CC BY
233
ИДЕИ П.Ф. КАПТЕРЕВА В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОГО ОБРАЗОВАНИЯ
КОНЦЕПЦИЯ ИСТОРИКО-ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ПРОГРЕССА П.Ф.КАПТЕРЕВА
Статья посвящена видению истории педагогики одним из крупнейших отечественных историков - П.Ф. Каптеревым. Сделана попытка проанализировать его методологию и выводы по отдельным важнейшим разделам труда.
П.Ф. Каптерева принято называть первым историком педагогики. Он, безусловно, повлиял на весь дальнейший ход развития исто-рико-педагогической мысли. И до сих пор его подход определяет ее основные сегодняшние направления. Хотя в это же время, на рубе-жеХ1Х-ХХ вв. происходило становление отечественной истории педагогики и, наряду с ним, творили другие ученые, однако, в силу случившейся вскоре Октябрьской революции, многие из них были прочно забыты. Причина этого - их попытки опереться на духовные смыслы образования, прежде всего, его религиозную основу, выстроить историю педагогики в зависимости от них.
Основа построения П.Ф.Каптерева - концепция линейного исторического прогресса. У него - чем ближе к нашему времени, тем педагогика становится совершеннее и развитее. До сего времени это представление о прогрессе исторического развития, выражающееся в смене общественно-экономических формаций, сформулированное сначала Сен-Симоном (от рабского, крепостного, наемного
Л.Н. Беленчук
Ключевые слова:
П.Ф. Каптерев, история педагогики, цивилизация, исторический прогресс, славянофилы, западники.
к свободному социалистическому труду), а после него - Марксом, лежит в основе мышления многих историков. Но эта концепция не устраивает все большее число исследователей общественных наук, и они начинают говорить не об общественно-экономической, а об общественно-духовной формации или цивилизации, теоретические основы которой были заложены Н.Я. Данилевским. Здесь базисом выступает духовное состояние общества, а надстройкой - все общественные отношения, культура, государство и общественные институты. В такой парадигме мышления говорить о линейном прогрессе народа или человечества трудно, если вообще возможно.
«Прогрессивный» подход отражает и структура главной книги П.Ф. Каптерева - «Истории русской педагогии», вышедшей до революции двумя изданиями в 1913 и в 1915гг. Ее разделы в целом соответствуют общеисторической периодизации, хотя их названия, как отмечает автор труда, несколько односторонни. Это, например, ярко проявилось во втором разделе, названном «Государственная педагогия», куда вошли, например главы о творчестве Белинского и Хомякова, которые к этой педагогии ни малейшего отношения не имели. Оба они были критиками государственной политики в сфере просвещения, да и казенной школы как таковой.
Средневековой педагогике, которая явилась фундаментом всего воспитательного воззрения на все века, отведено предельно мало места, всего 80 страниц из 500, на которых, напомним, уместилось 8 веков. Тогда как 150 лет ,начиная с освободительной реформы крестьян ,занимают 150 страниц книги, что тоже является отражением взгляда на человека и его воспитание как на постоянно прогрессирующее развитие. Средневековый период, вопреки сложившейся традиции отводить ему самое малое место, имеет исключительное значение в истории просвещения и культуры. У нас он открывает культурную эпоху вообще, т.к. до этого времени на территории нашей страны письменной культуры не существовало.О роли средневековья в общем ходе мирового просвещения так писал великий русский писатель Н.В. Гоголь: «Никогда История мира не принимает такой важности и значительности, никогда не показывает она такого множества индивидуальных явлений, как в средние веки... В них совершилось великое преобразование всего мира; они составляют узел, связывающий мир - Древний с Новым; им можно назначить то же самое место в Истории человечества, какое занимает в устроении человеческого тела сердце, к которому текут и от которого исходят все жилы»[1; 77]. И далее Н.В.Гоголь объясняет, почему мы так пренебрежительно относимся к средним векам: «Отчего же так неохотно ими занимались? Время действия это считали слишком низким, слишком вар-
варским, слишком невежественным и «оттого-то оно и в самом деле сделалось для нас темным» [1; 78]. То есть с эпохи Ренессанса образованные слои Западной Европы, полагая античное просвещение истинным Светом, стали считать то, что произошло после падения античных государств, Тьмой.
