CC BY
61
ИСТОЧНИКИ ИЗУЧЕНИЯ ТОПОНИМИИ ПРИЕНИСЕЙСКОЙ СИБИРИ XVII - НАЧ. XVIII ВВ.1
© Городилова Л.М.*
Дальневосточный государственный гуманитарный университет,
г. Хабаровск
Предлагаемое обозрение рукописных памятников деловой письменности Приенисейской Сибири представляет собой попытку раскрыть языковые ресурсы текстов разных жанров для реконструкции исходного состояния сибирской топонимической системы и разработки региональных топонимических словарей. Описание топонимической информативности оригинальных памятников может послужить ориентиром для лингвистов, историков, географов и краеведов при подборе источников для целенаправленного исследования.
Ключевые слова источники базовые и дополнительные, жанры деловой письменности, топонимы, вариативность топонимической номинации.
Как известно, среди ономастических исследований особое место занимают работы, посвященные изучению топонимической системы русского языка, в том числе и региональной. Анализ локально приуроченных географических онимов представлен в трудах Е.Л. Березович, С.П. Васильевой, И.А. Воробьевой, М.В. Горбаневского, Ю.А. Карпенко, В.С. Картавенко, Л.А. Климковой, И.А. Королевой, А.К. Матвеева, Э.М. Мурзаева, А.М. Ме-зенко, Е.Н. Поляковой, Е.М. Поспелова, О.Л. Рублевой, Г.П. Смолицкой, А.В. Суперанской, В.Н. Топорова и др.
Как отмечает В.С. Картавенко, «нельзя говорить о полноте исследования лексической системы языка, не учитывая класс собственных географических названий, довольно многочисленный и специфический по своей природе. В топонимах в значительно большей степени, нежели в апеллятивах, отражаются и сохраняются диалектные черты. А это значит, что топонимические материалы способны помочь при реконструкции диалектных лексических систем, выявить общерусские и региональные языковые черты, объяснить многие лингвистические и экстралингвистические загадки» [7, с. 3].
Исследование региональной топонимии важно прежде всего потому, что в научный оборот вводится новый фактический материал, обусловленный особенностями локальной номинации, которая в свою очередь связана с конкретными историческими событиями данной территории.
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта № 13-14-27001 «Топонимия Приенисейской Сибири XVII - нач. XVIII вв. (на материале памятников деловой письменности)».
* Заведующий кафедрой Русского языка, доктор филологических наук, профессор.
Без постоянного накопления фактического материала невозможно дальнейшее развитие теории топонимики, поскольку «осмысление, систематизация, интерпретирование конкретного массива топонимов являются более достоверными только в том случае, если они основываются на достаточно большом материале. Вовлечение в научный оборот нового фактического материала очень важно потому, что он помогает обосновать теоретические положения, подтвердить (или опровергнуть) результаты предыдущих исследований, выдвинуть новые задачи и способствовать их решению» [7, с. 3].
Однако в русской топонимике в настоящее время отсутствуют исследования региональных топонимических систем, в которых были бы представлены все этапы становления системы - от первой фиксации в письменных источниках до современного состояния. Как правило, исследуется какой-либо один хронологический срез: либо исторический пласт, либо современное состояние. Описание топонимической системы Приенисейской Сибири может стать первым полноценным топонимиконом региона, поскольку проводимым нами исследованием предполагается «закрыть» начальный этап формирования системы, а уровни ХУШ-ХХ вв. представлены в монографии С.П. Васильевой «Русская топонимика Приенисейской Сибири» [3] и ее же докторской диссертации «Русская топонимия Приенисейской Сибири: картина мира» [4].
Не требует доказательства тот факт, что достоверность выводов при изучении языковых особенностей прошлых эпох зависит от количества и качества используемых письменных источников, которые «с наибольшим приближением к действительности отражают былое состояние народно--разго-ворной речи» [8, с. 20].
Недостаточное количество опубликованных региональных памятников, отсутствие информации по неопубликованным архивным документам сказывается на качестве исследовательских работ, приводя к произвольным толкованиям отдельных топонимов и неверным отождествлениям географических объектов. «Комплексное пользование старыми письменными источниками в топонимических исследованиях позволяет оценить степень надежности объяснения происхождения географических названий - проверить сделанные заключения на основе информации этнографического характера, сообщаемой данными источниками <...>» [2, с. 4].
Относительно текстов, созданных на территории Приенисейской Сибири, особенно в период ее освоения русскими, то это время представлено ничтожно малым количеством публикаций. В основном это издания второй половины XIX и ХХ вв., подготовленные историками и для нужд историков [9, 10], что не дает возможности их полноценного использования для лингвистических исследований.
Региональная документальная письменность - неоценимый источник для различного рода ономастических исследований; без тщательного изуче-
ния региональной деловой письменности не представляется возможным «объективно определить роль того или иного диалекта в становлении словарного состава русского национального литературного языка» [1, с. 59].
История создания первых русских поселений в Сибири, повседневный быт переселенцев, род занятий, духовная культура, связь с местами выхода -все это отразилось в многочисленных и разнообразных памятниках деловой письменности, которые используются лингвистами как основной тип источника при различного рода лексикологических исследованиях, при составлении региональных исторических словарей, а также как своеобразный инструмент проникновения в культуру [16, с. 5].
Для реконструкции топонимической системы Приенисейской Сибири в период ее активного освоения, установления топонимов, утраченных с течением времени, необходимо определить круг источников, наиболее значимых именно для топонимических исследований, в том числе и лексикографических разработок.
