CC BY
173
2.ЮРИДИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ
2.1. ИСТОЧНИКОВАЯ БАЗА ИССЛЕДОВАНИЙ В ОБЛАСТИ ОБЫЧНОГО ПРАВА МОРДВЫ
Сушкова Юлия Николаевна, д.и.н., декан юридического факультета, заведующая кафедрой международного и европейского права Мордовского государственного университета им. Н.П. Огарева.
Аннотация: В статье анализируется комплекс источников, необходимых для изучения обычного права мордовского народа.
Ключевые слова: обычное право, источники, мордва, этноправосудие.
SOURCES FOR RESEARCH OF THE CUSTOMARY LAW OF THE MORDVINS
Sushkova Yu. N. d.i.n., dean of the law faculty, head of the state university N.P. Ogarev.
Annotation: In the article author analyses the complex of Mordvins.
Keywords: customary law, sources, Mordvins, ethnojustice.
Устный способ бытования и трансляции норм обычного права значительно затрудняет сбор
фактического материала о них. Многие источники носят в большей степени косвенный характер, то есть дают информацию о содержании, историческом контексте, значимости обычно-правовых воззрений мордовского народа опосредованно. Правда, круг их весьма широк, ибо обычно-правовое регулирование затрагивало все наиболее существенные сферы жизнедеятельности этноса как правоучредителя. И, тем не менее, при реконструкции элементов
традиционной культуры, в особенности ее правовых сторон, важное значение имеют письменные
источники, документально подтверждающие бытование той или иной традиции. Первые сохранившиеся доныне письменные источники по мордве, содержащие те или иные сведения, которые представляют интерес для этноправоведения, написаны на языках других народов (греческом, латинском, арабском, иранском, русском, итальянском, английском, немецком, голландском, шведском).
Одним из наиболее ранних письменных свидетельств о действии обычно-правовых норм у мордвы является сообщение католического миссионера монаха-доминиканца Юлиана, который, после посещения им «царства Мордвинов» в 1235 г., описал существование обычая, запрещавшего мордвину жениться, не убив человека1. О гостеприимстве мордвы-мокши (Moxel) и некоторых ее брачно-семейных традициях говорится в сочинении «Путешествие в восточные страны» в 1253 - 1255 гг. фламандца Гильома Рубрука, считаемом одним из серьезных источников по истории Востока, имеющихся в средневековой западноевропейской литературе. «Если к ним прибудет купец, - сообщал Рубрук, - то тому, у кого он впервые пристанет, надлежит
department of international and european law of the Mordovian sources necessary for research of the customary law of the
заботиться о нем все время, пока тот пожелает пробыть в их среде»2.
Из публикаций западноевропейских путешественников XVII в. правоведческий интерес представляет работа тосканца Якова Рейтенфельса «Сказания светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии» (1680), свидетельствующая о распространении на мордву и другие народы законов Российской империи, о подчинении мордвы царской власти. «Так как царь прилагает всяческое старание к установлению единого языка, то и общераспространенная о Русских поговорка (един царь, едина одежда, едина вера, одни деньги и один язык) в высшей степени, кажется, справедлива». Говоря о процессе христианизации, путешественник подчеркивал значение «царского приказания», сыгравшего немаловажную роль в принятии народом православной веры3.
Немаловажное значение в качестве этноправоведческого источника имеет работа голландского ученого-путешественника, бургомистра Амстердама Николаса Витсена «Северная и Восточная Татария», опубликованная в Амстердаме в 1692 г. Под «Татарией» он подразумевал Восточную Европу и Сибирь. К сожалению, работа эта на русский язык до сих пор полностью не переводилась. Характеризуя в разделе «Мордвины» образ жизни мордвы, Н. Витсен отмечал существование у нее особой системы знаков (мет), которые ставились на могилах (могильных срубах), а после крещения - на крестах при погребении умершего и указывали на его профессию. Система знаков по своей сущности составляла специфическую правовую символику - правовой код мордвы. Но меты в действительности говорили не о «профессии умершего», а о его родственной принадлежности, служили знаком собственности4.
1 Юлиан. Рассказ римско-католического миссионера доминиканца Юлиана о путешествии в страну приволжских венгерцев, совершенном перед 1235 г. // Записки Одесского общества истории и древностей. Т. V. Одесса, 1863. - С. 1002.
2 Рубрук Г. Путешествие в восточные страны // Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957. - С. 110.
3 Рейтенфельс Я. Сказания светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии. М., 1905. - С. 121, 164.
4 Феоктистов А.П. Мордовские языки и диалекты в историко-
этнографической литературе XVII - XVIII вв. // Очерки мордовских
диалектов. Т .2. Саранск, 1963. - С. 6; Мокшин Н.Ф. Мордва
Заметный вклад в изучение народов России внесли труды ряда шведских ученых, в частности Филиппа Иоганна фон Страленберга (известного в России под именем Ивана Филипповича Табберта), который в работе «Северная и восточная часть Европы и Азии» справедливо подчеркивал сходство многих обычаев мордвы с таковыми у некоторых других народов Поволжья (чувашей, черемисов). «Мокшане - языческий народ в России, живут между городами Ломовом, Тамбовом и Пензой, имеют много обычаев, общих с чувашами», - писал он. В качестве примеров подобного сходства он приводил религиозные и брачно-семейные обряды, отмечая: «Они (мордва. - Ю.С.) не вешают теперь лошадей на деревья, как черемисы, лошадей не едят, напротив, как христиане, едят свинину. Они хоронят своих мертвецов кое-как, и женятся на одной; но если она бесплодна, они могут ее прогнать»5.
Из трудов восточных ученых X-XVII вв. представляют интерес наблюдения двух арабских путешественников, а именно автора «Книги климатов» Истахри и «Книги путей и государства» Ибн-Хаукаля, писавших о племени арта или арса, под которым, на взгляд ряда известных арабистов, следует понимать эрзю. Характеризуя их быт, они описали обычай лишения жизни иностранцев, пересекших границу их земли. «Но что бы кто-то достигал с иностранцами до А-а-а (Егэапца), то этого я никогда не слышал, ибо они убивают всякого иностранца, вступающего в их землю. Но они спускаются по воде и ведут торговлю, ничего не рассказывая про свои дела и товары, и не допуская никого провожать их и входить в их страну»6.
Анализируя сущность изложенных обычаев, отдельные исследователи полагали, что они возникли на почве слухов, «нарочно распространяемых булгарами из
своекорыстных видов»7. Однако доподлинно известно, что для древнего периода регулирования международных контактов многим народам присуще довольно-таки враждебное отношение к иностранцам, отказ в какой-либо юридической защите их, что, возможно, также нашло отражение в юридических традициях и эрзи, как части (субэтноса) мордовского этноса. Таким образом, в свидетельствах арабских авторов обнаружено наиболее раннее упоминание о мордовских правовых воззрениях международного характера, связанных с институтами гражданства, традициями проведения внешней политики, особенностями общения с иностранцами.
Для мордовского этноправоведения, его источниковой базы представляют интерес труды ряда отечественных ученых, обзор которых начнем с работ выдающегося русского экономиста и публициста И.Т. Посошкова «Завещание отеческое» (1719) и «Книга о скудости и богатстве» (1724). В них автор анализирует юридический статус инородческих народов в составе Российской империи, которые «закона себе никакова
глазами зарубежных и российских путешественников. Саранск, 1993. - С. 49-50.