Для сравнения посмотрим, как подходил к истории педагогики другой, теперь прочно забытый историк образования - М.И. Демков, первый из отечественных мыслителей издавший свою историю педагогики(1-й том трехтомника вышел в 1895 (журнальный вариант) и в 1896 гг.), то есть почти на 20 лет раньше монографии Каптерева. Он-то и был настоящим российским первопроходцем в этой области. Весь 1-й том посвящен древнерусской педагогике и школе. Во введении к нему ученый подчеркивает тесную связь педагогии с просвещением в целом: «Научный и художественный, религиозный и государственный строй и ступень, занимаемая его членами, обусловливают равномерно и степень системы его воспитания. Следовательно, педагогия и развитие ее стоят в тесной связи с просвещением народа во-обще»[2;УГ]. Жизнь народа отражается в его педагогических принципах, идеях и идеалах, пишет педагог. Это приводит к важному выводу о том, что педагогику невозможно придумать или перенести из другой культуры. Она органично вырастает из всей культуры народа, и только в этом случае она действенна. Отсюда логично вытекает и необходимость изучения истории отечественного образования: «Кто убежден, что всякое современное состояние есть результат прошедшего, тот поймет, что только тогда можно получить верное понятие о задачах современного воспитания и только тогда найдется ключ к разрешению современных насущных педагогических вопросов, когда мы исследуем путь, пройденный историей русского воспитания и образования и прислушаемся к ее поучительному и авторитетному голосу»[2;УП].
Историко-педагогический корпус источников М.И. Демков видит довольно широко: это и фольклор, и летописи, и жития святых, и литературные произведения, и научные труды не только педагогических, но и сопредельных наук, и искусство всех жанров. Изучение истории педагогики органично вылилось у Демкова в написание собственной теории педагогики, изложенной в нескольких трактатах. Если прибавим к этому изданную им в 1898 г. «Русскую педагогику в главнейших ее представителях. Опыт педагогической хрестоматии», то получим полный комплект педагогической литературы для высшей школы, который во многом не потерял своего научного значения и сейчас. Однако книги М.И. Демкова в советское и последующее время не переиздавались. Также практически не использовались при обу-
чении педагогов историко-педагогические учебники П.П. Соколова, П.Д. Юркевича, А.П. Медведкова и др., в которых отражен цивилизационный подход к науке. Редкое упоминание о них - это все,что слышали студенты.
П.Ф. Каптерев сразу после революции тоже не избежал участи забвения, хотя довольно скоро советские книги и учебные пособия стали транслировать его идеи как более близкие марксистскому мышлению, разумеется, в несколько упрощенном виде. В 2004 г. была переиздана и его «История русской педагогики».
Труд П.Ф. Каптерева построен в хронологической последовательности и отражает основные этапы развития отечественного образования - с Древней Руси и до конца XIX века. У Каптерева мы видим разделение всей истории педагогики на три основных периода: «церковно-религиозная педагогия» («мрачное средневековье»), «государственная педагогия» и «общественная педагогия» (истинное, гуманное развитие науки и школы). Таким образом, уже самой структурой книги подчеркивается, что церковная школа закончилась или перестала оказывать на педагогику заметное влияние уже к XVII в, что никак не соответствует российской действительности.
