CC BY
87
С: 1
го истребить или, ведав их преступление отчаянное, соблюсти души их от вечной муки истинным к Богу покаянием без нарушения нашего правосудия и без соблазна народного, оставя дни и живот их в руки Всевышнего судьи, на собственное совестное раскаяние и всечасное их сокрушение».
По прочтении манифеста преступники на коленях должны были читать покаянную молитву, нарочно для них сочиненную, а во время обедни, также стоя на коленях, должны были просить всех входящих и выходящих помолиться о них; во время обедни дьякон говорил особую ек-тению о кающихся, священник говорил проповедь о покаянии убийц. По окончании этого покаяния Алексей Жуков сослан был в Соловки, а жена его - в Далмацкий монастырь в Сибири на покаяние.
Итак, национальная религиозная ситуация, или религиозная культура находится в тесной взаимосвязи с правовой культурой данного народа, поскольку и вероисповедание, и право являются разными формами духовной культуры. Различные формы духовной культуры в рамках одного менталитета имеют схожие принципы и особенности.
1 История ментальностей. Историческая антглпология. - М Изд-
воРГГУ, 1996. -С. 8.
2 Радугин А.А. Культурология: Курс лекций. - М: Центр. 1998. - С.
17-19.
3 Куланж Ф. де. Древний город: Изучение религии, законов и ин-
ститутов Греции и Рима // Классики мирового религиоведения
- М.. Канон, 1996. - С. 329.
4 Булгаков С.Н. Свет невечерний. - М.: Республика,'1994. - С. 326
5 Топоров В.Н. О ритуале. Введение в проблематику II Архаичес-
кий ритуал в фольклорных и раннелитеоэтур-ых памятниках, -М.: Наука, 1988.-С. 16.
6 Вышеславцев Б.П. Этика преображенного Эооса - М Республика, 1994. - С. 16.
I Иларион, Митрополит Невский. Слово о Законе и Благодати //
Богословские труды. - Вып. 27. - С. 316. ' Там же, с. 318.
9 Штаерман Е.М. От религии общины к мировой религии ,7 Культу
ра Древнего Рима. Т. 1.-М.: Наука, 1985. С. 106.
10 Филарет, игумен. Конспект по Закону Божию. - Рига-Москва, 1989.
- С. 61.
II Умное делание о молитве Иисусовой. Сборник поучений святых отцов и опытных ея делателей. - М : Издание Сеято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1992. -С. 106
12 Соловьев С.М. История России Лревнейших времен. В 18 кн Кн. XIV. - Т. 27-28. - М.: Мысль, тЗэ4.
•С. 8-9.
ПЕНДИКОВА Ирина Геннадьевна - аспирантка кафедры философии
2 июня 1999 г.
ов фрик ИСТОЧНИКИ ИЗУЧЕНИЯ
удк008 (430) ДУХОВНОЙ КУЛЬТУР!*! ДРЕВНИХ ГЕРМАНЦЕВ
Р3
Ы Э5
1
£
£
а:
ос
I I
I
■Б: о
00 о
=3 §
I
§
I
р
О ЖИЗНИ ДАВНО УШЕДШИХ ПОКОЛЕНИИ МЫ УЗНАЕМ ИЗ САМЫХ РАЗНООБРАЗНЫХ ИСТОЧНИКОВ. СРЕДИ НИХ: ХРОНИКИ, СВИДЕТЕЛЬСТВА СОВРЕМЕННИКОВ, ИНОСТРАН НЫХ АВТОРОВ, ТРУДЫ ИСТОРИКОВ, ЮРИДИЧЕСКИЕ ДОКУМЕНТЫ И Т.Д. ЭТИ ИСТОЧНИКИ В СОСТОЯНИИ ОСВЕТИТЬ ОПРЕДЕЛЕННЫЕ СТОРОНЫ ЖИЗНИ НАРОДА, А ИМЕННО: ВАЖНЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ СОБЫТИЯ, ОСОБЕННОСТИ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШВ НИЙ, ХАРАКТЕРИСТИКУ ПРАВОВЫХ НОРМ, ОПИСАНИЕ ТРАДИЦИЙ И ОБЫЧАЕВ. ОДНАКО ЗА РАМКАМИ КОМПЕТЕНЦИИ УКАЗАННЫХ ИСТОЧНИКОВ ОСТАЕТСЯ ОЧЕНЬ ВАЖНЫЙ ПЛАСТ НАРОДНОЙ КУЛЬ ТУРЫ - ДУХОВНОЙ КУЛЬ ТУРЫ. ИНТЕРЕСНО И ВАЖНО ДЛЯ КОМПЛЕКСНОГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О НАРОДЕ, ИМЕТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ СУДИТЬ О МИРОВОСПРИЯТИИ ЛЮДЕЙ, ПРОНИКНУТЬ В ГЛУБИНЫ НАРОДНОЙ ДУШИ И ПОЗНА ть ЕЕ СКРЫТЫЙ СМЫСЛ.