Как нами было отмечено ранее [5, с. 51-54], лингвистическая ценность памятников определяется в зависимости от характера исследования: один и тот же жанр может оказаться высоконадежным источником для одного типа исследования и бесперспективным для другого. Например, книги именные и шертовальные, представляя концентрированный массив разнообразных антропонимов, могут дать надежный материал для описания антропоними-ческой системы русского языка или для создания соответствующего словаря отдельного региона. В то же время для топонимических исследований ценность подобных книг крайне низка. Таможенные книги содержат богатейшие перечни номинативной (преимущественно) и атрибутивной лексики, что позволяет их рассматривать как ценный источник для разного рода лексикологических изысканий, однако ценность этих же книг для морфологических и словообразовательных исследований значительно уменьшается из-за шаблонности представленных в них грамматических форм. Лингвистическая ценность таможенных книг для лексикографических разработок также невысока из-за отсутствия в них развернутых контекстов, что в ряде случаев затрудняет определение лексического значения слова.
Для каждого вида исследования необходимо определить базовые (первичные) жанры и дополнительные (вторичные). Например, для реконструкции исходного состояния топонимической системы Приенисейской Сибири в число базовых источников следует включить книги дозорные, переписные, ясачные (книги сбора ясака), содержащие богатую информацию не только о собственно топонимах, но и о географической номенклатуре конкретного региона. Вторичными источниками для описания топонимического пространства региона могут служить воеводские отписки и челобитные служилых людей о походах «в разные землицы». Задача исследователя -использовать как можно больше базовых (первичных) источников для полу-
чения наиболее полных и достоверных сведений. Опора только на вторичные источники требует от разработчиков привлечения неоправданно большого количества текстов, существенно увеличивает сроки достижения цели исследования.
Предметом настоящего описания послужили рукописные памятники деловой письменности Приенисейской Сибири XVII в., хранящиеся в фондах центральных и периферийных архивов: Российского государственного архива древних актов (ф. 214 - Сибирский приказ, ф. 838 - Енисейская приказная изба, ф. 281 - Грамоты Коллегии экономии), Архива Санкт-Петербургского филиала Института российской истории РАН (ф. 110 - Поуездная коллекция), Государственного архива Красноярского края (ф. 907 - Енисейская нижняя расправа). Анализу подвергнуты документы съезжих (приказных) и таможенных изб Приенисейской Сибири XVII в. : Енисейского, Ман-газейского, Туруханского, Тазовского, Красноярского, Маковского и других острогов.
БАЗОВЫЕ ИСТОЧНИКИ ИЗУЧЕНИЯ ТОПОНИМИИ
Следует отметить, что топонимическая информативность исследованных текстов неодинакова. Особый интерес вызывают тексты, в которых вопрос о «прозваньях» географических объектов стоит в центре внимания составителей документов. К таковым относятся прежде всего переписные книги, которые представляют собой перепись русских первопоселенцев Енисейского и Красноярского острогов и уезда, а также перепись коренного населения практически всей территории Приенисейской Сибири. Книги содержат сведения не только об общей численности и составе населения, но и о пространственном его размещении.
По территории Приенисейской Сибири сохранилось 11 переписных книг, не бывших до настоящего времени предметом специального лингвистического исследования. Книги собраны по годам и в переплетенном виде составляют 5 единиц хранения: кн. 527, 1669 г. (4 книги); кн. 566, 1671 г.; кн. 403, 1679 г. (3 книги); кн. 580, 1681 г.; кн. 1390, 1704-1705 гг. (2 книги).
Во всех документах в оформляющей части используется самоназвание «переписная книга», однако структура и объем каждой книги различаются, что обусловлено экстралингвистическими факторами. Заканчиваются переписные книги, как правило, рукоприкладством воеводы и скрепой подьячего.
Тексты переписных книг содержат богатые сведения о занятиях служилых людей, которые не только охраняли окраины Русского государства, но и пахали землю, занимались делопроизводством в съезжей и таможенной избе, собирали ясак, осваивали новые земли. Помимо богатейшего антропо-нимикона документы включают достаточное количество разных типов топонимов. Так, в переписной книге Красноярского острога и уезда 1671 г. [14, кн. 566, лл. 162-213] зафиксированы названия деревень (Балчюжская,
Бугачевская, Казанцовых, Кубековская, Куваршинская, Лодейская, Нахваль-ново, Овсянкина, Павлоская, Торгошино, Хлоптуновская, Частостровская), сел (Бузимское, Ильинское, Ясаулово) и слобод (Надпорожная, Надпорож-ная Спасская). Отмечены реки Базаиха, Березовка, Кан, Овсянка, Подъемная и др. Часть населенных пунктов, не имеющих названий, представлена описательно: деревня в Мату, деревня пониже быка, деревня на Осыпном Яру, деревня повыше Осыпново Яру, деревня на Березовке, деревня против Кану реки, деревня Торгошина против города, деревня на шивере и под. Представляют интерес колебания в номинации названий населенных пунктов, что свидетельствует о начальной стадии сложения системы ойконимов: деревня на Кубекове - Кубековская, деревня на Овсянке - Овсянкина, деревня на балчюге - Балчюжская и др.
