CC BY
413
ИСТОРИЯ
Вестник Омского университета, 2004. № 4. С. 86-90.
@ Омский государственный университет УДК 0.39+903.1
ИСТОРИКО-ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ ОБЩНОСТИ ИЛИ ИСТОРИКО-ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ ОБЛАСТИ?
Н.А. Томилов
Омский государственный университет, кафедра этнографии и музееведения
644077, Омск, пр. Мира, 55а
Получена 15 сентября 2004 г-
In the article the problem of a relation of two concepts is considered - historical ethnographical communities and historical ethnographical fields.
Сегодня, когда в этнографической (по другому - этнологической) литературе предпринимаются попытки оценить или даже переоценить научную результативность исследований отечественных этнографов в социалистический период истории нашего государства [1], особенно актуальным представляется определение приоритетных направлений исследовательских работ в ближайшей перспективе. И здесь не обойтись без опыта поисков исследовательских подходов к научным проблемам нашими предшественниками. Большие перспективы открывала разработанная в 1950-х гг. М.Г. Левиным и H.H. Чебоксаровым [2] теория историко-этнографических областей, правда, долгое время не реалпзовывавшаяся в практических исследованиях, - этнографы предпочитали заниматься изучением одного, реже двух-трех и более этнических образований.
Фактически только в конце 1970-х - начале 1980-х гг. отдельные ученые стали осознавать, что изучение историко-этнографических областей может привести этнографию к получению новых научных результатов, и поэтому ее основной задачей должно стать создание обобщающих характеристик этих образований. Впервые в нашей науке такую цель поставил и достиг Р. Г. Кузеев в монографии «Народы Среднего Поволжья и Южного Урала» [3], о чем мы писали ранее [4]. Всестороннее изучение им Волго-Уральской историко-этнографической области позволило ему во многом по-новому осветить этническую историю народов, включенных в систему исторического взаимодействия их друг с другом в рамках одной историко-этнографической области и в систему взаимодействия с народами сопредельных историко-этнографических областей - Беломоро-Печерской, Днепровско-Волжс-кой, Казахстанской, Западно-Сибирской и др.
С 1980-х гг. в отечественной этнографии все больше стали говорить об историко-этнографических общностях, постепенно уменьшая использование понятия «историко-этнографическая область». Вопросу о соотношении этих двух понятий нам приходилось уделять внимание в своих работах [5]. При этом опорой служила разработка Ю.В. Бромлеем содержания и структуры типологии историко-культурных общностей, в которой выделены две их группы - этнические и этнографические, а в составе последних - историко-этнографические общности, этнографические, субэтнографические и т. д. группы [6].
С понятием «историко-культурные общности» следует связывать и объект этнографии. Представляется неполным включение в объектную сферу этнографии (или этнологии) только этносов, а не всех видов общностей, основным систематизирующим фактором у которых является этнический фактор, т. е. этнические свойства. В одном из последних учебников, подготовленном сотрудниками кафедры этнологии исторического факультета Московского госуниверситета и Института этнологии и антропологии РАН (Москва), объекты изучения этнологии названы следующим образом: «.. .этносы или этнические общности» [7]. В этом определении слово «или» все же не проясняет, понимают ли авторы учебника понятия «этносы» и «этнические общности» как синонимы, или они все же имеют в виду тот факт, что не только этносы, но и другие типы этнических общностей (метаэтнические общности, субэтносы, субэтнические группы и др.) также составляют объектную сферу этнологии. Но даже если речь идет о втором понимании значения слова «или» в этом учебнике, то все равно за бортом объекта этнологии (этнографии) остаются все типы этнографических общностей. Нам
представляется, что объектом этнографии (этнологии) являются историко-культурные общности, в основе возникновения которых лежит этнический фактор, а этносы могут быть определены как основной объект этой науки. Возвращаясь к обозначенной в названии данной статьи проблеме, обратим внимание на то, что ряд отечественных этнографов как бы и не заметил появления новой научной интерпретации историко-культурных общностей и выделения в их структуре историко-этнографических общностей. Так, например, Я.В. Чеснов [8] в учебном пособии по исторической этнологии, говоря об историко-этнографических областях, даже и не обратился к понятию «историко-этнографические общности». Отсюда и необходимость в который уже раз высказать кратко нашу точку зрения по этому вопросу и сообщить о некоторых результатах классификации историко-культурных общностей на примере Западной и Южной Сибири.