5 Strahlenberg Philipp Johann von. Das nord - und ostliche Theil von Europa und Asia.... Stockholm, 1730. - S. 402.
6 Frahn, Ch. M. Ibn Foszlan's und anderer Araber Berichte uber die Russen alterer Zeit. St. Petersburg, 1823. - S. 162-168,258; Гаркави, 1870: 276.
7 Савельев П.С. Мухаммеданская нумизматика в отношении к русской истории. СПб., 1847. - С. XVIII-XX; Дербенева А.М. Этнонимические сведения об эрзе и мокше в работах восточных авторов X - XIV вв. // Ономастика Поволжья. - Вып. 4. Саранск, 1976. - С. 19-20.
не имеют, и живут не в дальном разстоянии, но внутри нашего Российского государства, по Волге реке и по Каме»8. Он отмечал положительную роль государства в профилактике противоправного поведения в среде проживания инородческого населения, в том числе и мордвы. «Да крестьянам же и мордве указ великого государя сказать, чтобы между собой жили любовно, друг друга ничем не обидели, и лесу бы, кой родится в строение, на дрова отнюдь бы не рубили»9.
Более обстоятельные наблюдения о юридическом быте мордвы сделаны в XVIII в. в результате деятельности Российской академии наук,
организовавшей крупные экспедиции: Великую
северную или Вторую Камчатскую (1733-1743 гг.) и Физическую или Академическую (1768 по 1774 гг.). Целями исследования первой экспедиции под общим руководством Г.-Ф. Миллера и И.-Э. Фишера было выяснение «сути» каждого из народов, особенностей их «дел», «народных», «домашних» и «брачных» обычаев и обрядов10. Подготовленный Миллером по итогам экспедиции словарь мордовских языков включает термины, обозначавшие не только предметы и явления материальной и духовной культуры, но и общественного, в том числе юридического, быта.
Под общим руководством П.-С. Палласа отдельные отряды «Академической» экспедиции возглавляли такие видные ученые как И.И. Лепехин, П.И. Рычков, И.-П. Фальк, И.-Г. Георги. В их работах имеется немало ценных сведений о правовом положении мордвы, деятельности отдельных этноюстиционных структур крестьянской общины, семейном быте. «Мокшанцы еще и ныне говорят, что они все жили в стране реки Мокши (которая уповательно по ним проименована) и при текущих в оную речках даже до самой Оки, и состояли под собственными князьками или старшинами, пока еще не были рассеяны по новонаселенным странам...», - отмечал Паллас11. Исследователь констатировал сходство обычаев мокшан и эрзян, склонность их к предпринимательству. «Ныне Мокшанцы очень мало помнят старинные свои обряды и обыкновения, потому что все обращены в христианскую веру, сказывают, что они в том мало разнились от Ерзанцев», «. не пропускают случая, при котором можно получить себе прибыль»12. В трудах Палласа содержится информация о брачно-семейных традициях мордвы (свадьбе, наречении невесты новым домашним именем, старинном обычае женитьбы малолетних мальчиков на взрослых девицах).
Другим участником Академической экспедиции был И.И. Лепехин, опубликовавший «Дневные записки путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства, 1768 и 1769 году», в которых автор достаточно подробно описал многие аспекты жизнедеятельности, традиционной правовой культуры мордвы (соблюдение эндогамии при выборе супругов, сватовство, похищение невесты, свадьбу, полигинию, левират). Наибольшее значение для нашего исследования представляет изложение
8 Документы и материалы по истории Мордовской АССР. Саранск, 1940. - С. 129.
9 Посошков И.Т. Книга о скудости и о богатстве. М., 1911. - С. 75-76.
10 Миллер Г.-Ф. История Сибири. - Т. 1. М.; Л., 1937. - С. 460-461.
11 Паллас П.-С. Путешествия по разным провинциям Российской империи. Ч.1. СПб, 1809. - С. 107-108.
12 Там же. С. 107-108, 83-84.
Лепехиным обычно-правовой системы управления крестьянской общиной13.
Характеризуя быт новообращенных в христианскую веру, И.-П. Фальк отмечал: «Согласие сих различных жителей достойно удивления. Они не ссорятся ни за границы, ни за притеснения, ниже за другие какие-либо дела, и каждый класс имеет чаще вражду между собою, нежели с другими. В деревнях находится по 10 до 40, а в селах по 100, нередко по 150 дворов»14.
Специальный раздел, в котором нашли отражение традиции разрешения семейных споров и организации домашнего порядка, имеется в работе И.-Г. Георги «Описание всех обитающих в Российском государстве народов», довольно подробно повествующей об обычаях заключения брака, колыбельного сговора, выкупа невесты и др. Исследователь впервые свидетельствовал о существовании у мордвы обряда расторжения брака, как крайнего средства урегулирования семейных конфликтов. Анализируя традицию мордвы рожать в бане и там же давать младенцам имена, он впервые приводит несколько личных мордовских имен: «Мужеского полу имена суть следующие: Грена, Казай, Беткуб, Чидас и проч а женского: Лопай, Ракса, Шинду, Ламзурь и прочия»1 .
Важным этноправоведческим источником, запечатлевшим отдельные аспекты общественной жизни и семейного уклада мордвы XVIII в., служит «Словарь обитающих в Нижегородской епархии разных народов», составленный по указанию
императрицы Екатерины II в 1785 г. в Нижнем Новгороде под руководством епископа Иоанна Дамаскина. Характеризуя правовое положение мордовского народа, он отмечал, что мордвины «все равную подать платят, как и россияне, и все дворцового ведомства, а не господские, выключая некоторые селения Терюшевской волости»16.
Более подробная информация о традициях
народного правосудия представлена в работе профессора Казанского университета К.Фукса «Поездка из Казани к мордве Казанской губернии в 1839 году». Автором охарактеризованы некоторые черты ментальности мордвинов, связанные с
исполнением гражданских обязанностей,
соблюдением государственного законодательства, приводятся свидетельства одного помещика, намеревавшегося приобрести побольше мордовских земледельцев, которых считал весьма «прилежными к работе», что могло бы способствовать улучшению благосостояния его хозяйства. «Они (мордвины д. Березовка Казанской губернии. - Ю.С.) всегда трезвы и слепо исполняют приказания. Граф Толстой сказывал мне, - писал К.Фукс, - что в течение 20 лет, как эта деревня за ним, ни один мордвин не был наказан. Подати они платят всегда исправно, а при
13 Дневные записки путешествия доктора и Академии наук адъюнкта И. Лепехина по разным провинциям Российского государства в 1768 и 1769 году. - Ч. 1. СПб., 1771. - С. 140.
1 Документы и материалы по истории Мордовской АССР. Саранск, 1940. - С. 153.
Георги И.-Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов, их житейских обрядов, обыкновений, одежд, жилищ, упражнений, забав, вероисповеданий и других достопамятностей. Пер. с нем. - Ч.1. СПб., 1799. - С. 44.
16 Документы и материалы по истории Мордовской АССР. Саранск, 1940. - С. 171.
недостатке питаются весь год одним черным хлебом с водою, нимало не ропща»17.
Существенное значение в накоплении сведений об этническом правосудии у мордвы, прежде всего, механизме действия различных общинных органов, имеет трехтомное сочинение «Провинциальные воспоминания», напечатанное в Москве отдельным изданием в 1857-1861 гг. Его автор - помещик И.В. Селиванов (1810-1882), чья профессиональная деятельность в должности саранского уездного судьи, которую он занимал в течение трех лет, способствовала весьма глубокому познанию не только собственно юридических обычаев мордвы, но и в целом особенностей ее менталитета, в том числе и в отношении правовых вопросов. Сделанные им наблюдения легли в основу очерка «Мордва», где он рассказал о некоторых эпизодах из жизни мордвы принадлежавшего ему, как помещику, села Малое Маресево бывшего Саранского уезда (ныне Чамзинского района РМ).
