CC BY
56
УДК 372.893 ББК 74.266.32
ИСТОРИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ В КОНЦЕПЦИИ ПРЕПОДАВАНИЯ ИСТОРИИ В СРЕДНЕЙ ШКОЛЕ
HISTORICAL PSYCHOLOGY IN THE CONCEPT OF TEACHING HISTORY AT SECONDARY SCHOOL
В. Ж. Цветков, Е. А. Цветкова
В статье рассматривается подход к изучению истории в средней школе с использованием элементов исторической психологии и в рамках этой методологии анализируется один из «трудных вопросов» Отечественной истории - революция 1917 г. и Гражданская война.
Ключевые слова: историческая психология, концепция Нового Учебно-методического комплекса по Отечественной истории, революция 1917 г., Гражданская война, Белое движение, советская власть.
V. Zh. Tsvetkov, E. A. Tsvetkova
The article deals with the approach to learning history at secondary school using the elements of historical psychology and within this methodology one of «difficult questions» of National history is analyzed, namely the revolution of 1917 and the Civil war.
Keywords: historical psychology, the concept of the New Educational and methodical complex on National history, revolution of 1917, Civil war, the White movement, Soviet system.
Психология в изучении истории
Историческое образование сегодня - один из важнейших элементов федеральной системы образования. В настоящее время идет становление новой методологии преподавания истории. Необходимость создания единого учебника истории России определяется развитием мировой исторической науки, накоплением новых исторических знаний, возросшим общественным интересом к событиям прошлого [1].
Историки оказываются перед выбором, в рамках какой методологической парадигмы преподавать историю (рис. 1).
Изучать и преподавать историю можно на основе механического запоминания исторических дат, событий, имен. Но большой ли будет эффект от этого? В исследованиях известного немецкого психолога-экспериментатора Г. Эббин-гауза доказывалось, что неупорядоченный материал запоминается, сохраняется и воспроизводится хуже осмыслен-
ного. Уже через час в памяти остается лишь 50% запомненной информации, а спустя месяц - 20%. К сожалению, сугубо описательный подход не достигает целей, определяемых стандартами ФГОС, и не может считаться достаточно приемлемым при преподавании истории в средней школе.
От описательного подхода отличаются объяснительный. Но и объяснять можно по-разному: достаточно вспомнить известную притчу об описании слона тремя слепыми людьми. Просто акцент делается в каждом объяснении на разных факторах.
Первый объяснительный подход чаще употребим как история политических лидеров, правителей, государственных институтов. В рамках такой концепции основное внимание уделяется политической системе и правителям, от которых зависело развитие государства. Этот подход был приоритетным в изучении истории в системе образования дореволюционной России. Но все ли решают князья, цари, генсеки, президенты?
Второй объяснительный подход можно обозначить как историю самоуправления, народа, демократических традиций. Он характерен для исторических традиций Русского Зарубежья ХХ столетия.
Третий подход - экономический. В его рамках история рассматривается как развитие экономики, в основе которого лежит борьба за средства производства. Все исторические события объясняются материальной заинтересованностью и классовой борьбой. Однако этот подход также страдает узостью.
Четвертый из существующих объяснительных подходов - цивилизационный. В его рамках российская цивилизация рассматривается как уникальная, исключительная, образовавшаяся под влиянием климата, рельефа, почвенных особенностей территории, занимаемой Россией, а также религии. Данный подход страдает определенным изоляционизмом и оказывается несостоятельным в условиях мировой глобализации.
Для преодоления существующих ограничений перечисленных выше подходов к изучению истории и ее преподаванию можно предложить методологический подход, основанный на понимании мотивов исторических участников, какими являются и государства, и лидеры (формальные и неформальные), и группы, образуемые по различным основаниям, и народ, и отдельные исторические субъекты.
Видный американский психолог, основатель гуманистической психологии А. Маслоу предложил известную модель иерархии потребностей (рис. 2), которую возможно рассматривать в качестве основы при объяснении мотивации поведения исторических субъектов [2].
В основе представления о взаимодействии истории и психики человека находится идея об активной роли человека в историческом процессе, представление о человеке как об историческом деятеле как носителе творческого, созидающего историческую ситуацию начала.
