CC BY
52
УДК 430
ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ES КАК ПОКАЗАТЕЛЯ СТРУКТУРНОЙ ДВУСОСТАВНОСТИ
НЕМЕЦКОГО БЕЗЛИЧНОГО ПРЕДЛОЖЕНИЯ
O.A. Турбина, О.В. Якушева
Мы рассматриваем двусоставность как важнейшее средство организации структуры предложения в немецком языке. Отчетливым показателем структурной двусоставности немецкого предложения стало закрепление е$ в безличном предложении. Б$ имеет большой потенциал формализации как структурно-граммати-ческое подлежащее, так как в парадигме личных местоимений безличные местоимения занимают особое место.
Новизна исследования обусловливается проблемой перевода конструкций с русскими вопросительными частицами на английский и татарский языки. Одним из основных структурных признаков немецкого предложения наряду с глагольностью и номинативностью в современном языке является структурная двусоставность. В процессе развития немецкого языка этот признак приобретал все большее значение и постепенно стал важнейшим средством организации структуры предложения. Оформление двусоставной структуры немецкого предложения знаменует грамматическая формализация его категорий, прежде всего -челнов предикативного ядра. Поэтому особенно отчетливым показателем структурной двусоставности предложения в немецком языке стало закрепление ел в безличном предложении, которое в силу своих системных характеристик обладает большим потенциалом формализации в качестве структурно-грамматического подлежащего. Дело в том, что в парадигме личных местоимений безличные местоимения занимают особое место: они составляют оппозицию всем остальным местоимениям по признаку персональности/имперсональности и имеют непосредственную онтолого-этимологиче-скую связь с объективным логическим лицом1.
Процесс заполнения позиции подлежащего в безличных предложениях формами к, $6 начинается уже в древневерхненемецком. Личные местоимения принадлежат к древнейшему слою общеиндоевропейской лексики. В немецком языке, как в русском и других индоевропейских языках, основным предназначением личных местоимений является выражение категории лица. Первое лицо обозначает говорящего, второе - того, к кому обращена речь, третье - того, кто не участвует в речи: объект ее, лицо или предмет. Группе личных местоимений, в силу их принадлежности к классу имен, присущи также категории числа и падежа. По другим своим признакам парадигма личных местоимений не образует единства. Местоимения 1-го и 2-го лица лишены категории рода, кроме того, они имеют совершенно обособленную парадигму склонения,
которая характеризуется супплетивностью: единственное и множественное число образованы от разных корней, в 1-м лице корни имеют также прямой и косвенный падеж. Отсутствие грамматического обобщения указывает на более позднее развитие абстрактной грамматической формы местоимения 1-го лица как абсолютного носителя (субъекта) действия2.
Вместо «я» (ih) еще в средневерхненемецком нередко употребляется более конкретное посессивное «min Ир» («я сам» - буквально «мое тело»), Притяжательное местоимение «min» стоит в родительном падеже3, образуется при помощи суффикса прилагательного —in со значением принадлежности. Это объясняется тем, что в концептуальной семантической структуре местоимений
1-го и 2-го лица ед. числа в формах косвенного падежа присутствует 3-е лицо («мое» - «то, что принадлежит мне»), опора на которое была необходима в условиях развитой объектной и ослабленной субъектной системной категоризации. По этой же причине в парадигме личных местоимений не было форм третьего лица, и их позицию в древневерхненемецком (начиная с 8 века) заняли старые указательные местоимения, в которых значение «он» развивается от указательного «то/и»4. В древневерхненемецком, подобно указательным местоимениям, местоимения 3-го лица изменяются по родам и оформлены теми же падежными окончаниями:
er (er) -* deser; siu (sie) -» disiu; ez (es) -» diz
(он) -* (этот) (она) -» (эта) (оно) -* (это)
Склонение личных местоимений 3-го лица в древневерхненемецком (VIII-XI века)
Падеж Единственное число м.р. ср.р. ж.р. Множественное число ж.р. ср.р. м.р.
И.П er (her iz siu, (si) si siu sio
Р.П. sin (es) es, (is) ira (-u, -o) iro
Д.П. imu (-o) îmu (-o) îru (-o) im
в.п. inan, (in) iz sia (sie) sie siu sio
Отметим некоторые особенности употребления местоимений 3-го лица.
