CC BY
76
ЦИВИЛИЗАЦИЯ и КУЛЬТУРА
УДК 008(091) DOI: 10.12737/ 14574
ИСТОРИКО-ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКИй ОЧЕРК ФИЛОСОФИИ ФАЛЬСАФА! НА ПРИМЕРЕ «КНЯЖЬИХ ЗЕРЦАЛ» (НАСТАВЛЕНИЯ ПРАВИТЕЛЯМ) АБУ-ХАМИДА МУХАММАДА АЛЬ-ГАЗАЛИ АЛ-ТУСИ: ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКИЙ КОД1
Конурбаев Марклен Эрикович, доктор филологических наук, профессор МГУ имени М. В. Ломоносова, [email protected],
Конурбаев Салават Маркленович, выпускник Института Стран Азии и Африки МГУ имени М. В. Ломоносова, востоковед, [email protected], Москва, Российская Федерация
Серия статей «Историко-герменевтический очерк философии Фальсафа» посвящена изучению труда Абу Хамида Мухаммада аль-Газали ал-Туси «Насихат аль Мулюк». Персидский философ XIв. Абу Хамид аль-Газали вошел в историю науки как один из самых ярких представителей мусульманской апологетики средневековья. Изучение его работ позволяет обратиться к разным аспектам жизни мусульманского Востока средневековья. Один из самых известных его трудов — «Насихат аль Мулюк», который входит в состав фундаментального теологического изыскания аль-Газали «Эликсир счастья», принадлежит к жанру средневековой арабо-мусульманской письменности — так называемым «княжьим зерцалам», который представляет собой упрощенное переложение основополагающих философских взглядов мыслителя о государстве и политике — на язык, понятный простому человеку, и помогающий через серию аллегорий и повествовательных историй постигнуть на практике сущность управления страной. Проведенный в статье герменевтический анализ «Насихат аль Мулюк» вскрывает уникальный подход выдающегося персидского философа к определению сложных морально-этических понятий, лежащих в основе искусства управления государством. В качестве основы анализа берется методологический подход французского философа и литературного критика Ролана Барта. В первой и второй части очерка приводится история возникновения и развития философии Фальсафа, а также изложение основ герменевтического учения Ролана Барта, которое легло в основу инструменталистики анализа.
Ключевые слова: герменевтика, философия Фальсафа, Газали, Ролан Барт, семантика, Ислам, семиотика, восточная культура, ихйя
Краткое введение
Опираясь на систему герменевтического анализа Ролана Барта, мы выявили круг базовых и опорных понятий аргументации аль-Газали, на которых он выстраивает Наставление и дает свое определение системы власти. Анализируемые се-
1 Продолжение. Начало в № 3 и 4 за 2014 г., в № 2 за 2015 г
мантические концепты аль-Газали многосложны и определяются через призму нескольких понятий. Смысл «Насихат аль Мулюк» раскрывается через анализ системы кодов: семного, проайре-тического, герменевтического. Труд аль-Газали состоит из двух элементов — «наставление» (насихат), «правители» (мулюк). В книге представлено три смысловых ряда — то, что объясняет наставления, то, что объясняет правителей, а также
то, что объясняет связь между ними.
Неизменными, корневыми в его системе являются семы «правления» и то, что связано с этикой. Через различные примеры и сопоставления аль-Газали определяет первое и второе как необходимую логическую связь, где сема «справедливость» является необходимой составляющей семы «правления». Поскольку ни первое, ни второе не существует в готовом виде в языке как готовый «рецепт» реализации, то понять их можно только ассоциативно, — что и делает аль-Газали, выстраивая систему зависимости между царем (как главным носителем понятия/семы «правление») и его деяниями (как носителями понятия/семы «справедливость»).
Проведенный герменевтический анализ связывает воедино выявленные в предыдущих статьях семы и проайретические узлы сложной цепочки философских рассуждений великого персидского ученого и позволяет установить в некотором приближении основное намерение Насихат аль Мулюк.
Часть 5. Герменевтические основы «насихат аль мулюк»
Разобравшись со связями между семами (проайретический анализ), следует обратить внимание на неформальные смысловые связи, лежащие между несвязанными формально связанными семами.
Образно говоря, герменевтический анализ подобен электросети, где лампочка — сема, про-айретизм — проводка, а герменевтика — ток, проходящий по проводам.
Герменевтика как наука зародилась в сердце христианства. И в нашей работе, мы думаем, будет небезынтересно провести небольшую параллель между нашими исследованиями и тем, как герменевтический анализ раскрывает сущность Священного Писания. Разумеется, приводимый ниже пример не имеет непосредственного отношения к сути нашего анализа, но помогает яснее представить то, как мы понимаем существо герменевтического анализа.
В главе 13 Евангелия от Матфея после притчи о сеятеле в ответ на резонный вопрос своих учеников («... для чего притчами говоришь им?») Иисус дает не прямой ответ, а важную развернутую ссылку на другую часть Священного Писания, тем самым делая упор на важности связыва-
ния различных частей Писания между собой для целей извлечения смысла по заданному ему вопросу: «... потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют; и сбываются над ними пророчество Исайи, которое говорит: Слухом услышите — и не уразумеете, и глазами смотреть будете — и не увидите, ибо огрубело сердце людей сих и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем»2.
Истинный смысл наставления через притчу раскрывается только тогда, когда, пройдя по ссылке, на основе указания Иисуса, находим в Книге Пророка Исайи описание того, как он, «человек с нечистыми устами», и живущий «среди народа также с нечистыми устами», видел своими глазами Царя, что в ветхозаветной традиции считалось грехом. Приближение к Богу было участью лишь праведных и чистых людей. Поэтому притча как способ разъяснения сокровенного смысла была ничем иным, как средством установить дистанцию между праведностью и суетностью. Именно по этой причине все без исключения ветхозаветные пророки прибегали к помощи аллюзии, притчи для донесения небесных истин. Приведенный пример показывает, как «перекинутые мостики» между различными частями Писания раскрывают истинную сущность некоторых частей Книги и помогают понять глубину анализируемой фразы.
Аналогичным образом для понимания истинного смысла книги «Наставление правителям» мы пытаемся связать между собой крупные и мелкие узлы проайретических цепочек и вывести на основе этого анализа метасмыслы, которые не лежат на поверхности, а доступны лишь при проведении вертикального смыслового анализа.
