CC BY
267
7. Смагин Г. А. Конституционно-правовые вопросы оказания юридической помощи в Российской Федерации: Автореф. дисс... канд. юрид. наук. - М., 2004.
8. Яртых И. С. Функции и правовой статус адвокатуры и ее общественных объединений в условиях формирования гражданского общества в Российской Федерации: Автореф. дисс... д-ра. юрид. наук. - М., 2009.
Golovin A.Y., Solomatin E.N.
THE PLACE AND ROLE OF ADVOCACY IN THE MODERN SYSTEM OF STATE POWER IN RUSSIA.
The role and place of the Bar in the conditions of both political and legal reforms and construction of a civil society in the Russian Federation at the present stage, and also mutual relations between the state and the Bar and their further prospects are analyzed in this paper.
The key words: the Bar as an institute of a civil society, legal assistance to citizens, public control, the state legal bureaus, attorney as a public figure.
УДК 343.131
С.И. Коновалов, д-р юрид. наук, профессор, профессор кафедры криминалистики и правовой информатики, тел. +7(905)485-55-87, konovalov455@mail.ru (Россия, Краснодар, КубГУ)
ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ РАЗВИТИЯ ИНСТИТУТА ЗАЩИТЫ И ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ РОССИИ
Статья посвящена правовому анализу становления и развития института защиты и представительства в уголовном процессе России.
Ключевые слова: институт защиты, состязательный процесс, уголовный процесс, права и обязанности защитника, предварительное следствие, дознание.
Современный институт защиты олицетворяет длительный путь эволюции правосознания отечественных юристов. Краткий аналитический экскурс в историю становления и развития данного института позволяет выявить его исторические корни, тенденции совершенствования, что в целом способствует лучшему пониманию современной редакции указанных норм и формулированию более обоснованных выводов и рекомендаций.
Дореволюционные ученые-процессуалисты объясняли сущность понятия «защита» как «ответ на обвинение», «совокупность процессуальных прав и мер, направленных к ограждению невиновности подсудимого и его прав и интересов перед уголовным судом» [1, С.59]. Понимая, что задачей уголовного правосудия является не наказание во что бы то ни стало, а наказание только виновного, И.Я. Фойницкий констатировал, что «чем надежнее ... ограждена невиновность, тем более обеспечены интересы правосудия» [1. С.59].
69
Инквизиционный (следственный) тип уголовного процесса, предполагающий полное смешение процессуальных функций, обусловливал осуществление судьей и обвинения, и защиты. Судья «собирал доказательства как против, так и в пользу подсудимого, формулировал сначала обвинение, потом защиту его и, по соображении тех и других доводов, приходил к решению. Подсудимый был в глазах судьи-инквизитора не стороной, а предметом исследования ... Очевидно, что такое смешение двух противоположных функций, обвинения и защиты, и поручение их одному лицу, судье, могло иметь лишь одно крайне опасное для правосудия последствие: слабость защиты и недостаток судейского беспристрастия», - понимали еще дореволюционные ученые-процессуалисты [1. С.62 ].
Назначение защитника в анализируемый период вверялось законом некоторым лицам, постоянно или временно.
По мере развития состязательных начал в отечественном и зарубежном уголовном судопроизводстве происходит осознание значимости права стороны защиты собирать доказательства, свидетельствующие в пользу обвиняемого. И.Я. Фойницкий обращает внимание на то, что в древнем процессе защите принадлежало лишь право опровергать доказательства обвинения, права же предъявлять самостоятельные доказательства она не имела. По мнению исследователя, в начале ХХ века в этом отношении обе стороны равноправны [1. С.61 ].
Другой особенностью состязательного процесса, признаки которого стали проявляться после судебной реформы 1864 г., явилось право подсудимого обращаться для своей защиты к помощи особого лица, независимого от суда и обвинителя [1. С. 62-63]. В отличие от уголовного судопроизводства ряда европейских государств (Англии, Франции Австрии и Германии), действующего во второй половине XIX в., отечественное процессуальное законодательство аналогичного исторического этапа не предусматривает участие защитника на предварительном следствии и в процессе предания суду. Таким образом, согласно отечественному Уставу уголовного судопроизводства, по общему правилу право иметь защитника предоставлялось подсудимому, начиная с периода приготовительных к суду распоряжений, т.е. по мере поступления дела в суд.