В индоевропейских языках, по свидетельству ученых (В.Г. Адмони, В.М, Жирмунского, О.И. Москальской, Л.Р. Зиндер, Т.В. Строевой и др.), встречается несколько корней указательных местоимений, которые в языке-основе первоначально различались, вероятно, как указания на близкие или более отдаленные (недоступные, недосягаемые) предметы (сравните славянск. сей -оный, русск. этот - тот). В дальнейшем они были использованы по-разному, для образования местоимений 3-го лица и указательных местоимений.
В германских языках встречаются следующие корни:
1) индоевропейский корень личных местоимений 3-го лица / переходит в немецком языке в корень ei у личных местоимений. Кроме того, древненемецкий корневой согласный г соответствует общегерманскому корневому согласному z у личных местоимений (в готском языке на конце слова встречается вместо z корневой согласный s), например: готское личное местоимение м.р. is переходит в древненемецкое личное местоимение м.р. «er»; готское личное местоимение ср.р. ita переходит в древненемецкое личное местоимение ср.р. «ez»;
2) указательные местоимения оформляются путем присоединения к индоевропейскому корневому согласному s- основы на ä, которая в древненемецком имела чередующиеся по родам формы о (мужской род), о (женский род). Например, готское указательное местоимение м.р. sa соответствует древненемецкому указательному местоимению м.р. so («der» — «тот»); готское указательное местоимение ж.р. sä соответствует в древненемецком указательному местоимению ж.р. so. Форма so, (so) была устранена в древневерхненемецком (приблизительно IX-X век), когда в качестве указательного местоимения «тот, этот», а позднее в начале средневерхненемецкого (11 век) в качестве артикля выступает der - «тот, этот», «то, это»
- daz, «та, эта» - diu. Это произошло из-за того, что в древневерхненемецком в связи с началом развития сложного предложения и с расширением объема простого предложения вместе с указательным местоимением so(sö) - «тот, этот» входит в употребление древневерхненемецкое местоименное наречие so («so» - «так, такой»). В качестве местоименного наречия в сложном предложении so укрепляется и употребляется в этой функции в современном немецком языке5.
В средневерхненемецком в среднем роде в именительном и винительном падежах вместо древненемецкого iz укрепляется ez, первое употребление которого отмечается в XI-XII вв. В нововерхненемецком (XVI-XVII век) ez замещается формой es6. Таким образом, форма iz именительного и винительного падежа послужила этимоном для формы ez, позднее для формы es, и все три формы имеют общую этимологию.
Кроме личных местоимений им. и вин. падежа ед. числа важной для определения морфологии
современного, «универсального» по словам
В.Г. Адмони7 местоимения es как грамматического, структурного подлежащего, на наш взгляд, является также сама форма древневерхненемецкого личного местоимения родительного падежа мужского рода es и среднего рода es (is). Древненемецкое посессивное местоимение es происходит от формы thes родительного падежа ср.р. указательного местоимения м.р. ther («этот»). Древненемецкое посессивное местоимение es было вытеснено притяжательным sin, употреблявшимся позднее в древневерхненемецком только в ед. числе при субъекте м.р. и ср.р. Однако вытеснение старой формы родительного падежа в среднем роде происходит более медленно, чем в мужском. В среднем роде сохраняется старинное es; sin выступает вместо него лишь иногда, что характеризует местоимение es как возможный рудимент посессивного строя древнего общегерманского языка8. Посессивное и объектное es родительного падежа фонетически также созвучно по форме личному местоимению именительного падежа ср.р. iz (более поздняя его форма ez). Возможно, что посессивное и объектное es оказало влияние на формирование семантики и функций современного «универсального» местоимения им. падежа ср.р. ед. числа es.
Среди падежных форм в древненемецком родительный падеж играет очень важную роль:
1) в приглагольном употреблении он выполняет в -первую очередь функцию объекта (обычно партитивного) или роль дополнения, а также функцию обстоятельства с очень широким кругом значений. Напомним, что с объектным значением связано значение общей соотнесенности (опоры на объективное логическое лицо). Слово в родительном падеже означает предмет (обычно не-лицо), который соотнесен с действием, выраженным в предложении. Приглагольный родительный мог оказаться аналогам структурного подлежащего, то есть члена предложения, который выражает то, о чем идет речь в предложении.