Характерным примером воссоздания целостной историко-психологической картины эпохи является работа Й. Хейзинги «Осень Средневековья» (1919), опубли кованная на русском языке в 1990 г. [3] и положившая начало серии исследований в области исторической психологии Средневековья: (Ж. Дюби, Ф. Ариас, Ж. Ле Гофф, А. Я. Гуревич).
В годы Второй миро вой войны в Соединенных Штатах Америки начинается проведение исследова ний, осуществляющих психологический анализ исторических событий
Рис. 2. Пирамида потребностей А. Маслоу
(первые исследования по психологии нацизма, выявляющих психологические предпосылки и возможные последствия тоталитарного режима (В. Лэнгер, Э. Эриксон, Ф. Нойман)).
Начиная с 1960-х гг. историческая психология существует как университетская дисциплина.
Принципиальными для историко-психологического подхода к психологическим и социальным феноменам являются некоторые теоретические положения [4]:
1. Социальные явления, продукты духовной и материальной деятельности, исторические события, массовые социальные движения рассматриваются как проявления психической деятельности их участников, как проявление их поведенческой активности. Соответственно, для понимания исторического процесса необходимо исследование массовой психологии, закономерностей массового социального поведения, осуществление психологического подхода к социальным явлениям.
2. Поведение субъекта исторического процесса (социальной группы, личности) в конкретно-исторической ситуации в значительной степени обусловлено предшествующим опытом, историей взаимодействия человека и общества, историей жизни субъекта.
3. Проявления социальной активности людей рассматриваются в зависимости от исторических условий: для понимания массовых социальных движений необходимо выявлять не только социально-психологические, но и социальные, экономические, культурные и бытовые причины.
В рамках предлагаемого подхода отечественная история рассматривается как неотъемлемая часть мирового исторического процесса, что согласуется с Концепцией нового Учебно-методического комплекса (УМК) [1].
Важная мировоззренческая задача курса заключается в раскрытии как своеобразия и неповторимости российской истории, так и ее связи с ведущими процессами мировой истории. Это достигается с помощью синхронизации курсов истории России и всеобщей истории.
Методический подход, связанный с использованием исторической психологии, совмещается с историко-ан-тро по ло гическим подходом, положенным в основу Концепции Нового УМК по Отечественной истории [1]. Этот подход позволяет понять потребности, мотивы, цели и причины той или иной деятельности исторических субъектов (государств, их лидеров, народных масс, партий и т. п.) и рассматривать каждый исторический период через «вжива-
ние» в ту эпоху, а не ее оценку с точки зрения человека постиндустриальной цивилизации XXI в.
Наполнение и измерение истории чувствами, переживаниями людей прошлого привьет учащимся интерес и уважение к своей истории, будет служить источником и инструментом формирования у молодого поколения личностного, эмоционально окрашенного восприятия прошлого.
Безусловно, в рамках нового УМК по Отечественной истории событийная линия, излагаемая в учебнику, должна быть дополнена социально-психологической объяснительной линией, содержащейся в хрестоматиях, книгах для чтения, методических пособиях.
Концепция Нового УМК по Отечественной истории определяет ряд «трудных вопросов истории России», один из которых - «Причины, последствия и оценка падения монархии в России, прихода к власти большевиков и их победы в Гражданской войне».
Период 1914-1921 гг. занимает особое место в российской и мировой истории. Он связан с чередой войн и революций, до основания потрясших основы прежнего мироустройства. Первая мировая война не без основания считается рубежом эпох: с ее окончания начинается отсчет новейшего периода истории. Великая российская революция, а также стартовавший в октябре 1917 г. «советский эксперимент» по силе воздействия на общемировые процессы признаны одними из важнейших событий XX в.
В результате мировой войны и революций коренным образом изменилась геополитическая карта Европы. Почти одновременно распались четыре империи - Российская, Австро-Венгерская, Германская и Османская. Мир оказался в состоянии небывалого прежде глобального кризиса, сопровождавшегося массовой гибелью солдат и мирных жителей, сменой типа экономического развития, миграционными процессами, безработицей и резким снижением уровня жизни населения. Голод, эпидемии, смерть и хаос становились обыденным явлением. Одним из последствий Первой мировой войны, проявившихся в том числе в Советской России 1920-1930-х гг., стала милитаризация экономики, усиление ее государственного регулирования, приход к власти диктаторских режимов.
