CC BY
89РУСОФОБИЯ
вопросы НАЦИОНАЛИЗМА 2016 № 4 (28)
олег йеменский
ИСТОРИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ФрАНТИШЕКА ДуХИНСКОГО
Часть первая
В истории науки встречаются случаи, когда тот или иной труд не получает пристального внимания и известности в собственно научной среде, однако оказывает немалое влияние на области мысли вне неё — на политические и национальные идеологии, общественные настроения и даже международные отношения. Таким случаем можно признать работы поляка Франтишека Духинского, имевшие очень большое влияние на общественно-политическую мысль своего времени и во многом ставшие идеологическим основанием для идеологии украинского национализма.
В работе «Русофобия как идеология»1 мною был сформулирован ряд определений, имеющих значение и для анализа текстов Духинского. Если понимать русофобию как цельную систему взглядов, обладающую своей общей логикой, понятиями, определённым генезисом и развитием в западной культуре, то можно выделить и ряд критериев для констатации её фактических проявлений. Русофобия как идеология злой природы русских основана на экзистенциальном противопоставлении всего русского всему европейскому через широкий спектр бинарных оппозиций, имеющих в западной культуре традиционное значение противопоставления дурного хорошему, зла до-
1 Неменский О.Б. Русофобия как идеология // Вопросы национализма. 2013. №1(13). С. 26-65.
бру. Сформировавшись главным образом в контексте польской культуры ХУ-ХУ11 вв., что было обусловлено активным проникновением польской государственности на русские земли (от взятия Львова в середине XIV века до взятия Москвы в начале XVII в.), русский дискурс польской культуры исходил из потребности обосновать факт подчинения русских земель полякам и необходимость замещения русской культуры польской. В более позднее время требовалось уже обосновать границу своего «законного» проникновения на Русь в противостоянии с усиливающимся в военном и политическом плане Российским государством.
Необходимостью утверждения этой границы не только в военном, но и в идеологическом (да и в любом другом) плане была обусловлена направленность польской мысли главным образом на опровержение общего русского исторического наследия и самосознания восточных славян, а также на поиск всего того, что могло бы противопоставить жителей Западной Руси (современных Украины и Белоруссии) Руси Восточной. Для этой цели обыкновенно использовалась та же система противопоставлений по ценностным бинарным оппозициям, что и для сравнения русской культуры со всей европейской, да и шире — в контексте свойственной Западу традиции ориентализации, сопоставления западной культуры с «восточными».
49
50
Собственно, русофобией эта система идей может быть признана именно на том основании, что была направлена на отрицание русской исторической памяти, русских форм этнокультурной общности и религиозных традиций, а также на определение всего, что может быть маркировано как русское, через имеющие однозначно негативное оценочное значение понятия.
В разные столетия для этих целей использовались разные системы понятий, что было связано с развитием общественно-политической мысли и сменой культурных эпох. XIX век — столетие особенно напряжённых (сравнительно с прежними) политических отношений России и Европы, а также век польских восстаний и активной деятельности польского образованного общества по борьбе за восстановление своей государственности и её прав на западнорусские земли, ставшие основной территорией шляхетских восстаний. Одновременно это столетие постепенного вхождения в язык гуманитарных наук дискурса кровно-биологического взгляда на человечество, расовой теории. Понятно, что в этих условиях русофобская идеология должна была освоить новые понятия и приспособить их для обоснования отсутствия этнокультурной общности восточных славян и принципиальной чуждости России западной культуре и цивилизации.
Понятие «раса» стало активно входить в язык общественных наук с 1830-х гг. Основной идеей расовой теории была убеждённость в обусловленности расовыми признаками всех основных свойств человеческих обществ — их культуры, общественных институтов и т.д. вплоть до личных психических качеств. Основные свойства общества и каждого его члена виделись врождёнными и предопределёнными физическими характеристиками, в которых, впрочем, ещё только начинали разбираться. История виделась социобиологическим процессом
развития и противостояния друг другу различных больших и малых человеческих рас.
Одной из самых спорных тем всей расологической науки XIX века оказался расовый характер финно-угорских народов. Получили известность концепция Ф. Блюменбаха об их монголоидном происхождении, т.н. номадийская теория Ж. Кювье и наиболее распространённая туран-ская теория, утверждающая их переходный (или смешанный) характер между монголоидами и европеоидами. «Туранцами» тогда стали именовать в первую очередь все кочевые племена, а в общую туранскую расу объединять и тюрок, и монголов, и финно-угров. К туранской (или уральской) семье в то время были склонны относить финно-угорские языки и лингвисты. Учёные спорили, являются ли уральцы результатом смешения рас или же представляют свой особый расовый тип. Согласно получившей большую популярность теории неравенства рас А. Гобино2, представители туранской расы рассматривались как интеллектуально более слабые и неспособные к прогрессу народы.
К концу первой трети XIX века постепенно приобретала всё большую известность гипотеза кровного смешения финно-угров со славянами. И если в России учёные высказывали эти мысли обыкновенно ещё вне контекста концепции о расовом неравенстве, то в Европе они всё чаще служили основанием для выводов о физически обусловленном варварстве славян и их неизбежной отсталости.
Некоторые учёные в этом скрещивании славян и финнов начинали видеть особенности именно великорусского народа. Примерно то же — о смешении славянских кровей с азиатами-тюрками — нередко писали тогда и применительно к малорусскому насе-
2 Его книга «Опыт о неравенстве человеческих рас» была издана в 1853 г.
лению (Н.И. Надеждин, М.А. Максимович и др.). Одним из самых ранних и активных популяризаторов идеи о смешении с финнами как определяющего свойства именно великороссов был польский историк Йоахим Лелевель3. Как пишет М. Лескинен, уже к середине XIX столетия «господствующей стала концепция, согласно которой этногенез великорусов в Северо-Восточной Руси осуществлялся начиная с XII века, когда прибывшие с юго-востока и севера славянские переселенцы постепенно "переваривали" автохтонные финские племена»4. Эта гипотеза приобрела известность не только в западной, но и в российской мысли. Правда, здесь она высказывалась обыкновенно ещё вне контекста расологических идей.
Классическая расовая теория и таксономия А. Ретциуса, обнародованная в 1842 г., исключала славян из числа долихоцефалов-арийцев и включала в брахицефальную общность — вместе с финно-уграми. А согласно уже упомянутому А. Гобино, славяне имеют арийское происхождение, однако «вступили в разрушительное соседство с финнами», в результате чего получили «большую пропорцию жёлтой крови», а соответственно, сильно опустились в расовой иерархии.
С классической расологической точки зрения особую ценность имеет именно чистота расы, а смешение рассматривается как недопустимое гряз-нокровие: кровная метисация ведёт к расовой деградации. Расовая теория основывалась на мифе о «чистой крови», которая может быть испорчена через смешение с носителями иных расовых признаков. Финская кровь, будучи по распространённой гипотезе «ту-ранской», то есть азиатской, лишала
3 См.: Dzieje Polski: Joachim Lelewel potocznym sposobem opowiedzial, do nich dwanascie krajobrazöw skreslil. Warszawa, 1829.
4 Лескинен М.В. Великоросс / великорус.
Из истории конструирования этничности.
Век XIX. М., 2016. С. 282.
человека европейских добродетелей. Соответственно, перед славянскими интеллектуалами вставала задача защитить свои народы от унизительных выводов и отстоять их место в «арийской семье европейских наций».
