CC BY
42УДК 902/904
ИССЛЕДОВАНИЯ ПЕТРОГЛИФИЧЕСКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ МУЗЕЯ-ЗАПОВЕДНИКА «ТОМСКАЯ ПИСАНИЦА» В 2015 Г.
Миклашевич Елена Александровна,
ведущий научный сотрудник, Музей-заповедник «Томская Писаница» (Кемерово, Российская Федерация). E-mail: [email protected]
Мухарева Анна Николаевна,
к.и.н., старший научный сотрудник, Музей-заповедник «Томская Писаница» (Кемерово, Российская Федерация). E-mail: [email protected]
Бове Леонид Леонидович,
магистрант, кафедра археологии, Кемеровский государственный университет (Кемерово, Российская Федерация). E-mail: [email protected]
В статье характеризуются основные результаты работы петроглифической экспедиции музея-заповедника «Томская Писаница», осуществлявшейся в 2015 г. на памятниках наскального искусства Кемеровской области (Томская писаница, Висячий Камень), юга Красноярского края (Улазы, Городовая Стена, Маяк, Туран, Суханиха, Майдашинская писаница), Республики Хакасия (Оглахты) и Республики Тыва (Малый Баянкол). В задачи экспедиции входило: продолжение документирования памятников и комплексов, исследование которых было начато ранее; обследование неизученных объектов; оценка состояния сохранности памятников, в том числе с использованием архивных материалов для сравнения; изучение изображений на курганных камнях; сбор материалов для фондов и экспозиций музея-заповедника. Приводится большое количество полученных материалов в виде фотографий, схем и прорисовок.
Ключевые слова: наскальное искусство, изображения на плитах курганов, шаманы, Хакасия, Тува, Минусинская котловина, Притомье.
INVESTIGATIONS BY THE PETROGLYPHIC EXPEDITION OF THE «TOMSKAYA PISANITSA» MUSEUM-RESERVE IN 2015
Miklashevich Elena Alehaydrovna,
Research associate, «Tomskaya Pisanitsa» Museum-reserve (Kemerovo, Russian Federation). E-mail: [email protected]
Mukhareva Anna Nikolaevna,
Candidate of History, Research associate, «Tomskaya Pisanitsa» Museum-reserve (Kemerovo, Russian Federation). E-mail: [email protected]
Bove Leonid Leonidovich,
Undergraduate of Archaeology Department, Kemerovo State University (Kemerovo, Russian Federation). E-mail: [email protected]
The paper characterizes main results which were obtained by the Petroglyphic Expedition, organized by the «Tomskaya Pisanitsa» Museum-reserve in 2015. The work was implemented at the rock art sites situated on the territory of Kemerovo region (Tomskaya Pisanitsa, Visyachy Kamen'), at the south of the Krasnoyarsk region (Ulazy, Gorodovaya Stena, Mayak, Turan, Sukhanikha, Maidashinskaya Pisanitsa), in the Republic of Khakassia (Oglakhty) and in the Republic of Tuva (Maly Bayankol). The objectives of the expedition were: to continue documenting the sites and complexes, the study of which was initiated earlier; to investigate unknown objects; to assess the state of preservation of sites under destruction, including the comparison with archival photos; to record the decorated kurgan slabs and to collect materials for the collections and expositions of the Museum-reserve. The paper is well illustrated with photos, tracings and schemes and presents new and rare materials.
Keywords: rock art, decorated kurgan slabs, shamans, Khakasia, Tuva, Minusinsk basin, Tom'basin.
