CC BY
0
С. П. Донцев
Исследования религиозной политики в современной России: проблематика и методология
S.P. Dontsev
Studies of Religious Policy in Contemporary Russia: Problems and Methodologies
Религиозная политика и различные ее производные сегодня являются устоявшимся объектом исследования российских ученых. Поисковый запрос в eLibrary дает более 5 тыс. публикаций, в названии, аннотациях и ключевых словах которых присутствуют термины «вероисповедная», «конфессиональная» и иные варианты «религиозных политик». Данные политики исследуются в рамках широкого круга дисциплин — истории, политологии, социологии и философии религии, юриспруденции, религиоведения, теологии, педагогических наук. Сделаны серьезные шаги по разработке методологии исследований, формированию понятийного аппарата. Этот процесс еще далек до завершения. В исследованиях до сих пор встречаются порой прямо противоречащие друг другу определения и подходы, остается актуальной проблема терминологической неопределенности и дефиниции ключевых терминов, осложняющаяся междисциплинарностью рассматриваемой проблематики. Однако первые итоги более чем тридцатилетней истории постсоветских российских исследований религиозной политики уже возможно подвести.
В задачу настоящей статьи входит рассмотрение ключевых вопросов, связанных с проблемой корректности терминологии, концептуализацией предмета и объекта исследований религиозной политики, а также основных методологических подходов к ее изучению в российском научном сообществе. Специфика исследования предусматривает обращение к корпусу защищенных диссертаций на соискание ученых степеней в силу того, что именно в данных работах предполагается наличие проработанной и обоснованной теоретико-методологической составляющей, которая в научных статьях в силу ограниченности объема приводится (если приводится) предельно сжато. Более того, некоторые концептуальные разработки (например, понятие «сфера религиозной политики» и ее составляющие), при всей их спорности, представлены только в диссертационных исследованиях и не изложены в достаточном объеме в научных публикациях.
Предпосылки исследований
«Религиозная политика» является таким аналитическим конструктом, который можно применять к анализу явлений и процессов в пе-
риоды, когда сам этот термин не использовался соответствующими политическими акторами, в результате чего могут появляться работы, изучающие религиозную политику Юлиана Отступника, Золотой Орды и т. п.1
Применительно к современности ситуация выглядит схожим образом: государство может не декларировать наличие религиозной политики, не принимать, как, например, в России, документы стратегического планирования в этой области, но при этом создавать нормативно-правовую базу, регулирующую религиозную сферу, и формировать соответствующие институты, опосредующие отношения между государством и религиозными объединениями. Так же и исследователи могут фактически заниматься изучением религиозной политики, но при этом не использовать этот термин в своих работах.
Именно такая ситуация была характерна для работ советского периода. Несмотря на то, что термин «религиозная политика» приметался В. И. Лениным (в черновом наброске проекта программы РКП, где были обозначены ее актуальные задачи2), советскими исследователями он практически не использовался. Ими применялись иные конструкции (например, «политика КПСС и Советского государства в отношении религии и церкви»3). При этом работы, посвященные оправданию применения репрессивных мер в отношении духовенства, политике партии в отношении религиозных объединений, теории и тактике государственной атеистической пропаганды и по другим сюжетам, которые могут рассматривается в контексте религиозной политики, безусловно, появлялись4. Поэтому они традиционно включаются современными исследователями в историографию работ, посвященных анализу религиозной политики советского периода.
В конце 1980-х — самом начале 1990-х гг. пересмотр или, по крайней мере, существенная коррекция методологических подходов, связанных с изучением религиозного фактора в политике, диктовались необходимостью нового научного обоснования деятельности партии в отношении религии и церкви в условиях кризиса социализма, формирования многопартийной системы, обретения религиозными организациями нового статуса и публикацией ранее неизвестных архивных документов. Показательной работой этого переходного периода, отражающей «новое политическое мышление в религиозном вопросе», стало диссертационное исследование А. Ю. Трухачева «Политика КПСС в религиозном вопросе (Опыт философско-политологического исследования)» (1991 г.), в котором автор попытался по-новому осмыслить роль партии в сфере религиозных отношений и ее политику в религиозном вопросе, отказавшись от привычных идеологических штампов, но при этом используя работы К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина в качестве теоретической и методологической основы исследования, одновременно применяя методологический принцип социокультурной памяти5.
Распад Советского союза и необходимость формирования новой политики государства в отношении религии и религиозных организаций стимулировали интерес исследователей к проблематике религиозной политики, которая уже в виде устойчивого термина стала постепенно входить в предметное поле исторических и политологических исследований, получая соответствующее обоснование в научных работах. При этом практически сразу стала очевидна проблема ее дефиниции и смыслового содержания. В результате стала чрезвычайно широко распространена ситуация, когда авторы заявляли тему религиозной политики или какого-либо ее аспекта в заглавии своей научной работы, но в самом тексте не раскрывали содержание объекта исследования, использовали разные термины для описания схожих явлений. И эта ситуация, сложившаяся в начале 1990-х гг., продолжает сохранять актуальность вплоть до сегодняшнего дня. При этом, конечно же, существуют работы, посвященные религиозной политике, где обоснованию понятийного аппарата уделяется достаточно внимания, но в общем объеме работ по данной проблематике они составляют меньшинство.
Научные специальности
Среди российских работ, посвященных исследованию религиозной политики, абсолютно доминируют исторические. Особенно это заметно при анализе диссертационных исследований, о чем подробнее будет сказано ниже. Преобладание исторических работ легко объясняемо. Практически в каждом из существовавших и существующих по сей день государств, в каждый исторический период существовала определенная религиозная политика, в связи с чем историки имеют заведомо больше сюжетов, которые могут стать объектами исследования, по сравнению с политологами, которые априори ограничены современностью. При этом само обращение историков к теме политики предполагает, что они могут использовать политологический инструментарий и оперировать ключевыми категориями политической науки (неслучайно некоторые исторические исследования религиозной политики заявляют о себе как «историко-политические» или заявляют о проведении «историко-политического анализа»6). Однако на практике это происходит далеко не всегда.
