CC BY
123
-■îi.^'fc--
Актуальные проблемы истории государства и права
ние на паи не более 10% прибыли; зачисление еще 10% прибыли в запасный капитал общества; распределение остальной прибыли между пайщиками пропорционально стоимости сделанных каждым из них закупок в лавках потребительского общества. Разрешалась продажа товаров как членам потребительского общества, так и иным лицам за наличные деньги, и только членам общества — в кредит.
Управлялось общество потребителей общим собранием и правлением. Общее собрание членов было высшим органом управления общества и принимало решения по всем основным вопросам. Каждый член на общем собрании имел право лишь одного голоса вне зависимости от имеющихся у него паев. Выборное правление являлось исполнительным органом и ведало всеми текущими делами общества: покупкой товаров у поставщиков, арендой помещений, наймом работников, определением продажных цен в кооперативной лавке, страхованием имущества, ведением счетоводства, приемом новых членов, созывом об-
щего собрания и т.д. Для проверки деятельности правления и сохранности кооперативного имущества общее собрание избирало ревизионную комиссию.
Таким образом, в России в 1890-е гг. XIX в. развивались все виды кооперации. Каждый вид кооперативов находился в ведении различных ведомств: кредитные кооперативы — в ведении Министерства финансов, потребительские — Министерства внутренних дел, артели — Министерства торговли и промышленности, сельскохозяйственные товарищества — Министерства земледелия и государственных имуществ, а порядок их создания и деятельности регламентировался «нормальными» или «образцовыми» уставами, разрабатывавшимися министерствами.
И хотя кооперация еще к началу ХХ в. не оказывала существенного влияния на экономическую жизнь страны, тем не менее, большая часть российского общества рассматривала кооперативы как полезные организации для защиты своих интересов, улучшения экономического и социального положения.
ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ СТАНОВЛЕНИЯ ИНСТИТУТА ГОСУДАРСТВЕННОЙ ЗАЩИТЫ В РОССИИ
А.В. ЛУКИНСКИЙ,
адъюнкт Московского университета МВД России, подполковник полиции
Научная специальность: 12.00.01 — теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
E-mail: luka-AV@yandex.ru
Аннотация. В статье рассматриваются исторические предпосылки возникновения в Российской Федерации законодательства о государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов, а также потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства в разрезе особенностей становления российской государственности.
Ключевые слова: институт государственной защиты; меры безопасности; защита участников уголовного судопроизводства, государственная защита судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов.
THE HISTORICAL EXPERIENCE OF THE INSTITUTE OF STATE PROTECTION IN RUSSIA
A.V. LUKINSKY,
graduated in a military academy of the Ministry of Internal Affairs Moscow university of Russia, police lieutenant colonel
Annotation. The article deals with the historical background of the Russian Federation legislation on state protection of judges, law enforcement officials and supervising bodies, as well as victims, witnesses and other participants in the criminal legal proceedings, in the context of the peculiarities of the Russian state.
Keywords: Institute of State protection; safety measures, protection of participants in criminal legal proceedings, state protection of judges, law enforcement officials and supervising bodies.
Актуальные проблемы истории государства и права
Институт государственной защиты целесообразно рассматривать не только в узком смысле как совокупность мер безопасности, социальной и юридической поддержки, осуществляемых в отношении участников уголовного судопроизводства в связи с их участием в нем, который продиктован действующим законодательством Российской Федерации и базируется на видении законодателя, но и в широком смысле как комплекс мер, направленных на обеспечение государством безопасности лиц, выполняющих в интересах государства доверительные полномочия.
В отечественном праве нормы, обособляющие участников уголовного процесса, а также определяющие уголовно-правовые меры их защиты содержатся в Русской Правде, Псковской и Новгородской судных грамотах, судебниках 1497 и 1550 гг., Соборном уложении 1649 г., Артикуле воинском 1716 г., Судебных уставах 1864 г.
Русская правда устанавливала высшую виру за жизнь управителей княжеского хозяйства и приближенных князя («княжь муж» и «тиун княжь»)1. Хотя речь идет о представителях всей княжеской администрации, а не об участниках уголовного судопроизводства, важно отметить, что указанная ответственность устанавливалась именно в связи с исполнением ими своих обязанностей, а не в силу знатности их происхождения2. Таким образом, формировался уголовно-правовой подход к обеспечению безопасности лиц, выполняющих некие важные для государства обязанности.