В 2015 г. исследования петроглифической экспедиции Музея-заповедника «Томская Писаница» проводились на территории Кемеровской области, Красноярского края, Республик Хакасия и Тува (рис. 1). Перед нами стояли следующие задачи: 1) продолжение полного документирования памятников и комплексов, исследование которых было начато ранее [12]; 2) обследование «новых» (для нас) объектов; 3) оценка состояния сохранности памятников, в том числе с использованием для сравнения архивных материалов;
4) изучение изображений на курганных камнях;
5) сбор материалов для фондов и экспозиций музея-заповедника.1
Работы на памятниках р. Томь были связаны, в первую очередь, с отработкой методики и подбором материалов для изготовления факсимильных копий. Точные объёмные копии наскальных изображений из прочных материалов изготавливаются уже довольно давно, экспонируются в музеях многих стран; такой опыт накоплен и отечественными специалистами. Несмотря на трудоёмкость процесса и дороговизну материалов, значение получаемых копий высоко, а спектр их применения широк: отливки из прочного материала становятся «резервными копиями» на случай повреждения или утраты оригинала; абсолютное соответствие копии оригиналу помогает в документировании объектов, в проведении мониторинга состояния их сохранности, представляет основу для проведения реставрационных работ на оригинале в случае утраты фрагментов; копия-отливка может служить «полигоном» для разнообразных реконструкций (визуализация изображений, восстановление утраченных фрагментов и т. д.); экспозиционные качества данного вида копий трудно переоценить (полная идентичность оригиналу, возможность сделать изображения более различимыми для посетителей, возможность тактильно познакомиться с наскальным искусством для слепых и слабовидящих, возможность близко рассмотреть то, что может быть расположено на недосягаемой высоте и т. д. и т. п.; кроме того, с однажды сделанной матрицы можно получать практически неограниченное количество копий для использования в презентационных, обучающих, коммерческих и др. целях.
Учитывая все эти аспекты, руководство Музея-заповедника уже давно поставило целью начать
1. Работа экспедиции осуществлялись в сотрудничестве с другими организациями и при участии других исследователей. Мы выражаем благодарность Государственному природному заповеднику «Хакасский», Кемеровскому государственному университету, Тувинской экспедиции ИИМК РАН и лично М. Е. Килуновской, И. В. Аболонковой, К. В. Конончуку, А. С. Техтерекову.
создание фонда резервных копий петроглифов Томи. С 2014 г. началось обучение группы энтузиастов, в том числе их стажировка у опытных специалистов Научно-реставрационной лаборатории «Остров Крым» (Алматы, Казахстан). В 2015 г. музеем-заповедником были закуплены материалы для изготовления матриц, которые тестировались на опытных образцах (петроглифы-новоделы на аутентичных плитках). После полного овладения методикой и подбора необходимых материалов, были изготовлены первые пробные копии нескольких небольших плоскостей памятников Томская писаница и Висячий Камень (цв. вкл. I — 1). Позже в полученных матрицах были отлиты из полиэфирной смолы с наполнителями копии, которые после небольшой художественной «доработки» (цв. вкл. I — 2) экспонировались на выставке «Древнее искусство Сибири» в Кемеровской областной научной библиотеке и пользовались большим успехом. Навыками изготовления факсимильных копий овладели И. В. Аболонкова, К. В. Конончук, А. С. Техтереков и авторы данной статьи. Работы по копированию этим способом памятников наскального искусства Притомья будут продолжены.
Параллельно с копированием, которое предполагает значительные технологические перерывы, проводился и осмотр скал, расположенных рядом. Несмотря на то, что эти участки уже были неоднократно и очень тщательно осмотрены многими исследователями, включая и нас самих, удалось обнаружить новые плоскости. На памятнике Висячий Камень, немного выше основного скопления петроглифов, была выявлена неизвестная ранее большая плоскость с многочисленными фрагментами вырезанных, выбитых и прошлифованных изображений. К сожалению, плоскость находится в состоянии очень сильной степени деструкции, фрагменты изображений лишь угадываются (это в основном зооморфные фигуры), и ещё предстоит большая работа по их идентификации. На памятнике Томская писаница, в первой группе плоскостей, у самого устья р. Писаной, на расположенных непосредственно под часовней отвесных скальных выходах обнаружены 4 новые плоскости с выбитыми изображениями лосей, антропоморфных фигур и, предположительно, лодки. Все они расположены высоко на недоступных скальных поверхностях (цв. вкл. I — 3), большинство из них — лишь остатки некогда интересных композиций, тем не менее, есть и целые фигуры, как, например, лось с длинной мордой и квадратным туловищем, выполненный в не совсем характерной для Притомья манере (цв. вкл. I — 4). Изображения были обнаружены при осмотре скал с помощью бинокля и сфотографированы с берега с использованием полноматричной камеры и длиннофокусного
объектива. Однако, для наилучшего выявления деталей, планируется их фотофиксация с более близкого расстояния с помощью скалолазного оборудования.