Повсеместно, а не только в России, на фоне обнищания населения, кризиса старых властных институтов и ценностей, которым был предъявлен счет за неспособность уберечь мир от военной катастрофы, наблюдалась резкая радикализация общественных настроений. Популярными становились идеи переустройства мира на коммунистических началах. В этой ситуации казалось, что надежды большевиков на революцию в России, которая разожжет пожар мировой революции, не были лишены оснований.
Россия оказалось в центре «великих потрясений» 1914-1921 гг. Здесь наблюдалось сложное переплетение военных и революционных процессов. В конце 1917 г. имело место наложение сразу трех ключевых факторов, обусловивших масштаб, глубину и ожесточенность событий: первые революционные преобразования осуществлялись в условиях продолжавшихся на территории России сражений Первой мировой войны и уже разгорав-
шейся новой войны - Гражданской. Ставшая национальной трагедией, Гражданская война стала следствием глубокого раскола российского общества.
Катастрофическими для России оказались людские потери. Страну захлестнула детская беспризорность. Около 2 млн россиян, в основном из числа «образованного сословия», покинули Россию и оказались в эмиграции.
Результатом периода войн и революций стало разорение страны, ее распад по региональным и национальным «квартирам» и системный кризис большевистской власти, несмотря на ее победу в Гражданской войне. На повестке дня стоял вопрос о существовании российского государства.
Представляется возможным наметить основные направления анализа данной проблемы в рамках психоисторического подхода.
Социально-психологический анализ революционных событий 1917 г.
Большое значение для формирования революционных предпосылок имеют перемены в сознании людей.
В 1917 г. параллельно разворачивались несколько социальных конфликтов - в армии, в промышленности и в сельском хозяйстве, на национальных окраинах, среди казачества, в Русской православной церкви, среди служащих, молодежи. Но главным стало положение в армии, решающим становилось отношение «человека с ружьем» к происходящему в стране [5].
Русская армия включала в свой состав представителей разных сословий. Наибольшее влияние на настроения в армии оказывало крестьянство, представители которого составляли большинство армии. А в российской деревне в начале XX в. происходили серьезные перемены. Изменялась социально-экономическая жизнь деревни, но и происходили заметные сдвиги в психологии русского крестьянина. На смену общинным ценностям стали постепенно приходить ценности частного хозяйства, хозяйства крестьянина-собственника.
Во время Первой мировой войны значительная часть крестьян была призвана на военную службу. Из 15,5 млн мобилизованных 12,8 млн человек были призваны из деревни. Война вырывала людей из обычной для них среды, ломала жизненные планы. Ведущий исследователь социально-психологических факторов в истории России ХХ в. В. П. Булда-ков отмечал, что особенно тяжело переживали призыв в армию ратники старших возрастов, которые составляли значительный контингент тыловых гарнизонов [5]. Сорокалетние бородачи, призванные под ружье, тосковали по земле и семье, брошенной на нищету и разорение. С большим трудом они привыкали к военной службе. Тяжелое моральное состояние солдат усугубляли письма из дома, в которых сообщалось о проблемах крестьянского хозяйства.
Нужно учитывать также и то, что за годы войны, которая неожиданно для многих оказалась слишком «долгой», солдаты привыкли к смерти, сформировалось устойчивое непримиримое отношение к врагам. Все это повлияло на их отношение к революционным переменам.
Проблемы со снабжением армии, тяжелая жизнь в казармах и окопах также вызывали недовольство солдат. Пораже-
ния на фронте солдаты объясняли, в частности, тем, что в ней много изменников и шпионов. Подозрения вызывали командиры, чиновники с «нерусскими», «немецкими» фамилиями.
Падал в армии и авторитет Императора Николая II, ставшего Верховным главнокомандующим. Многие солдаты верили в сильное влияние Распутина при дворе, в желание «немки-царицы» заключить мир с Германией.
К сожалению, стали ослабевать и религиозные чувства солдат. Солдаты приносили присягу для того, чтобы сражаться «За Веру, Царя и Отечество», но осознание важности этих слов было небольшим.