Этот подход получил свое развитие вместе с судебной системой. Так, в Новгородской судной грамоте предусмотрена ответственность за «наведение наводок», а именно за провокацию нападения толпы непосредственно на судей или на иных участников суда3. По другому мнению4, этот термин означает клеветать, дискредитировать, в разрезе которого можно сделать вывод о развитии правового статуса лиц, принимающих участие в отправлении правосудия.
В Новгородской судной грамоте присутствует правовое обособление участников уголовного судопроизводства; так (ст. 1—4) определены лица, наделяемые правом отправления правосудия (архиепископ Новгорода, посадник, тиун, тысяцкий), закреплены положения о свидетелях (ст. 19, 22, 23), а также наложен запрет на досудебную расправу над лицом, обвиняемом в совершении наиболее тяжких преступлений (ст. 36).
Обособление участников уголовного судопроизводства имеется в положениях (ст. 20—26) Псковской судной грамоты5. Немаловажными представляются и положения нормы (ст. 58, 111), направленной на обеспечение порядка в помещении, в котором производится суд, посредством которой в какой-то степени обеспечивалась и безопасность участников су-допр оизв одств а.
Судебник 1497 г.6 определял круг лиц, наделяемых правом отправления правосудия, как членов Боярской Думы, занимавших высшие придворные должности и исполнявших фактически обязанности судей. Однако, к боярскому суду допускаются представители иных сословий — дьяки.
К элементам повышения статуса судьи можно отнести то, что за производство суда запрещалось брать посулы. Термин «посул», как отмечают исследователи, имеет два значения. Первоначально посул — не столько взятка в буквальном смысле этого слова, сколько плата за проявление судьей прилежания в разборе дела. Таким образом, нормативное регулирование государством деятельности представляет высокую степень его заинтересованности в четком и единообразном подходе к реализации своих функций посредством деятельности конкретных должностных лиц.
Обычай, когда в судебном разбирательстве принимали участие представители общины, так называемые лучшие или добрые люди, представлявшие население не по выбору, а по своему положению в местном обществе, говорит о том, что статус судьи был еще недостаточно высок. Присутствовавшие на суде лучшие люди контролировали суд кормленщиков, ограничивали их произвол, в том числе при
1 Русская Правда. Пространная редакция // Российское законодательство Х—ХХ вв.: тексты и комментарии: законодательство Древней Руси. В 9 т. / под общ. ред. О.И. Чистякова. Т. 1. М., 1984. С. 81.
2 СовестьянскийИ.М. Круговая порука у славян по древним памятникам их законодательства. Харьков, 1888. С. 14, 15.
3 Новгородская судная грамота // Российское законодательство Х—ХХ вв.: тексты и комментарии: законодательство Древней Руси. В 9 т. / под общ. ред. О.И. Чистякова. Т. 1. М., 1984. С. 312.
4 Новгородская судная грамота // Памятники русского права. Вып. 2. М., 1953. С. 219, 232.
5 Псковская судная грамота // Российское законодательство Х—ХХ вв.: тексты и комментарии: законодательство Древней Руси. В 9 т. / под общ. ред. О.И. Чистякова. Т. 1. М., 1984. С. 356, 357.
6 Судебник 1497 г. // Российское законодательство Х—ХХ вв.: тексты и комментарии: законодательство Древней Руси. В 9 т. / под общ. ред. О.И. Чистякова. Т. 2. М., 1985. С. 54—97.
- -Я. -
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
Актуальные проблемы истории государства и права
рассмотрении наиболее важных и опасных для государства дел (ст. 1, 33, 38, 43, 65, 67).
Обособление свидетеля как самостоятельного участника уголовного судопроизводства происходило в связи с тем, что послушество признавалось бесспорным видом доказательства. В связи с этим возникала необходимость регулировать участие свидетеля в суде; так, послухами могли быть все, в том числе и холопы, чем определялось расширение правосубъектности, но для дачи показаний учитывалась личная непричастность к делу и судебная практика знала случаи отвода послухов ввиду их заинтересованности в разрешении тяжбы. Установление ответственности за лжесвидетельство и неявку свидетелей также указывает на обособление статуса участника судопроизводства (ст. 8, 48—50); т.е. и в этом случае речь идет о значительном повышении статуса данной категории лиц в виде возникновения одного из его компонентов — юридической ответственности.