Уже в древненемецкий период степень грам-~ матизации структуры предложения ~ достаточно высока. Древненемецкое предложение стремится иметь строго закрепленный порядок слов, когда структурное подлежащее занимает контактную > позицию перед изменяемой частью сказуемого: des mohte hie nicht gescehen. - этого здесь не могло случиться9. В приименном употреблении родительный падеж встречается также в объектном, часто в партитивном значении, выражая отношение части и целого. С позиции познавательной установки говорящего он выражает что-то данное, известное, исходный пункт развертывания мысли и располагается чаще всего в начале предложения, даже в дистантной позиции к имени, от которого он зависит. Например, Thero iäro uuas iauuanne in themo zimborönne... fiarzug inti sehsu. - Этих лет на строительство некогда было сорок шесть (на строительство ушло некогда сорок шесть лет'0).
Грамматика
Таким образом, родительный падеж структурно занимает позицию подлежащего, обозначая вообще предмет, явление или вещь. Именная группа при таком генитиве оказывается сказуемым, либо частью сказуемого.
Уже в древненемецком мы наблюдаем чередование узуса в структурной организации предложения. В строе немецкого языка явственно сказывается стремление к тому, чтобы в предложениях все члены были выражены отдельными лексическими единицами, даже если в смысловом плане это является излишним. Словами, используемыми для лексического восполнения синтаксической схемы, то есть словами-заместителями являются: форма а и зо(5о) в древневерхненемецком, форма ег в средневерхненемецком, форма еэ в нововерхненемецком. Из них в большей степени способно лишаться своего лексического значения eS. Вероятно поэтому, оно в нововерхненемецком становится основным «универсальным» значком-заместителем в схеме немецкого предложения, объединив в себе разнообразные функции.
Рассмотрим ВОЗМОЖНОСТИ употребления 50, к (ег, а?) в разные периоды развития немецкого языка.
Древневерхненемецкий (УШ-Х1 вв.)
По свидетельству В.Г. Адмони11, в качестве основного служебного слова, являющегося значком-заместителем структурного подлежащего, в древневерхненемецком употребляется местоименное наречие 50. В этот период оно обладает рядом самостоятельных значений: усиление, сравнение, временная последовательность и др. Наряду с этим форма ¡о часто выступает в заместительной функции и выполняет роль подлежащего, дополнения, союза с относительно-сравнительным значением, местоимения в составе сложносочиненного комплекса, предикатива в безличных оборотах, сохраняя местоименную (относительную или указательную или сравнительную) семантику. Таким образом, благодаря ¿о конструкции приобретают большее сходство с типом двусоставного предложения, так как этой форме вообще свойственно замещать необходимые члены предложения, а особенно подлежащее. В средневерхненемецком широко распространенное в древневерхненемецком структурно-заместительное слово хо отступает на задний план, хотя в этот период оно еще нередко употребляется как заместитель подлежащего в безличных предложениях: до \vibes guete ¿егат -так подобало доброте женщины12.
Для создания завершенности конструкции в древневерхненемецком довольно широко употребляется форма к. которая имеет местоименное, либо структурное значение. Данные из истории немецкого языкаь позволяют выделить 3 основные сферы применения ¿г:
1) в безличных предложениях разного типа, обозначающих явления природы, в предложениях с безличным пассивом, в предложениях со значе-
нием отсутствия или нехватки чего-либо, в предложениях, обозначающих душевное или физическое состояние человека при наличии косвенного падежа, выражающего носителя состояния или производителя действия, обозначенного глаголом: iz abandêt - вечереет; iz ist lang zi sagênne - долго рассказыватьI4; thô iz zi dage uuant - когда стаю рассветать15 ;
2) в предложениях со связкой sein (sin), где слово-заместитель выполняет функцию предикатива. обладает четким местоименным значением указания на уже названные или воспринятые предметы. В готском господствует форма Ik im - я есмь, в древненемецком преобладает конструкция Ih bin iz16;
3) в предложениях с пассивом, а также с безличным пассивом. Безличный пассив принадлежит к древним безличным конструкциям и первоначально он употребляется в своем основном варианте без iz только в форме типа imo einemo...zuo gesprochan uuart - ему одному было сказаноп;
4) в предложениях с переходным глаголом в роли дополнения, когда нет смысловой необходимости в ведении объекта. Такая структурнозаместительная функция iz в древневерхненемецком намечается ещё очень слабо: Gab einêr аи-tuuurti, selb sô er iz zurnti, thaz leid thaz inan ruaría, thaz gener es ni fualta — Дал один человек ответ, т.к. его это разгневало, что то горе, которое его мучило, тот другой его не чувствовал^. Более широко объектная заместительность проявляется в средневерхненемецком.
