CC BY
60
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ АНГУСА ГРЭМА
Н.Н. СВЕЧНИКОВ
Академическое китаеведение возникло в Англии позже, чем в странах с развитой католической традицией, поскольку рождение синологии в Западной Европе было связано именно с миссионерской деятельностью католической церкви [5, с. 5]. Британская синология прошла большой исторический путь, от периода спонтанного накопления общих знаний о Китае (XVTI-XVIII вв.), их систематизации пионерами английского китаеведения Джорджем Стаунтоном (1781-1859) и Робертом Моррисоном (1782-1834) до классического периода развития этой отрасли знания (вторая половина XIX - начало XX вв.), ознаменованного текстологическими научными исследованиями Джемса Легга (1815-1897), Герберта Джайлса (1845-1935) и др. С середины XX в. начинается современный этап развития английского китаеведения, для которого характерны «обстоятельные научные публикации китайских памятников, сопровождаемые не только комментариями и текстологическим анализом, но и серьезными исследованиями многих проблем, связанных с изучением текста, его авторства, времени и обстоятельств его появления» [1, с. 18].
Одним из самых перспективных направлений научного поиска в области изучения китайской мысли является изучение ее понятийного аппарата. Без адекватного представления об индивидуальных особенностях языка китайской культуры, его принципиальных отличиях от языка западной цивилизации любые исследования китайской традиции будут обречены на бесплодные попытки втиснуть ее в границы стереотипов, рожденных западным культурным сознанием. Интерес к понятийному арсеналу китайской философии, семантике и проблемам перевода тех или иных философских категорий отличают известных английских китаеведов Джозефа Нидэма (1900-1995), Артура Уэйли (1889— 1966), Хомера Дабса (1892-1969), а также Ангуса Грэма (1919-1990) — одного из наиболее интересных английских синологов XX в., чьи научные концепции оказали значительное влияние на формирование ряда новых подходов к изучению китайской философии.
Ангус Чарльз Грэм (Angus С. Graham) был профессором Лондонского университета, впоследствии — сотрудником Института восточно-азиатской философии в Сингапуре. Особой известностью пользуются его исследования, посвященные древнекитайской философии [5, с. 32-33]. В центре его внимания — проблемы общего и особенного в основаниях китайской классической философии, вопросы теории познания, форм и специфики выражения познаваемого и познанного в разных философских школах. На раннем этапе своих исследований Грэм обратился к проблемам неоконфуцианской философии, изучая работы мыслителей ХЗ-ХП вв. Чэн И и Чэн Хао, стоявших у истоков неоконфуцианства
[8]. Чуть позднее ученый подошел к изучению философии даосизма, предложив свой перевод памятника «Ле-цзы», приписываемого полулегендарному даосскому мудрецу IV в. до н.э. [9]. Изучение традиции раннего даосизма занимает значительное место в исследованиях английского китаеведа. Даосизм он характеризовал как личностную философию, рассматривающую проблемы универсума и «допускающую существование вне социума» [16, р. 171]. Изучая даосскую философию, Грэм отмечал специфику даосского образа мышления, указывал на отличия его логики от привычных западных норм и в то же время сходство его проблем с теми, что волновали западных мыслителей. Основную философскую проблематику даосизма Грэм охарактеризовал в следующих аспектах: мизерность человека в огромном мире; «внечеловеческое» Дао, которому следуют все вещи, без цели и независимо от человеческих нужд; преходящий характер жизни; невозможность узнать, что приходит после смерти; бесконечность перемен, в которых возможности прогресса даже не подразумеваются; относительность ценностей; фатализм, очень близкий к детерминизму, вплоть до представления, что человеческий орг анизм подобен машине [9; 16]. Одним из крупнейших достижений ученого в области исследований раннего даосизма является его фундаментальный перевод с комментариями значительной части трактата «Чжуан-цзы» [13].
Помимо даосских и конфуцианских исследований, Грэм посвятил несколько лет изучению проблем логики, этики и науки древнекитайской школы моцзя, изложенных в древнекитайском трактате «Мо-цзы». Исследователь провел тщательный текстологический анализ этого памятника. Результаты его исследований по данной проблематике, изложенные в монографии «Позднемоис г-ская логика, этика и наука» [12], окончательно опровергли бытующее некогда положение западных синологов об отсутствии логического мышления в Древнем Китае.
