CC BY
196
УДК 001; 16
В. И. Спивак*
ИСТИННОЕ ЗНАНИЕ КАК ВЫРАЖЕНИЕ НАУЧНОГО МЕТОДА В МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ КОНЦЕПЦИЯХ НА ЭТАПЕ СТАНОВЛЕНИЯ ФИЛОСОФИИ НАУКИ
Статья посвящена проблематике философии науки как особого направления философских исследований на этапе ее становления. Автор анализирует научные теории Д. Гершеля, У Уэвел-ла, Д. С. Милля, в центре внимания которых находится проблема индукции как всеобщего метода развития науки, метода, обеспечивающего истинность знания. Анализ оригинальных концепций этих ученых позволяет выделить основные методологические тенденции философии науки на этапе ее становления: постановку и попытку решения проблемы источника и механизма формирования нового научного знания.
Ключевые слова: методология, истинное знание, философия науки, научный метод, индукция.
V. I. Spivak
True knowledge as the expression of scientific method in the methodological concepts at the formation
stage of the philosophy of Science
The article is dedicated to the problems of the philosophy of Science as special direction of philosophical studies at the stage of its development. The author analyzes the scientific theories of J. Herschel, W. Whewell, J. S. Mill D., which focus on the induction problem as an universal science development method providing true knowledge. Analysis of the original concepts of these scientists allows identifying the main Science philosophy's methodological tendencies at the stage of its development: statement and attempt to solve the problem of the source and mechanism of new scientific knowledge formation.
Keywords: methodology, true knowledge, philosophy of science, philosophy, scientific method, induction.
Как известно, направления исследований и круг проблем философии науки в значительной мере складывались под влиянием развития позитивизма, характерным признаком которого является сциентизм. Сциентизм можно рассматривать как выражение широко распространенных умонастроений и организационно-практических действий, ориентированных целями апологии и укрепления авторитета науки как
* Спивак Веда Игоревна — кандидат философских наук, доцент кафедры философии Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена, vspivak@inbox.ru.
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2014. Том 15. Выпуск 4
75
единственного источника объективно-истинных, достоверных знаний о человеке и природе, как надежной основы определения и выбора стратегий антропологической и социальной эволюции общества [9, с. 96].
Среди наиболее значимых положений сциентизма отметим следующие:
1. Наука может заменить собой философию и метафизику в области разрешения основных моральных и этических проблем;
2. В науке заключены решения всех проблем человечества;
3. Методы точных наук являются единственными верными научными методами, и эти методы должны применяться также и к гуманитарным и к социальным наукам.
Эти положения, отражающие антиметафизические умонастроения первого позитивизма, его убеждение в силе и непогрешимости научного метода, прежде всего индуктивного, выражаются в научных концепциях ученых, положивших начало становлению философии науки как особого направления философии: Д. Гершеля, У. Уэвелла, Д. С. Милля, У. Джевонса.
Особенно точно характеризует сциентистскую направленность этих методологических концепций на этапе становления философии науки именно третье положение, касающееся научного метода как единственно точного способа получения и выражения истинного знания.
Наиболее ярко и точно убеждение в том, что научный метод — это не только способ достижения истинного знания, но и выражение этого знания, а развитие научного метода — это выражение прогресса науки, демонстрируют, как отмечалось выше, логико-методологические и историко-научные концепции Д. Гершеля, У. Уэвелла, Дж. Ст. Милля, У Джевонса. Несмотря на существенные разногласия в их методологиях, их позиции объединяет проблема индукции как всеобщего метода развития науки, метода, обеспечивающего истинность знания. Исторически наука и начинается там, где источником познания и критерием истинности становится наблюдение и опыт. Кратко индукцию можно «определить как обобщение из опыта» [5, с. 602]. Но проблема индукции как метода получения нового знания выдвигает ряд требующих рассмотрения вопросов: в чем, собственно, состоит логико-методологический смысл индукции как способа получения нового истинного знания; на чем основывается убеждение в ее правильности и эффективности как научного метода; что представляет собой научный закон с точки зрения того, как именно понимается индукция: является ли он презентативным знанием (наблюдаемым фактом) или репрезентативным (выводимым)? Отметим, что в методологии науки индукция, как и абдукция («изобретение новой истины, которая до реального обоснования в эксперименте, т. е. потенциально, предлагает лучшее объяснение причины исследуемого факта» [6, с. 12]), до сих пор является одной из наиболее обсуждаемых частей научного метода.
