CC BY
13
УДК 316.74
РО! 10.23672/д8772-7492-8776-1
Балич Наталья Леонидовна
Институт социологии Национальной академии наук Беларуси, отдел региональной социологии n.balich@mail.ru
Natallia L. Balich
Institute of Sociology
National Academy of Sciences of Belarus, Department of Regional Sociology n.balich@mail.ru
Истоки религиозной идентичности в христианских культурах восточного и западного типа в контексте
русской идеи н.а. бердяева и и.а. ильина
Origins of religious identity
in christian cultures of eastern and western types in context of russian idea of n.a. berdyaev and i.a. ilyin
Аннотация. В статье приведены истоки формирования религиозной идентичности в контексте культурно-исторических особенностей и традиций восточного и западного христианства. На основе анализа летописей и произведений Древней Руси выделены объединяющие признаки православного христианства в системе коллективных знаний и представлений как олицетворение общественного и индивидуального в религиозном сознании и поведении верующих. В контексте русской идеи Н.А. Беря-дева и И.А. Ильина проанализирована роль православной культуры в формировании единой русской народности, соответствующая историческому призванию, душевному укладу России в реализации цели всеобщего спасения, пробуждения и закрепления народной памяти и ориентиров для будущего сосуществования православных народов на Руси.
Ключевые слова: религиозная идентичность, христианская культура, православие, русская идея.
Annotation. The article presents an analysis of origins of the formation of religious identity in the context of cultural and historical characteristics and traditions of Eastern and Western Christianity. Based on the analysis of chronicles and works of the Ancient Russia, unifying features of Orthodox Christianity in the system of collective knowledge and perceptions as the personification of the social and the individual in the religious consciousness and believers' behavior are highlighted. In the context of the Russian idea of N.A. Beryadev and I.A. Ilyin the role of Orthodox culture as corresponding to the historical vocation, the spiritual structure of Russia in the realization of the goal of universal salvation, arousal and consolidation of the people's memory and guidelines for the future coexistence of Orthodox peoples in Russia in the formation of the united Russian eth-nos is analyzed.
Keywords: religious identity, Christian culture, Orthodoxy, Russian idea.
В современной гуманитаристике традиционным является представление о том, что именно религия оказывает определяющее влияние на осознание своей идентичности разными народами.
Суждения о том, что в культуре всех обществ присутствовала этническая или национальная субстанция, ученые сегодня подвергают сомнению, приводя исторические факты. В частности, допускается существование постплеменных культур (византийская (до X!!! в.), древнерусская, русско-московская), для которых понятие этнического и национального растворялось в религиозных началах и объединяющих признаках православного христианства на Руси. В памятнике мировой литературы конца X!! в. «Слове о полку Игореве» князья и дружина сражаются «за христиан с полками поганых» [1, с. 12]. В других памятниках Х!!-Х!У вв. в основе единения русских земель и сплочения народа в борьбе против «нашествия безбожных» находится христианская вера.
Евангельские параллели и их мотивы прослеживаются через линию летописей и литературных произведений: «Повесть о битве на реке Калке», «Сказание о Мамаевом побоище», «Домострой», «Слово о законе и благодати», «Казанское взятие» и других памятниках древнерусской литературы, которые содержат слова молитвы и обращение к жителям Русской земли в православных категориях во имя общего блага, божьей благодати и христианской веры. Однако православная идентичность не замыкалась в границах русской земли.
В «Слове о законе и благодати» митрополит Ила-рион в середине X! в. единение православных с другими странами, городами и людьми видел в том, что они «чтут и славят каждого из своих учителей, которые научили их православной вере» [2, с. 25]. Так, согласно «Слову...», Римская страна прославляет Петра и Павла; Азия, Эфес и Патмос - Иоанна Богослова; Индия - Форму; Египет - Марка, подобно которым Иларион призывал восхвалить «своими малыми похвалами великое
и дивное совершившегося - учителя и наставника, великого князя земли нашей (русской - Н.Б.) Владимира...» [2, с. 25].
Примером для принятия христианства самому (Владимиру - Н.Б.) и «земле его» послужила «земля Греческая», о которой он был наслышан как о христолюбивой и сильной верою. Соответствующее религиозное поведение православных как неотъемлемая часть религиозной идентичности отражено в «Слове.»: «чтут там единого Бога в Троице и поклоняются ему, какая власть духовная и какие чудеса и знамения творятся там, что церкви там полны людей, . все города правоверны, все прилежно молятся, все Богу предстоят» [2, с. 26].
