CC BY
43
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009
ретныи продукт культурной деятельности человека атрибутировать с конкретным уровнем массовой культуры. Несмотря на то, что такой классификации в отдельности поддаются как сами произведения, так и целые жанры и виды искусства, для обоснования непротиворечивых выводов необходимо исходить из какой-то единой точки отсчета — виды искусства, жанры определенного вида или конкретные произведения, характерные этому жанру.
В настоящей статье была только намечена определенная основа, от которой следует отталкиваться при дальнейшем изучении массовой культуры, искусства и демаркаций, разделяющих виды, жанры и отдельные произведения. В дальнейших работах мы планирует наиболее подробно рассмотреть данную проблематику, используя большее количество примеров и более широко развернутую аргументационную базу.
Библиографический список
1. Аблеев С.Р., Кузьминская С.И. Массовая культура современного общества: теоретический анализ и практические выводы // Человек в социальном мире: проблемы, исследования, перспективы. Научно-практический вестник. — 2002. - Вып. 1 (№ 8). - С. 39-42.
2. Фуко М. Что такое автор // Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. - М. : Касталь, 1996. - С.31.
ИЛЬИН Алексей Николаевич, ассистент кафедры философии.
E-mail: ilinl983@vandex.m
Дата поступления статьи в редакцию: 06.02.2009 г.
© Ильин А.Н.
УДК 1+413+61 М. Б. МУСОХРАНОВА
Омская государственная медицинская академия
ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ ТЕРМИНОГЕНЕЗА ЯЗЫКА МЕДИЦИНЫ
В статье рассматривается роль терминогенеза, выступающего в качестве основной категории языка медицины, обусловленной его функциями.
Ключевые слова: реконструкция, термин, слово, генезис, терминогенез, язык медицины.
Историко-философская реконструкция есть процесс воссоздания концептуального содержания исследуемого объекта. В качестве своей неотъемлемой составляющей реконструкция включает интерпретацию, в которой проявляется взаимосвязь понимания, сравнения, объяснения и оценки. Роль реконструкции обусловлена, с одной стороны, соотношением особенностей объекта, цели и средств исследования и, с другой — тем, что она дает основу для выражения результатов понимания исследуемого объекта, которые выступают необходимым условием возможности восстановления других объектов [1].
Реконструкция в языкознании понимается как комплекс приемов и процедур воссоздания незасвиде-тельствованных языковых состояний, форм, явлений путем исторического сравнения соответствующих единиц отдельного языка, группы или семьи языков. Она воссоздает явления, формы или состояния, на основе которых формируется модель знания о прошлых этапах развития, систему отношений родственных языков на разных уровнях в разные хронологические периоды, способствуя реконструированию исходного языкового архетипа [2].
В контексте нашего исследования под историкофилософской реконструкцией мы будем понимать восстановление основного признака понятия «терми-
ногенез» для использования его в качестве основной категории в языке медицины.
Определение терминогенеза как категории языка медицины выстраивается на основе историко-философской интерпретации входящих в него понятий «термин» и «генезис».
Истоки понятия «термин» сосредоточены в мировоззренческой области и имеют сакральную основу, связанную с Законом, который является смысловым корнем этого понятия. Значение слова «термин» изначально было связано с формой и материалом, служащим для разграничения территории, полученной в результате расселения, переселения и завоеваний древних племен и народов. Сакральность понятия «термин» выражается в выделенности этой границы знаком — термом, ставшим в римской традиции функциональным богом границ — Термином. Культ его был введен вторым, после Ромула, правителем Рима Нумой Помпилием. Этот знак сообщал о присутствии Закона, устанавливающего право на собственность, нарушение которого являлось серьезным преступлением и каралось смертью посредством жертвоприношения, о чем предупреждалось надписями на рубежных камнях, а также в устной и письменной традициях культур. Например, в библейской книге Притчей 21:28 записано: «Никогда не передвигай древнюю
межу, установленную твоими предками» указано на необходимость уважения наследия предков, а также права другого на собственность. Нарушение границы грозило проклятием [3].
