CC BY
91
УДК 9(47)
ИСТОРИК М.Я. ГЕФТЕР В ДИССИДЕНТСКОМ ДВИЖЕНИИ
© 2010 г. Е.С. Чеботова
Южный федеральный университет,
ул. Б. Садовая, 105/42, г. Ростов-на-Дону, 344006,
decanat@hist. sfedu. ru
Southern Federal University,
B. SadovayaSt., 105/42, Rostov-on-Don, 344006,
decanat@hist. sfedu. ru
Рассматриваются роль и значение практической и теоретической деятельности историка, философа, теоретика М.Я. Гефтера в диссидентском движении. Описываются его участие в академическом диссидентстве, в издании свободного самиздатского журнала «Поиски и размышления».
Ключевые слова: история, диссидентское движение, академическое диссидентство, самиздатский журнал.
The article describes the role and value ofpractical and theoretical activity of the known historian, the philosopher, the theorist, dissident Michael Jakovlevich Gefter in dissident movement, his contribution to development and judgment of dissident idea. The article is devoted to participation M.J. Gefter in academic dissident movement and the edition free magazine « Searches».
Keywords: history, dissident movement, academic dissident movement, free magazine.
В современной литературе довольно широко представлена проблема развития диссидентского движения в СССР. Однако до конца осмысленным это сложное явление политической истории советской эпохи назвать нельзя. Выявлены истоки, социально-политические и духовно-нравственные факторы формирования диссидентского движения, эволюция его идейно-политических установок, характер правозащитной деятельности и проч. Но сегодня историки еще не могут дать достаточно обоснованных и однозначных ответов на многие вопросы, которые представляют наибольшую актуальность с точки зрения современного интереса к опыту диссидентства: можно ли в идейно-политических установках диссидентов усматривать реальную политическую альтернативу агонизировавшему режиму конца 60 - начала 80-х гг.; какова конкретная роль диссидентства в развитии общественно-политических процессов кануна и периода перестройки; почему диссиденты оказались за рамками политического бомонда конца 80 - начала 90-х гг. На этот счет в литературе имеются полярные точки зрения. Одни (сами участники движения А. Амальрик, Л. Богораз, историк Я. Кротов и др.) диссидентские установки и их деятельность рассматривают как главный источник формирования нового мышления и упущенную возможность своевременного безболезненного реформирования. Другие (С.Г. Кара-Мурза и др.) склонны к негативной оценке диссидентства как деструктивной силы, сыгравшей определенную роль в развале СССР и поражении его в холодной войне.
На наш взгляд, эта ситуация помимо давления политической конъюнктуры во многом проистекает из недостаточной изученности содержания их духовно -теоретического наследия, их собственных самооценок, принципов и целей движения. Бесспорно, что эти оценки не всегда адекватно отражали главные функции движения, но оценки такого участника, как Михаил Яковлевич Гефтер, историка и современника, помогут воссоздать субъективную составляющую данного общественного явления и, следовательно, дополнить его конструкцию важными элементами.
М.Я. Гефтер был одновременно и участником диссидентского движения, и его аналитиком. Однако эта страница его жизни изучена недостаточно. В последнее время опубликовано немало статей, посвященных жизни и творчеству М.Я. Гефтера [1]. Связано это с изданием рукописного наследия историка и осознанием его масштабности, к сожалению, как это часто бывает, уже после смерти в 1995 г. Огромный интерес представляют вышедшие сборники, ставшие богатейшим источником в осмыслении исторических, философских, духовных идей М.Я. Гефтера [2].
В 1964 г. М.Я. Гефтер выступил инициатором создания сектора методологии истории при АН СССР, который затем и возглавил. Окрыленные веяниями «оттепели» М.Я. Гефтер и его соратники (Я.С. Драб-кин, М. Барг, Б. Поршнев, Т.С. Шмит, В.С. Библер и др.) поставили вопрос о необходимости пересмотра шаблонно-односторонней методологии исторических
исследований, о «новом прочтении» марксистского метода познания, опубликовав в 1969 г. сборник «Историческая наука и некоторые проблемы современности» [3]. «Новое прочтение», по мнению М.Я. Гефтера, требовало исторического подхода к самому наследству: анализа движения марксистской мысли за более чем столетие «с упором» на развитие метода, на диалектику преодоления противоречий между обобщением, выводом, законом и неуловимой, постоянно менявшейся практикой истории. Подчеркивалось, что наличие противоречий в теории наивно сводить к недоработке или к чьей-то злой воле, они естественны и неизбежны и, более того, именно они определяют «движущее начало науки, исторической, быть может, в большей мере, чем всякой другой» [3, с. 6-7].