Теории расового превосходства европейцев накладывались на структуры западной идентичности с её традицией ориентализации5, в результате чего описания различия рас обыкновенно приобретали характер перечисления уже упомянутых бинарных оппозиций по принципу «хороший УБ плохой» с приписыванием иным расам различных характеристик, противоположных комплексу позитивного европейского самовосприятия.
Понятно, что распространённые тогда констатации низменных свойств финских народов имели чисто умозрительное происхождение: представители иной расы должны были быть во всём противоположны европейцам-арийцам. И раз традиционной европейской добродетелью считается тяга к свободе, то финн должен был быть «природным» рабом. Если европейцы являются народами творческими, созидательными, то финн оказывался их обратным отражением. И все эти черты якобы передавались от финнов к великороссам из-за продолжительного смешения кровей.
В 1840 г. в Париже в Коллеж де Франс была учреждена Кафедра славянского языка и литературы, сыгравшая немалую роль в становлении западноевропейской славистики. Лидирующую роль на ней сразу же попытались занять поляки, имевшие после Ноябрьского восстания 1830 г. большую парижскую эмиграцию. В условиях крайнего накала противостояния польского общества с Россией Колледж в значительной степени превра-
5 В классическом значении Э. Саида (его книга «Ориентализм 1978 г., см.: Саид Э. Ориентализм. Западные концепции Востока. М., 2006).
тился в центр распространения идей радикально антироссийского характера. Профессором этой кафедры стал и поэт Адам Мицкевич. В условиях многократно отмечаемого тогда почти полного незнания европейской аудиторией славянского мира, обзорные лекции о культуре и истории разных славянских народов с неизменно сопутствовавшими им рассуждениями морализаторского плана имели большое влияние на общественное мнение, в значительной мере формируя самые общие представления французского общества о славянах и особенно о России. За четыре неполных семестра с 1840 по 1844 г. Мицкевич прочёл более ста лекций6, которые, к сожалению, до сих пор остаются не переведёнными на русский язык. Конечно, научного значения они не имели, ведь Мицкевич был поэтом и ярким оратором, но не учёным. Однако они стали крупным событием и в развитии польского самосознания в XIX веке, польской национальной идеологии, и в характере просвещения французского общества по главным образом русскому и польскому вопросам.
Мицкевич постарался взглянуть на славянские народы в целом как на единую стихию, основной нерв существования и развития которой задаёт противостояние друг другу двух во всём противоположных народов — поляков и русских («москалей»). Он назвал их «двумя враждебными партиями» славянского мира: «две религии, два диалекта, два алфавита, две диаметрально противоположные формы правления»7. «Повсюду русский орёл встречал польского; всегда вслед рус-
скому ура звучал польский военный клич. Посмотрим прошлое, что доносится оттуда? Да, это длящееся эхо их борьбы»8.
В России Мицкевич видит «дух Атти-лы, Чингисхана, Тамерлана», который «последовательно воплощается в правящих династиях Великого княжества Московского» с их неизменно тиран-ским, деспотическим характером правления. При этом этот дух имеет явно разрушительную направленность: «Он истребляет вокруг себя всё — семью, княжества, племена». Мицкевич видит в российской власти «воплощение дьявольского духа»9. Этому противостоит модель польского общества, в котором «ничто не делается отдельным человеком, всё совершается коллегиально» и «вдохновляется Святым Духом». Мицкевич противопоставляет «русскому завоевательному духу» «рыцарский культ Польши». «Нигде в мире не найдётся примера столь большой свободы, предоставленной человеческой личности»10. В России же основное начало — самодержавие и слепое ему подчинение. Всё описание славянского мира у него строится на основе противопоставления злых и добрых начал, воплощённых двумя славянскими народами, но для европейского слушателя было очевидно также, что одно из этих начал представляет Европу, а другое Азию.
Мицкевич делает особенный упор на факте смешения великороссов с финнами, хотя и не даёт этому расо-логическую трактовку и продолжает рассматривать московитов как славян. Однако уже относительно давней истории он говорит о смене «Руси нор-
52
6 Полное издание по записям слушателей: Mickiewicz A. Les Slaves. Cours professé au College de France par Adam Mickiewicz et publié d'après les notes sténographiées. Paris, 1849. На польском: Mickiewicz A. Dziela. T. VU-XI. Literatura slowiañska. Warszawa, 1998 (или более ранние издания).
7 Mickiewicz A. Les Slaves. T. 1. P. 97-98.
8 Ibid. P. 11. См.: Ларионова Е.О. Курс лекций Адама Мицкевича в Collège de France: «Русская идея» в зеркале польского мессианизма // К истории идей на Западе: «Русская идея». СПб., 2010. С. 184-205.
9Mickiewicz A. Les Slaves. T. 4. P. 484.
10 Ibid. Р. 495.
маннской» на «Русь финскую»11. В его описаниях финны имеют крайне отрицательные характеристики: «После рассеяния финского племени дух его по-прежнему существовал, но вошёл теперь в новое тело... Так, в окрестностях Костромы, Суздаля и Москвы, в этом гнезде новой силы, финский род соединился со славянским, а если мы припомним характер этого рода, то легко будет предсказать и будущее того государства, в котором он составил важнейший элемент. Финн угрюмый, жалкий, созданный для ярма и разрушения, встретил в славянине сущность более высокую, но осквернил её своим прикосновением. Финн сам по себе всегда раб, но когда его направляет высшая сила, он становится разрушителем... Князья Юрий и Ан-дрей12 не сделали ничего более, кроме как выпустили придавленный дух финнов, и приняли на себя управление им»13. В общем-то, в самом начале 1840-х гг., когда Мицкевич читал свои лекции, расологическая мысль ещё не вошла в сознание научной общественности, и можно сказать, что случившееся вскоре осмысление этих идей в расовых понятиях было вполне закономерным. Оно было сделано там же, в Париже, младшим коллегой А. Мицкевича по чтению публичных лекций Ф. Духинским.
Франтишек Духинский и его сочинения
Стройную расовую теорию, объявлявшую великороссов представителями уральской расы и на этом основании отделявшую их от всех остальных славян, представил в конце 1850-х гг. польский эмигрант в Париже Франтишек Хенрик Духинский (1816-1893). Он происходил из польской шляхты Киев-
ской губернии, благодаря чему с детства ощущал себя на границе польской и русской культур. С 1834 г. Духинский проживал в Киеве, где какое-то время учился в университете и работал частным учителем в польских семьях. В 1846 г., в связи с событиями «Весны народов», он эмигрировал в Стамбул, а затем в Италию и во Францию. Несмотря на то что был учёным-любителем, в Париже в эмигрантской среде он смог сделать прекрасную научную карьеру, был даже избран вице-президентом Французского этнографического общества, был членом Французского географического общества.
Наиболее полно, хотя и в несколько публицистичном виде, его теория представлена в книге «Основы истории Польши, других славянских наций и Москвы»14, вышедшей в трёх томах в 1858-1860 гг. К сожалению, сочинения Духинского15 до сих пор остаются не переведёнными на русский язык. В целом можно говорить о том, что наука его почти забыла — исследовательская литература по его сочинениям крайне скудна16. Связано это, очевидно, в
11 Pisma Adama Mickiewicza. Tom VII. Warszawa, 1858. S. 4 (Lekcja XXIII).
12 Имеются в виду Юрий Долгорукий и Андрей Боголюбский.