Если обратится к актуальным паспортам специальностей, то можно увидеть, что наиболее обоснованными выглядят исследования религиозной политики в рамках исторических и политических наук. Причем в политологических исследованиях это, в первую очередь, специальность 5.5.3 —Государственное управление и отраслевые политики, в которой перечисление отраслевых политик завершается словами «и другие». Среди этих «других» вполне могут найти себе место религиозная политика и ее производные. Кроме того, исследование таких отраслевых политик, как социальная, миграционная,
национальная, образовательная, молодежная и другие, возможно с учетом влияния на них религиозного фактора. А это значит, что можно говорить о пересечении политик, что может формировать отдельную проблемную область исследований.
До 2021 г. политологические работы по проблематике религиозной политики как правило защищались по специальности 23.00.02 — Политические институты, процессы и технологии, с чем может быть и связано использование авторами в названиях работ термина «взаимодействие» применительно к коммуникации государственных и религиозных институтов. Именно с его помощью раскрывалось содержание религиозной политики и одновременно решалась задача соответствия названия работы паспорту научной специальности.
Терминологическая вариативность
Говоря о религиозной политике, можно выделить ряд схожих терминов, которые используются либо для ее обозначения, либо для акцентирования каких-либо ее специфических свойств. У каждого из крупных исследователей есть свои терминологические предпочтения в зависимости от характера работ. Так, М. И. Одинцов использует термины «конфессиональная политика» и «вероисповедная политика»7, М. О. Шахов отдает приоритет термину «вероисповедная политика», М. В. Шкаровский употребляет термины «религиозная политика», «церковная политика», «политика в отношении» (православной церкви)8.
Если же обратиться к работам, представленным на соискание ученых степеней в постсоветский период, в названии которых упоминается религиозная политика и различные ее производные, то можно зафиксировать следующие исследовательские предпочтения.
Больше всего работ используют непосредственно термин «религиозная политика» — 15 работ, из которых 13 по историческим, 2 — по политическим наукам. Второе место занимают термины «политика по отношению» к религиозным объединениям в целом либо к определенной деноминации, конфессии или конкретным религиозным структурам (7 работ, из них 5 по историческим, 1 по философским наукам) и «государственно-конфессиональная политика» (7 работ, из которых 3 относятся к политическим, 3 к историческим и 1 к юридическим наукам; при этом исторические работы изучают религиозные общины «в контексте» указанного направления политики). Затем с небольшим отрывом идут «вероисповедная политика» — 6 работ (5 — по историческим, 1 по педагогическим наукам) — и «конфессиональная политика», в том числе «государственная конфессиональная политика» (6 работ по историческим наукам), «духовно-религиозная политика» (2 работы по историческим наукам) и по одной работе «государственная политика регулирования конфессиональных отношений» (политические науки), «государственно-церковная кон-
фессиональная политика», «политика государства в религиозном вопросе», «государственная политика в сфере религии» (3 последних по историческим наукам).
К указанным исследованиям непосредственно примыкают работы, посвященные политике в области понятия «свобода совести». Здесь могут использоваться термины «политика в отношении религии и свободы совести», «государственная политика в сфере свободы совести» и другие, но данная проблематика, о чем будет сказано ниже, не в полной мере совпадает с проблемным полем религиозной политики.
Безусловно, работы, посвященные религиозной политике, могут выходить и без вынесения соответствующего термина в название. Так, проблематика религиозной политики может рассматриваться в рамках терминов «взаимодействия» (религии и политики) или более узко взаимодействия религиозных и государственных институтов. И здесь картина будет несколько иной: из 8 защищенных работ с указанием проблематики «взаимодействия» — 7 являются политологическими. В работах по юридическим наукам в названиях встречаются термины «религиозно-правовая политика», «правовая политика в сфере государственно-конфессиональных отношений», «религиозная образовательная политика». Но в них акцент делается на иные виды политик (в приведенных примерах — на правовую и образовательную), на которые влияет религиозный фактор.
Не такая однозначная картина будет и по проблематике «государственно-конфессиональных отношений», которые в ряде работ фактически отождествляются с религиозной политикой, но могут акцентировать внимание и на иных аспектах взаимосвязи политики и религии.
Остановимся чуть более подробно на проблеме соотношения понятий «религиозная политика» и «государственно-конфессиональные отношения», которые нередко отождествляются в исследованиях. Происходит это потому, что в подавляющем большинстве работ при анализе религиозной политики рассматривается преимущественно ее составляющая, характеризуемая термином policy — принятие и реализация политических решений (в области, связанной с религией). Но при этом, как правило, не происходит ее разделения на уровни, которые традиционно обозначаются в политической науке как policy making (принятие политических решений) и political management (политическое управление). Отсутствие разделения в исследованиях религиозной политики на эти два уровня приводит к невозможности корректного соотношения понятий «религиозная политика» и «модель государственно конфессиональных отношений».
Так, в ряде работ государственно-конфессиональные (государственно-церковные) отношения выступают объектом исследования, тогда как предметом является «осуществление религиозной политики». Подобный подход предполагает, что управленческая стратегия, характерная для определенной модели государственно-164
конфессиональных отношений, предопределяет конкретную реализацию государственной политики уровня political management. То есть рассматривается уровень политического управления, администрирования. В таком случае религиозная политика становится производной от сложившейся модели государственно-конфессиональных отношений. Если же исходить из логики policy making, то картина поменяется: принятие стратегического политического решения, определяющего отношение государства к религии, формирует и соответствующую модель государственно-конфессиональных отношений. Следовательно, религиозная политика будет предопределять особенности этой модели. Данный пример иллюстрирует тезис о необходимости подобного двухуровневого разделения религиозной политики. Из этой же проблемы проистекают и сложности с корректным выделением таких основополагающих компонентов структуры религиозной политики, как ее субъекты и объекты.
