CC BY
131
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2016. № 5
ПРОБЛЕМЫ ЧАСТНОГО ПРАВА
А. с. Райников, кандидат юридических наук, магистр частного права,
доцент кафедры гражданского права и процесса Байкальского государственного университета*
исторические основания отечественной гражданской кодификации
(по следам исследований А. л. маковского)
Статья посвящена анализу основных исторических этапов отечественной гражданской кодификации сквозь призму исследований выдающегося российского цивилиста А. Л. Маковского. Рассматриваются причины, определившие принадлежность российской системы частного права к германской правовой семье, и факторы, обусловившие своеобразие отечественного гражданского права.
Ключевые слова: гражданская кодификация, правовая семья, преемственность в праве, реформа гражданского права.
The article is devoted to the analysis of the principal historical periods in the national civil codification process in the light of research carried out by distinguished Russian civil law scholar A. L. Makovskiy. Various reasons and underlying factors shaping unique national civil law system and affiliation of Russian private law system to that of German legal system are being reviewed.
Keywords: civil codification, legal system, continuity of legal system, civil law reform.
Данная статья обязана своим появлением работе А. Л. Маковского, посвященной кодификации гражданского права России1. По признанию самого автора, данный труд является «сборником разновременных статей, написанных по разным поводам и потому в разных жанрах»2. Однако от этого работа не только не утрачивает свое фундаментальное значение, но и стимулирует читателя к обобщению, которое является неизбежным следствием знакомства с самостоятельными сочинениями, объединенными общей темой.
Такие обобщения не претендуют на оригинальность. Их цель в другом — пробудить интерес к осмыслению проблем современного гражданского права свозь призму его исторических оснований. От-
* raynikov@gmail.com
1 Маковский А. Л. О кодификации гражданского права (1922-2006). М., 2010.
2 Там же. С. 5
правным пунктом в описании этих оснований служит вопрос о типовой принадлежности отечественного гражданского права к романской или германской правовой традиции.
Российскую систему частного права безапелляционно относят к германской (пандектной) правовой семье. Принято считать, что предпосылки к этому сложились во второй половине XIX — начале XX в., когда в нашем государстве возникли условия для развития частного права3.
Последнее из этих утверждений вызывает сомнения.
Во-первых, если говорить о формировании системы частного права с точки зрения ее принадлежности к романской или германской ветви, то необходимо признать, что становление российской системы началось еще в первой половине XIX в., когда специально учрежденная Комиссия составления законов во главе с М. М. Сперанским подготовила проект Уложения гражданского4.
Во-вторых, в XIX — начале XX в. отечественное частное право испытало влияние как немецкой, так и французской юридической традиции, поэтому в этот период предпосылок к установлению в России германской системы было не больше, чем к установлению романской.
Воплощением французской традиции стал упомянутый выше проект Уложения гражданского. По словам М. М. Винавера, проект явился «точным сколком» с кодекса Наполеона5. Отвергнутый по политическим причинам, которые были вызваны событиями Отечественной войны 1812 г., этот проект тем не менее проложил дорогу в русское гражданское право многим нормам Французского гражданского кодекса (ФГК). Впоследствии они нашли отражение в Своде законов гражданских, принятом в 30-х гг. XIX в.6
Немецкая же традиция заявила о себе в 30—40 гг. XIX в. мощным воздействием на русскую юридическую мысль исторической школы права7. Представлявшие школу Ф. Савиньи и Г. Пухта скептически относились к ценности гражданской кодификации и считали приоритетным изучение римского юридического наследия и особенностей национального правосознания.
3 См.: Суханов Е.А. О проблемах становления и развития российского частного права // Цивилистические записки: Межвуз. сб. науч. тр. М.; Екатеринбург, С. 31.
4 М. М. Сперанский участвовал в работе комиссии с августа 1808 г. по май 1812 г. (подробнее о работе М. М. Сперанского на посту руководителя Комиссии составления законов см.: ТомсиновВ. А. Развитие русской юриспруденции в первой трети XIX века. Статья девятая // Законодательство. 2007. № 9).
5 Винавер М. М. Юбилей Наполеонова кодекса // Из области цивилистики. Спб., 1908. С. 321-322.
6 См.: Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1911. С. 52.
7 См.: Шершеневич Г. Ф. Наука гражданского права в России. Казань, 1893.