И действительно, у П. Ф. Каптерева после окончания первого периода ничего не говорится ни о системе духовных школ, ни о церковных педагогах, внесших огромный вклад в развитие науки о воспитании. Лишь в 12-й главе второй части книги благосклонно упомянут архиепископ Евсевий (Орлинский) и его труд «О воспитании детей в духе христианского благочестия». Чем руководствовался П. Ф. Каптерев, избирая именно это произведение из множества писаний церковных авторов, понять сложно. При этом даже не упомянутысвт. Тихон Задонский и его педагогическая деятельность, свт. Феофан Вышенский Затворник, разрабатывавший христианскую педагогическую антропологию и психологию, митрополит Филарет (Дроздов), также часто высказывавшийся на темы воспитания и обучения. Также из поля зрения автора выпала и вся киевская философско-педагоги-ческая школа, представителями которой были такие яркие и самобытные-мыслители и педагоги, как П. Д. Юркевич, С. С. Гогоцкий, О. М. Новицкий. Эта школа уникальна тем, что совершила синтез церковного и светского педагогического знания и практически (курсы лекций, читаемые авторами как в Московском и Киевском университетах, так и в духовных академиях), и теоретически (в многочисленных монографиях и статьях). «Духовными детьми» этой школы стали позже И. А. Сикорский, В. В. Зеньковский, А.А. Царевский и др.
Понимание Каптеревым исторического развития как линейного про-
гресса не могло не отразиться на его видении истории педагогики.По его мнению, чем ближе к современности, тем более полными, всесторонними, упорядоченными являются представления о воспитании и образовании. «Постепенно нарастает и крепнет убеждение, что человеческая природа шире, разнообразнее, богаче той узенькой рамки, в которую ее пытаются втиснуть, что свойства ее не исчерпываются качествами гражданина такого-то государства, члена такой-то церкви и т.п., что нужно понять человека более свободно и беспристрастно. К такому более свободному и широкому пониманию человеческой природы присоединяется и другая дополнительная мысль, что человеческие союзы, человеческое общежитие только тогда будут правильно развиваться и благоденствовать, когда они используют все человеческие свойства, дадут человеку возможность проявить все богатство и разнообразие его качества»[4; 18].
В этой цитате отражены сразу два важных момента: руссоистское отношение к человеку как к совершенству, источнику исключительно добра и вытекающее отсюда требование полной свободы в развитии личности, когда используются «все человеческие свойства». А свойства человеческие бывают разными - и хорошими, и плохими.
Вопрос о смысле воспитания тесно связан и с темой его гуманизации. Советская история педагогики опять-таки вслед за П.Ф. Каптеревым противопоставляла национальный момент в педагогике гуманистическому, общечеловеческому началу. У Каптерева разделы его главы «Общественная педагогия» (напомним, это пореформенный период) называются «Общечеловеческие идеалы» и «Национальный идеал». Он так и пишет: «И в педагогии непременно должны были появиться свои западники (гуманисты) и свои славянофилы (националисты) и определенно поставить задачи русскому просвещению со своей точки зрения»[4; 275]. По этой странной логике Н.И.Пирогов оказывается в стане «гуманистов», а его единомышленник К.Д. Ушинский - в стане «националистов», хотя это были педагоги, безусловно, одного направления, о чем писал и сам Ушинский в статье о Пирогове.Н.И. Пирогов о соотношении всемирного и национального в просвещении писал, что все мы, к какой бы нации ни принадлежали, можем сделаться через воспитание настоящими людьми -но каждый различно.К.Д. Ушинский более категорично писал, что общего идеала воспитания не существует ни в теории, ни на практике именно потому, что все люди - разных вероисповеданий и, соответственно, разных культур, их идеалы схожи, но не одинаковы. Общая идея у них, таким образом, одна: идеал воспитания у христиан един, а вот способы его воплощения - зависят от конкретного
народа. Один единственный афоризм кумира Каптерева - В.Г. Белинского опровергает всю его схему: «Кто не принадлежит своему Отечеству, тот не принадлежит и человечеству»[4; 277].
Остановимся теперь конкретно на одной из проблем, одинаково освещаемых и Каптеревым, и Демковым - на подходе к просвещению двух видных мыслителей славянофильского и западнического лагерей (оба историка выбрали именно их как наиболее ярких представителей своих групп) - А.С. Хомякова и В.Г. Белинского.