Здесь уместно вновь обратиться к тому видению герменевтического анализа, которое мы подчерпнули у Ролана Барта и на которое мы опираемся в нашем исследовании. Первое наше стремление было попытаться связать между собой пять основных кодов герменевтического анализа, а именно: семный, проайретический, герменевтический, символический и культурологический. Однако несколько смущает замечание самого Ро-лана Барта о том, что в тексте каждый из кодов может занимать более выдающееся положение по сравнению с другими. Применительно к нашему
2 Новый Завет, Евангелие от Матфея, гл.13, Ветхий Завет. Книга Пророка Исайи, гл.6.
* * *
исследованию мы все-таки попытаемся выстроить динамическую связь между кодами, поскольку, на наш взгляд, именно в комплексе они и дают цельное видение текста, которое мы стремимся в итоге получить. Мы делаем это замечание именно здесь, поскольку в нашем герменевтическом анализе мы не смогли отойти от результатов, проведенных выше, проайретического анализа, и при анализе сложных смысловых узлов, заложенных аль-Газали, опирались на выявленные нами выше проайретические цепочки.
Обращает на себя внимание структура раскрытия смысла, где крупные смысловые максимы постепенно раскрываются в глубине книги «Наставление правителям» через серии иерархических разножанровых интерпретаций: часто сначала идут «разъяснения» или «мудрости», затем они же раскрываются в сериях «историй» или «притч». Такая структура исключает возможность чтения анализируемого нами труда «из любого места», поскольку даже очень протяженная серия историй или притч (например, об «Ангеле Смерти Азраиле») дается в подкрепление предваряющего их разъяснения или мудрости, которые, в свою очередь, привязаны к «наставлениям», а те, что любопытно,— к общему метафорическому представлению сущности правления, изображенному аль-Газали в виде образа дерева.
Таким образом, герменевтический код изучаемого произведения представлен преимущественно вертикальной связью. Мы говорим «преимущественно», потому что на самом «дне» этой иерархии,— на уровне историй и притч — возникают дополнительные микросмыслы, которые усиливают обобщенную мысль в верхнем ранге иерархии (обобщенные понятия) и, соответственно, наполняют дополнительными красками смысла головную метафору: дерево, корни, ветви, зерно и т.д. Схематически эту связь можно было бы изобразить следующим образом (рис. 1).
Прежде чем мы перейдем к анализу материала для демонстрации приведенных выше обобщений по герменевтическому коду, необходимо сделать еще несколько существенных замечаний.
Во-первых, мы заметили, что структурное деление книги аль-Газали в переводе несколько, если можно так выразиться, «обогащено» дополнительными элементами композиционного членения. Переводчик ввел дополнительный, эпизодически используемый в книге раздел. Там, где встречается толкование притчи или иное разъяснение, появляется название этого блока «разъяснение», чего нет в оригинале, что еще раз подтверждает наши собственные устремления в более явном виде узреть герменевтическую структуру изучаемого произведения.
Рис. 1. Схематическое изображение герменевтического кода
Во-вторых, необходимо сделать предварительное замечание, касающееся смысловых потенциалов. В логике нашего анализа было бы естественно предположить плавное вертикальное наполнение каждого из узлов проайрети-ческой цепочки: от общего понятия «справедливого правления» через головную метафору, иллюстрирующую притчу и толкование. Но, что вполне естественно, в горизонтальном ранге нашей иерархии притчи также дополняют друг друга элементами смысла, которые соотносимы с рангами более высокого порядка. Условно говоря, одной притчи автору недостаточно для того, чтобы раскрыть смысл более общего понятия, и он прибегает к нескольким аллегориям.
Третье существенное дополнительное замечание касается представленной нами выше структуры содержания книги: мы считаем, что необходимо различать логику мысли, с одной стороны, и логику книги — с другой. Если первое лежит в сфере философии логики и не имеет к нам непосредственного отношения, то вторая относится к филологической герменевтике и представляет собой искомый нами герменевтический код.
Четвертое замечание приоткрывает характер аргументации и стиль убеждения аль-Газали. На протяжении всей книги, практически по каждому положению он вводит, на наш взгляд, слабо мотивированные таксономии, включающие некоторое количество составляющих, которые, по мнению автора, исчерпывают анализируемые понятия. К ним относятся, например, виды деятельности: «И сошлись во мнении, что дела земной жизни — двадцати пяти видов. Пять из них — по приговору и предопределению свыше: обретение жены, детей, богатства, имущества и жизни; пять из них приобретаются и добываются трудом: знание, умение красиво писать, положение рыцаря (фурусийа), вхождение в Рай и спасение от Ада. Пять из них — от природы, и это: достоинство, искусство ладить с людьми, скромность, великодушие и честность. Пять из них суть привычка: походка, еда, питье, совокупление и мочеиспускание и испражнение кишечника. И пять из них — по наследству, и это: красота, приятность характера, возвышенность намерений, гордость и подлость» [1, c. 125], типы неправедных людей: «И сказал он, мир ему: «Вот пятеро, на коих разгневан Аллах, и если Он пожелает того, сменит гнев на милость, чья участь в Аду: правитель, подданные которого выполняют свой долг перед ним, а он, в свою очередь, не поступает с ними справедливо и не избавляет их от гнета; управляющий людьми, которые
подчиняются ему, а он не относится одинаково к сильному и слабому и выносит решения по симпатии и дружбе; глава семьи, который не велит своей жене и детям поклоняться Аллаху, не дает им знания о религиозных предписаниях и не придает значения тому, откуда он достает им пропитание; человек, нанявший работника и не заплативший ему после того, как тот закончил работу; человек, который был несправедлив к своей жене в отношении ее приданого» [1, с. 21], типы женщин «Знай, что все женщины — десяти типов, и поведение каждой из них похоже на поведение некоторых животных. Одна — как свинья, вторая — как обезьяна, третья — как собака, четвертая — как змея, пятая — как ослица, шестая похожа на скорпиона, седьмая — на мышь, восьмая — на птицу, девятая — на лисицу и десятая — на овцу [1, с. 151]».
На первый взгляд, данные классификации внутри понятий направлены на то, чтобы читателю было легче связывать между собой «герменевтически заряженные потенциалы». Однако ни сам автор не дает ясных объяснений, по какой причине в периметр некоторых понятий включены именно пять, семь или иное число компонентов, ни мы сами не можем установить очевидную причину включения именно такого числа компонентов в круг понятия. Строго говоря, для нас эти компоненты в данном микроконтексте «герменевтически мертвы». И все-таки использование таких таксономий оправдано, поскольку направлено на облегчение чтения и объединение нескольких тем в одну и способствует лучшему запоминанию того, что достаточно сложно воспринять на уровне истинных обобщений.