В Новосёловском р-не Красноярского края исследования проводились на нескольких объектах. В комплексе памятников наскального искусства Улазы, расположенном на правом берегу Енисея, напротив с Новосёлово, документировались уже известные и вновь выявленные изображения на вертикальных скальных плоскостях пункта Улазы V. Однако основные работы были связаны с продолжением расчистки от лишайника уникальной серии изображений, нанесённых на горизонтальные поверхности скальных выходов, расположенных по вершинам горного массива (цв. вкл. II — 1). Как известно, в Минусинской котловине абсолютное большинство петроглифов нанесено на вертикальные или слегка наклонные плоскости скальных выходов. Случаи нанесения изображений на горизонтальные плоскости также известны, но они чрезвычайно редки. Поэтому обнаружение целой серии естественных «плит» с изображениями на Улазах в 2012 г. [13] стало настоящим открытием. К сожалению, все они покрыты толстым слоем лишайников, из-за чего выявление и документирование петроглифов на них связано со значительными трудностями. К настоящему времени в разных пунктах этого скального массива выявлено более трёх десятков подобных объектов. Половину из них уже удалось расчистить от биообрастателей. На расчищенных плитах представлены как одиночные изображения, так и многофигурные композиции: среди них образы животных, антропоморфные персонажи — конные и пешие, своеобразные древовидные фигуры, а также извилистые линии, ямочные углубления и др. Петроглифы различаются по стилю и технике исполнения, есть случаи палимпсестов, но плохая сохранность изображений лишь в редких случаях позволяет проследить последовательность перекрывания. Хронологическая атрибуция выявленных стилистических групп (отличающихся от того, что ранее было известно на памятнике, и часто не имеющих аналогии среди датированных изображений региона) пока остается неясной. Из скальных поверхностей, расчищенных в 2015 г., наибольший интерес представляют две большие «плиты» с многофигурными многослойными композициями (рис. 2; цв. вкл. II — 2).
Проведено обследование наскальных изображений и известной рунической надписи на памятнике Городовая Стена, расположенной ниже по течению от комплекса Улазы, тоже на правом берегу. Начато документирование петроглифов на памятнике наскального искусства Маяк (гора Яновская), расположенной на левом берегу Енисея, к северу от с. Новосёлово. Изображения на двух плоскостях этого памятника были зафиксированы
в 1983 г. Н. В. Леонтьевым и Н. А. Боковенко [2, л. 5, 6, 28]. В ходе полевых работ, предварительные результаты которых были опубликованы ранее [14], удалось зафиксировать восемь плоскостей с выбитыми и гравированными изображениями. Все они расположены на крутых восточном и юго-восточном склонах горы. Большая их часть, представленная многофигурными композициями, очевидно, была создана в середине I тыс. н. э.; к более позднему времени, вероятно, относятся тамги и миниатюрные изображения стреляющего из лука всадника и животных.
В Боградском р-не Республики Хакасия продолжалось обследование большой территории горного массива Оглахты, расположенного на левом берегу Енисея (Красноярского водохранилища). Здесь известно более десятка местонахождений петроглифов, как на береговых скалах (большей частью ныне затопленных), так и на склонах и в логах многочисленных гор и горок. Все вместе они образуют самый крупный в Хакасско-Мину-синской котловине комплекс памятников наскального искусства. Наибольшим богатством по числу изображений отличается юго-западный склон горы, известной под названием «Сорок Зубьев» (или «Оглахтаг»). До затопления водохранилища, видимо, не менее многочисленными были рисунки на скалах вдоль берега Енисея. Изучение оглахтинских петроглифов началось в XIX в. и осуществлялось многими исследователями в ХХ-м. Опубликованы отдельные изображения и композиции из многих местонахождений; наиболее полно введены в научный оборот Оглахты I, II, III [21] и рисунки на отдельных плитках, собранных у подножия горы Оглахтаг [7]. В фондах целого ряда музеев, включая и Музей-заповедник «Томская Писаница», хранятся коллекции плит с изображениями и копий наскальных рисунков из комплекса Оглахты. Тем не менее, задача полного обследования и документирования этих памятников остаётся актуальной [8]. Систематическое исследование петроглифов хребта Оглахты возобновлено с 2014 г., и в 2015 г. оно было продолжено. В этот сезон удалось осуществить полностью и на современном уровне документирование петроглифов и красочных изображений в пункте Оглахты VII (Бугаев Лог на береговой линии); предварительно частично обследовать пункт Оглахты VIII (большой внутренний лог, отходящий от береговой линии между Оглахты I и II), где были найдены неизвестные ранее петроглифы карасукской и тагарской культур. Кроме того, в результате разведок на карту комплекса Оглахты к девяти известным нам местонахождениям [8, рис. 1] удалось добавить ещё три. Все они найдены при обследовании внутренних логов горного массива.