Обратимся непосредственно к рассмотрению специфики индукции в работах этих ученых, создавших наиболее яркие и значимые для последующего развития философии науки концепции научного метода. Выдвигая индукцию в центр своих методологических концепций, авторы демонстрируют различные методологические подходы к ее анализу: Гершель предпринимает попытку модернизации индуктивизма, и в его концепции индукция становится синтетическим, гипотетико-дедуктивным методом. Уэвелл в попытке преодоления индуктивизма формулирует новую концепцию индукции как теории научного прогресса. Концепцию Милля, оппонента Уэвелла в вопросах индукции, отличает «системная» апологетика индуктивизма, вы-
ражающаяся в понимании индукции как теории и метода восхождения от опытных данных к законам науки. Джевонс разрабатывает концепцию индукции как обратной дедукции, выдвигая важную идею комбинаторной природы нашего мышления, наших интеллектуальных операций — дедукции, теории вероятностей, выдвижения гипотез и индукции.
С математической точки зрения Джевонс не вносит в саму теорию ничего нового, новым является ее использование в методологических целях. В результате Джевонс стал одним из основоположников индуктивной интерпретации вероятностей [6, с. 237].
Попытаемся выявить своеобразие трактовки понятия индукции этих подходов. Гершель, предпринявший первую результативную попытку в систематической форме изложить основные методологические принципы естественнонаучного исследования, модернизировал индуктивистскую программу Ф. Бэкона. «Используя опыт Ньютона, Гершель полагает, что с помощью индукции можно не только открывать истинные причины природных явлений, но и конструировать научные теории» [6, с. 126]. Его концепция, изложенная в «Предварительном рассуждении об исследовании натуральной философии и методологии науки», оказала «значительное, хотя и прямо противоположное» влияние на методологические теории Уэвелла и Милля.
Гершель считал индукцию методом, с помощью которого можно не только открывать истинные причины природных явлений, но и конструировать научные теории.
Своеобразие методологической концепции Гершеля состоит в попытке на основе собственного богатого естественнонаучного опыта, основных положений методологии Ф. Бэкона, логики причинности Д. Юма и аналитико-синтетического метода И. Ньютона построить синтетическую концепцию индукции [6, с. 149].
В своих исследованиях Гершель руководствовался установкой Бэкона на рассмотрение причин явлений как основную цель эмпирического познания, индуктивными методами научного открытия, основывался на идее постепенного восхождения от индукции низшего порядка к индукции высшего порядка, которая воспринималась им как идея научного прогресса. Вместе с тем Гершелю присущ некоторый скептицизм в отношении логико-математических наук. Что касается Юма, то Гершель основывается на его теоретико-познавательных воззрениях, в частности на идее непознаваемости явлений. Гершель сближает бэконовскую трактовку понятия причины с юмовской, утверждая непознаваемость причин как «простых форм» и отстаивая достаточность одних только непосредственных причин в познании природы. Таким сближением он хотел, очевидно, максимально исключить из научного знания неверифицируемые элементы и добиться полной эмпирической интерпретации всех научных высказываний.
Одновременно и как бы противореча собственному скептицизму, Гершель развивает тему гипотетико-дедуктивного испытания гипотез и теорий. Ее появление свидетельствует о его намерении представить подтверждение в опыте общим критерием истинности всех научных утверждений.
В концепции Гершеля индукция фактически объединяет эмпирическую и теоретическую индукции; открытие, подтверждение законов и теорий и дедукцию из их следствий; метод гипотез и методы опытного исследования; обобщение и сингулярное предсказание, научный прогресс. Метод Гершеля отличает синтетический, обобщающий характер, что позволяет рассматривать его как значительный шаг вперед,
Основные положения о научном методе как основном и необходимом компоненте истинного знания находят свое развитие и оригинальные трактовки в дальнейших методологических концепциях первых философов науки — У. Уэвелла, Д. С. Милля, У. Джевонса.