П.Ф. Каптереввслед за М.И. Демковым попробовал оценить дебаты середины XIX века как результат мировоззренческих противоречий в обществе применительно к педагогической мысли. Эту тему ученый рассматривает в тринадцатой главе : «В.Г. Белинский и А.С. Хомяков как педагоги». Педагогами они, разумеется, не были, но о воспитании писали, предлагая свое оригинальное видение его в России. Их труды продолжали старую традицию - рассматривать педагогику как часть философии, то есть в контексте общегуманитарного знания, ставя важнейшие вопросы о целях и смысле воспитания в тесной связи с целями и смыслом человеческой жизни (см., например, работы Н.И. Пирогова, К.П. Победоносцева о школе, которые так и назывались - «Вопросы жизни»).
Различные видения этой проблемы представляли собой две группировки, традиционно называемые не совсем точно «западниками» и «славянофилами» - как ихи обозначает автор. Как замечали многие, водораздел между ними проходил совсем по другой линии: не всех славян защищали славянофилы и не все на Западе любили западники. Но истоком мышления одних было вселенское христианство, а других - по преимуществу либеральные ценности западноевропейского мира.
Точнее было бы называть их традиционалистами и либералами, что, на наш взгляд,вернее отражает суть их расхождений во взглядах, в том числе и на просвещение. Во всяком случае, под эти определения подпадают все «славянофилы» (и «государственники» и «общинники») и все «западники» (как материалисты, так и идеалисты). Но в статье во избежание путаницы и недопонимания мы сохраним прежние, традиционные названия, поставив их в кавычки.
П.Ф. Каптерев признает, что культурные заимствования в XVIII веке вводились правительством силой. Многие современники Петра! противились нововведениям, «признавали их не только ненужными, но и вредными для народа, подавляющими его самобытное творчество, его собственный оригинальный уклад жизни и развитие»[4; 274]. Сразу же оговаривается,
что эти многие и есть «славянофилы». Акцент сделан на том, что «славянофилы» противились нововведениям вообще, хотя известно, что они, например, горой стояли за отмену крепостного права, считая его унизительным бременем для России, и выступали не вообще против промышленности, отстаивая сельскую общину как главную ячейку российского общества, а против петровского пути промышленного развития, использовавшего крепостных крестьян как рабочих на предприятиях, что и позволило российскому крепостничеству существовать до середины XIX века. Община же рассматривалась ими, скорее, не как экономическая, а как нравственная категория, имеющая прямое отношение к воспитанию русского народа.
«Славянофильство» неизбежно связывалось в литературе (причем не только в советской, но и дореволюционной) с бессмысленным ретроградством, а «западничество» - с прогрессом, новаторством, открытостью. Так ли это? Всем ли нововведениям противились «славянофилы» и противились ли они им вообще?
Уже тогда «западники» были названы П.Ф. Каптеревым «гуманистами», а «славянофилы» - «националистами». Подобный подход уже в конце XIX века имел много критиков (см. книги Волкович В.А. «Национальный воспитатель К.Д. Ушинский». М., 1913 и ее же «Друг человечества Н.И. Пирогов ».СПб., 1910, в которых автор, хотя в названиях и следует концепции Каптерева, но в содержании на фактах показывает однотипность педагогической теории двух мыслителей); время только подтвердило его искусственность[5]. В самом деле, не был ли Ушинский величайшим гуманистом, а Пирогов - великим национальным ученым? Комментируя мысль Белинского о несомненной высоте нравственного, общечеловеческого образования, не должны ли мы признать, что она была главной в творчестве «национального воспитателя» К.Д. Ушинского?
Подробно характеризует П.Ф. Каптерев творчество В.Г. Белинского, который, по-видимому, являлся его кумиром («при чтении недвусмысленных речей Белинского сердце радуется»[4; 276]).
По Белинскому, надо делать из ребенка прежде всего человека, а потом - гражданина. В своей знаменитой работе «О детских книгах» он приводит слова В.А. Жуковского: «При мысли великой, что я человек, всегда возвышаюсь душою» - и утверждает, что это должно стать девизом всей человеческой жизни. Однако в стихотворении речь идет не о самоопределении человека и его автономном величии, и уж конечно, не о гордости, которую так ценил в людях Белинский, а о его подчиненности Богу, его ценности как образа и подобия Божия.