Одно из них находится в логу под названием Абрашкин, изгибами протянувшемся почти
на 5 км с северо-запада (от северной оконечности горы «Сорок Зубьев») на юго-восток (до береговой линии). Северный борт лога представляет собой череду горок, склоны каждой из которых состоят из нескольких ярусов скальных выходов. Петроглифы в северо-западной части лога были обнаружены в 1973 г. Л. Р. Кызласовым, отметившим, что здесь «имеется огромное множество наскальных рисунков, которые нужно изучать внимательно и стационарно» [6, л. 40]. В результате обследования этой и прилегающих частей лога в 2015 г. выявлено более 20 плоскостей с изображениями (рис. 3—1, 2). Среди них есть несколько интересных сцен тагарского времени, а также композиции и отдельные фигуры более поздних эпох: лучники, антропоморфные фигуры, верблюды, олени, козлы, лошади, хищники и т. д. Зафиксировано довольное большое количество тамг. Пока удалось обследовать не более трети от общей протяженности лога; разведки и документирование этого местонахождения планируется продолжить.
Другое местонахождение обнаружено в Мо-ховском логу (расположен к северу от Абрашки-на, тянется на 1,5 км в широтном направлении). Выходы песчаника также находятся на северном скалистом борту лога. Наибольший интерес среди обнаруженных здесь изображений представляют личины. Три из них расположены на одном фризе, выполнены в технике выбивки, все неоконту-ренные, но различаются в деталях оформления глаз: у одной они обведены окружностями, у другой — фигурами каплевидных очертаний, у третьей — несомкнутыми окружностями. К сожалению, сохранились они фрагментарно и к тому же перекрыты более поздними антропоморфными изображениями [9, рис. 1: 2]. Ещё одна личина найдена на другом ярусе. Она выполнена краской красноватого оттенка, сохранилась тоже фрагментарно (из-за отслоения скальной корки) и частично скрыта кальцитовыми натёками. Различается контур головы, две точки глаз, основания рогов/ лучей (?) и горизонтальная линия, разделяющая верхнюю и нижнюю части «лица». Возможно, это была более сложная антропоморфная фигура, так как ниже сохранились фрагменты скальной корки, на которых тоже прослеживаются неясные линии краски. Другие найденные в Моховском логу петроглифы относятся к более поздним периодам, хотя датировка их не совсем ясна. Это схематические изображения людей, верблюдов, других животных.
Третье местонахождение находится в логу под названием Большой. Он располагается севернее Моховского и тянется на несколько километров с северо-запада на юго-восток. Северо-восточный борт лога имеет сложную структуру и состоит из цепочки отдельных возвышенностей, на каждой из которых несколькими ярусами расположены
скальные выходы. Выборочное обследование нескольких таких возвышенностей показало, что отдельные петроглифы встречаются на всем протяжении Большого лога. На одном из участков выявлена большая компактно расположенная группа плоскостей. Изображения занимают несколько десятков граней, переходя с одной на другую. Они выполнены в технике выбивки, иногда с последующей прошлифовкой или в сочетании с глубокой резьбой; есть также гравировки и прошлифовки. Изображены всадники, человеческие фигуры с луками, с растопыренными пальцами, перевёрнутые вниз головой и т. д.; встречаются и зооморфные фигуры, но существенно реже, чем антропоморфные. Есть непонятные изображения, состоящие из переплетающихся извилистых линий, более всего похожие на «тесинские лабиринты» [17]. Особенностью местонахождения является необычно большое количество изображений колец, концентрических кругов, спиралей, колец с точкой, чертой или перекрестием внутри, сдвоенных колец и других подобных знаков (рис. 3—3). Разнообразны и многочисленны также изображения тамг и тамговидных знаков. Предположительно, основная часть петроглифов этого участка относится ко времени тесинской культуры; некоторые могут быть отнесены к эпохе средневековья и новому времени. Ранее это скопление, под названием Апкашево, было скопировано Н. В. Леонтьевым методом протирки на кальку. Коллекция его эстампов хранится в Музее-заповеднике «Томская Писаница» (Основной фонд, №№ 7354—7360, 7401—7404, 8480—8482). Полное обследование Большого лога и документирование обнаруженных петроглифов будут продолжены.
