CC BY
55
а
Экология
УДК 911.52
ИСТОРИКО-ГЕОЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ КУЛЬТУРНЫХ ЛАНДШАФТОВ ВЕРХНЕГО ПОСУРЬЯ И ПРИМОКШАНЬЯ В ПЕРИОД ЭНЕОЛИТА
DOI: 10.24411/1728-323X-2019-16006
С. Н. Артемова, кандидат географических наук, доцент, Пензенский государственный университет (ПГУ), art-serafima@yandex.ru, Пенза, Россия,
Д. С. Иконников, кандидат исторических наук, Пензенский государственный университет (ПГУ), ikonnikof-ds@mail.ru, Пенза, Россия, О. Ф. Приказчикова, кандидат географических наук, доцент, Пензенский государственный университет, prikaz4ikowa.ola@yandex.ru, Пенза, Россия
Историко-географический подход к изучению культурных ландшафтов на региональном уровне позволяет выявить основные проблемы взаимодействия человека с природой на разных этапах хозяйственного освоения и определить направления «устойчивого» адаптивного природопользования. Цель — раскрыть особенности формирования культурных ландшафтов Пензенской области в период энеолита через интенсивность использования природно-ресурсного потенциала и сохранение экологического равновесия в ГУ—ГГГ тысячелетии до н. э.
Методологической основой исследований является теория культурного ландшафта. Информационная база формируется из сведений общественных наук и комплекса географических данных для территории Пензенской области. Исходными материалами изучения данного временного среза явились археологические материалы, которые сопоставлялись с данными палеогеографических исследований среднего голоцена. География энеоли-тических стоянок отражена на электронной карте хозяйственного освоения Пензенской области, выполненной в ГИС-системе QGIS.
Анализ археологических и палеогеографических данных позволяет выделить период энеолита как стадию хозяйственного освоения региона, для которой характерно начало перехода от присваивающего хозяйства к производящему. Это стадия начала выплавки металла, увеличения роли огня и трансформации лесов. Представители хвалынской археологической культуры являлись первыми носителями культурных традиций производящего (животноводческого) хозяйства, но основой хозяйства региона оставались присваивающие отрасли — охотничий и рыболовный промысел. Длительное проживание людей на сравнительно компактной территории в долинах рек приводило к трансформации ландшафтов на локальном уровне, в основном это пойменные ландшафты реки Сура.
Введение. Формирование культурных ландшафтов происходит в процессе длительного хозяйственного освоения территории. Свойства современного ландшафта зависят как от его природного потенциала и эволюции вмещающего природного ландшафта, так и от социально-экономических процессов в обществе. Исто-рико-географический подход к изучению культурных ландшафтов на региональном уровне позволяет выявить основные проблемы взаимодействия человека с природой на разных этапах хозяйственного освоения и определить направления «устойчивого» адаптивного природопользования. Геоэкологический анализ состояния культурного ландшафта на разных этапах хозяйственного освоения предполагает, с одной стороны, анализ свойств, разнообразия и ресурсного потенциала природного вмещающего ландшафта, с другой стороны — анализ этнических особенностей населения, его хозяйственной деятельности и установления причин неблагоприятных экологических ситуаций.
Территория Пензенской области, расположенная в пределах двух ландшафтных провинций: лесостепь Приволжской возвышенности и лесостепь Окско-Донской низменности ВосточноЕвропейской равнины, обладает разнообразным и сложным ландшафтным устройством и высоким ресурсным потенциалом [1]. С другой стороны, она имеет длительную историю хозяйственного освоения и тесное сплетение угро-финской, славянской и тюркской культур, которые отразились на свойствах современных ландшафтов. Анализ процесса хозяйственного освоения территории Верхнего Посурья и Примокшанья на ранних этапах показал, что процесс освоения и расселения человека зависел в основном от природных условий и ресурсов. Осваивались хорошо дренированные, «теплые» места — приречные дюны, террасы. Древние стоянки были очагами хозяйственного освоения, вокруг которых формировались зоны взаимодействия с природными ландшафтами. В каменном веке преобладал присваивающий тип хозяйства, где ведущими были рыболовство и охота. Редко-очаговое расселение не оказывало существенного влияния на трансформацию природных ландшафтов [2].