В.Г. Белинский восхищается именно всем человеческим в человеке и даже приводит известную пословицу «я человек - и ничего человеческого не считаю чуждым мне»[9; 111]. Это верно, но все ли «человеческое» надо воспитывать и культивировать в детях? Приходится признать, что к педагогике эта мысль не имеет ни малейшего отношения, иначе мы будем воспитывать в детях все, что попало, и целеполагание в воспитании станет полной бессмыслицей, а воспитание - стихийным и неуправляемым процессом.
Характерно для Белинского в трактовке П.Ф. Каптерева и противопоставление слова делу: «Мерило нравственности не слова, а практическая де-ятельность»[4; 277]. Однако слово тоже дело. А о пользе личного примера, «практической деятельности» писал задолго до Белинского епископ Тихон Задонский, известный педагог ХУШвека, который создал в Воронеже духовную семинарию и систему духовных школ и некоторое время сам работал в семинарии: «Да и самим родителям крайне беречься должно, чтобы соблазна детям не подавать, потому что дети житие родителей своих так, как образец или правило имеют и так, что в родителях видят, то и сами делать стараются»[7; 572-573]. Причем писал он не от себя, а комментировал Евангелие («кто соблазнит одного из малых сих.», Мк.10, 15-16) и излагал учение Отцов Церкви IV века. Так что приписать эту мысль В.Г. Белинскому невозможно -она имеется во многих религиозных системах и, конечно же, в христианстве. Можно согласиться с тем, что он, один из немногих светских писателей, возродил ее на бумаге. В.В. Зеньковский отмечал, что Белинский, несмотря на свой материализм и безбожие, искал Божьего идеала,и все его размышления тесно связаны с Божественным.
«В лице Белинского русская педагогия впервые доросла до сознания необходимости прежде всего и больше всего воспитывать человека, а цель воспитания видеть в развитии человечности» [4; 279]. «Среди педагогической тьмы блеснул яркий луч света - было громко заявлено, что сослов-ник, профессионал, чиновник без человека почти ничего не стоит, очень мало, а человек без сословности и профессионализма имеет все права на существование. Но время было настолько глухое, мертвое, реакционное (напомним, что это «глухое, мертвое, реакционное» время было «золотым веком» русской литературы, когда творили Пушкин, Лермонтов, Крылов и многие другие - Л.Б.), что идеи Белинского блеснули, но не могли победить окружающей тьмы, и были поглощены ею, как будто они и не были заявле-ны»[4; 280]. Но эти идеи задолго до Белинского звучали в русской церковной педагогике. Все это действительно было забыто так, будто никогда и не существовало.
Свт. Тихон Задонский писал: «Посему внимайте этому, родители: храните детей своих от соблазнов так, как зеницу глаз ваших, или даже как души свои ... Что вы их по-французски, по-немецки, по-итальянски или светскимправи-лам не научите, за то вас Бог не спросит, а за то, что их в добрых нравах не наставите, суда Божия и истязания не избежите.. .Учение без жития доброго не сильно и не полезно»[7; 569, 582].
Архиепископ Евсевий в книге «О воспитании детей в духе христианского благочестия» (ее сам же Каптерев благосклонно упоминает на с. 270 цитируемого издания) писал: «Воспитание есть руководство и как бы возведение человека к тому, чем он должен быть. В обширном смысле воспитание есть пробуждение способностей, согласных с его целью, исправление уже допущенных ошибок. В узком смысле - «намеренное влияние на образование и облагорожение воспитанника, посредством которого он приходит в состояние без постороннего руководства располагать самим собою сообразно со своим временным и вечным назначением»[6; 293].
Но не симптоматично ли, что христианский по своему истоку призыв В.Г. Белинского был услышан обществом?
Каптерев признает, что хотя Белинский и был «западником», но языков не знал и поэтому «не мог следить за западной литературой, но вращался среди широко образованных людей, прекрасно знавших все новые течения в области европейской науки, философии и искусства, и от них мог многое почерпнуть, как это и было в действительности. А на Западе идея о воспитании и образовании прежде всего и больше всего человека (а не гражданина) сделалась господствующей в широких кругах общества со второй половины XVIII в.». «Он находил в классической древности зерно всего великого, благородного, доблестного, потому что основа древней жизни - гордость личности, неприкосновенность личного достоинства». Именно поэтому он был сторонником классического образования[4; 280-281].