Анализируя точки зрения относительно допущения защитника к участию в деле на более ранних стадиях процесса, И.Я. Фойницкий называет преувеличенным опасение, что защитник явится пособником обвиняемого в обмане органов следствия. Для предотвращения данной ситуации, по мнению исследователя, можно ограничить право такой защиты «определенным кругом лиц, заслуживающих доверия и состоящих под постоянным контролем суда». И.Я. Фойницкий отмечал, что допустить защиту на предварительном следствии - значит облегчить бремя государственной власти по исследованию уголовных дел [1. С.64-65 ]. К сожалению, указанная прогрессивная по тому времени позиция не была воспринята законодателем.
Устав уголовного судопроизводства различал защиту добровольную (как по соглашению, так и по назначению) и защиту необходимую. Добровольная защита инициируется волеизъявлением подсудимого. Защитник может
70
приглашаться как самим обвиняемым (защита по соглашению), так и назначаться по просьбе (защита по назначению). Необходимая защита понималась как защита, назначаемая независимо от желания подсудимого, в силу требования закона или на основании состоявшегося определения суда.
По делам, рассматриваемым мировыми судьями, возможна лишь добровольная защита по соглашению. По делам, расследуемым в общем порядке, обязательным являлось участие защитника по «важнейшим уголовным делам», а также в случаях, если обвиняемый является несовершеннолетним. Однако и в этих случаях председатель суда мог освобождаться от обязанности назначения защитника при отсутствии потенциальных защитников. Устав уголовного судопроизводства также обязывал привлекать защитника независимо от просьбы подсудимого, если расследование по делу проходит стадию апелляционного производства в общих судебных установлениях.
Другим основанием для приглашения защитника судом являлась соответствующая просьба обвиняемого. При этом данная просьба должна была подлежать удовлетворению независимо от приглашения подсудимым защитника по добровольному соглашению. В то же время недостаточное количество потенциальных защитников на практике фактически сводило на нет данную безусловно позитивную новеллу.
Устав уголовного судопроизводства при добровольной защите по соглашению не ограничивал круга лиц - потенциальных защитников, позволяя избирать таковых как из присяжных поверенных, так и из других лиц, коим закон не воспрещает ходатайство по чужим делам (ст. 365 и 44 УУС). Исключения составляли лишь дела о государственных преступлениях или должностных преступлениях, подведомственных верховному суда. В данном случае закон допускал в качестве защитников только присяжных поверенных, их помощников, частных поверенных и старших кандидатов на судебные должности (ст. 1055 УУС).
Назначение защитников от самого суда является уже разновидностью реализации публичных функций, что проявляется и в ответственности государства за соответствие избранных судом лиц возлагаемым обязанностям. Поэтому защитниками подсудимого могли быть назначены от суда не все кандидаты на судебные должности, а только старшие, имеющих хорошую профессиональную репутацию, а также только присяжные поверенные, но не помощники их и не частные поверенные (ст. 566 УУС, 416 УСУ).
Дореволюционное уголовно-процессуальное законодательство
регламентировало случаи замены защитники или отказа от него в зависимости от порядка назначения данного защитника. При защите добровольной по соглашению замена одного защитника другим была возможна при соответствующем волеизъявлении подсудимого и могла произойти на любом этапе расследования. Если же защитник был назначен подсудимому, то отказ от данного защитника и ходатайство о его замене другим, тоже по назначению, должны быть мотивированными. В то же время замена назначенного подсудимому защитника на защитника, приглашенного по соглашению, была вполне приемлема.