Приведем пример анализа герменевтического кода, который, к слову сказать, отличается от анализа логики текста, поскольку даже безупречная логика не всегда приводит к кристально ясному пониманию идей и концептов. Если бы это было так, то, по-видимому, всякий человек, наделенный способностью логически мыслить, по силе убеждения приближался бы к пророкам. Но это не так. Сущность герменевтического кода состоит в раскрытии инструментами языка смысла семантических потенциалов слов в контексте речи. И здесь силой потенциала может обладать как элементарная формальная логика, так и отдельно взятый пример, метафора, притча, развернутая аллегория. Потенциал обусловлен, по-видимому, культурной составляющей того общества, на которое направлен текст.
В книге аль-Газали приводится два ряда метафор, в объяснение сущности знания о земной жизни и знания о последнем вздохе. Здесь мы,
разумеется, помним о том, что аль-Газали иносказательно называет два эти вида знаний — «водой», которой надлежит поливать «древо веры», то есть быть питательной основой самой веры. Одновременно ту же самую «воду», которой поливается «древо веры», в другом месте книги он называет «водой покорности». Таким образом, мы видим ассоциативную связь между двумя этими метафорами, которая, между тем, довольно нечетко объясняется в книге. Хотя на уровне обычных логических постулатов смысл термина «покорность» ясен, и он подразумевает под собой принятие знания о земной жизни и знания о последнем вздохе, как безусловного основания
для вхождения человека в Рай, то есть покорность в данном случае является мотивационной опорой для читателя книги.
При этом в обобщенном виде формулировка «знание о земной жизни» звучит избыточно широко и едва ли может быть принята обычным человеком в качестве наставления. Поэтому и понадобились метафоры (не одна, а целая их серия) для раскрытия сущностной основы этого знания. Аль-Газали пишет: «Мы написали целую книгу об описании земной жизни, но сейчас мы удовлетворимся тем, что приведем о деяниях в земной жизни. Мы разъясним ее положения в десяти примерах — и успех лишь от Аллаха!»:
Иса, мир ему, в одном из своих откровений увидел земную жизнь в виде дряхлой старухи и спросил ее: «Сколько у тебя было мужей?» Она ответила: «Не сосчитать, потому что их было очень много». Он сказал: «Они умерли или развелись с тобой?» Она ответила: «Нет, я убила, извела их». Он сказал: «Удивляюсь глупости остальных, которые видят, что ты сделала с прежними, и продолжают добиваться тебя, борются из-за тебя и не учатся на чужих ошибках».
ческие разъяснения появляются лишь для того, чтобы читатель не потерял связь с основным логическим посылом:
Jt J UjúI ¡OLJi ф ^ ;
N : cJUi í y] ¡j> di OLÍ : ф JUi íy jjw. ¡^
¡Ja L¡¡ Jj ; düí ? ii^jü» ^ ¿Lp IjjL ; Jlit i
/ *
iíU ¿li*i¡ ¿bc^j SJLte <íblj¿ ¿L U; l ; JUs (^iij
■ ^ lT4^ JHÍ 1 újbíj i
В тексте книги аль-Газали метафоры и истолкования перемежаются, и баланс при этом склоняется именно в сторону метафоры, а эпизоди-
: |*L.j 4е- ¿íl JLi Jij : UjJI y*. OU J j/^t Jtuii tíLjJ L$¡¡ UjA-» Jjlj ( Ojjlaj OjjU yi ftJl l^li UdJl Ijjjb-I ) ójiU Ob a_ijU yjj LfJ¿ LjíUL* ¡i!j i ixt WU lf¡
Jiy . {Li Liij iji ¡jj gjjdl Js- JJuJ Ui^ i ^IjjJ! J¿ ¿b ¿LJ'ifl jt» vílÜSj i Uta j*J USU< 4™»- lil JJiil Ji. Lijül
¿L«j3 U¡JJJI ¿Uóíj i ikJ Jí 0aZi} ^IjjJi Je gjJtlli J fl^jJl ^Áu Jlí ¿UjJj t Jjljj j¿¿ y Jjli- ¿b
ojS új|J UJÍI UJ
y Lykli ¿ijijjí J—L—%.......
I LjiUj U, ¿JJ Jfkj l^t Uy^ ¿aj ; ¿l¡¿ y, ¿Ül JtJl Jt ¿1! y л* iyi ^ Üjj. Jl ¿b jfcj 4 l^íj Si Ijii ¿Jjjy ^»j [tylt- Ujíj ty Jls-jJJ Wji> ¡yyü si^l Ji, Ljbij . iUp
Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, сказал: «Берегитесь земной жизни, ибо коддовство ее сильнее, чем чары Харута и Марута. И первое, чем она околдовывает: она делает вид, что она в твоих руках, пребывает в покое при тебе, но если ты внимательно присмотришься к ее свойству быть спокойной, то увидишь, что она всегда бежит и удаляется от тебя, медленно, но непрерывно двигаясь, вздох за вздохом, мало-помалу. И жизнь земная — как тень: когда ты видишь ее, тебе кажется, что она стоит на месте, а на самом деле она все время движется. И так же жизнь — для человека: она все время движется и укорачивается. И она прощается с тобой и исчезает в то время, когда ты невнимателен, растерян, не знаешь, не чувствуешь уверенности. Также ее чарами является то, что она выказывает любовь, чтобы ты привязался к ней, и показывает тебе, что она помогает тебе, и что она не перейдет от тебя к другому, а потом внезапно превращается в твоего врага. И она — как распутная женщина, обманывающая мужчин, пока они не влюбятся в нее. Потом она зовет их к себе в дом, чтобы погубить их и уничтожить.
В оригинале экспрессивность некоторых метафорических описаний усиливается поэтической формой (соответствующие части выделены шрифтом). Кроме того, даются
Важно подчеркнуть, что пересечение метафор имеет двойное назначение в дешифровке герменевтического кода.
Во-первых, это служит комплексным эмоционально-экспрессивным рычагом, позволяющим раскрыть сущность теоретического посыла. В этом случае раскрытие смысла происходит по вертикали (обобщение, разъяснение, пример — и что любопытно, раскрытие смысла происходит не на разъяснении, построенном на логике, а на примере, построенном на метафоре, что лучше воспринимается более широкой аудиторией).
Во-вторых, такое пересечение помогает раскрыть многоаспектность сложного обобщения в вершине иерархии. Если метафора отвратительной старухи раскрывает сущность относительности ценностей земной жизни, то метафора путешественника делает упор на другом аспекте того же самого понятия — временности, мимолетности.
