CC BY
36
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 16 (154). История. Вып. 32. С. 129-132.
«ИСТОРИЧЕСКОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ ГРУЗИИ.» МИТРОПОЛИТА ЕВГЕНИЯ (БОЛХОВИТИНОВА) КАК ОПЫТ ИСТОРИЧЕСКОЙ
ПУБЛИЦИСТИКИ
В 1802 г. выходит в свет работа «Историческое изображение Грузии в ея политическом, церковном и ученом состоянии» видного археографа митрополита Евгения (Болховитинова) с целью познакомить читателей с историей и культурой Грузии и обосновать необходимость государственного объединения двух стран. Несмотря на свое скромное научное значение, работа нашла свое отражение в последующей историографии и стала образцом исторической публицистики начала XIX в.
Ключевые слова: историография, публицистика, Грузия, Российская империя, история, церковная история, культура, мировоззрение, политика, историческое исследование.
Видный славянский археограф, собиратель и исследователь российских древностей митрополит Евгений (Болховитинов) вошел в русскую историю как иерарх русской православной церкви, неутомимый собиратель исторических документов по истории Руси, Украины, Грузии.
Оценки научного наследия, оставленного автором, далеко не однозначны. Критики не без оснований указывают на компилятивность многих его исторических работ, на разброс тем, на отсутствие необходимой теоретической базы. Многие подобные замечания можно признать вполне обоснованными. Во многом это объясняется самой спецификой исторического знания конца ХУШ - начала XIX в. и тем гигантским шагом вперед, который сумела сделать историческая наука впоследствии. Это дает основания вернуться к анализу научного наследия незаслуженно забытого историка.
Будущий митрополит Евгений родился 18 декабря 1767 г. в семье приходского священника Ильинской церкви в городе Воронеже, при крещении получил имя Ефимий. В 1777 г. он поступает в Воронежскую духовную семинарию, с 1785 г. становится студентом Московской духовной академии. Его учеба в академии приходится на время ее расцвета. Реформированная Екатериной II, трудами ее ректора митрополита Московского Платона (Левшина) академия становится одним из центров русского гуманитарного образования. Биограф митрополита Евгения Е. Ф. Шмурло отмечает глубокий дух обновления, которым было пронизано это учебное заведение1. Пробыв в Москве три года, с 1785 по 1788,
Болховитинов окунается в новый для него мир академической учености. Молодой богослов с увлечением слушает академические курсы, посещает лекции в Московском университете. В Москве он знакомится с выдающимся русским археографом Н. И. Бантыш-Каменским, что надолго определяет его судьбу2. По окончании академии Болховитинов возвращается в Воронеж, где десять лет совмещает свою службу с преподаванием в семинарии. В 1800 г. он принимает постриг. Однако монашеская жизнь не очень привлекает молодого архиерея: «...он и не скрывал, что монашество принял ради служебного движения»3, отметит впоследствии протоиерей Г. В. Флоровский. Настоящим делом всей его жизни станут исторические и историко-культурные исследования, принесшие ему широкую известность у современников и сделавшие его членом Российской академии наук. Можно перечислить его основные произведения, такие как «История российской иерархии», «Словаря писателей духовного чина», «Словарь русских светских писателей», «Исторические разговоры о древностях Великого Новгорода», «Истории княжества Псковского»4.
Кроме этих масштабных сочинений из-под его пера выходит ряд работ просветительского и публицистического плана. К ним можно отнести «Краткий летописец преосвященных воронежских» (1794 г.), «История воронежской семинарии» (1796 г.)5. Следующей работой Евгения становится «Историческое, географическое и экономическое описание Воронежской губернии». С. Л. Пештич отмечает, что подобные произведения в конце
XVIII в. становятся очень популярны6. Это были небольшие по объему работы справочного характера, которые систематизировали формально необходимые сведения, не претендуя ни на какие выводы и обобщения. Тем не менее, эти произведения акцентировали внимание читающей публики на ценностях истории и культуры, позволяли шире взглянуть на мир, оценить политическую ситуацию как внутри, так и вне Российской империи.
В работе «Историческое изображение Грузии в политическом, церковном и учебном ея состоянии» это назначение подобных работ выписано автором в полной мере. Политическая актуальность такой работы была очевидна, Грузия только что, в 1801 г., вступает в состав Российской империи. Сочинение Болховитинова датировано 1802 г., следовательно написано на тему, злободневность которой не вызывает сомнений. С первых строк книги автор проводит идею закономерности присоединения Грузии. «Желание участвовать в безопасности и благополучии Российских подданных давно уже привлекает окрестные народы в покровительство Всероссийскому престолу»7, - этими словами автор открывает свое повествование, они и станут лейтмотивом всего сочинения, в котором исследователь попытается охватить все стороны культурно-исторической жизни Грузии.
