CC BY
24
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
УДК 341.24
Алексей СИИДЕЕВ
ИСТОКИ ЕВРОПЕЙСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ: ГААГСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ 1907 г.
Аннотация. В статье рассмотрены наиболее важные вопросы Гаагской конференции 1907 г. Автор описывает правовой стандарт, зафиксированный в основных документах, формулирует гипотезу о его влиянии на последующее закрепление прав и свобод человека в международном праве. Анализируются проблемы взаимодействия великих держав с точки зрения поддержания баланса сил в Европе и в мире, сложности поиска регулярных форм сотрудничества и достижения взаимовыгодного результата. Исследование позволило определить суть гаагского процесса, его межгосударственной и наднациональной составляющих и констатировать, что после 1945 г. он разделился на два направления: ООН и региональные союзы с различными уровнями сотрудничества их членов. Представленный материал интересен для изучающих международные отношения; демонстрирует континуитет межгосударственного взаимодействия в Европе, полезен для обоснования практических рекомендаций. Статья написана на материалах архива внешней политики Российской империи.
Ключевые слова: Гаагская конференция мира, европейская безопасность, международное право, "концерт держав", Николай II, Извольский, Нелидов, Мартене, Чарыков.
Обращение к истории отношений между странами способно существенно расширить представление о происходящих процессах и сделать современные практические предложения более обоснованными. Кроме того, изучение прошлого преподносит подчас курьёзные сюжеты, к примеру, в вопросе отставания России. 31 мая 1906 г. по возращении из отпуска посол Австро-Венгрии в С.-Петербурге граф фон А. Эренталь, назначенный позднее министром иностранных дел, сообщал в Вену в секретной телеграмме, расшифрованной российскими службами: "Поездка
© Синдеев Алексей Александрович - доктор исторических наук, профессор РАН, главный научный сотрудник Института Европы РАН, профессор кафедры зарубежного регионоведения и международного сотрудничества РАНХиГС при Президенте РФ. Адрес. 125993, Москва, ул. Моховая. д. 11, стр. 3. E-mail, [email protected]. Окончание статьи, начало см. в предыдущем номере. DOI: http://dx.doi.org/10.15211/soveurope22018141151
прошла хорошо, в Австрии поезда хуже всего, немного лучше в Германии, но удобнее всего ездить в "культурной" стране Россия"1.
Вопрос о сокращении вооружений
Вопрос сокращения вооружений не был основным на конференции. Многие государственные деятели были настроены скептически, но не хотели отказываться от его обсуждения. В феврале 1907 г. Л. Буржуа, будущий глава французской делегации, утверждал, что "[о]н очень хорошо понимает, что практических результатов проект ограничения вооружений иметь не будет... [Но] даже платоническая манифестация в пользу идеи сокращения военного бремени окажет свою пользу..."2. Итальянский король считал необходимым напомнить "о вреде существующей системы, подготавливая то решение вопроса, которого, вероятно, удастся достигнуть нашим детям или внукам"3. Англичане пытались создать впечатление, что "го-тов[ы] сделать все (подчёркнуто в документе. - A.C.) для чисто академического и объективного обсуждения этого вопроса"4.
Германии и Австро-Венгрии принципиально важно было не допустить детального рассмотрения проблематики и разработать, как это и было запланировано, общие с Россией инструкции, поскольку англичане и американцы также согласовывали свои действия. 20 мая 1907 г. посольство в России телеграфировало статс-секретарю МИД Г.-Л. фон Чиршкому в Берлин: Англия и США настаивали на том, чтобы "председатель мог бы закрыть заседание конференции и отдать вопрос (о сокращении вооружений. - A.C.) на заключение особой комиссии, в которой три императорские державы не участвовали бы"5. В последствии вопрос был бы возвращён на пленарное заседание, и делегации установили бы, имеется ли возможность для достижения положительного результата. Очевидно, что Великобритания и США намеревались привлечь к сокращению вооружений повышенное внимание общественности, добиться предметного обсуждения в любом легитимном формате, сохранить вопрос в актуальной повестке международных отношений и связать его перенос на последующую конференцию с неким обязательством принять на ней решение. Англичане рассчитывали, по мнению германской стороны, с помощью мирной инициативы закрепить своё лидирующее положение и приостановить национальные программы строительства флота.