Итак, этнография изучает и должна изучать, как нам представляется, все виды и типы этнических и этнографических общностей, образующих историко-культурные общности. Среди них, как видим, и этнографические общности во всей их структурной иерархии. Выделяются две основные разновидности таких общностей: этнографические, субэтнографические и т. д. группы (подразделения этносов) и историко-этнографические общности, охватывающие несколько этносов. Последние называют порой обозначениями географических ареалов - историко-культурными или историко- этнографическими провинциями, областями, подобластями, регионами [9]. В 1981 г. Ю.В. Бромлей писал, что «...исследования различных историко-этнографических проблем, в конечном счете, нацелены на создание обобщающих характеристик... исто-рико-этнографических областей» [10].
Следует обратить внимание на несовместимость содержания терминологии первой и второй разновидностей этнографических общностей. Если в первом случае обозначаются группы населения, то во втором - географические ареалы, хотя каждому этнографу понятно, что и здесь речь идет о населении этих ареалов и их культурной близости. Представляется, что более правильным было бы отказаться от употребления названий видов географических ареалов по отношению к таким разновидностям историко-культурных общностей, как этнографические. Эти понятия должны обозначать действительно только географические зоны, в которых складываются такого вида историко-культурные общности. Они могут употребляться (раз уже есть традиция названия «историко-этнографическая область», хотя это совсем не обязательно, т. к.
сохраняется путаница) и в названиях по отношению к этнической истории зон или ареалов, например, в таком сочетании: история Волго-Уральской, Северо-Кавказской, Сибирской или других историко-этнографических провинций, Волго-Урапьской, Ямало-Таймырской и других историко-этнографических областей, Южнозападносибирского историко-этнографического региона и т. п.
Такого рода построение названий может указывать на то, что в исследовании речь идет прежде всего об историко-этнографической (традиционно-культурной) общности населения данных географических ареалов. В то же время оно может не отражать всех видов этой традиционно-культурной общности, поскольку в одном и том же географическом ареале могут быть двухсложные и, возможно, даже многосложные общности такого рода [11]. Например, в изучаемом нами Южнозападносибирском историко-культурном регионе сложилась в основном тюркская региональная традиционно-культурная общность, охватившая сибирских татар, чулымцев, поволжских татар, казахов и группы выходцев из Средней Азии - узбеков, таджиков, каракалпаков и др. Но начиная с конца XVI в. на этой территории и соседней Западно-Сибирской историко-культурной области стала складываться историко-этнографическая общность переселенческих групп населения, включившая сначала русских, а позднее украинцев, белорусов, чувашей, коми и др [12]. Поэтому более правильным в научном отношении нам представляется употребление общего понятия «историко-этнографическая (традиционно-культурная) общность» и выделение в ней учеными континентальных, провинциальных (субконтинентальных), областных, региональных и районных историко-этнографических общностей.
В связи с вопросом об историко-этнографических общностях, скажем еще несколько слов об их отличии от этнических общностей, которое, как принято в нашей науке, выражается в отсутствии у первых этнического самосознания. Следует, конечно, согласиться, что этническим самосознанием как таковым историко-этнографические общности не обладают. Но частичное осознание своего внутреннего сходства в культуре, языке, так же, как и осознание своих этнодифференцирую-щих свойств представителями какой-нибудь конкретной историко-культурной общности данной разновидности, может иметь место [13]. Особенно четко это наблюдается в зонах межэтнических контактов этносов, входящих в одну историко-этнографическую общность. Но и представители более дробных подразделений такого вида общностей, а именно локальных этнографических групп, тоже могут осознать собственное отличие
88
Н.А. Томилов
от соседних групп своего этноса, хотя это, возможно, и не случится.
Углубление представлений об этнокультурных особенностях своей группы может привести, особенно в сочетании с выделением их групповых черт представителями других соседних групп, к появлению зачатков второй линии этнического самосознания, выражающейся в групповом этнониме. Так, например, казахи Омской области в настоящее время представляют собой этнографическую группу казахского этноса, соседи -казахи Северного Казахстана - зовут их «сы-быр казак» («сибирский казах»), «омбы казак» («омский казах»), и омские казахи через этот этноним четче осознают свою локальную специфику [14]. В то же время этноним «сибирские казахи» не получил широкого распространения среди всех омских казахов, т. е. в целом в наше время он сохраняет характер в основном экзо-этнонима (лишь в отдельных местах и притом чаще людьми старшего поколения он используется как эндоэтноним, но только в определенных ситуациях расспроса и не является ведущим этнонимом), а омская группа казахов - характер этнографической группы.