13 Pisma Adama Mickiewicza. Tom VII. S. 6.
14 Duchinski F. Zasady dzejôw Polski i innych krajôw slowianskich i Moskwy. 1858-1860. T. I-III; Duchinski F. Dopelnienie do trzech czçsci zasad dziejôw. 1863; см. переиздание: Duchinski F. Zasady dzejôw Polski i innych krajôw slowianskich i Moskwy // Pisma Franciszka Duchinskiego. T. I-III. Rapperswyl, 1901, 1902, 1904.
15 См., помимо упомянутого выше: Duchinski F. Questions d'Orient. Stambul, 1853; Duchinski F. Pologne et Ruthénie. Origine slave. 1861 (эту небольшую книжку Духинский сам считал своим основным достижением); Duchinski F. Do Rzqdu narodowego powstanczego od bçdqcego obecnie na sluzbie krajowej w Paryzu Kijowianina Duchinskiego przed stawienie. Paryz, 1863; Duchinski F. Peuples Aryâs et Tourans, agriculteurs et nomads. 1884; Duchinski F. Introduction à l'ethnologie des peuples rangés au nombre des Slaves. Paris, 1867; Qui sont les Kosaks? Paris,
1877 и др. _
16 Giller A. (A.G.). O zyciu i pracach 53 F.H. Duchinskiego Kijowianina. W jubileuszowq _
rocznicç piçcdziesiçcioletnich jego zaslug naukowych. Studium przez A.G. Lwów, 1885 (монография авторства одного из руководителей польского восстания 1863 г. Агатона Гил-лера с максимально благоприятным разбором «научньк заслуг» Дукинского, положительный отзывов о нём и его влиянии на дальнейшую мысль); статьи в сб.: Wieniec Jubileuszowy. Pismo zbiorowe na uczczenie 50-letniej dzialalnosci F.H. Duchinskiego, red. F. Lewicki, Kraków, 1885; Regnault É. La question européenne improprement appelée polonaise. Réponse aux objections présentées par M.M. Pogodine, Schédo-Ferroti, Porochine, Schnitzler, Soloviev, etc., contre le polonisme des provinces lithuano-ruthènes et contre le non-slavisme des Moscovites. Paris, 1863. S. 7-10, 149-153; Nalkowski W. O geograficznych blçdach, na których opierajqsiçhistoriozoficzne poglqdy profesora Duchinskiego. Warszawa, 1991; Grabski St. Zycie i dzialalnosC literacka Franciszka Duchinskiego Kijowianina // Pisma Franciszka Duchinskiego. Rapperswyl, 1901. T. I (Cz. pierwsza). S. VIII-XXXIV; Duchinska S. Mlode lata Franciszka Duchinskiego uzupelnione rzutem oka na jego dzialalnosc naukowq. Lwów, 1897; Духинский // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.Е. Ефрона. Т. IX. СПб., 1893. С. 251; Czapska M. Franciszek Henryk Duchinski // Polski Slownik Biograficzny. Warszawa, 1946. T. V. S. 441-443; Борщак I. Украша в Парижг Францшек Дуxiнський // Украша. 1953. Ч. 9. С. 701-709; Rudnytsky I. Franciszek Duchinski and his Impact on Ukrainian Political Thought // Harvard Ukrainian Studies. 1979-1980. Vol. 3/4. Part 2. P. 690-705; Grabski A.F. Na manowcach mysli historycznej. Historiozofia Franciszka H. Duchinskiego // Grabski A.F. Perspektywy przeszlosci: Studia i szkice historiograficzne. Lublin, 1983. S. 221-278; Nowak J. Kontrowersje wokól Franciszka H. Duchinskiego, zapomnianego polskiego historyka i etnografa // Materialy V Sympozjum Biografistyki Polonijnej. Kraków 22-23 wrzesnia 2000. Red. A. Judycka & B. Klimaszewski. Lublin, 2000. S. 115-123; Opacki Z. Turanskosc-azjatyckosc Rosji w polskiej i rosyjskiej mysli spoleczno-politycznej XIX i XX wieku // Zagadnienie rosyjskie: Myslenie o Rosji:
_ oglqdy i obrazy spraw rosyjskich. Red. M. Bohun &
54 J. Gockowski. Kraków, 2000. S. 239-252; Górny M. _ "Piçc wielkich armii naprzeciw wrogom naszym":
первую очередь с тем, что его тексты не выдерживают собственно научной критики и уже при жизни многими воспринимались несерьёзно. Однако если в России была собственная сильная славистика, то во Франции она ещё только начинала зарождаться, и в такой ситуации полемически яркие тексты Духинского, несомненно, находили свою аудиторию. Тем более это можно сказать о польской эмигрантской среде, так как они отвечали её идеологическим и политическим запросам.
Духинскому свойственно осознание истории как поля борьбы за национальное освобождение польского народа. Основными противниками он определяет даже не самих учёных, а власти государств, разделивших Речь Посполитую: он пишет об «усилиях трёх правительств наших главных врагов по фальсификации нашей истории; больше всего вреда нам сделало петербургское правительство»17. Неудивительно, что и основной своей целью он видит не научную истину, а воспитание
Przyczynek do historii rasizmu. Kwartalnik ffistoryczny, 2011. Nr. 118(4). S. 681-706 (в статье сопоставляются идеи Духинского и французского антрополога того же времени Жана-Луи-Армана Катрфажа, который создал во многом подобную теорию расовой чуждости немцев и пруссаков); Луняк С. Рецепцш козацько! Украши в працях польсько! емiграцii у Францii // Луняк С. Козацька Украша 16-18 ст. у французь-ких iсторичних дослiдженнях. К.-Нiжин, 2012; Wrzesinska К. Ariowie i Turanczycy. Pogl§dy Franciszka Н. Duchmskiego па temat rasy i cywilizacji // Sprawy Narodowoscюwe. Serja nowa. 2015. №. 46. S. 46-63; Лихоманов И.В. Франтишек Духинский — «бедный родственник» евразийства // Идеи и идеалы. 2015. №1(23). С. 76-90; Лескинен М.В. Туранская теория Фр. Г. Духиньского и ее критика в контексте складывания концепции «великорусскости» в российской науке // Славянский альманах. 2016. № 1-2. М., 2016. С. 164-180.
17Duchinski ЕН. Zasady dziej6w... Cz. 1. КШа mysli wst£pnych. Б. XVII.
патриотизма: «мы во всех наших лекциях стараемся главным образом воспитать в нашей молодёжи чувство любви к Отчизне и религиозное смирение по выполнению обязательств добрых поляков»18. При этом лекции пронизаны именно духом восстаний, войны, а не просто патриотическим отношением к Польше: «Научись, молодой поляк, истин, признанных москалями, и когда тебя будут тащить на пытки, скажи им их же словами»19.
Понятие «враги» то и дело возникает в его речи: «мы говорим о фальсификациях, проводимых нашими врагами»20; «об этих преступлениях врагов наших»21, ведь «так учат неприятели Польши об отношениях Руси и Москвы»22. «Что касается соседей наших, немцев и москалей, то мы должны сейчас рассматривать их за врагов наших, бороться против которых — святая обязанность наша»23. «Наши враги более ста лет работают над тем, чтобы отобрать у нас почти всё наше историческое прошлое, то есть с усердием работают над тем, чтобы вынуть почву нашей земли из-под наших ног!»24 Даже свои аргументы он называет «армиями», например: «Так мы приготовили третью нашу великую армию на врагов. Эта третья армия называется статистикой»25.