В венке метафор, которые следуют в книге друг за другом, понимание основного обобщающего посыла становится все четче и каждая последующая аллегория имеет силу «герменевтического откровения», когда потенциалы «разряжаются смыслом» не только по вертикали (от общего посыла к аллегории), но и по горизонтали, где общий посыл выступает уже не заряженным потенциалом, в собственном смысле
короткие сопутствующие метафоры, не развернутые в пространстве текста для того, чтобы эмоционально усилить более широкий образ:
И пусть он знает, что земная жизнь — как путь путешественника, странника: начало его в колыбели, а окончание — в могиле. И каждый год — как остановка, каждый месяц — как фарсах, каждый день — как миля, и каждый вздох — как шаг, и все люди постоянно движутся. Одному остается в его пути фарсах, другому — меньше, третьему — больше, а каждый из них сидит, ест, пьет и забавляется так беспечно, как будто он будет жить, не исчезая, как будто он тут обитает и не переселится никогда в мир иной. Он занят делами, которые не понадобятся ему через двадцать лет, ведь, может быть, через десять дней он окажется в могиле.
этого слова, а смысловым фоном, на котором разные аллегории, высвечивающие различные аспекты обобщенного понятия, взаимодействуя между собой, создают новую герменевтическую реальность, многостройность, многоаспектность понимания, казалось бы, простого понятия «знание о земной жизни».
Более того, само прочувствованное через эмоциональное восприятие понятие «знание о земной жизни» позволяет лучше понять сущность ассоциативного с ним термина «покорность» («вода покорности»), поскольку подразумевает безусловное следование этому знанию что, в свою очередь становится для верующего «верным путем в Рай». Одновременно эта «покорность» и это «знание», которые султан должен использовать для того, чтобы поливать «древо веры», яснее представляются читателю в качестве «основы справедливости», которая выражается в деяниях султана, который ставит выше ценности будущей жизни по сравнению с жизнью текущей и настаивает в своих деяниях, чтобы его подданные так же оценивали свою жизнь. Приведем еще несколько примеров взаимного усиления метафор для раскрытия смысла термина «знание о земной жизни».
Метафора о госте подчеркивает тот факт, что ценности земной жизни не принадлежат человеку и даются ему лишь во временное пользование:
/U! jJai UiJl (jbnii jJjO i UjJi j 4J"1> ^ /J JfVl iiui Ji jij i ijjJ-iL» JjLu UjIj Lfcjj t isjjl i _>ij i j^Jl jJjI jrijjy j-ii Jij 1 J~i p-i Jij I fri jij J>i
j£Lj i Jjbb Jili jAj yiii [f -Ь-'У Ub
^¿f Jju l^Jt ^L&u V JUpI JJ£J Jiiil .ij jrjj V ^ <iiS (JiU
, JjJi C»>W All t JUl J^ditj UJJJ j^ul
^ ^ ^^ иоЛ ^ ^ ^ у ЛьЛ
Ль; \-JJS кЛ^Ьи О^Ь 01
и^^^и^оЬ^! ^ ^ ^ 4 ^ л* Ц*, 4
JJ->^J ¿у* ¿у* Ьу^ЛуЛ^
# *
¿У! рА^ АЬ] о 15 ¿уу . с—Л 1
4 аз
илЛа 1 ¿1 ДЛ^! I
Каждый, кто живет на земле, похож на гостя, приглашенного к столу, и хозяину должно украшать свой дом для гостей, потом приглашать их в него друг за другом, толпу гостей за толпой, преподносить им золотое блюдо с драгоценностями и серебряный прибор для возжигания благовоний, чтобы они вдыхали их ароматные запахи. Потом гости оставляют блюдо и кадильницу хозяину, чтобы он пригласил других так же, как пригласил их. И тот, кто умен и знает порядок визитов, тот воскурит благовония, насладится их запахами и уйдет восвояси, не надеясь получить блюдо и кадильницу, оставит их с чистым сердцем и, поблагодарив хозяина дома, благоразумно удалится. А глупый и наивный вообразит, что кадильница и блюдо перешли к нему и что их хотят ему подарить. И, уходя, возьмет их с собой; потом его попросят их вернуть, из-за чего грудь его стеснится и сердце будет угнетено. И станет он искать оправдания после того, как откроется его ошибка. И жизнь бренная — как дом для гостей, чтобы они взяли из него только нужное для своего дальнейшего пути, не желая получить все, что есть в нем.
Метафора о морской воде выдвигает на первый план тщетность устремлений человека в его погоне за наслаждениями земной жизни, которыми невозможно насытиться:
л
и* ^А-Л идЛ ии» ; л» Ф ^ ^ ^ ^ ■ У У* и»
^ "У ^ЫЬ N 01 ¿л* ^ ^ V и , ; ^
Иса, мир ему, сказал: «Тот, кто гонится за земной жизнью, подобен пьющему морскую воду: чем больше он пьет, тем сильнее становится его жажда. И он продолжает пить до тех пор, пока не умрет, так и не утолив жажду». Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, сказал: «Так же, как не может не намокнуть человек, вошедший в море, так же не может не оскверниться тот, кто погряз в земных делах».
Метафора об острове делит людей на понимающих сущность земной жизни и на тех, кто находится в заблуждении:
-441^1. ( и!ш1 »Д^!. их! ,Ы Ь ; ,уЩ| (ЗЫ1 тт к
Любители земной жизни, с их занятостью
ее делами, их вниманием к ее состоянию и небрежением жизнью на том свете, походят на людей, отправившихся в плавание на корабле и причаливших к острову для омовения и отправления естественных потребностей.