Субъекты и объекты религиозной политики
Говоря об исследованиях религиозной политики, необходимо более подробно рассмотреть ее субъектно-объектные характеристики.
Выделение субъектов и объектов религиозной политики является производной от контекста взаимодействий политического и религиозного как таковых. В истории человечества, безусловно, были периоды, когда политическое выступало преимущественно как производное от религии (Ф. де-Куланж хорошо это показал на примере формирования гражданских общин античности9). Если религиозные нормы и апелляция к религиозным ценностям задают рамки возможного принятия политического решения, то политическое (во всех его проявлениях, в том числе нормативно-правовом, институциональном, целеполагательном и функциональном) можно рассматривать как объект религиозной политики, субъектом которой является религиозное (в ценностно-мировоззренческом проявлении). Оно же, в лице конкретных структур (религиозных институтов), основываясь на религиозном мироощущении, формирует требования к политическому.
Безусловно, иногда политическое может имитировать эту объ-ектность (преимущественно для легитимации решений, которые должны выглядеть санкционированными религиозными нормами). Начиная с Нового времени, с усилением тенденций секуляризации в европейских национальных государствах, в подобных имитациях более нет необходимости. Основным субъектом становятся государственные институты. Религиозное в лице как непосредственно религиозных структур, так и имеющих религиозное происхождение общественных институтов, может теперь только с большей или меньшей успешностью влиять на политическое. То есть тоже проявлять свою субъектность, но в значительно более ограниченном масштабе. Степень этой субъектности и будет определять специфику конкретных
государственно-конфессиональных отношений. При этом влияние религиозного фактора на принятие управленческих решений может носить скрытный, не проявляющий себя в публичном пространстве характер, что значительно затрудняет его выявление и усложняет исследовательскую задачу.
В свете вышесказанного исследовательский фокус при анализе религиозной политики может смещаться в сторону политического и тогда исследователь говорит преимущественно о государственной религиозной политике (и таких исследований подавляющее большинство), либо в сторону религиозного и тогда исследователь изучает влияние религиозных факторов на политику, находясь в проблемном поле политологии религии. Это, безусловно, самые общие контуры, задающие идеальные исследовательские полюсы.
Субъектность религиозных институтов
В подавляющем большинстве исследований понятие «религиозная политика» и ее производные рассматриваются преимущественно с точки зрения какой-либо деятельности со стороны государства по отношению к религиозным организациям. В ряде случаев такой подход может быть оправдан, особенно в исторических исследованиях религиозной политики СССР, когда, безусловно, ее ключевым актором выступало государство. Однако даже в советский период субъектно-объектные отношения были сложнее, и находились в диалектической взаимозависимости. Тем более это характерно для постсоветского периода. Диалектика подобных отношений наглядно проявляется в вопросах ценностного компонента социализации населения. С одной стороны, религиозные организации формируют, исходя из своего вероучения и понимаемой миссии, определенные ценностные дискурсы. Если государство считает их «интегрирующими элементами»10, оно их поддерживает, в том числе и инициативы религиозных организаций по их продвижению. Но при этом государство само может формировать и продуцировать ценности, например, связанные с содержанием и смысловым наполнением права на свободу совести и вероисповедания, которым религиозные организации будут должны следовать.
В современных политиях субъектность религиозных организаций намного шире. При этом они могут рассматриваться как части гражданского общества, как специфические НКО11. Как отмечает Р. Лункин, в рамках демократической системы появился новый тип церковной политической деятельности — церковный гражданский активизм, а сами церкви стали гражданскими институтами, которые могут выступать политическими субъектами, корректируя политическую систему, исходя из своих мировоззренческих ценностей и понимания церковной миссии12. Рассматривая религиозные объединения как часть гражданского общества, государство может делегировать им ряд своих функций (например, социальных и образовательных),
что позволяет им становиться «условно-определенными» акторами политического процесса13.
Сложность оценки степени субъектности религиозных институтов проистекает также от широкого понимания самой категории «религиозный институт», который не ограничивается только институали-зированными религиозными организациями, а включает широкий спектр различных объединений как формальных, так и неформальных, каким-либо образом связанных с религиозной сферой. При этом они могут как создаваться религиозными организациями, так и не иметь с ними никакой связи. В многосоставных современных обществах все эти элементы могут проявлять собственную субъектность. Однако следует учитывать, что различные разновидности религиозных институтов, даже относящиеся к одной религиозной традиции и выступающие за ее поддержку, не выступают как единое целое. Например, как показала А. Митрофанова, большинство православных политических движений в России носит внецерковный и даже скорее антицерковный характер и отличаются по своей идеологии14. Также и исламские движения зачастую не связаны с институализи-рованными религиозными организациями и нередко составляют им оппозицию. То же самое относится и к религиозным политическим партиям, как к институтам обратной связи, агрегации и артикуляции религиозных интересов, которые могут выступать акторами религиозной политики вне зависимости от их связи с конкретной религиозной организацией15.
С. Н. Градировский и Е. Ю. Малахова предлагают еще больше расширить круг субъектов — перейти к «публичной многосубъектной конфессиональной политике», в качестве сдержек и противовесов которой будут выступать также академические корпорации, адвокатуры, религиозная журналистика, межрелигиозные советы и общественные организации16. Подобную логику можно продолжать до бесконечности, включая в религиозную политику все элементы общества, у которых можно найти хоть какую-либо связь с религиозной сферой, тем самым доведя ситуацию до абсурда. Поэтому представляется целесообразном при изучении религиозной политики ограничиваться в качестве ее субъектов политическими и религиозными институтами, взаимно влияющими друг на друга.
Соотношения терминов
Исходя из всего вышесказанного, основываясь на субъектно-объектных характеристиках, можно предложить следующую схему соотношения и соподчинения различных терминов, с помощью которых описывается религиозная политика.