Выступая в качестве слова-знака, понятие «термин» обозначало создаваемое им пространство, называя его. При этом принималось не только естественное положение вещей, а нечто, что становится значимым, когда оно располагается в ином, непривычном порядке. Тогда то, что стало значимым (форма, содержание), приобретало способность порождать значения, являющиеся реакцией на непривычность, изменчивость или разнообразие явлений. В результате - постепенно формировалась граница в виде слов-терминов, отграничивающих пространство медицины от других областей знания и указывающая на объект познания. Формирование словесной границы медицины можно выразить мыслью Августина Аврелия: «Постигнутое умом в единой форме может быть выражено словесно во многих, а постигнутое умом в разных формах выражено в одной единственной словесной формуле» [4].
Понятие термин включает телеологический аспект, исходящий из значений теЯоq, которые можно разделить на два основных направления, оценивающих пользу или вред от открытия знания. К первому можно отнести «цель» как «высшая точка, благополучный исход, успешная развязка, успех», приводящая к последующему: «власть, право, законная сила, полномочия; награда, приз; выгода, польза». Второе направление включает значение «смерть», раскрывающееся через: «развязка, последствия, исход, смертный конец; расход». Такое значение как «срок» предполагает также двойную направленность, проясняемую словом рлоЭоо: т. е. срок, в процессе которого наемнику дается жалование, а в конце, по результатам — ждет либо «вознаграждение, награда», либо — «возмездие, кара» [5]. Этот оценочный нюанс обращает внимание на качество знания, заключенного в термин, которое определяет функционирование его либо с пользой для врача, пациента и общества в целом, либо — приобретает ноцицепторный характер из-за своей неполноценности.
Возьмем для примера термин «кризис», который используется в медицине для обозначения «резкого изменения течения болезни» [6]. Согласно Аристотелю, рассуждение полезно для познания первых начал всякой науки. «Ведь не любым способом... будет врачеватель — лечить, но только тогда, когда он ничего не упускает из всего возможного» [7]. Первое начало данного термина есть значения этого слова. Греческое кр(аю: 1) разделение, различение; 2) суждение, мнение; 3) суд, решение, приговор; 4) суд, судебное разбирательство; 5) состязание, спор; 6) спор, тяжба; 7) выбор, избрание; 8) исход, окончание; 9) (ис)толкование; 10) переломный момент [8]. Можно предположить, что современная медицина использует это слово, ограничиваясь 8, отчасти 9 и 10 значениями, что указывает на его неполноценность, поскольку акцент делается на видимые и измеряемые показания поведения болезни в теле человека (мышечная слабость, температура, потоотделение, сонливость и пр.), что доказывается уже самим названием словарной статьи — «Кризис болезни». Но слово «кризис», став термином, обозначает полную область его употребления — всего человека, а не только его тело.
Примерно 2500 лет назад Гиппократ учил: состояние здоровья является доказательством того, что человек достиг состояния гармонии как внутри себя, так
и со своим окружением, и все, что оказывает влияние на душу, воздействует и на тело [9].
Это было забыто медициной в XVII веке, когда научное мышление, начиная с Декарта, разделило человеческое существо на две отдельные части, по традиции используя греческие слова: — soma «живое или мертвое тело; человек; жизнь телесная; раб; основа, сущность; совокупность, масса» и psyche «дух, душа, сознание; душевная жизнь; душевные свойства, характер, нрав; настроение, чувства; существо, личность; бабочка, мотылек» [10]. Эти два термина породили дуалистический способ мышления в медицине, в которой господствующее положение заняло тело.