А вот «славянофилы» были не понаслышке знакомы с западной практикой и педагогической литературой, иностранные языки многие из них знали в совершенстве. «Отправившись в заграничное путешествие, он (Хомяков А.С. - Л.Б.) внимательно изучал Англию, знакомился с ее системой образования и старался выяснить себе ее сильные и слабые стороны, изложив свои впечатления в «Письме об Англии» (1848 г.). Более полно взгляды на образование сформулированы Хомяковым в статье «Об общественном воспитании в России», которая хоть и написана по предположению в 1858 г., но содержит идеи, считает П.Ф. Каптерев, занимавшие Хомякова гораздо ранее[4; 281]. Сразу отметим, что Каптерев относится к Хомякову с боль-
шим уважением, но далеко не с той любовью и восторженностью, что к Белинскому, что задает тон его очерку. Например, он считает, что, несмотря на то, что представления о педагогии изложены Белинским мимолетно, отрывочно, в статьях, посвященных разным, далеким от воспитания темам, тем не менее они являются «определенным стройным учением» [4; 281]. Между тем Хомякова, пристально изучавшего проблемы просвещения всю свою жизнь, он называет лишь автором «связного очерка постановки и задач русского просвещения»[4; 281]. При этом на одной странице (это в прижизненном издании!) автор умудряется дважды по-разному назвать статью Хомякова: один раз правильно - «Об общественном воспитании в России», а другой раз - «Об общественном образовании в России»[3; 366].
А.С. Хомяков пишет: «Воспитание, чтобы быть русским, должно быть согласным с началами не богобоязненности вообще и не христианства вообще, но с началами православия, которое есть единственное истинное христианство, с началами жизни семейной и с требованиями сельской общины, насколько она распространяет свое влияние на русские села». Почему-то последние слова обходятся вниманием, и «славянофилов» считают апологетами общины. Между тем они исходили из реальности. Пока существует общинный порядок, общинным должно быть и воспитание и идеалы, когда его не будет - изменятся и воспитание, и идеалы. Напомним, что Россия была тогда по преимуществу крестьянской, поэтому речь шла о воспитании практически всего ее населения.
Европейское просвещение, считал А.С. Хомяков, характеризуется преобладанием материальной стороны над духовной. Восточное просвещение, по его мнению, основывается не на законе борьбы, а на законе любви. Положить предел началу личного эгоизма - вот задача всякого образования. Как видим, это во многом противоречит взглядам Белинского, особенно его идеалу гордого человека (см. выше, о классическом образовании, которое он ценил за идеал «гордости личности, неприкосновенности личного достоинства»).
«Хомяков решительно высказывается против предпочтения специально-профессионального образования общему». Здесь мы видим полное сходство с Белинским. «Внешне бесполезное в практическом отношении учение, - писал Хомяков, - созидает людей крепких и самомыслящих; учение чисто практическое воспитывает пустых подражателей, повторяющих заграничную болтовню»[4; 284]. Ясно, что мысли Хомякова направлены не против «заграничной» культуры, но против бессмысленного подражания чему бы то ни было, в том числе и западной культуре, особенно в ее излишнем, по его мнению, практицизме.
Даже в университетах, по мысли А.С. Хомякова, образование первые два года должно быть общим, включающим знания, равно необходимые всякому образованному человеку, к какой бы специальности он ни готовился, каковы русский язык и словесность, история всемирной литературы, история всеобщая, начала математики, естественных наук и богословие «более всего»[4; 285]. В нашем высшем образовании, даже в советском, где в каждом техническом вузе сохранялись и сохраняются по сей день гуманитарные предметы, во многом воплотились идеи Хомякова, что подтверждает органичность его педагогических взглядов.