Проблемный характер сборника предполагал дис-куссионность, столкновение различных точек зрения. Отмечалось, что читатель не получит в статьях готовых решений, ибо путь к ним лежит через поиск, а поиск немыслим без гипотез и вопросительных знаков. В противовес прагматическому, утилитаристскому и конъюнктурному подходу к истории авторы предложили исследователям решать двуединую задачу, составлявшую суть и смысл исторической формы познания человечеством самого себя: «заинтересованность в добывании научной истины и служение прогрессу» [3, с. 10]. Статьи сборника носили постановочный характер и не претендовали на полное раскрытие обозначенных в них проблем. «Новое прочтение» марксизма не означало пересмотр, а пересмотр вовсе не предусматривал полного отрешения от наследия - оно могло подтвердить ценное и жизненное в нем. Оно не привело М.Я. Гефтера и его единомышленников к полному отказу от этого учения, оно позволяло увидеть ограниченный характер некоторых марксистских положений в новейшее время и признать, что ряд законов (о классовой борьбе, революциях, диктатуре пролетариата и др.) не носил всеобщего и обязательного характера во второй половине XX в.
Несмотря на научную корректность авторов и приглашение к обсуждению поставленных вопросов, властью было организовано неоднократное обсуждение статей в АН СССР и в других академических учреждениях, смыслом которых являлось изобличение авторов в ревизионизме, отходе от марксистско-ленинского метода познания и принципов партийности в исторической науке, что признавалось недопустимым для советского ученого.
Так М.Я. Гефтер стал академическим диссидентом. Современные авторы пытаются дать определение этому понятию. А.В. Безбородов под академическим диссидентством понимает движение нонконформистов из среды ученых, научных и вузовских работников, которое проявилось в активных бескомпромиссных формах: письмах, обращениях, выступлениях на научных форумах, публицистическом творчестве и проч. [4]. По мнению Л. Алексеевой, известной правозащитницы и историка, «академическое диссидентство» - это инакомыслящие ученые, имевшие в качестве идеологической основы интерпретированный вариант марксистско-ленинской идеологии; среди их основных установок были:
свобода слова и признание принципа интеллектуальной автономии в научных вопросах [5]. Итак, очевидно, что понятие «академическое диссидентство» означает отход ученого от официально санкционированных рамок научного поиска.
Столкнувшись с административным запретом на свободный научный поиск и исчерпав до конца возможности публичного отстаивания своих идей, М.Я. Гефтер с середины 70-х гг. стал одним из активных самиздат-ских публицистов, инициатором и соредактором таких независимых журналов, как «Память» и «Поиски». Его переход в диссидентское движение был обусловлен окончательным признанием права на инакомыслие как способа творческого поиска, как способа жизни. Диссидент, разъяснял позднее Гефтер, это человек, который открыто отстаивает принцип инакомыслия как способ жизни, «настаивает на праве быть инакомыслящим, сознательно вступает в полемику, в противостояние с тем режимом, который исключал, запрещал и карал явное, убежденное разномыслие» [6, с. 443].
Одновременно им были написаны статьи, содержащие размышления о статусе и роли диссидентов в обществе, о различных направлениях и формах этого движения, его проблемах, такие как «Накануне», «Все мы заложники мира предкатастроф», «Десталинизация», «Жить ли нам одним домом, если жить в одном доме», «Прощальная запись» и др. [7].
Приход М.Я. Гефтера в диссидентство совпал с очень сложным, кризисным периодом в его развитии. Кризис был вызван непримиримой полемикой между представителями различных диссидентских течений по вопросу о путях выхода из тупика, в котором оказалась страна. В 1968 г. А. Амальрик, подводя итоги развитию общественной мысли этого периода, пришел к заключению, что «за последние три десятилетия выкристаллизовались, по крайней мере, три идеологии, на которых опиралось диссидентское движение: ...подлинный марксизм-ленинизм, христианская идеология, предполагающая переход к религиозным нравственным принципам в духе славянофильства, с претензией на особую роль России и, наконец, либеральная идеология, которая, в конечном счете, предполагает переход к демократическому обществу западного типа»[8].