Осуществлялся также осмотр оглахтинских скал вдоль береговой линии, с лодки и с помощью бинокля, однако ничего нового в этом сезоне обнаружить не удалось. Но опыт поиска на затопленных памятниках изображений, локализованных высоко на отвесных скалах, (к которым не было доступа у исследователей, работавших до сооружения Красноярской ГЭС) удалось с успехом применить на другом памятнике — Усть-Туба. Такое название было дано Я. А. Шером [19, с. 150—153] местонахождениям наскальных рисунков на юго-восточных склонах горного массива Тепсей, расположенного напротив Оглахты, на правом берегу водохранилища, в Краснотуранском р-не Красноярского края.
Усть-Туба I—VI — это группы изображений на скалах и во внутренних логах вдоль береговой линии р. Тубы в месте её впадения в Енисей. Б0льшая их часть была скопирована до затопления и опубликована [20]. Сравнение этих материалов с результатами осмотра памятника показало, что от водохранилища пострадало, в основном, только местонахождение Усть-Туба III (правда, оно было и самым крупным среди всех). Из известных плоскостей Усть-Тубы III многие уже
утрачены (затоплены, разрушены, погребены под осыпями), но всё же многие пока сохранились и при падении уровня воды могут быть осмотрены и сфотографированы (цв. вкл. III — 2), хотя с каждым годом их остается всё меньше. При этом довольно большая группа плоскостей располагается на отвесных скалах выше уровня затопления. Часть из них была известна раньше, а некоторые даже удавалось скопировать [20, Pl. 61]. Сейчас их стало возможно документировать методом фотосъёмки с длиннофокусным объективом, с воды, находясь в лодке (цв. вкл. III — 3). Кроме того, с помощью бинокля было обнаружено немало незафиксированных ранее композиций и одиночных изображений, располагающихся на неприступных высоко расположенных отвесных скалах (цв. вкл. III — 1; рис. 4). Все они относятся к пласту древнейших изображений Минусинской котловины [10] и представляют образы вымерших и изменивших ареал животных: диких быков, диких лошадей, кабанов, лосей, архаров и т. д. На местонахождениях Усть-Туба I, IV, V также были обнаружены неизвестные ранее изображения, относящиеся как к древнейшему пласту, так и более поздним эпохам.
В Минусинском р-не Красноярского края проведено документирование петроглифов Майда-шинской писаницы. Она находится также правом берегу Енисея под Минусинском. Некогда это был большой памятник, который в 1904 г. методом эстампажа скопировал А. В. Адрианов [1, л. 58—69]. Работали на нём и другие исследователи. Петроглифы находились на скальных выходах у самого берега, но пострадали они не от затопления (это место — выше зоны водохранилища), а от выломки камня крестьянами дер. Быстрая. Из тех плоскостей, которые копировал А. В. Адрианов, до наших дней не сохранилось ничего. Однако есть другие2. Сохранившиеся плоскости расположены двумя группами в нескольких метрах друг от друга, на самом нижнем ярусе скальных выходов, близко от уреза воды, так что во время паводка они иногда скрываются под водой и бывают частично скрыты отложениями.
Первая группа состоит из 6-ти плоскостей, расположенных на одном скальном выходе в виде фриза. Все рисунки относятся к древнейшему пласту: фигуры животных выполнены в «минусинском стиле», их сопровождают изображения более десятка лодок с «пассажирами». Антропоморфные фигуры в одних лодках изображены типично, в виде схематичных столбиков (рис. 5: 1, 2), в других же показаны необычным образом: в виде «кеглеобразных» фигур с большими круглыми головами [10, рис. 4: 1]. И те и другие
2. Эти плоскости Майдашинской писаницы нам показал Н. В. Леонтьев, за что выражаем ему искреннюю признательность.