Достаточно информативны в топонимическом отношении монастырские переписные книги [14, кн. 403, л. 1-182], в которых большое внимание уделяется описанию границ спорных участков пахотной земли или сенных покосов. Достоинством этого источника является то, что определяется место расположения каждого географического объекта (деревни, реки) по отношению к Енисейску, что позволяет в отдельных случаях сопоставить отмеченные объекты с их современным местоположением: «а от Енисейска та Гаревая деревня двенатцат верстъ»1 [14, кн. 403, л. 17 об.]; «а от Енисейска та деревня Ленивица десят верстъ» [14, кн. 403, л. 21]; «деревня Спаско-го ж монастыря вверхъ по Енисею реке на заречной стороне ниже великого государя деревни Сполошного Лугу на Усть Сполошной речки от Енисейска та деревня семдесят верстъ» [14, кн. 403, лл. 34 об.-35]. Уточняются границы расположения деревень: «в той же Усть Пицкой деревне с одну сторону Енисей река а з другую сторону Пит река» [14, кн. 403, л. 39 об.]; «деревня Спаского ж монастыря вверхъ по Енисею реке на заречной стороне пониж Зырянки речки что словет Зырянская» [14, кн. 403, л. 43]; «а межи той Зырянской деревне с верхную сторону межа Зырянка речка а с нижную сторону до Глубоково ручья» [14, кн. 403, л. 46]. Достоинством переписной книги Спасского монастыря является и то, что в ней зафиксированы названия разрушенных деревень, которые не упоминаются в других письменных памятниках: «пустошъ что была деревня Коневаловская выше Потаповские деревни на берегу Енисея реки» [14, кн. 403, л. 27 об], «а сказали про тое пустошъ что была Коневаловская деревня великого государя» [14, кн. 403, л. 28].
Поскольку освоение сибирской территории проходило в основном по водным артериям, монастырские книги фиксируют и названия различных водных объектов: реки Енисей, Тунгуска, Кемь, Пит, небольшие речки Де-ментьевская, Ерзовка, Зырянка, Караульная, Лаврентьевская, Мельничная, Песщанка, Пучеглазиха, Сполошная, Сухая, Сухая Нижная, Сухая Верхная,
1 Здесь и далее примеры из рукописных текстов приводятся в упрощенном виде.
Тасеева, Усолка, Черная. Два ручья во второй половине XVII в. уже имели фиксированные названия - Глубокий и Сухой, остальные многочисленные ручьи характеризовались по месту впадения в реку: «тот ручей выпал в Мельничную речку» [14, кн. 403, 91 об.], «до ручья которой ручей выпал в Дементьевскую речку» [14, кн. 403, лл. 93-93 об.]. Отмечено в монастырских переписных книгах и Долгое озерко.
Довольно богат состав ойконимов, который представлен как однословными названиями (Верхняя, Гаревая, Зырянка / Зырянская, Кемская, Конова-ловская Кочнева, Ленивица, Лопатовска, Мордовская, Нижная, Падерина, Погадаевская, Потаповская, Пучеглазовская, Родюковская, Середняя, Стре-ловская / Стрелошная, Тотарская, Угловская), так и словосочетаниями (Верхняя Подгородная, Красноярское Плодбище, Сполошной Луг).
Во многих случаях легко просматривается мотивация появления ойко-нимов. Некоторые деревни получили названия по смежности с рядом расположенными географическими объектами, например: «деревня Спаского монастыря на Кеме реке вверхъ идучи на правой стороне Кеми реки <.> в Кемскую деревню»; «деревня Спаского ж монастыря на гари <...> Гаревая деревня» [14, кн. 403, л. 10 об.]; «с нижную сторону межа того ж монастыря от деревни Зырянки речка Зырянка» [14, кн. 403, л. 24] «деревня Спаского ж монастыря вверхъ по Енисею реке на заречной стороне пониж Зырянки речки что словет Зырянская» [14, кн. 403, л. 43]; «деревня Спаского ж монастыря на стрелке» [32]; «крестьянинъ в той же Стреловской деревне» [14, кн. 403, л. 33]; «в той же Спаской монастырьской Стрелошной деревне» [14, кн. 403, л. 33 об.]; «от деревни Сполошного Лугу <...> Сполошная речка» [14, кн. 403, л. 36].
Большая часть названий деревень связана с именами дворовладельцев: «а сказали про тое пустошъ что была Коневаловская деревня <.> отдали де тое деревню в Спаской монастырь за вклад посадцкие люди Гришка да Омел-ка Коневаловы» [14, кн. 403, лл. 27-28 об.].
Можно встретить контексты, в которых зафиксированы антропонимы, гидронимы и ойконимы, образованные от одного корня: «деревня Спаского монастыря вниз по Енисею реке на городовой стороне что словет Пучеглазовская» [14, кн. 403, л. 40] «а межа той Пучеглазовской деревне с верхную сторону от бору черные лесы а с нижную сторону межа речка Пучеглазиха <.> а сказали посадцкие люди Ивашко Осиповъ Митрошка Иванов отдал де тое Пучеглазовскую деревню в Спаской монастырь за вклад посадцкой человекъ Ондрюшка Семенов Пучеглаз» [14, кн. 403, л. 42 об.].
С переписными книгами русского населения Сибири сходны книги переписные ясачным людям, которые содержат именную перепись коренного населения с указанием количества ясачного оброка.
Из наиболее ранних памятников следует назвать ясачную книгу Ман-газейского уезда 1629 г. [14, кн. 19, л. 1-52], в которой дано описание «манга-
зейской самояди по зимовьям, а в них по родам»: «Хантайское зимовье а в нем платят государевъ ясак самоядь род Кислой Шапки Мияруй» [14, кн. 19, л. 2]. Далее идут сведения о родах «тундряной самояди» Туруханского, Верхотаз-ского, Инбацкого, Закаменного, Хонтайского, Пясидского и других зимовий.