Длительное время ясности в процедуре выдвижения английского предложения не было. Барон А. Маршалл фон Биберштейн, глава германской делегации, сообщал в Берлин: "Сэр Э. Фрей сказал мне, что его правительство признаёт, что в настоящий момент при обсуждении вопроса об ограничении вооружений ничего практического не выйдет". На основании этого А. Маршалл пришёл к выводу, что предложение англичанами сделано не будет, так как они выразили готовность, в
1 Выписка из письма австрийского посла в С.-Петербурге А. фон Эренталя от 18/31.05. 1906 // Архив внешней политики Российской империи (далее АВПРИ). Ф. 133. Оп. 470. Д. 75. Л. 135.
2 Письмо тайного советника Ф.Ф. Мартенса, Лондон, 29.01/11.02. 1907 // АВПРИ. Ф. 155. Оп. 408. Д. 1067. Л. 105.
3 Письмо тайного советника Ф.Ф. Мартенса, Рим, 12/25.02. 1907, № 8 // Там же. Л. 116.
4 Отчет о заграничной командировке Ф.Ф. Мартенса, 2.03. 1907 (ст.ст.) // АВПРИ. Ф. 133. Оп. 470. Д. 42. Л. 72.
5 Шифртелеграмма Г.-Л. фон Чиршкому, С.-Петербург, 20.05. 1907 // Там же. Д. 46. Л. 22.
Современная Европа, 2018, №2
случае согласия великих держав сообщать ежегодно estimates of army and navy, сохранить "повод к развитию соглашения по вопросу об ограничении военных расхо-дов"1.
При согласовании общего образа действия разногласия между тремя монархиями существовали по двум проблемам: "Будет ли Нелидов оставаться председателем, если начнётся обсуждение вопроса по существу?" и "Будут ли прения ''служить для него поводом назначения нового заседания''?"2. Ещё 7 июня 1907 г. германский посол в С.-Петербурге В. фон Шён был проинформирован о том, что "Берхтольд (австро-венгерский посол в России. - A.C.) советует отказаться от дальнейшего наставления, так как это вероятно лишь возбудит господина Извольского"3. В ответ В. Шён выразил "удивление, что он (А.П. Извольский. - A.C.)... в настоящее время поддерживает сохранение русского председательства, даже при возможности прения по существу". А.П. Извольский же, указывая на положение России как инициатора конференции, обращал внимание на возможные трудности: "Закрытие заседания или даже оставление залы нашими делегатами, возбудили бы всеобщее удивление... нанеся ущерб достоинству монархического принципа"4.
A.И. Нелидов в роли председателя, по мнению российского министра иностранных дел, продолжал оставаться нейтральным лицом. К середине июня немцам и австрийцам удалось получить согласие А.П. Извольского на перерыв в заседании5, если участники примут решение перейти к обсуждению английского предложения.
Кроме вопроса о сокращении вооружений, англичан интересовали и другие пункты повестки дня, поэтому они не захотели обострять отношения между великими державами. Тем более вера в успех у них отсутствовала. Правительство либералов в Великобритании, вынося данную проблематику на конференцию, выполняло предвыборное обещание. 25 июня 1907 г. канцлер Б. фон Бюлов телеграфировал
B. Шёну: А.И. Нелидов сообщил барону А. Маршаллу, что Э. Фрей "просил его распорядиться отпечатать и раздать в настоящее время английское пожелание относительно ограничения вооружений в качестве английского предложения, дабы оно могло быть обсуждено в одном из ближайших общих собраний"6. Позднее в С.Петербург была отправлена новая телеграмма, подтвердившая верность полученной ранее информации: первый английский делегат, по словам теперь уже российского посла в Берлине Н.Д. Остен-Сакена, отказался от особого предложения Вели-
1 Шифртелеграмма д-ра О. фон Мюльберга - В.-Э. фон Шёну, Берлин, 19.06. 1907 // Там же. Л. 112.
2 Шифртелеграмма д-ра О. фон Мюльберга - В.-Э. фон Шёну, Берлин, 12.06. 1907, №100 // Там же. Л. 90.
3 Шифртелеграмма д-ра О. фон Мюльберга - В.-Э. фон Шёну, Берлин, 7.06. 1907, №98 // Там же. Л. 69.
4 Шифртелеграмма В.-Э. фон Шёна - д-ру О. фон Мюльбергу, С.-Петербург, 8.06. 1907, №165 // Там же. Л. 85.
5 Шифртелеграмма В.-Э. фон Шёна - д-ру О. фон Мюльбергу, С.-Петербург, 13.06. 1907, №169 // Там же. Л. 96.
6 Шифртелеграмма князя Б. фон Бюлова - В.-Э. фон Шёну, Берлин, 25.06. 1907, №122 // Там же. Л. 172.