Пока власть была сильной, солдат признавал ее и повиновался ей. Но как только авторитет офицерства и вера в незыблемость царской власти оказалась поколебленной, то ослабел и порядок в воинских частях, упала дисциплина.
Солдаты запасных полков распространяли среди населения слухи о военных неудачах России. Это обостряло ситуацию в стране.
В. П. Булдаков [5] отмечал, что к 1917 г. сформировался особый тип солдата: непрофессионал, призванный из запаса, безынициативный, утративший уважение к себе и другим «человек толпы». Этот тип был особенно распространен в тылу в запасных полках. Оторванный от деревни, изуродованный нравами войны и условиями казарменной жизни, крестьянин-солдат вносил в революционное движение огромный разрушительный потенциал. Солдаты обращали свой гнев и ненависть не только против старых органов власти и управления, но и против своих командиров. «Демократизация» армии, облегчение норм строевой службы, смягчение жестких дисциплинарных правил было рассчитано на сознательное отношение солдат к службе. Но эти надежды оказались преждевременными. Далеко не все солдаты были готовы стать свободными гражданами.
В то же время немало солдат восприняли революцию как возможность для начала «новой жизни», в том числе и для изменения своей собственной судьбы. Именно они поддерживали демократические порядки, верили обещаниям Временного правительства, а также и советской власти. Грамотные и политически активные солдаты занимали видное место в формирующихся органах власти.
Среди молодых солдат еще сильна была вера в лозунг «Война до победного конца!». Но не менее важным оставался и вопрос об аграрно-крестьянской политике. Конечно же, солдат-крестьян волновал вопрос о земле. «Земля и мир - вот две затаенные мечты, прожигавшие, подобно каленому железу, все существо солдата-крестьянина», - вспоминал генерал-квартирмейстер Ставки Верховного Главнокомандующего генерал от инфантерии Ю. Н. Данилов.
Таким образом, именно армия, в условиях продолжающейся Первой мировой войны, стала центром политической борьбы. Однако в силу недостатка политической культуры и элементарной грамотности солдаты часто воспринимали не особенности той или иной политической программы, а оценивали привлекательность определенных личностей, ораторов, вождей и вожаков. Были популярны те, кто мог предложить простой и понятный способ разрешения самых важных экономических, политических и социальных проблем.
Первоначально немалые надежды в российском обществе возлагали на А. Ф. Керенского. Его даже называли «любовником революции». В нем видели «вождя революции, министра, ведущего огромную страну к новому строю, героя, который своими подвигами поверг в пучину старый строй». Керенский «воспринимался» через идею Учредительного Собрания, созыв которого он должен был обеспечить. Сторонники Керенского считали его тем самым лидером, который без потрясений приведет страну к свободе и демократии.
Керенский был профессиональным адвокатом и умел завоевывать словом сердца слушателей. Однако для его авторитета необходимы были не только слова, но и дела. В обществе были чрезвычайно сильны ожидания «мира» и «земли». Но объявить о решении этих проблем Керенский не хотел. Он надеялся выполнить свою «миссию» - довести страну до Учредительного Собрания и добиться победы в войне с Германией. Разрыв ожиданий и реальности был налицо и способствовал падению авторитета Керенского.
«Теоретиком» и «практиком» кадетской партии был известный историк, ученик В. О. Ключевского, англоман П. Н. Милюков. Но в 1917 г. следовало учитывать, что любая программа, идея должна быть донесена до адресата (в данном случае до народных масс) на понятном для него языке. А для Милюкова речь на митинге часто напоминала лекцию перед студентами. Его обращение к слушателям «Милостивые государыни и милостивые государи» очень многих раздражало. Кадеты объективно становились «правой» партией, сближались с военными, сторонниками диктатуры и возрождения монархии. Для многих монархистов и кадетов надежды на возрождение России стали связываться с генералом от инфантерии Л. Г. Корниловым, ставшим Верховным Главнокомандующим.
Внутри партии большевиков было немало тех, кто не соглашался с Лениным или Троцким. Но большевикам удалось создать единую партию, спаянную жесткой дисциплиной, ориентированную на приход к власти.