Дальнейшее развитие этих направлений в 70-е гг. привело к формированию более или менее устойчивых кругов единомышленников, что в свою очередь вывело на новый уровень самиздатскую публицистику - получили распространение «толстые», проблемные журналы самой различной ориентации: национальные (литовские, еврейские, немецкие, украинские и др.), религиозные («37», «Община»), почвеннические («Вече», «Земля», «Московский сборник»), марксистские и социалистические («XX век», «Перспективы», «Левый поворот»), западнические («Демократ», «Свободное слово»), правозащитные («Общественные проблемы»).
Появление и распространение «толстых» журналов стало одним из факторов возникновения своеобразного полемического микроклимата. Консолидация представителей различных течений мысли вокруг их редакции
способствовала восстановлению естественного дискуссионного процесса (разумеется, насколько это было возможно в условиях существовавшего режима). На страницах самиздатской периодики почвенники, либералы и марксисты вступали в яростную полемику. Каждое из направлений претендовало на ведущую роль своей программы преобразований, что вело к изоляционизму и отсутствию взаимопонимания между ними.
Как известно, идеологический раскол в диссидентстве наметился еще с конца 60 - начала 70-х гг., но до конца 70-х гг. разногласия почти не выносились на публику, и им не придавалось самими диссидентами большого значения. Однако в связи с разочарованием какой-то их части в возможности диалога с властью по вопросам демократических преобразований, гарантий прав человека произошло расширение рядов явных антикоммунистов среди диссидентов. Это в свою очередь выводило их за рамки легальности и вызывало широкомасштабные репрессии со стороны власти. В результате диссидентское движение сосредоточилось почти исключительно на защите его участников, все дальше отходя от проблем общества в целом. Это еще более усугубило изоляционизм, сузило круг его участников, увеличило пропасть не только между диссидентами и властью, но и между диссидентами и обществом.
Многие оказались выдворены за пределы Родины. М.Я. Гефтер выразил в своих наблюдениях сильную боль и переживания по поводу раскола в диссидентской среде на эмиграцию и тех, кто остался. Кроме тенденции раскола М.Я. Гефтер выделял и другую очень болезненную проблему движения. Он назвал ее «проблемой поколений», суть которой, по его мнению, заключалась в приходе нового, молодого поколения в диссидентство и их неприятии старых диссидентских принципов. Трудность их взаимоотношений М.Я. Гефтер видел в боязни старого поколения признать себя банкротами и в то же время их естественным правом, уходя, увидеть свою жизнь ненапрасной, тем более что она была полна жертв и борьбы за свои идеалы - это с одной стороны, а с другой - отвержение, нежелание принять эти идеалы молодым поколением, что влекло опасность утраты, рассеивание диссидентской идеи, которую Гефтер считал более нравственной. В качестве выхода он называл «встречу, спор равных и только он убедит молодых больше, чем что-либо другое. С ними, но оставаясь собой! Заново обретая детей, но не ценой утраты себя!» [9].
М.Я. Гефтер, по-видимому, был одним из первых, кто понял и обосновал главную задачу в данных условиях: поиск консолидирующей идеи (альтернативы) для объединения всех потоков нарастающей оппозиции. Теоретический вклад М.Я. Гефтера в ее разработку заключался в поиске путей преодоления раскола всех уровней неформальных течений, через равноправный диалог по выработке конструктивной программы реформирования страны, вернее - ее теоретического обоснования.
Именно с этой целью М.Я. Гефтер выступил инициатором выпуска самиздатского журнала с характерным названием «Поиски», который издавался в «самиздате» (1978-1979) и «тамиздате» (Нью-Йорк, Париж, 1979-
1984). В редколлегию входили: В.Ф. Абрамкин, В.Л. Гер-шуни, Ю.Л. Грим, П.М. Егидес, Р.Б. Лерт, Г.О. Павловский, В.В. Сокирко. Активное участие в формировании, подготовке и издании «Поисков» принимали М.Я. Гефтер, А.З. Копелев, П.А. Подрабиняк, М.Ю. Яковлев.