Религиозная политика может рассматриваться как наиболее обобщающий термин. Под ней может пониматься вся совокупность субъект-объектных отношений между политическими и религиозны-
ми институтами в самом широком их понимании, а также вся совокупность взаимодействий между политическими и общественными институтами, а также отдельными гражданами по сюжетам, связанными со сферой религии. Данное направление политики является наиболее универсальным и родовым для всех остальных ее разновидностей.
Государственная религиозная политика—здесь, при максимально широком понимании объектов данной политики, к которым относятся религиозные, политические, общественные институты, а также отдельные индивидуумы, в качестве ключевого субъекта рассматривается именно государство и созданные им государственные институты. Таким образом, государственную религиозную политику можно определить как систему действий государства по формированию стратегий и тактик в сфере религии, как подсистемы социума и их практическую реализацию.
Государственная политика в отношении религиозных объединений. Здесь ключевым субъектом выступают государственные институты, а в качестве объектов — один из ключевых элементов религиозных институтов — институционализированные религиозные объединения (организации).
Термин «вероисповедание» имеет двойственное значение. Он может рассматриваться как синоним религии или конфессии, а также как принадлежность того или иного лица к религии или конфессии17. В силу устоявшейся исследовательской традиции, термин «вероисповедная политика» можно рассматривать как синоним «религиозной политики», а «государственную вероисповедную политику» рассматривать, как синоним «государственной религиозной политики». Но это оправдано только к том случае, если термин «вероисповедание» понимается исследователем в широком значении, как синоним «религии». Во избежание терминологической путаницы данный термин представляется более оправданным использовать в тех случаях, когда объектом исследования выступает конкретное вероисповедание (христианство, ислам, иудаизм и т.п.).
Такую же логику можно применить и к термину «конфессия». Если он понимается широко, как синоним религии, то и «конфессиональная», и «государственная конфессиональная политики» рассматриваются как синонимы «религиозной» и «государственной религиозной политики». Но так же, как и в случае с «вероисповедной политикой», термин представляется оправданным использовать в узком значении, когда объектом исследования является конкретная конфессия (православие, католицизм, лютеранство и т.п.).
«Политика в сфере свободы совести» или «государственная политика в сфере свободы совести» представляет собой отдельное исследовательское направление в силу того, что понятие «свобода совести» может охватывать более широкий спектр мировоззренческих установок по сравнению с религиозными, выступать как синоним свободы мировоззренческих убеждений, составной частью которых является
свобода вероисповедания18. Если исследуется исключительно принцип свободы вероисповедания, то данное направление возможно рассматривать как составную часть государственной религиозной политики, где объектом исследования выступают именно действия государственных институтов по его концептуализации и реализации.
Методология исследований
Исследования религиозной политики демонстрируют довольно обширный перечень подходов и методов, многие из которых являются междисциплинарными. Исторические работы традиционно основываются на принципе историзма, позволяющем исследователю рассматривать отдельные явления и факты, связанные с религиозной политикой, в их взаимосвязи в конкретно-исторической ситуации. Широко применяется также проблемно-хронологический, сравнительно-исторический, документально-иллюстративный подходы, позволяющие делать выводы по результатам аналитического обобщения исторических источников.
В политологических работах преобладает институциональный и неоинституциональный подход, позволяющий рассматривать, как формальные, так и неформальные практики взаимодействия политических и религиозных институтов, структурно-функциональный подход, в рамках которого государственные и религиозные институты изучаются в качестве элементов политической системы, выполняющие определенные функции, системный анализ для выявления внутренних связей между элементами религиозной политики.
Также практически любое исследование религиозной политики, независимо от того, в рамках каких наук проводится, в той или иной степени использует сравнительный метод для выявления и сравнения феноменов, связанных с политикой и религией.
Следует отметить использование методологических подходов социологии религии, преимущественно в контексте «новой парадигмы», концепций «десекуляризации», «постсекулярности», «религиозных рынков» и т. п. Несмотря на то, что подходы данного направления уже достаточно распространены при изучении политики и религии как таковых, в рамках исследований непосредственно религиозной политики они не так широко представлены, хотя примеры таких исследований есть19.
Безусловно, это самые общие методологические приоритеты. В силу заведомо междисциплинарного характера исследований в политологических работах присутствуют исторические методы и наоборот. Указанная междисциплинарность, характерная в целом для самых разных направлений изучения политики и религии, связывается в том числе и с отсутствием институционализации данной области знания и, как следствие, «распыленностью» исследователей20.
Что касается уровней исследования, то подавляющее большинство
работ рассматривают выбранное направление политики в масштабе всего государства (в основном Российской империи, СССР, Российской Федерации), но все больше появляется работ, посвященных и региональному аспекту (как исторических, так и политологических). Собственно, сама система российского государственного устройства предопределяет выделения трех уровней исследований религиозной политики (федерального, регионального и местного).
Как отдельное направление исследований можно рассматривать изучение личностного фактора в религиозной политике, когда политический лидер рассматривается как ее ключевой субъект21. В этом случае акцент делается на то, как религиозные взгляды или религиозное мировоззрение предопределяют принятие политических решений в том числе и в области религиозной политики.
Периодизация и классификация
Периодизация — одно из самых распространенных направлений работ, по результатам анализа религиозных политик. Как правило, исследователи применяют в периодизации два критерия, которые можно условно назвать юридическим и политическим.
Первый основывается на принципиальных изменениях нормативно-правовой базы религиозных политик, принятие конституций, где задаются ее базовые концептуальные рамки, профильных законов, регулирующих религиозную сферу жизни общества и взаимоотношения с религиозными объединениями. Например, при анализе религиозной политики постсоветской России традиционно в качестве рубежа выделяется 1997 г., когда был принят Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях22.