Оригинальную концепцию развития научного знания представил главный оппонент Гершеля и Милля в области философии науки и понимания индукции У. Уэвелл.
Основным предметом научного исследования английского ученого является наука, научное знание как таковое, целью — создание Всеобщего Метода научного познания. Исследование науки, по Уэвеллу, предполагает философский, методологический и исторический анализ. Предмет исторического анализа — описание и исследование конкретных примеров прогрессивного развития различных наук — астрономии, геологии, физиологии, химии, минералогии и других. Отправной точкой исторических исследований Уэвелла было рассмотрение истории науки как истории развития знания, знания как такового, независимого от субъекта, эти знания получающего и от социальных условий развития науки. Уэвелл показывает, что история науки должна быть научной, теоретической, концептуальной, иначе она недостойна называться историей и оказывается только набором беспорядочных фактов и сведений. И когда история действительно становится концептуальной и теоретической, она фактически превращается в теорию познания, в философию, методологию и логику. Предметом философского анализа науки является природа, особенность, структура научного знания, его фундаментальные противоположности (антитезы) и общая теория их синтеза. Предмет методологического анализа — новая научная концепция индукции, индукции, понимаемой как всеобщий метод научного познания, соответственно свою концепцию индукции он рассматривал как концепцию научного прогресса в целом, все эти уровни научного исследования Уэвелла взаимосвязаны, предполагают друг друга, находятся в диалектическом единстве. Здесь необходимо отметить влияние на теорию познания Уэвелла немецких диалектиков, прежде всего И. Канта, но это влияние, как справедливо отмечает профессор В. А. Светлов, «не было абсолютным, и Уэвеллу удалось внести свой оригинальный вклад в решение тех проблем, постановку которых он заимствовал у немецких диалектиков» [6, с. 152].
В данной статье методологическая концепция У. Уэвелла не будет представлена подробно, остановимся на центральных ее положениях, касающихся проблемы индукции как метода научного познания. Более полное рассмотрение вопросов философии науки У. Уэвелла можно найти, например, в работах [4; 6-8; 10-12].
Поскольку концепция индукции Уэвелла основывается на его теории познания, проясним некоторые основные положения этой теории.
Философский базис методологии Уэвелла — это утверждение фундаментальной противоречивости научного знания, обоснование всеобщности и необходимости научного знания и обоснование индукции как последовательного и прогрессивного синтеза фундаментальных противоположностей научного знания. Согласно эпистемологии Уэвелла, все знание имеет как идеальную, или субъективную, так и объективную сторону. Эпистемология Уэвелла является, как назвал ее М. Фиш, «антитетической». А именно, Уэвелл подчеркивает, что знание нуждается во взаимодействии как эмпирического, так и концептуального элементов: «...сочетание обоих элементов, субъективного или идеального и объективного или экспериментального, необходимо нам для получения представления о законах природы» [13, с. 25]. Разбирая методологию
Бэкона, Уэвелл находит, что Бэкон не оказывал должного внимания антитетической природе науки; Бэкон не «придает необходимого веса или внимания идеальному элементу нашего познания» [16, р. 135]. В частности Уэвелл утверждает, что Бэкон «выставлял на передний план бесспорно необходимую зависимость всего нашего знания от Опыта, но крайне мало говорил о его, равно необходимой зависимости от Идей (концепций), производимых самим нашим разумом» [16, р. 135].
Основу новой методологии научного познания Уэвелл видел в решении антитезы необходимого (априорного) и опытного (апостериорного) знания (истин). Реформируя Канта, он видит источник необходимых и всеобщих элементов нашего знания не в априорных формах рассудка, а в идеях. В отличие от Канта, идеи у Уэвелла не предшествуют ощущениям, а неотделимы от них, первоначально они неосознанны, и в отвлеченные понятия формируются исторически, длительным путем научного познания. Уэлловское понятие «идей» охватывает кантовские априорные формы, как опыта, так и рассудка, но не сводится только к ним. Его идеи — это по сути те фундаментальные принципы, которые лежат в основе деления научного познания на отдельные науки. Так, Пространство — Фундаментальная Идея геометрии, Причина — Фундаментальная Идея механики, Субстанция — химии. Развитие любой науки — это развертывание лежащей в основании ее идеи, но развертывание и понимание содержания любой Фундаментальной идеи может происходить лишь в процессе реального развития той науки, концептуальное единство которой она обосновывает. Заметим, что Уэвелл, в противоположность Канту не дает полный перечень Фундаментальных Идей, (их относительно полный перечень дан им в «Новом Восстановленном Органоне, книга 11, гл. 1Х).