В отличие от современной редакции аналогичной нормы, если подсудимый выражал категорический отказ от назначенного защитника по причине нежелания доверять ему защиту, последний утрачивал свои полномочия. С другой стороны, защитник в случае осуществления добровольной защиты по соглашению мог по своей инициативе отказаться от принятой обязанности. При осуществлении защиты по назначению защитник был лишен аналогичного права, за исключением наличия причин, препятствующих выполнению данной обязанности. В последнем случае он был обязан заявить председателю суда соответствующее ходатайство [1. С. 70-71].
Полномочия защитника дифференцировались в зависимости от стадии процесса. До судебного заседания права защитника ограничиваются ознакомлением с материалами дела и заявлением суду ходатайств.
Одновременно с допуском защитника к делу председатель суда был обязан разрешить защитнику встречаться наедине (то есть в отсутствие сотрудников уголовно-исполнительных учреждений) с подсудимым, содержащимся под стражей (ст. 569 УУС) [1, С.72]. Подсудимый и его защитник имели право изучать в канцелярии суда материалы уголовного дела и выписывать из него все нужные им сведения, в присутствии и под личным наблюдением секретаря или его помощника (ст. 570 УУС). Кстати, уголовно-процессуальное законодательство Германии, регламентируя аналогичное полномочие, разрешало защитнику брать уголовное дело даже домой.
Защитник был вправе собирать дополнительную информацию, имеющую значение для дела. С момента начала судебного разбирательства положение защитника приобретает более равноправный характер по отношению с положением обвинителя. Защитник имеет реальную возможность содействовать полному выяснению обстоятельств дела, ограждая подсудимого от несправедливого уголовного преследования. Так, на этапе судебного следствия защитник имеет право допроса свидетелей, представления новых доказательств. Многое зависит также от выступления защитника в судебных прениях.
В то же время деятельность защитника сопровождалось и рядом запретов и санкций. Защитник должен был воздерживаться от недозволенных средств защиты: подговора свидетеля к ложному показанию; представления подложного документа; выражения неуважения к закону и религии, оскорбления кого-либо из участников процесса (ст. 745 УУС).
Обязанностью защитника было также соблюдение установленного порядка судебного производства, подчинение распоряжениям председателя (ст. 617 УУС). Защитники могли подлежать дисциплинарной или уголовной ответственности. Дисциплинарная ответственность могла применяться в отношении защитников, принадлежащих адвокатской корпорации или являющихся кандидатами на судебные должности. Уголовная ответственность распространялась на всех защитников.
Смена общественной формации в результате Октябрьской революции 1917 г. обусловили существенное реформирование отечественного уголовного процесса. Декрет о суде № 1 от 24 ноября 1917 г. упразднил дореволюционные суды и установил в качестве основных судов народные суды, а также
72
революционные трибуналы для борьбы с контрреволюционными и другими наиболее опасными преступлениями. В то же время Декрет о суде № 1 допускал в известных пределах применение дореволюционных нормативных актов. В качестве обвинителей и защитников допускались все неопороченные граждане обоего пола. Защитник допускался к участию в деле в стадии предварительного следствия (ст. 3) [2].
В развитие и дополнение Декрета № 1 был издан Декрет о суде № 2 от 22 февраля 1918 г. В нем были представлены принципы уголовного процесса: гласность, состязательность, право обвиняемого на защиту. Допуская участие защитников на стадии предварительного следствия, Декрет предусматривал элементы состязательности на данном этапе процесса. Более того, наряду с основными обвинителем и защитником, по делу могли выступать дополнительно один обвинитель и один защитник из публики.
Важным положением Декрета о суде № 2 явилось установление принципов кассационного производства. Основаниями к отмене приговоров и решений являлись не только формальные нарушения закона, но и несправедливость приговора или решения, что потенциально способствовало лучшей реализации субъектами защиты своих полномочий.
Декреты о суде закономерно не могли разрешить всех вопросов судопроизводства, в связи с чем Народный комиссариат юстиции РСФСР 23 июля 1918 г. издал инструкцию для народных судов, в которой был регламентирован порядок уголовного судопроизводства. Кроме того, было издано Положение о народном суде РСФСР от 30 ноября 1918 г., предусматривающее организацию и процесс в народных судах. Положение запретило ссылки на законы свергнутого правительства.