Второй — политический — критерий основывается на выделении периодов в зависимости от смены политического курса, который предопределяет и мену стратегии религиозной политики. Например, в религиозной политике России в XVIII в. выделяются периоды 1701-1740 гг., 1741-1761 гг., 1764-1789 гг.23 Очень часто периоды выделяются по времени нахождения у власти политического лидера — Петра I, Екатерины II, И. В. Сталина, Н. С. Хрущева, Л. И. Брежнева, М. С. Горбачева, Б. Н. Ельцина, В. В. Путина.
Среди исследований религиозной политики значительное количество работ посвящены попыткам ее классификации и выделения соответствующих критериев, которые, как правило, имеют максимально обобщающий характер. Например, религиозная политика может классифицироваться по ее фундаментальной «сущности» — фундаментализм, консерватизм, либерализм, модернизм. Соответственно, эволюция религиозной политики рассматривается как переход от одного типа к другому (в западных обществах в XX в. от традиционализма к модернизму, в России после 1991 г. — от либерализма к традиционализму и т. д.)24. Есть классификации по стратегиям. Например,
выделяется политика сотрудничества общества, государства и религиозных организаций; политика активного вовлечения религиозных организаций в процессы демократических преобразований; политика, направленная на предупреждение и ограничение религиозного фундаментализма; репрессивная религиозная политика25.
В целом выделение государств в зависимости от отношения к религии и соотнесение их с моделями взаимодействий государства и религиозных институтов с последующем выводом о типе религиозной политики26, является достаточно популярным направлением исследований. Как показала О. С. Шутова, большинство предлагаемых типологий отношений государства и религиозных объединений основаны на дескриптивно-классифицирующем подходе, выделении нескольких: от двух (конфессиональное и светское государство) до более чем десяти типов разновидностей государственно-конфессиональных отношений27. В итоге исследователями предлагается огромное количество типологий. Однако соотнесение каждого типа государственно-конфессиональных отношений с определенными типами религиозных политик не приводит к пониманию принципов ее формирования, реализации и эволюции.
Структурное моделирование
Для решения задачи анализа принципов формирования и реализации религиозной политики исследователи пытаются выделить ее составные элементы и структуру, что позволяет применять метод моделирования. В основе таких работ как правило лежит структурно-функциональный и системный подход, собственно и позволяющие рассматривать религиозную политику как совокупность компонентов, которые взаимодействуют между собой и выполняют определенные функции.
Развитие данного направления исследований религиозной политики связывается с работами М. И. Одинцова и М. О. Шахова. М. И. Одинцов в модели государственной политики в области отношений с религиозными объединениями выделял теоретико-методологическую основу взаимоотношений государства и религиозных организаций; правовую базу и организационно-управленческие структуры28 Изменение каждого из этих компонентов позволяло исследователю выделять этапы советской и российской религиозной политики. М. О. Шахов оперировал понятием «структурная модель вероисповедной политики», состоящей из четырех компонентов: ценностно-целевого, нормативного, институционального и функционального29.
Данные подходы стали приметаться для исследований конкретных локальных проявлений религиозной политики. Так, О. И. Редькина, ученица М. И. Одинцова, приметая данную методологию, выделяла в вероисповедной политики Временного правительства России три
составные части: теоретико-идеологическую основу взаимоотношений, правовую базу и организационно-управленческие структуры, непосредственно реализовывающие политику государства в вопросах свободы совести и вероисповеданий30. Ученица же М. О. Шахова — О. С. Шутова, — основываясь на методологических подходах своего учителя и М. И. Одинцова, продолжила разработку методологии моделирования, выделила компонентный состава структурной модели государственной политики в области отношений с религиозными объединениями (ценностно-целевой, нормативный, инструментальный (организационный) и праксеологический (деятельностный)) и проанализировала, как это все работает на практике в Санкт-Петербурге31.
Схожие подходы применял и Ю. Н. Макаров, выделяя в качестве структурных элементов концептуальные основы взаимоотношений государства и религиозных организаций, нормативно-правовую базу, организационно-управленческие структуры. В зависимости от типа государства им выделялись либо модели вероисповедной политики (для конфессионального государства), либо модели политики в сфере свободы совести (для светского государства), а вся динамика государственно-конфессиональных отношений также представала в виде последовательной смены различных моделей32.
В. А. Матвиенко приводит три основных тематических направления исследования государственно-конфессиональной политики (управленческое, идеологическое и культурное), выделяя «клерикальную», «протекционистскую», «либеральную» и «атеистическую» модели государственно-конфессиональной политики и делая вывод, что данные модели соответствуют определенным формам правления33. Еще одним примером выделения составных элементов религиозной политики может быть ее правовой, социально-политический и этнокультурный уровень34.
В целом, можно уже говорить о том, что в России сложилось целое междисциплинарное исследовательское направление, основанное на применении методологии структурного моделирования при исследовании религиозной политики35. При разных наименованиях структурных элементов, общие принципы подобных исследований основываются на выделении компонентов религиозной политики, связанных с ценностной составляющей (предопределяющей ее це-леполагание), нормативно-правовой (задающей «правила игры»), институциональной (конкретное выделение политических и религиозных институтов зависит от исследовательских предпочтений) и функциональной (описывающей конкретные функции и деятельность выделенных институтов). Данный подход позволяет выделять конкретные модели в рамках тех или иных политических систем, однако требует дальнейшего совершенствования, связанного с более детальной проработкой элементной базы выделенных компонентов, что представляется необходимым для проведения сравнительных исследований религиозной политики.
Сегодня все больше говориться о перспективах цивилизационного подхода в исследованиях политики, в том числе и при изучении политики и религии36. В рамках исследований религиозной политики данный подход, позволяющей интерпретировать взаимодействия государственных и религиозных институтов в контексте ценностных систем и культуры, может найти применение при изучении ценностной компоненты целеполагания политики и дальнейшего ее воплощения
в нормативно-правовой компоненте.