Однако москали «являются наибольшими преследователями не только тела народа нашего, но и религии его, языка его, цивилизации его»26. Он специально подчёркивает, что это ошибка
18 Ibid.
19DuchinskiF.H. Zasady dziejôw... Cz. 3. S. 70.
20Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 1. Kilka mysli wstçpnych. S. XVII.
21 Ibid.
22 Ibid.
23DuchinskiF.H. Zasady dziejôw. Cz. 1. S. 5.
24 Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 2. Uwaga. S. V.
25Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 3. Kilka mysli wstçpnych. S. XIX.
26DuchinskiF.H. Zasady dziejôw. Cz. 1. S. 5.
думать, будто «сегодня немцы являются более значимыми нашими врагами, чем москали»27. Этот выбор между тем, кого считать большим врагом Польши — немцев или русских, был ещё с XVIII века большой проблемой для польской мысли, и уже в ХХ веке проявился в различии стратегий внешней политики, разрабатываемой лагерями Ю. Пилсудского и Р. Дмовского. С точки зрения расового подхода Ду-хинского, ответ был очевиден.
Духинский называет самым главным его сочинением «La Moscovie et la Pologne», в котором он разбирает «отношения славян с москалями»28. Однако это довольно небольшая книжка, и лекции значительно её превосходят и по объёму, и по подробности представления материала. Впрочем, Духинский задумывал издать шесть частей этого сочинения (лекций)29, и трудно сказать, почему он этого не сделал. «Исторические отношения славян и москалей так мало известны, что определение их Мицкевичем ещё долго считалось бы лишь поэтическим произведением, свидетельствующим о ненависти поляка к москалям...»30. Расовый подход Духинский называет этнографическим: «Новшеством у нас было только в расширении применения этнографии к историческим исследованиям»31. Но такая «этнография» у него является частью системы обоснований «этнографических прав»32 польского народа, рассматриваемых в рамках общих «мыслей о правах народностей»33. «Мы находимся на поле битвы; про-
27 Ibid. S.11.
28Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 1. Kilka mysli wstçpnych. S. ХХХ.
29 Ibid.
30 Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 1. S. 73.
31 Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 3. Kilka mysli wstçpnych. S. VIII.
32Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 2. Kilka uwag wstçpnych. S. 23, 31.
33 Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 2. Uwaga. S. I.
шлое болезненно, современность печальна, враги сильны и коварны. А значит, надо спешить»34, — подчёркивает Духинский и призывает слушателей способствовать этой борьбе, помогая распространением его сочинений: «Как недавно сделал Анджей Кши-жановский, когда, издав собранные им доказательства о польской национальности Коперника, упрашивал земляков принять на себя труд распространения своего сочинения между собой и между иностранцами, так и мы делаем»35.
Духинский говорит о себе и своих мотивах: «Достопамятная война 18301831 гг. застала нас молодым человеком тринадцати лет. С того времени мы жили войной и Русью... В то время мы почувствовали и познали единство Польши на Висле и на Днепре»36. Он нередко обращается к польской историографии XV-XVI вв., понимая, что во многом продолжает именно те идеи, которые были актуальны для польских историков того времени активного проникновения на Русь. Он ссылается на ещё одного очень значимого для него старшего товарища и историка литературы Вацлава Маце-ёвского37, приводя его слова, что «поляки в XV и XVI вв. лучше понимали историю Польши, чем сегодняшние, потому что лучше понимали единство Руси и Польши»38. Духинский даже специально останавливается на идее о происхождении русских от роксо-лан39, бывшей важной для ренессанс-
34DuchinskiF.H. Zasady dziejöw... Cz. 2. Kilka uwag wst^pnych. S. 35.
35 Duchinski F.H. Zasady dziejöw. Cz. 2. Uwaga. S. IV-V.
36Duchinski F.H. Zasady dziejöw. Cz. 1. Kilka mysli wst^pnych. S. XXIII.
37 Вацлав Александр Мацеёвский (Waclaw Aleksander Maciejowski, 1792-1883) — польский историк культуры и права.
38Duchinski F.H. Zasady dziejöw. Cz. 1. Kilka uwag wst^pnych. S. 34.
39Duchinski F.H. Zasady dziejöw. Cz. 1. S. 40.
ной историографии XVI века, но вряд ли волнующей учёных в ХХ. Но действительно, его труд, несмотря на актуальную для его времени расовую теорию, во многом напоминает именно историографию эпохи Возрождения. Это касается и его полного неумения отличать источники от историографии, в связи с чем он строит свои доказательства в основном на ссылках на различные исторические труды — авторов от XV до XIX вв.
Однако принципиальным для него было всё же влияние его старшего знакомого А. Мицкевича, к которому он нередко обращается. «Мицкевич был первым, кто начал исследовать отношения между славянами и москалями с точки зрения их понятий о наследстве земли, с точки зрения их языков, касательно той цивилизации, которую они представляют»40, — указывает он на общность применяемого им метода с идеями поэта-романтика. «Говоря вообще, Мицкевич рассматривает современных москалей как славян с точки зрения языка, и как уральцев с точки зрения духа и характера цивилизации»41, — но, как подчёркивает Духинский, он смог пойти гораздо дальше. «О Адам Мицкевич! Почему ты, муж, не знал об этих правдах, которые так хорошо известны мне, а высказать их так хорошо, как ты, я не умею. Ты бы смог закрыть уста лжецам и неверящим!»42
Впрочем, Духинский актуализирует более широкий контекст сочинений, причём не научных, а беллетристики, которая, однако, на его взгляд смогла раскрыть важнейшие вещи в истории. Впрочем, этой границы между наукой и теми же мемуарами о посещении России он не замечает. «В таком отрывочном состоянии были знания о Москве до появления сочинений Мицкевича
40 Ibid. S. 68.
41 Duchinski F.H. Zasady dziejöw. Cz. 1. S. 73. 42Duchinski F.H. Zasady dziejöw. Cz. 2. Kilka
uwag wstçpnych. S. 41.
(Лекций во французском Collegium), Маркиза де Кюстина43, Барона Гак-стгаузена44, Мурчисона45, де Вернейя46 и Кайзерлинга47. Первые три исследователя открыли три важные тайны, касающиеся московского народа, то есть: дух его формы правления, его высший класс и его общину, а три последних — его землю. Нам осталось только раскрыть чрезвычайную гармонию выводов этих так разносторонних исследований. Все они выключают и земли московские, и формы московского правления, и московскую шляхту, и московскую общину из гармонии лехитско-германско-латинской Европы и показывают Москву в единстве со Средней Азией со всех этих точек зрения»48.
При этом Духинский оппонирует другой польской историографической традиции, связываемой им в первую очередь с именем Адама Нарушевича49:
43 Астольф де Кюстин (Astolphe-Louis-Léonor, Marquis de Custine, 1790-1857) — французский аристократ, получивший большую известность изданием в 1843 г. своих записок — воспоминаний о России «Россия в 1839 году» в трёх томах.
44 Барон Август фон Гакстгаузен (нем. August Franz Ludwig Maria, 1792-1866) — прусский чиновник, экономист, писавший по аграрным и военным вопросам, посещал Россию в 1840-х гг. и оставил сочинения со своими впечатлениями от увиденного: «Исследования внутренних отношений народной жизни и в особенности сельских учреждений России» в трёх томах.
