CC BY
55
О.В. Мансков
ИСТОРИЧЕСКАЯ И МИФОЛОГИЧЕСКАЯ СТИЛИЗАЦИЯ В АНТИЧНОСТИ
Традиционное общество - это замкнутый организм, который не терпит ничего уникального, выдающегося. Такой социум замкнут «сам на себя». Единственное, что допустимо для человека из такого общества - это подняться на высший, более сакральный уровень. Поэтому герой противостоит социуму как некий сакральный объект1. Все определяет наполненность героя сакральной силой, которую гомеровские греки называли «lepov дстос» (священная сила). Эта сила создает вокруг героя особую ауру, которая может быть как благодетельной, так и вредоносной. Эта энергия стихийна, неразумна и лишена какой бы то ни было нравственной ориентации. Уподобляясь древним героям, человек оказывался как бы по «ту сторону» добра и зла. Он становился «выше» обычного человека с его моральными критериями, которые теперь были к нему уже не применимы.
Обладание такой энергией может быть даровано в двух случаях. В первом варианте герой уже обладает такой силой изначально, при рождении, но он должен иметь в себе кровь богов. Так, Одиссей имеет в себе кровь и Зевса-Дия и Гермеса, потомком которого являлся его дед Автолик, знаменитый на всю Элладу виртуозный обманщик и нарушитель клятв. Второй вариант - необычные способности получены в результате соглашения с богами (или одним богом). В любом случае речь идет о «харк;» - благодать, милость, дар2. Хотелось бы отметить, что такая энергия и сам факт божественных даров не есть что-то исключительно принадлежащее греческой или античной традиции вообще. Сюжет о божественном даре и необычных способностях героя - пожалуй, самый распространенный и характерный для всей индоевропейской мифологии.
Дар, полученный от богов, следует «отработать». Древнегреческому религиозному мышлению был свойственен здесь некий фатализм. Боги вполне могут позавидовать смертным. Плата за божественные дары может оказаться несоразмерно высокой. Елена из-за своей красоты стала причиной Троянской войны, Одиссей скитался долгие годы, Ясон умер, всеми забытый, придавленный рассыпавшимся корпусом «Арго» и т.д. Между тем, причина бедствий героя состоит в его судьбе - «догра, оаса» (букв., «жребий, доля, определение, решение божества»3).
Замечено, что у Гомера сталкиваются две прямо противоположные концепции судьбы. Одна из них утверждает, что жизнь каждого человека уникальна и неповторима. (II., XX, 127). Другая -безлична, и говорит о страшной всемогущей силе, которой подчинено все во вселенной (II., VI, 488-489). Во втором случае судьба часто понимается как предопределенная смерть - и снова на сцену вступает фатализм4. Можно согласится с Х. Тумансом, который полагает, что в этом проявляется свойство «мифологического мышления,... которое рассматривает человека как такой элемент, вписанный в социальный космос, а в месте с ним и в мировой»5.
При таких взглядах вполне естественным выглядит и снятие с себя всякой ответственности за происходящие события. Ни Ахилл, ни Агамемнон ни считают себя виноватыми за трагические для ахейского войска последствия их ссоры. Приам не винит Елену в войне и его примеру следуют троянские старейшины - по их мнению, так судили боги и судьба. Между тем гомеровские герои все же мало походят на кукол из театра марионеток. Они зачастую вступают с богами в спор, а иногда и в открытое противостояние, как например, Диомед, напавший сначала на Афродиту, а потом на Ареса. Одиссей часто поступает вопреки воле и советам богов, руководствуясь своим разумом и т.д.
Человек и общество в этой системе являются частью мирового целого6. Данную мысль Х. Туманса хотелось бы продолжить в том плане, что и история полисов, государств и всего общества для человека античного мира также часть событий, управляемых судьбой и (или) богами. Разумеется, развитие философской и вообще научной мысли развенчивало этот постулат, тем более
1 Андреев Ю.В. Тираны и герои. Историческая стилизация в политической практике старшей тирании // ВДИ. 1999. № 1.
2 Вейсман А.Д. Греческо-русский словарь. СПб., 1899. С. 1339.
3 Там же. С. 823 и С. 33
4 Горан В.П. Древнегреческая мифологема судьбы. Новосибирск, 1990. С. 207 и сл.