Historical and geographical approach to the study of cultural landscapes at a regional level allows us to identify the main problems of human interaction with nature at different stages of economic development and to determine the direction of "sustainable" adaptive nature. The aim is to reveal the peculiarities of the formation of cultural landscapes of the Penza Region in the Eneolithic period through the intensity of the use of natural resource potential and the preservation of ecological balance in the IV—III Millennium BC.
The methodological basis of research is the theory of cultural landscape. The information base is formed due to the data of social sciences and a set of geographic data for the territory of the Penza Region. The initial materials for studying this time section were archaeological data, which were compared with the data of paleogeographic studies of the Middle Holocene. The geography of the Eneolithic sites is reflected in the electronic map of the economic development of the Penza Region carried out in the GIS-system QGIS.
Analysis of archaeological and paleogeographic data allows us to distinguish the period of the Eneolithic as a stage of economic development of the region, which is characterized by the beginning of the transition from the appropriating economy to the producing one. This is the stage of the beginning of smelting metal, the increase in the role of fire and the transformation of forests. The representatives of the Khvalyn archeological culture were the first bearers of the cultural traditions of the producing (cattle-breeding) economy, but the appropriating branches — hunting and fishing — remained the basis of the economy of the region. The long-term settlement of people in a relatively compact area in the river valleys led to the transformation of landscapes at the local level, mainly these are flood landscapes of the river of Sura.
Ключевые слова: процесс хозяйственного освоения, историко-географический анализ, культурные ландшафты, Пензенская область, Верхнее Посурье и Примокшанье, энеолит, археологические культуры, присваивающее хозяйство.
Keywords: the process of economic development, historical and geographical analysis, cultural landscapes, the Penza Region, the Upper Possurie and Prikomshanie, the Eneolithic period, archeological cultures, appropriating economy.
Период энеолита (меднокаменного века, 1У—Ш тыс. до н. э.) ознаменовался первыми попытками людей освоить обработку металлов. Значение этих попыток трудно переоценить, так как именно освоение техники обработки металлов привело к росту производительных сил и в дальнейшем открыло путь к развитию производящих отраслей хозяйства. Конечно, переход от присваивающего хозяйства к производящему осуществился не одномоментно и не автоматически, но сама возможность этого перехода появилась именно тогда, когда начались первые «эксперименты» с обработкой металлов. Этим обусловлен особый интерес к периоду энеолита в истории человечества. Одновременно с ростом производительных сил увеличивалась степень антропогенного воздействия на ландшафт. Этот процесс проходил постепенно и неравномерно на различных территориях.
В данной работе предпринята попытка раскрыть особенности формирования культурных ландшафтов региона в период энеолита через интенсивность использования природно-ресурсного потенциала и сохранение экологического равновесия на данной стадии хозяйственного освоения. Районом исследования является Верхнее Посурье и Примокшанье, территориально совпадающие с Пензенской областью.
Материалы и методы. Методологической основой исследований является теория культурного ландшафта, которая базируется на двух аспектах: хорологическом и хронологическом. Территориальный подход раскрывает организацию и закономерности распределения природно-хозяйственных систем, а исторический рассматривает временную смену состояния культурных ландшафтов. Предполагается на региональном уровне многоступенчатое расчленение территории на основе состояния природно-со-циально-хозяйственных систем и проявления природно-истори-ческого наследия.
Информационная база формируется из сведений общественных наук и комплекса географических данных (минеральные, почвенные, водные, растительные и промысловые ресурсы). Исходными материалами для исследования природного и исторического наследия энеолита на исследуемой территории явились археологические материалы, которые содержатся в работах Ставицкого В. В., Юдина А. И., Королева А. И. и др.
О структуре и свойствах природных геосистем этого периода можно судить лишь по палеогеографическим данным среднего голоцена, которые были проанализированы в предыдущих работах [2, 3]. Результаты пространственно-временного анализа процесса хозяйственного освоения данного исторического среза отражены на карте, выполненной с использованием современных ГИС-технологий.