Итак, «Фундаментальные Идеи — априорные истины, но они способны также получать и апостериорное обоснование, когда выражающие их науки достигают стадии зрелости. «Здесь Уэвелл принципиально расходится с Кантом, который, как известно, исключал всякую возможность апостериорного обоснования априорных форм чувственного созерцания и категорий рассудка» [6, с. 154].
Научное знание, как было показано выше, — это единство всеобщего и необходимого (априорного) и эмпирического (апостериорного) знаний. Нужен их синтез, чтобы получить настоящее научное знание, который Уэвелл видит так:
В процессе прогрессивного развития науки оба элемента нашего знания непрерывно расширяются и модифицируются. Наблюдение и опыт обеспечивают постоянную аккумуляцию фактов, материала нашего знания, его объективного элемента. Размышление и дискуссия обеспечивают непрерывный рост идей: теории оформляются, материал знаний приобретает теоретическую форму; субъективный элемент знания развивается. Посредством необходимого совпадения объективного и субъективного элементов, материи и формы, теории и фактов каждый из этих процессов стимулирует и корректирует развитие другого; каждый элемент формирует и способствует становлению своей собственной противоположности [13, р. 74-75].
Такой процесс прогрессивного развития науки, диалектический процесс прогрессивного синтеза противоположностей Фундаментальной Антитезы Философии, в результате которого формируется научное знание и совершаются научные открытия, Уэвелл называет Индукцией; науки, возникающие в результате такого процесса — индуктивными; а его теория индукции по сути и является его методологией.
Функцией уэлловской индукции является, прежде всего, формирование науки в целом, начиная с прояснения ее фактов и идей, обобщения фактов и законов и за-
канчивая созданием ведущей теории. Таким образом, очень часто у Уэвелла термины «индукция». «метод научного познания», «процесс научных открытий», «теория научного прогресса» оказываются синонимами.
Понимая, что нельзя сформулировать универсальные и везде применимые правила нахождения истины, Уэвелл тем не менее в общем процессе индуктивного развития наук (процессе открытия) выделяет главные части интеллектуальной деятельности ученого:
1. Наблюдение сложных фактов, сводящееся к разложению их на более простые.
2. Объяснение, прояснение (экспликация) понятий.
3. Обобщение (связывание) элементарных фактов с помощью этих понятий, позволяющих выразить общую зависимость в форме общего закона.
4. Проверка (верификация) индуктивного закона.
Особое значение имеет экспликация понятий, поскольку на этом этапе, как говорит Уэвелл, не присутствуют никакие методы, которые можно было бы выучить и затем ими пользоваться, некоторую помощь здесь могут оказать только общее образование и споры. Было бы очень трудно объяснить логически последовательно появление в голове Кеплера всех фантастических и невероятных догадок, с помощью которых он пытался объяснить движение планет. Можно только сказать, что всеми этими попытками Кеплера управляла основная мысль — что «должны существовать какие-нибудь числовые или геометрические отношения между временами, расстояниями и скоростями обращающихся тел солнечной системы» [3, с. 534]. Смысл экспликации — конкретизация, модификация Фундаментальных Идей до тех пор, пока ученым не будет создано то объединяющее разрозненные факты в одно целое понятие, позволяющее сразу увидеть объединяющий их закон, поскольку Фундаментальные Идеи обеспечиваются нашим разумом, но они не могут использоваться в своей внутренней форме. Прогресс научной мысли разворачивает их, делая четкими и понятными. Экспликация — необходимое предисловие к открытию, и оно состоит частично в эмпирическом, частично в рациональном процессе. Ученые сначала пробуют выяснить и объяснить понятие в своем сознании, затем стремятся применить его к фактам, которые они до этого тщательно исследовали, чтобы определить, может ли это понятие, обобщающее факты, соответствовать закону. Если нет, ученые используют этот опыт для дальнейшего выяснения понятия. Этот процесс объяснения понятий среди ученых обычно происходит в форме научных диспутов, дискуссий, в результате которых уточняются старые и изобретаются новые понятия. Этот этап считается завершенным, если создано понятие, наиболее подходящее для выявления объединяющей рассматриваемые факты закономерности. Но экспликация понятий, по Уэвеллу, это не только изобретение новых объединяющих факты понятия, но и уточнение и прояснение самой Фундаментальной Идеи, формулировка и анализ конкретных форм ее выражения и проявления в научном знании — понятий, аксиом и определений. Экспликация понятий как элемент индуктивного процесса исключает так называемые случайные открытия, связанные с «чистым», «независимым» от разума и теории наблюдением.