кобритании. Он прочитает речь, а в её конце и будет сделано английское пожелание. После речи А.И. Нелидов "заговорит немедленно, без всяких обсуждений"1.
Именно таким образом англичане и действовали, переговорив, по всей видимости, и с немцами. "В общем собрании от 17-ого сего месяца английское предложение по вопросу о разоружении было похоронено посредством уже сообщенного Вам "пожелания'', - телеграфировал А. Маршалл в августе. - Установленная программа в общем была проведена, только Нелидов опять доказал, что на него положиться нельзя, так как он, - после того как сэр Эдвард Фрей держал свою речь совершенно таким образом, как это было установлено между нами - дал слово Буржуа и этим обстоятельством вызвал опасность серьёзного инцидента. Буржуа ограничился несколькими словами в поддержку английского предложения. С этим я мог смириться... Но Нелидов никоим образом не мог бы отказать другим в том, что он предоставил Буржуа"2. Американцы выразили письменное согласие с мнением Великобритании, которое председатель конференции прочитал. По словам А.И. Нелидова, "Буржуа заговорил, не получив от него слова". В телеграмме МИД А.И. Нелидов интерпретировал произошедшее по-иному: "Вчерашнее заседание прошло без всякого инцидента. Английское предложение принято единогласно сочувственным одобрением"3.
Дискуссия о новых конференциях
Одной из особенностей мультилатеральной дипломатии является стремление некоторых участников концерта держав время от времени сменить лидера или посредника. Нарушители спокойствия выбирают обычно благовидные причины и поводы. 24 августа 1907 г. А.И. Нелидов проинформировал МИД о получении "[а]мериканско[го] предложений] о периодичности конференций", добавив, что не может "еще сказать о направлении этого дела"4. Впоследствии стало ясно, что американцы выражали "неудовольство оставлять судьбу мирного мирового движения в руках самодержавного государя"5. США и Великобритания, по всей видимости, действовали заодно, так как англичане тут же поддержали американскую идею, но высказались за созыв конференций не через пять, как того хотели бы Соединённые Штаты, а через семь лет и за обязательное предварительное согласование программы в специальном подготовительном комитете6. В случае автоматического созыва вопрос о председательстве отпал бы.
1 Шифртелеграмма Г.-Л. фон Чиршкого - В.-Э. фон Шёну, Берлин, 26.07. 1907, №123 // Там же. Л. 176.
2 Шифртелеграмма Г.-Л. фон Чиршкого - В.-Э. фон Шёну, Берлин, 19.08. 1907 // Там же. Д. 47. Л. 16.
3 Секретная телеграмма А.И. Нелидова, Гаага, 4/17.08. 1907, №39 // АВПРИ. Ф. 133. Оп. 470. Д. 155. Л. 54.
4 Секретная телеграмма А.И. Нелидова, Гаага, 11/24.08. 1907 // АВПРИ. Ф. 151. Оп. 482. Д. 4983. Л. 17.
5 Депеша Первого российского уполномоченного на мирной конференции Управляющему МИДа, Гаага, 19.09. 1907, №35 // Там же. Л. 48.
6 Секретная депеша А.И. Нелидова, Гаага, 24.07. 1907 (ст.ст.), №17 // АВПРИ. Ф. 155. Оп. 408. Д. 1067. Л. 209.
До получения инструкций А.И. Нелидов ограничился общими замечаниями: "по личному моему взгляду, - заявил он американским и английским делегатам, - частое и срочное собрание конференций едва ли будет способствовать достижению предположенной их цели". Кроме этого, с точки зрения А.И. Нелидова, существовала и другая опасность. Соединённые Штаты и другие американские государства, полагал он, "не имея за собою ни преданий, ни исторического прошлого, безразлично относятся к чисто национальным вопросам, столь близким и дорогим для европейских, даже мелких государств", они заинтересованы в утверждении тенденций крайнего либерализма. С их поддержки "развивается стремление к усилению международных учреждений, которые сдерживали бы и умеряли бы право великих держав, возвышая значение меньших"1. Позднее А.И. Нелидов выразился ещё более категорично относительно желания США вмешиваться в европейские дела: "Я считаю подобное стремление их в высшей степени для нас опасным и нахожу, что следует всеми силами против этого бороться"2. Кстати, швейцарский представитель на конференции также критиковал американцев: "В целом, - замечал он, -они продемонстрировали... незначительные дипломатические способности. Только в ходе переговоров они осознали, что с европейскими государствами нельзя обращаться как с республиками Центральной и Южной Америки" [Diplomatische Dokumente, 1983: 445].