45 Родерик Импи Мурчисон (Roderick Impey Murchison, 1792-1871) — британский геолог и путешественник.
46 Эдуард де Верней (Édouard de Verneuil, 1805-1873) — французский геолог и палеонтолог.
47 Евгений фон Кайзерлинг (Eugen von Keyserling; 1832-1889) — немецкий арахнолог.
48DuchinskiF.H. Zasady dziejôw. Cz. 3. S. 10.
49 Адам Нарушевич (Adam Tadeusz Stanislaw
Naruszewicz,1733-1796) — польский иезуит,
придворный писатель и поэт и государствен-
«Лелевель, выключением истории Руси из истории Москвы, и Мацеёвский этим своим заявлением, стали переходом между самым неточным пониманием истории Польши у Нарушевича, так как он династию Пястов рассматривал за всю Польшу, к относительно точному»50.
Согласно расовой теории, на которой основывал свои выводы Духин-ский, белая раса подразделялась на четыре основные ветви: «1) индийско-персидскую, 2) индийско-европейскую, называемую также индо-германской, 3) уральскую, к которой принадлежат: финны или чудь, тюрки и татары, 4) семитскую»51. «Индогерман-ские или индоевропейские народы» делятся в свою очередь на три ветви: 1) словянскую или славянскую, а именно лехитскую, с чистыми литовцами, 2) германскую или латинскую, 3) германо-скандинавскую»52. Это позволяло ему определить историческое место Польши как лежащей «на границе народов двух рас: индогерманской и уральской»53.
Основное различие между ариями (индами), с одной стороны, и уральцами (туранцами)54 с семитами с другой, он видел в том, что первые «более земледельческие, более привязаны к земле, чем остальные». У уральских же народов «превалирует скотоводческо-торговая жизнь»55, что определено не только исторически, но и расово, а потому составляет их неизменное свойство, проявляющееся не только в
ный деятель монархических взглядов, один из крупнейших польских историков и деятелей культуры XVIII века.
50 Duchinski F.H. Zasady dziejöw... Cz. 2. Kilka uwag wst^pnych. S. 34.
51 Duchinski F.H. Zasady dziejöw. Cz. 1. S. 12.
52 Ibid. S. 13.
53Duchinski F.H. Zasady dziejöw. Cz. 1. Kilka mysli wst^pnych. S. XIV.
54Duchinski F.H. Zasady dziejöw. Cz. 3. S. 30.
55Duchinski F.H. Zasady dziejöw. Cz. 2. Kilka uwag wst^pnych. S. 25.
формах хозяйствования, но и в формах культуры, мышления, всей цивилизации.
Главный вопрос, ответ на который призвана дать книга Духинского, формулируется им следующим образом: «где находятся такие географически-исторические цивилизационные границы, которые разделяют жителей Польского государства от Московского государства, так, чтобы эти государства могли существовать рядом друг с другом, при полной их независимости, и ради развития этой независимости на пользу и Москвы и Польши и других народов»56. Он пишет, что Россия «через разделы Польши сломала вечный порядок, основанный на географических правах двух государств»57. «А сегодня нет речи о чём-нибудь ином, кроме как о точном понимании географически-цивилизационно-исторических границ между Польшей и Москвой»58.
Старая граница между Московским царством и Речью Посполитой оказывается по всем признакам границей и всей индогерманской расы, и европейской цивилизации, и даже границей европейских систем рек, почв, климата и т.д., а потому должна быть выражена и в политических реалиях как граница между Польшей и Россией: «Границы между этими двумя государствами, которые сформировались в XIV и XV вв., когда и Новгород и Малая Русь входили в состав Польского государства59, являются также и с точки зрения физической, и с точки зрения моральной,
56 Duchinski F.H. Zasady dziejöw. Cz. 1. S. 98.
57Duchinski F.H. Zasady dziejöw. Cz. 2. Kilka uwag wstçpnych. S. 27.
58Duchinski F.H. Zasady dziejöw. Cz. 3. S. 69.
59 Здесь мы имеем дело с трактовкой отношений личной унии между Польшей и Великим княжеством Литовским ещё до заключения Люблинской унии 1569 г. как уже свершившегося государственного объединения, а также со старой гипотезой, что Новгород входил в состав Литовского княжества.
границами наций двух рас: индоевропейской и уральской во всех проявлениях их жизни». «Новгород, Смоленск и близлежащие восточные берега Днепра являются границами общности европейских наций»60; «Мы рассматриваем Новгород, Смоленск, Могилёв, Чернигов, Полтаву и Екатеринослав как последние главные города славянских и вообще индогерманских народов у границ Востока»61. «Две реки — Тверца и Москва на границе Польши и Москвы в главном пункте, то есть со стороны Смоленска, отделяли славян, подвластных русским князьям, от уральцев финнов»62.
Закономерность этой границы обосновывается Духинским не только с расовой, но и с географическо-климатической точки зрения, в чём проявляется пристальный интерес общественной мысли тех лет к влиянию географии и климата на историю и свойства человеческих обществ. Ду-хинский пишет: «Мы видим правильность включения всех губерний за-днепровской Малой Руси в Западную Европу на основе гидрографических законов»63; «Геологические исследования ещё более (если это может быть), чем гидрографические исследования, доказывают правильность исключения Москвы, Великороссии, из Европы и включения её в азиатскую систему»64.
Примечательно, что для таких утверждений ему требуется в первую очередь найти принцип противопоставления России и Европы, и он его находит в оппозиции «однообразность VS разнообразие», что имеет ассоциацию с наличием сильного личностного начала у европейцев и его якобы сгла-
60Duchinski F.H. Zasady dziejöw. Cz. 2. Kilka uwag wstçpnych. S. 6.
61 Duchinski F.H. Zasady dziejöw. Cz. 1. Kilka mysli wstçpnych. S. XV.
62 Duchinski F.H. Zasady dziejöw. Cz. 1. S. 39.
63Duchinski F.H. Zasady dziejöw. Cz. 3. S. 6.
64 Ibid. S. 7.
женностью у азиатов. «Что скорее характеризует системы собственно Москвы, Великороссии, и западной части Российской империи с геологической точки зрения, так это абсолютное однообразие первой и большое разнообразие второй, что выявляется при их сравнении. С этой точки зрения Польша в самых широких своих восточных географически-исторических границах составляет единство с остальной Западной Европой65, а Москва составляет единство со Средней Азией»66. «Согласно с принципами земледельческой геологии, Москва, Великороссия является ещё более однообразной, чем считается с точки зрения геологии в самом обширном значении этой науки. Москва... относится к системе земель Средней Азии. Уральские горы с точки зрения сельскохозяйственной геологии в своих самых обширных частях не составляют границы между так называемой Москвой Европейской и Азиатской»67. Тогда как «Западная Европа с точки зрения системы гор заканчивается валдайскими горами и днепровской возвышенностью; горы, киевские пещеры и пороги днепровские являются последними фракциями системы гор Западной Европы, Карпат»68. Такое представление о том, что «валдайская возвышенность» является гораздо более явной географической границей, чем уральские горы, можно рассматривать как очень наглядное выражение необходимости подогнать реальность под заранее принятый тезис.
Граница Европы по границам Ве-ликороссии (без Новгорода, Пскова и
65 Понятие «Западная Европа» явно используется Духинским не в значении «западной части Европы», а как общая характеристика Европы. То есть для него вся Европа — Западная.