И.В. Селиванов не ограничился лишь описанием конкретных событий обычно-правового характера, он сформулировал некоторые выводы о склонности мордвы придерживаться старинных воззрений, в частности, ее консерватизм в соблюдении обычаев и обрядов, приверженность этнической религии. «Не думайте, - восклицал он, - однако, чтобы мордва был народ вполне торговый, подвижной и, следственно, легко усваивающий себе привычки и обычаи всех стран, им посещаемых, - напротив! Нет народа, который бы так твердо держался своих привычек и так неохотно оставлял их. Лет 80 тому назад они были еще идолопоклонниками, и, вследствие этого, несмотря на то, что довольно усердно посещают церковь, сохранили многие обычаи прежнего верования, которые, впрочем, стараются скрыть, ежели заметят, что на это враждебно смотрят имеющие над ними власть»18.
Одним из первых исследователей общественного быта мордвы И.В. Селиванов отметил совмещение у нее принципов общинной организации и частного хозяйствования. Он справедливо обратил внимание, что несмотря на обращение к общине при разрешении тех или иных ситуаций («Так решили на миру, мир этого не желает»), каждая семья выступала еще и как самостоятельная единица крестьянского мира, обладавшая собственными интересами и особым, лишь ее присущим, кругом правомочий. В качестве примера автор описал безрезультатность своих действий по убеждению мордвы вырыть общий на 5 или 10 дворов колодец, которым бы они пользовались все вместе, аргументируя это тем, что возведение общего колодца могло быть экономически более выгодным для каждой семьи, в то время как содержание отдельного колодца для каждого двора обходилось в сумму не менее 25 рублей. Однако, по его словам, «всякий непременно хотел иметь свой собственный колодезь и у себя на дворе: бедняки занимали для этого деньги, платили страшный прокат (проценты) для того, чтоб не брать воду с другими из одного колодца»19.
17 Фукс К. Поездка из Казани к мордве Казанской губернии в 1839 году // Журнал Министерства внутренних дел. СПб, 1839. -№ 10. - Ч. 34. - С. 102-115.
18 Документы и материалы по истории Мордовской АССР. Саранск, 1940. - С. 211-212.
19 Там же. С. 223.
Автором изложены некоторые приемы иррациональных методов причинения вреда, а также выяснения каких-либо обстоятельств дела. «Вера в ворожей и колдовство у мордвы была чрезвычайная..., колдун может и испортить и опять отворожить». В разрешении имущественных конфликтов, по словам И.В. Селиванова, мордве была присуща «страшная патриархальность». «Вместо расписок при отдаче взаймы один другому денег, они брали кусочек деревца, на которых зубами накусано было столько раз, сколько дано сот - и эти жеребейки, когда приходили судиться, приносили в доказательство своего иска, так точно, как мы принесли бы заемное письмо или расписку, нисколько не сомневаясь, что этот жеребеек имеет силу для взыскания. Взявший деньги тоже смотрел на эти жеребейки, как на доказательство: ему и в голову не приходила
возможность опровергать подобный документ»20.
Наблюдая за поведением мордвы в различных ситуациях, И.В. Селиванов свидетельствовал не просто о формах и способах саморегуляции крестьянского мира, но и достаточно высоком уровне правовой культуры народа. Наиболее ярким примером, подтверждавшим этот тезис, было взаимодействие крестьян с управляющим помещика, которого они не уважали, считая «безалаберным», поскольку, по их мнению, для него не существовало «никакого закона, кроме собственного произвола». Управляющий часто без причины наказывал мордву -«задавал им жереху». Однако, в последующем И.В. Селиванов убедился, что мордву «можно вести и без «задавания жерехи»»21.
Анализируя социально-экономические различия в деревне, нередко способствовавшие более обеспеченным продвижению во властные мирские структуры, автор отмечал несправедливость такого положения, постоянно нараставшее противоборство со стороны рядовых общинников. Так, старостой деревни был избран состоятельный мужик, который «удалялся от зла и творил благо», «купил себе право жить спокойно, то есть быть в стороне всюду, где надо показать власть». Общинники не находили защиту у старосты и становились «бунтовщиками»,
отстаивавшими свои интересы по обычному праву. В то же время, Селиванов отмечал такое качество у мордвы, как отсутствие мщения за нанесенную обиду: «Начальство давно махнуло на них рукой, в глазах всех это были какие-то парни, которых мог обижать всякий безнаказанно, а у них даже и мысли не было искать за обиду». В целях защиты прав своих крестьян, более упорядоченного их самоуправления, Селиванов разработал «конституцию», в которой изложил порядок ведения дел в усадьбе, связанных со сбором крестьянских выплат, разрешения споров, созыва сходов, функции старосты22.
С 60-х гг. XIX в. в России стали издаваться епархиальные и губернские ведомости. В Пензенских, Тамбовских, Нижегородских, Самарских и других епархиальных ведомостях (в неофициальной части) печатались статьи и заметки о различных сферах крестьянской жизни по материалам, собранным в
20 Селиванов И.В. Мордва // Журнал земледельца. - 1858. -№№ 8,11. - С. 82-83.
21 Там же. С. 20-21.
22 Там же. С. 23-30.
основном священнослужителями в своих приходах, а в губернских - общественными и государственными деятелями, краеведами, другими исследователями народного быта. Данные издания должны были служить «складочным местом» концентрации всех материалов для изучения прошлого и настоящего той местности, в которой они издавались. Как отмечал историк и архивист П. Л. Мартынов в 1896 г., ни один вопрос, какой бы могли предложить государственная администрация или отечествоведение, не должен был оставаться без посильного ответа в губернских ведомостях23. Весьма подробные фактические данные содержатся в публикациях К.С. Мильковича, М.М. Гребнева, В.А. Ауновского, Н.П. Орлова, Н.Федорова, М.М. Попова, М. Бурдукова и др.
Так, в Тамбовских епархиальных ведомостях в статье уездного землемера К.С. Мильковича, составлявшего топографическое описание Симбирского наместничества (1783), приведены некоторые оригинальные сведения относительно традиционных способов народного разбирательства. В качестве важной черты принятия решений у мордвы автор считает склонность к широкому обсуждению того или иного вопроса. «Но в делах своих медлительны и нерешимы, и как они имеют привычку о самой малости, прежде нежели приступают к делу, толковать и советовать немалое время», - пишет он. В качестве способа примирения мордвины обращались как к умершим предкам, которые, разобравшись в сути конфликта, должны были наказать виновного, так и к сельским старейшинам, называвшимся Ате-Покштей (от эрз. атя - старик, старейший, покш - большой), которые выступали хранителями наследия предков, осуществляли религиозно-магическую связь между существующим и потусторонним мирами24.
В Санкт-Петербургских ведомостях (1834) была опубликована статья М.М. Попова «Селиксенские мордвы», в которой одним из сюжетов являются проводы в рекруты, обязательно сопровождавшиеся семейным молением. «Собравшись у ворот дома, поставив образ и затеплив свечку, они просят: «Господи Никола милостивый! Даруй, чтобы у нас никогда не было рекрутских сборов; побори врагов Государю. Когда он возьмет силу, то отпустит детей наших, или хотя не отпустит, да им будет легче». Так молятся они до тех пор, пока горит свечка. Потом расходятся со слезами на глазах, утешенные и в твердой вере, что придет время, когда не будет ни врагов у Государя, ни рекрутских наборов». Помимо данной обязанности, мордвины добросовестно исполняли иные «казенные повинности». Автором подчеркивается, что ни случаев разбойного нападения, ни воровства в селах не было. Конфликты в семье не прекращали дружеских отношений между домашними. Правда, символом порядка между супругами считался кнут, который, хоть и обычно не применяли, но держали на видном месте25.