Согласно указанному нормативному документу, предварительное следствие производилось коллегиально следственной комиссией. Защитники допускались как в судебном заседании, так и на предварительном следствии, однако их участие по постановлению следственной комиссии могло быть ограничено, если, по ее мнению, этого требовали интересы достижения истины. Уголовное судопроизводство в революционных трибуналах, регулируемое Декретом Совета Народных Комиссаров от 4 мая 1918 г., а также Положением о революционных трибуналах от 12 апреля 1919 г. [3] имело следующую специфику. Несмотря на закрепление принципа состязательности процесса, не допускалось участие защитника на предварительном следствии, решение вопроса об его участии в суде находилось в ведении самого трибунала.
Положение о революционных трибуналах от 18 марта 1920 г. продолжило тенденцию минимизации гарантий защиты прав личности, подвергнутой уголовному преследованию.
По окончании гражданской войны перед законодателем стала задача кодификации отечественного права. 25 мая 1922 г. был принят первый советский Уголовно-процессуальный кодекс, представляющий собой систему процессуальных норм, регламентирующих процесс уголовного судопроизводства. Данный нормативный акт был разработан как единый закон для народных судов и революционных трибуналов. Однако в связи с принятием
73
31 октября 1922 г. Положения о судоустройстве РФСР и потребностью в приведении в соответствие с ним уголовно-процессуального закона, 15 февраля 1923 г. был принят новый УПК РСФСР.
29 октября 1924 г. вступили в действие Основы уголовного судопроизводства СССР и союзных республик, установившие руководящие положения, принимаемые республиканскими уголовно-процессуальными законами. Основы уголовного судопроизводства гарантировали право обвиняемого на защиту, а также на обжалование судебного приговора.
В 1936 г. была принята Конституция СССР, закрепившая ряд общеконституционных гарантий защиты прав личности, среди которых -осуществление правосудия только судом, гласность судебного разбирательства, обеспечение обвиняемому права на защиту, неприкосновенности личности. В то же время продолжала действовать негативная парадигма об активизации контрреволюционных элементов [4. С.35].
VI сессия Верховного Совета СССР четвертого созыва (1957 г.), олицетворяющая осознание последствий культа личности вождя, разработала приоритетные направления развития уголовно-процессуального законодательства: расширение демократических принципов и институтов уголовного процесса, усиление процессуальных гарантий, укрепление законности в деятельности суда, прокуратуры и органов следствия. На заседании депутатом А.М. Румянцевым была высказана даже позиция о необходимости участия адвокатов в уголовном процессе в стадии предварительного расследования [5. С. 511-512]. К сожалению, потребовались годы для легитимации указанного прогрессивного суждения. Как замечает Ю.А. Ляхов, основной аргумент против звучал показательно: следователи не готовы к такому изменению [6. С. 38].
Решения шестой сессии Верховного Совета СССР четвертого созыва 1957 г. воплотились в новой кодификации уголовно-процессуального законодательства. 25 декабря 1958 г. были утверждены Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, положения которых в свою очередь воплотились в республиканских уголовно-процессуальных кодексах 1959 - 1961 гг. 27 октября 1960 г. был принят Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, вступивший в действие с 1 января 1961 г.
Первоначальная редакция ст. 47 УПК РСФСР предусматривала допуск защитника к участию в деле с момента объявления обвиняемому об окончании предварительного следствия и предъявлении ему для ознакомления всех материалов дела. Таким образом, участие защитника в предварительном следствии по общему правилу было весьма ограниченным [7. С. 240]. Участие защитника непосредственно в производстве следственных действий возможно было лишь в случаях дополнения предварительного следствия, осуществляемого как на основании удовлетворенного ходатайства обвиняемого и его защитника о производстве каких-либо следственных действий, так и вследствие возвращения дела для производства дополнительного следствия. Причем обвиняемому должно быть разъяснено право обратиться к прокурору с ходатайством о допуске защитника к делу с момента предъявления обвинения [8. С.9 ], что, к сожалению,
74
далеко не всегда выполнялось на практике. Если же по делу расследование осуществлялось не в форме предварительного следствия, а в форме дознания, то защитник допускался с момента предания обвиняемого суду (ч. 3 ст. 47 УПК РСФСР 1960 г.).
