CC BY
79
ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Н. СЫЧЕВ, доктор экономических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института экономики РАН
ИСТОРИЧЕСКАЯ СУДЬБА ЗАПАДНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ: ПЕССИМИСТИЧЕСКИЙ ПРОГНОЗ О. ШПЕНГЛЕРА
Анализируются основные положения теории цивилизации О. Шпенглера в контексте развития культуры. Рассматриваются причины возникновения данной теории, ее методология, место и роль западной цивилизации в истории человечества.
Ключевые слова: цивилизация, культура, смысл истории, формы духовной жизни, всемирная история, типология цивилизаций и культур.
О. Шпенглер - крупный немецкий философ и социолог конца XIX -начала XX вв. Опираясь на концептуальные идеи видного российского историка и социолога Н.Я. Данилевского, касающиеся сущности исторического процесса, типологии цивилизаций и движущих сил общественного развития, О. Шпенглер выдвинул теорию цивилизации как высшую ступень эволюции культуры. Он изложил свои взгляды в книге «Закат Европы» (Т. 1-2, 1918-1922 гг.), имевшей необычайный успех. Последний был обусловлен прежде всего поражением Германии в Первой мировой войне, которое воспринималось господствующими классами как свидетельство гибели не только немецкой, но и всей европейской культуры.1
1 «Причины этого успеха просты и очевидны. Книга Шпенглера вышла из печати в момент величайшего унижения Германии, ограбленной, поставленной на колени англо-французским и американским империализмом. Поражение Германии каждый класс германского общества переживал по-своему. Полуфеодальное, полубуржуазное прусское юнкерство было потрясено крушением империалистических надежд, крупная буржуазия была взволнована утратой колоний, ослаблением Германии на мировом рынке и еще больше - призраком рабочей революции; мелкая буржуазия, измученная тягостями войны, ее хозяйственными и политическими последствиями, судорожно металась от революционных порывов, сближавших ее на мгновение с пролетариатом, к «государственной» и «общенациональной» точке зрения крупной буржуазии, прибиравшей вновь дела к своим рукам. .. .Все названные классы, кроме пролетариата, объединялись общим настроением
Определяя главную задачу этой книги, О. Шпенглер заявил, что в ней «впервые делается смелая попытка предсказать ход истории. Замысел ее - проследить судьбу культуры, притом единственной, которая в настоящее время на земле считается совершенной, именно - судьбу западно-европейской культуры в ее не истекших еще стадиях2 По мнению О. Шпенглера, к возможности разрешить эту столь важную задачу до сих пор относились без достаточного внимания.
Определив, таким образом, концептуальный замысел своей книги, О.Шпенглер утверждал, что реализация этого замысла диктует необходимость, во-первых, исследования фундаментальных вопросов истории человечества;3 во-вторых, философского осмысления такого исторического явления, как гибель Запада, в сравнении с другими, уже погибшими, социальными образованиями;4 в-третьих, адекватного понима-
упадка, горького разочарования, страха перед будущим. ...Социальную основу книги Шпенглера составляли интересы феодального прусского юнкерства. .Книга Шпенглера "доказывала" неизбежность происшедшего - если не в тех конкретных формах, в каких оно разразилось над Германией, то в смягчающих остроту катастрофы широких масштабах впервые изображенной философом стадии "европейской цивилизации", с ее неизбежными империалистическими войнами, победами и поражениями, с классовой борьбой и социалистическим движением. В то же время униженному национальному чувству немецкой буржуазии книга Шпенглера противопоставляла глубокое убеждение в том, что катастрофа, пережитая Германией, не есть гибель одной лишь германской культуры. . Сама универсальность этого пессимизма, распространение мрачного прогноза Шпенглера на всю западноевропейскую культуру смягчали в известной степени ощущение трагической катастрофы, постигшей в 1918 году Германию» / Асмус В.Ф. Избранные философские труды. Т. II. М., 1971. С. 381-382.
2 Шпенглер О. Закат Европы. М., 1993. С. 5.
3 Перечисляя их, автор писал: «Существует ли логика истории? Не скрывается ли за всеми случайными и не поддающимися учету единичными событиями, так сказать, метафизическая структура исторического человечества, по существу независимая от бросающихся в глаза поверхностных культурно-политических явлений? Не вызывается ли, скорее, ею эта действительность низшего порядка? Не повторяются ли великие моменты всемирной истории в форме, позволяющей проницательному взгляду делать обобщения? А если так, то как далеко простираются границы такого рода обобщений? . Ведь человеческая история есть сумма жизненных процессов большой силы, «Я» и личность которых язык невольно изображает мыслящими и действующими индивидуумами высшего порядка, каковы, например, «античность», «китайская культура» или «современная цивилизация». Быть может, понятия рождения, смерти, юности, старости, продолжительности жизни, лежащие в основе всего органического, имеют в отношении истории еще никем не раскрытый строгий смысл? Не лежат ли, словом, в основе всего исторического всеобщие биографические изначальные формы?». Шпенглер О. Закат Европы. М., 1993.