23 Мартынов П.Л. Симбирск: Сборник исторических сведений / Ред.-сост. В.А. Гуркин. (Серия: Симбирск: прошлое и настоящее. Вып. 1. Ульяновск, 2008. - С. 228.
24 Милькович К. Топографическое описание Симбирского наместничества // Тамбовские епархиальные ведомости. Ч. неоф.
- 1 января. - 1905. - № 18. - С. 825.
25 Попов М.М. Селиксенские мордвы // Этнокультурные процессы в мордовской диаспоре. Труды ГУ НИИ ГН. - № 4 (121).
- 2005. - С. 188-193.
Н. Федоров в своих «Заметках о мордве села Шенталы Бугульминского уезда», опубликованных в Самарских губернских ведомостях (1863), отмечал, что принятые на сходах решения являлись для общинников обязательными, даже в тех случаях, когда противоречили официальному законодательству. «По делам общественным у мордвов в праздничные дни, а также воскресные дни бывают мирские сходки, состоящие из глав семейства, называющихся стариками. Все, что бывает определено на сходках, исполняется в селении точно и беспрекословно. Решения таких сходок не совсем иногда согласны с государственными законами, но, несмотря на это, они приводятся в исполнение, как законные. Случалось слышать, что молодые мордвины не всегда одобряют решения сходок мирских, но за всем тем исполняют их, как священные для себя обязанности. Так де решили старики на мирской сходке - спорить не станешь». Федоров также сообщил один из вариантов народного поверья о царе Тюштяне, народном избраннике мордвы26.
В историко-этнографическом очерке «Мордва Самарской губернии» (1886-1887) М.М. Гребнев
достаточно подробно осветил юридические традиции организации семейного порядка, управления семейным капиталом, разрешения споров, права и обязанности каждого члена семьи. Он отметил, что жизнь мордвы выстраивалась в основном на патриархально-семейных началах. Во главе семьи стоял ее старший член, иногда по отношению к детям дед или прадед. Ему принадлежали права распределять работы мужчинам и женщинам, заведовать семейным имуществом, совершать сделки и заключать договоры от имени семьи со всеми посторонними людьми и учреждениями. Старший член семьи играл решающую роль при разделе. Принимаемое решение считалось законом, даже в случае недовольства других27.
Об авторитете старшего члена семьи у мордвы Уфимской губернии писал М. Бурдуков. Так, в деревне Кожай-Андреево семью Семеновых, состоявшую из тридцати двух человек, возглавлял Семен. Будучи стариком 80 лет, он крепко «держал бразды семейного правления». У Семена было три сына: Карп, Давид и Алексей, имевшие женатых сыновей, у которых были свои дети. «Замечателен авторитет Семена в семье. Не говоря о младших членах семьи, даже Карп - сам уже дедушка, имеющий около 60 лет, не выходит из послушания отца, не смеет без воли Семена и гривенника издержать по своему желанию». Другой пример, приведенный автором, мордовская купеческая семья Голубевых из г. Верхнеуральска Оренбургской губернии, обязанности членов которой распределялись следующим образом: старший брат считался распорядителем и одновременно был старостой при купеческой церкви, второй заведовал торговлей в городе, а третий управлял торговлей в уезде. Капитал у братьев был общим28.
26 Федоров Н. Заметки о мордве села Шенталы Бугульминского уезда // Самарские губернские ведомости. - 1863. - № 48; Этнокультурные процессы в мордовской диаспоре. Труды ГУ НИИ ГН. - № 4 (121). - 2005. - С. 204.
27 Гребнев М.М. Мордва Самарской губернии. Историкоэтнографический очерк // Этнокультурные процессы в мордовской диаспоре. Труды ГУ НИИ ГН. - № 4 (121). - 2005. - С. 207.
28 Бурдуков М. Мордва. Этнографический очерк // Уфимские
губернские ведомости. - 1905. - 18-20 авг.; Этнокультурные
Немало разнообразных материалов, содержащих этноправовые знания, было почерпнуто нами из документов российского делопроизводства (воеводских, духовных грамот, судных списков, донесений, приговоров волостных судов, земских решений, челобитных, договорных записей, записных, отводных, отказных, писцовых, дозорных книг, обыскных речей и др.). Существенная часть этих материалов опубликована в четырехтомной серии «Документы и материалы по истории Мордовской АССР». К примеру, в ней содержится множество документов, связанных с разрешением споров по межеванию земли. Одним из них являются выдержки из межевых книг земель мордвы Учеся Каргашина и Бичуры Акчурина с братьею от 30 мая 1602 г., согласно которым мордовскому недельщику Ивану Левонтьеву было постановлено ехать в Орземаской уезд, в Таршановской выморок, в Чиндяновской ухожей и произвести межевание спорных участков. «И мордовской недельщик Иван Левонтьев со сторонними людьми в той спорной вотчине, в Таршановском выморке в Синдяевском ухожее, по той по старой меже, где указал Кулузган, грани потесал новые: на первом урочище, на Чебударке, от Сустатовские межи стоит береза, а на ней грань, а от тое Чебударки врагом наниз к речке к Астре, а впал тот враг в речку в Астрю, а у речки у Астри против Сустатовские ж межи стоит ель, а на ней грани, а от тех граней наниз по Астре речке стоит вяз суховерховат, на нем грани, а от того вяза наниз по той же речке на устье до реки до Теши, впала в реку в Тешу, а на устье тое речки Астри, где она впала, стоят 3 вяза на одном корню.»29.
При исследовании форм и способов народного правосудия конца XIX -начала XX в., нами использованы документальные источники, опубликованные в сборнике «Мордовия в годы трех народных революций», составленном А.Е. Захаркиной и И.И. Фирстовым, представляющие приговоры крестьянских сходов, циркулярные предписания, письма, обращения, выступления крестьян, телеграммы и т.п. Так, в приговоре схода крестьян мордовского села Новая Потьма Спасского уезда (ныне Зубово-Полянского района РМ) от 12-13 июля 1909 г. говорится о нежелании закреплять землю в личную собственность по указу 9 ноября 1906 г. Сход в составе 224 крестьян постановил: «По новой
укрепления не желаем, а желаем по-старому, как было, так и пусть будет». Было решено, что скот, принадлежавший вышедшим из общины крестьянам, в общем стаде пастись не будет. И в самом деле на утро 13 июля он не был допущен в общинное стадо. Сход избрал пятерых новых уполномоченных по делам укрепления земли. За противодействие указу от 9 ноября 12 человек было арестовано и посажено в тюрьму на 3 месяца каждый30.
Отдельные документы, отражающие
государственную политику по учету этнического фактора в регулировании социальных, в том числе правовых, отношений в условиях советской власти, содержатся в сборнике «Образование Мордовской АССР» (1981). Например, на заседании I
процессы в мордовской диаспоре. Труды ГУ НИИ ГН. - № 4 (121).
- 2005. - С. 217.
29 Документы и материалы по истории Мордовской АССР. Саранск, 1940. - С. 198-199.