Однако уже в 60-х гг. XIX в. историческая школа в России стала уступать под натиском набиравшего силу догматического учения, которое основывалось на необходимости исследования правовых институтов с точки зрения действующего законодательства8. Апологеты догматического подхода говорили о необходимости познания «теории закона», без чего немыслимо его практическое применение. Утилитарный подход к праву предопределил положительное отношение догматиков к систематизации действующего законодательства посредством его кодификации. Подобные взгляды обусловили интерес отечественных цивилистов к бурной кодификационной работе, которая протекала в Германии в конце XIX в. Увлеченная ею, русская цивилистическая мысль постепенно склонялась в пользу пандект-ных идей9. Теоретические же основания французской кодификации в академической науке отходили на второй план.
Но противоположно направленное действие двух континентальных традиций при этом сохранялось.
Достаточно сказать, что главный источник гражданского права, действовавший в России до Октябрьской революции 1917 г., — упомянутый ранее Свод законов гражданских имел институциональное строение10. И даже проект Гражданского уложения Российской империи11, пандектный по своей структуре12, обнаруживал некоторые черты французского права. Так, нормы о наследственном праве предшествовали в нем положениям об обязательствах, что характерно именно для институциональных кодексов13. Не был лишен романских черт и стиль Уложения. Его предписания сознательно формулировались таким образом, чтобы «предоставить возможно широкий простор усмотрению суда»14.
С учетом изложенного справедливы слова А. Л. Маковского о том, что соприкосновение русского и французского частного права «было гораздо более тесным и постоянным, чем это обычно представ-
8 См.: МулловП.А. О практическом значении юридического образования // Юридический вестник. 1861. Кн. 17. С. 25-31.
9 См., напр.: Шершеневич Г. Ф. История кодификации гражданского права в России. Казань, 1899. С. 112.
10 См.: Васьковский Е. В. Учебник гражданского права. Спб., 1894.
11 Подготовлен специально учрежденной Комиссией в период с 1882 по 1906 г.
12 См.: Кодификация российского гражданского права / Под ред. С. С. Алексеева. Екатеринбург, 2003. С. 322-328.
13 Гражданское право: Учебник: В 4 т. / Отв. ред. Е. А. Суханов. Т. 1: Общая часть. М., 2006. С. 57.
14 Тютрюмов И. М. Предисловие к Гражданскому уложению. Кн. 1 // Гражданское уложение. Кн. 1: Положения общие: проект Высочайше учрежденной Редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения (с объяснениями, извлечениями из трудов Редакционной комиссии) / Под ред. И. М. Тютрюмова. М., 2007. С. XII.
ляют себе цивилисты и историки права, не только французские, но даже и русские»15.
Это «соприкосновение» напоминает о себе и сегодня. Одним из наиболее ярких его проявлений является российская система государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним, базирующаяся на германском принципе внесения, но в некоторых аспектах воспринявшая французскую концепцию непротивопо-ставимости16.
Превращение российской системы частного права в пандектную состоялось скорее в советский, нежели в дореволюционный период, и произошло это не под влиянием системы отечественного гражданского законодательства или же практики его применения, но в силу научных предпочтений цивилистов, стоявших у истоков советской науки гражданского права.
А. М. Винавер, В. И. Серебровский, И. Б. Новицкий, А. В. Венедиктов, Е. А. Флейшиц, И. С. Перетерский, Д. М. Генкин и другие ученые, которым было суждено определить черты отечественной системы частного права, получили юридическое образование в начале XX в., когда в российских университетах установилось «безраздельное властвование» пандектной теории. Ее фундамент, воспринятый учеными, на долгие десятилетия определил вектор развития отечественной ци-вилистики17. Именно благодаря им и их последователям отечественное гражданское право сохранило свою типовую принадлежность, несмотря на многочисленные «напластования и искажения» советского периода18.
Тем не менее эти «напластования и искажения» оставили свой след.
Первая же советская гражданская кодификация 1922 г.19 привела к появлению генетически не свойственных частному праву норм-принципов, позволяющих считать незаконным формально правомерный частный оборот, если он вступает в противоречие с «соци-
15 Маковский А. Л. Указ. соч. С. 400.