5 Туманс Х. Рождение Афины. СПб., 2002. С. 54.
6 Там же. С. 57.
Раздел V
История
что в греческом обществе не сложилось ничего похожего на церковную структуру Средневековья, но подобная мировоззренческая установка характерна не только для вполне обыденного сознания, но и для менталитета людей выдающихся, уникальных, оставивших свой след в истории античной цивилизации.
Соединение мира богов и мира людей оказывается возможным благодаря мифам. Если мы посмотрим на этимологию и применение Гомером и другими античными авторами слова «миф», то убедимся в том, что само это слово несло мощную смысловую нагрузку для античного сознания.
Так, французский специалист П. Шантрен сравнивая «эпос» и «митхос», приходит к выводу, что эпос указывает на внешнюю сторону, звуковую оформленность слова, тогда как миф есть выражение слова, его внутренняя суть1.
Более внимательный взгляд на гомеровские поэмы показывает нам большую смысловую наполненность слова «миф» в этом историческом периоде греческой цивилизации в частности и в античной культуре вообще. Так, В.В. Каракулов в статье «Первые греческие философы о роли языка в познании» правильно подмечает особенности мифологической картины мира: «В мифологической картине мира основное внимание уделяется не языку в целом, а имени, которое мыслится органически связанным с именуемым им предметом, вещью, явлением, составной его частью, а
следовательно, выражающей его сущность; знание человека, таким образом, равнозначно позна-
2
нию существующего предмета» .
Не случайно поэтому «миф» у Гомера означает предписание, совет, приказ, назначение, цель, обещание, защиту (см. напр. Од. XXI 71). Данное слово часто выступает как сугубо конкретное, несущее на себе продуманную целенаправленность и активное действие именно мыслью3.
Отсутствие ясной религиозной концепции о посмертной судьбе человека привело к выводу, что все ценное для человека заключено в земном плане бытия. Отсюда у гомеровских греков возникает стремление «брать от жизни все»4. Система греческой «героической» жизни ориентирована на на земной, вполне осязаемый и материальный план бытия. Такая парадигма предусматривала высокую социальную активность - человек оказывался включенным в общественную жизнь и чем больше включение, тем значимей его статус, а кроме того, постоянно подталкивала человека к самосовершенствованию, пусть может даже несколько однобокому. Сформировавшийся впоследствии в эпоху классики идеал человека - сильного, красивого телом и духом, патриота своего полиса - не что иное, как облагороженный идеал гомеровского героя, который часто не контролирует своих поступков.
Поскольку гомеровские поэмы стали настольными книгами для каждого грека, то стремление подражать мифологическим героям фактически воспитывалось с детства. Историческая и мифологическая стилизация практически сразу стала средством политической пропаганды, жизненным образцом, предметом религиозного поклонения. Выдающихся людей, например основателей полисов (ойкистов), почитали как героев еще при жизни. Им воздвигали храмы, вокруг них сразу же складывались мифологемы. Так, Фаланф, основатель Тарента, по легенде спасенный дельфином, почитался в данном полисе как герой, хотя точно такая же легенда есть о Таранте -Тарасе, в честь которого и собственно и был назван полис. Подобный казус не помешал тарентинцам равно чтить обоих5. Другие поистине хрестоматийные примеры этого положения вещей начинаются, как как правило, с эпохи старшей тирании. Такова история и о спасении Кипсела, мать которого спрятала его в ларец - de facto повторение легенды о Персее и других героях как греческого, так и индоевропейского эпоса. Сюда же можно отнести легенды о перстне Поликрата, быке Фалариса и пр. Тираны и правители зачастую сознательно совершали «героические» поступки, вели себя подобно гомеровским героям. Причем понятие «героического» как мы видим, зачастую шло в разрез с бытовавшими тогда морально-этическими нормами. Здесь уместно вспомнить Александра Македонского, хранившего у себя выверенный Аристотелем список «Илиады», и сверявшего с ним
1 Chantraine P. Dictionnnaire étymologique de la langue grecque. Histoire des mots., t. II. Paris. 1970.
2 Каракулов В.В. Первые греческие философы о роли языка в познании // Уч. зап. Душанбин. гос. пед. ин-та. 1963. Т. 40. Сер. филолог. Вып. 16. С. 73.