30 Мордовия в годы трех народных революций / Сост. А.Е. Захаркина, И.И. Фирстов. Саранск, 1957. - С. 137-138.
Всероссийского съезда коммунистов мордвы, проходившего в г. Самаре с 10 по 14 июня 1921 г., подчеркивалась необходимость учитывать психологию, обычаи и специфические особенности мордвы в деятельности партийных структур, а в качестве их представителей в селения направлять тех товарищей, кто знали «язык мордвы и особенные черты ее характера»31. В циркулярном письме Пензенского губкома РКП (б) всем укомам партии о работе среди нацмен в свете решений XII съезда РКП (б) (1923) одним из практических мероприятий
предлагалось «укомплектовать национальные секции при укомах более опытными работниками соответствующей национальности (татарской и мордовской), хорошо знающими мордовский язык, нравы, обычаи и быт данной национальности и местности», «вести работу среди нацмен, строго согласуясь с их языковыми, бытовыми и вообще культурными особенностями»32.
При изучении этнических аспектов правосудия представляют интерес решения судов различного уровня. В данной работе использованы, в основном, материалы дел волостных судов, занимавшихся разбирательством споров между крестьянами в дореволюционный период. Поскольку в советские годы народный обычай не являлся источником позитивного права, как не является он таковым и на современном этапе, в судебных решениях какие-либо ссылки на применение этнических традиций отсутствуют. В ходе интервью с председателем одного из районных судов г. Саранска автору удалось зафиксировать единичный случай применения народных обычаев в судопроизводстве, однако ссылки на них в судебном решении нет. Более подробно материалы данного дела освещены ниже в параграфе, посвященном анализу этнических традиций в условиях современности.
Гораздо более широкое применение в качестве источника права народный обычай имел в царской России, что особенно проявлялось при регулировании положения в ней так называемых «инородческих» народов и нашло отражение в корпусе нормативноправовых актов, законов Российского государства. Автором данной книги приводятся примеры из российского законодательства, подтверждающие это положение. До конца XVII в. проводить разграничения между обычным и позитивным правом весьма сложно, поскольку их содержание различалось не столь существенно. Начиная с XVIII в., в условиях значительного влияния западных государств и правовых систем, российское законодательство все более стало расходиться с нормами традиционного права. Внутридеревенские отношения регулировались почти исключительно обычным правом и только отношения крестьян с другими сословиями -официальным правом. До государственных реформ 60-х годов XIX в. гражданские дела и значительная часть уголовных дел в деревне рассматривались на основе обычного права, оно применялось и в городах при лакунах в законодательстве. После эмансипации
31 Образование Мордовской АССР. Документы и материалы
(1917-1937 гг.). Саранск, 1981. - С. 46-47.
32
Там же. С. 53.
обычное право также регулировало большой круг общественных отношений33.
Во второй половине XIX в. обычное право использовалось всеми судами в торговых делах при лакунах в законодательстве, в делах о наследовании, опеке и попечительстве у крестьян, по всем спорам среди крестьян, разрешавшимся волостными судами по гражданским делам, а до 1889 г. и по уголовным делам, как и при рассмотрении всех гражданских дел у мирового судьи или земского начальника (в 1889 -1912 гг.) при лакунах в законе. До 1887 г. мировой судья имел право решать дела по совести на всякую сумму по просьбе обеих сторон34.
В.Н. Харузина писала по этому поводу: «Право обычное создается как под условиями всего уклада жизни народа, так и всего его миросозерцания. Оно открывает в далекой перспективе отношения на заре культурной жизни. Эти правила, регулирующие народную правовую жизнь, с необычайной яркостью отражаются в делах народного и инородческого суда. Иногда они так глубоко проникали в народную жизнь, что административные и судебные учреждения страны принуждены были считаться с ними и видоизменять созданные ими нормы судопроизводства»35.
Комплекс необходимых для исследования вопросов народного правосудия нормативно-правовых актов, использованных в нашей работе, содержится в 45томном издании Полного собрания законов Российской империи с 1649 г. К числу наиболее значимых документов относятся указы царей и великих князей Иоанна и Петра Алексеевичей «О размежевании земель Мордовских, Черемисских и Чувашских» от 9 марта 1685 г., Сенатский указ «О невзыскании с Мурз, Татар, Мордвы, Чуваш и Черемис по судным делам проестей и волокит» от 18 сентября 1740 г., Высочайшая резолюция на доклад Кабинета «Об освобождении от смертной казни иноверцев, оказавшихся в убийствах, или в других тяжких винах, за восприятие греческого исповедания» от 11 марта 1741 г., Сенатский указ «Об отмене указа марта 11 сего же 1741 года о нечинении казни иноверцам за смертные убийства, которые воспримут веру греческого исповедания» от 15 декабря 1741 г., Сенатский указ «О произвождении дел между новокрещеными по малым претензиям на простой, а не на гербовой бумаге, и не судом по форме, но следствием» от 6 ноября 1760 г., Сенатский указ «О наказании крестьян за маловажные преступления и за самовольную порубку казенных лесов» от 10 июля 1817 г. и др.
Малоизвестные документы, отражающие
особенности юридического статуса инородческих народов, содержатся в материалах к серии «Народы и культуры» «Национальная политика в России» (Выпуск XI, книга I), изданных Институтом этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН в 1992 г. В данном сборнике документов в разделе «Поволжье и Урал. Калмыки» приведены использованные в нашей работе Указ Императрицы Анны Иоанновны «Об отправлении Архимандрита с некоторым числом
33 Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи ^УШ-начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. В 2-х т. 2-е изд-е, испр. СПб., 2000. - С. 67.
34
Там же. С. 67.
35 Харузина В.Н. Этнография. Вып. 1. М., 1909. - С. 58.
Священнослужителей в разные Губернии для обучения новокрещенных Христианскому закону и о преимуществах новообращенным дарованных» от 11 сентября 1740 г., Сенатский указ «О нестроении мечетей в деревнях, где русские и крещеные иноверцы живут, и о некрещении иноверцев насильно» от 22 июня 1744 г. При изучении российского законодательства о разрешении земельных споров у инородцев, автором книги анализировались сведения, приведенные в главе XXII инструкции межевщикам от 13 мая 1754 г. «О землях мурзинских, татарских, мордовских, чувашских, черемисских и других иноверцев Низовых городов»36.
Законодательным актом, в большей мере систематизировавшим основные положения правового статуса нерусского населения Российской империи, был принятый во время правления Александра I «Устав об управлении инородцев» 1822 г., в котором за ними закреплялись права «судиться своим судом и по своим законам по всем делам, кроме крупных уголовных преступлений», а также предусматривалась запись и систематизация норм обычного права для использования в судопроизводстве37.
Законодательство XIX в. не содержало нормативных положений относительно конкретных народов Поволжья, носило общегражданский характер. При исследовании выбранной темы автором рассматривалось содержание крестьянской («Положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» от 19 февраля 1861 г.), земской («Положение о губернских и уездных земских учреждениях» от 1 января 1864 г.) и судебной («Учреждения судебных установлений», «Устав
уголовного судопроизводства», «Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями», ноябрь 1864 г.) реформ. В 1880-1890-х гг. были проведены контрреформы. В 1889 г. вступает в действие «Положение о земских участковых начальниках», в результате которого вводился институт земских начальников, наделенных широкими полномочиями, в том числе в отношении крестьянского населения. Они осуществляли контроль над сельскими и волостными органами самоуправления, руководили полицией и надзирали за деятельностью волостных судов38.