В «Повести о битве на реке Калке», рассказывающей о первом столкновении с монголо-татарами в первой половине XIII в., помимо объединяющей силы христианской веры восхваляется карающая сила за безбожие чужестранцев и кровь христианскую: «И так они погибали, преследуемые гневом божьим и пречистой его матери; ибо много зла причинили те окаянные половцы Русской земле, потому всемилостливый бог пожелал погубить и наказать безбожных сынов Измаила, половцев, чтобы отомстить за кровь христианскую, что и было с беззаконными» [3, с. 46].
Позже, в «Новой повести о преславном Российском царстве и великом Государстве Московском», являющейся патриотическим письмом-воззванием в свете событий начала XVII в., автор также обращается не к русским, исходя из их национальной принадлежности, а к православным христианам - людям разных чинов, которые «дущ своих от бога не отвратили, и от православной веры не отступили, и в вере заблуждениям не следуют, а держатся благочестия, и врагам своим не предались, и в богоотступную их веру не совратились, но готовы за православную свою веру стоять до крови» [4, с. 11]. Автор повествует о мужественной обороне города Смоленска, призывая сплотиться в народное ополчение против иностранных интервентов, польского короля Си-гизмунда III и предателей из числа правительства национальной измены - «Семибоярщины» («Федьке Андронове с товарищами»), называемых автором «мучителями, гонителями, разорителями, губителями веры христианской». Автор призывает сплотиться для защиты православной веры, чтобы не позволить «святую непорочную веру вконец искоренить, а свою, отпадшую от православия, насадить и самим в наших владениях жить» [4, с. 17].
Обзор древних летописей показывает, что именно православие воспринимается как фактор формирования единой русской народности. Нельзя не согласиться с мнением историка М.В. Дмитриева в том, что «дискурс «Святой Руси» не есть этнический или этнонациональный дискурс» [5, с. 236]. Именно эта особенность «представляет примечательный феномен традиционной русской культуры . аналогов ему в западных христианских культурах мы не находим» [5, с. 229].
Исследователь средневековья Р.М. Шукуров отмечает, что только с XIII в., в эпоху упадка Византийской империи, византийцы стали чаще ассоциировать себя с конкретным этносом: «эллины этнически и лингвистически противопоставляли себя другим народам» [6, с. 252].
Среди причин несходства византийско-славян-ского и западного христианства в построении про-тонациональной идентичности и национального самосознания ученые выделяют следующие причины:
- Московская Русь воспринималась как эквивалент православного мира, и до конца XVII в. национальная идентичность осмысливалась и выражалась в представлениях о династии и государстве, религии, территории; в католической и протестантской Европе к тройственному дискурсу московского типа добавлялись представления и высказывания о народах с присущей им особой культурой (культурной идентичностью), отличающей данный народ от других. Лишь «позже и на западе, и на востоке Европы к этому добавились представления о связи идентичности народа с его языком» [7, с. 18-19];
- конфессионально-культурные особенности и традиции восточного и западного христианства оказали влияние на формирование разных представлений об этносе, нации, расе;
- несходство в системе знаний об обществе и самоидентификации западного и русского мира исследователи возводят к различию в языковых традициях. Так, в языке Московской Руси слово «общество» означало скорее «общение», «объединение общающихся между собой людей». Концепты со сходным значением общества как социального идентификата представляли такие понятия, как «православное всенародство», «народ», «вся земля», «русская земля», «русский мир» и т.п. [8, с.141-142].
В дополнение к этому, российский исследователь К.Ю. Ерусалимский отмечает, что «факт такого несовпадения (языковых традиций - Н.Б.) использован, чтобы аргументировать слабое развитие социальной теории в России» [8, с. 142]. Для разрешения данного вопроса следует обратиться к сопоставительным исследованиям языковых традиций в культурах восточного и западного типов с учетом того, что термин «идентичность» появился в науке значительно позже. Соответственно, основы объединения индивидов следует искать в других категориях, соответствующих смысловым значениям и предпочтениям своего времени.
Объединяющими признаками российского обще-ст в а д опетровской эпохи были образ святой русской земли и православия, олицетворяющих единство религиозного, культурного и социального в системе социальной идентификации и бытия индивидов.