Такое осознание отдельными этнографическими общностями или их частями некоторых своих этноинтегрирующих и этнодифференци-руюгцих свойств и даже наличие экзоэтнонима не противоречат в целом положению о том, что этнографические общности не обладают четким самосознанием, но свидетельствуют о возможном дальнейшем углублении в этом направлении этнических процессов и превращении какой-либо из этих общностей в этническую.
Теперь несколько слов о результатах нашего изучения историко-этнографических и шире -историко-культурных общностей в Западной и Южной Сибири [15].
В результате длительного взаимодействия тюркского населения разных хозяйственно-культурных ареалов Западно-Сибирской равнины, а также благодаря этнокультурной близости и даже родственности в генетическом отношении предков изучаемых нами тюркских этнических образований, общности некоторых этнических компонентов в их составе, этноязыковой общности здесь издавна происходили процессы формирования традиционно-культурной общности. В Сибирской историко-этнографической провинции этнографами были выделены Ямало-Таймырская, Западносибирская, Алтае-Саянская, Восточносибирская, Камчатско-Чукотская, Аму-ро-Сахалпнская историко-этнографические области, и это деление принято в науке и сегодня [16]. Представляется более правильным выделять Западносибирскую областную историко-
этнографические общность, включая в нее народы в основном лесной зоны - манси, хантов, селькупов, коми и некоторых других этнических образований, кроме тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины, относящегося к другому историко-этнографическому миру. Алтае-Саянская историко-этнографическая областная общность, на наш взгляд, сложилась, и до сих пор реально существует Южносибирская областная историко-этнографическая общность, в которую, наряду с алтае-саянскимн народами, якутами и бурятами, вошли сибирские татары, чулымские тюрки, сибирские бухарцы, северные казахи и некоторые другие этнические образования, этническая история которых была связана друг с другом или в далеком прошлом, или в более поздние периоды.
И.С. Гурвич, отмечая большое своеобразие Южносибирской историко-этнографической общности, писал: «Огромная территория, значительное численное преобладание русского населения привели к тому, что коренные народы - якуты, буряты, тувинцы, алтайцы, хакасы - на протяжении последних столетий были слабо связаны друг с другом» [17]. Это привело к тому, что относительно южных районов Западной и Средней Сибири можно говорить как о двух региональных (подобластных) историко-культурных общностях, в которых происходило и происходит сейчас распространение общих традиционных черт культуры среди целой группы народов. Это Саяно-Алтайская региональная историко-этнографическая общность, охватывающая алтайцев, шорцев, хакасов, тувинцев, тофаларов. Территориально - это регион Саяно-Алтайского нагорья и прилегающие к нему с севера районы Хакасско-Минусинской котловины и Салаир-ского кряжа. И далее - Южнозападносибирская региональная историко-этнографическая общность, охватывающая северных казахов, разные группы сибирских татар, чулымцев, сибирских бухарцев, поволжско-приуральских татар, башкир, в историческом прошлом часть западных монголов, ногайцев и др. Территория этой общности представляет собой сравнительно узкую полосу от Зауралья до бассейна Томи и среднего течения Оби с притоками [18].
К наиболее общим чертам Южнозападносибирской региональной историко- этнографической общности относятся еще ее полиэтничность, относительная общность этногенетических процессов и наличие некоторых общих этнических компонентов, общность исторических судеб и своеобразие исторического пути каждого этнического образования; наличие нескольких хозяйственно-культурных типов (ХКТ) и на основе их различия взаимодействие групп населения друг с
другом; возникшая этнокультурная общность в культурно-хозяйственной и других сферах при-родно-средовой и материальной культуры, в духовной и соционормативной культуре, в языке и сложившееся культурное и языковое своеобразие этнических общностей данного региона; связь с Саяно-Алтайской региональной историко-этнографической общностью в этногенезе и историческом развитии, в ХКТ, традиционно-бытовой культуре, языках, но наличие и больших различий, связанных с разным уровнем плотности в сходстве и близости тех или иных сторон культурных явлений.