Закономерно, что научная общественность постепенно стала отстаивать необходимость допуска защитника с момента предъявления обвинения по всем категориям уголовных дел. Так, М.С. Строгович отмечал, что «опыт, накопленный за время, истекшее после принятия Основ, показал полезность и эффективность участия защиты на предварительном следствии, и сейчас нет никаких оснований ограничивать участие защитника с момента предъявления обвинения только определенной категорией дел» [9. С.105].
Последующая реализация в отраслевом законодательстве демократических начал, утверждение принципа презумпции невиновности, закрепление гарантий защиты прав личности повлекла внесение массовых изменений в редакцию ст. 47 УПК РСФСР 1960 г. и других взаимосвязанных норм, связанных с установлением более раннего этапа допуска защитника к участию в деле.
Так, УПК РСФСР по состоянию на 15 января 2001 г., допускал участие защитника в деле с момента предъявления обвинения, а в случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, или применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения - с момента объявления ему протокола задержания или постановления о применении этой меры пресечения. При этом не требовалось какого-либо постановления прокурора, подобно тексту предыдущей редакции. Указанный момент допуска защитника к участию в деле теперь распространялся как на расследование, проведенное в форме предварительного следствия, так и в форме дознания. Лишь в случаях, если по делу не проводилось предварительного следствия или дознания, например, если обстоятельства преступления устанавливались путем производства протокольной формы досудебной подготовки материалов (ст. ст. 414-419 УПК РСФСР), защитник допускался с момента принятия судом дела к своему производству.
Однако Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2000 г. № 11-П положения ч. 1 ст. 47 УПК РФ были признаны несоответствующими Конституции РФ, поскольку не позволяли допустить защитника (адвоката) к участию в деле до формального получения лицом статуса подозреваемого или обвиняемого [10]. Несоответствие ч. 1 ст. 47 УПК РСФСР статье 48 Конституции РФ проявлялось в частности, в том, что согласно ч. 1 ст. 48 Конституции РФ каждый имел право на оказание ему квалифицированной юридической помощи, однако, узкое уголовно-процессуальное понимание понятий «подозреваемый» или «задержанный» не позволяло допускать защитника на более ранних этапах расследования. Признание несоответствующей Конституции РФ ч. 1 ст. 47 УПК РСФСР обусловило непосредственное применение в данном случае ст. 48 Конституции РФ. Таким образом, следователь (дознаватель) был обязан, при наличии обстоятельств, существенно затрагивающих права какого-либо гражданина, приглашать адвоката, даже если данный гражданин официально не задерживался
75
(арестовывался) либо ему не предъявлялось обвинение.
Указанное Конституционное право на защиту находилось во взаимосвязи с международными правовыми нормами, прежде всего Международным пактом о гражданских и политических правах (ст. 14, предусматривающей доступ к адвокату как неотъемлемую гарантию права на защиту) [11] и Конвенцией о защите прав человека и основных свобод (ст. 6) [12].
Таким образом, краткий экскурс в историю становления института защиты и представительства показывает как преемственность определенных принципов его существования, так и позволяет намечать перспективные тенденции его развития, что в целом способствует дальнейшему совершенствованию данного института с учетом современного уровня взаимодействия правовой системы России и международного права.
Список литературы
1.Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. II. СПб., 1996.
2. Декрет о суде № 1 от 24 ноября 1917 г. // СУ. 1917. № 4. Ст. 50.
3. Положение о революционных трибуналах от 12 апреля 1919 г. // Собрание узаконений. 1919. № 13. Ст. 132.