Очевидно, что специальное понятие «государский убойца» (ст. 9) и установление смертной казни для лиц, совершивших это деяние, не является аналогом убийцы судьи, а тем более иного участника судопроизводства, однако, использование сравнительно-исторического анализа позволяет сделать высокой степени вероятности предположения о существовании особых объектов, которые не были зафиксированы законодателем в самом Судебнике, однако в московском праве конца XV в. были хорошо известны7.
В Судебнике 1550 г. представляется немаловажным выделить нововведения, напрямую связанные с повышением статуса и обеспечением безопасности отдельных участников судебных разбирательств. Так, ст. 2—5 впервые в законодательстве отграничивают судебную ошибку от преступления по должности, наказуемого в зависимости от ранга должностного лица, ст. 6, 7 также впервые вводится наказание за ложное обвинение должностных лиц в неправосудии и предоставляется право на обращение с челобитными в вышестоящую инстанцию.
Кроме того, в ст. 6 предусматривается ответственность за ложное обвинение судей в умышленном неправосудии; ябедничество наказывалось строже, чем умышленное неправосудие.
Первые попытки обеспечения до некоторой степени безопасности свидетеля прослеживаются в ст. 17, которая помимо разрешения сторонам и послухам при определенных условиях выставлять на-
емного бойца вместо себя для участия в судебном поединке, предусматривала также, что замена послуха наймитом допускалась лишь в том случае, когда послух будет увечен «безхитростно». Можно предположить, что данное нововведение было ответом на незаконные действия сторон, пытавшихся обеспечить свои интересы за счет противопоставления послуху более сильного в физическом отношении наймита.
Важными для настоящего исследования представляются и некоторые положения Соборного уложения 1649 г., в котором, в частности, также закреплены положения о беспристрастном разрешении судебных дел (ст. 1, 3, 5 гл. Х, ст. 7 гл. XXI), возрастает ответственность судьи и прочих должностных лиц, участвующих в отправлении правосудия (ст. 6— 9, 15—17). Интересны также положения ст. 105—107, в соответствии с которыми предполагалась ответственность за жизнь судьи, за нарушение порядка в суде, оскорбление суда и судьи.
Особый интерес представляет ст. 133 гл. Х, в соответствии с которой предусматривалась повышенная уголовно-правовая защита лица, которому грозили убийством и, хотя какие бы то ни было меры, направленные на обеспечение безопасности такого лица не принимались, данная норма может считаться примером использования не общей защиты, а частной, т.е. когда конкретное лицо подлежит повышенному охранению путем применения сдерживающих мер уголовно-правового характера.
Статья 174 гл. Х подтверждает необходимость беспристрастности свидетелей, достижение которой не представляется возможным у бывшего холопа в отношении своего хозяина.
Уголовное законодательство времен Петра I, закрепленное Артикулами воинскими 1714 г.8, содержало нормы (гл. 3 и 22), касающиеся должностных преступлений (взяточничество, злоупотребление властью в корыстных целях), а также преступлений против порядка управления и суда (принятие фальшивого имени, принесение лжеприсяги, лжесвидетельство).
Таким образом, развивалось уголовно-правовое и уголовно-процессуальное обособление лиц, принимающих участие в отправлении уголовного судо-
7 Попрядухина И.В. Объект правонарушения по судебнику 1497 г. // Вектор науки ТГУ. Тольятти. 2011. № 1 (15). С. 133—136.
8 Артикул воинский // Российское законодательство Х—ХХ вв.: тексты и комментарии: законодательство Древней Руси. В 9 т. / под общ. ред. О.И. Чистякова. Т. 4. М., 1986. С. 327—389.