Переписная книга Енисейского острогу ясачным людям 1668 г. [14, кн. 527, л. 226-263] содержит перечень волостей (Кетская, Рыбенская, Ча-добская), острогов (Баргузинский, Ангарский), озер (Байкал, Баунта и Бу-женея озеро). Структура содержательной части книги обусловлена волостным делением уезда: «на реке Енисее волость Подгородная Кузнецкая» [14, кн. 527, л. 227]; «на реке Енисее ж волость Сымская и Касовская» [14, кн. 527, л. 228]; «на Кети реке волость Натцкая» [14, кн. 527, л. 229]; «Волость Рыбенская а в ней ясачных тунгусов» [14, кн. 527, л. 233 об.]. Переписные ясачные книги дополняют сведения по топонимической лексике, зафиксированной в традиционных переписных книгах.
Первые сведения по урбонимии Приенисейской Сибири представлены в переписных книгах постоялых дворов города Енисейска 1704-1705 гг., списке с ценовной переписи и сказках енисейских дворовладельцев [14, кн. 1390, л. 13-25; 53-63].
Перепись постоялых дворов проводилась с целью введения правительственного квартирного налога, поэтому описание дворов проводилось с особой тщательностью. В обязанности переписчиков вменялось также описание (с чертежом) пустых мест и урочищ для устройства новых постоялых дворов.
Статьи переписной книги постоялых дворов, составленной енисейским сыном боярским Борисом Серебренниковым, отличаются подробным описанием местонахождения двора, фиксируют названия первых улиц (Березовская, Воскресенская, Ильинская, Рожественская, Тупинская), церквей (Воскресенская, Рожественская, Соборная, Спасская), острожных башен (Введенская, Ильинская, Никольская, Спасская) и острожных ворот (Ильинские, Спасские), отмечены названия рек (Енисей, Мельничная).
Таким образом, переписные книги разных типов представляют собой ценнейший источник для исследования топонимии отдельного региона. В них отразилась значительная устойчивость и динамика формирования топонимической системы. Степень информативности переписных книг, пожалуй, наиболее высокая по сравнению с другими памятниками деловой письменности, поскольку в них сконцентрирован большой ономастический материал, хотя количество микротопонимов, как отмечают исследователи и других регионов [13, с. 79] представлено ограниченно. В то же время в них отражены практически все названия административных единиц и населенных пунктов, существовавших на момент переписи: волости Касовская, Кетская, Кузнецкая, Натцкая, Подгородная, Рыбенская, Сымская; деревни Верхняя Подгородняя, Костыльникова, Моклоковская, Нахвальново, Павлов-
ская, Частоостровская, слободы Бугачевская, Дубческая, Надпорожная, Спасская; села Ильинское, Ясаулово; зимовья Туруханское, Верхотазское, Инбацкое, Закаменное и др.
Богатый топонимический материал содержат дозорные книги, которые напоминают писцовые книги европейской части страны, хотя существенно от них отличаются. В традиционных писцовых книгах европейской части описываются поместные владения, но в Сибири служилые люди служили не за поместные дачи, а за определенное хлебное, денежное и соляное жалованье -владение землей не было для них обязательным. Если служилые и владели земельными угодьями, то только на правах «жилецких» (посадских) людей и обязаны были платить в казну оброчный и выдельный хлеб. Крестьянами сибирские люди не владели.
Анализируемые книги имеют разные названия: «книги письма и меры», «писцовые», но чаще используется название «дозорные книги» или «переписные книги» (II половина XVII в.), которые следует отличать от собственно переписных книг, в которых «если не исключительно, то главным предметом являются посемейные и другие перечни населения, и где или совсем отсутствуют данные о землях, или же эти сведения отличаются особенной краткостью» [11, с. 49].
В дозорных книгах Приенисейской Сибири [14, кн. 580, л. 3-357, 1673 г.; кн. 618, л. 375-410, 1675 г.; кн. 619, л. 438-606, 1680 г.; кн. 942, л. 25-324, 1686 г.; кн. 1504, л. 4-150, 1700 г.] дается подробное описание земельных угодий Енисейского и Красноярского уездов.
Значительный интерес представляет Красноярская дозорная книга 1700 г. [14, кн. 1504, л. 4-150], которая по оформлению и содержанию аналогична писцовым книгам Поместного приказа. Дозорная книга после вводной части содержит оглавление («главы книги сея»), которое представляет собой поименный перечень городских, а затем деревенских жителей с указанием глав, в которых о них говорится. Всего на л. 6-33 перечислены 862 главы по числу землевладельцев.
Ценность красноярской дозорной книги для топонимических исследований состоит в подробном описании межевых границ, перечислении географических ориентиров: «за пешим казакомъ Ивашком Серебренником пашни и перелогу на Гремячемъ Яру въ лугу в межах с конным казакомъ Данилкомъ Толоконниковым десятина без чети в поле а в дву потому жъ за ним за Ивашком пашни и перелогу вверхъ речки Черемховой <.. .> полторы десятины в поле а в дву потому ж» [14, кн. 1504, л. 34].
Отразилась в дозорных книгах и местная топонимическая лексика, например, острожки Балаганский, Еланский, Казачий, Рыбенский; деревни Гуляевская, Костыльникова, Красноярское плодбище, Кубековка, Куваршино / Куваршинская, Лодейкина /Лодейская, Марково Городище, Моклоковская, Ов-сянкина, Онцифоров Луг, Погадаевская, Родюковская, Торгошино, Ярлыкова
и др.; реки Базаиха, Галкина, Кан, Кача, Кемь, Лазаревка, Мельничная, Та-сеева, Тунгуска, Усолка, Черемховая; Подтесов остров и др. Благодаря подробному описанию рельефа и местных микротопонимов, дозорные книги выступает как своего рода хранители народной памяти о Приенисейском крае
К дозорным книгам по целевой заданности - описание угодий - примыкают Описные книги рыбных ловель, отличающиеся от традиционных дозорных тем, что описанию подвергаются не земельные, а гидрографические объекты уездов.