66 Duchinski F.H. Zasady dziejöw. Cz. 3. S. 10-11.
67 Ibid. S. 14.
68 Ibid. S. 65.
Смоленска) является для Духинского также нравственным рубежом польской исторической миссии по защите Европы от Востока: «Такова моральная сила, которая побуждала провинции Польши к свободному объединению, была в то же время и главной моральной силой Польши в защите своих границ и в защите Европы»69.
Все результаты исследований Ду-хинского так или иначе сводятся к утверждению этой границы. «Таковы выводы нашего исследования. А теперь спросим: могут ли эти выводы быть отменены? Отвечаем: никогда отменены не будут, как никогда земля Польши не перестанет принадлежать к европейской системе, а земля Москвы к азиатской системе»70.
Славяне и поляки
Духинский видит Польшу лидером всего славянского мира и его центром. Именно территории Польши являются родиной для всех славян: «Наши собственные исследования привели нас к выводу о том, что привисленские территории были главным местом жительства, Отчизной всех современных славянских народов»71. При этом под Польшей он подразумевает все старые территории Речи Посполитой. «Польша и привисленская Польша является своего рода сердцем» славян72, — пишет он, ссылаясь в этом утверждении на П.Й. Шафарика. Теория польской прародины славян перерастает у него в факт самосознания всех славян: «Все современные славянские народы, вне Польши живущие,... смотрят на Польшу как на свою Отчизну. Так как в сущности все эти народы вышли из привис-ленской, приднестровской и приднепровской Польши, и это было не в да-
69DuchinskiF.H. Zasady dziejôw. Cz. 1. S. 6.
70Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 2. Kilka uwag wstçpnych. S. 30.
71 Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 1. Kilka mysli wstçpnych. S. XI.
72 Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 1. S. 14.
лёкие времена, а в VI и VII веках нашей эры»73.
Духинский подсчитывает, что «славян Польши с Малой Русью и Смоленском около 22 млн. Вне Польши есть около 17 млн. славян», и из этого делает вывод, что «славяне Польши составляют всю совокупность славян, вне Польши только слабые их поколения»74. К тому же зарубежные славяне для него подозрительны в плане сохранения чистоты крови. Про славян на Дунае он вообще пишет, что они сильно смешаны с турками, однако всё же признаёт их славянами: «Славяне дунайские были ещё более подвергнуты утрате чистоты славянского элемента, чем словаки, мораване и чехи»75 («они были и до нападения турок смешаны с турецкими народами»). В другой своей книге он даже отделяет «славян в собственном смысле слова» от «булгаро-славян» как расово сильно от первых отличающихся76.
При этом он особое внимание уделяет наименованию «славяне», указывая, что оно вовсе не происходит от слов «слово» или «слава» (две наиболее распространённые тогда версии), и вообще иноязычно: «Наименование словян, славян происходит от финнов, латышей и германцев; национальные же названия славян были: лехи77 и сербы»78. Доказательство этому строится следующим образом: «Само окончание на -ане в словах словяне, славяне, согласно традиции не одного,
60
73 Ibid. S. 4-5.
74 Ibid. S. 8.
75Duchinski F.H. Zasady dziejôw... Cz. 1. Kilka mysli wstçpnych. S. XII.
76Duchinski F.H. Introduction à l'ethnologie des peuples rangés au nombre des Slaves. Paris, 1867. P. 9-11.
77 Традиционное русское соответствие этому имени «ляхи». Однако в цитатах оставлен польский вариант, так как отход от него вызвал бы разночтения в таких словах как «Лехия», «лехиты» и т.п.
78 Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 1. S. 8.
а всех славянских языков,... означает местность и отвечает на вопрос "откуда?". Слова: киевляне, парижане, варшавяне и т.д. лучше всего это демонстрируют... Словяне, славяне — это означает происхождение народа, который так называется, из места, название которого сохраняется в главной части слова, то есть: из места, которое называлось Слов, Слав или что-то вроде»79. Размещая это место на территории Польши, он ещё раз утверждает центральное положение поляков в славянской истории: «Итак, мы видим, что название словян или славян, или скла-вов... было от местности, а не от рода, поэтому означало главным образом привисленских жителей, а скорее всего жителей современных Жулав, которые известны у немцев под названием Schalau и т.п. Sal с различными вариантами этого слова в латышском языке означает низменность, луговой край. Лелевель и реку Салу зовёт Шалавой»... Вывод: «Наименование это давали соседи славян. любому народу, который населял низины»80. К этому добавляется и опровержение традиционного объяснения наименования немцев: «Немцев они назвали немцами не из-за того, что их не понимали, а из-за того, что славяне в давние времена соседствовали с одним из германских народов, который назывался неметы»81.
Всё это Духинскому нужно для утверждения, что основным самоназванием славян было «ляхи» («лехи»): «Какое было более национальное название у народов, называемых их соседями германцами, латышами и финнами шалавами и саланами? Наиболее народное название у славян было название "лехи"... Название лехов было повсеместно распространено у всех славян и означало не захватчика, а земледельца»82. Разве что для имени
79 Ibid. S. 13-2.
80 Ibid. S. 14-2.
81 Ibid. S. 14-2.
82 Ibid. S. 15.
«сербов» он делает исключение и тоже пишет о нём как о самоназвании сла-вян83. Слово «лех» он, опять же вслед за Шафариком, производит от слова «леха» — т.е. поля. Это служит для него доказательством земледельческой природы славян. Правда, тут же оказывается, что собственно «лехами» были только вооружённые земледельцы, то есть рыцари: «любой богатый земледелец, полянин, мазур, поморец, становился лехом, когда мог иметь рыцарские доспехи и оружие»84. «Итак, мы видим, что и в выяснении самых наименований славян есть новые доказательства того тезиса, что привис-ленские берега надо рассматривать как главные славянские земли»85.
Духинскому очень важно утвердить, что славяне пришли в Европу из Азии вместе с другими арийцами86. «Главные принципы истории всех народов славянской расы следующие: что славяне уже в Азии были в близком единстве с народами германско-скандинавскими и латинскими; что это единство вырабатывали в Европе; что главным местонахождением славян в Европе была в древнее время Польша, а вне Польши были только слабые славянские роды, так что все современные славянские нации начинают свою историю от исхода в VI и в VII вв. из Польши (при-висленской и приднепровской); и, наконец: тот принцип, что в привис-ленских землях славянский элемент мог сохраниться и сохранился в самой сущности»87.
Поляки представляются Духинско-му народом исторически свободным и рыцарским: «Имя поляков или по-лехов в тех же веках надлежит и при-висленским крестьянам, потому что Пясты, представители высшего сословия, не захватывали привисленских
83 Ibid. S. 16.
84 Ibid.
85 Ibid. S. 17.
86 Ibid. S. 13.
87 Ibid. S. 38.
полян, и каждый крестьянин Польши мог стать лехом, то есть рыцарем (если имел достаток, потому что рыцарские доспехи дорого стоили)»88. Несмотря на то что «мы, поляки, находимся на границе двух наиболее сильных белых рас: венедов или индо-европейской и туранской»89, именно у поляков черты белой расы выражены сильнее всего: «у славян жизнь земледельческая ещё более превалирует над торгово-скотоводческой, чем у других народов той же расы... Славяне ещё более привязаны к земледелью, чем англичане и немцы, и чем другие народы их расы. Этот скотоводческий характер славянской цивилизации превалирует особенно в Польше, как привисленской, так и приднепровской»90.