16 Подробнее об этом см.: Бевзенко Р. С. Принципиальные положения статьи 8.1 Гражданского кодекса РФ о государственной регистрации прав на имущество // Закон. 2015. № 4. С. 29—38; Церковников М. А. Регистрация сделок с недвижимостью во Франции: принцип противопоставимости // Вестн. ВАС РФ. 2012. № 3. С. 61-83; Кротов С. М. Принципы ведения реестра прав на недвижимость в Германии, Австрии и Швейцарии // Закон. 2012. № 3. С. 166-171.
17 Степанов С. А. Блеск и нищета пандектистики. О традициях и нетрадициях русского гражданского права (наброски к статье) // Проблемы теории гражданского права. Вып. 2. М., 2006. С. 147.
18 Маковский А. Л. Указ. соч. С. 296.
19 Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. // Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского правительства. 1922. № 71. Ст. 904.
ально-хозяйственным назначением права» (ст. 1)20, «уклоняется в сторону, противную интересам государства» (ст. 18) и т. д. Эти нормы принципиально советского характера открыли возможность неограниченного вмешательства государства в частноправовые отношения21.
Еще более ощутимыми оказались последствия данной кодификации для системы частного права в целом. В отличие от проекта Гражданского уложения Российской империи, который включал в себя нормы о трудовых, семейных отношениях и поземельной собственности, ГК РСФСР 1922 г. устанавливал необходимость регулирования этих отношений «особыми кодексами» (ст. 3).
В результате с 1922 г. в нашем государстве стали формироваться три самостоятельные отрасли права, исторически находившиеся в лоне права гражданского, — семейное, трудовое и земельное.
Их обособленное существование предопределялось социально-экономическим устройством советского государства. В условиях, когда земля находилась в исключительной государственной собственности, когда единственным работодателем выступало государство в лице того или иного учреждения или предприятия, когда по идеологическим причинам из семейных отношений «вымывались» имущественные элементы, акценты правового регулирования в этих сферах естественным образом смещались в сторону публичных начал. Институты, регулирующие соответствующие отношения, утрачивали частноправовой характер, и потому их существование в рамках гражданского права становилось невозможным.
Аналогичной была судьба водных и лесных отношений, а также отношений недропользования, которые стали предметом регулирования специальных отраслей административного права.
Схожим путем развивалась и регламентация жилищных отношений. Несмотря на попытки представить их как договорные и расширить и укрепить права граждан-нанимателей, в основании этих отношений с первых дней существования советской власти лежала система административного распределения жилья с жестким нормированием размера жилых помещений, символической квартирной платой и строго ограниченными основаниями лишения права на жилое помещение. Такая система имела мало общего с товарно-денежным гражданским оборотом, и потому логичным завершением
20 Любопытно, что и здесь сказалось влияние французской юридической мысли, ведь использованный в ст. 1 ГК РСФСР 1992 г. критерий «социально-хозяйственного назначения права», по словам В. П. Грибанова, был «заимствован из арсенала теории "социальных функций" знаменитого французского юриста Л. Дюги» (Грибанов В. П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2001 (Классика российской цивилистики): Доступ из СПС «Консультант Плюс»).
21 Маковский А. Л. Указ. соч. С. 25-26.
процесса ее формирования стало обособление жилищного законодательства от гражданского.
Таким образом, одной из характерных тенденций развития советского гражданского («частного») права стало купирование его предмета. Отголоски этой нормативной установки ощущаются до сих пор, определяя характерные черты современной системы российского частного права.
Вторая гражданская кодификация состоялась в нашем государстве в 1961—1964 гг. Ее результатом стало формирование необычной системы, состоящей из двух взаимосвязанных кодификационных актов гражданского законодательства: Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г.22 и Гражданского кодекса РСФСР 1964 г.23
Эта система воплощала разделение компетенции в области гражданского законодательства между Союзом ССР и союзными республиками. Разграничение проводилось путем указания на отношения, регламентация которых осуществляется союзным государством, и отнесения остального гражданского законодательства к ведению союзных республик. При этом союзные республики были не вправе устанавливать в своем гражданском законодательстве нормы, противоречащие Основам, так как последние закрепляли исходные, принципиальные начала соответствующего законодательства. Но это не препятствовало развитию и детализации определенных положений, закрепленных общесоюзным актом, в республиканских кодексах. Применительно к ГК РСФСР 1964 г. подобных «отступлений» от точного текста Основ было немало24. В целом же гражданские кодексы союзных республик «были похожи как братья близнецы»25.