Позже, с наступлением Петровской эпохи в свете раскола между государственной властью и церковью, насаждения «богословского западничества»
в ходе реформации Русской церкви, по мнению выдающегося русского философа Н.А. Бердяева, «произошел разрыв меду высшими руководящими слоями русского общества и народными массами, в которых сохранились старые религиозные верования и упования» [9, с. 19]. В результате, западные влияния не были благоприятными и даже мучительными для простого народа, однако, реформы были неизбежны и подготовлены предшествующими событиями, без которых «Россия не могла бы выполнить своей миссии в мировой истории и не могла бы сказать свое слово» [9, с. 18]. Н.А. Бердяев отмечал в Петре сходство с большевиками, называя его «большевиком на троне». По мнению философа, «весь петровский период русской истории был борьбой Запада и Востока в русской душе» [9, с. 19].
Бердяев выделял пять периодов в истории развития Русской православной церкви, отмечая прерывность, неорганичность и даже катастрофичность некоторых периодов, каждый из которых соответствует разным образам: Россия Киевская, Россия времен татарского ига, Россия Московская, Россия Петровская и Россия советская, предвидел образ новой России.
Самым плохим в русской истории Бердяев считал московский («душный», «азиатско-татарский» по своему типу) период. Лучшие для церкви, по его мнению, были киевский период и период татарского ига, наиболее значительный - петербургский раскольничий период, в котором раскрылся творческий потенциал русского народа. В период Киевской Руси Бердяев не обнаруживал замкнутости России от Запада, считал, что тогда она была «восприимчивее и свободнее, чем Московское царство [9, с. 9]. В Московской России Бердяев отмечал угасание святости, поскольку «менее всего святых было в этот период» [9, с. 9].
В основе социальной идентификации российского общества и православной идентичности ряд философов выделяли принцип коллективизма, который изначально присущ русскому народу, в чем заключается основное отличие восточной и западной культур. В этом ключе Н.А. Бердяев пишет о том, что в России «совсем не было индивидуализма, характерного для европейской истории и европейского гуманизма» [10, с. 152]. Своеобразие русского коллективизма Бердяев подчеркивает через понятие «ком-мюнаторность» - по сути, общинность. При этом религиозная коммюнаторность не есть признание авторитарного влияния церкви. Это особый тип коллективизма на основе духовной солидарности, нерационального выбора, силы и свободы духа, воплощенных в самом миропонимании народа: «В глубине русского народа заложена свобода духа большая, чем у более свободных и просвещенных народов Запада. Огромность свободы есть одно из полярных начал в русском народе, и с ней связана русская идея» [9, с. 46].
Эту идею разделял также русский философ И.А. Ильин, считая, что русскому человеку свобода присуща от природы и имеет свое проявление в естественности, простоте, непринужденности, «импровизаторской легкости». Эти качества,
по его мнению, отличают восточного славянина от западных народов в принципе, и даже от некоторых западных славян. Жизнь на просторной территории определила его стремление к «просторной нетесненности», а природная темпераментность души «влекла русского человека к прямодушию и открытости». Исповедничество и мученичество - прославляемые качества верующих, приравненные к духовному подвигу православной церковью за открытое исповедание своей веры во время гонений на христианство. Т а к и м русский человек оставался на протяжении всей истории и: «еще при первом вторжении татар. предпочитал смерть рабству и умел бороться до последнего» [11, с. 104].
Существенные отличия между Германо-Романским (Европейским) и Славянским мирами, возникшими в ходе исторического воспитания, видел также русский философ Н.Я. Данилевский.
Коллективизм воплощен в русском народничестве, русских религиозных и социальных течениях, в самом типе русского (православного) христианства. Он олицетворяет слияние общественного и индивидуального в православном сознании верующих. Принцип коллективизма в качестве единения русского народа и православной церкви получил обоснование в понятии «соборность» как интегральной коллективной соборной культуры содержательно охарактеризованной в трудах русских философов Ф.М. Достоевского, Н.А. Бердяева, В.С. Соловьева, А.С. Хомякова, В.В. Розанова, Н.Я. Данилевского и др. Все они, по справедливому утверждению Н.А. Бердяева «высказывались против индивидуальной культуры, а искали культуру соборную, пусть и по-разному понимаемой» [10, с. 152]. Соборность основывается на высоком качестве сознания, признании ценности личности и свободы, реализовыва-ется в духовном единении православных христиан в церковной и мирской жизни.