Работа состоит из семи глав, которые разделяют сто страниц текста на весьма краткие сюжеты, посвященные истории страны, истории церкви, особенностям богослужения, языку, состоянию образования, памятникам письменности и грузинскому стихосложению. Подобный перечень содержания вполне отвечал задачам, которые ставил перед собой автор, старавшийся представить максимум известной ему информации «любопытствующим Россиянам»8. Следует отметить, что наличие интереса к подобной литературе было характерно для конца XVIII - начала XIX в. и отмечается современными исследователями9. Несмотря на имеющийся интерес, круг литературы, способной удовлетворить его, был невелик. Кроме этого, как подчеркивает сам Болховитинов, «...в иных описаниях очень часто Грузия представляется такою, какою она давно перестала быть; а в иных такою, какою она никогда не бывала»10. Вина за подобное положение дел, по мнению исследователя, целиком ложится на недостоверность
информации о стране, изложенной в литературе, вышедшей в Европе. Исправить сложившуюся ситуацию и была призвана книга, почерпнутая «.из оригинальных источников, большею частью сообщенных от пребывающих ныне в Санктпетербург Грузинских Посланников и Депутатов»11.
Таким образом, сочинение митрополита Евгения стало следствием его прямого общения с непосредственными носителями грузинской культуры. Как отмечает один из биографов преосвященного автора Е. Ф. Шмурло, идея написания работы возникла у Болховитинова как следствие долгих бесед с прибывшим в столицу империи грузинским священнослужителем Варлаамом12. Подобная ситуация подтверждается и самим характером представленной в работе исторической информации. Многие фактические неточности, характерные для данного сочинения, можно легко объяснить ошибками, возникшими при устной передаче информации. Так, Давид IV (Строитель) фигурирует в сочинении как Давид III, «.прозванный возобновителем, царствовавший с 1089 года и возобновивший все разоренные города Грузинские и завоевавший несколько областей у Персиан»13. Возможно, что прозвище «возобновитель» стало следствием некорректного перевода, который имел место во время беседы.
Зачастую страдает в сочинении и хронология древней истории Грузии. Так, внук Давида IV Георгий III, согласно Болховитинову, стал царем в 1150 г., хотя современные историки считают, что это произошло шестью годами позже. Подобная же путаница наблюдается и в датах царствования царицы Тамары, которая согласно работе, «.царствовала в 1171 по 1198-й год, и прославилась знатными победами над Персианами, Турками и многими окрестными народами»14. Подобная путаница в хронологии событий может быть легко объяснена воспроизведением указанных дат по памяти респондентом Болховитинова.
Обращает на себя внимание и еще один любопытный факт грузинской истории, изложенный на страницах данной работы. Речь идет о муже царицы Тамары, русском князе Георгии (Юрии), сыне Андрея Боголюбского, призванного в Грузию на царство и выдворенного оттуда из-за неудавшейся семейной жизни. Болховитинов первым из русских историков обращает внимание на этот факт, который не получил освещения в русских летописных
сводах15. Судя по характеру изложения данного исторического сюжета, в основу знаний о нем опять лег, скорее всего, пересказ респондентом грузинской средневековой хроники «Жизнь царицы цариц Тамар», где имя русского князя не указано16. Как следствие, и для автора работы имя князя остается загадкой: «.любителям Российской Истории остается исследовать, кто был сей князь сын Андреев, супруг Тамари?»17, - завершает изложение этой истории Болховитинов.
Этот познавательный эпизод вполне можно было бы пропустить, если бы не его историографические последствия. Уже Н. М. Карамзин вводит этот рассказ в свою «Историю государства российского». «После 1175 года не упоминается в наших летописях о сыне Андрея Боголюбского Георгии; но он является важным действующим лицом в истории грузинской»18, - замечает историк. Характерно, что Карамзин далее, характеризуя Тамару, практически повторяет фразеологию Болховитинова19, так что его знакомство с работой митрополита Евгения вполне очевидно. Попадает этот сюжет и в «Историю русского народа» Н. А. Полевого20, где рассматривается автором как достоверный источник. Следствием этого становится ошибка в хронологии, которую Полевой заимствует из сочинения митрополита Евгения21. Присутствует это повествование и в «Древней русской истории» М. П. Погодина22. Так с легкой руки Болховитинова русские исторические сочинения XIX в. обогащаются еще одним любопытным эпизодом.