И все же параллельное существование Основ и республиканских кодексов породило некоторые проблемы системного характера. В ряде случаев возникали вопросы применения республиканских ГК к отношениям, которые регулируются общесоюзным законодательством26. Кроме того, наблюдались существенные расхождения в регулировании определенных отношений кодексами разных республик. В особенности это касалось норм обязательственного права.
Необходимость преодоления отдельных (пусть и не столь острых) противоречий показала ошибочность избранного подхода к разграничению компетенции в сфере гражданского законодатель-
22 Ведомости Верховного Совета СССР. 1961. № 50. Ст. 525.
23 Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1964. № 24. Ст. 407.
24 Флейшиц Е. А., Маковский А. Л. О Гражданском кодексе РСФСР // Сов. гос. право. 1964. № 8. С. 17-18.
25 Маковский А. Л. Указ. соч. С. 359.
26 Там же. С. 31.
ства между центром федеративного государства и его субъектами. Этот негативный опыт был учтен при подготовке кодифицированного акта, который определяет лицо отечественной системы частного права сегодня.
Содержание гражданских законов, рожденных второй кодификацией, было в каком-то смысле революционным. Они юридически закрепили принципиально новый социально-экономический уклад.
Основанная на административном приказе советская экономика не нуждалась в развернутом гражданско-правовом инструментарии для регулирования отношений между социалистическими организациями, а товарно-денежная форма этих отношений во многих случаях была весьма условной и не имела правового значения, ведь за подобными организациями стоял общий хозяин — государство.
Отношения же граждан между собой и с социалистическими организациями регламентировались весьма подробно. Однако соответствующие правовые институты были приспособлены в основном для потребительских (бытовых) отношений, что обусловливалось назначением имущества, которое могло находиться в личной собственности граждан и образовывать их имущественную автономию. Таковым служило лишь имущество, предназначенное для удовлетворения материальных и культурных потребностей граждан, но не для извлечения «нетрудовых» доходов (ст. 25 Основ 1961 г., ст. 105, 106 ГК РСФСР 1964 г.).
В результате «горизонтальные» отношения в экономике оказались во многом зарегулированными, а сфера самостоятельного усмотрения субъектов — сведенной к минимуму. Механизм саморегуляции частноправовых отношений, эффективно функционирующий в условиях рынка, в советском государстве фактически не работал.
Оценивая вторую гражданскую кодификацию с позиций участника рабочей группы по подготовке соответствующих законов, спустя почти полвека А. Л. Маковский скажет об «упрощенности» и даже «примитивности содержания ... нового права», отразившегося в Основах 1961 г. и принятых в их распространение республиканских кодексах. Но заметит при этом, что такое содержание было следствием не «скудности мысли создателей этих законов», а закономерным проявлением «черт, имманентных гражданскому праву «реального коммунизма»27.
Подобная ретроспективная оценка не затмевает, однако, очевидные достижения второй кодификации.
Именно при подготовке Основ 1961 г. выработан ряд принципиально новых положений, доказавших свою эффективность в ходе
27 Маковский А. Л. Указ. соч. С. 13.
длительного применения и без особых изменений воспринятых современным российским законодательством. В их числе — нормы об общих последствиях недействительности сделки, о начале течения срока исковой давности, о соотношении неустойки и убытков и др. Поэтому, несмотря на все описанные недостатки, вторая кодификация стала важным кирпичиком в основании современной системы российского частного права.
Известные события конца 80-х — начала 90-х гг. прошлого века привели к «демонтажу» публично-правового регулирования в сфере экономики. Этот процесс сопровождался отменой централизованного планового распределения производимой продукции, отказом от всеобъемлющей регламентации гражданско-правовых договоров, упразднением ценового регулирования28. Закономерным следствием происходивших изменений стал вакуум в частном праве, потребовавший создания нового гражданского права. Он был восполнен в ходе третьей кодификации, которая началась с принятием в 1994 г. части первой, а завершилась с принятием в 2006 г. части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации (ГК РФ).