Министерство иностранных дел Российской империи полагало, что конференции "не должны повторяться слишком часто" и их целесообразно созывать в политически благоприятное время. А.И. Нелидов получил инструкцию не возражать относительно обсуждения англо-американской инициативы в Гааге. И "хотя мы, -было записано в ней, - вполне отдаём себе отчёт в том, что целью этого предложения является устранение на будущее время возможности почина России в этом деле, однако мы не считаем это противоположным нашим интересам, так как при новом порядке, мы могли бы иметь большую свободу в обсуждении на конференциях различных вопросов и вместе с тем избегать тех нежелательных политических осложнений, которые нам пришлось испытать теперь"3. За предварительную подготовку, по мнению С.-Петербурга, вполне мог бы приняться Административный совет Постоянной палаты Третейского суда.
Крупные европейские державы, видя, что Россия не намерена бороться за роль председателя на последующих конференциях, стали проявлять "неудовольствие по поводу того, что Америка слишком настойчиво стремится играть влиятельную, почти руководящую, роль в европейских делах" и выражать "некоторое беспокойство", что инициативу созыва конференций забирают у России. Италия и Австро-Венгрия назвали Россию примирителем разных интересов. "Мы не считаем совместимым с достоинством России, - сообщалось из МИД в Гаагу после получения информации о фронде европейцев, - настаивать на своём праве созывать их (конференции. - A.C.) и потому охотно допустили обсуждение англо-американского проекта, но мы не уклонимся от исполнения принятого на себя почином созыва
1 Там же. Л. 210.
2 Депеша Первого российского уполномоченного на мирной конференции Управляющему МИДа, Гаага, 19.09. 1907, №35... Л. 49.
3 Секретная телеграмма министра иностранных дел - А.И. Нелидову в Гаагу, С.-Петербург, 1.08. 1907 (ст.ст.) // АВПРИ. Ф. 155. Оп. 408. Д. 1067. Л. 217.
Первой конференции долга подготовлять последующие, если это будет признано желательным для общего блага"1.
Следствием обсуждения англо-американского проекта стало то, что французы задумались "о каком-нибудь крайне ограниченном учреждении, которому поручено было бы следить за исполнением принятых конференцией решений и выраженных ею пожеланий". А "непрерывность действий этого международного органа" способна обеспечить "связь между одной и другой конференциями"2. Получается, что автором идеи появления будущей Лиги Наций и ООН вполне может считаться Франция.
31 августа 1907 г. на заседании главных делегатов было принято решение отказаться от рассмотрения вопроса о новых конференциях, ограничившись "выражением менее определенного пожелания или мнения". При этом "вопрос о том, как представить конференции предложение американских делегатов о будущей конференции"3 был поставлен российской стороной.
В связи с тем, что часть проблем не нашла своего разрешения, в сентябре делегатам пришлось обсуждать перспективы созыва третьей Гаагской конференции. "Предложение о будущей конференции, - докладовал А.И. Нелидов, - приняли единогласно, причем по почину румынского посланника, за которым в пользу изъявления благодарности Государю Императору с выражением пожелания, чтобы и впредь почин по созыву конференций принадлежал Его Императорскому Величеству, высказался австро-венгерский делегат, поддержанный германским делегатом, французами и всеми другими делегациями"4. Однако "при составлении протокола..., - констатировал А.И. Нелидов, - выражения г. Буржуа значительно смягчены"5.
Американского вмешательства боялись многие европейские страны. Правда, ситуация была отнюдь неоднозначной. 6 ноября 1907 г. Г. Калин докладывал в Берн: "Если первые делегаты Соединённых Штатов... действовали бы дипломатически более умело и попытались бы найти расположение небольших, свободных от российского влияния государств Европы, то, возможно, и удалось бы освободить будущие конференции от российской опеки" [Diplomatische Dokumente, 1983: 444].
Таким образом, в начале XX в. часть малых европейских стран увидела в Соединённых Штатах игрока, способного оказывать влияние на дела Европы и помочь снизить значение крупных государств. Подобный настрой вряд ли остался незамеченным в американских политических кругах и среди великих держав. Ведь в преддверии конференции "[в] Берлине и Вене было высказано опасение, что большинство маленьких держав, представленных на конференции, может решать (подчёркнуто в документе. - A.C.) дела противно взглядам и воле великих держав"6. Малые страны были готовы оказать американцам в случае наличия у них соответ-
1 Секретная телеграмма министра иностранных дел - А.И. Нелидову, С.-Петербург, 16.08. 1907 (ст.ст.), №1128 // Там же. Л. 231.