Следующий шаг на пути к истине — обобщение, или связывание элементарных фактов с помощью изобретенных и объясненных в процессе экспликации понятий. Уэвелл опровергает утверждение о том, что гипотеза может быть создана посредством простой догадки. Вместо этого он предлагает процесс логического вывода, для которого
характерны два этапа. Первый этап представляет собою процесс, называемый «колли-гацией» — обобщением, при котором известные факты сводятся в закон посредством «сверхиндуцирования» — наведения на них концепта. Выбор соответствующего концепта описывается Уэвеллом как требующий «особого процесса в уме», иными словами, мыслительного процесса [14, р. 40]. В частности, он включает вывод или серию выводов от наблюдаемого явления к гипотезе, касающейся характеристик или причин, которые являются общими для определенного класса. Так, в одном из приводимых Уэвеллом примеров Френель на основании серии выводов пришел к гипотезе о том, что общей характеристикой для изучаемых им явлений дифракции было то, что все они были вызваны движением световых волн в светоносном эфире. Следующий этап открытия, который, как отмечает Уэвелл, зачастую более прост, подразумевает индуктивное обобщение данной причины для всех явлений, относящихся к одному и тому же классу, — в случае с Френелем, для всех случаев дифракции, в том числе для ахроматического света. После выбора соответствующего концепта и такого его обобщения, факты видятся с «новой точки зрения» — прежде разрозненные, они предстают теперь как часть единого общего закона. Второй аспект, в котором Уэвелл следует градуализму Бэкона, относится к его концепции истории науки. Уэвелл утверждает, что прогресс науки является постепенным, в том смысле, что все более общие теории постоянно выводятся на основании более частных, по мере того как доказывается их истинность. Так, отмечает Уэвелл, закон движения планет Кеплера, выведенный с помощью индукции открывателя, был использован Ньютоном для создания более общего закона всемирного тяготения. Именно на уверенность Бэкона в происходящем со временем последовательном и поэтапном обобщении ссылается Уэвелл, когда заявляет, что «общие представления Бэкона в отношении философской методологии» нашли блестящее отражение в открытии Ньютоном закона всемирного тяготения [16, р. 182; 17, р. 273].
Выполняет важную функцию и следующая ступень процесса индуктивного развития наук — проверка (верификация) гипотез. Эту самую оригинальную часть его методологии принято считать «настоящей методологической инновацией Уэвелла, значительно превосходящей по своему эвристическому потенциалу известные методы верификации и фальсификации научных гипотез ХХ столетия». [6, с. 182]. Речь идет о методах таких авторов, как, например, Р. Карнап, К. Поппер, К. Гемпель.