* * *
В целом, в ближайшее время можно ожидать расширения методологии исследований религиозной политики, постепенную инсти-туционализацию данного направления в рамках формирующейся дисциплины «политология религии» при сохранении его междисциплинарного характера и, как результат, появление новых исследований в этой области гуманитарного знания.
Примечания Notes
1 ПакЕ. А. Религиозная политика Юлиана Отступника // Мнемон: Исследования и публикации по истории античного мира. 2010. № 9. С. 363-386; ДжаваковЛ. Э. Религиозная политика золотоордынских ханов //Богословско-исторический сборник. 2016. № 1 (8). С. 132-149.
2 Ленин В. И.По лн. собр. соч. Т. 38. С. 95.
3 Куроедов. В. А. Религия и церковь в советском государстве. Москва, 1981.С. 3.
4 Ярославский Ем. Сталинская Конституция и вопрос о религии. Москва, 1936; БарменковА. И. Свобода совести в СССР. Москва, 1979; Клоч-ковВ. В. Религия, государство, право. Москва, 1978.
5 ТрухачевА. Ю. Политика КПСС в религиозном вопросе: опыт философско-политологического исследования: Диссертация ... кандидата философских наук. Москва, 1991.
6 ФасиховаМ. Н. Политика Советского государства по отношению к религиозным объединениям в Татарстане, 60-80-е гг. XX в.: Историю-политический анализ: Диссертация ... кандидата исторических наук. Казань, 2002.
7 ОдинцовМ. И., КочетоваА. С. Конфессиональная политика в Советском Союзе в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Москва, 2014; ОдинцовМ. И. Вероисповедная политика Российской Федерации: конституционно-правовые основы, содержание и приоритеты (1985-1995 гг.) // Государственно-церковные отношения в России (опыт прошлого и современное состояние). Москва, 1996. С. 64-86.
8 ШкаровскийМ. В. РПЦ и религиозная политика советского государства в годы войны // Христианское чтение. 1996. № 12. С. 26-53; Шкаров-
скийМ. В. Германская церковная политика и «религиозное возрождение» на оккупированной территории Белоруссии, Прибалтики и Северо-Запада России // Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского богословского института (Москва, 1997 г.): Материалы. Москва, 1997. С. 186-195; ШкароескийМ. В. Нацистская Германия и Православная церковь (Нацистская политика в отношении Православной церкви и религиозное возрождение на оккупированной территории СССР). Москва, 2002.
9 Де-КуланжФ. Гражданская община древнего мира. Санкт-Петербург, 1906.
10 Религия в современной России: контексты и дискуссии. Москва, 2019. С.265.
11 «Третий сектор» в мире: модели гражданской активности в XX-XXI вв. Москва, 2021. С. 257-270, 304-325.
12 ЛункинР. Н. Церкви в политике и политика в церквях: Как современное христианство меняет европейское общество. Москва, 2020. С. 10, 467.
13 Исаев А. В. Проблемы и пути оптимизации вероисповедной политики Российского государства: политико-правовой аспект // Среднерусский вестник общественных наук. 2014. № 1 (31). С. 86.
14 Митрофанова А. В. Политизация «православного мира». Москва, 2004.
15 Донцев С. П. Феномен религиозных партий на постсоветском пространстве // Вестник РГГУ. Серия: Политология. История. Международные отношения. 2023. № 3. С. 138-153.
16 Градировский С Н, Малахова Е. Ю. Введение // Преодолевая государственно-конфессиональные отношения. Нижний Новгород. 2003. С. 5-9.
17 ЦыпинВ. Вероисповедание // Православная энциклопедия. Т. VII. Москва, 2004. С. 720.
18 Лупарев Г. П. Свобода совести: «священная корова» или конституционно-правовой анахронизм? // Религия и право. 2002. № 2. С. 4-6.
19 ЛункинР. Н. Церкви в политике и политика в церквях: Как современное христианство меняет европейское общество. Москва, 2020; Белъ-коваА. А. Межрелигиозные отношения в постсоветской Бурятии: Теория религиозных рынков // Вестник Бурятского государственного университета. Экономика и менеджмент. 2013. № 2. С. 30-36.
20 МчедловаМ. М., КудряшоваМ. С. Религия и политика: от секуляризации к новым теоретическим координатам исследования // Политическая наука. 2016. №8. С. 43-58.
21 ПарсамовВ. С. Религиозные взгляды М. М. Сперанского и его реформы в начале 1810-х гг. // Российская история. 2023. № 4. С. 84-92; Бре-хов О. О. Религиозные взгляды императора Фридриха II Гогенштауфена //Актуальные вопросы церковной науки. 2021. № 1. С. 104-106.
22 НазароваЮ. В. Конфессиональная политика Российского государства в постсоветский период: На примере Южного Урала: Диссертация ... кандидата исторических наук. Москва, 2009.
23 Ислаев Ф. Г. Религиозная политика Российского государства и ее ре-
ализация в Волго-Уральском регионе: XVIII в.: Диссертация ... доктора исторических наук. Казань, 2005.
24 Яковлев А. С. Религиозная политика государства в эпоху перемен: выбор между модернизмом и фундаментализмом // Религия и общество на Востоке. Вып. 5. Москва, 2021. С. 63, 70.
25 ЦыгановМ. Е. Религиозная политика и ее роль в формировании социальной среды: Диссертация ... кандидата политических наук. Москва, 2003.
26 Подопригора Р. А. Государство и религиозные организации (Административно-правовые вопросы). Алматы, 2002. С. 80-111.
27 Шутова О. С. Структурная модель государственной политики в области отношений с религиозными объединениями: Диссертация ... кандидата философских наук. Москва, 2004. С. 46-91.
28 ОдинцовМ. И. Русская православная церковь в XX веке: История, взаимоотношения с государством и обществом. Москва, 2002. С. 133.
29 ШаховМ. О. Правовые основы деятельности религиозных объединений в Российской Федерации. 2-е изд. Москва, 2013. С. 31-36.