По территории Приенисейской Сибири сохранились две описные книги: за 1704 г. [14, кн. 1389, л. 1-48] и за 1705 г. [14, кн. 1403, л. 190-259].
В книгах дается подробное описание местонахождения и границ рыбных ловель: «ловимъ мы въ Енисее реке противъ своей крепосной земли рыбу в урочищах от Моклоковской деревни вверхъ от речки Моклоковки от талника до камени что сред Енисея реки да вниз пониже Боровской курьи до Красново камени а того рыболовного места на полверсты а по зарешную сторону <.> с верхней изголови вниз Енисея реки до Караульной курьи на полверсты» [14, кн. 1403, л. 239].
В книгах зафиксировано большое количество названий местных рек и небольших речек, озер, речных плесов, островов, например: озера Круглое и Долгое; речки Белокопытовая, Галкина, Клоповая, Мельничная, Моклоковка, Сволоковая, Скутовая, Сухая, Черменина; реки Каменка, Кеть, Тасеева, Тунгуска, Чадобец; протока Быстрая; ручьи Болотный, Касовский, Межевой, Плоский; пруд Мельничный; Кашина шивера, Боровская курья и др.
Не менее ценным топонимическим источником является Книга записная рыбным ловлям, которая представляет собой целый комплекс документов, объединенных общей темой [14, кн. 1403, л. 324-401]. В состав комплекса вошли собственно записки, составленные по челобитным владельцев рыбных ловель [14, кн. 1403, лл. 324-351], а также подлинные документы, по которым составлялась сама книга: челобитные, росписи необрочным водам, выписки воеводы с пометой подьячего, допросные речи по спорным межам, поручные записи [14, кн. 1403, лл. 352-401]. Подлинные документы расположены в той же последовательности, что и записки в первой части книги.
Наибольший интерес представляют прилагаемые к челобитным и воспроизведенные в записках росписи рыбных ловель, где подробнее, чем в описных книгах, представлены границы рыбных угодий: «по обе стороны Енисея реки от истоку которой под Поповою деревнею да вниз Енисея реки ниже Антипины курьи до крестовъ которые кресты поставлены на городовой стороне Енисея от вышепомянутой Антипиной курьи десятины з две в разныхъ местех» [14, кн. 1403, л. 327 об.]; «озеро глухое прозваньемъ Еле-сино вниз по Енисею реке в Антипинской деревне от дворов в гору с полверсты длина тому озеру верста и болши <.> к тому озеру залегло болото зыбучое з другую сторону лесная согра» [14, кн. 1403, л. 329].
Пристальное внимание к межевым границам обусловило включение в текст таких географических терминов, как: болото, боярак, бугор, веретья, дресва, залива, исток, коса, курья, лог, озеро, остров, прорва, протока, при-лука, река, речка, ручей, согра, урочище, яр и др.
Столь подробное описание озер Енисейского уезда не отмечено ни в одном другом памятнике: «озеро за речкою Кемью прозваньем Ломоватой исток» [14, кн. 1403, л. 329]; «первое озеро Мостовое прозваниемъ а исток ис того озера пал в Кемь реку <.> другое озеро прозваньемъ Сухое а исток ис того озера палъ в вышеписанное Мостовое озеро <...> третье озеро прозваниемъ Железова курья <...> четвертое озеро Щучье» [14, кн. 1403, л. 330330 об.]. Упоминаются также озера Большое, Долгое, Глухое, Калинино, Кро-минино. Во всех случаях указывается не только место положения водных объектов, но и их размер - «длинник» и «поперешник».
Таким образом, описные и записные книги рыбных ловель представляют большой интерес для ономастических исследований, поскольку в значительном объеме включают топонимическую лексику (преимущественно гидронимы), не зафиксированную в других памятниках той же территории: реки Енисей, Кемь, Пит, Тис; речки: Абалатцкая, Зырянка, Лазаревка, Караульная, Межевая, Мельничная, Михалевская, Моклоковка, Оверина, Пузани-на, Савинская, Сволоковая, Скутовая, Таловая, Тимофеева, Черная, Черме-нина; ручьи Вяткин, Малый, Мельничной, Сарафанов, Северный, Сосновый, Шадрин, Щербаков; протока Маланьина; курьи Антипина, Власова, Малая, Монастырская, Остяцкая, Полоусная, Фокина; острова Баженов, Еловый, Касовский, Кемский, Колмогоров, Подтесов, Пузанин, Скутовой, Ушаков-ский, Ханжин.
Итак, исследование памятников деловой письменности показало, что наибольшей топонимической информативностью обладают переписные, дозорные, описные и записные книги рыбных ловель. Степень насыщенности топонимической лексикой в них различна: в одних преобладают ойконимы, в других - гидронимы, но в совокупности эти источники позволяют создать надежную базу для топонимических исследований и лексикографических разработок.
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ИСТОЧНИКИ ИЗУЧЕНИЯ ТОПОНИМИИ
Среди массива документальной письменности можно выделить и другие памятники, в которых описание территориального пространства не было основной задачей писцов, которые, однако, в силу необходимости фиксировали и топонимическую лексику. Такие тексты мы относим к дополнительным (вторичным) топонимическим источникам. Тем не менее, роль таких источников нельзя недооценивать, так как в них можно выявить примеры, не зафиксированные в массовых переписях.