Верификацию гипотез Уэвелл обозначает как «последовательность». Нередко бывает, что первоначально представленная гипотеза оказывается недостаточной для объяснения разного рода частностей или вновь встречающихся явлений, и к ней приходится делать добавления. Если теория справедлива, эти добавления обеспечивают ей простоту и гармонию; добавочные предположения тогда обыкновенно или прямо сводятся к основному или же заставляют нас делать в нем лишь незначительные видоизменения. Явления поляризации, например, и двойного преломления световых лучей удалось объяснить, исходя из теории волнообразных движений и не внося в нее элементов, которые ей были бы новы и чужды. В ложных теориях наблюдается противоположное. Самым убедительным свидетельством истинности гипотез, по Уэвеллу, является Совпадение Индукций. Совпадение Индукций — единый механизм, посредством которого «индукции принципиально различных классов фактов объединяются вместе и образуют общий класс» [13, р. 153]. Это свидетельство имеет «более совершенный и принудительный характер, если оно открывает нам возможность объяснять и определять случаи другого вида, чем те, с которыми мы имели дело при формировании нашей гипотезы». [13, р. 153]. «Во всей истории науки, насколько я знаю, нельзя найти
ни одного примера, согласно которому Совпадение Индукций свидетельствовало бы в защиту гипотезы, впоследствии оказавшейся ложной» [13, р. 154-155]. Уэвелл приводит в качестве примера совпадения индукций открытие Ньютоном закона всемирного тяготения: «Все тела взаимно притягиваются с силой тяготения, прямо пропорциональной произведению их масс и обратно пропорциональной квадратам их расстояния друг к другу». Этот закон, показывает Уэвелл, — результат объединения трех индукций: индуцированной Ньютоном гипотезы, что сила, благодаря которой Луна постоянно уклоняется от прямолинейного движения и удерживается на земной орбите, направлена к центру Земли и обратно пропорциональна квадрату расстояния между этими планетами; гипотезы относительно планет, обращающихся вокруг Юпитера и Сатурна; и, наконец, предположения относительно всех планет Солнечной системы.
Таким образом, индукция, представляющая собой результат совпадения индукций, является индукцией более высокого уровня — это индукция, обеспечивающая появление нового закона, а значит, изменяющая и обогащающая концептуальный аппарат науки.
Совпадение индукций вследствие более высокого индуктивного и концептуального статуса имеет больший объяснительный и предсказательный потенциал, чем каждая из обобщаемых им гипотез. Совпадение индукций открывает прямой путь к созданию новой научной теории и открывает новую индуктивную эпоху в истории рассматриваемой науки [6, с. 164].
Интерпретация Уэвеллом индукции как Всеобщего Метода (Органона) открытия, разрешающего познавательные противоречия, вносящего в науку новые теории, законы, понятия, несомненно, отличается оригинальностью и основательностью, оказывается более эффективной в решении проблемы получения и роста нового знания. Теория Милля, безусловно, проигрывает концепции Уэвелла по этим параметрам, что и будет показано ниже.
Как известно, Милль выступил с принципиальными возражениями против методологии Уэвелла, причем в центре разногласий находилась как раз проблема индукции, источником разногласий было различное понимание сущности законов природы и науки. Интересно заметить, что эту полемику между Уэвеллом и Миллем можно считать отправной точкой современного обсуждения проблемы индукции.
Принимая индукцию как эвристический метод познания, Милль отвергает сведение индукции к полной индукции, представляющей суммирование фактов в терминах обобщающего их понятия, поскольку такая, совершенная индукция выражает лишь то, что уже известно о каждом элементе. Милль разрабатывает так называемую материальную» индукцию, представляющую, по его мнению, реальный «индуктивный скачок». Основным моментом в процессе мышления, в получении нового знания, для Милля является не выработка нового понятия, нового понимания того или иного класса явлений, как у Уэвелла, а распространение уже имеющегося понимания фактов на родственные им явления, принадлежащие тому же классу:
Индукция есть такой умственный процесс, при помощи которого мы заключаем, что то, что нам известно за истинное в одном частном случае или в нескольких случаях, будет истинным и во всех случаях, сходным с первым в некоторых определенных отношениях класса [5, с. 260].
Индукцию в собственном смысле слова ... можно коротко определить как «обобщение из опыта» [5, с. 277].