Прологом к третьей кодификации послужили Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г.29, которые действовали на территории Российской Федерации в качестве временного акта с 3 августа 1992 г. «впредь до принятия Гражданского кодекса»30. Несмотря на повторение многих нормативных положений Основ 1961 г., новые Основы освобождали оборот от жестких административно-плановых предписаний, устанавливали равенство публичной и частной собственности и обеспечивали свободу экономической деятельности. Учитывая же, что у истоков Основ 1991 г. и ГК РФ в основном стояли одни и те же люди, связывающие эти законы «родственные узы» были намного теснее, чем между Основами 1991 г. и советским гражданским законодательством31. Это обстоятельство позволяет упомянуть Основы 1991 г. именно в контексте третьей кодификации.
При подготовке проекта ГК РФ перед разработчиками стояла задача — сформулировать «правила игры» в условиях децентрализованной экономики, создать институциональную среду обитания бизнеса. Разработчики среди прочего решали проблемы:
28 Яковлев В. Ф. Избранные труды. Т. 2: Гражданское право: история и современность. Кн. 1. М., 2012.
29 Ведомости СНД и ВС СССР. 1991. № 26. Ст. 734.
30 Постановление Верховного Совета РФ от 14.07.1992 г. № 3301-1 «О регулировании гражданских правоотношений в период проведения экономической реформы» // Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. № 30. Ст. 1800.
31 Маковский А. Л. Указ. соч. С. 41-43.
— последовательного проведения принципа равенства всех субъектов гражданского права, включая публично-правовые образования, и принципа свободного осуществления гражданских прав;
— законодательного обеспечения множества форм собственности (в том числе публичной) и их равенства;
— ухода от конструкции юридического лица-предприятия, которое не является собственником закрепленного за ним имущества и не имеет внутрисубъектного состава участников, в сторону организации-собственника, основанной на корпоративных началах (началах членства);
— вовлечения в имущественный оборот объектов, ранее не участвовавших в нем (земля, жилье, иностранная валюта и валютные ценности и т. д.);
— закрепление договорных институтов, необходимых рыночной экономике (франчайзинг, факторинг, лизинг, агентирование и др.).
Отсутствие достаточного опыта в юридическом оформлении рыночных отношений потребовало тесного сотрудничества участников рабочей группы по подготовке ГК РФ с крупными зарубежными цивилистами из Нидерландов, Италии, США и других государств, обращения к их гражданскому законодательству и международным актам, таким как Венская конвенция о международных договорах купли-продажи 1980 г.32, Оттавские конвенции о международном финансовом лизинге33 и о международном факторинге34 1988 г. и др. Использовались и рекомендательные акты международных организаций, занимающихся унификацией частного права, среди которых особого упоминания заслуживают Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА35.
При этом разработчики ГК РФ осознавали пагубность механического копирования западных образцов без их адаптации к российской системе со своими исторически сложившимися принципами, закономерностями и терминологией36. Благодаря такому взвешенно-
32 Использовалась при выработке положений о договоре купли-продажа (Мете-лева Ю. А. Товарный оборот. Право. Практика. Тенденции регулирования. М., 2008: Доступ из СПС «Консультант Плюс». Комментарии законодательства).
33 Служила ориентиром при формулировании правил о договоре лизинга (Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. М., 2005. С. 565-576).
34 Положена в основу регулирования договора финансирования под уступку денежного требования (Шевченко Е. Е. Договор финансирования под уступку денежного требования в системе гражданского права Российской Федерации. М., 2008. С. 64).
35 Вилкова Н. Г. Договорное право в международном обороте. М., 2002. С. 210.
36 Международная научно-практическая конференция «Гражданское законодательство Российской Федерации: состояние, проблемы, перспективы». Концепция гражданского законодательства Российской Федерации и тезисы докладов. М., 1994. С. 20, 27.
му подходу к западным наработкам учет, к примеру, немецкого опыта в регулировании вещных прав не привел тем не менее к появлению в российском гражданском праве конструкции вещного договора37, а закрепление института доверительного управления имуществом — к свойственной странам общего права расщепленной собственности (траста)38.
В ряде случаев разработчики сознательно не шли за наиболее современными гражданскими кодексами. Так, при формулировании положений ГК РФ участники рабочей группы избегали большого количества оценочных понятий, свойственных кодексам стран с развитой рыночной экономикой (например, ГК Нидерландов). Примечательной в этом смысле является оценка, данная А. Л. Маковским, проекту ГК РФ на парламентских слушаниях в мае 1994 г. Объясняя невозможность одномоментной замены детального правового регулирования чрезвычайно широким судейским усмотрением, ученый сказал: «Мы много лет водили наших участников гражданского оборота на помочах подробного регулирования, предписывая каждый раз четко и точно, что они должны делать. И сегодня ни их, ни правоприменительные органы нельзя бросить просто так в безбрежное море оценочных категорий, где в каждом случае суду придется решать вопрос, который должен был бы в наших условиях (курсив мой. — А.Р.) решить законодатель»39.