Средневерхненемецкий (XII-XIII вв.)
Функции ez в средневерхненемецком значительно расширяются. Оно по-прежнему используется:
1) прежде всего, в безличных предложениях, обозначающих явления природы: ez regent; ez âbendêt и т.п.19, где ez имеет чисто структурное значение и является всегда обязательным компонентом такого предложения. Возможно употребление личных глаголов в безличном значении. Например, dâ sluoc er an, daz ez erhal und daz ez in die burc erschal - тут он так ударил, что все зазвенело, и звук донесся в замок20. В дальнейшем безличные предложения с ez образуются с самыми разными личными глаголами, краткими формами прилагательных, наречиями, например: ...so ist tz uns engestlich - то нам боязніу21. В средненемецком широко распространены безличные фразеологические обороты со значением общего состояния дел или течения событий, в которых ez также является обязательным: ez stêt umbe, ez gêt umbe, er ergêt + Dai12;
2) в предложениях с пассивом, а также с безличным пассивом. В средненемецком в безличном пассиве, по данным Ф.Г. Оганджанян и В.Г. Адмони, употребляются формы hier wird getanzt, es wird getanzt, однако невозможно построение кон-
струкции wird getanzt. Данные конструкции свободно обратимы, даже при отсутствии дополнения как необходимого семантического компонента23. Такое факультативное употребление iz обозначает, что оно вводится не из необходимости иметь номинативное подлежащее, а из стремления сохранить, выражаясь словами В.Г. Адмони, «двучленную» структуру предложения, то есть «сочетание двух любых компонентов, и в первую очередь, сочетание глагола с именем не в форме именительного падежа», что также является одной из маргинальных форм обеспечения двусоставности (двухкомпонентности) немецкого предложения. Основной же формой двусоставности немецкого предложения выступает «сочетание субъектного именительного падежа с глаголом»24. Создаются новые возможности для развития синонимии. Синонимом безличной конструкции с es, выступает пассивная конструкция с man - там, где несущественным или неизвестным является производитель действия: man sah ritter gâhen - видно было, как спешили рыцари25, хотя подобные конструкции синонимичны лишь частично. Оформились синонимичные безличным пассивным конструкциям безличные конструкции с предикативом. При образовании пассивной конструкции в качестве грамматического подлежащего обычно выступает инфинитив разных глаголов, либо какое-нибудь существительное со значением «состояния», «действия, близкого к категории состояния». В качестве грамматического сказуемого выступает пассив глаголов со значением «делать», «совершать» (Шоп, geschehen): ein jaemerlîchez scheiden wart dô dâ getân - тут состоялось очень грустное прощание 6. Предложения как с Шоп, так и с geschehen двусоставны. Подобные конструкции возможны и с формальным грамматическим подлежащим ez: ez ist ouch niemen leide von minen schulden hie geschehen - и никому здесь не произошло вреда по моей
27
вине .