Проводя сравнительный анализ древнекитайской и западной философии, Грэм пришел к мысли о необходимости развития нового подхода к фундаментальной проблеме факта и ценностей, указав, что во многом рациональный, на первый взгляд, выбор цели и отношение к устойчивым ценностям определяются случайностью, интуицией и иррациональными побуждениями [14]. Скептицизм древних китайцев (в особенности Чжуан-цзы — «величайшего антирационалиста и релятивиста Древнего Китая») по отношению к рационализму, отмежевание от вопросов логики, проблем «истины» и «истинности» Грэм объяснял практической направленностью китайской философии [10]. В своей последней монографии («Disputers of the Тао: Philosophical Argument in Ancient China», 1989) ученый представил историко-философский анализ практически всех течений древнекитайской мысли: даосизма, легизма, конфуцианства, «натурализма», «индивидуализма» Ян Чжу и др.
Проводя текстологические исследования памятников древнекитайской философской мысли, Грэм изучал фундаментальные основы культуры и цивилизации Китая. Результатом его исследований было выявление так называемого «принципа коррелятивного мышления» (correlative thinking) [15], под которым понимается особый тип теоретического подхода, основывающий познавательную деятельность на принципе аналогии. Российский исследователь В.Е. Ереме-
ев указывает на онтологичность данного принципа. В такой модели мира детерминизм рассматривается не по схеме причина-следствие, развертывающейся во времени и пространстве, а как вневременной и внепространственный резонанс — ганъ-инь («стимул-реакция») — между вещами «одного рода» (тун лэй) [2].
Коррелятивное мышление, по мысли Грэма, — это объединяющий различные философские школы Древнего Китая методологический принцип научного мышления, повлиявший на дальнейшее становление общественной мысли и формирование китайской науки. Принцип «коррелятивного мышления» лег в основу единого мировоззрения, нацеленного на восстановление политического единства и достижения стабильности в обществе [16, р. 314-315].
Одним из истоков концепции «коррелятивного мышления» стали изыскания французского синолога М. Гране, в которых значительное место отводилось роли чисел в китайской мысли [17]. Изучение соответствующей проблематики было продолжено Дж. Нидэмом. Знаменитый английский китаевед подчеркивал «ненаучный», по его мнению, характер «учения о символах и числах», называл его «нумерологией», понимая под данным термином числовой мистицизм, игру с числами, псевдонауку, в которой связываются вещи, не имеющие друг с другом никакой связи по современным представлениям [18, р. 272-273]. Это мнение оспаривал американский синолог Н. Сивин, сумевший продемонстрировать научный статус тех традиционных китайских дисциплин, которые Дж. Нидэм рассматривал в качестве «псевдонаук», и, соответственно, специфически научный характер теорий, на которые опирались эти дисциплины [19].
Весьма существенный отклик проблемы, поднятые Гране, Нидэмом и Грэмом, нашли в российской синологии. По мнению российского философа-китаеведа А.И. Кобзева, разделяемому В.Е. Еремеевым и рядом других отечественных синологов, «коррелятивное мышление» послужило той основой, на которой строилась методология традиционной науки в Китае. Истоком этой методологии послужила «Книга Перемен» и связанные с ней «учение о символах и числах» (сян шу чжи сюэ) и «учение о схемах и текстах» (ту шу чжи сюэ). Они являлись общетеоретическим базисом, объединявшим гуманитарное и естественнонаучное знания. В Европе некоторым аналогом китайского «учения о символах и числах» выступало пифагорейское учение с его «мистикой чисел». Пифагореизм оказал огромное влияние на раннее развитие древнегреческой науки и философии, выступая в качестве общепознавательной методологии. Однако со временем эту функцию перехватила аристотелевская логика. Напротив, в Китае рудиментарная логика моистов не получила развития и не смогла занять место «учения о символах и числах» [2; 4].
Некоторые российские исследователи, признавая мироописательную эффективность нумерологической традиции Китая, считают нужным заменить «псевдонаучный» термин «нумерология» понятием «метанауки», или «числовой системологии» [3, с. 28], либо «учения на основе принципа “образности-численности” (сян шу)» [6, с. 215]. А.И. Кобзев предлагает оставить в качестве «устоявшегося и систематически прозрачного» термин «нумерология» по отношению к «учению о символах и числах» как «общепознавательной методологии» [4, с. 25, 32].