Авторы ГК РФ понимали, однако, что открытие новых возможностей для судейского усмотрения поможет Кодексу обрести зрелость и повысит в перспективе его гибкость. Поэтому наряду с новыми оценочными категориями в Кодексе появились правила об аналогии закона и аналогии права (ст. 6 ГК РФ), положения, позволяющие не применять те или иные нормы, если такое применение противоречит существу возникших в конкретном случае отношений (п. 3 ст. 23, ст. 156, п. 3 ст. 254 ГК РФ и др.).
Таким образом, при подготовке нового ГК решалась сложнейшая задача — не дать правоприменителю утонуть в «безбрежном море оценочных категорий» и в то же время снабдить кодекс оценочным инструментарием, который был бы достаточен для регулирования рыночных отношений в среднесрочной перспективе.
Через последовательное проведение в Кодексе принципа диспо-зитивности (п. 2 ст. 1, п. 1 ст. 9 ГК РФ) выкорчевывалась формировавшаяся десятилетиями правовая идеология, основанная на пода-
37 См.: Скловский К.И. Сделка и ее действие (2-е изд.): Комментарий главы 9 ГК РФ (понятие, виды и форма сделок. Недействительность сделок). М., 2015. С. 20-21.
38 Суханов Е. А. О понятии и видах вещных прав в российском гражданском праве // Журнал российского права. 2006. № 12.
39 Маковский А. Л. Указ. соч. С. 320.
влении инициативы в имущественных отношениях. Это происходило не только посредством закрепления в ГК большого количества дис-позитивных предписаний, но и путем ориентации участников гражданского оборота на принятие самостоятельных решений о приобретении, осуществлении и защите своих прав на основе собственных интересов, а не «требований, которые социалистическое общество и выражающее его интересы советское гражданское право предъявляют к управомоченному лицу»40.
Однако концепция Кодекса не предполагала создание абсолютно либерального нормативного акта. На этапе его разработки негативные последствия стремительного и неконтролируемого ухода государства из экономики уже проявили себя, в связи с чем разработчики видели свою задачу в установлении баланса между публичными и частными началами в регулировании рыночных отношений41. И потому для защиты публичных интересов, интересов третьих лиц или слабой стороны правоотношения в некоторых случаях ГК РФ сужает свободу заключения договора и определения его содержания (ст. 426, 428, 445 ГК РФ и др.), устанавливает ограничения правомочий собственника (например, п. 2 ст. 209, 240 ГК РФ) и т. д. В данной части российский ГК мало чем отличается от кодифицированных актов государств с развитой рыночной экономикой.
В то же время ГК РФ осознанно наполнялся определенными нормативными установками, совершенно не свойственными западным кодексам. К их числу относятся, например, положения п. 2 ст. 213 ГК РФ, согласно которому «количество и стоимость имущества, находящегося в собственности граждан и юридических лиц, не ограничивается.», и п. 4 ст. 212 ГК РФ, где сказано: «права всех собственников защищаются равным образом».
Эти очевидные и не требующие закрепления правила появились в нашем ГК как реакция на жесткие ограничения, существовавшие в недалеком прошлом. Они играли роль юридической профилактики детерминизма в отношениях частной собственности.
Но прежние идеологические установки оказали воздействие на кодекс. Это проявилось, например, в реализации принципа свободы договора. Провозглашенный в качестве основного начала гражданского законодательства (п. 1 ст. 1 ГК РФ), данный принцип оказался подавлен традиционным для советского права делением норм на императивные и диспозитивные через необходимое включение в диспо-зитивную норму прямой оговорки о возможности предусмотреть иное
40 Грибанов В. П. Указ. соч.
41 См.: Яковлев В. Ф. Гражданский кодекс и государство: Доклад на научно-практической конференции, посвященной пятилетию Исследовательского центра частного права (13-14 марта 1997 г.) // Вестн. ВАС РФ. 1997. № 6. С. 133, 136.