Южнозападносибирская историко- этнографическая общность прежде всего сложилась в результате длительных процессов культурного взаимодействия местных этнических (в основном тюркоязычных) образований. Материалы об этнокультурных взаимодействиях сибирских татар с бухарцами, чулымцами, поволжскими и приуральскими татарами-переселенцами приводились нами ранее в разных работах [19]. Культурное взаимообогащение (некоторые ученые считают его основным и наиболее прогрессивным направлением в этнических процессах [20]) особенно заметно, и притом с давних времен, у казахов и сибирских татар. К общим сходным видам и элементам их традиционно-бытовой культуры относятся, например, камзолы, ряд головных уборов (тюбетейки, зимние шапки - такыя, тумак и др.), сапоги на мягкой подошве - ичиги, национальные блюда - баурсаки, парамечи, кумыс, айран, сыр курт и др., сходные фольклорные сюжеты о народных героях, криволинейные геометрические орнаменты, способы лечения в народной медицине, общие черты в семейных обрядах и т. д.
Следует заметить, что в состав названных двух региональных культурных общностей не входили многие группы переселенцев и их потомков - это прежде всего русские, а также украинцы, белорусы, поляки, немцы и др., культурные традиции которых существенно отличались в прошлом от культуры тюркоязычных народов Сибири и сопредельных территорий. В то же время значительный объем общих черт в культуре распространялся в данной зоне среди русских, украинцев и белорусов. Можно говорить о развитии на одной и той же территории процессов складывания двух взаимодействующих друг с другом видов традиционно-культурных общностей - славянских народов и групп и тюркских народов и групп. Данные общности не были изолированы друг от друга, а наоборот, интенсивно взаимодействовали, что приводило к усложнению этнокультурной картины, но одновременно и к увеличению общих черт в культуре и быте всех этих народов и групп.
Выделение двух региональных тюркских исто-рико-этнографических общностей - Саяно-Алтайской и Южнозападносибирской - связано с природными факторами: различием географических условий их складывания (в одном случае преимущественно горный массив, в другом - степь и лесостепь) и большой территориальной широтной протяженностью всей этой южной и средней зоны Западной и Средней Сибири. Последнее обстоятельство приводило к тому, что в развитии этнокультурного взаимовлияния в XIX - начале XX вв. наблюдалось определенное ослабление его между населением западных и восточных районов Южносибирской историко-этнографической общности. Тем не менее большая этнокультурная близость выявляется у казахов, сибирских татар, чулымцев - с одной стороны, алтайцев, шорцев, хакасов, тувинцев и тофаларов - с другой. Эта близость складывалась как и в изучаемый нами период, так и в более древние времена.
Таково наше общее видение проблемы выделения некоторых областных и региональных историко-этнографических общностей в районах Западной и Средней Сибири, а также характеристики Южнозападносибирской региональной историко-этнографической общности.
И еще раз о научной значимости и перспективности решения проблемы историко-этнографических общностей. Изучение такого рода общностей фактически может вывести этнологию на создание историко-этнографической классификации, которая с учетом состава этнических общностей по хозяйственно-культурным типам может способствовать созданию собственно этнографической классификации народов мира и отдельных регионов. А это с объективной необходимостью должно переориентировать науку с изучения народов в зависимости лишь от лингвистической группировки на новые решения этнологических проблем, если исходить из этнографической классификации. Наш небольшой опыт, а также многомерное и существенно объемное по проблематике и материалам исследование Р.Г. Кузеева [3] показывают, что пока этнологическая наука делает только первые шаги в направлении изучения историко-этнографических общностей и создания этнографической классификации народов России и в целом всего мира. Р.Г. Кузееву представляется, что такого рода исследования должны стать приоритетными в отечественной этнологии. И с этим мнением одного из ведущих этнографов Российской Федерации невозможно не согласиться.
[1] См. об этом: Басилов В.Н. Традиции отечественной этнографии // Этнографическое обозрение. 1998. № 2. С. 18-45; Тишков В.А. Советская
90
H.A. Томилов
этнография: преодоление кризиса // Этнографическое обозрение. 1992. № 1. С. 5-20; Томилов H.A. Итоги и проблематика этнографического изучения народов Сибири и Дальнего Востока // Культурное наследие Азиатской России. Тобольск, 1997. С. 22-23; Шнирелъман В.А. Наука в условиях тоталитаризма // Этнографическое обозрение. 1992. № 5. С. 7-18 и др.
[2] Левин М.Г., Чебоксаров H.H. Хозяйственно-культурные типы и историко-этнографические области // Советская этнография. 1955. № 4. С. 3-17.
[3] Кузеев Р.Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала: Этногенетический взгляд на историю. М.: Наука, 1992. 348 с.
[4] Томилов H.A. Проблемы прошлого историко-этнографических общностей в монографии Р.Г. Кузеева «Народы Среднего Поволжья и Южного Урала» // Этнографо-археологические комплексы: Проблемы культуры и социума. Новосибирск, 1996. Т. 1. С. 208-212.