•SUlj ^ > Ъ Ojk ^ V^iL * J br^'j J t jib ySjJ up
V^j u* ¿jbjZi [yhj kilb" C_5l>»p \jJ& pi J^uj
* UjLJs! ^у ^J, Ij-4-^ (J ¡J^ lj'J'-e ' UjUoJ, iijluJl LjiL^aj.- ¿y,
• W-^'j jji Ij-Uii Ijij
Ij^jf J* Ijj^i ^
Ъ ^^ ^ (t+M UjLrf- pi iyJUl eL^sJI viUi ^
¿J* L. IjU^-J ¿wlj-Jl ¿~J>1 ^ IjJ-jJu i^jj
¿Ш Ol^Ji ^ ОЦн, jf Vl ^ fJii ^UpI Ji
jf. ЦХаЗ l^iU fU-jJt ^ ija^ pj, ¡^Jij 0jif ^Uj OJ^IJ
Ij-lli ij ¡HjiUf Jj jU^Vl Jil> ljJLa»-j t IjLa U ^jU i^-JUs ^Ы
¡J fj^jJl jyj < tjAj^j ¡^¡^.^»Л ^iLL; ijiij jiy
, «c-Цу J' СУ pf^ < ; jjj jjLJI ^Jl
r^ij i juuj1 j pj* Cij^j li
Ij-O-j o^^l !_,—У -1)1 lj—; ¿¡jjl t Oj^jJLJI jUSJl jjSJL^Jl ¡^i dlb I : JJti ^ JU U5 LfcJ' \ySjj Ujjl J\ ^ J! i^U^Jl Uij . Ц-Jj \jSj ji ¡ JL* UijJI cUJI
Uj]| ^ ^ ^¿i !jW ^i]! iUwJl ^
¿if i)i Oj-Uj djt' ^«j у Wjj it» ¡y j
E t (
Они сошли на берег, а капитан сказал им, чтобы они долго не ходили и не опоздали и чтобы они не занимались ничем, кроме омовения и молитв, ибо корабль уйдет. Они разбрелись по острову, пойдя кто куда; те из них, кто был поумнее, долго не задерживались: спешно совершив омовение и молитву, они вернулись на корабль, поэтому они, найдя все места свободными, заняли самые лучшие и возвышенные из них. Но были среди них такие, которые любовались на чудеса острова, наслаждались его цветами, плодами, садами, деревьями и пением птиц, дивились разноцветным камням. А когда они вернулись на корабль, не осталось для них ни посадочных мест, ни даже просто какого-нибудь уголка, и поэтому они разместились в самых тесных и темных местах корабля. А некоторые из них не удовлетворились только любованием и прогулкой, но собрали тех разноцветных камней и взяли их с собой на корабль, но не нашли для них места — и им пришлось сесть в самых тесных местах, повесив те камни, что они взяли с собой, на шею, а спустя день или два поменялся цвет тех камней — они почернели, и стал исходить от них пре-неприятнейший запах. И из-за тесноты им не осталось ничего, кроме как сбросить эту тяжесть со своих шей, затем они сильно пожалели о том, что сделали,— ведь они очень трудились над их собиранием. И были из них те, которые остановились перед чудесами того острова и сомневались, возвращаться им или нет,— до тех пор, пока не поплыл корабль и не удалился от них, а они остались на своих местах, так как не откликнулись на призыв. Некоторые из них умерли от голода, а других съели волки и растерзали гиены. Первая группа людей — это богобоязненные верующие, а погибшие люди — это безбожники и язычники, которые забыли Аллаха и другую жизнь, отдали себя земной жизни и опирались только на нее, как сказал Аллах, да возвысится Его Величие: «Это за то, что они возлюбили жизнь дольную сильнее будущей». А вот те, что посередине,— это грешники, которые сохранили основы веры, но они продолжали тянуть руки к земной жизни; среди них есть те, кто наслаждался жизнью, имея богатство и благосостояние, есть среди них и те, которые наслаждались в бедности и нужде, пока не одержали верх их прегрешения и не умножились грязь и нечистота.
Раскрытие сущности термина «знание о земной жизни» через серию метафор и частичных разъяснений является лишь частью задачи, поскольку само это знание является узлом более развернутой проайретической цепочки. Рассмотрим, каким образом пересечение этих метафор и их взаимное усиление может способствовать раскрытию истинного смысла книги.
с* ^ ^ «¡¿^ |>Ц Л оШ ^ ^
* * ч 1 '
«1> 1>5Йи I у ^ИгЬ 4!! ¿Ь ис>}>
Чрезвычайно важный и тонкий момент в составе герменевтического анализа — это понимание так называемых абсолютных истин, с одной стороны, и истин, контекстуально обусловленных, с другой. Само по себе «знание о земной жизни» имеет определенный набор качеств, который раскрывается в русле общей теологической концепции ислама достаточно широко: можно обнаружить много пассажей на эту тему в Священном Коране, в своде хадисов, в трудах известных ученых со времен средневековья и ранее. Но если и в данной книге мы станем воспринимать изложенное толкование «знания о земной жизни» лишь как срез этой широкой традиции, мы получим довольно ущербное, ограниченное представление о широком концепте, который составляет одну из основ мусульманского вероучения. Напротив, в составе герменевтики смыслы сложных понятий раскрываются через их отношения друг к другу в определенной иерархии, в подчинении основной задаче. В этом и заключается сущность центрального понятия герменевтики — «герменевтический круг», когда общее обусловливает частное, а частное обусловливает общее.
Само по себе «знание о земной жизни» имеет
Одним из важных наставлений султану, которое выдвигается в книге, является обязанность поддержания баланса интересов своих подданных ради более высокого интереса, который олицетворяет своими поступками сам султан — интерес веры и вечной жизни. При этом подчеркивается, что такой баланс может быть вполне обеспечен даже применением жестких мер:
«Лучше жестокость правителя в течение ста лет, но не жестокость подданных друг к другу в течение года». Ведь если подданные будут жестоки друг к другу, то Аллах поставит над ними жестокого и грубого правителя, как о том сообщается в следующей истории.
маленькую ценность в составе книги, но подкрепляет другое знание и другую истину — истину о сущности справедливого правления, которое опирается на целый ряд герменевтических столпов в составе текста. К примеру, может возникнуть вопрос о том, допустимо ли султану быть суровым. Исходя из составляющих «знания о земной жизни» становится понятным, что в некоторых случаях султану не только дозволено, но и предписано быть суровым. Если бы это установление вводилось автором книги как некая абсолютная истина, читателю пришлось бы брать ее просто на веру, однако, в общей цепочке рассуждений, когда одно понятие обусловливает другое в той схеме, которую мы привели выше, данное качество (суровость) воспринимается как абсолютно оправданное и, что более важно, четко отличаемое от жестокости. Таким образом, герменевтический код, включающий законченный круг вза-имообусловливающих понятий, является основой правильного понимания книги. В подтверждение приведенного выше рассуждения о суровости дадим несколько примеров из анализируемой книги. Казалось бы, явно озвучено наставление быть милостивым и не быть суровым:
¿!! ¿^ N ¿¿¿у ^ $ II : ф аШ Л? . и^
!