Исследования психического влияния на тело не признавались законными вплоть до XX века. Только тело считалось реальным, а душа — нет. Все то, что не имело под собой строгой физиологической основы, относилось к душе. Пациент представлял собой тело, которое следовало лечить, и медицина сосредоточивалась главным образом на лечении болезней и нездоровья как отклонений от биологической нормы, применяя физическое вмешательство, чтобы компенсировать любой дисбаланс. Человека рассматривали как совершенный механизм, а не как живое существо, жизнь которого выражалась в трех основных свойствах, которые Августин определил как: «быть, знать, хотеть», каждое из которых «представляло нечто особое и единственное», оставаясь при этом «нераздельными и все-таки различными» [11].
Учитывая вышесказанное, под термином «кризис» можно понимать состояние человека, находящегося на грани жизни и смерти, а потому интимнейше (от лат. intimus «сердечный, искренний; самая сокровенная часть; самый внутренний, глубочайший; тайный») осознающего свою жизнь. При этом он, выступая в роли судьи, разделяет в ней свои добрые дела и дела, мотивированные недобрыми намерениями; оправдывая себя или признавая свою вину. От того, какое решение он вынесет, зависит выбор жизни или смерти, обусловливающий переломный момент в состоянии, которое и наблюдают врачи, к которым в древности рекомендовалось относиться с почтением. Что подтверждается записью в одной из книг Септу-агинты — Сирахе: «Почитай врача честью по надобности в нем, ибо Господь создал его, и от Вышнего — врачевание... . Знание врача возвысит его голову и между вельможами он будет в почете. Господь создал из земли врачества и благоразумный человек не будет пренебрегать ими. .Ими Он врачует человека и уничтожает болезнь его. Приготовляющий лекарства делает из них смесь, и занятия его не оканчиваются, и чрез него бывает благо на лице земли. Сын мой, в болезни твоей не будь небрежен, но молись Господу, и Он исцелит тебя. Оставь греховную жизнь и исправь руки твои, и от всякого греха очисти сердце. Вознеси благоухание и из семидала памятную жертву и сделай приношение тучное, как бы уже умирающий; и дай место врачу, ибо и его создал Господь, и да не удаляется он от тебя, ибо он нужен. В иное время и в их руках бывает успех; ибо и они молятся Господу, чтобы Он помог им подать больному облегчение и исцеление к продолжению жизни» [12].
В этом тексте обозначено триединство медицинского знания: человек, лекарственные средства и собственно врачевание, в соответствии с которыми термины существуют в составе анатомической терминологии, фармацевтической и клинической. Также указывается на важность поведения больного и целевое предназначение профессии врача, выделяя при этом такое качество как благоразумие.
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009
Автор трактата «О благоприличном поведении» сравнивал благоразумного врача с демиургом, разделяя при этом мудрость, относящуюся к жизни и поэтому полезную, и «мудрости» возникшие из любопытства, которые «не приносят никакой пользы всему тому, о чем рассуждают» [13]. Следует согласиться с автором трактата, поскольку любопытство имеет некий флер легкомыслия, проявляющего в отсутствии ответственности за те последствия, к которым может привести.
Благоразумие врача, рассуждающего здраво с целью принести облегчение страданию человека и довести его до исцеления, напрямую было связано с умением применять результаты полученных знаний, которые обозначались словом-термином, предполагающим, согласно Аристотелю, акт суждения.
Корни самых ранних медицинских представлений уходят в сокровенное знание, которое передавалось в устном виде от отца к сыну, от учителя к ученику (в некоторых древнейших культурах, например, в ведийской, считалось, что только устное знание есть знание истинное) посредством слов-символов, имеющих двуединое воплощение: с одной стороны, в виде непосредственно воспринимаемого зрением образа, а с другой — в виде звука. Такое слово воспринималось как божественный код, ниспосланный посвященным в таинства врачевания. Вероятно, поэтому древние врачи были «по совместительству» 1) священниками и 2) в языческих культурах — жрецами, выполнявшими роль посредника. В первом случае между Богом и страдающим человеком, во втором — между различными духовными сущностями, насылающими болезни на человека и человеком, страдающим от «посланного» недуга. Поскольку священники и жрецы были высокообразованными людьми, имевшими знания в различных областях, в частности, знания о силе слова, то древняя медицина представляла собой не только лечебные процедуры, но и являлась способом познания человека и мира, формируя мировоззрение и нравы того общества, в котором действовала.