лодки показаны не только «плывущими» горизонтально, но и в разных других направлениях. Кстати сказать, фигуры животных тоже показаны как в обычном горизонтальном положении, так и ориентированными по диагонали и вертикально. Одна из «схематичных» лодок перекрывает вертикально ориентированную фигуру быка (рис. 5: 2), а диагонально ориентированные изображения копытных неизвестного вида перекрывают антропоморфных фигур с круглыми головами [там же]. Этот интереснейший фриз был расчищен от биообрастателей и отложений и полностью документирован. Микалентные копии всех плоскостей переданы в фонды Музея-заповедника.
Вторая группа состоит из двух рядом расположенных плоскостей. Одна из них была скопирована ещё в 1929 г. С. В. Киселёвым [5, рис. 7], который, так же, как и А. В. Адрианов применял метод бумажного эстампажа. Современная прорисовка этой композиции, которую можно отнести к тагарской культуре, представлена на рис. 5: 3. Рядом с нею несколько лет назад Н. В. и С. Н. Леонтьевыми была расчищена из-под речных отложений фигура быка, выполненного в стиле древнейшего пласта, очень хорошей сохранности (фото см.: [10, рис. 5—2)]. В 2015 г. при продолжении расчистки удалось выявить ещё несколько граней этой плоскости с другими фигурами, также относящимися к древнейшим. Интересно, что на этой же плоскости, немного выше, на том же уровне, что изображения плоскости с тагарскими хищниками, были выбиты схематичные антропоморфные фигуры, почти неразличимые, так как каменный субстрат на этом уровне сильно выветрен. Видимо, древнейшие изображения смогли хорошо сохраниться благодаря тому, что находились под отложениями, а более поздние рисунки были нанесены выше них и пострадали от паводков. Вполне возможно, что речными наносами здесь могут быть скрыты и другие плоскости.
В Минусинском р-не Красноярского края было продолжено документирование ещё одного комплексного памятника — петроглифов на горе Су-ханиха. В связи со сбором материалов для будущих тематических экспозиций Музея наскального искусства в составе Музея-заповедника «Томская Писаница», особое внимание было уделено документированию композиций с изображениями шаманов в пунктах Суханиха II (рис. 6) и Сухани-ха IV (рис. 7). Обе композиции содержат, кроме шаманов, изображения антропоморфных фигур с «палками» (жезлами?) в руках, в характерных позах, а также фигуры, показанные «вниз головой». Подобных сцен и «человечков», выполненных в подобном стиле и иконографии известно очень много — и на скалах Минусинской котловины, и особенно на курганных камнях (рис. 9). Традиционно они именуются «тагарские человечки». Однако фигуры с явными шаманскими атрибу-
тами (бубен и колотушка) представлены в таких сценах не всегда. Поэтому очень важно установить, одновременны ли изображения «шаманов» изображениям «тагарских человечков». Плоскость с местонахождения Суханиха II уже была частично опубликована как тагарская [18, рис. 34]. При этом правая её часть, которая содержит, по меньшей мере, восемь изображений шаманов с бубнами, в опубликованную прорисовку не была включена. Однако другие зафиксированные на Суханихе композиции (а также на других памятниках наскального искусства и курганных камнях) говорят в пользу высказанного предположения. По всей вероятности, шаманские фигуры следует всё же соотнести со сценами, где показаны столь характерные для Минусинской котловины «человечки» с оружием и не всегда понятными атрибутами, с султанами на головах, некоторые в положении «вниз головой», некоторые с руками, показанными в форме птичьих крыльев и т. д. Однако отнесение таких «человечков» к тагарской культуре вызывает большие сомнения. В этих сценах редко присутствуют фигуры животных, но когда они показаны, они никогда не изображены в «скифском» стиле. Наличие таких изображений в огромном количестве на плитах оград тагарских курганов заставляет думать, что они относятся к более поздней эпохе: очевидно, что это какой-то период хунно-сяньбийского времени, но с какими именно погребальными археологическими памятниками можно их связать, пока не ясно. Эта проблема очень актуальна, в том числе в связи с проблемой появления шаманства в Южной Сибири.
Для детальной культурно-хронологической атрибуции наскального искусства скифского и хунно-сяньбийского времени ключевое значение имеют изображения на плитах курганов этих эпох, при этом наиболее важны данные, относящиеся к раскопанным курганам. Изучение изображений на курганных плитах — одно из приоритетных направлений работы нашей экспедиции.