Развитие народного правосудия в годы советской власти анализируется с учетом отдельных положений таких нормативно-правовых актов как «Декрет о суде № 1», «Декрет о суде № 2» (1917); «Положение о народном суде» (1918); «Положение о ревтрибуналах» (1918); «Положение об общих собраниях (сходах) граждан в сельских поселениях» от 14 марта 1927 г.; «Положение о постоянных комиссиях (секциях) при районных и волостных исполкомах и сельских советах» от 21 марта 1927 г. и др.
Ряд народных юридических традиций правосудия на современном этапе отражен в законодательстве о местном самоуправлении. В нашей работе рассмотрены два закона, посвященные данной сфере отношений, а именно федеральный закон «Об общих
36 Материалы к серии «Народы и культуры». Выпуск XI. Национальная политика в России. Книга I. Середина XVII - конец XVIII в. М., 1992. - С. 218-223, 226-231.
37 ПСЗРИ. СПб., 1830. Т. XXXVIII. Ст. 29.126. Гл. VIII. § 68-72; Зибарев В.А. Из истории обычного права народов Севера // СЭ. -№ 2. - 1986. - С. 73-79.
38 Исаев И.А. История государства и права России: учебник для
юридических вузов. Изд. 3-е перераб. и доп. М., 1996. - С. 273-274.
принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», принятый в 1995 г., и федеральный закон с тем же названием, принятый в 2003 г., отменивший действие предыдущего. В соответствии со статьей 25 «Сход граждан» в поселении с численностью жителей, обладающих избирательным правом, не более 100 человек для решения вопросов местного значения проводится сход граждан. Он считается правомочным при участии в нем более половины жителей поселения, обладающих избирательным правом. Сход осуществляет полномочия представительного органа
муниципального образования и может созываться главой муниципального образования самостоятельно либо по инициативе группы жителей поселения численностью не менее 10 человек. Участие в сходе выборных лиц местного самоуправления является
обязательным. На нем председательствует глава муниципального образования или иное лицо, избираемое сходом. Решения схода граждан считаются принятыми, если за них проголосовало более половины его участников. Они подлежат официальному опубликованию (обнародованию) и обязательны для исполнения на территории поселения. Органы и должностные лица местного самоуправления обеспечивают исполнение решений, принятых на сходе граждан, в соответствии с разграничением полномочий между ними,
определенных уставом поселения.
Нет особой надобности доказывать значимость для изучения образа жизни того или иного народа, в том числе мордовского, архивных материалов. Как верно отмечал еще в 1930-х гг. известный исследователь народов Поволжья Н.В. Никольский, «архивные
материалы столичных и провинциальных древнехранилищ, документы уездных судов,
волостных, церковных и монастырских архивов
использованы до настоящего времени в очень слабой степени, между тем в них таятся целые родники
39
мордовской истории» .
Эта же мысль в те же годы высказывалась и А. А. Гераклитовым, выражавшим надежду, что наступит время, «когда среди самой мордвы возникнет более живой интерес к собственному прошлому и выработаются кадры лиц, посвятивших себя научной разработке этого прошлого», когда мордва, как
народность, «жизнь которой в течение многих
столетий не только тесно, почти неразрывно,
сплеталась с жизнью русского народа, но и полностью подчинялась интересам русского государства», будет не только объектом, но и субъектом истории40.
С той поры по истории мордвы опубликовано немало работ не только монографического плана, в которых использованы архивные материалы, но и просто документальных изданий, касающихся ее прошлого. О той части из них, так или иначе затрагивавших обычноправовую тематику, было сказано выше. Вместе с тем, многие архивные материалы, отложившиеся в различных центральных, региональных и местных архивах, поныне ждут своих исследователей.
Весьма существенным источником при изучении народных представлений о традициях правосудия у мордвы являлся фольклор, основные материалы
39 РФ ГУ НИИ ГН. И-30. Л. 14.
40 Гераклитов А.А. Арзамасская мордва по писцовым и переписным книгам XVII-XVШ вв. Саратов, 1930. - С. 3-4.
которого представлены в 12 томах (18 книгах) серии «Устно-поэтическое творчество мордовского народа», опубликованной с 1963 по 2003 г. в Саранске и в восьмитомном издании произведений мордовского фольклора (с переводом на немецкий язык) «Mordwinische Volksdichtung», собранных в 1889 -1912 гг. среди мордвы финским ученым Х. Паасоненом (Helsinki, 1938-1981).
Ценные фольклорные материалы сконцентрированы в сборниках, составленных М.Т. Маркеловым «Саратовская мордва» (Саратов, 1922), К.Т.
Самородовым «Мокшень ефкст» (Мокшанские сказки, Саранск, 1952), «Эрзянь евкст» (Эрзянские сказки, Саранск, 1963), «Мокшень валмуровкст» (Мокшанские пословицы, Саранск, 1954), «Эрзянь валмеревкст» (Эрзянские пословицы, Саранск, 1955), «Мордовские пословицы и загадки» (Саранск, 1959), «Мордовские народные сказки» (Саранск, 1985), «Мордовская
обрядовая поэзия» (Саранск, 1980), в работах А.И. Маскаева «Мордовская народная сказка» (Саранск, 1947), «Мордовская народная эпическая песня»
(Саранск, 1964).
Уникальность фольклора, как источника этноправовых знаний, состоит, прежде всего, в том, что он является результатом непосредственного творчества народа как этносоциального законодателя, отражающим и транслирующим его наиболее значимые воззрения на различные аспекты жизнедеятельности, в том числе юридические. Особенно велика роль фольклора при реконструкции самых ранних народных представлений о нормах поведения, социально-правовой организации, способах судопроизводства. В мифологических песнях «Мастор чачсь - коесь чачсь» («Земля появилась -обычай появился»), «Кезэрень коесь кодамо»
(«Старый обычай каков»), «Норов, Комля
спорякшность» («Норов и Комля заспорили»)
содержатся сведения о самых первых принципах этнического правосудия, деятельности старейшин, родовом и семейном советах41.
При изучении истоков самоуправления мордвы большое значение представляет цикл песен о мордовском царе Тюштяне: «Мезть арсить сынь эрзятне» («О чем думают эрзяне»), «Инязоро-
каназоро» («Царь-государь»), «Тюштя енов молиця церыненть чачомадо» («Рождение мальчика,
подобного Тюште»), «Эй, шинь стямаса, панда пряса» («Ой, на востоке, на возвышенности»). В них Тюштя представлен держателем Мордовской земли, устроителем государственно-правового уклада народа. «Жил царь Тюштянь, держатель земли, государь. Крепки его серебряные палаты, прочна его одежда, Тюштянь стоит на холме, на холме стоит у ворот. Раз оглянется - дом построит, другой раз -народ соберет »42.
Сохранилось множество фольклорных источников, повествующих о различного вида обычно-правовых нарушениях, ритуальных преступлениях, традиционных способах наказания виновных, проведения сельских сходов и советов старейшин. Например, таковыми являются произведения «Эрьмань емасть лишмензэ»
41 Paasonen H. Mordwinische Volksdichtung. Helsinki, Turku. 1938.
- P. 75-82; УПТМН. Саранск, 1982. - С. 10-13, 29.
42 Paasonen H. Mordwinische Volksdichtung. Helsinki, Turku. 1938.
- P. 60-95; УПТМН. Саранск, 1963. - С. 245-258.