Актуальные проблемы истории государства и права
производства, т.е. складывалась система определения правосубъектности, прав, обязанностей, гарантий соблюдения таких прав и определение юридической ответственности за несоблюдение взятых на себя обязательств, как правового статуса указанных лиц. Нормативное правовое регулирование касалось вопросов обеспечения порядка в суде и наказания за его несоблюдение. Это подтверждается также и нормами, содержащимися в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.9, Уложении о наказаниях уголовных и исправительных Царства Польского10, где, например, гл. 5 разд. 2 была посвящена проблемам лжеприсяги и, в частности, лжесвидетельства, влекущего неправильное наказание обвиняемого по уголовному делу; ст. 282 предполагала наказание за «удержание чиновника от исполнения обязанностей его по службе угрозами такого рода, что сей чиновник мог и должен был в самом деле считать себя в опасности»; гл. 2 разд. 4 посвящалась вопросам «оскорбления и явного неуважения к присутственным местам и чиновникам при отправлении должности».
Однако, кроме уголовной правовой защиты в XIX в. появляется и социальная составляющая; так, в Своде законов Российской Империи11 появились нормы, закрепляющие социальные гарантии должностным лицам, которые пострадали при исполнении или по поводу исполнения своих служебных обязанностей. Так, помимо норм уголовно-правового характера Свод Законов Российской Империи предусматривал право на пенсию лицам, состоящим на государственной службе, если они пострадали при исполнении или по поводу исполнения ими обязанностей по службе, которое по своей сути являлось мерой социальной поддержки. Таким образом, государство создавало дополнительные правовые гарантии для лиц, выполняющих взятые на себя в связи с несением службы обязательства.
В частности, ст. 745 Устава о пенсиях и единовременных пособиях устанавливала, что право на пенсию предоставляется следующим лицам, если они пострадали при исполнении или по поводу исполнения ими обязанностей службы:
♦ состоящим на службе государственной (по гражданскому, военному и военно-морскому ведомствам), а также служащим в правительственных установленных по вольному найму и нижним служителями;
♦ состоящим на службе общественной и сословной как по выборам или по назначению от правительства, так и по вольному найму;
♦ священно- и церковнослужителям и духовным лицам всех вероисповеданий и служащим в духовных установлениях;
♦ служащим на железнодорожных поездах и пароходах, а равно тем из служащих в железнодорожных и пароходных предприятиях, на коих возложены обязанности по охране общественного порядка, либо по специальному охранению имущества;
♦ дворникам, сторожам и другим лицам, если на них, в установленном порядке, возложено исполнение каких-либо полицейских обязанностей.
Необходимо отметить, что в отличие от следующего этапа российской истории развитие элементов правового статуса лиц, участвующих в отправлении правосудия, носило в основном эволюционный характер, т.е. совокупный объем норм, насыщающих институт государственной защиты в широком понимании этого термина, трансформировался поступательно, дополняясь новыми нормами, которые развивали положения, уже существовавших норм.
Исследование советского периода формирования правового регулирования судебной системы показывает, что на первоначальном этапе этого развития государство не предусматривало каких-либо норм, регламентирующих защиту участников уголовного судопр оизв одств а.
В.И. Ленин отмечал: «...безусловной обязанностью пролетарской революции было не реформировать судебные учреждения.., а совершенно уничтожить, смести до основания весь старый суд и его аппарат. Эту необходимую задачу Октябрьская революция выполнила, и выполнила успешно»12. Новая администрация страны не выделяла суд как самостоятельную ветвь власти13.
Таким образом, составленные в первые годы советской власти декреты о суде14 содержали в основном положения об общем порядке судопроизводства, т.е. государственный организационно-правовой механизм, необходимый для реализации правовой функ-
9 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. // Российское законодательство Х—ХХ вв.: тексты и комментарии: законодательство Древней Руси. В 9 т. / под общ. ред. О.И. Чистякова. Т. 6. М., 1988. С. 174—309.
10 Уложении о наказаниях уголовных и исправительных, Варшава, 1847.
11 Свод законов Российской Империи // под ред. и с прим. И.Д. Мордухай-Болтовского. В 16 т. В 5 кн. СПб., 1912 г.
12 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 162, 163.
13 Конституция (Основной Закон) Российской Социалистической Федеративной Советской Республики 1918 г.
14 Декреты Советской власти. Т. I. М., 1957.