Но познание имеет свои пределы, которые выражались в форме табуирования слова, как ограничивающего начала. Табуировались, в основном, слова, в которых по представлениям древних содержался элемент того, что недоступно опытному познанию, и которые входили в язык, посредством метафори-зации значения, метонимии, аллегории, метатезы. Одним из важнейших средств табуирования было отрицание, которое ставилось в начале слова. В качестве табуирующих элементов, являющихся своеобразным оберегом и налагающих запрет на то или иное строение слова, были буквы: отсутствие ряда букв и соответствующих звуков или неодинаковые возможности присоединения отрицательных частиц к различным корням выступало в качестве своеобразного оберега [14]. Например, norma — anomalia; aesthesia — anaesthesia; algos — analgesia. Термины, образованные при помощи отрицательной приставки, в соответствии с верованиями древних, принадлежат к области, запретной для познания, поскольку смысловым корнем их являлось понятие зла, действующего в жизни человека: отклонение от нормы внешнего облика (anomalia); состояние смерти, когда человек не может чувствовать (anaesthesia), испытывать боль, как показатель жизни (analgesia).
Сложно понять отношения, складывающиеся между терминами в области медицины, без реконструкции их смысловых нюансов различия, которые обусловливают самостоятельную жизнь каждого из них, а также того смыслового корня, из которого
они вышли. Проблематично определить связь между словами, ставшими терминами, которые вошли в медицинский глоссарий из общеупотребительного языка без реконструкции той связи, посредством которой осуществился этот переход и определяя область употребления термина. Сам термин в этом случае становится знаком, заходить за который не следует, о чем было предупреждение, данное, например, во Второзаконии 29:29 о том, что открытое (доступное) для познания, принадлежит человеку, а сокрытое — Богу [15].
Знание смыслового корня древними учеными позволяло сохранить источник и причины существования слова. Но корень, как правило, не лежит на поверхности, а уходит вглубь веков: туда, где слово имело только одно значение и поэтому при его употреблении не оставалось никаких сомнений в том, чту оно обозначает. Имея, таким образом, ограничения в своем использовании, слово обладало способностью быть правильно употребленным и правильно понятым, поскольку «знало» свой корень и передавало только ту информацию, для которой оно было предназначено.
По сути, медицинский термин имеет то же целевое предназначение, обеспечивая язык медицины функциями, которые приписываются языку: номинативной, познавательной, коммуникативной и мыслительной. Слово-термин продолжает выступать в качестве эпистемологического инструмента в области языка медицины, основное свойство которого заключается в установлении границы познаваемого, что обусловлено действием Закона, заложенного в этом понятии. Познается то, что проверяется опытным путем. Как мужчине не дано испытать роды, так не дано познать таинство смерти до времени, установленного для каждого человека в отдельности, вторжение в которое чревато своими последствиями.
Познается то, что существует в неизменном состоянии, поскольку, по словам Августина, «все изменчивое не вечно». Через познание открывается само знание, которое «есть знание прочное, законченное, оно не увеличивается от поколения к поколению — это свет мудрости и знания» [16].
В области медицины — это есть знание о сущности болезни, проявляющейся в различных ипостасях, которые имеют свои имена: чума, язва, лихорадка, проказа и пр. Сущность «говорит» врачу языком патологии, явленным в теле человека посредством различных признаков воспаления, физических дефектов и пр.
Иными словами, сущность болезни производит совокупность знаков, которые позволяют распознать (Siayvffloic; распознавание, различение, от Sia через + yvfflai; узнавание, познание, от уиууюакю узнавать, познавать) ее разновидности. Так появляется название болезненного процесса, протекающего в теле человека — происходит генезис термина.