^Ь ^ и: ^"¡^Ь Ф1 ^ ■1Ц^' ч
Л>} , I ^ кХ)и |31_5 $ ^ иЫ} и|Ц
J«вí ¿АЗ ЦЦЬЫ ^Ц «^Ь в; ^—
■11
(Основа восьмая) Сказал Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует: «В Судный день Аллах не будет милостив ни к одному из тех правителей, что не обращался милосердно со своими подданными». И он, мир ему, молил Аллаха: "О Аллах, будь милосерден с каждым правителем, который был милосерден со своими подданными, и будь суров с каждым правителем, который был суров со своими подданными"» И сказал он, мир ему: «Управление и господство хороши для того, кто должным образом использовал их, и плохи для тех, кто нерадиво использовал их».
Но при этом, в другом месте сказано:
iMjJl jf 4Uy t yUxll ф ¡¿ji Njj i yl" jU ( «Juf-jj
ijU jfcjJL^j S jjuj (ly^li Jjkl ^ i KfiXij 43iji[ If
И если правитель узнает, что в его провинции есть человек, искренняя приверженность которого к вере и своему мазхабу вызывают сомнение, то он должен приказать привести его, быть суровым с ним, бранить его и угрожать ему. И если тот поймет и раскается — останется невредимым, а если нет — получит наказание, и выгонит его правитель из своих владений, чтобы очистить их от его вредных новшеств в религии (бида), и его владения освободятся от рабов своих страстей.
В аллегорическом изложении сущности «знания о земной жизни» вред страстей подчеркивался метафорой о морской воде, и в тот момент, когда читатель доходит до описания страстей людских, эти слова действуют как герменевтический код, оживляющий другое описание, приведенное выше (метафора о морской воде), которое, в свою очередь, в голове читающего встроено в многоуровневую цепочку рассуждений, восходящих к головной метафоре «древа веры». И таким образом понимание сущности наставления «быть суровым» в этом случае ока-
зывается совершенно оправданным в контексте герменевтического круга и легче воспринимается читателем.
Приведем еще один пример, подтверждающий необходимость суровости султана в некоторых случаях, но обязательно через призму строгого отношения к самому себе, поскольку, следуя нашей логике герменевтического толкования текста книги, это послужит основой справедливого правления, которое выражается в справедливых деяниях — включая суровые.
Ануширван Справедливый однажды спросил своего советника Юнана: «Я хочу, чтобы ты рассказал мне об образе жизни прежних правителей». Визирь спросил: «Ты хочешь, чтобы моя похвала им была тройной, двойной или заключалась лишь в чем-то одном?» Он ответил: «Тройной». Тогда он сказал: «Я не нашел в каком-нибудь из их дел или в каком-нибудь из их поступков лжи. Я не обнаружил их неведения о чем-либо. Я не обнаружил сообщения о впадении в гнев кого бы то ни было из них в каком бы то ни было состоянии». Ануширван сказал: «Похвали их двойной похвалой». Он ответил: «Они всегда стремились делать добро и остерегались делать зло». Справедливый сказал: «Теперь приведи в качестве похвалы что-то одно». И он сказал: «Их власть над собой и суровость по отношению к самим себе были больше, чем по отношению к другим».
Самый сильный акцент, как видно из контекста («Теперь приведи в качестве похвалы что-то одно»), ставится на строгости к себе, прежде чем проявлять строгость к своим подчиненным. Герменевтически данное наставление усилива-
ется метафорой в другой части книги, а оба этих наставления (иногда проявлять суровость к подданным и проявлять суровость к себе), в свою очередь, валентны наставлению более высокого уровня, о чем мы писали выше. Приведем пример:
Сказал Базарджамхир: «Царь в заботе о своем царстве должен быть не менее ревностным, чем садовник, заботящийся о своем саде, потому что если садовник выращивает базилик и среди него вырастет сорняк, то он поспешит выдернуть его, чтобы не испортились места произрастания базилика».
Мы привели несколько примеров герменевтического толкования отдельных частей книги с опорой на
один из ключевых столпов обоснования справедливого правления, а именно — «знание о земной жизни».
Список источников
1. Абу ХамидМухаммад аль-Газали ат-Туси. Наставление правителям и другие сочинения. Пер. с арабского. М., 2004. 302 с.
2. Абу Хамид Мухаммад аль-Газали ат-Туси. Ат-Тибр ал-Масбук фи насиха ал-мулюк // Пер. с персидского на арабский: аноним // Под ред.: Ахмад Шамс ат-Дин. Бейрут: Дар ал-китаб аль-'алямия, 1988, 132 сухуф.
3. Абу Хамид Мухаммад аль-Газали ат-Туси. Эликсир счастья. Часть 1—2. Пер. с перс., вступ. ст., ком-мент. и указ. А. А. Хисматулина. СПб.: Петербургское востоковедение, 2007. 466 с.
4. Абу Хамид Мухаммад аль-Газали ат-Туси. Воскрешении религиозных наук / Пер. с арабского На-сырова И. Р. Т 1, ч. 1. М., 2007. 584 с.
5. Библиография
6. Барт Р. S/Z /Пер. с фр. Г. К. Косикова и В. П. Мурат; Под ред. Г. К. Косикова. 3е изд. М.: «Академический Проект», 2009. 373 с.
7. Габитова Р. М. «Универсальная» герменевтика Фридриха Шлейермахера» // Герменевтика: история и современность. М.: «Мысль», 1985. С. 61—97.
8. Игнатенко А.А. В поисках счастья: Общественно-политические воззрения арабо-исламских философов средневековья. М.: Мысль, 1989. 254 с.
9. Игнатенко А. А. Как жить и властвовать. М.: Прогресс, 1994. 348 с.
10. Игнатенко А. А. Обман в контексте арабо-исламской культуры средневековья (по материалам «княжьих зерцал») // Одиссей. Человек в истории. 1993. Образ «другого» в культуре. М.: «Наука», 1994.
11. Игнатенко А. А. Проблемы этики в «княжьих зерцалах» // Бог-человек-общество в традиционных культурах Востока. М.: Восточная литература, 1993. С. 178—199.
12. Керимов Г. М. Аль-Газали: религиозно-философские взгляды // Керимов Г. М. Аль-Газали и суфизм. Баку, 1969. С. 71-100.
13. Кирабаев Н. С. Философия власти: ал-Маварди и аль-Газали // Сравнительная философия. Моральная философия в контексте многообразия культур. М., 2004.
14. Кирабаев Н. С. Соотношение власти и авторитета в политическом учении аль-Газали // Человек как философская проблема: Восток — Запад. М., 1991.