Результаты и обсуждение. Смена периодов формирования культурного ландшафта, как правило, характеризуется качественным изменением ведущего типа хозяйственного освоения, что связано с ростом численности населения и развитием общества. Однако немаловажное значение имеют и изменения природных процессов. Период энеолита в палеогеографии совпадает с суббореальным периодом голоцена (4,5—2,5 тыс. календарных лет назад), который характеризуется изменением климата и природной трансформацией ландшафтов. После климатического оптимума конца атлантического — начала суббориального периода климат становится сначала умеренно теплым и сухим, а затем прохладным и влажным [4]. Изменения в природных ланд-
Неолитические ^ стоянки • Энеолитические стоянки
1—2. Русское Труево I—II
3. Усть-Кадада I.
4. Веденяпино.
5. Старая Яксарка.
6. Пензенская стоянка.
7. Ерня.
8. Бессоновская стоянка.
9. Большой Колояр.
10. Подлесное V.
11. Грабово.
12. Скачки.
13. Софьино.
Рис. 1. Энеолитические поселения Верхнего Посурья и Примокшанья (по В. В. Ставицкому)
шафтах на территории Пензенской области происходят в сторону усыхания болот, уменьшения роли широколиственных видов деревьев в лесах и увеличение доли сосны. В целом площадь лесов сокращается, на юге господствуют дерновинно-злаковые степи. Степные виды распространяются на север и занимают наиболее благоприятные территории речных террас вторично моренных и эрозионно-денудационных равнин [3]. Изменения в природе значительно повлияли на народы того времени. Археологические данные лесной зоны этого периода [5] свидетельствуют о росте численности населения, массовом переселении народов, что нашло отражение и на территории нашей области.
В период энеолита на территории региона было зафиксировано проживание представителей не менее пяти археологических культур — мариупольской, хвалынской, алтатинской, воло-совской и имерской. Археологические памятники расположены в основном в пойменных ландшафтах древнеаллювиальных равнин, как и стоянки неолита, а также наблюдается продвижение вглубь лесов, в поймы малых рек (рис. 1).
Мариупольская археологическая культурно-историческая область: материалы, напоминающие мариупольские, встречены на Пензенских стоянках, на поселении Софьино (современный Сердобский район) и поселении Веденяпино (современный Городищенский район) (рис. 1). Миграцию представителей данной культуры на
территорию региона В. В. Ставицкий относит к первой половине IV тыс. до н. э. [6, с. 138].
Хозяйственная деятельность носителей мариупольских культурных традиций остается дискуссионной. Поделки из зубов рыб и оленей на раннем этапе, изделия из кости и кабаньих клыков на позднем этапе свидетельствуют о развитии рыболовства и охоты. Важную роль в хозяйстве играл огонь, о чем свидетельствуют погребальные обряды того времени [7]. На поселении Веденяпино были широко представлены микролитические изделия [6]. Не исключено, что с носителями мариупольских культурных традиций было связано и появление на Пензенской и Бессоновской стоянках изделий из крупных ножевидных пластин. Однако они могли попасть в Верхнее Посу-рье в результате обмена [6, с. 140]. Примечательно, что на памятниках мариупольского типа подобные пластины служили, кроме всего прочего, заготовками для наконечников копий [7], служивших охотничьими орудиями.
Хвалынская культурно-историческая область распространялась на территорию Северного Прикаспия, степную и лесостепную полосу При-уралья, Поволжья и Волго-Донского междуречья [8, с. 225]. Период, которым датировалась культура, определяется в диапазоне 5300—3900 гг. до н. э. (вероятность 95,4 %) [9, с. 271], то есть, преимущественно, укладывается в рамки V—IV тыс. до н. э. Поселения хвалынских племен, как правило, располагались на берегах стариц и на возвышен-
ностях в поймах рек. По данным А. Г. Петренко, доминирующей отраслью хозяйства населения хвалынской культуры было животноводство. Разводили крупный, мелкий рогатый скот и лошадей. Кроме того, местное население занималось охотой, рыболовством и собирательством [8, с. 228]. Вероятно, хвалынцы были первым населением Верхнего Посурья и Примокшанья с производящим хозяйством.
На территории Верхнего Посурья хвалынские материалы были обнаружены на поселении Русское Труево I (Кузнецкий район Пензенской области), где были раскопаны три жилища хвалын-ского времени [6, с. 140].
Памятники алтатинской культуры преимущественно были распространены на территории Нижнего Поволжья [10, с. 56]. Хронологические рамки культуры остаются дискуссионными. Временной диапазон, к которому относят культуру — 4260—3770 лет до н. э. [9, с. 271], то есть вторая половина У — первая половина ГУ тыс. до н. э.