(«У Еремы пропали лошади»), «Мокшонть емасть алашанзо») («У мокшанина пропали лошади»), «Казань масторсо» («В казанской стороне»), «Маштозь од торговой» («Убитый молодой торговец»), «Авам
сюдымим» («Прокляла меня матушка»), «Максымизь ворнэнь-розбойникнень» («Выдали меня за вора-
разбойника»), «Иванонь Стеха» («Иванова Стеша») и др.43. В них обычаи представлены в контексте конкретных жизненных ситуаций, позволяющих всесторонне проанализировать не только их социальноэкономическое, религиозно-мифологическое, но и правовое содержание.
В памятниках фольклора раскрываются народные воззрения относительно условий заключения брака, семейной организации, совершения обычно-правовых нарушений в данной сфере, способов разрешения споров, деятельности семейных советов, особенностей урегулирования конфликтов между родителями и детьми, супругами, другими родственниками. Например, в песне «Туян солдатокс берянь поладо» («Уйду в солдаты от плохой жены») кратко перечисляются основные проступки замужней женщины, за которые она порицается своим мужем: «С мужем не говорит, с супругом не делится, на одну постель не ложится, на одной подушке не спит, вечером постель не стелит, мягкое изголовье не готовит, мужа не обнимает, не целует, послушно себя не ведет, хозяйкой себя не считает, снохой в доме себя не ведет, с мужем не говорит»44. На данном примере также проявляется одна из важных особенностей обычного права, заключающаяся в тесном синтезе юридических и моральнонравственных его элементов.
Среди различных жанров устно-поэтического творчества особо значимы для исследования этнического правосудия пословицы - лапидарные изречения народной мудрости, цементирующие наиболее фундаментальные юридические принципы и нормы. В названных выше сборниках пословиц и присловий проведена их систематизация, включающая обычно-правовую тематику: «Пословицы и присловья о государстве и праве», «Право и правовые
отношения», «Закон», «Наследство», «Договор»,
«Суд», «Преступление (обман, воровство) и
наказание», «Поведение в обществе и моральные нормы», «Отношения между друзьями и соседями (дружба-вражда)», «Отношения между знакомыми и гостеприимство», «Нравственные и безнравственные поступки», «Совесть, чувство вины (стыда) и
невиновности»45.
Важным источником в изучении обычно-правовых нарушений в области брачно-семейных отношений является описание мордовской свадьбы, осуществленное М.Е. Евсевьевым в конце 1880-х гг. со слов его матери в эрзя-мордовском селе Малые Кармалы бывшего Буинского уезда Симбирской губернии (ныне Ибресинского района Чувашской Республики). В последующем свадебные песни неоднократно сверялись и дополнялись и были опубликованы отдельной книгой, которая несколько раз переиздавалась (1892; 1931; 1956; 1966; 1990). М.Е. Евсевьев досконально описал этапы проведения
43 УПТМН. Саранск, 19B2. - С. 347-351.
44
44 Там же. С. 294.
45 Там же. С. 373-374.
этого обряда, привел многочисленные свадебные причитания (урнемат). В песенных текстах отражены права и обязанности мужа и жены, особенности выстраивания взаимоотношений между супругами и другими родственниками, соблюдение обычаев избегания, многодетности, почитания старших, божеств и умерших предков. Содержание свадебного обряда свидетельствует о глубоком проникновении патриархальных традиций в общественный и семейный быт мордовского народа.
Учитывая то обстоятельство, что институты обычного права, народного правосудия имеют соответствующую этноправовую терминологию на разных языках, в том числе на мордовских (мокшанском, эрзянском), важно проведение этимолого-аналитической работы по выявлению ее этноправоведческой значимости, роли в мордовском этносоциуме, что, разумеется, помогает глубже проникнуть в сущностные аспекты народной ментальности. Например, основным органом народного правосудия у мордвы являлся сельский сход (мокш. велень пуромкс, эрз. велень промкс). Этноюстиционными полномочиями обладали сельские старейшины (мокш., эрз. велень атят), соседи (мокш., эрз. шабрат), а в семейном правосудии - большак (мокш., эрз. кудазор), большуха (мокш., эрз. кудазорава), муж (мокш., эрз. мирде) и жена (мокш. ава, эрз. ава, ни), супруги (мокш., эрз. атят-бабат), родители (мокш. алят-тядят, ават-алят; эрз. тетят-ават).
Обычному уголовному праву мордвы известны такие виды преступлений, как убийство (эрз. чавома, маштома), мошенничество (мокш. мотавамс, эрз. мотовамс), кража (мокш. салама, эрз. саламо), оскорбление (эрз. покордамо, мокш. покордама). Видами наказания считалось осуждение (мокш. сялдома, эрз. сялдомо), проклятье (мокш. сюдома, эрз. сюдомо), изгнание (мокш. панема, эрз. панеме) и др.
В силу своей специфики в лексикографические справочники и словари крайне фрагментарно включались арготизмы, являющиеся основой тайноречия, применяемого в целях соблюдения конфиденциальности как в рамках правомерного, так и девиантного поведения. Между тем, их исследование через призму этнического правосудия, как и юридических аспектов мордовской антропонимии, способствует не только расширению источниковой базы, но и большей репрезентативности фактологического материала. По этноязыковым материалам прослеживаются некоторые этапы эволюции системы народного правосудия у мордвы, внедрение в нее дефиниций различного происхождения, главным образом, русско-европейского. К примеру, из русского языка в мордовские перешли такие понятия, как прокурор (мокш., эрз. прокурор), судья (мокш. судья, эрз. судия), следователь (мокш., эрз. следователь), свидетель (мокш., эрз. свидетель), адвокат (мокш., эрз. адвокат), закон (мокш., эрз. закон), право (мокш., эрз. права), тюрьма (мокш., эрз. тюрьма), милиция (мокш., эрз. милиция) и т.п.
Одним из наиболее информативных источников при изучении обычного права мордвы являются полевые этноправовые материалы. При записывании тех или иных сведений важно точно фиксировать фамилия и инициалы, год и место рождения и проживания информантов. Коллективные представления, бытовавшие в обществе несколько десятков лет назад, в наши дни серьезно видоизменились, деформировались, но зачастую не исчезли окончательно, сохранившись в форме пережитков.
Записи юридических традиций позволяют проникнуться «духом» обычного права, осветить народные воззрения на институты брака и семьи, отношения собственности, общину, права на землю, способы воздействия общественного мнения, общинный конформизм, а также в целом зафиксировать сведения, запечатленные в народной памяти в форме преданий, легенд, быличек, реальных случаев. Исследование эпизодов из повседневной жизни способствует выявлению некоторых закономерностей в регулировании тех или иных социальных отношений (гражданских, уголовных, трудовых, земельных и др.), традиций судопроизводства, принципов этноюриспруденции. С помощью материалов «устной памяти» удается восполнить пробелы в знаниях о правовых обычаях, убедиться в их достоверности или, напротив, усомниться в сведениях этноюридического характера, представленных в письменных источниках. Без полевых материалов весьма трудно произвести всесторонний анализ юридических традиций в сфере брака и семьи.
Таким образом, при изучении обычного права требуется комплекс различных источников. Их полнота и оригинальность позволяет создать объективную картину не только общего, но и специфического в этнической истории как мордовского народа (этноса) в целом, так и его субэтнических подразделений (субэтносов) - эрзи и мокши.
Список литературы:
1. Бурдуков М. Мордва. Этнографический очерк // Уфимские
губернские ведомости. - 1905. - 18-20 авг.;
Этнокультурные процессы в мордовской диаспоре. Труды ГУ НИИ ГН. - № 4 (121). - 2005.