4 «Гибель Запада, явление ближайшим образом ограниченное местом и временем, подобно аналогичной ему гибели античности, становится, таким образом, философской темой, которая, если рассматривать ее с надлежащей глубиной, заключает в себе все великие вопросы бытия». Там же. С. 5-6.
ния процесса угасания западной культуры, отличительных особенностей данного процесса. Для этого, однако, надо «выяснить, что такое культура, каково ее отношение к видимой истории, к жизни, к душе, к природе, к духу, в каких формах она проявляется и в какой мере эти формы -народы, языки и эпохи, сражения и идеи, государства и боги, искусства и художественные произведения, науки, право, хозяйственные формы и мировоззрения, великие люди и великие события - являются символами и должны как таковые истолковываться».5
В соответствии с такой идеалистической трактовкой культуры как исключительно духовного феномена О. Шпенглер выделял два важнейших средства познания этих форм: математический закон и аналогию. С помощью первого средства познаются мертвые формы, с помощью второго - живые. «Таким образом различается полярность и периодичность мира».6
Но и в том и в другом случае речь идет о познании образов, являющихся продуктами субъективной деятельности человека. При этом «природа есть образ, посредством которого человек высокоразвитых культур сообщает единство и значение непосредственным впечатлением своих чувств. История есть образ, посредством которого человек стремится понять живое бытие мира в отношении к своей собственной жизни и тем самым сообщить ему более глубокую действительность. Способен ли человек к созданию этих образов и который из них господствует над его бодрствующим сознанием? Вот истинный вопрос всего человеческого существования».7 Опираясь на эту субъективно-идеалистическую посылку, О. Шпенглер указывал, что такой подход открывает две возможности построения мира. Правда, они не всегда становятся действительными. Поэтому, прежде чем ставить вопрос о смысле всякой истории, нужно предварительно решить другой вопрос, который до сих пор еще никогда не ставился, а именно: для кого существует история?
Игнорируя подобную постановку вопроса в рамках предшествующей социальной философии, О. Шпенглер писал: «Вопрос, по-видимому, парадоксальный. Без сомнения, для каждого, поскольку каждый является элементом истории. Но надобно учесть, что история в целом, как и целое природы - ведь и то и другое суть явления, - предполагают дух, в котором и через который они становятся действительностью. Без субъекта нет объекта. Если даже отвлечься от всякой теории, получившей у философов тысячу формулировок, то все же остается бесспорным, что земля и солнце, природа, пространство, вселенная суть личные переживания и в своем «так, а не иначе» зависят от человеческого сознания.
5 Там же. С. 6.
6 Шпенглер О. Закат Европы. М., 1993.
7 Там же. С. 11.
Но то же самое применимо и к картине мира истории, становящемуся, никогда не покоящемуся Всему; даже если бы мы знали, что такое история, нам все же оставалось бы неизвестным, для кого она. Несомненно, не для "человечества". Таково наше западноевропейское ощущение, но мы не все "человечество". Несомненно, что не только для первобытного человека, но и для человека некоторых высших культур не существовало всемирной истории, не существовало мира как истории».8
Таким образом, по О. Шпенглеру, и история человечества, и история природы есть не что иное, как формы проявления не духа вообще, а субъективного духа, посредством которого они становятся действительностью. Поэтому ее главным субъектом является не человечество как таковое, ибо оно не существует, а отдельные индивиды, живущие в ту или иную эпоху.
Заметим, подобно Н.Я. Данилевскому, О. Шпенглер исходил из отрицания всемирной истории. Сообразно этому, как и первый, он подверг критике деление истории на древнюю, среднюю и новую историю, полагая, что такая схема отражает лишь историю Западной Европы как мнимого центра всего мирового исторического процесса и в то же время игнорирует историю таких древних культур, как египетская, вавилонская, индийская, китайская и др.