Среди источников второго плана следует назвать городовые списки, которые представляют собой годовые отчеты сибирских воевод о состоянии
подчиненных им городов. Оглоблин Н.Н. разделяет городовые списки на два типа: 1) тексты с преобладающим описанием городских укреплений; 2) перечни наряда по укреплениям и разных предметов государевой казны (подробные и краткие) [11, с. 32]. Однако если брать во внимание самоназвание документов, их объем и лексическое наполнение, то следует говорить не о двух типах городовых списков, а о двух самостоятельных, хотя и содержательно близких, жанрах деловой письменности - городовых списках и росписях наряда. В городовых списках представлено описание укреплений городов и острогов, дается перечень припасов зелейного погреба и государевых житниц. В росписях описания заменяются перечнем наряда, что делает эти тексты бесперспективными для топонимических изысканий.
Основное содержание городовых списков разбито на статьи в соответствии с содержанием: описание острога; оборонительные сооружения в уезде; описание наряда по предыдущему росписному списку и по наличию на момент описания; перечень наряда, посланного в разные остроги; расход пушечных запасов и проч.
Городовые списки (со второй половины XVII в. - перечневые сметы) описывают не только город, но и все остроги уезда: «на Тасееву послано в новой острог пищаль затинная железная» [14, кн. 505, л. 277]; «послано по воинскимъ вестямъ в Енисейской уезд в новой острог на Большую Елань дватцать мушкетов [14, кн. 505, л. 278] и под.
Уездные городовые списки содержат большое количество локальных топонимов (деревни Большая Елань, Казачий Луг; слобода Дубчаская; остроги Ангарский, Балаганский, Баргузинский, Кемский, Нерчинский, Селен-гинский, на Красном Яру; реки Белая, Тасеева, Тынгуска, Усолка, Шилка; озера Байкал, Иргень), что позволяет использовать их в качестве достаточно информативного источника для топонимических исследований и разработки региональных словарей.
Среди дополнительных источников исследования топонимии Приени-сейской Сибири можно упомянуть и городовые книги, которые Н.Н. Оглоблин называет «строельными» [11, с. 38-41]. Под этим названием памятники зарегистрированы и в архивных описях.
Для топонимических исследований наибольший интерес представляет енисейская городовая книга 1667 г. [14, кн. 528, л. 218-236], в которой представлен материал не только о постройке нового острога в городе, но и засек в уезде. После подробного описания нового Енисейского острога, построенного за речкою Мельничною вокруг посада, следует описание новых острогов, надолоб, засек, построенных в Енисейском уезде, отмечается, где именно и что именно построено: «на той же стороне против Родюковские деревни поставлены надолобы двойные с вязми и с наметными слегами <.. .> и на углу от Енисея реки поставлено дватцать сажен острогу <.> а мерою та засека четыреста саженъ от Енисея реки и до Больших болот» [14, кн. 528, л. 228]. Среди
топонимической лексики, зафиксированной в городовых книгах, преобладают ойконимы.
Наказные памяти (наказы) - документы, которые выдавались служилым людям «для отправления порученного им дела» [11, с. 41]. Воеводских наказов сохранилось немного, поскольку, как правило, они оставались на руках у исполнителей, а в Сибирский приказ попадали лишь в особых случаях. Небольшие по объему, тексты отличаются богатым и разнообразным содержанием, так как выдавались в связи с самыми разными поручениями: отправка в новые землицы на розыск серебряной руды, корня ревеня, разведывания намерений кочующих инородцев и проч. Лучше других сохранились наказы, выданные ясачным сборщикам. В наказной памяти Ваське Го-ремыкину о походе на захребетную реку Вилюй «для прииску новых не-ясашных землиц» 1641 г. [15, ст. 328, 237-262] богато представлена не только топонимическая, но и этнонимическая лексика, что особенно ценно для региональной лексикологии и лексикографии: реки Вилюй, Олекма, Тунгуска; Вилюйский хребет; шелогоны, огольцы, фувляги, калтакулы, мургаты и др.
Некоторые топонимические сведения можно извлечь из предисловия Крестоприводной книги 1683 г., в котором отмечается территория и состав населения, приводимый к присяге на верность великому государю: «вниз Енисея реки Пятницкого погоста Ярцова и Дубчаской слободы и вверхъ Енисея Маркова городища тутошные жильцы дети боярские и служилые люди и новокрещеные остяки посадцкие и пашенныя крстьяне и гулящия и про-мышленыя люди собрався по погостам в церковь и пред святым евангелием великим государемъ веру учинили» [14, кн. 817, л. 124-132]. Помимо указанной, можно назвать еще две крестоприводные книги 1676 г. - по Енисейску [15, ст. 605, лл. 31-156] и по Красноярску [15, ст. 605, лл. 207-244], каждая из которых имеет одинаково построенную довольно большую вступительную часть, однако топонимические сведения в них незначительны.
Источником исследования региональных ойконимов могут стать некоторые разновидности именных книг, которые представлены достаточно большим количеством архивных единиц.
Следует заметить, что под названием именных объединяются книги окладные детям боярским, подьячим, атаманам, служивым людям, конным и пешим казакам, ружникам и оброчникам; книги выдачи денежного хлебного и соляного жалования всяким служилым людям и книги пашенным крестьянам и государеве десятинной пашне, «и кто что пашет, и сколько у которого крестьянина детей и братьи». Так, в именной книге пашенным крестьянам 1695 г. [14, кн. 1089, л. 139] представлен перечень всего мужского населения Енисейского уезда по деревням: Большая Елань, Верхняя Подгородная, Каргина, Моклоковская, Погадаевская, Подпорожная, Рыбенская, Тасеевская и др. Отмечены и слободы: Зырянская, Новая Подгородная, Троицкая. Всего в Енисейском уезде на конец XVII в. зарегистрировано 39 слобод и деревень.