Воспитание продолжается в обществе, важнейшее орудие которого книгопечатание, которое может принести как большую пользу, так и большой вред. «Честное перо требует свободы для своих честных мнений, даже для своих честных ошибок», - писал Хомяков. Опасна не свобода наук, опасно суеверие в их непреложность на каждом шагу их развития. Это суеверие должно быть, по убеждению А.С. Хомякова, устранено из всякого преподавания.
«Можно по-разному думать о состоятельности педагогических взглядов Хомякова, но во всяком случае нельзя им отказать в полной серьезности и определенности», - завершает главу П.Ф. Каптерев[4; 285].
При всей разности взглядов Белинского и Хомякова историограф не усматривает серьезных противоречий между творчеством «западников» и «славянофилов» и делает вывод, что «западники дали русской педагогике идею о воспитании прежде всего и больше всего человека, а славянофилы дополнили ее идеей о серьезной общеобразовательной школе с возможностью разделения этой последней, при одинаковости предметов на словесное и математическое отделения». «Взгляды Белинского и Хомякова значительно подвинули русскую педагогику вперед» [4; 286, 288]. Хочется лишь напомнить читателю, что главная идея Белинского о воспитаниипрежде всего человека, а уже потом специалиста, члена общества и пр. исходит из традиционной культуры. Нарушил эту традицию в России Петр!, организовав повсеместно школы, готовящие в первую очередь специалистов. Так что «западников» можно считать восстановителями старого подхода к воспитанию. Такой же точки зрения придерживались и «славянофилы», ратуя за воспитание целостной личности.
Таким образом, П.Ф. Каптерев, хотя и пытался оценить творчество «западников» и «славянофилов» с объективной стороны, но там, где он высказывает свою точку зрения (справедливости ради, надо сказать, что он почти этого и не делает, предоставляя слово своим «героям»), он явно на стороне
первых. Их он и знает лучше, и симпатизирует им больше. Хотя надо отдать ему должное: он все же привлек внимание педагогов к забытой и малоизвестной работе А.С. Хомякова «Об общественном воспитании в России». Очень жаль, что объектом исследования автора не стали произведения И.В. Киреевского, с еще большей конкретностью поставившие вопросы отечественного воспитания, типа российского просвещения, развития личности в ряд злободневных вопросов современности.
М.И. Демков, всочинениикоторого глава называется так же, как и у П.Ф. Каптерева («А.С. Хомяков и В.Г. Белинский»), ограничивается изложением основных идей двух мыслителей, практически их не комментируя. Это придает главе характер большей объективности, фактологичности.
Завершая характеристику одной из основных работ П.Ф. Каптерева, хочется сказать, что труд его, безусловно, стал настольной книгой всех последующих поколений историков педагогики, иногда, к сожалению, без попыток малейшего критического осмысления. Достоинства сочинения Каптерева, безусловно, вполне могут и должны быть дополнены изучением идей и систем и других дореволюционных авторов в этой области. История педагогики заслуживает дальнейшего объективного теоретического осмысления, без чего не может быть развития науки педагогики вообще.
Литература
1. Гоголь Н.В. О средних веках// Неизданный Гоголь. М, 2001.
2. Демков М.И. История русской педагогии. Т. I. Изд. 3-е. М., 1913.
3. Каптерев П.Ф. История русской педагогии. Пг.,1915.
4. Каптерев П.Ф. История русской педагогии. СПб., 2004.
5. Овчинников А.В. Циркуляры попечителя округа (к 200-летию Н.И. Пирогова)// Новое в психолого-педагогических исследованиях. - 2010. - № 4. - С. 169-176.
6. Прибавления к творениям св. отцов. М. : МДА, 1843.
7. Святитель Тихон Задонский. Наставление о христианской обязанности родителей к детям и детей к родителям //Святитель Тихон Задонский. Творения. Т. 1. М., 2003.
8. Хрестоматия по истории отечественной педагогики XIX-начала XX века //Составители: Беленчук Л.Н., Никулина Е.Н., Овчинников А.В., Прокофьева Е.А. М.: ФГНУ ИТИП РАО, 2012.