Итак, как и в древненемецком, в средневерхненемецком по прежнему сохраняется возможность факультативного употребления ez, особенно в пассивных конструкциях. Кроме того, для средневерхненемецкого довольно характерно такое построение пассивных предложений, в которых отсутствует формальная двусоставная структура без какого-либо номинативного подлежащего, но в таких предложениях всегда присутствуют дополнительные компоненты:
1 ) родительный падеж в причинном значении, с оттенками общей соотнесенности: dar um des menschen wart erdâht - из-за этого (по этой причине) был придуман человек:23;
2) дательный падеж, обозначающий лицо - адресат действия: Dô gâte dâ wart gedienet... - когда богу тут отслужили молебен29 В то время как в предложениях с безличным пассивом структурное ez отступает, в безличных предложениях ez полностью закрепляется. Это явление В.Г. Адмони и
Ф.Г. Огаджанян объясняют аналитической структурой пассива с его «раздвоенной» формой глагола, образующей формально группу слов, обладающих единым лексическим значением30. С точки зрения внешней структуры предложения и с точки зрения порядка слов основной осью предложения оказывается здесь группа глагола. Для развития всей синтаксической системы немецкого языка это имело ключевое значение.
3) В германских языках, и это свойственно средневерхненемецкому, создаются новые КОНСТРУКЦИИ для выражения внутреннего состояния и бытия31, в которых широко используются переходные глаголы haben и geben + прямое дополнение, выраженное абстрактным существительным с семантикой физического или психического субъектного состояния: Ih habe angst. Ih habe hunger32. Данная конструкция имеет семантический синоним, где субъект выражен формой дательного или винительного падежа, а предикат - глаголом-связкой sein или личным глаголом: Mir ist angst. Mir ist kalt. Mih hungrita. Ihn schläfert. Однако в этот период наблюдается тенденция к построению «классических» двусоставных предложений, в которых появляется подлежащее, выраженное именительным падежом: Es ist mir Angst. Es ist mir kalt. Es schläfert ihn34 Такие конструкции закрепляются в современном немецком языке, а es приобретает характер структурного подлежащего.
4) Объектная заместительность проявляется в средневерхненемецком особенно широко в конструкциях с tuon: ez wol tuon, ez guot tuon - одерживать успехи, выдвигаться. Интересны также конструкции с глаголом erbieten - обращаться: ir erbietet mir ez hie so wol — вы так хорошо приняли меня здесь35. По свидетельству В.Г. Адмони, «Объектное es употребляется также при глаголах, выражающих в сочетании с краткой формой прилагательного состояние субъекта в современном немецком языке: ich habe es gut». Ученый отмечает, что «Здесь возможно и влияние старого генитив-ного es в функции синтаксической завершенности конструкции»36. О.Бехагель указывает, что объектная структура в конструкции ez gibt + прямое дополнение становится одной из разновидностей бытийных предложений, оформившись лишь в средневерхненемецком и получив широкое распространение с 16 века37. Ez лишается здесь уже всякого конкретного содержания, подчеркивая лишь номинативность конструкции. Это говорит о том, что начиная с 16 века произошло переосмысление генитивного подлежащего в номинативное и, что с этого времени немецкое предложение оформилось как номинативное, где ez является
•эв
отчетливым показателем номинативности .
5) Значение группы глагола как существенного компонента в построении предложения все больше усиливается. Наиболее характерно для средневерхненемецкого заместительное употребление глагола tuon, при котором он сопровождает-
Грамматика
ся местоименным словом, ссылающимся на этот глагол или на сочетание этого глагола с другими словами. В качестве местоименных слов выступают daz, ez или so, also: Do sprach der herre Sivrit "nu suit ir tougen spehen under den juncfrouwen, und suit mir danne jehen weihe ir nemen woldet, hetet irs gewalt. " - “Daz tuon ich”, sprach Günther!.. - Тогда сказал господин Зигфрид: «Теперь вы тайно должны рассмотреть молодых девушек и затем должны мне сказать, которую вы хотели бы взять, если бы это было в вашей власти». - «Это я сделаю», сказал Гунтер9
6) В средневерхненемецком ez употребляется в функции предикатива, оказываясь в предложении также формальным элементом. Ещё Я. Гримм отмечал, что ez, употребляясь в функции предикатива, указывает на какое-то уже названное прямо или косвенно лицо или явление. Предикативное ez часто присоединялось к предшествующему глаголу: ih pinz Sifrit, er waerez der riche Christ40. Предикативное имя не было просто обособленным определением к местоимению ez, оно образовывало с ним связь, напоминающую связь имени с артиклем, где основным компонентом является не имя, а местоименное слово. В.Г. Адмони также говорит о том, что позднее в XIII-XIV вв. начинают преобладать конструкции, в которых ez как бы дополнительно подчеркивает факт предикативного соотношения обоих компонентов: «Предложения типа Ih bin ez Joseph постепенно опускаются до бессодержательной формулы, которая применяется преимущественно в обращениях или при самопред-ставлении»41. При ударении на первый компонент (ich) данная фраза могла иметь обобщенноуказательное значение: Это я, Зигфрид. «Следы этого явления существуют до настоящего времени в некоторых диалектах: швабское Ich bin es der Jäger. Именно типичность для немецкого языка структур типа Wer ist es? - Ich bin's, начиная с самых ранних этапов его развития, делает объяснимым превращение es в добавочный показатель связочно-предикативной связи»42. Постановка es в подобных случаях является нормой и в современном немецком литературном языке.