Разумеется, осуществление этой задачи в полной мере невозможно. Да и вообще весьма затруднительно в данном контексте говорить о степени познаваемости такого многогранного явления, как духовная культура. Мы можем лишь попытаться осветить некоторые аспекты духовного мира древнего человека. Помочь нам может устное народное творчество - те произведения, которые создавались народом, бережно, как великая ценность, передавались от поколения к поколению и в какой-то мере отражали тот спектр взглядов, настроений и нравственных ориентиров, который именуется духовностью. К великому сожалению, основная масса этих произведений навечно скрыта за стеной времени, унесена в прошлое народами, их создавшими. Часть древних преданий, сказаний, историй, песен и легенд была зафиксирована с появлением письменности, другая сохранилась в пересказах и переложениях авторов последующих поколений. Все это великое наследие, к которому обращались и обращаются исследователи, и значение которого поистине трудно переоценить.
При работе с литературными произведениями древности подспудно возникает проблема, кЬторая, к сожалению, осознается в достаточной мере не всеми учеными. Памятники древней литературы представляют собой значительную ценность для современного человека. Литературное произведение - это только духовная сущность, в отличие от памятников материальной культуры. Естественно поэтому, что литература далеких от нас эпох неотделима от духовного мира людей, среди которых она возникла, и не может быть понятна современному человеку, если ему не понятен этот духовный мир. Исследователь, пытающийся найти быстрые и легкие пути к своим «корням», неминуемо сталкивается со следующей
проблемой: один язык, хотя и нэ разных ступенях развития, но кажется, что говорят друг с другом чужие. Иными словами: человек наших дней, произнося такие слова, как: «вера», «честь», «святость», «дар», «супружество», понимает под ними нечто существенно иное, нежели его языческие предки. Во всяком случае, их понятия имели совершенно иную окраску. Это крайне важное обстоятель ство, на которое нужно обратить пристальное внимание, исследуя духовную культуру древних германцев. Мы должны привыкнуть к мысли, что схожесть языка будет нам скорее мешать, чем помогать, так как воспринимая понятия в современном их значении, мы уже не будем задумываться о том, какой же смысл вкладывали в то или иное слово древние германцы. О сложности проблемы пишет Ян де Фрис во введении к книге «Духовный мир древних германцев»: «Тот, кто попытается быстро найти путь к своим германским предкам, которые кажутся столь близкими нам, будет разочарован, узнав, насколько бесконечно далек во многих отношениях древний германец от современного человека».1 Леви-Брюль, оказавший огромное влияние на направленность антропологических и этнологических исследований, подчеркивал опасности, которые возникают при попытке постичь коллективную жизнь бесписьменных народов, исходя из современных понятий. Как замечает А.Я. Гуревич: «Когда мы обращаемся к давнему или недавнему прошлому, то имеем дело с людьми, которые принадлежат к тому же роду человеческому, что и мы. В этом несомненная общность между ними и нами. Но это лишь одна сторона дела. Вторая, особенно существенная для историка, заключается в том, что люди, жившие в других условиях, в другой культуре и имевшие свои представления о мире и о человеке, эти люди сами были другими - я подчеркиваю: не принципи-
ально чужими, чуждыми для нас, но именно иными, нежели мы».2 Вышеизложенное представляет большую важность в связи с тем, что многие историки исходят из того, что человек всегда и везде был таким же, как мы теперь, т.е. он мыслил по тем же «законам логики», руководствовался той же «системой ценностей», и потому понять человека, жившего в другую эпоху, в другой культуре, не представляет большой проблемы. Как пишет далее А.Я. Гуревич: «...здравый смысл современного человека и современного историка оказал очень дурную услугу истории как науке. Ибо здравый смысл, по известному определению, есть совокупность наших предрассудков. Не осознавая эти предрассудки, мы смело навязываем их людям, жившим в другие эпохи, в других культурах. Тем самым мы отказываем им в праве иметь свои собственные предрассудки, которые могли быть совершенно или хотя бы частично иными, чем наши».3
