категории истины, того, что под ней следует понимать. Кроме того, возможность использования этой категории в дефиниции обмана ставится под сомнение высказыванием самого И. Я. Фойницкого, который писал: «Истина сама по себе, как нечто объективно неизменное, как действительность тех или других фактов, не может быть нарушаема. Измените эти факты как хотите, вы все же не уничтожите истины в объективном смысле» (9,87). Другой подход заключается в определении обмана как умышленного введения в заблуждение потерпевшего относительно обстоятельств, имеющих для него существенное значение (3, 90).
Более развернуто формулирует понятие обмана Р. А. Сабитов. «Обман, - пишет автор, - это способ воздействия на человеческую психику, который состоит в умышленном введении в заблуждение другого лица или поддержании уже имеющегося у него заблуждения путем передачи не соответствующей действительности информации или умолчания о различных фактах, вещах, явлениях, действиях и т. д. с целью склонить это лицо к определенному поведению» (8, 24). На наш взгляд, авторы, понимающие под обманом введение в заблуждение, а не искажение истины, более емко отражают процесс обманной деятельности. Кроме того, существенным является указание на специальную цель, присущую преступной обманной деятельности, - склонить потерпевшего к определенному поведению.
Вместе с тем приведенные определения не могут раскрыть всех сторон изучаемого явления. Это обусловлено, во-пер-вых, тем, что они отражают лишь наиболее существенные, по мнению их авторов, признаки, а во-вторых, тем, что ученых при исследовании обмана, в первую очередь, интересуют уго-ловно-правовые характеристики обмана. Для нас же, в целях освещения особенностей механизма обманной деятельности, не меньший интерес представляют психологические характеристики обмана.
Фундаментальной характеристикой обмана можно считать его реализацию только в рамках отношений между людьми. Другими словами, для осуществления обмана одного обманывающего лица недостаточно. В качестве непременного условия всегда выступает наличие как минимум еще одного лица, которое вводят в заблуждение. Отсюда, нельзя признать обманом совершение умышленных действий в отношении банкоматов, турникетов, автоматов розничной торговли и тому подобных устройств в целях хищения денежных средств, товаров, безвозмездного пользования услугами и т. д. Отмечая эту особенность, И. А. Клепицкий пишет: «Компьютер, как и замок у сейфа, нельзя обмануть, поскольку технические устройства лишены психики» (5,42). Полностью соглашаясь с данным высказыванием, мы должны обратить внимание на еще один не менее важный вопрос, имеющий непосредственное уголовно-правовое значение, а именно: «Всякое ли лицо может быть объектом обмана?»
Видимо, нет. Если лицо не осознает фактический характер своих действий и не может руководить ими вследствие