30 Редъкина О. Ю. Вероисповедная политика Временного правительства России, февраль — октябрь 1917г.: Диссертация ... кандидата исторических наук. Москва, 1996.
31 Шутова О. С. Структурная модель государственной политики в области отношений с религиозными объединениями: Диссертация ... кандидата философских наук. Москва, 2004.
32 Макаров Ю. Н. Советская государственная религиозная политика и органы ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД СССР: Окт. 1917-го —конец 1930-х годов: Автореферат дис ... доктора исторических наук. Санкт-Петербург, 2007.
33 Матвиенко В. А. Государственно-конфессиональная политика в современной России: приоритеты, особенности, тенденции: Диссертация ... кандидата политических наук. Орел, 2006.
34 Демченко О. Н., Демченко И. В. Основы религиозной политики государства в современной России // Гуманитарный научный вестник. 2021. №2. С. 154-162.
35 ФевралеваЛ. А. Методологический анализ моделей государственной политики в сфере свободы совести в постсоветской России // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А.Некрасова. 2008. Т. 14. № 2. С. 200-204.
36МчедловаМ. М., Букин О. А. Российская цивилизация: цивилизацион-ный подход в политической теории // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология. 2023. Т. 25. № 2. С. 445-454.
Автор, аннотация, ключевые слова
Донцев Сергей Павлович — канд. полит, наук, доцент, Российский государственный гуманитарный университет (Москва)
ОЯСГО ГО: 0009-0004-7759-8992
dontse v@gmail. сот
В статье рассматриваются ключевые вопросы, связанные с проблемой терминологии, концептуализацией предмета и объекта исследований религиозной политики в работах российских авторов в постсоветский период. Анализируются основные методологические подходы, применяемые при изучении религиозной политики и ее производных в российском научном сообществе. Рассматривается терминологическая вариативность понятия «религиозная политика», выявляются терминологические предпочтения российских исследователей. Показываются варианты соотношений понятий «религиозная политика» и «государственно-конфессиональные отношения», а также обосновывается необходимость рассматривать религиозную политику на уровнях «принятие политических решений» и «политическое управление». Анализируются подходы выделения субъектов и объектов религиозной политики, показывается их диалектическая взаимозависимость. Рассматривается проблема субъектности религиозных институтов в формировании и реализации религиозной политики. Приводится авторский вариант соотношения и соподчиненно сти терминов, связанных с дефиницией «религиозной политики»: «государственная религиозная политика», «государственная политика в отношении религиозных объединений», «вероисповедная политика», «конфессиональная политика», «политика в сфере свободы совести». Анализируются подходы и методы исторических и политических наук при анализе религиозной политики. Рассматриваются применяющиеся российскими исследователями подходы к выделению критериев классификации религиозной политики. Особое внимание уделяется анализу подходов структурного моделирования для решения задач выявления принципов формирования и реализации религиозной политики. Делается вывод о перспективах расширения методологии исследований религиозной политики и постепенной институциализации данного исследовательского направления в рамках формирующейся дисциплины «политология религии».
Вероисповедная политика, конфессиональная политика, государственно-конфессиональные отношения, религиозное объединение, свобода вероисповедания, методология, структурное моделирование.
Author, Abstract, Key words
Sergey P. Dontsev — Candidate of Political Sciences, Assistant Professor, Russian State University for the Humanities (Moscow, Russia) ORCID ID: 0009-0004-7759-8992 dontse v@gmail. com
The article examines the key issues related to the problem of terminology, conceptualization of the subject and object of religious policy research in the works of Russian authors in the post-Soviet period. The main methodological approaches used in the study of religious policy and its derivatives in the Russian scientific community are analyzed. The terminological variability of the concept
of "religious policy" is considered and the terminological preferences of Russian researchers are revealed. The variants of the relationship between the concepts of "religious policy" and "state-confessional relations" are shown, and the need to consider religious policy at the levels of "political decision-making" and "political management" is justified. The approaches to the identification of subjects and objects of religious policy are analyzed and their dialectical interdependence is shown. The problem of subjectness of religious institutions in the formation and implementation of religious policy is considered. The author's version of the correlation and subordination of terms related to the definition of "religious policy" is given: "state religious policy", "state policy regarding religious associations", "religious policy", "confessional policy", "policy in the field of freedom of conscience". The approaches and methods of historical and political sciences in the analysis of religious policy are examined. The approaches used by Russian researchers to identify criteria for classifying religious policy are considered. Special attention is paid to the analysis of structural modeling approaches to solve the problems of identifying the principles of formation and implementation of religious policy. The conclusion is made about the prospects for expanding the methodology of religious policy research and the gradual institutionalization of this research area within the framework of the emerging discipline "political science of religion".
Religious policy, confessional policy, state-confessional relations, religious association, freedom of religion, methodology, structural modeling.
References (Articles from Scientific Journals)
1. Belkova, A. A. Mezhreligioznye otnosheniya v postsovetskoy Buryatii: Teoriya religioznykh rynkov [Interreligious Relations in Post-Soviet Buryatia: The Theory of Religious Markets]. Vestnik Buryatskogo gosudarstvennogo universiteta. Ekonomika i menedzhment, 2013, no. 2, pp. 30-36. (In Russian).
2. Brekhov, O. O. Religioznye vzglyady imperatora Fridrikha II Gogenshtaufena [Religious Views of Emperor Frederick II of Hohenstaufen.]. Aktualnye voprosy tserkovnoy nauki, 2021, no. 1, pp. 104-106. (In Russian).
3. Demchenko, O.N. and Demchenko, I V. Osnovy religioznoy politiki gosudarstva v sovremennoy Rossii [Fundamentals of the State Religious Policy in Modern Russia.]. Gumanitarnyy nauchnyy vestnik [Digital Journal], 2021, no. 2, pp. 154-162. (In Russian).