Славяне в лице поляков получаются, таким образом, наиболее чистыми представителями белой расы в мире: «В то время, до XI века, самым своим количеством и сохранением в чистоте национального элемента (на Висле) были эти славяне первыми в своём роде. С тех пор первенство этого рода оставалось всегда при них; но, более того, заблестели они славой в славянском мире и благодаря высоким достижениям просвещения своего славянско-польского и общего, европейского, то есть латинского; заблестели они ещё более того в громадных моральных и материальных битвах, как защитники этого славянского мира, против двух его самых грозных и самых сильных врагов, то есть против немцев и против уральцев; в конце концов, и это самое важное: только объединённые поляки и русины смогли сохранить самую дорогую вещь в жизни наций и рас, полную независимость свою, вплоть до временного падения под насилием примирившихся друг с другом немцев и москалей, потомков
88 Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 2. S. 56.
89Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 3. Kilka mysli wstçpnych. S. IX.
90Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz.1. S. 45.
веси, мери, муромы, черемисов, мордвы, в конце прошлого века, а отчасти же до 1832 и 1846 г.»91. Но даже утеря государственности поляками описывается Духинским как свидетельство силы польского народа: «Польша потому слаба как государство, что сильна как особое общество. а потому естественным результатом для этого общества должна быть полная его независимость»92.
Поляки и Русь
Главным событием всей польской истории Духинский признаёт Кревскую унию 1385 г., объединившую Польшу с Великим княжеством Литовским в династической унии: «мы исходим из принципа: самым главным событием в истории Польши было объединение жителей приднепровских с привисленски-ми, и оно имело основы в единстве славянской народности этих жителей»93. Основной принцип, который, на взгляд Духинского, должен лечь в основу польской национальной истории, заключается в том, что вся история Руси должна рассматриваться как законная органическая часть польской истории. При этом он подчёркивает: «Надобность включения истории Руси в общую историю Польши не является результатом воздействия наших патриотичных чувств, а выводом исследований самой серьёзной исторической критики»94, — и определяет основным содержанием истории до XIV века приготовление к случившемуся тогда объединению. Причём указывает, что так историю «нашей Отчизны» понимали ещё в XVII веке, но позже это было нарушено: «Нарушевич не понимал уже Длугоша и Стрыйков-ского, полностью исключал из истории Польши историю Руси, и даже не обозначал различий между историей Руси
и историей Москвы». А первые шаги по возрождению правильного взгляда на польскую историю сделали Лелевель, Вишневский95 и Мацеёвский. При этом йоахим Лелевель выделял историю Руси из истории Польши, но «также выделял её и из истории Москвы, чего Нарушевич не делал. Это был уже большой прогресс»96. Михаил Вишневский «не только заметил, что русская литература чужда москве97, но и понял, что русская литература вошла в литературу чисто польскую. Для этого Вишневский включил в свою "Историю польской литературы" наиболее значимые произведения литературы Руси до XIV века»98. А Вацлав-Александр Мацеёвский «пошёл ещё дальше. Он назвал привис-ленскую Польшу и Русь до времени соединения "разделённой Лехией", а литературный язык Руси этой эпохи навал "русско-польским"»99. В связи с этим свою программу Духинский формулирует так: «Мы признали за правильное дополнить принципы этих наших учёных полным включением всей истории Руси в историю Польши»100, и добавляет: «Даже Малой Руси в XVIII веке и в наши дни»101.
Вслед за польской ренессансной историографией, обращавшей внимание на факт основания и Польского, и Русского государств племенами полян и отождествлявшей их, Духинский
62
91 Ibid. S. 41.
92 Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 2. S. 33. 93Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 1. Kilka
mysli wstçpnych. S. VII.
94 Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 2. S. 17.
95 Михаил Вишневский (Michal Wiszniewski, 1794-1865) — польский психолог и историк, автор десятитомной «Истории польской литературы» (1840-1857).
96Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 1. Kilka mysli wstçpnych. S. IX.
97 Слово «москва» в данном случае используется как этноним, поэтому пишется со строчной буквы.
98Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 1. Kilka mysli wstçpnych. S. IX.
99 Ibid. S. X.
100 Все выделения текста курсивом внутри цитат авторские.
101 Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 1. Kilka
mysli wstçpnych. S. X.
объединяет народы обоих государств с самых ранних стадий истории. Полян приднепровских он видит переселившейся на Днепр частью полян привисленских, своего рода польской колонией, и ссылается при этом на мнение историков XV-XVI вв.: «Наш историк XV века Длугош говорит также, что русины происходят от поляков (...Ruthenorum ex Polonis descendentes.). Стрыйковский же знает и год, когда "киевляне пришли на Днепр с Вислы". Говорит определённо о 430 годе». «Итак, есть три предводителя приднепровских лехов, имена которых сохранились в народных преданиях на Руси вместе с памятью о миграции славян этих земель с Вислы: Радым, Вият (уменьшительное Виятко) и Семен или Симеон»102. Духинский говорит о «Польше на Днестре, на Березине, на Двине, на Днепре, во время до XIV в.»103, и о параллельном «развитии польского общества на Висле, на Ру-сях и в Литве»104. «Современная поль-скость на Русях является результатом единства полян приднепровских с полянами привисленскими во времена их разделения в средних веках»105.
Духинский пишет, что «славяне приднепровские и привисленские были разделены до XIV века главным образом династиями: над первыми господствовала чужая династия, скандинавско-русская, Рюриковичей, тогда как вторые имели династию Пя-стов, национальную, о которой смело можно говорить, что они их кость и кровь»106. «История Руси до XIV века — это история, подготавливающая соединение с Польшей; по этой причине и по причине пятисотлетнего последующего единства с Поль-
шей, они принадлежат к общей истории Польши: так, как провинциальные истории Франции до XV века принадлежат и принадлежали уже до 1789 г. всем французам, хотя национальный язык жителей Франции средних веков дальше от современного французского языка, чем кирилловский язык107 сегодняшнему чисто польскому; хотя войны между провинциями современной Франции до XV века были более активными, чем войны между Рюриковичами и Пястами до XIV в.»108.
«Нужно иметь в виду, что разделы между Малой Русью и Польшей были только политические и религиозно-догматические»109, но не национальными, поэтому требуется «признавать историю Польши до XIV века историей Польши, разделённой династиями, а с XIV века — историей объединённой Польши»110. Более того, он указывает, припоминая настроения русского общества в XIV веке, что «жители Руси перед временем объединения с привисленскими лучше осознавали свою польскость, лучше её проявляли, чем привисленские жители»111, то есть были как бы ещё более поляками, чем поляки на Висле.
Говоря о последующем в XVII веке частичном разъединении, Духинский рассуждает о «причинах, которые отделили Малую Русь от Польши», пытаясь при этом доказать отсутствие вины за это за самой Польшей. Таких причин он находит пять: 1) «сильное влияние на малорусское, украинское население казаков туранцев около XVII века»; 2) «личность Хмельницкого»; 3) «слабость и неопределённость власти в Польше»; 4) «дух времени и его потребности в деле отношения
102 Duchinski F.H. Zasady dziejów... Cz. 1. S. 8-2.
103 Ibid. S. 4.
104Duchinski F.H. Zasady dziejów. Cz. 1. S. 6. 105DuchinskiF.H. Zasady dziejów. Cz. 2. S. 34. 106DuchinskiF.H. Zasady dziejów. Cz. 1. Kilka mysli wstçpnych. S. VII.