Таким образом, разработки Грэма находят живой отклик в западных и российских синологических школах. Сравнивая философские традиции Запада и Востока, ученый подтверждал философский статус древнекитайской мысли. Грэм отмечал общность проблематики в философии Востока и Запада (проблема человека, бытия, познания и пр.), указывая на отличия в решении общих философских проблем и подчеркивая практическую направленность философствования в Древнем Китае. Он писал: «Философские учения древних китайцев, по сути, ничем не отличаются от философии морали и практической философии Запада, хотя и выглядят на первый взгляд мистическими, как первоначально полагали первые европейские исследователи-китаеведы. Причиной подобных заблуждений для многих исследователей является: неспособность увидеть основные положения, лежащие в основе китайской философии; распространение идей европейской философии на область китайской философии; ошибочная трактовка основных проблем китайской философии; использование неточных переводов, искажение оригинальных текстов» [10, р. 54].
Научные работы Ангуса Грэма представляют несомненную ценность для исследователей китайской философии. Однако особенности философского почерка ученого, некоторая сумбурность изложения при первом ознакомлении с текстом нередко вызывает впечатление путанности, затрудняет понимание, что отмечают, в частности, западноевропейские коллеги Грэма (см. рецензию и комментарии Виктора X. Мейера к работе «А Companion to Angus С. Craham's Chuang Tzu» [7]). Его можно назвать своего рода «эссеистом» — настолько несвойственны его работам систематичность и последовательность развертывания мысли. Индивидуальная и оригинальная форма трудов Грэма стала причиной того, что его творчество долгое время недооценивалось на Западе. До сих пор оно недостаточно изучено и в России, при том что именно исследования Грэма стимулировали постановку и развитие в отечественном китаеведении ряда новых историко-философских проблем (например, вопроса о методологии китайской философии и науки), перспективных направлений в изучении древнекитайской мысли (в частности, логических разработок мыслителей Древнего Китая) и т.п. Более того, многие современные синологи, по сути, продолжают и развивают идеи Грэма, интерпретируют их по вторичным источникам, зачастую будучи мало знакомыми с его трудами, которые слабо представлены в российских библиотеках. Все это обуславливает необходимость создания специальных работ, которые открыли бы широкому кругу отечественных исследователей достижения замечательного китаеведа современности.
ЛИТЕРАТУРА
1. ВасильевЛ.С. Культы, религии, традиции в Китае. — М., 2001.
2. Еремеев В.Е- Традиционная наука в Китае //hHp://science.rsuh.nj/eremeev/chma/mdex.htm
3. Карапетъянц А.М. Древнекитайская системология и ее материальная основа //
Общество и государство в Китае. 19-я научная конференция. — Ч. 1. — М., 1988.
4. КобзевА.И. Учение о символах и числах в китайской класс теской философии. —
М., 1993.
5. Очерки зарубежной историографии Китая. Китаеведение в Англии. — М., 1977.
6. Спирин B.C. «Дао», «жэнь» и «чжи» в аспекте «нумерологии» (сян шу) // Общество и государство в Китае. 15-я научная конференция. — Ч. 1. — М., 1984.
7. A Companion to Angus C. Craham's Chuang Tzu. — Hon., 2003.
8. Graham A.C. Two Chinese Philosophers: Ch'eng Ming-tao and Ch'eng Yich'uan. — L., 1958.
9. Graham A.C. The Book of the Liehtzu. The Wisdom of the East. —- L., 1960.
10. Graham A.C. The Place of Reason in the Chinese Philosophical Tradition // The Legacy of China. — Ox., 1964.
11. Graham A.C. Studies in Chinese Philosophy and Philosophical Literature. — Singapore, 1966.
12. Graham A.C. Later Mohist Logic, Ethics and Science. — Hong Kong — L., 1978.
13. Graham A. C. Chuang Tzu: The Seven Inner Chapters and Other Writings From the Book of Chuang Tzu. — L., 1981.
14. Graham A.C. Reason and Spontaneity. — L., 1985.
15. Graham A.C. Yin-Yang and the Nature of Correlative Thinking. — Singapore, 1986.
16. Graham A.C. Disputers of the Tao: Philosophical Argument in Ancient China. — Open Court, La Salle, Illinois, 1989.
17. Granet M. La pensee chinoise. — P., 1937.
18. Needham J. Science and Civilization in China. Vol. 2. — Camb., 1956.
19. SivinN. On the Word «Taoist» as a Sourse of Perplexity. With Special Reference to the Relations of Science and Religion in Traditional China // History of Religions, 1978, vol. 17.