Следующая проблема представляется не менее важной для исследователя. Суть ее заключается в том, что саги, эпос и скальдическая поэзия не вполне подходят в качестве источника для изучения древнегерманской духовной культуры. Это проблема особенностей стиля вышеуказанных произведений. К примеру, исландская «родовая сага» не описывает человека как такового, этим разительно отличаясь от произведений, к примеру, современной литературы. Сага не раскрывает внутренний мир героя, его переживания. Человек раскрывается в саге как личность через его отношение к другим людям. Здесь на первый план выступает родовая распря, т. е. изображаются не отдельные люди, а конфликт как определенный вид отношений между людьми. Таким образом, можно утверждать, что личность в саге еще не до конца индивидуализирована. О переживаниях человека в саге можно судить по его действиям, по описанию его реакции на что-либо. Здесь использован так называемый «симптоматический» прием. Таким образом глубокое описание внутреннего мира героя отсутствует здесь. Подобные высказывания могут быть отнесены также и на счет героического эпоса и произведений скальдической поэзии. Это обстоятельство существенным образом затрудняет «реконструкцию» духовной культуры людей той эпохи. И еще одно замечание. Имея описание поступков героя саги, читатель пытается составить собственное мнение о мотивах, которые двигали этим человеком; при этом подспудно читатель руководствуется своими собственными мировоззренческими установками. И здесь мы вновь возвращаемся к первой проблеме, а именно, более или менее существенных различий в образе мышления древнего и современного человека. Как видим, для полноценного ознакомления с произведениями древности совсем не лишними представляются определенные познания в особенностях подобного рода источников. Более того, это ознакомление может стать своеобразной путеводной нитью по богатейшему и интереснейшему миру древней литературы и эпической традиции. Обозначив важные источниковедческие проблемы изучения духовной культуры древних германцев, рассмотрим некоторые жанровые особенности интересующих нас произведений.
В истории германского героического эпоса выделяют два периода. Первый восходит к эпохе Великого переселения народов (IV-VI вв.), разложения патриархально-родовых отношений, передвижений и завоевательных походов древнегерманских племен и образования на развалинах Римской империи новых варварских государств. Героические песни, подсказанные событиями этой бурной эпохи, слагались и исполнялись дружинными певцами, передаваясь в устной традиции. Христианская церковь относилась враждебно к этому наследию языческой древности. Поэтому древнегерманский эпос сохранился лишь в небольшом числе памятников раннефеодальной эпохи; к их числу относятся в Германии отрывок «Песни о Хильдеб-ранде» (VIII век), в Англии - поэма «Беовульф» (ок. 700 г., рукопись X в.), отрывки эпоса о Вальтере Аквитанском («Вальдере», X-XI в.) и о битве в замке Финна («Финнс-бург»). Иначе обстояло дело на севере германского мира, в скандинавских странах, в особенности в Исландии, где древняя эпическая традиция сохранилась и получила дальнейшее самостоятельное развитие благодаря позднему со-
хранению патриархально-родового уклада в исторических условиях, сходных с общегерманскими эпохи Великого переселения народов (сборник «Старшая Эдда» - древне-исландские мифологические и героические песни IX-XII вв., рукопись XIII в. и некоторые другие остатки эддической поэзии). Дополнительными источниками для восстановления утерянных сюжетов и версий эпических сказаний, как древнегерманских, так и специально скандинавских, служат прозаические переложения «саг о древних временах» (с сер. VIII в.), а также латинские сочинения средневековых историков германских племен - гота Иордана (VI в.), франка Григория Турского (VI в.), лангобарда Павла Диакона (VIII в.), саксонца Видукинда (X в.) и в особенности датчанина ¿аксона Грамматика (вт. пол. XII в.), которые, повествуя о легендарных временах истории своих народов, нередко пересказывали их героические песни и устно-поэтические предания.