7) Известно также, что местоимение es уже в средневерхненемецкий период существовало и как вступительное слово, где наряду с ним в той же конструкции зарегистрирована указательная частица do, например: ez lebte do ein man43.
Из вышеизложенного можно сделать вывод, что в средненемецком, а еще больше в древневерхненемецком, наблюдается широкая вариативность функций некоторых флективных форм, особенно формы родительного падежа личного местоимения es 3 лица ед. числа ср.р., которое, по нашему мнению, оказало существенное влияние на формирование семантики и функций новонемецкой формы es. С другой стороны весьма широко используются и аналитические средства: использование структурной функции порядка слов, когда
спрягаемая часть сказуемого закрепляется на втором месте и наблюдается четкая тенденция к наличию номинативного подлежащего и к двухкомпонентному построению предложения. В ранненовонемецком (XIV-XVI вв.) и в нововерхненемецком (XVII-XX вв.) все имевшиеся в средневерхненемецком функции компонента es сохраняются и постоянно расширяются.
Однако интенсивнее всего развивались функции es в роли вступительного слова и как показателя безличности. «В нововерхненемецком языке es в качестве вступительного слова распространено также в придаточных предложениях с опущенным союзом dass. Например, Seinen Freunden ward bange, es mochte ihm ein Unglück widerfahren sein. (Friedrich Blatz). В такой же функции es характерно и для оптативных предложений типа Es lebe der Frühling:!»44.
Ряд германистов говорит о стилистических особенностях употребления вступительного es. По их мнению, оно употребляется в речи для «усиления эмоциональной выразительности», «для придания речи особой напряженности»45, «для придания речи торжественности и праздничности»46.
Таким образом, новонемецкое es в большей степени способно лишаться своего лексического местоименного значения. Вероятно, поэтому es в новонемецком стало основным значком-замените-лем в схеме немецкого предложения, соединив в себе разнообразные функции. Компонент es широко проникает во всю систему предложений немецкого языка, выявляя общую склонность немецкого предложения к номинативному подлежащему. С течением времени предложения с местоимением es претерпели определенные изменения в фонетическом и семантическом аспектах, но остались структурно двусоставными.
1 Понятие объективного логического лица было введено в теорию языка известным французским лингвистом Г. Гийомом для обозначения отсутствующего в речевой ситуации, но неизменно объективно присутствующего в сознании говорящих обобщенного третьего лица, в котором воплощается в преломленном языковым сознанием виде весь универсум. Соотнесение и опора на объективное логическое лицо составляет основу любого речеязыкового факта, любой системно-языковой категоризации. В частности, на фоне третьего логического лица в процессе мыслительных операций вычленяются 1-е и
2-е л., обозначающие участников речевого акта.
2 Подобную картину мы можем наблюдать и в других языках, например, во французском. Об этом и о причинах более поздней категоризации приглагольных субъектных местоимений 1-го лица см.: O.A. Турбина. Формирование французского классического предложения: системный и структурный аспекты. Челябинск, 1994. С. 125-163.
3 По свидетельству историков немецкого языка, дательный и винительный падежи первоначально, вероятно, не различались. Таким образом, парадигма склонения лич-
ных местоимений представляла, в сущности, два падежа
- прямой и косвенный (см., рапр.: В.М. Жирмунский, История немецкого языка. М., 1956. С. 226-227.)