Понятие «генезис» можно выразить посредством этимологии, выступающей в данном случае в качестве информационного критерия, служащего средством открытия основного признака, дающего основание использовать «генезис» в понятии «терминогенез» языка медицины.
Греческое genesis имеет индоевропейский корень gena — «рождать», послуживший основой для наименования частей тела (лат. gena «щека»; греч. genos «подбородок, щека, челюсть», gnathos «челюсть», genitalia «детородные органы»). Например, genu «колено», которое выступает в двух значениях: 1) родственные связи genus «род»; 2) часть тела — «колено». Древняя этимологическая связь между индоевропейскими gen
«род» и gen «колено» обусловлена сравнением родственных связей со связями, существующими между частями тела. Второе значение индоевропейского gena — «знать», от него греческое gnosis «знание, познание» [17].
Существующая этимологическая связь «знания» и «рождения» восходит к доиндоевропейскому периоду культур: шумерской, вавилонской, египетской и других. Например, один из египетских иероглифов изображал стоящую на коленях рожающую женщину, что отражало обычное положение роженицы в древности. Коленопреклоненное положение принималось и при обращении к Богу, или божествам языческих культов, выражающее признание власти Его (или различных божеств) и раскаяние не только в собственных грехах, но и в грехах всего рода (колена). В иудаизме и вышедшим из него христианстве, знание понималось не как умозрительные человеческие заключения, а как откровение Бога о Себе, о законах, Им установленных, как в нравственной области для регулирования социальных взаимоотношений, так и в природном мире. И это знание было полезно для жизни. Зная, что человеку запрещено красть (не только вещи, но и репутацию), убивать (как словом, так и делом), иначе последует наказание, человек ограничивает себя в своих намерениях и поступках, ибо, по словам Августина, «пожелать — значит уже сделать» [18]. Поэтому практически каждая заповедь из Декалога начиналась со слов «не делай, не пожелай». В языческих же культах, где каждое божество наделялось какой-либо функцией, как это было с Термином, богом-границ, культ которого был установлен Нумой Помпилием, собственная нравственность жреца (значение «жрец» — «тот, кто взывает») или правителя было мерилом нравственности всего сообщества, поскольку каменные или деревянные идолы, сделанные руками человека хранили молчание и не могли дать никакого знания.
Процесс рождения знания можно сравнить со сложным процессом эмбриогенеза, для которого характерной чертой является гетерохрония в закладках и темпах развития различных структурных образований зародыша, обеспечивающая гармонические соотношения между всеми многочисленными и различными по сложности компонентами функциональных систем новорожденного. Эта гетерохрония представляет собой закономерность, состоящую в неравномерном развертывании наследственной информации. Благодаря этой наследственной особенности созревания обеспечивается основное требование выживания новорожденного — гармоническое соотношение структуры и функции новорожденного организма, способствующее постнатальному развитию, сопровождающемуся воздействиями на него экогенных факторов. Гетерохронность в эмбриональном развитии отдельных структур зародыша служит основной задачей развития — наделению новорожденного полноценными и жизненно важными функциональными системами. Биологическая особенность эмбриогенеза состоит в том, что малейший дефект созревания функциональной системы в одном из ее многочисленных и различно локализованных звеньев немедленно сказывается в дефектах конечного полезного эффекта и вводит в действие закон естественного отбора, который и устраняет данную неполноценную особь [19].
То же самое происходит с медицинскими терминами. Открыв какое-либо знание, врач называет его, как называют родившегося ребенка. Но если выбранное им название не выполняет хоть одну из
своих функций (коммуникативной, познавательной или мыслительной), кроме номинативной, то оно нежизнеспособно. Так, например, произошло со средневековым термином, обозначавшим рвоту каловыми массами: Miserere mei «помилуй меня!». Термин был заимствован из католической молитвы, обращенной человеком к Богу, когда он, осознавая свой грех и предвидя наказание за него, просит Его о сострадании (лат. misereri «иметь сожаление; испытывать сострадание; сочувствовать; соболезновать; жалеть, сжалиться»). Поскольку обращения к Богу стали не так уж часты, тем более на латинском языке, то термин утратил свою коммуникативную функцию и его место занял другой — copremesis: kopros «испражнения, кал; грязь, мусор; прах» + emesis «рвота».