- -Я. -
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
Актуальные проблемы истории государства и права
ции создавался заново. Учитывая важность этой функции для сохранения целостности государства, Декрет о суде № 2 устанавливал, что: «Ст. 14. Относительно доказательств суд не стеснен никакими формальными соображениями и от него зависит, по обстоятельствам дела, допустить те или иные доказательства. Свидетели дают показания с предварением ответственности за ложное показание. Принесение присяги отменяется»15, т.е. предусматривал нормы, выделяющие свидетеля как участника уголовного судопроизводства и обязывал его сообщать правдивые сведения.
Уголовный кодекс 1922 г. не был ни воспроизведением норм декретов или выводов судебной практики, ни даже простой их переработкой. Создание Уголовного кодекса было творческим процессом, в котором все предшествующее уголовное законодательство явилось только материалом16.
Однако, в 1929 г. статья об угрозе убийством, истреблением имущества или совершения насилия по отношению к должностному лицу была включена в Уголовный кодекс Российской Советской Федеративной Социалистической Республики 1926 г.17, а Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. предусматривал ответственность за преступления, совершенные как против правосудия в целом, так и в отношении участников уголовного судопроизводства в частности.
Кроме того, в соответствии с декретом от 10 декабря 1918 г. «О сдаче оружия»18 у членов ВКП(б) была возможность, в отличие от простых граждан, иметь огнестрельное оружие, что сопоставимо с современной мерой безопасности, применяемой в отношении судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов, заключающейся в выдаче им огнестрельного оружия.
Анализ развития отечественной судебной системы показывает, что для обеспечения охранительной функции использовались методы принуждения (т.е. в нормативных правовых актах разных эпох присутствует преемственная идея возможности применения силы или угрозы ее применения) и убеждения (т.е. воздействие на общественное или индивидуальное сознание путем декларации тех или иных норм поведения) и в меньшей степени использовался метод стимулирования (предусмотренное Сводом Законов Российской Империи право на пенсию).
Кроме того, контингент участников уголовного судопроизводства первоначально представлялся
лицами, наделенными особыми полномочиями и обладающими определенным авторитетом в силу своего общественного положения, который трансформировался в наделение авторитетом лиц, которые наделяются особыми доверительными полномочиями. При этом повышение авторитета того или иного лица осуществлялось путем увеличения наказания за убийство или причинение вреда такому лицу.
Особый авторитет, который закрепляется, в частности, в статусных документах19, может натолкнуть на мысль, что такие персоны не могут подвергнуться нападкам. Однако, существенным отличием уголовного судопроизводства от иных сфер государственного функционирования является наличие лиц, преступающих закон, т.е. лиц, которым изначально может быть не присуще правомерное поведение и безразлична юридическая ответственность. Такие лица могут использовать все средства для того, чтобы избежать практических проявлений юридической ответственности и в том числе оказывать неправомерное воздействие на лиц, от которых в той или иной степени зависит реализация этой ответственности.
Учитывая указанные обстоятельства, следующим этапом становления института государственной защиты можно назвать 1970—1980-е гг., когда четко обозначилась необходимость в применении не только уголовно-правовых и уголовно-процессуальных, но и иных мер по обеспечению безопасности некоторых участников уголовного процесса и такие меры принимались. Таким образом, практика применения мер безопасности возникала еще до законодательного их закрепления.
Учитывая, что полноценный процесс правосудия возможен лишь при системном подходе к осуществлению государственной защиты, российский законодатель в равной степени позаботился об обеспечении безопасности всех лиц, участвующих в отправлении правосудия, а также о близких таких лиц.
15 Декреты Советской власти. Т. I. М., 1957. С. 469, 470.
16 Герцензон А.А., Грингауз Ш.С., Дурманов Н.Д. и др. История советского уголовного права. М., 1947. С. 240.
17 Постановление ВЦИК, СНК РСФСР от 25 марта 1929 г. «О дополнении Уголовного кодекса РСФСР статьей 73.1».
18 Собрание узаков. 1918. № 93. Ст. 933.
19 Закон Российской Федерации от 26 июня 1992 г. № 3132Т «О статусе судей в Российской Федерации»; Федеральный конституционный закон от 23 июня 1999 г. № 1-ФКЗ «О военных судах Российской Федерации».