4 Ср.. лат. Ulus, illa, ilium «тот, та, то» - готск. is, si, ita «он, она, оно».
5 См. об этом: В.Г. Адмони. Исторический синтаксис немецкого языка. М., 1963. С. 59; В.М. Жирмунский. Цит. тр. С. 233; Л.Р. Зиндер, Т В. Строева. Историческая морфология немецкого языка. Л., 1968. С. 103-104; О.И. Москальская. История немецкого языка. Л., 1959.
С. 165.
6 В.М, Жирмунский, Цит. тр. С. 231; Н.И. Филичева. История немецкого языка. М., 1959. С. 65.
7 В.Г. Адмони. Цит. тр. С. 59.
8 Посессивный строй предложения, как уже отчасти отмечалось выше, соответствует определенному этапу развития мышления (см. об этом: А.Ф. Лосев. Знак. Символ, Миф. М., 1982) и свидетельствует о доминировании в языковом сознании объектной категоризации над субъектной, т.е. об «объектном» представлении субъекта.
9 Пример В.М. Адмони; см.: Цит. тр. С. 44,
10 Там же. С. 46.
11 Там же. С. 60-62. ‘
12 Там же.
13 См. напр., труды В.Г Адмони (Исторический синтаксис немецкого языка. М., 1963; Пути развития грамматического строя немецкого языка, М., 1973; В.Г. Адмони, В.М. Ярцева. Историко-типологическая морфология германских языков. М., 1978), О.И. Москальской (История немецкого языка. Л., 1959), В. Вильманнс (Wilmanns W. Deutsche Grammatik. Nomen und Pronomen. Straßburg, 1909).
14 Примеры В.Г. Адмони: W.Admorii. Der deutsche
Sprachbau. M.: Просвещение, 1986. C. 154-157.
15 Примеры О.И. Москальской: цит. тр. С. 251.
16 W. Wilmanns. Цит тр; С. 2, 676,
17 В.Г Адмони, 1963. С. 270.
18 Там же, С. 278.
19 Там же. С. 276.
20 Там же.
21 Там же.
22 Там же. С. 89.
23 В.Г. Адмони, 1963. С. 106; Ф.Г. Оганджанян. Структурное членение пассивных конструкций в немецком языке 17-18 веков. «Уч. зап. Ивановского гос. пед. ин-та им. Д.А. Фурманова». Т. 28. 1961. С. 82.
24 В.Г. Адмони, М.В. Ярцева. Цит. тр. С. 87-91.
25 Там же.
26 В.Г. Адмони. 1963. С. 87,
27 Там же, С. 87-88.
28 Там же. С. 88-91.
?9Там же.
30 В.Г. .Адмони. 1963. С. 99; Ф.Г. Огаджанян. Цит. тр. С. 62-73.
31 См. об этом, например, в трудах В.Г. Адмони, О.И. Москальской.
32 В.Г. Адмони. 1963. С. 269.
33 Там же. С. 285.
34 О.И. Москальская. Цит. тр. С. 251.
35 В.Г. Адмони. 1963. С. 278.
36 В.Г. Адмони. 1973. С. 41.
37 О. Behaghel Deutsche Syntax. Heidelberg, 1923. S. 137
38 Напомним, что для номинативного мышления и, соответственно, номинативного строя предложения характерно противопоставление субъекта и объекта, что выражается в высокой степени категоризации не только позиции, но и формы подлежащего в грамматической структуре предложения.
39 В.Г. Адмони. 1963. С, 100-101.
40 J. Grimm. Deutsche Grammatik. Т.4. Gütersloch, 1898. S. 259.
41 В.Г. Адмони. 1963. C. 96.
42 Там же. C. 276.
43 Ц.Н. Шрайбер, Местоимение es в качестве вступительного слова в современном немецком языках // Вопросы синтаксиса немецкого языка. Вып. 2. Л., 1967. С. 99.
44 Там же. С. 99.
45 J. Grimm. 1898. S. 259.
46 H.Naumann Kurze historische Syntax der deutschen Sprache. Straßburg. 1915. S. 56.