в соглашении сторон. В результате нормы договорного права, в которых такая формулировка отсутствует, по инерции признавались импе-ративными42. Описанный подход не характерен для стран с рыночной экономикой, где в качестве общего правила действует презумпция диспозитивности норм, регулирующих содержание договорных отношений, независимо от наличия в них указанных выше оговорок43.
С. А. Хохлов, принимавший активное участие в подготовке проекта TK РФ, писал, что при разработке части первой кодекса возникло предложение закрепить в общих положениях о договорах соответствующую презумпцию. Но члены рабочей группы опасались, что в условиях неразвитого рынка данная презумпция приведет к многочисленным злоупотреблениям и снижению «договорной дисциплины». Из-за этого предложение было отвергнуто. Возможные же негативные последствия от излишнего патернализма в регулировании договорных отношений надеялись преодолевать путем судебного толкования или внесения в будущем поправок в TK44.
Незрелость российского рынка повлияла и на другие законодательные решения. Так, необходимость упорядочения процесса разгосударствления экономики и сохранения публичного контроля в стратегически важных сферах хозяйственной жизни, для участия в которых частный капитал еще не созрел, привела к сохранению в TK РФ некоторых правовых институтов, которые были разработаны и внедрены для управления социалистической экономикой. Среди них — право оперативного управления45 и право хозяйственного ведения. Причем последнее представляло собой продукт экономических преобразований конца 80-х-начала 90-х гг., одним из направлений которых было расширение правомочий предприятий в отношении закрепленного за ними имущества46.
Все перечисленные характеристики кодекса, включая осторожное использование оценочных категорий, выработку норм-антони-
42 Подробнее об этом см.: Карапетов А. Г., Савельев А. И. Свобода договора и ее пределы: В 2 т. Т. 2: Пределы свободы определения условий договора в зарубежном и российском праве M., 2012.
43 Hesselink M. W. Non-Mandatory Rules in European Contract Law II Europ. Rev. Contract L. 2005. Vol. 1. P. 61; Garro A. M. Codification Technique and the Problem of Imperative and Suppletive Laws Il La. L. Rev. 1980-1981. Vol. 41. P. 1022.
44 Хохлов С. А. Kонцептуальная основа части второй Гражданского кодекса II Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая. Текст, комментарий, ал-фавитно-предметный указатель I Под ред. О. M. Юззырь, А. Л. Mаковского, С. А. Хох-лова. M., 1996. С. 235-236.
45 См.: Венедиктов А. В. Государственная социалистическая собственность. M.; Л., 1948. С. 329 и сл.
46 Право собственности в СССР (проблемы, дискуссии, предложения) I Под ред. Ю. K. Толстого, В. Ф. Яковлева. M., 1989. С. 105-107; Выступление депутата Н. K. Юз-зырева на 1-м Съезде Народных Депутатов СССР II Первый Съезд Народных Депутатов СССР: Стенографический отчет. Т. 5. M., 1989. С. 139.
мов советским ограничениям прав собственности с сохранением при этом традиционных для советского права подходов к квалификации норм о договорах и включением в кодекс ряда правовых институтов, свойственных прежнему правопорядку, позволяют охарактеризовать ГКРФ как кодекс экономики переходного периода. И потому очевидно, что на произошедшую с ним в последние годы реформу кодекс был обречен с момента своего появления. Ее актуальность лишь возрастала по мере накопления нашим государством опыта в регулировании новых экономических отношений.
В завершение краткого исторического обзора, предпринятого в данной статье, необходимо обратить особое внимание на важное качество, которое характеризовало отечественную гражданскую кодификацию на протяжении описанного периода. Речь идет о преемственности в праве. Несмотря на неоднократные и кардинальные изменения экономической формации, сопровождавшие Россию последние два столетия, составителям гражданских законов удавалось сохранить связь этих законов с правом прежних эпох.
Как указывалось ранее, нормы Уложения гражданского, подготовленного при участии М. М. Сперанского в начале XIX в., были с успехом использованы через 20 лет в рамках работы над Сводом законов гражданских. Положения же Свода, в свою очередь, учтены в проекте Гражданского уложения Российской империи. Это видно из пояснительных таблиц к статьям проекта, где можно обнаружить ссылки на Свод законов гражданских в числе других нормативных актов, отражающих возможные подходы к регулированию тех или иных отношений.