4. Dontsev, S. P. Fenomen religioznykh partiy na postsovetskom prostranstve [The Phenomenon of Religious Parties in the Post-Soviet Space.]. VestnikRGGU. Seriya: Politologiya. Istoriya. Mezhdunarodnye otnosheniya, 2023, no. 3, pp. 138-153. (In Russian).
5. Dzhavakov, L. E. Religioznaya politika zolotoordynskikh khanov [The Religious Policy of the Golden Horde Khans.]. Bogoslovsko-istoricheskiy sbornik, 2016, no. 1 (8), pp. 132-149. (In Russian).
6. Fevraleva, L. A. Metodologicheskiy analiz modeley gosudarstvennoy
politiki v sfere svobody sovesti v postsovetskoy Rossii [Methodological Analysis of the Models of State policy in the Field of Freedom of Conscience in Post-Soviet Russia.]. Vestnik Kostromskogo gosudarstvennogo universiteta im. N.A. Nekrasova, 2008, vol. 14, no. 2, pp. 200-204. (In Russian).
7. Isaev, A.V. Problemy i puti optimizatsii veroispovednoy politiki Rossiyskogo gosudarstva: politiko-pravovoy aspekt [Problems and Ways of Optimization of the Religious Policy of the Russian State: Political-Legal Aspect.]. Srednerusskiy vestnik obshchestvennykh nauk, 2014, no. 1 (31), pp. 85-93. (In Russian).
8. Luparev, G. P. Svoboda sovesti: "svyashchennaya korova" ili konstitutsionno-pravovoy anakhronizm? [Freedom of Conscience: A "Sacred Cow" or a Constitutional and Legal Anachronism?]. Religiya i pravo [Digital lournal], 2002, no. 2, pp. 4-6. (In Russian).
9. Mchedlova, M.M. and Bukin, O. A. Rossiyskaya tsivilizatsiya: tsivilizatsionnyy podkhod v politicheskoy teorii [Russian Civilization: Civilizational Approach in Political Theory.]. Vestnik Rossiyskogo universiteta druzhby narodov. Seriya: Politologiya, 2023, vol. 25, no. 2, pp. 445-454. (In Russian).
10. Mchedlova, M.M. and Kudryashova, M.S. Religiya i politika: ot sekulyarizatsii k novym teoreticheskim koordinatam issledovaniya [Religion and Politics: From Secularization to the New Theoretical Coordinates of Research.]. Politicheskaya nauka, 2016, no. S, pp. 43-58. (In Russian).
11. Pak, E.A. Religioznaya politika Yuliana Otstupnika [The Religious Policy of Julian the Apostate.]. Mnemon: Issledovaniya ipublikatsiipo istorii antichnogo mira, 2010, no. 9, pp. 363-386. (In Russian).
12. Parsamov, V. S. Religioznye vzglyady M. M. Speranskogo i ego reformy v nachale 1810-kh gg. [M. M. Speransky's Religious Views and His Reforms in the Early 1810s.]. Rossiyskaya istoriya, 2023, no. 4, pp. 84-92. (In Russian).
13. Shkarovskiy, M.V. RPTs i religioznaya politika sovetskogo gosudarstva v gody voyny [The Russian Orthodox Church and the Religious Policy of the Soviet State during the Great Patriotic War.]. Khristianskoe chtenie, 1996, no. 12, pp. 26-53. (In Russian).
(Monographs)
14. Coulanges, F. de. Grazhdanskaya obshchina drevnego mira [The Ancient City: A Study on the Religion, Laws, and Institutions of Greece and Rome.]. St. Petersburg, 1906, 459 p. (In Russian). = Coulanges, F. de. La Cité antique. Paris: Durand, 1864, 525 p. (In French).
15. Klochkov, V. V. Religiya, gosudarstvo, pravo [Religion, State, Law.]. Moscow, 1978, 287 p. (In Russian).
16. Lunkin, R. N. Tserkvi v politike i politika v tserkvyakh: Kak sovremennoe khristianstvo menyaet evropeyskoe obshchestvo [Churches in Politics and Politics in Churches: How Modern Christianity is Changing European Society.]. Moscow, 2020, 488 p. (In Russian).
17. Mitrofanova, A. V. Politizatsiya "pravoslavnogo mira" [Politicization of
the "Orthodox World".]. Moscow, 2004, 293 p. (In Russian).
18. Odintsov, M. I. Russkaya pravoslavnaya tserkov v XX veke: Istoriya, vzaimootnosheniya s gosudarstvom i obshchestvom [The Russian Orthodox Church in the 20th Century: History, Relations with the State and Society.]. Moscow, 2002, 310 p. (In Russian).
19. Odintsov, M.I. and Kochetova, A. S. Konfessionalnaya politika v Sovetskom Soyuze v gody Velikoy Otechestvennoy voyny 1941-1945 gg. [Confessional Politics in the Soviet Union during the Great Patriotic War, 1941— 1945.]. Moscow, 2014, 316 p. (In Russian).
20. Podoprigora, R. A. Gosudarstvo i religioznye organizatsii (Administrativno-pravovye voprosy) [The State and Religious Organizations (Administrative and Legal Issues).]. Almaty, 2002, 323 p. (In Russian).
21. Shakhov, M. O. Pravovye osnovy deyatelnosti religioznykh obedineniy v Rossiyskoy Federatsii [The Legal Basis for the Activities of Religious Associations in the Russian Federation.]. 2nd ed. Moscow, 2013, 526 p. (In Russian).
22. Shkarovskiy, M. V. Natsistskaya Germaniya i Pravoslavnaya tserkov (Natsistskaya politika v otnoshenii Pravoslavnoy tserkvi i religioznoe vozrozhdenie na okkupirovannoy territorii SSSR) [Nazi Germany and the Russian Orthodox Church (Nazi Policy towards the Russian Orthodox Church and Religious Revival in the Occupied Territory of the USSR).]. Moscow, 2002, 524 p. (In Russian).
DOI: 10.54770/20729286 2024 1 160