2 Секретная депеша А.И. Нелидова, Гаага, 9/22.08. 1907, №21 // Там же. Л. 229.
3 Секретная телеграмма А.И. Нелидова, 19.08/1.09. 1907, №46 // Там же. Л. 234; Ф. 133. Оп. 470. Д. 155. Л. 61.
4 Секретная телеграмма А.И. Нелидова, Гаага, 8/21.09. 1907 // АВПРИ. Ф. 133. Оп. 470. Д. 77. Л. 123.
5 Депеша Первого российского уполномоченного на мирной конференции Управляющему МИДа, Гаага, 19.09. 1907, №35... Л. 48.
6 Отчёт о заграничной командировке Ф.Ф. Мартенса, 2.03. 1907... Л. 69.
Современная Европа, 2018, №2
ствующего интереса необходимую поддержку. В этом контексте не стоит забывать и о формировавшейся в то время финансово-экономической основе будущих американо-европейских отношений.
Уроки конференции
Вторая Гаагская конференция [Числов, 1910: 5-8] вызывала неоднозначную реакцию. "Новое время" характеризовала её как "бесталанное детище нашей дипломатии"1. Не пожалели критики и швейцарцы: "Нелидов в роли председателя был излишне уступчив, - писал Г. Калин, - подчас больше, чем то было нужно; в роли же руководителя российской делегации он из-за президентства едва ли проявлял себя; Мартене, второй делегат, показал себя во всех сферах значительно хуже своей репутации. Он (Ф.Ф. Мартене. - A.C.) полностью потерял столь ценное чувство такта, что от его предложений либо приходилось отказываться, либо он снимал их сам2. Руководящие позиции заняли в первую очередь делегации Германии, Соединённых Штатов Америки и Франции. Британская делегация вела себя сдержанее" [Diplomatische Dokumente, 1983: 444].
Газета "Берлинер Тагеблатт", наоборот, предостерегала от излишних надежд и хвалила конференцию за "содействие делу медленного воспитания народов в духе взаимного понимания уступчивости и миролюбия"3. Схожего мнения придерживался А.И. Нелидов, который на последнем заседании заявил в Гааге: "Несомненно, что народам ещё нужно научиться любить и уважать друг друга"4. Царское правительство считало достигнутые результаты успешными, поэтому в "Правительственном вестнике" была напечатана благодарность в адрес первого российского
1 Новое время. 1907. 8 октября (ст.ст.), № 11341 // АВПРИ. Ф. 151. Оп. 482. Д. 5030. Л. 26.
2 "Биржевые ведомости" от 7 июля 1907 г. (ст.ст) сообщали: "Берлин 6-ого (19-ого) июля. По свидетельствам из Гааги, председатель гаагской мирной конференции А.И. Нелидов имел весьма неприятное объяснение с тайным советником Мартенсом по поводу некоторых заявлений последнего. Передают, что профессор Мартене решил уехать из Гааги". "Русь" (номер от 12.07. 1907 /ст.ст./) уточняла произошедшее: якобы Ф.Ф. Мартене резко критиковал американского делегата и китайцев. Один из делегатов заметил по этому поводу: "Мы избрали его президентом комиссии, считая его человеком с мозгами, но ошиблись в расчетах. Теперь это дело России". Другой делегат, по данным "Руси", дал следующую оценку: "Что и говорить, он молол такой вздор в попытках переспорить... [американского делегата], что я ничего не мог сделать, как откинуться на спинку и смеяться над его глупостью" (АВПРИ. Ф. 155. Оп. 408. Д. 1067. Л. 193-194). А.И. Нелидов, не желая, по всей видимости, выносить сор из избы, выделял более заслуги Н.В. Чарыкова, ограничившись в отношении Ф.Ф. Мартенса обязательным замечанием, граничившим с критикой: "Находя излишним говорить о выдающемся положении, которое по своим познаниям и опытности занимал на конференции тайный советник Мартене, я не могу не упомянуть об особенно полезной деятельности действительного статского советника Прозора..." (Донесение Первого российского уполномоченного на второй Гаагской конференции мира А.И. Нелидова Управляющему МИД К.А. Губастову, Париж, 16/29.10. 1907 // АВПРИ. Ф. 151. Оп. 482. Д. 4968. Л. 188).
3 Реакция зарубежной прессы // АВПРИ. Ф. 155. Оп. 408. Д. 1067. Л. 144.