Но особый интерес вызывает то обстоятельство, что коренное перестроение экономики и социального уклада в результате Октябрьской революции не помешало активному использованию проекта Гражданского уложения при подготовке первого советского ГК. И если в этом случае причины применения старого «строительного материала» лежат на поверхности (ГК РСФСР 1922 г. принимался как акт временного назначения для проведения в жизнь НЭПа47), то объяснить включение шестидесяти процентов норм предшествующего ГК при каждой новой кодификации48 гораздо сложнее. Ведь вторая и третья отечественные кодификации сопровождались принципиальным отказом власти от существовавших ранее социально-экономических установок.
В таких условиях сохранение преемственности в гражданском праве для каждой группы «выживших» норм имело свои основания.
47 Александровский С. В. Итоги законодательной работы ВЦИК в области гражданского права // Жизнь Сибири. 1922. № 3. С. 97.
48 Маковский А. Л. Указ. соч. С. 329.
Некоторые правила (например, о сделках, представительстве, исковой давности) оказались востребованными ввиду высокой степени их абстрактности, другие (например, о наследовании) — в связи с ограничением сферы их действия по кругу лиц. Какие-то нормы (например, о залоге, перемене лиц в обязательстве, комиссии, страховании) в советский период не исчезли окончательно лишь благодаря использованию их узким кругом государственных организаций, задействованных в сфере внешней торговли, которая строилась на рыночных началах. Ясно, что с переходом к полноценному внутреннему рынку эти нормы были восприняты новым гражданским законодательством49.
Указанная преемственность вынуждает учитывать исторические основания отечественной гражданской кодификации при описании современного состояния российской системы частного права и определении возможных направлений ее дальнейшего развития. Неоценимую роль в этом играют труды тех, кому волею судьбы было уготовано обеспечить такую преемственность. Они, словно мостик между прошлым и будущим, приглашают читателя к диалогу о том, что в частном праве будет непреложным несмотря на смену эпох и формаций.
Список литературы
1. Винавер М. М. Юбилей Наполеонова кодекса // Из области цивилистики. Спб., 1908.
2. Грибанов В. П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2001 (Классика российской цивилистики).
3. Кодификация российского гражданского права / Под ред. С. С. Алексеева. Екатеринбург, 2003.
4. Кротов С. М. Принципы ведения реестра прав на недвижимость в Германии, Австрии и Швейцарии // Закон. 2012. № 3.
5. Маковский А. Л. О кодификации гражданского права (1922-2006). М.,
2010.
6. Международная научно-практическая конференция «Гражданское законодательство Российской Федерации: состояние, проблемы, перспективы»: Концепция гражданского законодательства Российской Федерации и тезисы докладов. М., 1994.
7. Муллов П. А. О практическом значении юридического образования // Юридический вестник. 1861. Кн. 17.
8. Право собственности в СССР (проблемы, дискуссии, предложения) / Под ред. Ю. К. Толстого, В. Ф. Яковлева. М., 1989.
9. Степанов С. А. Блеск и нищета пандектистики. О традициях и нетрадициях русского гражданского права (наброски к статье) // Проблемы теории гражданского права. Вып. 2. М., 2006.
49 Там же. С. 337-339.
10. Суханов Е. А. О проблемах становления и развития российского частного права // Цивилистические записки: Межвуз. сб. науч. тр. М.; Екатеринбург, 2004.
11. Суханов Е. А. О понятии и видах вещных прав в российском гражданском праве // Журнал российского права. 2006. № 12.
12. Томсинов В. А. Развитие русской юриспруденции в первой трети XIX века. Статья девятая // Законодательство. 2007. № 9.
13. Тютрюмов И. М. Предисловие к Гражданскому уложению. Кн. 1 // Гражданское уложение. Кн. 1 Положения общие: проект Высочайше учрежденной Редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения (с объяснениями, извлечениями из трудов Редакционной комиссии) / Под ред. И. М. Тютрюмова. М., 2007. С. XII.
14. Шершеневич Г. Ф. История кодификации гражданского права в России. Казань, 1899.
15. Яковлев В. Ф. Избранные труды. Т. 2: Гражданское право: история и современность. Кн. 1. М., 2012: Доступ из СПС «КонсультантПлюс». Комментарии законодательства.