Избирательное и гетерохронное формирование терминогенеза связано также с «наследственной» информацией, представленной преемственностью медицинских знаний в различные исторические эпохи и обусловлено соответствующими мировоззренческими учениями.
Таким образом, если у понятия «термин» выделяется в качестве основного признака присутствие Закона, имеющего целью соблюдать ограничения в познании, то в понятии «генезис» выделяются два взаимосвязанных признака — это гетерохронность и наследственность. Тогда категорию «терминоге-нез» можно определить как слово, несущее знание о чем-либо, и ограниченное в своем использовании этим знанием.
Согласно с так понимаемой категорией термино-генеза, можно определить его функции (или обязанности) в языке медицины. 1. Номинативная, дающая возможность называть открывающиеся знания, пользуясь греко-латинскими лексическими ресурсами (ограничения могут вызывать только незнание лексического фонда данных языков и особенностей словообразования, принятых в медицинской терминологии) или словами родного языка (в этом случае может возникнуть проблема с переводом неологизма на другой язык, связанная с ментальностью иноязычного медицинского сообщества). 2. Познавательная, определяющая границы дозволенного знания, проверяемого опытным путем, учитывающего нравственный аспект проведения экспериментов, основанная на заповеди noli nocere! (не навреди!). Коммуникативная функция обеспечивает передачу полученного знания во времени и в пространстве, обеспечивая тем самым выполнение следующей функции — мыслительной. 4. Мыслительная функция, основанная на способности рассуждения, позволяет знание по возможности углубить, используя для этого соответствующие операции анализа полученного знания, сравнения с уже имеющимся, выделение какого-то одного, но важного специфичного признака, сравнение его со знаниями из других, иногда даже далеких от медицины. То есть, терминогенез обеспечивает медицину теми же средствами познания, которые были у древних врачей-философов. В качестве этих средств выступают сами слова-термины, первые начала, с которых опять начинается спиралевидный процесс познания.
Древние учили, что нельзя лечить непознанную болезнь. Непознанная, значит неназванная. Назвать, значит установить факт существования ее. Начинаются поиски подходящего имени, в котором заложен ее смысл. Поэтому можно предположить, что переход слова из общеупотребительного языка в язык медицины связан с понятиями прямой и обратной связи.
«ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ «ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК» № 4 (79), 2009
Прямая связь, скорее всего, относится к «области вненаучных феноменов» [20]. Она осуществляется путем интуитивно-образного восприятия философских идей, художественных образов, религиозных представлений и природных явлений, напоминающих тот или иной болезненный процесс. Это вызывает действие обратной связи, которая уже заключается в рассуждающей деятельности врача-исследователя. При этом устанавливаются качественные различия, если они есть, между уже известным и вновь открытым знанием; оцениваются содержание и смысл этого различия, результатом чего является номинация конкретного объекта исследования. Затем происходит выработка понятия, вытекающего из этого различия, его содержательногенетической интерпретации, ограниченной смыслом термина и целевой причиной существования слова в виде термина.
В заключение можно сказать, что в основе языка медицины лежит категория терминогенеза, являющаяся ведущим инструментом языка медицины, обусловленным его функциями: номинативной, познавательной, коммуникативной и мыслительной. Терминогенез имеет своей целью восстановление связи смысловой составляющей слов-терминов с объектом исследования для открытия в них качеств, позволяющих реконструировать первоначальный образ медицины, объектом исследования которой был человек, прежде всего, как существо нравственное, социальное и биологическое. С учетом этого, появляется возможность углубить существующие дефиниции терминов, выделяя основной признак, послуживший смысловой основой для номинации какого-либо болезненного состояния, что позволит глубже понять причины болезни.