Разновидностью именных окладных книг являются «Книги окладные оброчные енисейским нововерстанным посадским людям, и новооброчным лавкам, и анбарам, и погребам, и кузницам» 1685 г. [14, кн. 817, л. 258-270]. Каждый необрочный объект описывается достаточно подробно, что создает законченные микроконтексты в составе статьи: «явилис в Бельском вверхъ по Белой реке с усть Серой речки по левой стороне до росох Белой речки птичьи ловли» [14, кн. 817, л. 264 об.].
Таким образом, оброчные книги по лексическому наполнению шире, чем именные окладные книги, поскольку кроме имен собственных включают топонимическую лексику определенного региона.
Определенной топонимической информативностью обладают сказки которые чаще всего прилагаются к другим документам в качестве доказательств той или иной ситуации. Составляемые по разному поводу, сказки отражают почти все стороны жизни сибиряков, так как в них речь идет о путях сообщения с Туруханским зимовьем [15, ст. 635, л. 88]; о новом пути на Турухан по Енисею [15, ст. 635, л. 90-91]; о трудностях поставки в Енисейск десятинной соболиной казны и кости рыбья зуба [15, ст. 1567, л. 5-6]; о необходимости переноса старой Мангазеи к Туруханскому зимовью и о достоинствах нового места [15, ст. 635, л. 92-95]; о рыбных ловлях [14, кн. 1403, л. 190-259]; о ясачном сборе [15, ст. 645, л. 47-54] и др.
Помимо обиходно-разговорной лексики сказки фиксируют и топонимы: «а Туруханское зимовье стоит от Енисея реки на левой стороне верстъ с пят от реки на протоке и в межен вода пересыхает и суды тою протокою не ходят» [15, ст. 635, л. 92]; «и какъ плыли из Ылимсково въ Енисейской острогъ нас осенней лед захватил не доплывъ до Енисейсково на Тунгуске реке на Мурскомъ пороге <.> и плыли во льду з болшею нужею» [15, ст. 1567, л. 5-6].
К числу дополнительных источников изучения топонимии Приенисейской Сибири можно отнести и допросные речи, подшитые к счетным спискам таможенных голов, в которых таможенные головы и подьячие дают объяснения о причинах нарушения порядка таможенного делопроизводства.
Допросные речи в составе таможенной документации встречаются крайне редко, поскольку проведение следственных мероприятий не входило в обязательные функции таможенных голов, а потому необходимость в каком-либо разбирательстве в рамках компетенции таможенного головы возникала нечасто. Нам удалось обнаружить лишь два текста допросных речей, составленных в таможенном ведомстве, один из которых оказался подшитым к счетному списку [15, ст. 57, л. 50-51; ст. 210, л. 172-224]. Возможно, допросных речей было больше, но они не сохранились, поскольку не пересылались в Москву, а архивы местных делопроизводственных учреждений оказались недолговечными.
Самостоятельным источником исследования местных топонимов могут стать диспозитивные формулы допросных речей, насыщенные названиями
географических объектов: реки Енисей, Пить, Тасеева, Верхняя Тунгуска, Подкаменная Тунгуска, Лена, Маковской острожек, Маковской волок, Ленской волок и др.
Среди вторичных источников обращают на себя внимание отписки -официальные донесения и сообщения должностных лиц. Отписки как жанр относят к массовому виду источников, вызывающий большой интерес исследователей - историков и лингвистов. Однако количество отписок, вышедших из таможенной и приказной изб, неодинаково. Так, Н.Н. Оглоблин [12], описывая документы таможенного управления Сибири, отписки таможенных голов вообще не отмечает. Некоторое количество отписок таможенных голов и целовальников впервые было обнаружено В.Ф. Ивановым при исследовании письменных источников по истории Якутии XVII в. [6].
По территории Приенисейской Сибири удалось обнаружить всего 3 документа, и потому они представляют особый интерес для лингвистического исследования. Это отписки мангазейских таможенных голов Афоньки Хо-дутина и Савки Осолихина 1639 г. [15, ст. 57, л. 52-57], Ивашки Загибалова 1669 г. [15, ст. 635, л. 97-100] и 1671 г. [15, ст. 635, лл. 113-114].
Небольшое количество памятников можно объяснить тем, что доноше-ния таможенных голов в Сибирский приказ не были регулярными, а потому сохранились в значительно меньшем количестве, чем отписки воевод, на которых возлагалась более высокая ответственность за информирование центральных приказов о состоянии дел в подведомственном уезде.
В отписках зафиксированы местные топонимы: реки Анабара, Подка-менная Тунгуска, Таз, Хеть; Есей озеро; Сумороковской плес; Курейское и Туруханское зимовья.
Привлекает внимание простота синтаксических конструкций, отражающая разговорную речь: «а в Мангазее на Тазу торговых и промышленыхъ людей не годовал нихто»; «и збират было не с ково потому что в Мангазее на Тазу торговъ и промысловъ никаких нетъ»; «и всякой торгъ в Туруханскомъ зимове был позденъ» [15, ст. 635, л. 100].
К числу дополнительных источников следует отнести книги соболиного сбора и всякой мягкой рухляди. В подневных записях этих книг содержится информация не только о социальном составе плательщиков пошлин, о местах их выхода, но и о местах промысла, купли пушнины и уплаты пошлин. Соболиные книги составлялись отдельно по острогам, зимовьям и «по рекам», а потому в них лучше, чем в других книгах, отражена топонимическая лексика: Сполошный луг, Дубчевская слобода, Рыбенская застава, Проклятое зимовье, реки Быстрая, Верхняя Тынгуска, Мурочная, Малая, Рыбная, Тасиева, Татарская, Усолка, Хамун.