107 Так Духинский называет старославян-ий.
108 Ibid. S. XXVII-2.
109DuchinskiF.H. Zasady dziejów. Cz. 1. S. 87.
110 Duchinski F.H. Zasady dziejów. Uwaga. S. VII.
111 Ibid. S. V.
Cz. 2.
63
религии и политики»; 5) «захват Малой Руси Петром I вследствие победы под Полтавой в 1708 г.»112. Однако он отмечает, что это объединение было силовым и противным расовым чувствам приднепровских жителей: «Малая Русь, введённая в московскую политику во время Хмельницкого, сразу по его смерти старалась порвать с этой политикой... Явная борьба Малой Руси против Москвы в этом направлении не окончились даже с поражением Мазепы, в начале XVIII века»113.
Более того, Духинский пишет о большом смешении «приднепровских и привисленских славян», произошедшем уже во время их политического единства: с XIV века «столько на Руси приехало привисленских лехов, столько крестьян и шляхты русской пришло на Вислу»114. Смешалась «кровь и русов-скандинавов и лехов восточного обряда и лехов западного обряда»115, в результате чего уже трудно отделить одних от других. И, что особенно важно: «Шляхта малорусская есть польская»116. Это единство проистекает из расовых и исторических причин и дано в чувствах, которые невозможно отрицать: «Повторяем: мы, поляки, очень чувствуем наше единство на Висле и на Днепре»117.
Духинский даже в области языка пытается преодолеть разделение между Польшей и Русью. Он пишет об ошибочности мнения, что «письменный язык Руси до XIV века был национальным для русинов; ошибка: этот язык был только языком учёных, церковным»118. Более того, он указывает и на ошибочность приписывания этому языку общеславянского значе-
112Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 3. S. 81.
113DuchinskiF.H. Zasady dziejôw. Cz. 1. S. 87.
114Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 2. S. 104.
115 Ibid. S. 105.
116DuchinskiF.H. Zasady dziejôw. Cz. 1. S. 87.
_ 117Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 1. Kilka
64 mysli wstçpnych. S. XXVI-2.
_ 118DuchinskiF.H. Zasady dziejôw. Cz. 1. S. 11.
ния: «этот язык был наречием только одного из языков дунайских славян (вероятнее всего болгарского)»119.
Преодолевает он и церковно-конфессиональные различия: «Разделение же пястовских и рюриковичских славян было слабое даже касательно религии: поскольку Русь в целом не разделяла ненависти Византийской церкви к Риму, и даже была с Римом и всей католической Европой в единстве во всех важнейших вопросах»... «Мысль, что по критерию религии приднестровские и приднепровские славяне были чужими для Западной Европы до XIV века, ошибочна»120. Он пишет, что «церковь Руси отличалась от Византийской церкви и принимала праздники, установленные Римской церковью в средние века». Эти утверждения имеют корни в униатской историографии, которая ещё в XVII веке довольно подробно разработала свою версию русской церковной истории, согласно которой Русь в церковном отношении всегда была ориентирована более на Рим, чем на Константинополь. Вслед за униатскими писателями он утверждает, что ошибочно так думать, будто «русь была чужда католицизму до XIV века»121.
Вполне в согласии с униатской традицией, это единство описывается им уже начиная с миссии свв. Кирилла и Мефодия и последующей якобы имевшей место расположенности католицизма к церковно-славянскому языку: «Римская церковь сделала шаги, гораздо более важные в пользу восточного обряда и славянского языка, и это чрезвычайно затруднило переход на латинский обряд священникам восточного обряда». «Не так поступала Византийская церковь: как только получала власть над славянами, сразу же вводила свой язык и пре-
119 Ibid.
120DuchinskiF.H. Zasady dziejôw. Cz. 1. Kilka mysli wstçpnych. S. VIII.
121 Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 1. S. 11.
следовала славянский»122. В качестве доказательств религиозного единства Польши и Руси он пишет о старом взаимном согласии между Римом и Киевом в делах, касающихся церковных праздников и культов святых: «Киевская церковь принимала праздники, установленные Римом и отвергаемые Византийской церковью»; «Римская церковь принимала за святых всех святых Руси до времени объединения её с привисленской Польшей»123.
Сама Брестская уния описывается как результат духовного развития приднепровских славян: «Брестская уния стала результатом понимания жителями западной и восточной Польши Пе-чёрского патерика, потому что Патерик учил и учит: во всех средних веках жители восточной Польши чувствовали и хорошо понимали, что их миссией является просвещение Москвы, и считали нужным воевать с нею против её на них влияния, потому что Москва всегда была морально ниже»124.
Примечательно, что Духинский пытается преодолеть разделённость населения Речи Посполитой не только за счёт западнорусского населения, но и за счёт литовцев. Он утверждает, что собственно литовцы в отношениях Польши и Великого княжества Литовского особой роли не играли, и настаивает на де-факто славянском характере этого княжества. Он даже выступает против придания слишком большого значения событию объединения с литовцами: «То, что наше объединение в XIV веке является чем-то исключительным, результат смешения собственно литвы125, не разговаривающей по-славянски, с политической Литвой, славянской». «В XV веке это хорошо понимал Длугош, когда объяснял объ-
единение Литвы с Польшей тем, что "русины происходят от поляков"»126. Он даже отрицает литовское происхождение литовских князей: «как род Миндовга, так и род Гедимина являются потомками славянских князей полоцких дома Рогволода»127. Перечисляя «основные ошибки» историков, он указывает: «Многие считают, что при Ягелле язычники-литовцы были очень многочисленны. Это другая большая ошибка: в XIV веке жители даже литовских столиц Вильны, Новгородка и Трок были славянами»128.
Славянами оказываются и князья Гедиминовичи: он пишет о неадекватности мнения, что «Литва завоевала русинов, когда на Русях господствовали монголы»129. Литовские князья, будучи князьями дома Рогволода, начали властвовать над славянами Белой Руси «на силе прав этого дома»130.
Закономерным результатом таких рассуждений стал призыв отказаться от литовского имени вообще: «И название Литвы нужно отбросить, потому что так требует серьёзнейшая историческая критика; потому что чисто литовские племена стали жмудскими, и самостоятельно не существуют, а местное население даже столиц литовских по-литовски говорить не умеет; тогда как название Литвы даёт поводы для многих ошибок, для многих вздо-ров, очень вредных для развития единства Польши»131. «Почему и название Литвы надо выбросить из употребления для жителей Вильны, Новгородка, Ошмян, Трок и всей так называемой Белой Руси»132.
122 Ibid. S. 55.
123 Ibid. S. 53.
124DuchinskiF.H. Zasady dziejow... Cz. 3. S. 40. 125 В данном случае слово «литва» употреблено в качестве этнонима, что в целом было свойственно польскому словоупотреблению.
126DuchinskiF.H. Zasady dziejôw... Cz. 1. Kilka mysli wstçpnych. S. VI.
127 Ibid. S. VIII.
128 Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 1. S. 9-10.
129 Ibid. S. 11.
130DuchinskiF.H. Zasady dziejôw. Cz. 2. S. 39.
131 Duchinski F.H. Zasady dziejôw. Cz. 2. Kilka uwag wstçpnych. S. 68.
132DuchinskiF.H. Zasady dziejôw. Cz. 2. S. 51.
65