4 Сообщение С.-Петербургского Телеграфного Агентства о последнем заседании в Гааге 5.
10. 1907 // АВПРИ. Ф. 151. Оп. 482. Д. 5030. Л. 10.
уполномоченного1. 49 иностранных дипломатов и политиков были награждены российскими орденами, а 17 человек - медалями2.
Благодаря конференции вполне мог сформироваться мультилатеральный центр международных отношений. Н.В. Чарыков размышлял в рамках определяющих то время об одном из его вариантов: "для России могло бы оказаться полезным, чтобы к тому времени открыт и развивался такой международный центр, в котором народы, причастные в большинстве к христианской культуре, привыкли бы более или менее периодически обсуждать в мире общие свои интересы. Существование такого центра, зарождающегося в Гааге, содействовало бы возрастанию и распространению создания высшей политической и экономической солидарности европейско-американских народов перед лицом их восточных соперников и врагов"3.
Министр иностранных дел Нидерландов Д.-А. ван Тете поддерживал территориальную фиксацию столицы центра международных отношений: "Для Голландии... чрезвычайно драгоценно, - говорил он, - что Вторая мирная конференция собирается снова в Гааге. Это даёт нам повод надеяться, что и последующие конференции будут собираться у нас и что за Голландией окончательно закрепится положение сосредоточения мировых мирных совещаний и учреждений, крайне важное для её будущности"4.
Любопытны характеристики, данные швейцарским представителем на конференции: "Она стала, - подводил он её итоги, - новым доказательством того, что международная политика теперешнего времени... является и должна быть мировой политикой. Интересы отдельных народов больше не связаны с приграничными странами, с той частью земли, где они находятся; они распространяются на весь мир и переплетаются различным образом... В целом влияние так называемой Второй конференции мира на обоюдные отношения представителей крупных держав едва ли было благоприятным: эти отношения вначале конференции были, вне сомнения, лучше, чем по её завершению... Следует спросить себя дополнительно, как европейские государства пришли к тому, чтобы превратиться в своего рода объекты устремлений и целей чисто американской политики! Европейская доктрина Монро вполне могла бы пригодиться... В этих обстоятельствах для нас (швейцарцев. -А. С.) представлялось бы уместным в случае предусмотренного созыва третьей конференции ... до начала [ее] работы... гарантировать тесное согласование с другими небольшими европейскими государствами, а именно: со Швецией, с Норвегией, Данией, Бельгией, Люксембургом и Румынием. На Нидерланды рассчитывать не приходится" [Diplomatische Dokumente, 1983: 443, 445-446].
Отсутствие согласованной оценки итогов конференции - вполне объяснимое явление в условиях узкоспециальной повестки дня и отказа от обсуждения сокращения вооружений. Успехом можно считать то, что во втором международном форуме приняло участие больше стран и продолжилось развитие системы международного права, в котором оказались задействованы государства различных полити-
1 Правительственный вестник. 1907. 9 октября (ст.ст.) // Там же. Л. 27.
2 Список лиц, награжденных российскими орденами; список лиц, награжденных российскими медалями // Там же. Д. 5037. Л. 104-107.
3 Записка Н.В. Чарыкова "Предстоящая Гаагская конференция и русские интересы", Гаага, 9/22.04. 1907 // Там же. Д. 4961. Л. 6-7.
4 Секретная телеграмма Н.В. Чарыкова, Гаага, 13/26.06 1907 // АВПРИ. Ф. 133. Оп. 470. Д. 77. Л. 55.
ческих систем, традиций и модериизациоиных достижений, а значит, был утвержден принцип равноправного участия всех государств в образовании и эволюции правового стандарта [Ср.: Синдеев, 2016: 139-140]. Безоговорочное признание суверенитета обусловило допуск к содержательным дискуссиям, касающимся правил поведения в мире и их последующей фиксации. При таком количестве участников поступательное движение могло осуществляться исключительно в контролируемом темпе. Борьба, таким образом, велась по двум направлениям: за контроль над содержательным наполнением и скоростью изменения правового стандарта. В этой связи интересы крупных игроков требовали союзнической или партнёрской поддержки как другими великими державами, так и малыми государствами. Последние намеривались с помощью дополнительной консолидации усиливать свое влияние. Их устремления и роль на международной арене укреплялись бы пропорционально росту разноголосицы среди стран-лидеров и ослаблению значимых акторов. Исключительную позицию заняли Нидерланды, которые благодаря Российской империи утверждались в качестве места проведения международных конференций и нахождения международных организаций правового характера. Не стоит забывать, что информация о ратификационных процедурах поступала нидерландскому правительству.