4. 14 сентября 1937 г. Постановлением ЦИК СССР был разработан исключительный порядок судопроизводства по делам о контрреволюционном вредительстве и диверсиях. Установив минимальный (1-суточный) срок вручения обвиняемому обвинительного заключения и отменив кассационное обжалование, указанный нормативный акт, правда, допустил участие защиты в суде и подачу ходатайств о помиловании. Лишь Указом Президиума Верховного Совета от 19 апреля 1956 г. были отменены положения законы 1937 г. См.: Ляхов Ю.А. Новая уголовно-процессуальная политика. Ростов-на-Дону, 1992.
5. Заседание Верховного Совета СССР четвертого созыва. 6 сессия. Стенографический отчет. М., 1957.
6. Ляхов Ю.А. Новая уголовно-процессуальная политика.
7. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1: Основные положения науки советского уголовного процесса. М., 1968.
8. Бюллетень Верховного Суда СССР. 1978. № 4.
9. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. С. 241. Аналогичные выводы содержались и в других публикациях и сообщениях на научных и научно-практических конференциях. См., напр.: Перлов И.Д. Развитие и совершенствование демократических основ советского правосудия // Вопросы современного развития советской юридической науки: научная конференция, посвященная 50-летию Советского государства и права. Тезисы докладов. Л.: ЛГУ, 1968.
10. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2000 г. № 11-П по делу о проверке конституционности положений ч. 1 ст. 47 и ч. 2 ст. 51 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова // СЗ РФ. 2000. № 27. Ст. 2882.
11. Международный пакт от 16 декабря 1966 г. «О гражданских и политических
76
правах» // Бюллетень международных договоров. 1993. № 1.
12. Конвенция от 4 ноября 1950 г. «О защите прав человека и основных
свобод».
S.I. Konovalov
HISTORICAL AND LEGAL ANALYSIS OF THE INSTITUTE OF PROTECTION AND OFFICES IN CRIMINAL PROCESS OF RUSSIA
ne present paper is devoted to the legal analysis of the formation and development of institutions of defense and representation in criminal proceedings in Russia.
Keywords: institute of protection, an adversarial process, criminal procedure, rights and responsibilities of counsel, the preliminary investigation, inquiry.
УДК 343.132
С.И. Коновалов, д-р юрид. наук, профессор, профессор кафедры криминалистики и правовой информатики, тел. +7(905)485-55-87, konovalov455@mail.ru (Россия, Краснодар, КубГУ)
А.С. Моторин, канд. юрид. наук, доцент кафедры уголовного процесса и
криминалистики, тел. 8-927-77699-66, jus@tltsu.ru
(Россия, Тольятти, Тольяттинский государственный университет)
СИСТЕМА УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ ГАРАНТИЙ, ДЕТЕРМИНИРУЮЩАЯ ПРОИЗВОДСТВО ДОПРОСА
Статья посвящена критическому анализу уголовно-правовых гарантий, детерминирующих регламентацию допроса. Авторы подробно рассматривают все элементы системы уголовно-процессуальных гарантий.
Ключевые слова: процессуальные гарантии, принципы уголовного процесса, участники судопроизводства, допрос, интересы личности, интересы правосудия.
Термин «уголовно-процессуальные гарантии» традиционен для науки уголовного процесса. Правда, ученые не всегда однозначно интерпретировали данное понятие. Одни авторы понимали уголовно-процессуальные гарантии как систему правовых средств, призванных обеспечить всем участникам уголовного судопроизводства возможность использовать предоставленные права и выполнять обязанности [1. С. 42]. Другие ученые толковали данное понятие несколько шире [2. С.56; 18; 27 ].
Современный законодатель, в отличие от утратившего силу УПК РСФСР 1960 г., отказался от понятия «задачи уголовного судопроизводства», заменив его понятием «назначение уголовного судопроизводства» (а не цели уголовного судопроизводства).
В соответствии с ч. 1 ст. 6 УПК РФ уголовное судопроизводство имеет своим назначением: 1) защиту прав и законных интересов лиц и организаций,
77