На территории Верхнего Посурья алтатинские материалы были встречены на поселении Русское Труево II (территория Кузнецкого района Пензенской области). Кроме того, артефакты ал-татинского облика были встречены на поселениях Старая Яксарка, Усть-Кадада I. Следы взаимодействия хвалынского и алтатинского населения отмечены на поселении Русское Труево I [6, с. 144—145] (рис. 1). С поселения Русское Труево II имеются две радиоуглеродные даты: по керамике (3650—3300 лет до н. э.) и по кости (3700—3490 лет до н. э.) [10, с. 57].
Хозяйственная деятельность алтатинского населения остается дискуссионной. Находки наконечников стрел (преимущественно треугольно-черешковой формы) на поселении Русское Труево II [6, с. 144], возможно, указывают на заметную роль охоты.
Волосовская культурно-историческая область имела обширный ареал в Восточной Европе от Прибалтики до Прикамья [12, с. 12] и существовала с первой четверти III тыс. до н. э. до первой четверти II тыс. до н. э. [12, с. 13—14]. В Верхнем Посурье и Примокшанье волосовские материалы встречены на поселениях Подлесное У (Бессо-новский район Пензенской области) и Ерня (окрестности Пензы) (рис. 1). Сравнительно близко к границам региона располагались поселения Имерка I, II, III, VIII (Зубово-Полянский район Республики Мордовии), Волгапино (Ковылкинс-кий район Республики Мордовии) и Широмасо-во II (Теньгушевский район Республики Мордовии) [11, с. 9]. Имеются радиоуглеродные даты с поселения Имерка VIII, которые укладываются в отрезок между серединой и концом III тыс. до н. э. [11, с. 13—14].
Каменный инвентарь с волосовских памятников разнообразен: встречались наконечники стрел и дротиков, обнаружены каменные топоры, тесла, долота, рубанки [12, с. 18], что свидетельствовало о сравнительно широком распространении деревообработки. Для волосовской культурно-исторической области были характерны постоянные поселения с жилищами, имевшими в плане прямоугольную форму и заглубленными в землю до 50—70 см [12, с. 15]. В строительстве широко использовалось дерево [11, с. 11].
По данным с поселения Имерка VIII, у местного волосовского населения до конца III тыс. до н. э. не было производящего хозяйства. На памятнике обнаружены кости 13 биологических видов животных, из которых преобладали кости лося, кабана, медведя и куницы, многочисленны находки костей рыб [13, табл. 1]. Рыболовство было вторым по значению после охоты занятием местного населения.
Имеркская культура была распространена в Примокшанье и Верхнем Посурье. Имеркские материалы встречены на поселениях Грабово I, Большой Колояр (Бессоновский район Пензенской области) и Скачки (Мокшанский район Пензенской области) (рис. 1). Кроме того, поселения с имеркскими материалами обнаружены на территории Примокшанья вблизи исследуемой территории: поселения Имерка V, VI, VIII (Зубово-Полянский район Республики Мордовии), Новый Усад IV (Арзамасский район Нижегородской области), Волгапино (Ковылкинский район Республики Мордовии), Широмасово II (Теньгушевский район Республики Мордовии), Машки-но VI и X (Краснослободский район Республики Мордовии) [11, с. 7].
Имеркское население проживало в регионе одновременно с поздневолосовским и в более позднее время. С поселения Волгапино были получены две радиоуглеродные даты, свидетельствующие о существовании памятника во второй четверти — середине II тыс. до н. э. [11, с. 21]. Таким образом, имеркскую культуру можно датировать концом III—II тыс. до н. э. Она была наиболее поздней энеолитической культурой региона. Во время ее существования здесь появляется население культур бронзового века [11, с. 21].
Находки льячек и литейных форм на имерк-ских поселениях говорит об обработке металла. При этом каменный инвентарь относительно беден по сравнению с волосовскими материалами, что могло свидетельствовать о вытеснении каменных орудий медными [11, с. 17]. Среди каменного инвентаря, встреченного на имеркских памятниках, отмечались наконечники стрел, топоры, долота, тесла. Были сравнительно широко распространены медеплавильные инструменты.