Потребность сохранить и укрепить имеющийся статус делала неизбежными разногласия и недоверие между крупными европейскими государствами. При этом они, естественно, выбирали наиболее простое и эффективное средство - формирование союзов и альянсов, поддерживающих развитие собственного политического, социально-экономического и военного потенциала. В этой связи союзы и альянсы означали лишь обязательство консолидированного участия в военных действиях, но отнюдь не движение к более тесному межгосударственному согласованию и выработке общих программ и планов. Однако сам факт участия во второй Гаагской конференции, выдвижение и обсуждение, пусть и с негативной окраской, идей ограничения суверенитета, к примеру, по списку обязательных случаев третейского судопроизводства, отказа от контрабанды, защиты частной собственности, позволяют констатировать и другое: при исчерпании возможностей безопасного роста за счёт внутренних ресурсов и/или собственной зоны влияния возникла бы необходимость закрепить статус-кво между великими европейскими государствами, что можно было бы сделать только на основе частичного ограничения суверенитета. Следовательно, для крупных европейских игроков в то время речь шла о контролируемом замедлении гаагского процесса.
Последующее историческое развитие, приведшее к ослаблению Германии после Первой мировой войны и фактической ликвидации статуса "великая держава" для Франции и Великобритании после Второй мировой войны, стало дополнительным стимулом к развитию гаагского процесса в принципиально иных условиях относительного равенства победивших и проигравших в войне государств. Гаагский процесс, выработка общих правил в сфере безопасности и закрепление их с помощью общего международного правового стандарта, разделился после 1945 г. на два направления: ООН и региональные блоковые союзы. Холодная война обогатила его односторонней ценностной составляющей, сделав невозможным постепенное совместное ограничение части суверенитета различными по строю акторами и контролируемое формирование общих механизмов в сфере безопасности, что со временем стало бы неизбежным в рамках развития правового стандарта. Не случайно швей-
царцы посчитали Гаагскую конференцию 1907 г. "новым доказательством того, что международная политика теперешнего времени... является и должна быть мировой политикой". Следует помнить, что ценности 1907 г. были направлены на укрепление государства как участника международных отношений. В декабре 1907 г. госсекретарь Э. Рут, информируя российского посла барона P.P. Розена о поступивших в Госдеп прошениях о снисхождении арестованным в С.-Петербурге революционерам, убеждал его в том, что ничего не предпримет для их переадресации царскому правительству, так как "никакое правительство на свете не допустило бы и мысли возможного влияния на его решения подобной агитации среди граждан другого государства"1.
Наряду с этим Соединённые Штаты, по всей видимости, хотели ускорить гаагский процесс. Работа подготовительного органа закрепила бы форматы закрытых заседаний экспертов и дипломатов и способствовала бы более детальному предварительному обсуждению проектов и консенсусным подходам [См.: Милюков, 1911: 126-128]. Вспомним, что МИД России в принципе не возражал против подобных шагов в случае развития уже существующих гаагских учреждений. Однако ускорение таило и опасность раскола среди участников, отхода от гаагского процесса тех из них, кто оказался бы неготовым к неотрегулированному спонтанному темпу. Этим объясняется скепсис российских дипломатов в отношении более частого созыва конференций в Гааге и желание крупных европейских государств удержать Россию на посту председателя. Получается, что гаагский процесс в том виде, как он задумывался, мог быть успешно реализован только при наличии ряда значимых самостоятельных игроков.
Начало XX в. - очередной сложный период в истории человечества. Часть из согласованного на Гаагской конференции 1907 г. казалась современникам недостаточным и не соответствующим вызовам времени. Вспомним слова английского журналиста В. Стэда, сказанные им министру иностранных дел Австро-Венгрии А. Эренталю, в ответ на отказ проводить сокращение вооружений: "[к]олосальные успехи, которые сделало в последнее время воздухоплавание, сделают совершенно бессмысленными все Ваши крепости, орудия и армии"2. В то же время если внимательно прочитать выводы, представленные позднее Г. Киссинджером в "Мировом порядке", то можно с неким удивлением констатировать, что он предлагает с учетом современных реалий вернуться к гаагскому процессу и контролируемому темпу преобразований в международных отношениях [Киссинджер, 2015].
