CC BY
66
А. П. Корнилов
ИСТОКИ РЕФОРМАЦИИ И ВСЕЛЕНСКОЕ ПРАВОСЛАВИЕ
В первой половине XV века в самом сердце католической Европы, в пределах Священной Римской Империи образовался мощный очаг сопротивления папской власти. Его создатели — чешские гуситы или утраквисты явились провозвестниками грядущей Реформации. Более чем за сотню лет до выставления Мартином Лютером своих 95-ти тезисов Ян Гус выдвигает, а затем на соборе в Констанце защищает два самых главных основания будущего протестантизма — учение бл. Августина о предопределении и признание Священного Писания высшим и обязательным авторитетом для папы и соборов. Тогда же появилось и предоставление чаши мирянам. Впервые таинство в таком виде исполнил в 1414 году Яков Малый из Миса, а сам Гус считал такое причащение вполне дозволенным и спасительным, хотя и не обязательным. Оно стало основанием всего гуситского учения. Позднее, когда в самом гуситском движении выделились умеренные утраквисты и крайние табориты, требования обоих направлений значительно разнились. Учение утраквистов оказалось настолько близким к грядущему протестантизму, что позднее сам Мартин Лютер с гордостью называл себя гуситом. А вот между учением Табора и нововведениями протестантизма лежит целая бездна. Конечно, и в их программе присутствовали все те же требования свободной проповеди Божьего Слова, причащения под обоими видами, огосударствления владений Церкви и строгого преследования смертных грехов. Но, табориты во главе которых стояли выдающиеся представители чешской образованности, пошли еще дальше и выступили с отвержением догматов о пресуществлении и чистилище и учения о предстательстве святых, а также потребовали сокращения обрядов, установленных для крещения и причащения, устранения икон и мощей, поста как средства покаяния, всех праздников, кроме воскресения и избрания епископов священниками.
Сам Ян Гус никогда не стремился к созданию нового учения. Будучи воспитанником латинской средневековой схоластики, он при-
нимал многие ее положения на веру и считал их догматами Церкви Вселенской. Но стоило ему только глубже вникнуть в какой-либо вопрос и Гус оказывался на стороне Православия. Отвергнув те из 45-ти положений Виклефа, которые заключали в себе догматические определения, несогласные с преданием Римской Церкви, он стремился исполнить нравственный закон христианства. И тут он увидел, что под исполнителями этого закона «невозможно разуметь какого-либо папу с коллегиею кардиналов, ибо они часто осквернялись злостным обманом и грехом» (ТгаСа^ de Ecclessia). Отсюда следовал вывод: глава Церкви есть Иисус Христос, как единый безгрешный. И так всегда — путаясь в одеяниях схоластики, он недоумевает над спорными вопросами, но как только выводит какой-либо из них на нравственную почву, так сразу разрешает и не в пользу католичества. В итоге получалось — если устранить все римские нововведения, то восстанавливается учение Православия. К этому и стремился Гус. Конечно, он пребывал вне влияния современного ему Православия, но относился к нему с сочувствием, стремился ознакомиться с его учением и не был чужд решению своего ближайшего сотрудника Иеронима отправиться в Литву и Русь. Это путешествие состоялось в 1413 году. Согласно обвинительным актам инквизиции, он «поклонялся явно и публично превратным мощам и образам в поругание Христовой вере говоря и, утверждая положительно, насколько он мог и от него зависело, что означенная секта русских и неверных народов и их вера будет и есть совершенная». Конечно, подобная деятельность чеха-гусита не могла остаться незамеченной католическими властями Великого княжества Литовского. Но даже призванный ими для объяснений, Иероним «сказал положительно, что означенные схизматики и русские суть хорошие христиане и пребывал в своих заблуждениях, одобряя тех русских и их превратную веру»172. На соборе открылось, что Иероним в 1413 году прибыл во Псков и вступил в русскую церковь во время службы и «повергался там ниц пред мнимыми их дарами явно публично и гласно» и «дабы более и более понравиться вышесказанным неверным народам и показать им, что он следует их секте и превратной вере и уподобиться им и в обычаях так же как в вере по обряду тех неверных, отпустил себе и носил длинную бороду и волосы, совершенно отринув и оставив одеяние и тонсуру клирика». 26 мая 1416 года Иероним был осужден собором и 30 мая казнен (Яна Гуса казнили 6 июля 1415 года).