Вызывает интерес находка фрагмента льячки для изготовления крупного предмета, возможно топора, с поселения Новый Усад IV и находка медной фигурки головы медведя с поселения Имерки У [11, с. 17]. Первое изделие указывало на существование деревообработки, второе — на определенное значение диких животных для хозяйственной деятельности, косвенно это свидетельствовало о существовании охоты.
Заключение. Таким образом, анализ археологических и палеогеографических данных позволяет выделить период энеолита как стадию хозяйственного освоения региона, для которой характерно начало перехода от присваивающего хозяйства к производящему и, как начальную стадию формирования культурных ландшафтов. В пределах Пензенской области, как и в пределах всего Окско-Волжского междуречья в целом, в этот период происходило взаимодействие культур собирателей, охотников, рыболовов с культурами племен, которые являлись зачинателями примитивного земледелия. В период энеолита на территории Верхнего Посурья и Примокшанья, вероятно, появились первые носители культурных традиций производящего (животноводческого) хозяйства — представители хвалынской археологической культуры. Однако нет оснований считать, что животноводческие традиции укоренились у населения региона. Основой хозяйства региона оставались присваивающие отрасли — охотничий и рыболовный промысел.
Среди факторов, связанных с производственной деятельностью, следует отметить начало выплавки металла. Это привело, прежде всего, к увеличению роли огня. О его большом значении в хозяйственной деятельности могут говорить признаки культа огня, зафиксированные у носителей мариупольских культурных традиций. Широкое употребление огня, безусловно, приводило к увеличению угрозы появления пожаров антропогенного происхождения, что влекло за собой изменение структуры почвенно-растительного покрова и животного мира [14]. Кроме того, появление медеплавильного производства, даже в самом примитивном виде, не могло не привести к увеличению расхода топлива, в качестве которого использовался древесный уголь. Получить
древесину для его производства можно было либо путем валки леса, либо путем сбора сухой древесины в виде хвороста, ветровалов, засохших на корню деревьев и т.д. С большой долей вероятности можно предположить, что в неолите и в энеолите не существовало рубки леса, так как каменные и медные орудия были плохо приспособлены для этого. Скорее всего, валился сухостой, либо у живого дерева загодя подсекалась кора, отчего оно засыхало на корню и валилось с помощью мышечной тяги. Следует также помнить о том, что дерево, как и в более раннее время, широко использовалось для постройки жилищ, изготовления бытовой утвари и т.д. Маловероятно, что в период энеолита лесные площади Верхнего Посурья и Примокшанья существенно сократились. Основными способами получения пищевых ресурсов на протяжении меднокаменного века в регионе оставались охота и рыболовство, то есть хозяйство имело присваивающий характер.
Большая часть носителей энеолитических культурных традиций на территории региона проживали в долговременных поселениях. В большинстве случаев археологами были зафиксированы следы постоянных жилищ. Длительное проживание людей на сравнительно компактной территории поселения в долинах рек приводило к трансформации ландшафтов на локальном уровне. Уровень воздействия человека на природный вмещающий ландшафт на территории поселений в период энеолита, с большой долей вероятности, возрос по сравнению с периодом каменного века, благодаря совершенствованию техники обработки камня и появлению медных орудий. Однако значительного нарушения экологического равновесия не произошло, оно поддерживалось естественным путем и за счет миграции населения. Природный потенциал ландшафтов оставался высоким: реки и пойменные озера эвтрофного типа богаты рыбой (осетровые долго сохранялись при обработке огнем), в лесах много животных (лось, кабан, бобр, глухарь, тетерев, рябчик, водоплавающая дичь). Происходила незначительная трансформация долинных ландшафтов, в основном — пойменных ландшафтов реки Сура.
Работа выполнена в рамках гранта РФФИ (региональный конкурс). Проект № 17-11-58005-ОГН/18.
Библиографический список
1. Ямашкин А. А., Артемова С. Н., Новикова Л. А., Леонова Н. А., Алексеева Н. С. Ландшафтная карта и пространственные закономерности природной дифференциации Пензенской области // Проблемы региональной экологии. — 2011. — № 1. — С. 49—57.