Россия как инициатор конференции была вынуждена проявлять сдержанность, отстаивать национальные интересы без излишних споров и одновременно способствовать общему успеху, что и создавало впечатление некой уступчивости. Как было видно выше, в секретной переписке между МИД и российскими представителями в Гааге дискуссии присутствовали, как и желание получить большую свободу рук. Заслуги России в созыве обеих Гаагских конференций бесспорны. К российским достижениям относилось не только то, что конференции "были первыми попытками договориться о том, чтобы развернуть вспять гонку вооружений и подго-
1 Секретная телеграмма барона P.P. Розена, Вашингтон, 14/27.12. 1907 // Там же. Д. 136. Л. 386.
2 Донесение тайного советника Ф.Ф. Мартенса, Берлин, 18.01. 1907 (ст.ст.), № 2 // Там же. Д. 93. Л. 113.
товку к разрушительной войне" [Лавров, 2016], но и посредничество, без которого столь различный состав участников едва ли собрался.
Таким образом, возможная альтернатива развития безопасности мира и Европы в рамках гаагского процесса состояла в следующем: либо медленно идти по пути формирования общего правового стандарта с неизбежным будущим ограничением суверенитета, либо ускоряться в этом движении. Первая мировая война уничтожила эту альтернативу, усложнив среди прочего иерархию отношений между странами. Дополнительным доказательством наличия данной альтернативы стал Международный конгресс социалистов в Штутгарте (18-24 августа 1907 г.), на котором В. Адлер, делегат из Австро-Венгрии, заявил: "настоящая мирная конференция... эта конференция заседает не в Гааге, а здесь, в Штутгарте" [Internationaler Sozialisten-Kongreß, 1907: 68-69].
Список литературы
Киссинджер Г. (2015) Мировой порядок. М.: ACT, cop. 511 с.
Лавров С.В. (2016) Историческая перспектива внешней политики России, 3 марта 2016 г. // www.mid.ru/foreign_policy/news/-/asset_publisher/cKNonkJE02Bw/content/id/2124391.
Милюков П.Н. (1911) Вооружённый мир и ограничение вооружений. С.-Петербург. С. 119-128.
Синдеев A.A. (2016) Истоки европейской безопасности: Гаагская конференция 1899 г. // Современная Европа. № 4. С. 130-140.
Числов П.И. (1910) Современное право войны. М. 100 с.
References
Diplomatische Dokumente der Schweiz / (1983) bearb. von Prof. H. Lüthy, Prof. G. Kreis. Bd. 5 (19041914). Bern. 1044 S.
Internationaler Sozialisten-Kongreß, Stuttgart, 18.-24. August 1907. (1907) Berlin. 132 S.
Kissindzher G. (2015) Mirovoj poryadok. M.: AST, cop. 511 s.
Lavrov S.V. (2016) Istoricheskaya perspektiva vneshnej politiki Rossii, 3 marta 2016 g. // www.mid.ru/foreign_policy/news/-/asset_publisher/cKNonkJE02Bw/content/id/2124391.
Milyukov P.N. (1911) Vooruzhennyj mir i ogranichenie vooruzhenij. S.-Peterburg. S. 119-128.
Sindeev A.A. (2016) Istoki evropejskoj bezopasnosti: Gaagskaya konferenciya 1899 g. // Sovremennaya Evropa. № 4. S. 130-140.
Chislov P.I. (1910) Sovremennoe pravo vojny. M. 100 s.
Sources of European Security: The Hague Peace Conference of 1907
Author. Sindeev A. Doctor of Science (History), Professor of RAS, Chief Researcher, Institute of Europe, RAS; Professor of Department of Foreign Area Studies and International Cooperation, Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration. Address: 11-3, Mokhovaya St., Moscow, Russia, 125009. E-mail: [email protected]
Abstract. The article analyzes the most significant issues discussed at the 1907 Hague Conference, which is especially important in the context of a lack of publications on this topic. The problems of interaction of great powers in terms of maintaining the balance of power in Europe and in the world, the difficulty in defining effective forms of cooperation and achieving a mutually beneficial result are in the focus of this research. The author determines the essence of the Hague process, its interstate and supranational components. He draws a conclusion that after 1945 this process unfolded in two ways: the UN and regional alliances. The article is written on the materials of the Archive of the Foreign Policy of the Russian Empire. It helps to assess the important role of Russia as the initiator of the conference. The material will be of interest to historians and political scientists.
Keywords: Hague Peace Conference, European Security, International Law, Concert of Powers, Nicholas II, Izvolsky, Nelidov, Martens, Charykov.
DOI: http://dx.doi.org/10.15211/soveurope22018141151