Большую роль Бердяев уделял трансцендентальному сознанию, которым определяются истина, д о б р о , к расота. Данные категории, по его мнению, не зависят от революционной борьбы и не определяются социальной средой. Проблема, которая волновала философа, - суть познания, формирование которого зависело от ступеней социальной общности людей. Фактически, Бердяев писал о влиянии социального положения на развитие индивида в обществе. Он отмечал, что познание имеет логический и социологический характер, объясняя это тем, что «познает не трансцендентальный субъект и не универсальный разум. а конкретный человек с известной душевной структурой, с зависимостью от социальных отношений людей. Необходимо определить отношение конкретного человека к этому. Нужна социология познания» [10, с. 125].
Важность социологии в познании общества несом н е н но отмечена Бердяевым, однако, он опирался на И. Канта и немецкий идеализм и в своих оценках позитивизма О. Конта, Д.С. Милля, Г. Спенсера отмечал, что в «Субъективном методе в социологии» была угадана несомненная
истина, но выражена философски беспомощно» [10, с. 118].
По И.А. Ильину, главным источником веры, культуры, самобытности и силы России является любовь, на основе которой строится совместная жизнь и из которой рождается вера и культура духа. В основе русской идеи он видел идею сердца «созерцающего свободно, предметно и передающее свое видение для действия и мысли для осознания и слова» [11, с. 103]. Эту идею русско-славянская душа, с древних времен предрасположенная к чувству, сочувствию и доброте, восприняла от христианства, которое «народ принял. не от меча, не по расчету, не страхом и не умственностью, а чувством, добротою, совестью и сердечным созерцанием» [11, с. 103]. Именно поэтому русский человек верует «огнем сердца», и если его вера созерцает, то он не отдается во власть призрачных иллюзий. Особенности православной веры и бескорыстия русско-славянской души И.А. Ильин видит в следующем: «Когда его вера желает, то она желает не власти над вселенною (под предлогом своего правоверия), а совершенного качества. В этом корень русской идеи и творческая сила на века» [11, с. 103].
Ильин высказывал убеждение в том, что национальные недостатки можно преодолеть совестью, молитвой, трудом и воспитанием. Результатом станет такой расцвет собственных достоинств, что о чужих никто помышлять не захочет. Он подчеркивал уникальность и самобытность православной культуры, при которой любые попытки заимствовать волевую и умственную культуру других народов были бы безнадежны. Для принятия чужого пришлось бы «погасить в себе силы сердца, созерцания, совести и свободы. или отказаться от их преобладания» [11, с. 104]. Нужно быть наивным, чтобы вообразить, что этого можно достигнуть, «заглушив в себе славянство, искоренив в себе вековое воздействие. природы и истории, подавив в себе ... органическое свободолюбие, извергнув из себя естественную православность души и. искренность духа» [11, с. 104].
Литература:
1. Слово о полку Игореве // Слово о полку Иго-реве. М., 2007. С. 3-12.
2. Из «Слова о Законе и благодати» Илариона // Слово о полку Игореве. М., 2007. С. 25-29.
3. Повесть о битве на реке Калке // Слово о полку Игореве. М., 2007. С. 46-47.
4. Новая повесть о преславном Российском царстве и великом Государстве Московском // Президентская библиотека им. Б.Н. Ельцина. Ш1_ : https://www.prlib.ru/item/429110 (дата обращения 30.08.2021).
5. Дмитриев М.В. Конфессиональный фактор в формировании представлений о «русском» в культуре Московской Руси / М.В. Дмитриев //
Важно отметить, что в подобных высказываниях И.А. Ильин не был противником иных религий, а лишь подчеркивал важность сохранения своей культуры без навязывания ей чуждых ценностей западного мира. Уникальность русской идеи он видит в том, что она «не судит и не осуждает инородные культуры. Она только не предпочитает их и не вменяет их себе в закон» [11, с. 105], ибо плох тот народ, который не видит своего и «ходит побираться под чужими окнами» [11, с. 105]. На основе духово-исторических основ призвание России, по его мнению, заключается в том, чтобы творить свою духовную культуру - «сердца, созерцания, свободы и предметности.» [11, с. 105]. Относительно западной культуры Ильин отмечает, что она нам (России - Н.Б.) не указ и ее культура не является идеалом совершенства. Духовные основы западной культуры соответствуют ее способностям и потребностям, но не историческому призванию и душевному укладу России. Поэтому нет смысла гнаться за Западом и делать себе из него образец. Там есть свои недостатки и заблуждения, а у нас свои пути и свои задачи, и «в этом смысл русской идеи» [11, с. 105].