2. Иконников Д. С., Артемова С. Н., Приказчикова О. Ф., Жогова М. Л. Особенности формирования культурных ландшафтов Пензенской области на ранних этапах // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Естественные науки. — 2017. — № 4 (20). — С. 116—129.
3. Артемова С. Н., Иконников Д. С., Ломов С. П. Общая характеристика развития и динамики ландшафтов Верхнего Посурья и Примокшанья в голоцене // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Естественные науки. — 2017. — № 3 (19). — С. 91—106.
4. Нейштадт М. И., Гуделис В. К. Проблемы голоцена // Вопросы голоцена / Ин-т географии АН СССР; Ин-т геологии и географии АН Лит. ССР. Вильнюс. — 1961. — С. 5—44.
5. Третьяков П. Н. К вопросу о возникновении и древнейшей истории финно-угорских племен Поволжья // Научная сессия по этногенезу мордовского народа. Саранск, 1964. С. 23—56.
6. Ставицкий В. В. Ранний энеолит Пензенского края // Известия ПГПУ. Гуманитарные науки. № 9 (13). — Пенза, 2008. — С. 138—146.
7. Телегин Д. Я. Раскопки в Ясиноватовке (о периодизации могильников мариупольского типа) // Советская археология. № 4. — М.: Наука, 1988. — С. 5—18.
8. История Самарского Поволжья с древнейших времен до наших дней. Каменный век. — Самара. — 2000. — 311 с.
9. Королев А. И., Шалапинин А. А. К вопросу о хронологии и периодизации энеолита степного и лесостепного Поволжья // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Т. 16. № 3. — Самара. — 2014. — С. 266—275.
10. Юдин А. И. Алтатинская культура: проблемы хронологии и синхранизации // Неолитические культуры Восточной Европы: Хронология, палеоэкология, традиции. — СПб., 2015. — С. 56—60.
11. Королев А. И. Энеолит Примокшанья и Верхнего Посурья: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Специальность 07.00.06. — Археология. — Ижевск. — 1999. — 22 с.
12. Эпоха бронзы лесной полосы СССР / Под общ. ред. Б. А. Рыбакова / Археология СССР. — М.: Наука, 1987. — 470 с.
13. Королев А. И., Косинцев П. А. Хозяйство волосовского населения Примокшанья (по данным поселения Имер-ка VIII) // Неолитические культуры восточной Европы: Хронология, палеоэкология, традиции: Материалы Международной научной конференции, посвященной 75-летию Виктора Петровича Третьякова. — СПб., 2015. — С. 295—298.
14. Бобровский М. В. Лесные почвы Европейской России: биотические и антропогенные факторы формирования. — М.: Товарищество научных изданий КМК, 2010. — 359 с.
HISTORICAL AND GEO-ECOLOGICAL FEATURES OF THE FORMATION OF CULTURAL LANDSCAPES OF THE UPPER POSSURIE AND PRIMOKSHANIE DURING THE AENEOLITHIC PERIOD
S. N. Artemova, Ph. D. (Geography), Associate Professor, Penza State University (PGU), art-serafima@yandex.ru, Penza, Russia, D. S. Ikonnikov, Ph. D. (History), Penza State University (PGU), ikonnikof-ds@mail.ru, Penza, Russia, O. Ph. Prikazchikova, Ph. D. (Geography), Associate Professor, Penza State University, prikaz4ikowa.ola@yandex.ru, Penza, Russia
References
1. Yamashkin A. A., Artemova S. N., Novikova L. A., Leonova N. A., Alekseyeva N. S. Landshaftnaya karta i prostranstvennyye zakonomernosti prirodnoy differentsiatsii Penzenskoy oblasti. [Landscape map and spatial patterns of natural differentiation of the Penza Region]. Problemy regional'noy ekologii, Penza. No. 1, 2011. P. 49—57. [in Russian]
2. Ikonnikov D. S., Artemova S. N., Prikazchikova O. Ph., Zhogova M. L. Osobennosti formirovaniya kul'turnykh landshaftov Penzenskoy oblasti na rannikh etapakh. [Features of the formation of cultural landscapes of the Penza Region in the early stages]. Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedeniy. Povolzhskiy region. Yestestvennyye nauki. Penza. 2017. No. 4 (20). P. 116—129. [in Russian]