[5] Томилов H.A. Основные понятия этнической истории // Всесоюзная сессия по итогам полевых этнографических исследований 1980-1981 гг., посвященная 60-летию образования СССР. Нальчик, 1982. С. 66-68; Он же. Проблемы реконструкции этнической истории населения юга Западной Сибири. Омск: ОмГУ, 1987. С. 10-11; Он же. Проблемы этнической истории. (По материалам Западной Сибири). Томск: Изд-во Томск, унта, 1993. С. 14-16; Он же. Этническая история как научное направление // Известия Сибирского отделения Российской академии наук: История, филология и философия. 1992. Вып. 2. С. 3738; Он же. Этническая история как научное направление // Проблемы методологии исторических наук. Омск, 1992. С. 12-13 и др.
[6] Бромлей Ю.В. Основные виды историко-культурных общностей и тенденции их динамики // Советская этнография. 1981. № 1. С. 10-23.
[7] Этнология: Учебник. М.: Наука, 1994. С. 6.
[8] Чеснов Я.В. Лекции по исторической этнологии: Учебное пособие. М.: Гардарика, 1998. С. 66-67.
[9] Бромлей Ю.В. Современные проблемы этнографии. М.: Наука, 1981. С. 48-49.
[10] Там же. С. 130.
[11] Андрианов Б.В., Чебоксаров H.H. Историко-этнографические области (проблемы историко-этнографического районирования) // Советская этнография. 1975. № 3. С. 24.
[12] Томилов H.A. Современные этнические процессы в южной и средней полосе Западной Сибири // Советская этнография. 1978. № 4. С. 9-21; Он же. Этнокультурные взаимодействия и проблема региональных культурных общностей // Всесоюзная конференция «Этнокультурные процессы в современном мире». Элиста, 1981. С. 46-47.
[13] Андрианов Б.В., Чебоксаров H.H. Хозяйственно-культурные типы и проблемы их картографирования // Советская этнография. 1972. № 2. С. 18.
[14] См. об этом: Наумова О.Б. Материалы к изу-
чению этнического самосознания омских и бельа-гашских казахов // Полевые исследования Института этнографии 1978 г. М., 1980. С. 107-111; Про-ваторова О.М. Современные этнические процессы у казахов Западной Сибири. Л., 1986. С. 14-17.
[15] Томилов H.A. Основные тенденции этнокультурных процессов у коренных народов Тоболо-Иртышского региона на современном этапе // Культура народностей Севера: традиции и современность. Новосибирск: Наука, 1986. С. 4959; Он же. Этнокультурные взаимодействия и проблема региональных культурных общностей. С. 46-47; Он же. Этнокультурные процессы среди тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины в конце XVI - начале XX вв. // Этнические культуры Сибири: Проблемы эволюции и контактов. Новосибирск, 1986. С. 15-20; Он же. Этническая история тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины в конце XVI -начале XX в. Новосибирск: Изд-во Новосибир. унта, 1992. С. 209-222; Он же. Этнические процессы и историко-культурные общности тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины в XVI -начале XX вв. // Археологические, этнографические и исторические источники по истории Сибири. Омск, 1986. С. 70-86.
[16] Андрианов Б.В., Чебоксаров H.H. Историко-этнографические области (проблемы историко-этнографического районирования). С. 18; Левин М.Г., Чебоксаров H.H. Хозяйственно-культурные типы и историко-этнографические области. С. 10-17.
[17] Гурвич И. С. Этнокультурное сближение народов СССР // Советская этнография. 1977. № 5. С. 2728.
[18] Томилов H.A. Современные этнические процессы в южной и средней полосе Западной Сибири. С. 20; Он же. Этнокультурные взаимодействия и проблема региональных культурных общностей. С. 47.
[19] См., напр.: Томилов H.A. Современные этнические процессы в южной и средней полосе Западной Сибири. С. 20; Он же. Этнокультурные процессы среди тюркоязычного населения ЗападноСибирской равнины в конце XVI - начале XX вв. Новосибирск, 1986. С. 15-20; Он же. Этническая история тюркоязычного населения ЗападноСибирской равнины в конце XVI - начале XX вв. С. 209-222; Он же. Этнические процессы и историко-культурные общности тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины в XVI -начале XX вв. С. 70-86.
[20] Хомич Л.В. О содержании понятия «этнические процессы» // Советская этнография. 1969. № 5. С. 85-86.