Некоторые сведения по топонимии Приенисейской Сибири можно извлечь из таможенных расходных книг [14, кн. 26, л. 6-52, 1630 г.; кн 82,
л. 166-170, 1636 г.], которые составлялись ежегодно, однако сохранились в относительно небольшом количестве.
Если в книге речь идет о расходах, связанных с организацией похода «в ясачные землицы», то в таком случае отмечается большое количество местных топонимов: реки Непа, Таймура, Мундуское озерко, Енесейской и Сым-ской волок, Тазовской городок, Туруханское и Инбацкое зимовья и др.
Одним из дополнительных источников изучения топонимов являются отпускные книги, которые содержат богатые и разнообразные сведения об отпуске промышленных людей на промыслы, торговых - на торги в разные сибирские города. Отпускные книги свидетельствуют о движении торговых и промышленных людей на места промыслов и торгов, о конкретных регионах промысла и торговли. Иванов В.Ф. относит отпускные книги к наиболее использованным историками источникам, отмечая в то же время, что «в научный оборот они введены выборочно» [6, с. 140]. В лингвистических исследованиях сибирские отпускные книги не представлены.
Статьи об отпуске на промыслы включают обязательное уточнение, куда и на какой именно промысел отправляется служилый или посадский человек: «отпущенъ из Енисейска ис таможни вниз по Енисею реке в Манга-зейской уездъ на Бахтинской песок для рыбного промыслу енисейской по-сацкой человекъ Костянтинъ Нефедов» [14, кн. 1253, л. 50].
После каждой группы товаров обязательно даются сведения о том, где и в каком размере уплачена пошлина за тот или иной товар: «и с тех кож сахатин-ных плачена десятая пошлина у продавца у Федора Осокина по гривне с рубля въ Енисейску и в Красноярску в таможнях въ ннешнем году» [14, кн. 1253, л. 44 об.]; «и с продажи привозных товаров меду и с пряников плачена десятая пошлина на Ирбите медом <...> а с пряников въ Тобольску по оценке денгами» [14, кн. 1244, л. 31 об.]. Несмотря на ограниченность контекстов, отпускные книги вполне могут быть использованы в качестве дополнительного источника при формировании списка топонимов, представляющих специфику одного региона.
Таким образом, анализ разных жанров деловой письменности показывает, что дозорные и переписные книги, описные книги рыбных ловель, ясачные книги, судные дела, допросные речи, сказки содержат уникальный топонимический материал, важный не только для лингвистов, но и для историков, географов, краеведов. Тексты с низкой топонимической информативностью (именные книги, допросные речи, сказки, отписки, книги соболиного сбора, городовые книги, таможенные расходные книги и др.) также могут стать источником дополнительных сведений по топонимии изучаемого региона, так как именно в них можно обнаружить микротопонимы, не зафиксированные другими документами. Оптимальное сочетание разных типов документальной письменности позволяет создать надежную базу для исследования топонимии Приенисейской Сибири.
Список литературы:
1. Борисова Е.Н. Проблемы русской региональной исторической лексикологии / Е.Н. Борисова // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. - 1987. - № 4. - С. 57-61.
2. Бурыкин А.А. Историко-этнографические и историко-культурные аспекты исследования ономастического пространства региона: очерки по топонимике и этнонимике Восточной Сибири / А.А. Бурыкин. - СПб.: Петербургское Востоковедение, 2006. - 224 с.
3. Васильева С.П. Русская топонимика Приенисейской Сибири / С.П. Васильева. - Красноярск: КГПУ, 2005. - 240 с.
4. Васильева С.П. Русская топонимия Приенисейской Сибири: картина мира: дисс. ... д-ра филол. наук / С.П. Васильева. - Красноярск, 2005. - 327 с.
5. Городилова Л.М. Деловая письменность Приенисейской Сибири XVII в. как источник региональной исторической лексикографии: монография / Л.М. Городилова. - Хабаровск: ГОУ ВПО ХГПУ 2003. - 262 с.
6. Иванов В.Ф. Письменные источники по истории Якутии XVII в. / В.Ф. Иванов. - Новосибирск: Наука, 1979. - 240 с.
7. Картавенко В.С. Становление региональной топонимической системы (западный регион России): автореф. дисс. ... д-ра филол. наук: 10.02.01 / В.С. Картавенко. - Смоленск, 2012. - 48 с.
8. Котков С.И. Лингвистическое источниковедение и история русского языка / С.И. Котков. - М., 1980. - 255 с.
9. Миллер Г.Ф. История Сибири: в 2 т. / отв. ред. И.И. Мещанинов. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1937-1941. - Т. 2. - 639 с.
10. Оглоблин Н.Н. Бытовые черты XVII в. / Н.Н. Оглоблин // Русская старина. Т. 81. - СПб., 1894. - С. 234-236.
11. Оглоблин Н.Н. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (15921768 гг.). - Ч. 1. Документы воеводского управления / Н.Н. Оглоблин. - М., 1895. - 430 с.
12. Оглоблин Н.Н. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (15921768 гг.). - Ч. 2. Документы таможенного управления / Н.Н. Оглоблин. - М., 1897. - 162 с.
13. Полякова Е.Н. Источники изучения пермской топонимии XVI -XVIII веков / Е.Н. Полякова // Известия Урал. гос. ун-та. - Екатеринбург, 2001. - № 20. Гуманитарные науки: История. Филология. Искусство. -Вып. 4. - С. 78-84.
14. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 214. Оп. 1.
15. РГАДА. Ф. 214. Оп. 3.
16. Рей А. Проблемы и антиномии лексикографии / А. Рей, С. Делесаль // Новое в зарубежной лингвистике. - М.: Прогресс, 1983. - Вып. XIV Проблемы и методы лексикографии. - С. 261-300.