3. Artemova S. N., Ikonnikov D. S., Lomov S. P. Obshchaya kharakteristika razvitiya i dinamiki landshaftov Verkhnego Posur'ya i Primokshan'ya v golotsene. [General characteristics of the development and dynamics of the landscapes of the Upper Po-sur'ye and the surrounding area in the Holocene]. Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedeniy. Povolzhskiy region. Yestestvennyye nauki. Penza, 2017. No. 3 (19). P. 91—106. [in Russian]
4. Neyshtadt M. I., Gudelis V. K. Problemy golotsena. [Holocene problems]. Voprosy golotsena. In-t geografii AN SSSR; In-t geologii i geografii AN Lit. SSR. Vil'nyus, 1961. P. 5—44. [in Russian]
5. Tret'yakov P. N. K voprosu o vozniknovenii i drevneyshey istorii finno-ugorskikh plemen Povolzh'ya. [On the question of the origin and ancient history of the Finno-Ugric tribes of the Volga Region]. Nauchnaya sessiyapo etnogenezu mordovskogo naroda, Saransk. 1964. P. 23—56. [in Russian]
6. Stavitskiy V. V. Ranniy eneolit Penzenskogo kraya. [The Early Eneolith of the Penza Region]. Izvestiya PGPU. Gumanitarnyye nauki, Penza. No. 9 (13). 2008. P. 138—146. [in Russian]
7. Telegin D. Ya. Raskopki v Yasinovatovke (o periodizatsii mogil'nikov mariupol'skogo tipa). [Excavations in Yasinovatka (on the periodization of Mariupol type burial grounds)]. Sovetskaya arkheologiya. No. 4. Moscow, Nauka, 1988. P. 5—18. [in Russian]
8. Istoriya Samarskogo Povolzh'ya s drevneyshikh vremen do nashikh dney. Kamennyy vek. [History of the Samara Volga region from ancient times to the present day. Stone Age]. Samara, 2000. 311 p. [in Russian]
9. Korolov A. I., Shalapinin A. A. K voprosu o khronologii i periodizatsii eneolita stepnogo i lesostepnogo Povolzh'ya. [On the question of chronology and periodization of the Eneolithic period of the steppe and forest-steppe Volga Region]. Izvestiya Samarskogo nauchnogo tsentra Rossiyskoy akademii nauk. Vol. 16. No. 3. Samara, 2014. P. 266—275. [in Russian]
10. Yudin A. I. Altatinskaya kul'tura: problemy khronologii i sinkhranizatsii. [Altatinsky culture: problems of chronology and synchronization]. Neoliticheskiye kul'tury Vostochnoy Yevropy: Khronologiya, paleoekologiya, traditsii. S.-Peterburg, 2015. P. 56—60. [in Russian]
11. Korolev A. I. Eneolit Primokshan'ya i Verkhnego Posur'ya [Aneolithic Primokshanya and Upper Posur'ye]: Avtoreferat dissertatsii na soiskaniye uchenoy stepeni kandidata istoricheskikh nauk. Spetsial'nost' 07.00.06. Arkheologiya. Izhevsk. 1999. 22 p. [in Russian]
12. Epokha bronzy lesnoy polosy SSSR. [The Bronze Age of the Forest belt of the USSR]. Pod obshch. red. B. A. Rybakova. Arkheologiya SSSR. Moscow, Nauka. 1987. 470 p. [in Russian]
13. Korolev A. I., Kosintsev P. A. Khozyaystvo volosovskogo naseleniya Primokshan'ya (po dannym poseleniya Imerka VIII). [Agriculture of the Volosovo population of Primokshany (according to the data of Imerka VIII)]. Neoliticheskiye kul'tury vostochnoy Yevropy: Khronologiya, paleoekologiya, traditsii: Materialy Mezhdunarodnoy nauchnoy konferentsii, posvyashchennoy 75-letiyu Viktora Petrovicha Tret'yakova. S.-Peterburg, 2015. P. 295—298. [in Russian]
14. Bobrovskiy M. V. Lesnyye pochvy Yevropeyskoy Rossii: bioticheskiye i antropogennyye faktory formirovaniya. [Forest soils of European Russia: biotic and anthropogenic factors of formation]. Moscow, Tovarishchestvo nauchnykh izdaniy KMK, 2010. 359 p. [in Russian]