15. Кирабаев Н. С. Теория государства в мусульманском правоведении //Классический ислам. Традиционные науки и философия. М., 1988. С. 9-47.
16. Конурбаев М. Э. Библия Короля Иакова в лингвопоэтическом освещении: Спецкурс (учебно-ме-тод. пособие). М.: Диалог-МГУ, 1998. [КопшгЬаеу М. Е. ВМуа Кого^а 1акоуа V lingvopojeticheskom osveshhenii: Speckurs (uchebno-metod. posobie). М.: Dia1og-MGU, 1998].
ии
17. Конурбаев М. Э. Библия короля Иакова: литературный плагиат, политический манифест или библиографическое открытие? // Библия короля Иакова: 1611—2011. Культурное и языковое наследие / отв. ред. д-р филол. наук Е. Б. Яковенко. М.: БукиВеди, 2013. С. 75—86.
18. КонурбаевМ.Э. Стиль и тембр текста. М.: МАКС-ПРЕСС, 2001.
19. КонурбаевМ. Э. Тембральная организация английской речи (на материале Библии Короля Иакова). Дисс. ... канд. филол. наук. М., 1993.
20. Конурбаев М. Э., Конурбаев С. М. Историко-герменевтический очерк философии «Фальсафа» на примере «княжьих зерцал» («насихат аль мулюк») Абу-Хамида Мухаммада аль-Газали ал-Туси: история и методология // Сервис Plus. Т. 8. 2014. № 3.
21. Конурбаев М. Э., Конурбаев С. М. Историко-герменевтический очерк философии «Фальсафа» на примере «княжьих зерцал» («насихат аль мулюк») Абу-Хамида Мухаммада аль-Газали ал-Туси: сем-ный анализ // Сервис Plus. Т. 8. 2014. № 4.
22. Шлейермахер Ф. Герменевтика. / Пер. с нем. А. Л. Вольского. Научный редактор Н. О. Гучинская. СПб.: «Европейски Дом», 2004. 242 с.
23. Binder L. Al-Ghazzali's Theory of Islamic Government. Muslim World, 45, 1955, pp. 229—241.
24. Crone Patricia. Did al-Ghazali write a Mirror for Princes? On the Authorship of Nasihat al-Muluk // Jerusalem Studies of Arabic and Islam, 10, 1987, pp. 167—197.
25. Fuad Baali. Society, State, and Urbanism: Ibn Khaldun's Sociological Thought. USA: SUNY Press, 1988, 175 p.
26. HillenbrandC. A little-known Mirror for Princes of al-Ghazali // Festschrift für Gerhard Endress, Leuven, 2004, pp. 591-99.
27. HillenbrandC. Islamic Orthodoxy or Realpolitik? Al-Ghazali's Views on Government // Journal of Persian Studies, 1988. pp. 81-94
28. Lambton, Ann K. S.. The Theory of Kingship in the Nasihat-ul-Muluk of Ghazali // The Islamic Quarterly, 1, 1954, pp. 47-55
29. Muhsin S. Mahdi. Alfarabi and the Foundation of Islamic Political Philosophy. — London: University of Chicago Press, 2001, 264 p.
30. Sherwani, H.K. El-Ghazali on the Theory and Practice of Politics // Islamic Culture, 9, 1935, pp. 450-74
AN ESSAY ON THE HISTORY AND HERMENEUTICS OF NASIHAT AL-MULÜK BY GHAZÄLI, ABU HAMID MUHAMMAD IBN MUHAMMAD AL-TÜSI: HERMENEUTIC CODE
Konurbaev Marklen Erikovich, PhD (Dr. Sc.) in Philology, Professor of Moscow State University named after M. V. Lomonosov, [email protected],
Konurbaev Salavat Marklenovich, Graduate of the Institute of Asia and Africa of the Moscow State University named after M. V. Lomonosov, Orientalist, [email protected], Moscow, Russian Federation
Abstract: A hermeneutic analysis of the Oriental Philosophers' writings is invariably a matter of great challenge and difficulty. It is always full of allegory and literary divagations which intersperse a smooth flow of argumentation. This paper is written by Marklen Konurbaev, Professor of Literature at Moscow State University and his son Salavat, a student of Arabic Philosophy. The paper consists of six parts and attempts to reveal the hidden message of a famous extract from the renowned book Ihya Ulum Al Din by a Persian philosopher Ghazali, Abu Hamid Muhammad Ibn Muhammad Al-Tusi, devoted to the analysis of the notion of "fairness"
in the doings of a ruler. The hermeneutic analysis was performed based on the methodology propounded by Roland Gérard Barthes — a French literary theorist, philosopher, linguist and critic. This is the first ever attempt to put together the methodological efforts of a Western scholar and profoundly oriental piece of philosophy. Results of the hermeneutic study are stunning and elucidating. The paper could be recommended to the students of literature and philosophy at the universities and colleges.
Keywords: hermeneutics, falsafa, Ghazzali, Gazali, Roland Barthes, semantics, islam, interpretation, Ihya, semiotics, culture, oriental culture, Sufism, state management, oriental philosophy
References
1. Abu Khamid Mukhammad al'-Gazali at-Tusi. Nastavlenie praviteliam i drugie sochi-neniia. Per. s arabskogo [Admonition governors and other works. Trans. Arabic]. M., 2004. 302 p.
2. Abu Khamid Mukhammad al'-Gazali at-Tusi. At-Tibr al-Masbuk fi nasikha al-muliuk // Per. s persidskogo na arabskii: anonym [Abu Hamid Muhammad al-Ghazali, al-Tusi. Al-al-Tiber Masbuk nasiha fi al-muluk // Trans. from Persian into Arabic: anonymous] // Ed. Akhmad Shams at-Din. Beirut: Dar al-kitab al'-'aliamiia, 1988, 132 sukhuf
3. Abu Khamid Mukhammad al'-Gazali at-Tusi. Eliksir schast'ia. Chast' 1—2. Per. s pers., vstup. st., komment. i ukaz. A.A. Khismatulina [The elixir of happiness. Part 1—2. Ed. A. A. Hismatulin]. SPb.: «Peterburgskoe Vos-tokovedenie», 2007. 466 p.
4. Abu Khamid Mukhammad al'-Gazali at-Tusi. Voskreshenii religioznykh nauk / Per. s ar-abskogo Nasyrov I. R. T1, ch.1. [Resurrection of religious sciences / Per. Arabic Nasyrov IR Volume 1, Part 1.] M.: 2007. 584 p.