Органично вписывался в революционные настроения Л. Д. Троцкий. Он не только не смущался большого количества слушателей, но, напротив, стремился стать во главе масс. Как вспоминали многие современники тех событий, Троцкий как бы «заряжался» от масс. Его теоретические наследие несопоставимо меньше наследия Ленина, но именно его считали «преемником» большевистского вождя.
Троцкий умело использовал ошибки пропагандистской политики Временного правительства. Тогда когда речь шла о преждевременности радикальных преобразований прежде созыва Учредительного Собрания и окончания войны, Троцкий убеждал слушателей, что все эти проблемы можно и должно решить быстро и эффективно. Нужно только сменить власть, передать ее от Временного правительства к Советам рабочих и солдатских депутатов.
В. И. Ленин вырос в семье служилого дворянина, и, казалось бы, ничего не говорило о его будущей карьере революционного вождя. В гимназии он стал лучшим учеником. Не обладая яркой внешностью, громким голосом, хорошими «манерами», он не переживал из-за этого, а самоутверждался в другой сфере. Уже тогда Ленин производил впечатление своим энергичным характером: «При
беседах с ним вся невзрачная его внешность как бы стушевывалась при виде его небольших, но удивительных глаз, сверкающих недюжинным умом и энергией». Ленин умел внушать к себе доверие.
Еще в гимназии Володя Ульянов стремился возвыситься над своими товарищами. Он не любил проигрывать. Он имел большие способности, обладал огромной памятью, отличался значительным интересом к учебе и большой работоспособностью.
На него большое влияние оказали потери близких -отца, сестры, брата. А смерть старшего брата Александра, казненного за подготовку террористического акта против Императора Александра III, утвердила Владимира Ульянова в необходимости революционной борьбы.
Ленину постоянно приходилось вести борьбу - то с народниками, «предателями» дела революции, то с либералами. Поэтому ему удалось сочетать в своих публичных выступлениях и теоретические высказывания и простоту, доступность их изложения. В своих многочисленных выступлениях он стремился сосредоточивать внимание на отдельных политических проблемах, наиболее важных, насущных для аудитории. А в статьях, предназначенных для товарищей по партии, он стремился доказать безусловную правоту своих политических и философских взглядов, используя логические построения, изложения взглядов философов прошлого, открытий в различных областях гуманитарных наук.
После февраля 1917 г. Россия стала называться «самой свободной страной в мире». Но для массового сознания переход от самодержавия к демократии был непонятен.
В. П. Булдаков [5] отмечал, что в своей жажде мира, земли, воли солдатская масса не встретила отклика ни в политике Временного правительства, ни в политике армейских общественных организаций. Поэтому уже весной в настроениях армейских масс обнаружился поворот от революционной эйфории и поддержки новой власти к политической апатии и недоверию.
Провал июньского наступления привел к тому, что недоверие солдат к Временному правительству и революционной демократии обострилось во второй половине июня.
Практические действия революционно-демократических сил, оказавшихся у власти весной 1917 г., пришли в противоречие с генетически унаследованными образца-
ми поведения, мышления, восприятия и воображения, носителем сущностных черт которых явился «человек с ружьем». Старое монархическое государство было уничтожено, но на уровне привычек оно продолжало жить в общественном сознании. Массы после утраты веры в идеального царя не отказались от вековых представлений о стиле государственного устройства. Власть, по этим представлениям, должна быть сильной, независимой и безраздельной. Временное правительство, не обладавшее этими качествами и не способное решить основные вопросы, волновавшие солдат, лишалось поддержки армии.
Наиболее близкой структурам традиционного, архетипи-ческого массового сознания оказалась простота большевистских лозунгов. Массы подбирали лидеров по привычному принципу. «В деле подчинения одного человека другому главную роль играет, во-первых, бесповоротность идеалов, во имя которых предпринято подчинение, а во-вторых, личная энергия, с которою ведется процесс подчинения, и сумма которой всегда находится в тесной зависимости от ясности и определенности идеалов», - заметил еще в XIX в. М. Е. Салтыков-Щедрин. Этой схеме отношения лидера и массы наилучшим образом стала отвечать большевистская партия.
Упрощенно, в виде схем представим развитие событий, приведших к Октябрьской революции 1917 г.