Таким образом, для него достоверность результатов индукции должен обеспечивать опыт. Но частный опыт не способен сделать суждение необходимо истинным. Индукция, обобщающая опыт, выходит за пределы частного случая опыта. Возникает вопрос, что обуславливает правильность этой операции, на чем она основана? Понятно, что частный опыт не может обеспечить необходимую истинность универсального обобщения. Значит, необходимо соединение опыта с теорией, необходимы истинные законы науки, в которых отражаются в теоретической форме существенные связи действительности. В этом вопросе и Уэвелл, и Милль пришли к первым принципам как источнику необходимости законов природы. Но, как уже отмечалось, их позиции здесь совершенно различаются. В позиции Уэвелла проводится принципиальное различие между формой и содержанием законов природы: своей формой, по Уэвел-лу, закон обязан абсолютно необходимым первым принципам, свое содержание он черпает из конкретного и изменчивого опыта. У Милля же принцип единообразия природы, выступающий в качестве безусловного основания истинности любых индуктивных умозаключений, необходим и формально, и содержательно, иначе теряется его связь с опытом, чего Милль, стоящий на позициях ортодоксального эмпиризма и индуктивизма, допустить не может. Не доверяя научным теориям, он считает, что нахождение причинно-следственных зависимостей осуществляется с помощью специальных методов прямой индукции — методов открытия и доказательства законов непосредственно наблюдаемых причинно-следственных связей. Это, как известно, метод сходства (Д. Скот), метод различия (У. Оккам), метод сопутствующих изменений (Ф. Бэкон), метод остатков (Дж. Гершель) и объединенный метод сходства и различия. Этим методам Милль в своей концепции развития науки придает первостепенное значение, но научное исследование, по Миллю, предполагает также конструирование научной теории в собственном смысле слова. Для этого, полагает Милль, необходимо, чтобы индукция была дополнена дедукцией и проверкой ее результатов:
Когда законы причин установлены и удовлетворительно выполнена первая часть рассматриваемого нами теперь важного логического процесса, исследователь приступает ко второй его части; к определению (на основании найденных законов причин) того, какое именно следствие произойдет под влиянием того или другого сочетания этих причин... Здесь мы имеем дедукцию, или умозаключение из общих положений. [5, с. 420].
«Учитывая наличие в нем стадий индукции и дедукции, а также его цель — образование теории, этот метод правильнее назвать миллевской версией (аристотелевского) индуктивно-дедуктивного метода научного познания» [6, с. 202]. Но можно доказать, что принцип независимого действия как причин, так и следствий, на котором основываются рассмотренные Миллем методы, не выполняется. Технику доказательства невыполнения этого принципа, представленную Р. Карнапом в его работе «Логические основания вероятности» приводит В. А. Светлов [6, с. 214]. Общий вывод заключается в том, что индуктивная зависимость между свидетельствами и гипотезами существует: «.их объединение порождает, как правило, нелинейный эффект: объединенное свидетельство может оказаться как слабее, так и сильнее в индуктивном отношении любой своей части» [6, с. 216]. Гершель, который, кстати, указывал Миллю на принципиальное различие между вероятностями следствий и вероятностями причин (что последний оставил без должного внимания), приводит пример нелинейного эффекта смешения разнородных химических веществ, демонстрирующий этот вывод:
Раствор соли, известной у химиков под названием азотно-кислого серебра, и другой, называемый серноватисто-кислым натрием, будучи взяты в рот, имеют, каждый в отдельности, отвратительный горький вкус; но если их смешать, или если один раствор взять в рот, когда в нем еще есть другой, то получается ощущение в высшей степени приятное [1, с. 85].
Таким образом, традиционное понимание индукции Миллем, развитое им в рамках ортодоксального эмпиризма и индуктивизма, во-первых, в методологическом смысле значительно менее актуально, чем позиция Уэвелла в этом вопросе, и для дальнейшего развития теории индукции были необходимы новые логико-методологические концепции для анализа причинно-следственных связей, одну из которых разработал У С. Джевонс. Как отмечалось выше, он представил концепцию индукции как обратной дедукции, выдвинув важную идею комбинаторной природы нашего мышления, наших интеллектуальных операций — дедукции, теории вероятностей, выдвижения гипотез и индукции. Подробно концепция Джевонса в этой работе рассмотрена не будет, так как в центре нашего внимания остаются концепции научного метода Уэвелла и Милля, в которых выражен индуктивный антагонизм их авторов.