Второй период представлен средневерхненемецким эпосом XII-XIII вв., эпохи развитого феодализма. Переработка старых эпических песен, продолжавших бытовать в народной устнопоэтической традиции, происходит в условиях феодально-христианского общества. Носителями этой традиции являются бродячие профессиональные певцы, - шпильманы, - выступавшие перед народной аудиторией и при феодальных дворах как творческие хранители эпического предания. К важнейшим эпическим памятникам этого периода относятся «Песнь о Нибелунгах», «Куд-руна», цикл Дитриха Бернского, цикл Вольфдитриха, «Король Ротер» и др.
Ярким образцом поэтического творчества древних германцев была героическая песнь. О ее существовании нам известно лишь из вторых, а то и третьих рук. О древнегерманской поэзии свидетельствуют: высказывания греческих и римских писателей, писавших на латыни германских хронистов, эпические адаптированные тексты последующих столетий, а также северогерманские заметки. Героическая песнь - это поэтическое произведение, которое содержало от 80 до 200 строк, и передавалось в свободном исполнении. В форме баллады песнь сообщала о примерном поступке - подвиге героя (часто исторического лица). «Поэтическое творчество германцев служило крестьянскому родовому обществу, это был его продукт в смысле общего сочинительства, передачи и видоизменения».4 Героические фигуры эпохи Великого переселения народов воспевались всеми германскими племенами. Они являлись для всех единым героическим наследием. Ян де Фрис в книге «Духовный мир древних германцев»: «По всеобщему признанию образцом здесь является героическая поэзия готов».5 Эрманарих, Вите-ге, Этцель, Дитрих Бернский родом из готской традиции. Героические песни франков и бургундов сообщают о Зигфриде и падении Нибелунгов, эти же сюжеты находят отражение в героическом эпосе «Беовульф». Специфика древнегерманской поэзии - это ее «героизм». Герой в германском мире - это нравственный идеал. Посвященная ему песня - не только прекрасный способ времяпрепровождения, она имеет гораздо большее значение: исполняясь перед княжеской дружиной, героическая песня служила высоким примером добродетели, которому должен был следовать каждый воин. Именно это обстоятельство придает героическому эпосу его вечную ценность; как замечает Ян де Фрис: «Человек получает возможность возвыситься над обычным миром, восходит к образцу идеального витязя, ценимого всеми и всегда».6 Слава героев получила длительную жизнь в песнях и сказаниях. Последние, устно передаваясь от поколения к поколению, от племени к племени, смешивались во времени и пространстве с похожими, но изначально различными по происхождению именами и судьбами. Таким образом, как замечают Герхард Фрике и Матиас Шрайбер: «На исторических воспоминаниях отдельных племен, готов и франков, лангобардов и бургундов, строились слитые воедино мотивы и сюжеты о Брюнхильде и Зигфриде, о закате королевства бургундов, о Дитрихе Бернском и т. д.».7
Германская героическая песня очень важна для определения духовной сущности германцев. Как пишет А. Хойслер. «В нашем сказании господствуют идеи лично-
3
I
5
I
1 §
0
1
I
I 1
I
§ а:
I
I
I 8
8
о §
о
£
§ I
и аг
го характера: взаимные обязанности и приязнь в пределах рода, между назваными братьями, между вождем дружины и дружинниками; воинская честь определяет поведение отдельного лица, ее оскорбление накладывает клеймо позора. Личный сюжет определяет содержание германской героической песни».8 Однако, не каждая песня имеет такое значение. Собственно, «Старшая Эдда» содержит очень различные песни; с одной стороны, мы находим здесь остатки древних германских героических песен (как песнь о Хамдире, старая песнь об Атли), но, с другой стороны, здесь содержатся стихи (как многочисленные песни о Брюнхильд), которые возникли уже в конце XII е. и наполнены духом этого времени. В этих песнях отчетливо прослеживается влияние христианского мировоззрения. Поднимается вопрос вины и покаяния, которым не был отягощен древний германец. Повышенное внимание к женской психологии сходно с поэзией трубадуров и миннезангом, которые в то время покорили дворянское общество Западной Европы.
Сага является чисто исландским произведением, и представляет собой значительный, богатейший пласт древнескандинавской литературы. Следует заметить, что в исландском языке слово «сага» имеет очень широкое значение. Первоначально «сагой» называлось устное повествование, с введением письменности так стали называть любое прозаическое произведение, как устное, так и письменное. Сагами могли называться и реалистические, и фантастические произведения, и даже переводы иностранных текстов. Однако в число саг никогда не входили песни «Старшей Эдды», произведения скальдичес-кой поэзии, а также хвалебные песни, сочиненные в честь норвежских конунгов. Выделяют несколько видов саг. К первой группе относят «родовые саги» или «саги об исландцах», повествующие о событиях первого века после заселения Исландии; старше этой группы - «саги о древних временах», описывающие события до заселения Исландии. Следующая группа - это «королевские саги», которые повествуют о событиях не в Исландии, а в тех скандинавских странах, где были короли, т.е. прежде всего о Норвегии.