Впрочем, если для следующего поколения исследователей этот исторический сюжет был лишь способом расширить свое повествование, то для автора «Исторического изображения Грузии» эта история становится отправным пунктом русско-грузинских отношений. Начиная с этого незначительного свидетельства, преосвященный историк начинает выстраивать систему взаимоотношений двух стран, логическим завершением которой становится вхождение Грузии в состав Российской империи. Все дальнейшее повествование подчинено этой идее, как следствие, автором в работе подробно отражена дипломатическая переписка, цитируются выдержки из текстов договоров. В этой части работа приобретает вполне научный, достоверный характер. В повествовании появляются отчеты о путешествиях в Грузию Арсения
Суханова и В. Г. Барского. Завершается историческая часть сочинения обширным цитированием указа императора Александра I о вхождении Грузии в состав России, что, согласно логике повествования, отвечало вековечным чаяниям грузинского народа.
Исторической закономерности присоединения Грузии посвящено и все остальное изложение. Закрывая тему светской истории, ученый митрополит переходит к характеристике церковной истории Грузии, особенностям богослужения, духовной литературы. Лейтмотивом этой части сочинения становится иллюстрация религиозной схожести русского и грузинского народов. Исследователь подчеркивает греческое прохождение грузинского христианства. Обильно цитируя церковного историка IV в. Руфина23, Болховитинов излагает историю принятия Грузией христианской веры. Прекрасно разбираясь в ранней христианской историографии, он привлекает работы других церковных историков, касавшихся этой темы24. Отмечает, что Прокопий Кесарийский, говоря о грузинах «.в своей книге о Персидской войне гл. XII., приписывает им сию честь, говоря, что из всех де Христиан, которых мы знаем, Иверы паче всех сохраняют православие»25. Верность православию не была поколеблена в эпоху тяжких исторических переживаний, выпавших на долю грузинского народа, и закономерно привела к союзу с православной Россией. Для подтверждения этого тезиса исследователь, как и в первой части своего сочинения, начинает скрупулезно выписывать историю отношений двух церквей, указывая на давние связи сложившиеся в православном мире.
В этой же части сочинения русская читающая публика знакомится с особенностями грузинского богослужения, грузинскими святыми, монастырями, историей отношений грузинской и католической церквей, то есть получает массу полезной для себя информации, подтверждающей одинаковость мировоззрения и культурных установок двух народов. Приступая к анализу грузинского языка и стихосложения, Болховитинов с радостью для себя замечает: «В Грузинском сочинение слов весьма вольное на подобие Греческого и Российского. От сего имеет он все преимущества гибкости и разнообразия»26. Характерно, что в качестве иллюстрации гибкости и разнообразия грузинского языка автор приводит грамоту кахетинского царя, направленную
Петру I27. Ученый-архиерей подробно объясняет читателю манеру письма грузин, тонкости их стихосложения, пытается, правда, весьма примитивными средствами, показать фонетику грузинского языка. Кажется, что автор старается осветить все стороны культурной жизни, прикоснуться ко всем проблемам, сгладить все противоречия.
Складывается впечатление, что читатель должен был получить краткую энциклопедию культурно-исторической жизни грузинского народа. Решая эту задачу, Болховитинов не очень заботится о качестве приведенных им сведений, неизбежные ошибки не пугают его. Его не пугает даже собственная лингвистическая некомпетентность, когда он начинает подавать историю грузинского языка. Все это для него не важно. Важна реализация главной задачи. Русский читатель из уст священнослужителя должен услышать, что, наконец, в лоно Российской империи влился еще один народ. Этот народ родственен нам по духу и вере, по отношению к миру и культуре. Иллюстрация этого факта и стала главной задачей публикуемой книги. Появись подобное сочинение на несколько лет позже, значение его было бы во много крат ниже. Однако, появившись в 1802 г., работа становится практически единственным доступным пособием, которое способно ответить на широкий круг вопросов, имеющихся в обществе. Именно этот факт и объясняет использование материалов этой работы, в том числе и в русской исторической литературе. Актуальность и глубокая публицистичность подобного сочинения привели к тому, что книгу хвалили при дворе, она была переведена на иностранные языки. Несмотря на это, работа Болховитинова серьезным научным требованиям не соответствовала.