Итак, к основным методологическим тенденциям философии науки на этапе ее становления можно отнести, прежде всего, постановку и попытку решения проблемы источника и механизма формирования нового научного знания, что предполагает выработку теоретической модели науки и концепции научного прогресса. Среди рассмотренных теорий, на наш взгляд, в качестве двух различных методологических подходов можно выделить философию науки Милля и философию науки Уэвелла, поскольку представленные ими модели развития науки обозначали, по сути, противоположные методологические подходы. Как отмечалось, эти подходы исходили из разных допущений, прежде всего, источника познания:
Именно по поводу данного вопроса возникает первое противостояние в области философии науки. Милль исходит из установок сенсуализма, согласно которым сенсорный опыт является семантически исчерпывающей основой познавательного процесса [2, с. 248].
То есть он односторонне учитывал только эмпирическую составляющую научного знания. Уэвелл же, в вопросах о природе научного знания испытав влияние Канта, исходит из допущения, что всякое знание имеет не только фактическую, но и концептуальную составляющую и вне их единства не существует.
Решение авторами рассмотренных концепций прежде всего методологических проблем сформировало особое направление исследований — проблемы индукции, которой и отводится роль главного метода научного познания, а также проблемы источника и механизма формирования нового научного знания. Решение этих вопросов первыми философами науки способствовало выработке теоретической модели науки и научного прогресса, выявлению основных принципов философии науки. Одним из таких принципов является принцип историзма, понимание органической взаимосвязи философии и истории науки. Так, Милль видит единство «позитивной» науки в ее индуктивном методе, а историю научного познания — в процессе освоения наукой этого метода. У Уэвелла история науки — это процесс развертывания в познании фундаментальных идей, а философия науки — теоретическое знание, объясняющее эволюцию мировой истории науки и обеспечивающее методологические основания познавательной деятельности. Метод получения нового знания, таким образом, становится одной из главных проблем философии науки и остается таковой на всех последующих этапах ее развития.
ЛИТЕРАТУРА
1. Гершель Дж. Философия естествознания. Об общем характере, пользе и принципах исследования природы. — СПб., 1868.
2. Иванов В. Г. Лезгина М. Л. Горизонты науки XXI века. — М., 2006.
3. История и методология науки / Под редакцией Б. И. Липского. — СПб., 2004.
4. Маркова Л. А. Концепция развития науки В. Уэвелла // Ученые о науке и ее развитии. — М., 1971.
5. Милль Д. С. Система логики силлогистической и индуктивной. Изложение принципов доказательства в связи с методами научного исследования. — М., 1914.
6. Светлов В. А. История научного метода. Екатеринбург — М., 2008.
7. Спивак В. И. Индуктивный метод в философии науки У. Уэвелла // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. — 2009. — № 87. — С. 71-79.
8. Спивак В. И. Становление философии науки: методология У. Уэвелла // Философия права. — 2011. № 6. — С. 7-11.
9. Стрельченко В. И. Очерки истории и философии науки. — СПб., 2012.
10. Butts R. Whewell's Logic of Induction // Foundations of Scientific Method: The Nineteenth Century. Bloomington, 1973. P. 53-85.
11. Snader L. J It's All Necessary So: William Whewell on Scientific Truth // Studies in History and Philosophy of Science. — Vol. 25. — 1997. — P. 785-807.
12. Fisch M. William Whewell, Philosopher of Science. — Oxford, 1991.
13. Whewell W The Philosophy of Inductive Sciences, Founded Upon Their History // Butts R. E. (Ed.) William Whewell's Theory of Scientific Method. — Pittsburg, 1968.
14. Whewell W. Of Induction, With Especial Reference to Mr. J. Stuart Mill's System of Logic. — London, 1849.
15. Whewell W. The History of Scientific Ideas: In 2 vol. — London, 1858.
16. Whewell W. On the Philosophy of Discovery. — London, 1860.
17. Yeo R. An Idol of the Marketplace: Baconianism in nineteenth-century Britain // History of Science. — Vol. 23. — 1985.