Не нужно подчеркивать, насколько важную роль играла «родовая сага» - наиболее самобытный из всех жанров средневековой древнеисландской литературы. Здесь нам предлагается подробное до мелочей описание северогерманской жизни, какое мы не найдем ни в какой другой части германских поселений. Будни крестьянина и рыбака, поездки на базары и торговля там, шумные праздники и торжественные жертвоприношения; все это описывается очень живо и с большим мастерством. Материалы и темы отражали жизнь крестьянских родов: работа и праздники, борьба с природой, готовность к борьбе и накопление знаний, народная мудрость и правовые нормы. Вместе с тем сага является продуктом своего времени. Она затрагивает события, имевшие место в Исландии в 930-1030 гг. и, соответственно, несет отпечаток этой эпохи. В 930 г. было завершено заселение Исландии. Были заселены побережья и все пригодные для проживания районы внутри острова. Время штурмующей колонизации сменилось эпохой консолидации. Последняя, однако, носила не менее штурмующий характер, так как новые крестьяне не захотели следовать существующим норвежским порядкам и стали сопротивляться им. Отрыв от родной земли усилил воинственные мотивы в поведении переселенцев. Кроме того, многие из них были участниками походов викингов, прежде чем переселиться в Исландию. Как обычно в новой колонии, в Исландии царил дух приключений и безграничной самоутверждаемости. Поэтому неверно полагать, что сага рисует нам картины нормальной крестьянской жизни; совсем напротив, здесь присутствует героизм, который легко объясняется исторически возникшими отношениями в новой колонии. К героическим событиям действительности прибавлялось удивление последующих поколений, возводивших реальность в разряд героического. Нельзя, однако, забывать, что эти саги, которые часто производят впечатление искусно написанного романа, воспринимались исландцами, записавшими их в XIII в., как исторические документы.
Немаловажное замечание об особенностях саги де-
лает М.И. Стеблин-Каменский: «Одно из огромных преимуществ «саг об исландцах» перед всей остальной средневековой литературой заключается в том, что официальные культы, как языческий, так и христианский, очень скудно отражены в этих произведениях. Поэтому «саги об исландцах» представляют собой исключительно благоприятный материал для изучения представлений, коренящихся в человеческой психике более глубоко, чем культовые идеалы и догмы».9
Уже более ста лет идет спор о ппоисхождении саг: были ли они сложены в основном в ус:;ой традиции или же сочинены как произведения письменности. Несомненным представляется, что повествовательная манера исландских саг выработалась еще в устной традиции. Саги содержат огромное количество правдивых сведений (например, имен и дат), их правдивость подтверждается свидетельствами иностранных источников, а также сравнениями с другими сагами, т.к. написанное в одной саге зачастую подтверждается данными другой. Многие сейчас менее чем раньше склонны считать сюжеты саг историческими документами, однако новые работы исландских авторов показывают, что последние не пренебрегают описанными в сагах событиями как несерьезным вымыслом. Конечно, авторы XIII в. не стремились скрупулезно реконструировать события X в.
Важной особенностью саги является то, что авторство в жанре саги не сознавалось, - сочинители родовых саг не только неизвестны, но даже и вопр -ю об авторстве не вставал перед людьми того времени. По этому признаку можно поставить сагу в некое промежуточное положение между фольклором и литературой. Сочинители саг рассказывали только о том, что имело место, либо о том, что мыслилось всеми за действительно случившееся. Автор выступал в роли свидетеля современных ему событий, либо передавал свидетельства других очевидцев. Объективность была неотъемлемой чертой сознания для автора саги. В сагах, однако, присутствует и художественный вымысел, и, следовательно, мы наблюдаем здесь сочетание стремления к фактической точности с художественным мастерством.