172 Петр из Младеновиц. Повествование о магистре Иерониме Пражском, сожженном во имя Христа. В сб. Гуситское движение в освещении современников. М., 1985. С. 99
На самом подъеме гуситского движения, сосредоточившегося на горе Табор после успешного отражения пяти крестовых походов, произошло одно знаменательное событие. В 1451 году в Константинополь прибыл гуситский священник Константин Англик (или Ангелик) и по повелению императора Константина Палеолога греческие епископы собрались для того, чтобы выслушать чешского гостя «и он непосредственно посему явившись (во всечестной храм Господа нашего Иисуса Христа, что близ великой Церкви святой Софии), в присутствии нас всех и самого вышеназванного мудрейшего дидаскала кир Геннадия (Схолария, впоследствии патриарха Константинопольского
— А.К.) много говорил устно и представил в виде апелляции к сему освященному собору книгу веры»173.
Как же верил Константин Англик?
«Я верю — говорил он — истинно без всякого колебания тому, что свидетельствует об этом изречение Иисуса, непостижимое для человеческих соображений», и «еще верую в члены веры, которые я изложил до Погребения». Однако, «не следует думать, что в дарах, представляющих Тело и Кровь Христовы, действительно заключается Богочеловек». Отрицание таинственности в евхаристии приводит к обмирщению предваряющего ее таинства исповеди. «Относительно грехов отмолимых — считал он — достаточно открыть душу Богу, а в грехах смертельных следует открыто исповедоваться пред лицом братьев и сестер (так именовали друг друга табориты — А .К.)»174.
Конечно, столь ясно выраженное отрицание таинств было вызвано неприятием таборитами симонии, издавна процветавшей среди духовенства католической Церкви. Эта же причина вызвала отрицание таборитами всяческой обрядности. Каждый человек — священник, говорили они, и хотя позднее даже у них появилось духовенство
— люди, наложившие на себя обет целомудрия и бескорыстия, внешне такие люди ничем не выделялись среди мирян.
Крещение табориты совершали в обычной воде и без особых обрядов, так же без особых обрядов совершалось и последнее помазание. Богослужение велось только на народном языке, и необходим для него был только алтарь. А все остальное, будь то чаши, одеяния, орна-ты, канонические часы и чинопоследование мессы признавалось выдумкой патеров.
И это своеобразное отрицательное вероисповедание было признано Константинопольскими отцами тождественным с верой Пра-
173 Пальмов И. К вопросу о сношениях чехов-гуситов с восточной Церковию в начале 15 века // Христианское чтение. СПб. 1889. 1. С. 126.
174 Там же.
вославной Церкви, хотя и отличным от нее только несущественными разностями обрядов. Мы знаем насколько мало Православная Церковь склонна к сделкам с инославными вероисповеданиями, как твердо она отстаивает неприкосновенность своего учения, не допуская никаких уступок по политическим расчетам. И, конечно, соборное деяние 18 января 1452 года не было уступкой политическим видам, но выражало действительное убеждение патриаршиего Синода в православии гуситского вероисповедания; акт был скреплен подписями предстоятеля Церкви Болгарской митрополита Терновского и патриарха Геннадия-главы — строго православных, отвергавших Флорентийскую унию.
Но единения не состоялось; «табориты — писал анонимный автор "Прекрасной хроники о Яне Жижке" — стали Жижку страшно ненавидеть и более всего за то, что священники Жижки служили мессу надлежащим образом — в облачении с тонзурой и в стихаре — и Божье Тело носили в дароносице, поэтому жижковых священников называли "полотнянниками", а Жижка таборитских — "сапожниками"».
В 1452 году табориты были разгромлены королем Юрием Подебрадом, а в 1453 году пал Константинополь. Наследники табори-тов — моравские братья — уже не помышляли о связях с Православием.
Итак, движение гуситов, с которого, собственно, и началась Реформация Западных Церквей, явилось как восстановление древней Церкви; последовавшие им протестанты тоже жаждали восстановления порядков апостольских времен. Но, в отличие от последних, гуситы никогда не стремились к созданию особого церковного сообщества. Отвергнув правила Церкви Римско-католической, они не ушли в глубокий раскол, а стремились к воссоединению с Церковью Православной. Известно, что гора, на которой они нашли для себя пристанище, получила имя в честь великой палестинской горы Фавор. И получила его неспроста. На горе Фавор произошло Преображение Богочеловека и истинного Главы Церкви Иисуса Христа. Табор же стал местом преображения западной христианской Церкви. Отвергнув церковное главенство папы Римского, гуситы вернулись к истокам и по-православному провозгласили главою Церкви Самого Иисуса Христа. И подобно тому, как на Фаворе произошло Преображение Господне, на Таборе происходит преображение Тела и Крови Христовых — и таинственно в виде евхаристического преподания, и по видимости в лице самой таборитской общины, в противовес католической воссоздающей древнюю апостольскую Церковь, подлинное продолжение которой они увидели в лице Церкви Православной. Отсюда же их связи с Вселенским и русским Православием, как наиболее близким к гу-