Таким образом, религиозная идентичность восточных славян основывалась, прежде всего, на православии, которое являлось мощным фактором формирования единой русской народности. Мировоззренческая значимость русской идеи, воплощенной в трудах великих философов Ф.М. Достоевского, Н.А. Бердяева, В.С. Соловьева, В.В. Розанова, И.В. Ильина, Н.Я. Данилевского, заключается в объективом отражении культурно-исторического своеобразия восточного христианства, обобщении характерных свойств и целостности славянского мира, укорененного в бытии и сознании восточных славян, их представлений о целях и идеалах существования единой русской народности как особой социокультурной общности, что, несомненно, важно для дальнейшего развития православия и современных православных народов. В русской идее заключен смысл всеобщего спасения, пробуждения и закрепления народной памяти и ориентиров для будущего сосуществования православных народов на Руси.
Literature:
1. Word about Igor's regiment // Word about Igor's regiment. M., 2007. P. 3-12.
2. From «The Word of Law and Grace» by Hilarion // Word about Igor's regiment. M., 2007. P. 25-29.
3. The story of the battle on the Kalka river // Word about Igor's regiment. M., 2007. P. 46-47.
4. A new story about the glorious Russian kingdom and the great state of Moscow // Presidential Library B.N. Yeltsin. URL : https://www.prlib.ru/item/429110
5. DmitrievM. V. Confessional factor in the formation of ideas about «Russian» in the culture of Moscow Russia / M.V. Dmitriev // Religion et ethnicite dans la
Религиозные и этнические традиции в формировании национальных идентичностей в Европе. Средние века - новое время. M., 2008. С. 218240.
6. Шукуров Р.М. Конфессия, этничность и византийская идентичность / Р.М. Шукуров // Религиозные и этнические традиции в формировании национальных идентичностей в Европе. Средние века - новое время. M., 2008. С. 243-262.
7. Дмитриев М.В. Проблематика исследовательского проекта «Confessiones et nations». Конфессиональные традиции и протонациональные дискурсы в истории Европы / М.В. Дмитриев // Религиозные и этнические традиции в формировании национальных идентичностей в Европе. Средние века - новое время. M., 2008. С. 15-42.
8. Ерусалимский К.Ю. Понятия «народ», «Ро-сиа», «русская земля» и социальные дискурсы Московской Руси конца XV-XVII вв. / К.Ю. Ерусалимский // Религиозные и этнические традиции в формировании национальных идентичностей в Европе. Средние века - новое время. M., 2008. С. 137-169.
9. Бердяев Н.А. Русская идея. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 2020. 416 с.
10. Бердяев Н.А. Самопознание : сборник / Н.А. Бердяев; Сост. А.А. Ермичев. Л., 1991. 395 с.
11. Ильин И.А. О русской идее / И.А. Ильин // Среднерусский вестник общественных наук. 2016. № 4-5. С. 103-107.
formation des identites nationales en Europe. Moyen Age - epoque moderne. M., 2008. P. 218-240.
6. Shukurov R.M. Confession, Ethnicity and Byzantine Identity / R.M. Shukurov // Religion et ethnicite dans la formation des identites nationales en Europe. Moyen Age - epoque moderne. M., 2008. P. 243-262.
7. Dmitriev M.V. Problems of the research project Confessiones et nationes. Confessional traditions and pro-national discourses in the history of Europe / M.V. Dmitriev // Religion et ethnicite dans la formation des identites nationales en Europe. Moyen Age - epoque moderne. M., 2008. P. 15-42.
8. Erusalimsky K.Yu. The concepts of «people», «Rosia», «Russian land» and the social discourses of Moscow Rus at the end of the XV-XVII centuries / K.Yu. Jerusalem // Religious and ethnic traditions in the formation of national identities in Europe. The Middle Ages are a new time. M., 2008. P. 137-169.
9. Berdyaev N.A. Russian idea. The origins and meaning of Russian communism. M., 2020. 416 p.
10. Berdyaev N.A. Self-knowledge: collection / N.A. Berdyaev; Originator A.A. Ermichev. L., 1991. 395 p.
11. Ilyin I.A. On the Russian idea / I.A. Ilyin // Central Russian Bulletin of Social Sciences. 2016. № 4-5. P. 103-107.