Герои саги всегда имеют свое лицо, индивидуальный характер. Указания места действия кратки, но всегда очень конкретны. Прямая речь в сагах всегда очень живая, с многочисленными афоризмами и пословицами. Можно сказать, что особенностью повествования в саге является то, что она создает впечатление исторического свидетельства, настолько часто упоминаются имена, время и т.д. Для повествования характерны также безыскусность и естественность, максимальная приближенность к живой народной речи.
Сага позволяет нам детально познакомиться с картиной жизни исландского крестьянина. Хотя, разумеется, она затрагивает скорее экстраординарные события, которые могут вызвать интерес потомков, нежели что-то прозаическое и будничное. Зачастую отчетливо ощущается отсутствие описания простых нормальных повседневных отношений, которые принимались авторами саг за общеизвестные и посему опускались. Картина жизни населения Исландии предстает как сплошной ряд экстраординарных событий. Воинственная натура норвежского переселенца доведена до пика этой самой воинственности; в сагах постоянно враждуют и сталкиваются спорящие и мстящие друг другу роды.
В этом отношении сагу можно признать похожей на героическую песнь. Однако это не совсем так. Героическая песнь часто использует гиперболизацию. Между тем сага подает героическое начало в русле обыденности, отдаляет его от идеализации. В «Саге об Эгиле» приводится описание гибели храброго Торольва: «Торольв получил смертельную рану и упал к ногам конунга. Тогда конунг велел прекратить битву и больше никого не убивать. Так и сделали». Как видим, столь важная сцена описана весьма лаконично и далека от пафоса героической песни. Необходимо отметить еще одну особенность егги, которая проистекает из средневековой реальности. Неотъемлемой частью последней были фантастические явления и чудеса. Поэтому наряду с людьми в сагах фигурируют различные сверхъестественные персонажи Б виде обыден-
ной реальности в сагах преподносится колдовство, магические действия, прорицания и вещие сны, которые всегда сбываются.
Отдельные песни «Эдды» (к примеру, «Хавамал»), показывают нам простодушных, усердных крестьян эпохи древних германцев. Здесь мы можем наблюдать картину крестьянской жизни, которая сохранилась почти без изменений вплоть до Нового времени. Перед нами предстают умные, опытные, немного подозрительные люди, которые тяжелым трудом на малоплодородной земле добывают свой хлеб. Это не те люди, которые пренебрегают с потом перерабатывать то, что они добыли с кровью. Вспомним слова Тацита, который писал: «[Этих людей] легче убедишь вызывать на бой врага и получать раны, чем пахать землю и выжидать урожая; даже больше - они считают леностью и малодушием приобретать потом то, что можно добыть кровью» (Гл. XIV, «Германия»). Такими мы должны представлять себе германские племена, которые посредством далеких походов и непрекращающейся войны оказались оторванными от земельного надела предков, как это произошло и с живущими на Рейне народами эпохи Римской империи, и со странствующими племенами времени Великого переселения народов. Важно то, что крестьяне, когда того требовали обстоятельства, быстро возвращались к героическому прошлому своих предков и готовы были обороняться или наступать.
Рядом с «Эддой» и сагой поэзия скальдов выступает как важный источник для изучения северогерманской жизни в эпоху раннего Средневековья. Основная масса этих поэтических произведений подразделяется на два вида. Самые значимые и старинные - это хвалебные песни князьям. Они важны тем, что сообщают новости об исторических событиях в скандинавских странах эпохи раннего Средневековья. Более того, скальдическая поэзия содержит сведения об этике, нравственных традициях, царивших в древнегерманском обществе и определявших отношения между князем и его воинами. Здесь незыблемые моральные ценности, которые наложили отпечаток на аристократическую жизнь германских королевских дворов и сохранились в неизменности еще и в христианское Средневековье. Только с вторжением рыцарского идеала, распространившего из Франции по всей Европе, и соединившего древнегерманское мировоззрение с христианским ощущением жизни, незыблемый мир древних германцев канул в Лету. Тем, что и после столь существенного поворота мы имеем возможность глубоко заглянуть в сердце военного общества, мы должны быть благодарны скаль-дической поэзии.
К этрму же виду поэтического творчества относятся и многочисленные висы - отдельные строфы, произносившиеся исландцами в важные моменты их жизни. Чувства, которые в иных случаях германец выражал столь неохотно и мучительно, получили в этих строфах возможность выражения в строго связанной форме. Радость и страдание, злорадство и восхищение, любовь и ненависть предстают перед нами без всяких препятствий. Если хвалебные песни выражают заранее определенный круг чувств и взглядов, то эти строфы, напротив, освещают весь спектр душевных переживаний древних германцев.