Основные политические силы после февраля 1917 г. (монархические партии и организации были запрещены) выглядели так (см. рис. 3).
Основные характеристики ведущих партийных лидеров выше были представлены. Основные недостатки правых и центристов - их нерешительность как лидеров и отсутствие ясных программ для понимания народных масс.
Основные социально-психологические вехи выделим следующие (см. рис. 4).
Подведем итог. В октябре 1917 г. многие пошли за большевиками. Но «социалистические представления» у этих людей во многом был связаны с голодом, жаждой мира и покоя.
Видя, что старая армия не может стать опорой власти, правительство большевиков решило ее демобилизовать и приступить к созданию новой - Красной Армии, сформированной по классовому принципу.
В истории нашей страны начинался новый период -Гражданская война.
ЛЕВЫЕ
ЦЕНТРИСТЫ
ПРАВЫЕ
Большевики (Ленин, Троцкий) Левые эсеры (Спиридонова)
( 1 { 1
Красные в Гражданскую войну, победители Растворение среди большевиков и самоликвидация
Меньшевики (Мартов)
Правые эсеры (Чернов)
-О-
«Демократическая контрреволюция»
Белое движение в Гражданскую войну
Рис. 3. Схема основных политических сил после февраля 1917 г.
Социально-психологический анализ поражения белых и победы красных
В Гражданскую войну можно условно обозначить наличие двух «полюсов»: «красных» - большевиков и «белых» - противников большевиков, сторонников восстановления добольшевистской России, продолжения участия России в Первой мировой войне.
Красный (цвет революционной крови) и белый (цвет монархии, законности, порядка) цвета стали символами противостояния. Тот размах, который приобрела цветовая идентификация в годы войны, свидетельствует о трудности четкого определения противников с использованием понятий социального, классового и политического характера. Примечательно, что белые так себя не называли, их так называли красные, а белые именовали себя «истинно русскими».
Если давать общую оценку социальному составу регулярных частей белых армий, то, отмечая их «народный характер», особенно в период «Похода на Москву» и защиты белого Крыма, следует выделить недостаточную сплоченность всех контрреволюционных сил. Представители каждого из сословий, недовольные политикой советской власти, связывали свое недовольство с какими-либо определенными, только им понятными причинами.
Русское офицерство вступило в борьбу, оскорбленное развалом армии как основы прочной государственности, позорным Брестским миром. Представители «демократической общественности» руководствовались, главным образом, стремлением восстановить свободу слова, печати, собраний, политических партий, возродить разогнанное
Учредительное Собрание и т. д. Русское крестьянство, удовлетворенное в целом прекращением войны и «декретом о земле», яростно сопротивлялось проводимой советской властью политике продразверстки, насаждения комбедов, запрету свободной торговли. Против натурализации заработной платы, принижения роли профсоюзов, массовой безработицы выступали русские рабочие. Представители отечественных «деловых кругов» - «эксплуататорского класса» - теряли от политики советской власти практически все свое материальное и социальное положение. Наконец, казачество, помимо недовольства политикой «расказачивания», надеялось на возрождение собственной государственности, традиций своего самоуправления.
Но духовную сущность Белого движения, основанную на идее активного сопротивления разрушению Русской Государственности, Державности, традиционных нравственных ценностей русского народа, освящаемых Русской православной церковью, большинство контрреволюционных сил освоить, к сожалению, не смогло. А ведь именно эта государственно-патриотическая идея, четко сформулированная великим русским философом И. А. Ильиным, и давала ту самую «силу духа», которая отличала полки и дивизии белой армии в пору ее побед.
Эта надсословная, надклассовая идея, будучи выраженной в период 1918-1920 гг. в формуле «непредрешения основных вопросов государственной жизни до полного окончания междоусобной борьбы и созыва Всероссийского Земского Собрания», могла бы объединить и, действительно, объединяла в одних рядах представителей столь разных со-
словий. Однако данное объединение оказалось недостаточно прочным. «Народный характер» армии, с точки зрения ее социального состава, не означал еще единого «общенародного» характера ее идеологии. Социальные интересы, политические амбиции ставились выше общенациональных интересов. Единый фронт антибольшевистского сопротивления постепенно распался, и при таком положении уже невозможной стала победа над Советской властью, властью, сумевшей не только убеждением, но и принуждением поставить в ряды РККА в несколько раз большее число бойцов.