Bibliography
1. BartR. S/Z/ Per. s fr. G. K. Kosikova i V. P. Murat; Pod red. G. K. Kosikova [S / Z / Trans. with fr. GK Kosikova and VP Murat; Ed. GK Kosikova]. M.: Akademicheskii Proekt, 2009. 373 p.
2. Gabitova R. M. «Universal'naia» germenevtika Fridrikha Shleiermakhera» [«Universal» Friedrich Schleiermacher hermeneutics «] // Ger-menevtika: istoriia i sovremennost'. — M.: «Mysl'», 1985. pp. 61—97
3. IgnatenkoA.A. V poiskakh schast'ia: (Obshchestvenno —politicheskie vozzreniia arabo-islamskikh filoso-fov srednevekov'ia) [In Pursuit of Happiness (Public-policy views of the Arab-Islamic philosophers of the Middle Ages)]. — M.: «Mysl'», 1989. — 254 p.
4. Ignatenko A.A. Kak zhit' i vlastvovat' [How to live and rule]. M.: Progress, 1994, 348 p.
5. Ignatenko A.A. Obman v kontekste arabo-islamskoi kul'tury srednevekov'ia (po materi-alam «kniazh'ikh zertsal») [Cheating in the context of the Arab-Islamic culture of the Middle Ages (based on «Knyazhye Mirror»)]. // Odissei. Chelovek v istorii. 1993. Obraz «drugogo» v kul'ture. M.: «Nauka», 1994.
6. Ignatenko A.A. Problemy etiki v «kniazh'ikh zertsalakh» [Problems of ethics «Knyazhye Zertsalov»] // Bog-chelovek-obshchestvo v v traditsionnykh kul'turakh Vostoka. M.: Vostochnaia literatura, 1993. pp. 178—199.
7. Kerimov G.M. Al'-Gazali: religiozno-filosofskie vzgliady [Al-Ghazali: religious and philosophical views] // Kerimov G. M. Al' Gazali i sufizm. Baku, 1969. pp.71-100.
8. Kirabaev N. S. Filosofiia vlasti: al-Mavardi i al'-Gazali [Philosophy ofpower: al-Mawardi and al-Ghazali] // Sravnitel'naia filosofiia. Moral'naia filosofiia v kontekste mnogoobraziia kul'tur. M., 2004.
9. Kirabaev N. S. Sootnoshenie vlasti i avtoriteta v politicheskom uchenii al' Gazali [The ratio of power and authority in the political doctrine of al Ghazali] // Chelovek kak filosofskaia problema: Vostok — Zapad. M., 1991
10. Kirabaev N. S. Teoriia gosudarstva v musul'manskom pravovedenii [The theory of the state in Muslim jurisprudence] //Klassicheskii islam. Traditsionnye nauki i filosofiia. M.: 1988, pp. 9-47.
11. Konurbaev M.E. Bibliia Korolia Iakova v lingvopoeticheskom osveshchenii [King James Bible in the light of linguistic poetry]: Textbook. M.: Dialog-MGU, 1998.
12. Konurbaev M. E. Bibliia korolia Iakova: literaturnyi plagiat, politicheskii ma-nifest ili bib-liograficheskoe otkrytie? [King James Bible: literary plagiarism, political manifesto or bibliographic discovery?] // Bibliia korolia Iakova: 1611-2011. Kul'turnoe i iazykovoe nasledie / Ed. d-r filol. nauk E. B. Iakovenko. Moskva: BukiVedi, 2013. pp. 75-86.
13. Konurbaev M.E. Stil' i tembr teksta. Moskva: MAKS-PRESS, 2001. Moskva: MAKS-Press, 2001.
14. Konurbaev M. E. Tembral>naia organizatsiia angliiskoi rechi (na materiale Biblii Korolia Iakova) [Timbre organization of English speech (on the material of the King James Bi-ble)]. PhD thesis. М., 1993.
15. Konurbaev M. E., Konurbaev S. M. Istoriko-germenevticheskii ocherk filosofii «Fal>safa» na primere «kniazh>ikh zertsal» («nasikhat al> muliuk») Abu-Khamida Mukhammada al>-Gazali al-Tusi: istoriia i metodologiia [Historical-hermeneutical philosophy essay «Fal-safa» an example «Knyazhye Mirror» («al Nasihat muluk») Abu Hamid Muhammad al-Ghazali, al-Tusi: history and methodology]. // Servis Plus, 2014, T 8, № 3.
16. Konurbaev M. E., Konurbaev S. M. Istoriko-germenevticheskii ocherk filosofii «Fal>safa» na primere «kniazh>ikh zertsal» («nasikhat al> muliuk») Abu-Khamida Mukhammada al>-Gazali al-Tusi: semnyj analiz [Historical-hermeneutical philosophy essay «Fal-safa» an example «Knyazhye Mirror» («al Nasihat muluk») Abu Hamid Muhammad al-Ghazali, al-Tusi: semic analysis]. // Servis Plus, 2014, T. 8, № 4
17. Shleiermakher F. Germenevtika. Perevod s nemetskogo A. L. Vol>skogo. Nauchnyi redaktor N. O. Guchin-skaia [Hermeneutics. Translated from the German A. L. Volskogo. Scientific editor N. O. Guchinskaya]. SPb.: «Evropeiski Dom». 2004. 242 p.
18. Binder L. Al-Ghazzali's Theory of Islamic Government. Muslim World, 45, 1955, pp. 229—241.
19. Crone Patricia. Did al-Ghazali write a Mirror for Princes? On the Authorship of Nasihat al-Muluk // Jerusalem Studies of Arabic and Islam, 10, 1987, pp. 167—197.
20. Fuad Baali. Society, State, and Urbanism: Ibn Khaldun>s Sociological Thought. USA: SUNY Press, 1988, 175 p.
21. Hillenbrand C. A little-known Mirror for Princes of al-Ghazali // Festschrift für Gerhard Endress, Leuven, 2004, pp. 591-99.
22. HillenbrandC. Islamic Orthodoxy or Realpolitik? Al-Ghazali>s Views on Government // Journal of Persian Studies, 1988. pp. 81-94
23. Lambton, Ann K. S.. The Theory of Kingship in the Nasihat-ul-Muluk of Ghazali // The Islamic Quarterly, 1, 1954, pp. 47-55
24. Muhsin S. Mahdi. Alfarabi and the Foundation of Islamic Political Philosophy. — London: University of Chicago Press, 2001, 264 p.
25. Sherwani, H.K. El-Ghazali on the Theory and Practice of Politics // Islamic Culture, 9, 1935, pp. 450-74