Настолько богата и разнообразна древнегерманская литература, несмотря на все указанные ее ограничения, обусловленные временем создания и стилевыми особенностями этих произведений. На ее основе исследователь получает возможность проникнуть в сущность германского человека. Как образно замечает ученый из ФРГ Ян де Фрис: «Нужно предпринимать попытки ближе подойти к языческим предкам и узнать тайну их души зачастую из-за плотно сомкнутых губ. Неудивительно, если получившаяся картина будет полна пробелов и достаточно односторонняя; несмотря на это, мы должны повторять такие попытки. При этом мы убедимся, что наука посредством постоянно повторяемых исследований такого рода все вернее приближается к правдивому описанию характера древ-негерманского человека»10.
1 Vries, Jan de, Die geistige Welt der Germanen, Wissenschaftliche Buchgesellschaft, Darmstadt, 1964. -S. 2
2 Гуревич А.Я. Купьтура Средневековья и историк конца XX в. // История мировой культуры: Наследие Запада: Античность. Средневековье. Возрождение: Курс лекций / Под ред. С. Д. Серебряного. М.: Российск. гос.гуманит. ун-т, 1998. - С. 212.
3 Гуревич А.Я. Указ. соч. С. 212.
4 Kurze Geschichte der deutschen Literatur von einem Autorenkollektiv. Leitung u. Gesamtbearb. Kurt Boettcher u. Hans Jürgen Geerdts. -
5 Aufl. - Berlin: Volk u. Wissen, 1990. -S.19.
5 Vries, Jan de, Op. zit. S. 7
6 Vries, Jan de, Op. zit. S.9
7 Gerhard Fricke. Mathias Schreiber. Geschichte der deutschen Literatur. S. 10
8 Хойслер А. Германский героический эпос и сказание о Нибе-лунгах. Пер. с нем. М.: Изд-во иностр. лит., 1960. -С.351.
9 Стеблин-Каменский М.И. Мир саги: Становление литературы (Отв. ред. Д.С. Лихачёв) - Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1984. -С.21.
10 Vries, Jan de, Op. zit. S.11
ФРИК Ольга Владимировна - аспирантка кафедры философии Омского государственного технического университета.
2 июня 1999 г.
% 5=
I I
5
0
£ за
а:
§
8
1
-V i
л. д. прохорова
УДК 008
ТЕАТРЫ РАБОЧЕЙ МОЛОДЕЖИ (ТРАМы) В ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ СОВЕТСКОГО ТЕАТРА В 20-30-е ГОДЫ
РАССМАТРИВАЕТСЯ ИСТОРИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ТЕАТРОВ РАБОЧЕЙ МОЛОДЕЖИ В СССР В20-30-е ГОДЫ, ИХ ИДЕИ, ПРИНЦИПЫ, СВЯЗЬ С СОВРЕМЕННОСТЬЮ.
20-е годы XX столетия отмечены богатым новаторством во всех сферах государственной и общественной жизни России, в том числе в области культуры. Прежде всего, нужно отметить, что впервые в нашей истории культуре отводилась заслуженная роль первого воспитателя подрастающего поколения, а сама проблема воспитания становилась одной из задач государственной политики.
Ярким примером использования в этих целях инициативы и активности молодежи стало возникновение в середине 20-х годов самодеятельных или полупрофессиональных театров рабочей молодежи - трамов. Вопросы их организации и развития стали предметом обсуждения на состоявшемся в июне 1928 года Всесоюзном
совещании по художественной работе среди молодежи. Выступая на совещании в защиту трамов, И.И. Чичеров, представитель ЦК ВЛКСМ в Главискусстве, отмечал: «Молодежь не может только смотреть, только наблюдать... Процесс восприятия у молодежи соединяется со стремлением к активному творческому участию в искусстве... Кто этого не понимает, тот ничего не понимает в культурной работе среди молодежи».1 Однако И.И. Чичеров ставил перед трамами задачу гораздо шире. Он считал, что с их помощью можно сформировать отряд культурных массовиков, организаторов досуга, отдыха и художественного воспитания молодежи.
Поддержав инициативу трамов, совещание постави-
»
а:
0
з
1
2
§
а
3
со сч
а
0
3
3
1
t»
s
Си
I