Гора Туран в Краснотуранском р-не Красноярского края и территория вокруг неё — место расположения большого количества могильников с многочисленными изображениями на плитах курганов. Работы по их копированию были начаты Д. Г. Савиновым в 1963, 1964 гг. [16], в конце 1970-х — нач. 1980-х гг. продолжены Б. Н. Пятки-ным и Т. В. Николаевой [15]. Могильники, расположенные у северного подножья горы, раскапывал в 1963, 1964 гг. А. Д. Грач как подлежащие затоплению Красноярским водохранилищем. В 1980-х гг. три кургана огромного могильника, расположенного во внутренней долине Турана, раскопал Б. Н. Пяткин, из них два содержали плиты с изображениями. В 2015 г. проводилось исследование курганов этого могильника, выборочная фотофиксация некоторых плит с изображениями (современные методы документирования позво-
лили существенно уточнить детали изображений, особенно гравированных), сопоставление данных о раскопках с объектами на месте.
Работы проводились в мае, когда уровень воды в водохранилище ещё довольно низок. В связи с этим обстоятельством на том месте, где до затопления проводил раскопки А. Д. Грач, обнажилось дно, что позволило выявить остатки многочисленных курганов и локализовать расположение могильников у северного подножья горы Туран. Состояние этих объектов, конечно, неудовлетворительное. Постоянные колебания уровня воды и долгое пребывание под водой привели к тому, что каменные конструкции курганов сильно разрушены, угловые плиты повалены и часто разбиты, многие занесены песком. Нам не удалось найти ни одной плиты с изображениями, скопированными в 1960-х гг. Д. Г. Савиновым. Однако были обнаружены другие (рис. 8: 3—6). По всей вероятности, в то время они были покрыты лишайниками и поэтому остались незамеченными. Характерное состояние поверхностной «съеденно-сти» выбивки это подтверждает. На обнаруженных плитах есть изображения козликов в «скифском» стиле, аналогичных тем, чтобы были зафиксированы Д. Г. Савиновым [16, рис. 2: 5, 5: 1], а также другие зооморфные изображения, типичные «тесинские» антропоморфные фигуры, тамги и т. д. К сожалению, полного документирования этих плит осуществить не удалось в связи с начавшимся подъёмом воды. К югу от могильного поля, также на обнажившейся отмели, отмечены многочисленные свидетельства размытого поселения на очень большой площади — фрагменты керамики разных периодов, обломки зернотёрок и т. д. Одна из зернотерок даже имела лежащий на ней курант (рис. 8: 1, 2); этот комплект был передан в фонды Музея-заповедника «Томская Писаница».
Продолжено документирование изображений на обнаруженном в 2014 г. «длинном» кургане, расположенном на высокой террасе у самого подножия северных отрогов Турана. Этот объект представляет большой интерес в связи с тем, что изображениями покрыты 10 граней пяти его плит из сохранившихся тринадцати. Практически все они были скрыты под слоем лишайника и выявлены в результате трудоёмкой его расчистки (рис. 9). Несколько из них представляют сложные многофигурные композиции, в которых ещё предстоит разобраться.
Работы по поиску и фотофиксации рисунков на курганных плитах проводились также в Ново-сёловском р-не. В частности, документированы изображения на одной из плит большого тагар-ского кургана, расположенного около бывшего аэропорта с. Новосёлово, по правой стороне от дороги, ведущей к нему. В этой местности находятся несколько больших курганов тагар-
ской культуры, но изображения известны только на плите ограды одного из них [2, л. 6, 29; 3, с. 17, рис. 2). Это северный угловой камень ограды, выделяющийся своими размерами (высотой до 2-х м). На его северной грани была выбита многофигурная композиция, от которой из-за обширного отслоения скальной корки сохранились лишь остатки изображений в нижней и правой части. Это выполненные в тагарское время изображения животных — копытных и хищников — в позе «внезапной остановки», с контурными туловищами, оформленными спиралями и завитками. Схематичные фигуры козлов, выбитые в верхней части камня, вероятно, относятся к более позднему времени. Камень, частично покрытый лишайником, был расчищен, сфотографирован и скопирован на микалентную бумагу (рис. 10—1). Сравнение с материалами Н. А. Боковенко [там же] показало, что отслоение скальной корки продолжается, с 1983 г. к настоящему времени утрачен ещё один фрагмент с изображениями (рис. 10—2), добавились и повреждения антропогенного характера.