Библиографический список
1. Горан, В. П. Процедура реконструкции в историкофилософском исследовании / Летняя философская школа «Голубое озеро-2005» // Наука и философия в Сибири: традиции, новации, перспективы : материалы. — Новосибирск : Новосиб. гос. ун-т, 2005. — С. 23-34.
2. Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред.
В. Н. Ярцева. — М. : Советская энциклопедия, 1990. — 682 с.
3. Мусохранова, М. Б., Кононов А. В. Тезаурус терминов общей и частной патологии : учеб.-справоч. пособ. для преподавателей. — Омск : Изд-во ОмГМА, 2008. — 498 с.
4. Блаженный Августин Аврелий. Исповедь. — М. : Дар,
2005. - С. 524.
5. Дворецкий, И. Х. Древнегреческо-русский словарь : в 2-х т. / под ред. С.И. Соболевского. — М. : Государ. изд-во иностранных и национальных словарей, 1958.
6. Энциклопедический словарь медицинских терминов / гл. ред. В. И. Покровский. — М. : Медицина, 2001. — 960 с.
7. Аристотель. Метафизика : пер. с греч. А. В. Кубицкого. — М. : Эксмо, 2006. — 608 с.
8. Дворецкий И. Х. Древнегреческо-русский словарь. Указ. ист.
9. Гиппократ. Клятва. Закон о враче. Наставления : пер. с греч. В.И. Руднева. — Минск : Современный литератор, 1998. — 832 с.
10. Дворецкий И. Х. Древнегреческо-русский словарь. Указ. ист.
11. Блаженный Августин Аврелий. Исповедь. Указ. ист. — С. 496.
12. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. — М. : Российское Библейское общество, 2002. Сирах 38:1-14.
13. Гиппократ. Клятва. Закон о враче. Наставления. Указ. ист. — С. 28.
14. Маковский, М. М. Феномен табу в традициях и в языке индоевропейцев: Сущность — формы — развития. — Изд. 3-е, испр. — М. : Изд-во ЛКИ, 2008. — 280 с.
15. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. — М. : Российское Библейское общество, 2002. — 1337 с.
16. Блаженный Августин Аврелий. Исповедь. Указ. ист. — С. 512.
17. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка : в 4-х т. ; пер. с нем. и доп. О.Н. Трубачева. — М. : Прогресс, 1986. — Т. 2 — С. 100-101; 260.
18. Блаженный Августин Аврелий. Исповедь. Указ. ист. —
С. 258.
19. Анохин П.К. Очерки по физиологии функциональных систем. — М. : Медицина, 1975. — 446 с.
20. Разумов В. И. Категориально-системная методология в подготовке ученых : учеб. пособие. — Омск : Омск. гос. ун-т, 2004. — 277 с.
МУСОХРАНОВА Маргарита Борисовна, кандидат педагогических наук, доцент, заведующая кафедрой иностранных языков.
644043, г. Омск, ул. Ленина, 12
Дата поступления статьи в редакцию: 01.04.2009 г.
© Мусохранова М.Б.
Книжная полка
Аникин, Д. А. История религии [Текст] : конспект лекций / Д. А. Аникин. - М. : Высшее образование, 2007. - 181, [1] с. - (Хочу все сдать). - ISBN 978-5-9692-0123-1.
Непосредственной сдаче экзамена или зачета по любой учебной дисциплине всегда предшествует достаточно краткий период, когда студент должен сосредоточиться, систематизировать свои знания. Выражаясь компьютерным языком, он должен «вывести информацию из долговременной памяти в оперативную», сделать ее готовой к немедленному и эффективному использованию. Специфика периода подготовки к экзамену или зачету заключается в том, что студент уже ничего не изучает (для этого просто нет времени): он лишь вспоминает и систематизирует изученное.
Издание предназначено студентам вузов.