«Историческое изображение Грузии» не может быть поставлено в один ряд с обстоятельными историческими исследованиями, на которые был способен ученый в это время. Изложение грешит поспешностью суждений и невыверенностью информации. Автор явно не утруждал себя обобщениями и выводами. Исследование ярче всего показывает те недостатки исторических работ митрополита Евгения, на которые будут обращать внимание его будущие критики. Уже в середине XIX в., рассматривая исторические сочинения Болховитинова, архиепископ Черниговский Филарет (Гумилевский) с досадой напишет: «Вы видите кучи исторических явлений, но
не соединенных общей мыслью и не оживленных чувством. У него нет охоты даже к тому, чтобы попадающиеся на глаза явления разделить на классы, он передает вам их, как попались они ему случайно»28. Следует признать подобные замечания весьма справедливыми. Однако надо отметить, что жизнь митрополита Евгения протекает в эпоху, когда, по выражению Г. В. Флоровского, «ум реги-страторный» был присущ большинству ученых историков. Большинство его современников, историков как светских, так и духовных, критикуются точно за это же. Критики часто указывают на бессистемный характер публикаций Евгением исторических источников. Но самой системы подобных публикаций при Болховитинове еще не существует, она появляется только во второй половине XIX в. как следствие подобных «ошибок». Поэтому так трудно критиковать представленное сочинение с точки зрения соответствия его современным культурно-историческим исследованиям. «Историческое изображение Грузии» в том виде, в каком оно появляется на свет, стало литературным символом своей эпохи, одним из первых памятников исторической публицистики самого начала XIX в.
Примечания
1 Шмурло, Е. Ф. Митрополит Евгений как ученый. Ранние годы его жизни. 1767-1804. СПб., 1888. С. 50.
2 См.: Пештич, С. Л. Русская историография XVIII века. Ч. III. Л. : ЛГУ, 1971. С. 79; Полный православный богословский энциклопедический словарь. СПб., 1909. Репр. изд. М., 1992. С. 816.
3 Флоровский, Г. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991. С. 142.
4 Полную характеристику исторических работ митрополита Евгения см.: Полетаев, Н. Труды митрополита Киевского Евгения Болховитинова по истории русской церкви. Казань, 1889. С. 31-32.
5 Автор последней работы не указан, но, несмотря на это, Е. Ф. Шмурло приписывает ее Болховитинову. См.: Шмурло, Е. Ф. Указ. соч. С. 166.
6 Пештич, С. Л. Указ. соч. Ч. III. С. 168.
7 Евгений (Болховитинов) митрополит. Историческое изображение Грузии в ея политическом, церковном и ученом состоянии. СПб., 1802. С. III.
8 Там же. С. V.
9 Пештич, С. Л. Указ. соч. Ч. III. С. 171-172.
10 Евгений (Болховитинов) митрополит. Указ. соч. С. IV.
11 Там же. С. V.
12 Шмурло, Е. Ф. Указ. соч. С. 340.
13 Евгений (Болховитинов) митрополит. Указ. соч.С. 15.
14 Там же. С. 15-16.
15 См.: Евгений (Болховитинов) митрополит. Указ. соч. С. 15-17.
16 См.: Жизнь царицы цариц Тамар / пер. В. Д. Дондуа. Тбилиси, 1985. С. 15-16.
17 См.: Евгений (Болховитинов) митрополит. Указ. соч. С. 17.
18 Карамзин, Н. М. История государства российского. СПб., 2003. Т. III. С. 325.
19 «Сия Тамар славилась победами, одержанными ею над персиянами и турками; завоевала разные города и земли...». См.: там же. С. 325.
20 Полевой, Н. История русского народа. М., 1997. Т. 2, кн. 3. С. 57.
21 «Дочь Грузинского Царя Георгия III Тамара, героиня победившая персиян и турок, любив-
шая науки и поэзию царствовавшая с 1171 по 1198 год, по совету бояр своих отдала ему руку и престол свой». См.: Полевой, Н. Указ. соч. С. 466.
22 «Меньшого сына Георгия, Новгородцы по смерти Андреевой выгнали от себя и он, по какому-то удивительному стечению случайностей, очутился в Грузии, супругом знаменитой царицы Тамари, славной своими победами и любовью к истории, стихотворству просвещению...». См.: Погодин, М. Древняя Русская история до Монгольского ига. М., 1871. Т. I. С. 356.
23 Евгений (Болховитинов) митрополит. Указ. соч. С. 46-49.
24 «Из Руффина заимствуя свои повести кратко, упоминают о ней в своих Церковных историях также Созамен, Сократ, Феодорит и последовавшие историки». См.: там же. С. 50.
25 Там же. С. 50.
26 Там же. С. 67.
27 Там же. С. 68.
28 Гумилевский Филарет. Обзор русской духовной литературы. 1862-1863. СПб., 1884. С. 444.