Подобная критика неправомерно сочеталась у О. Шпенглера с чрезвычайно высокой оценкой своей книги, внесшей якобы решающий вклад в опровержение данной схемы. По его мнению, он совершил в понимании истории человечества открытие, равное тому, которое было сделано Н. Коперником в понимании мироздания. Имея в виду это обстоятельство, О. Шпенглер писал: «Я называю эту привычную для западноевропейца схему, согласно которой высокоразвитые культуры совершают свой бег вокруг нас как вокруг мнимого центра всех мировых событий, птолемеевой системой истории и развиваемую в этой книге новую систему считаю коперниковым открытием в области истории. В этой системе античный мир и Западная Европа ни в каком случае не занимают привилегированного положения по сравнению с Индией, Вавилоном, Китаем, Египтом, арабским миром и культурой майя; все это меняющиеся проявления и выражения единой жизни, в глубинах пребывающей в покое. В общей картине истории эти самостоятельные миры становятся равноценны, а грандиозностью душевной концепции и силой роста они во много раз превосходят эллинскую культуру».9
Как известно, развернутая критика традиционного деления истории на три больших периода (древняя, средняя и новая) была дана еще российским мыслителем Н.Я. Данилевским. Не претендуя, однако, на
8 Там же. С. 11-12.
9 Там же. С. 22-23.
коперниковское открытие в области истории, он вместе с тем, в сравнении с О. Шпенглером, более аргументировано и убедительно изложил свою точку зрения по данному вопросу.
В отличие от Н.Я. Данилевского, О. Шпенглер называл цивилизации не культурно-историческими типами, а зрелыми, или великими, культурами. Сравнивая их с живыми организмами, он выделял восемь таких культур: античную, арабскую, вавилонскую, египетскую, индийскую, китайскую, мексиканскую (майя) и западную. Но в трактовке критериев классификации этих культур у О. Шпенглера нет полной ясности и однозначности. Указывая на духовное начало, порождающее все многообразие идей, форм и образов культурной жизни, он в то же время не выделял их общие, или по крайней мере, сходные черты. Вследствие этого исключалась возможность не только сравнения разных типов культур, но и разработка познавательных средств такого сравнения, ключевую значимость которого постоянно подчеркивал автор. Соответственно применение аналогии как важнейшего средства исторического исследования становилось невозможным, если отрицается по существу наличие сходства между различными культурно-историческими явлениями и процессами.
По О. Шпенглеру, каждую цивилизацию необходимо рассматривать в двух взаимосвязанных аспектах. С одной стороны, она есть неизбежная судьба всякой культуры, достигшей вершины, где осуществляется разрешение самых трудных вопросов жизнедеятельности людей. Но будучи последней стадией исторического развития, «цивилизация есть завершение. Она следует за культурой как ставшее за становлением, как смерть за жизнью, как окоченение за развитием, как духовная старость и каменный и окаменяющий мировой город за господством земли и детством души, получившими выражение, например, в дорическом и готическом стилях. Она неотвратимый конец; к ней приходят с глубокой внутренней необходимостью все культуры».10 Следовательно, согласно автору, не только европейская, но и всякая цивилизация вообще есть конечная стадия исторического прогресса.
С другой стороны, всякая цивилизация, как зрелая культура всегда самобытна и имеет ограниченные возможности для своего возрождения. Подобно живому организму, такая культура возникает, формируется и расцветает на строго определенной территории. Исчерпав в полной мере все свои исторические возможности, она в конечном итоге умирает. Такова общая закономерность развития данного организма. Ведь «всякая культура проходит через все возрасты отдельного человека. У каждой есть детство, юность, зрелые годы и старость».11
10 Там же. С. 42.
11 Там же. С. 139.
Вышеизложенное свидетельствует о том, что, как и Н.Я. Данилевский, О. Шпенглер отрицал возможность существования общемировой цивилизации, признавая наличие лишь отдельных локальных цивилизаций в истории человечества. Но если первый стремился обосновать самобытность развития русской (славянской) цивилизации, выражая уверенный оптимизм, то второй, напротив, пытался обосновать неизбежное крушение западной цивилизации, описывая процесс этого крушения в мрачных, пессимистических тонах.
Подчеркнем, такой прогноз, касающийся исторической судьбы западной цивилизации, в течение последнего столетия не оправдался. Напротив, в течение всего последующего периода, несмотря на отдельные кризисные явления, она не только сохранила свою самобытность и качественное своеобразие, но и неуклонно и поступательно развивалась, демонстрируя тем самым устойчивые темпы социально-экономического прогресса. Несомненно, западная цивилизация занимает особое место в мировом сообществе, определяя в целом ключевые направления трансформации современной эпохи.