В гражданской войне офицер «должен быть вождем своих солдат», человеком, создающим спайку командиров и подчиненных. Это поначалу удавалось в Добровольческой армии, где «именные» (по имени предводителя, они же «цветные», то есть имевшие форму специального цвета) элитные полки пытались поддерживать рыцарский дух, расстреливая порой же своих за грабеж, но в целом у белых стали воспроизводиться пороки старой армии, в том числе распри между фронтовым и тыловым начальством: высшее руководство подозревалось в бездарности, интриганстве, мотовстве. Добровольцев возмущала разбухшая масса тылового начальства и юные генералы, способные ходить в атаку с винтовкой в руке, но совершенно не умеющие управлять войсками. Со своей стороны, молодые выдвиженцы побаивались конкуренции прибывающих из Советской России заслуженных генералов, а потому требовали к ним самого строго отношения.
Ситуацию обостряло то, что белогвардейцы не были даже в минимальной степени обеспечены необходимым обмундированием, войскам фактически приходилось заниматься самоснабжением.
Сторонники Белого движения и советской власти примерно в одинаковой степени испытывали уверенность в своей победе, но механизм этой уверенности был различным. В противовес достаточно распространенному мнению о чувстве обреченности и фатализма белого офицерства, которое сопровождало их борьбу с большевиками, выявлено присутствие у них уверенности в недолговечности советской власти, что вызывало достаточно легкое отношение к своим поражениям как событиям частного порядка, не влияющим на конечный результат борьбы. Если факт победы большевизма противоречил миропониманию белогвардейцев, то красные верили в свою победу под влиянием пропаганды и действия защитного психологического механизма, который блокировал мысли о проигрыше.
С учетом того, что Гражданская война проходила при чередовании побед каждой из основных противоборствующих сторон, а фронтовая война сменилась волной повстанчества, можно считать одной из причин прекращения войны - исчерпанность психоэмоциональных, не говоря уже о физических, ресурсов нации в результате «долгой войны» 1914-1920 гг.
Любая гражданская война отнюдь не создает той психологической обстановки, где проявляют себя осмысленность, благоразумие, трезвый расчет. Это исторический сгусток различных форм массового насилия, усугубляемого постоянным ощущением того, что в «чужих» превра-
щаются «свои». Но большевики, в конечном счете, смогли использовать насилие для того, чтобы превратить страну в «единый военный лагерь» - этому способствовали массовые представления о бесчинствах белых. Насилие белых, напротив, не просто отталкивало от них население, но и создавало дополнительные трения между военной и гражданской администрацией, в ходе которых последняя порой оказывалась в состоянии привычной оппозиционности, характерной для дореволюционных времен.
В большевистском стане - вовсе не походившем на «единый революционный лагерь» - зарождалась психология «осажденной крепости». Это было привычным для России состоянием. Напротив, антибольшевистские силы лишились и центра, и центростремительной веры, и «идеологии насилия».
Подведем итог. В целом Гражданская война выросла из мировой войны. Большевики насильственно-революционным путем собирались искоренить «классы эксплуататоров» в мировом масштабе, белые первоначально намеревались свергнуть советскую власть с тем, чтобы вместе с союзниками продолжить борьбу против четверного союза. По оценке историка В. П. Булдакова [5], на низовом уровне ситуация смотрелась много проще: для крестьян ближайший внешний мир наполнился настоящим сонмищем «чужих» - будь то германские оккупанты на Украине, англичане на Севере, чехословаки в Сибири или всевозможные «интернационалисты» на всей территории России. К этому инородному ряду добавлялись и «евреи-комиссары». Все карательные акции - Временного правительства, большевиков, оккупантов, белых - со временем слились в сознании крестьян в единый ряд насилия «чужих» над деревней. В борьбе против этого, защищая продукт своего труда, сельские традиционалисты считали естественным поиск нового «третьего пути», своей особенной «крестьянской утопии». Но на практике это не осуществилось. Рассмотрение проблем массовой психологии в конце Гражданской войны может происходить на уроках, посвященных началу формирования Новой экономической политики.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Концепция Нового учебно-методического комплекса по Отечественной истории // Российское военно-историческое общество [Электронный ресурс]. URL: http://histrf.ru/ru/biblioteka/book/kont sieptsiia-novogho-uchiebno-mietodichieskogho-komplieksa-po-otiechiestviennoi-istorii (дата обращения: 30.04.2014).