Историк написал ряд статей для журнала: «Приглашение», «Есть ли выход», «Свое и чужое», «Письмо американскому коллеге», «Заметки о пессимизме, о самодовольстве и завтрашнем дне инакомыслия», «Последнее заявление редакции "Поиски"». В одной из них, он размышлял об основах современного общества. К ним он относил науку, современный социализм и государство. Под современным социализмом М.Я. Гефтер подразумевал устой, который «ничем не заменишь, оставаясь в границах допустимого, не вступая в опасные игры, где на карту ставятся результаты целой эпохи»[10, с. 215-255]. Носитель современного социализма - государство, которое должно стать гибче, уступчивее, «само-демократичнее», всеобъемлюще, но допускающее соучастие и самодеятельность, признающее себя ответственным перед обществом при сохранении всей полноты суверенитета за собой. Отвечая на вопрос: кто, как и чем способен побудить государство к этим изменениям, историк отметил роль общества как совокупности личностей, способных к иной связи между собой, чем та, которая приходит через государство и исчерпывается им. То есть Гефтер обращается к проблеме гражданского общества, которое через свои институты должно влиять на государство.
Принципы работы журнала он изложил в «Последнем заявлении редакции "Поисков"» [11], написанным по поводу его закрытия и уголовных преследований членов редакции. Этими принципами были: открытость мысли и диалог убеждений, диалог во имя взаимопонимания, неограниченность состава участников.
Рабочим кредо стало «нет неважных идей, пустых мнений, лишних подробностей». Круг проблем, затрагиваемых журналом, был чрезвычайно широк: конституция и право, экономическая реформа и правозащита, культура андеграунда и соцреализма, восстановление исторического прошлого и социальные вопросы. На страницах журнала выступали представители самых различных направлений общественной мысли: почвенничества, неосоциализма, марксизма, либерализма, христианства и др. Для самиздатской периодики того времени программа редакции «Поисков», сформулированная в «Приглашении» -вступительной статье к первому номеру - была достаточно необычной. «К участию в наших "Поисках" мы приглашаем всех, кто за взаимопонимание, которого нельзя достичь иначе, как совместной работой мысли, не ограничивающейся одной-единственной позицией, единственно возможным способом ставить вопросы и доискиваться ответов» [12, с. 1]. Приглашение к диалогу, к взаимопониманию, к дискуссии, ориентация на «разнона-правленность» - черты, присущие журналу, сделали «Поиски» незаурядным и в определенном смысле уникальным явлением общественной мысли конца 70-х гг. Профессиональный уровень журнала выделялся на фоне сам-издатской периодики того времени.
Итак, как мы видим, концептуальной основой предпринимавшихся журналом публикаций были два положения:
1. Сосуществование различных идей в одном «доме» и приоритет диалога как процесса обмена идеями; диалог самоценен, ибо создает «дом» - прообраз нормального общества.
2. Создание идеальной модели общества путем коллективных поисков, обсуждений, «снятия сливок» с каждой программы.
В журнале собрались те, кто был неудовлетворен всеми уже существующими движениями и направлениями. Никто из участников журнала не имел никакой программы действий, была только идея преодолеть недостаточность демократического движения, которое находилось на тот момент в состоянии кризиса. И было понимание, что кризис может быть преодолен только при сотрудничестве самых разных, порой противоположных групп, а не их поляризации. Участие М.Я. Геф-тера в создании и издании журнала было обусловлено, по его словам, активным согласием с его концептуальными основами.
Во многих статьях, черновых набросках, беседах этого времени М.Я Гефтер осмысливал суть диссидентской идеи и статуса диссидентов в советском обществе. Диссидентство он считал многослойным и многоликим явлением умственной, культурной и общественной жизни в СССР, относя его истоки к 50-60-м гг.
В ряде работ М.Я Гефтер проанализировал характер изменения статуса диссидентства в обществе в конце 70-х гг., отметив, что оно уже «не просто вызов - и господствующему сознанию и господствующей бессознательности, не одна лишь утрата прежнего статуса и места в обществе. Теперь оно признанный и неустранимый факт общественной жизни. Теперь у диссидентства есть свои известные Миру лидеры, свои средства массовой информации» [13, с. 98].