3 Тахо-Годи А.А. Миф у Платона как действительное и воображаемое // Платон и его эпоха. М.: Наука, 1979. С. 81.
4 Мень А. Магизм и единобожие // История религии. М., 1991. Т. 2.
5 См. Мансков О.В. Полис Тарент: социально-политическое и экономическое развитие: дис. ... канд. ист. наук. Ростов н/Д., 2009.
все свои поступки. Общеизвестно, что Александр избрал своим идеалом Ахилла, и во всем стремился подражать ему. Тиран Писистрат въехал в Афины на колеснице, в сопровождении красивой девушки, одетой как богиня Афина (Herod. I, 60). Видимо цель была в том, чтобы вызвать ассоциации с известной каждому греку сценой из «Илиады», когда Афина встала на колесницу рядом с Диомедом, чтобы помочь ему в бою (Il. 2, 585). Безумный император Нерон, пока горит Рим, поет о пожаре Трои (Su. Ner. 37, 2) и т.д.
Таких примеров можно привести множество. Власть мифологической парадигмы над античным сознанием была настолько велика, что эллинистические правители и римские императоры пытались жить уже не только как герои, но скорее как боги. Позволяя себе немыслимую роскошь, безумные увеселения, невиданные постройки и пр., они стремились войти в тесное соприкосновение с миром божественным. Парадокс, но действительно хорошие правители часто не оставляли по себе «божественной» памяти. Например, бедствия, обрушившиеся на Рим в эпоху правления императора Тита - извержение Везувия, пожар в Риме и чума - вызвали сомнения в том, что он угоден богам. Хотя он после смерти и был обожествлен, но это скорее дань традиции, чем действительно признание его заслуг. Вообще обожествления удостаивались все римские императоры, которые умерли своей смертью и не были лишены власти.
Мифы оказали сильное влияние на все сознание, культуру и быт в античности. Они часто были причинами событий, изменивших ход как истории греческо-римской цивилизации, так и всемирной истории.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Андреев Ю.В. Тираны и герои. Историческая стилизация в политической практике старшей тирании // ВДИ. 1999. № 1.
2. Вейсман А.Д. Греческо-русский словарь. СПб., 1899.
3. Горан В.П. Древнегреческая мифологема судьбы. Новосибирск, 1990.
4. Туманс Х. Рождение Афины. СПб., 2002.
5. Chantraine P. Dictionnnaire étymologique de la langue grecque. Histoire des mots., t.II. Paris, 1970.
6. Каракулов В.В. Первые греческие философы о роли языка в познании // Уч. зап. Душанбин. гос. пед. ин-та, 1963. Т. 40. Сер. филол. Вып. 16.
7. Мень А. Магизм и единобожие // История религии. Т. 2. М., 1991.
8. Тахо-Годи А.А. Миф у Платона как действительное и воображаемое // Платон и его эпоха. М. : Наука, 1979.
С.П. Петренко
ГЕРМАНИЯ В ТРЕТЬЕЙ ЧЕТВЕРТИ XIX ВЕКА: ПУТЬ К НАЦИОНАЛЬНОМУ ЕДИНСТВУ
Данная статья является третьей в задуманном нами цикле публикаций по этнополитической истории Германии XVIII - XIX вв. Первые две (см. Вестник ТГПИ. 2009. № 2 и 2010. № 2. Спец. выпуск) были посвящены истории формирования на протяжении почти столетия немецкой культурной нации, т.е. нации как исторически сложившейся культурной (этнической) общности. Ее становление началось примерно в 1770 г. и в основном завершилось или, по крайней мере, было близко к завершению в 40-е гг. XIX в. Следующим этапом в этнополитическом развитии Германии должно было стать превращение немцев из нации, представлявшей собой одну только культурную целостность, в государственную нацию, скрепленную помимо общности культуры еще и государственно-политическим единством. Стремление к последнему четко обозначилось уже во время революции 1848-1849 гг., одной из задач которой и было создание общенемецкого национального государства. Однако именно в этом пункте революция в Германии потерпела полное поражение. Если в социально-экономической и политической сферах она имела хотя бы некоторые положительные последствия (в ряде земель были ликвидированы остатки феодальной зависимости крестьян, в Пруссии была введена конституция и т.д.), то к обретению национального