2. Маслоу А. Мотивация и личность. СПб.: Питер, 2012.
3. Хейзинга Й. Осень Средневековья. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2013.
4. Шкуратов В. А. Историческая психология. Ростов н/Д, 1994.
5. Булдаков В. П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 2010.
REFERENCES
1. Conception of new teaching materials on National history [Kontseptsiya Novogo uchebno-metodicheskogo kompleksa po Otechestvennoy istorii]. Rossiyskoe voenno-istoricheskoe obsh-chestvo (Russian Military Historical Society). Available at: http://histrf.ru/ru/biblioteka/book/ kontsieptsiia-novogho-uchiebno-mietodichiesko gho-komplieksa-po-otiechiestviennoi-istorii (accessed 30.04.2014).
2. Maslou A. Motivatsiya i lichnost (Motivation and personality). Saint-Petersburg: Piter, 2012.
3. Kheizinga I. Osen Srednevekovya (Fall of the Middle Ages). Saint-Petersburg: Izd-vo Ivana Lim-bakha, 2013.
4. Shkuratov V. A. Istoricheskaya psikhologiya (Historical psychology). Rostov-on-Don, 1994.
5. Buldakov V. P. Krasnaya smuta. Priroda i posled-stviya revolyutsionnogo nasiliya. (Red strife. Character and consequences of revolutionary violence). Moscow, 2010.
УДК 373.3 ББК 74.200.554
ОЦЕНКА ЭФФЕКТИВНОСТИ ПРОГРАММ СЕМЕЙНОГО ФИЗИЧЕСКОГО ВОСПИТАНИЯ ПО ПОКАЗАТЕЛЯМ ФИЗИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ И ФИЗИЧЕСКОЙ ПОДГОТОВЛЕННОСТИ МЛАДШИХ ШКОЛЬНИКОВ
ASSESSMENT OF EFFICIENCY OF FAMILY PHYSICAL TRAINING PROGRAMS ON INDICATORS OF PHYSICAL DEVELOPMENT AND PHYSICAL FITNESS BY YOUNGER PUPILS
Т. К. Ким
В статье представлены результаты использования в условиях образовательных учреждений различного типа программ семейного физического воспитания, как необходимого условия повышения эффективности физического воспитания детей и подростков и обеспечения качественного взаимодействия школы и семьи. Действенность программ оценивалась по показателям физического развития и физической подготовленности младших школьников, участвовавших в опытно-экспериментальной работе. Полученный фактический материал позволяет констатировать прирост тестовых показателей по всем оцениваемым параметрам у учащихся экспериментальных групп на статистически достоверном уровне и достижение ими нормативных показателей уровня развития физических качеств и сопряженных с ними двигательных способностей по сравнению с их сверстниками из контрольных групп. Также полученные результаты указывают на равномерный прирост отдельных морфометрических параметров, позволяющих судить о положительных приспособительных изменениях со стороны отдельных систем организма младших школьников.
T. K. Kim
The article deals with the results of using various types of programs of family physical training in the context of educational institutions as a necessary condition for increasing the efficiency of children's and teenagers' physical training and for providing high-quality interaction of school and family. Effectiveness of programs was estimated on indicators of physical development and physical fitness of younger pupils that participated in developmental and experimental work. The received factual material allows stating the growth of test indicators on all estimated parameters by pupils of experimental groups at the statistically-valid level and their achieving statutory indicators on the level of development of physical qualities as well as of the moving abilities connected with them in comparison with their contemporaries from control groups. In addition, the obtained results indicate a uniform gain of the separate morphometric parameters, allowing to judge about positive adaptive changes from separate systems of younger pupils' organism.
Ключевые слова: здоровье, физическое развитие, физическая подготовленность, младшие школьники, семейное физическое воспитание.
Keywords: health, physical development, physical fitness, younger pupils, family physical training.