Чтобы понять значение диссидентского движения, М.Я. Гефтер проанализировал состояние общества в брежневское время. Это был непростой период, не поддающийся однозначному определению. К этому времени Советский Союз превратился в воюющую державу, стал огромным «милитаристским циклопом», добившись ядерного паритета с США. Всё внутреннее развитие страны было подчинено одной задаче, которая становилась все более и более бессмысленной. «Жизнью стал владеть абсурд». Историк предложил посмотреть на этот период с точки зрения поведения людей. В отличие от 50-60-х гг. с их первыми шагами «к освобождению», эйфорией XX съезда КПСС позже возникло идейное противоборство. Впервые с конца 20-х гг., по мнению теоретика, начало формироваться нечто такое, что в существующую систему не укладывалось и с ней никогда не соглашалось. Это было новым. Рассматривая с этой точки зрения перемены, их совокупность, то, что они сделали невозможной жизнь в прежних условиях, М.Я. Гефтер высоко оценивал вклад людей, вступивших на путь сопротивления. «Сейчас может казаться, что критика была недостаточна, но диссидентское движение создавало что-то принципиально новое, приведшее, в конечном счете, к ощущению, что так жить уже нельзя»
[14, а 235]. И речь тогда шла не о том, чтобы просто перешагнуть в совсем иначе устроенную жизнь, а о том, чтобы понять причины, условия, характер существующей реальности, пути ее реформирования, чтобы потом этот шаг «другие поколения, может быть, уже не совершили» [14, а 238].
М.Я. Гефтер отрицал версию об иссякании и вырождении диссидентства. Признавая общее кризисное состояние, наряду с этим он отмечал появление новых разнообразных направлений в его рамках, потребностью которых являлась самореализация, защита собственного человеческого достоинства, которые все труднее уживались с любым диктатом.
Выявленные факты, события, в целом содержание идейного наследия 60-80-х гг. дают нам возможность говорить о том, что роль и значение М.Я. Гефтера в советском диссидентстве заключались, во-первых, в выступлении сразу в трёх ипостасях: академического диссидента (научное инакомыслие), правозащитника и сам-издатчика, аналитика данного движения, во-вторых, в его попытках по преодолению раскола, консолидации движения на основе диалога и взаимопонимания, а не одномыслия, в-третьих, в теоретическом осмыслении им самой диссидентской идеи.
Литература
1. Драбкин Я.С. Памяти М.Я. Гефтера (историк 19181995) // Новая и новейшая история. 1995. № 5; Павловский Г.О. Появление профиля: М.Я. Гефтер: историк, философ, правозащитник // Огонек. 1995. № 5-10; Пантин И.К. Россия в мире: историческое самоузнавание (размышления в связи с книгой М.Я. Гефтера «Из тех и этих лет») // Вопросы философии. 1993. № 1. С. 20-30; Рожанский М. Черновик Мира миров. Опыт несовпадения // Свободная мысль. 1994. № 1; и др.
2. Гефтер М.Я. Из тех и этих лет. М., 1991; Его же. Эхо Холокоста. М., 1995; Голоса из мира, которого уже нет. Выпускники исторического факультета МГУ 1941 г. в письмах и воспоминаниях / сост., вводные тексты М.Я. Гефтера. М., 1995; ГефтерМ.Я. Смерть -гибель - убийство. М., 2000; Его же. Там, где сознанию узко и больно. М., 2004; Твардовский А.Т. Гефтер М. Я. XX век. Голограммы поэта и историка. М., 2005; Павловский Г.О. Тренировка по истории. Мастер-классы Гефтера. М., 2004.
3. Гефтер М.Я. Вступление // Историческая наука и некоторые проблемы современности : сб. ст. / под ред. М.Я. Гефтера. М., 1969.
4. Безбородов А.В. Феномен академического диссидентства в СССР. М., 1998.
5. Алексеева Л. История инакомыслия в СССР. Новейший период. М., 1992. С. 95.
6. Гефтер М.Я. Будущее прошлого // Из тех и этих лет...
7. Гефтер М.Я. Из тех и этих лет. М., 1991.
8. Амальрик А.А. Просуществует ли Советский Союз до 1984 года? URL: //http://www.vehi.net/politika/ama lrik.html (дата обращения: 05.12.2008).
9. Гефтер М.Я. Прощальная запись // Век XX и мир. 1996. № 2.
10. Гефтер М.Я. Есть ли выход // Поиски. 1979. № 1.
11. Гефтер М.Я. Последнее заявление редакции «Поиски» // Журн. «Поиски» : док. и материалы / сост. Л. Афанасьева, Е. Линкова. М., 1995. С. 168-170.
12. Гефтер М.Я. Приглашение // Поиски. 1979. № 1.
13. Гефтер М.Я. Жить ли нам одним домом, если жить в одном доме // Из тех и этих лет.
14. Интервью с М.Я. Гефтером // Журн. «Поиски»... С. 235-238.
Поступила в редакцию
23 декабря 2008 г.