2. Георги И.-Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов, их житейских обрядов, обыкновений, одежд, жилищ, упражнений, забав, вероисповеданий и других достопамятностей. Пер. с нем. - Ч.1. СПб., 1799.
3. Гераклитов А.А. Арзамасская мордва по писцовым и переписным книгам XVII-XVШ вв. Саратов, 1930.
4. Гребнев М.М. Мордва Самарской губернии. Историкоэтнографический очерк // Этнокультурные процессы в мордовской диаспоре. Труды ГУ НИИ ГН. - № 4 (121). - 2005.
5. Дербенева А.М. Этнонимические сведения об эрзе и мокше в работах восточных авторов X - XIV вв. // Ономастика Поволжья. - Вып. 4. Саранск, 1976.
6. Дневные записки путешествия доктора и Академии наук адъюнкта И. Лепехина по разным провинциям Российского государства в 1768 и 1769 году. - Ч. 1. СПб., 1771.
7. Документы и материалы по истории Мордовской АССР. Саранск, 1940.
8. Зибарев В.А. Из истории обычного права народов Севера // Советская этнография. - № 2. - 1986.
9. Исаев И.А. История государства и права России: учебник для юридических вузов. Изд. 3-е перераб. и доп. М., 1996.
10. Мартынов П.Л. Симбирск: Сборник исторических
сведений / Ред.-сост. В.А. Гуркин. (Серия: Симбирск: прошлое и настоящее. Вып. 1. Ульяновск, 2008.
11. Материалы к серии «Народы и культуры». Выпуск XI. Национальная политика в России. Книга I. Середина XVII - конец XVIII в. М., 1992.
12. Миллер Г.-Ф. История Сибири. - Т. 1. М.; Л., 1937.
13. Милькович К. Топографическое описание Симбирского наместничества // Тамбовские епархиальные ведомости.
Ч. неоф. - 1 января. - 1905. - № 18.
14. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (xVш-начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. В 2х т. 2-е изд-е, испр. СПб., 2000.
15. Мокшин Н.Ф. Мордва глазами зарубежных и российских путешественников. Саранск, 1993.
16. Мордовия в годы трех народных революций / Сост. А.Е. Захаркина, И.И. Фирстов. Саранск, 1957.
17. Образование Мордовской АССР. Документы и материалы (1917-1937 гг.). Саранск, 1981.
18. Паллас П.-С. Путешествия по разным провинциям Российской империи. Ч.1. СПб, 1809.
19. Попов М.М. Селиксенские мордвы // Этнокультурные процессы в мордовской диаспоре. Труды ГУ НИИ гН. - № 4 (121). - 2005.
20. Посошков И.Т. Книга о скудости и о богатстве. М., 1911.
21. Полное собрание законов Российской Империи. СПб., 1830. Т. XXXVIII. Ст. 29.126. Гл. VIII. § 68-72.
22. Рейтенфельс Я. Сказания светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии. М., 1905.
23. Рубрук Г. Путешествие в восточные страны // Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957.
24. Рукописный фонд Государственного учреждения «Научно-исследовательский институт гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия». И-30.
25. Савельев П.С. Мухаммеданская нумизматика в отношении к русской истории. СПб., 1847.
26. Селиванов И.В. Мордва // Журнал земледельца. - 1858. -№№ 8,11.
27. Устно-поэтическое творчество мордовского народоа. Саранск, 1982.
28. Федоров Н. Заметки о мордве села Шенталы Бугульминского уезда // Самарские губернские ведомости. - 1863. - № 48; Этнокультурные процессы в мордовской диаспоре. Труды ГУ НИИ ГН. - № 4 (121). - 2005.
29. Феоктистов А.П. Мордовские языки и диалекты в историко-этнографической литературе XVII - XVIII вв. // Очерки мордовских диалектов. Т .2. Саранск, 1963.
30. Фукс К. Поездка из Казани к мордве Казанской губернии в 1839 году // Журнал Министерства внутренних дел. СПб, 1839. - № 10. - Ч. 34.
31. Харузина В.Н. Этнография. Вып. 1. М., 1909.
32. Юлиан. Рассказ римско-католического миссионера
доминиканца Юлиана о путешествии в страну приволжских венгерцев, совершенном перед 1235 г. // Записки Одесского общества истории и древностей. Т. V. Одесса, 1863.
33. Frahn, Ch. M. Ibn Foszlan's und anderer Araber Berichte uber die Russen alterer Zeit. St. Petersburg, 1823.
34. Paasonen H. Mordwinische Volksdichtung. Helsinki, Turku. 1938.
35. Strahlenberg Philipp Johann von. Das nord - und ostliche Theil von Europa und Asia.. Stockholm, 1730.
Reference list:
1. Burdukov M. The Mordvins. Ethnographic essay . - 1905. -18-20 avg.; Ethno-cultural processes in the mordovian diaspora. Proceedings of GUU NII GN. - № 4 (121). - 2005.
2. Georgi I.G. Description of all living in the Russian state peoples, their everyday rituals, habits, clothing, housing, exercises, fun, religions and other memorable places. translated from the German. - Part.1. SPb., 1799.
3. Geraclitov A.A. Arzamas mordvinians on's and the census books XVII-XVIII centuries. Saratov, 1930.
4. Grebnev M.M.Mordovians in the Samara province. The historical-ethnographic sketch // ethno-Cultural processes in the mordovian diaspora. //GUU NII GN. - № 4 (121). - 2005.
5. Day notes of the travel doctor and the Academy of sciences of the adjunct. Lepekhin travelling to various provinces of the Russian state in 1768 and 1769. - Part. 1. SPb., 1771.
6. Documents and materials on the history of Mordovian AUTONOMOUS soviet socialist republic. Saransk, 1940
7. Frahn, Ch. M. Ibn Foszlan's und anderer Araber Berichte uber die Russen alterer Zeit. St. Petersburg, 1823.
8. Paasonen H. Mordwinische Volksdichtung. Helsinki, Turku. 1938.
9. Strahlenberg Philipp Johann von. Das nord - und ostliche Theil von Europa und Asia.. Stockholm, 1730.
РЕЦЕНЗИЯ
Обычное право мордвы представляет собой по настоящее время огромное, почти совсем неразработанное поле для научного исследования. Достаточно сказать, что за все годы существования советской власти не вышло в свет ни одной монографии, не защищено ни одной диссертации по этой проблематике. Да и за более длительный дореволюционный период российской историографии этой теме посвящена лишь одна книга, которую можно считать монографией. Я подразумеваю работу В.Н. Майнова, посвященную юридическому быту мордвы, написанную в виде очерка. Даже если брать весь круг публикаций по обычному праву мордвы (научных статей, тезисов, материалов периодической печати), то и он не очень широк, к тому же еще односторонен, подчас лишен этноюридического подхода к освещению этноправовой культуры мордовского народа. И можно лишь порадоваться тому, что за последнее время интерес к традиционному правотворчеству мордвы начал возрастать. Публикации Ю.Н. Сушковой -существенное тому свидетельство.
Специфика научного исследования традиционной правовой культуры того или иного этноса требует особой подготовки, комплексного подхода и корреляции источников различного порядка (этнографических, юридических, исторических, лингвистических фольклористических, религиоведческих и др.), что естественно осложняет и затрудняет их целенаправленный анализ. Особенно важна необходимость органического сочетания историко-этнографических и юридических подходов и методов.
Научную статью Ю.Н. Сушковой рекомендую к опубликованию и к использованию для последующих изысканий в области обычного права.
Министр Республики Мордовия по национальной политике, доктор исторических наук
А.С. Лузгин