В Республике Тыва проводилось исследование состояния известного памятника наскального искусства Малый Баянкол, находящегося на правом берегу Енисея, в окрестностях Кызыла. Памятник этот имеет примечательную историю изучения: пожалуй, ни один из известных исследователей древностей Тувы не обошёл своим вниманием его яркие петроглифы. Зарисовки, копии и фотографии 19-го — начала 20-го вв. свидетельствуют
о том, что к нашему времени утрачено несколько из зафиксированных тогда интереснейших композиций. Было высказано предположение, что это произошло в середине 20-го века в результате разработки камня для строительства [4, с. 14], но проведённый осмотр памятника и характер разрушений говорят о том, что это случилось скорее в результате землетрясения: фрагменты разрушенных скальных блоков остались лежать на том же склоне (цв. вкл. IV). Среди них есть несколько с остатками изображений. Изучение фотографий памятника, сделанных в 1915 г. А. В. Адриановым [СПФА РАН, ф. 148, оп. 1., д. 8., л. 76, 78, 83—85] показывает, что на данном участке было ещё по меньшей мере три больших многофигурных плоскости — одна за другой. От всех них сохранились небольшие фрагменты на видимых гранях камней в развале, что заставляет надеяться, что если удастся осуществить разборку этого развала, можно будет найти и другие части разрушенных плоскостей. А пока реконструкцию утраченных композиций хуннского времени можно осуществить по архивным фотографиям. Четыре плоскости на этом участке сохранились in situ. Все они, как и выявленные фрагменты, были документированы, коллекция микалентных копий (рис. 11) передана в фонды Музея-заповедника. На других участках памятниках было также проведено исследование состояния их сохранности путём сравнения с фотографиями, сделанными А. В. Адриановым сто лет тому назад.
Источники и литература
1. Адрианов, А. В. Писаницы Енисейской губернии. Отчет об исследовании писаниц в Минусинском крае летом
1904 г. / А. В. Адрианов — Томск, 1906. / Архив Музея археологии и этнографии Сибири Томского Государственного университета. Д. № 55.
2. Боковенко, Н. А. Отчет об обследовании петроглифов в Новосёловском, Краснотуранском районах Красноярского
края и в Хакасской АО в 1983 году Н. А. Боковенко. — Ленинград, 1984 / Н. А. Боковенко // Научно-отраслевой архив ИА РАН, Р-1, № 10103.
3. Боковенко, Н. А. Новые памятники наскального искусства скифской эпохи на Енисее / Н. А. Боковенко // Миро-
воззрение. Археология. Ритуал. Культура. Сб. статей к 60-летию М. Л. Подольского. — СПб., 2000. — С. 11 — 19.
4. Дэвлет, М. А. Александр Васильевич Адрианов (к 150-летию со дня рождения) / М. А. Дэвлет. — Кемерово:
Кузбассвузиздат, 2004. — 68 с.
5. Киселёв, С. В. Значение техники и приёмов изображения некоторых енисейских писаниц / С. В. Киселев //
Труды секции археологии Российской Ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук. — М., 1930. — Т. V. — С. 91—100.
6. Кызласов, Л. Р. Отчет о работе Хакасской археологической экспедиции МГУ в 1973 г. / Л. Р. Кызласов. — Москва,
1974. / Научно-отраслевой архив ИА РАН, Р-1, № 5096.
7. Кызласов, Л. Р., Леонтьев, Н. В. Народные рисунки хакасов / Л. Р. Кызласов, Н. В. Леонтьев. — М.: Наука, 1980. —
176 с.
8. Миклашевич, Е. А. Комплекс памятников наскального искусства Оглахты: информационный потенциал
и перспективы исследования / Е. А. Миклашевич // Научное обозрение Саяно-Алтая. Археология. — № 1 (9). — 2015. — С. 54—77.
9. Миклашевич, Е. А. Новые местонахождения наскального искусства в горном массиве Оглахты (Хакасия) /
Е. А. Миклашевич // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Т. XXI. — Новосибирск: ИАЭТ СО РАН, 2015. — С. 303—307.
10. Миклашевич, Е. А. Древнейшие наскальные изображения Минусинской котловины: проблемы и перспективы исследования / Е. А. Миклашевич // Ученые записки музея-заповедника «Томская Писаница». Вып. 2. — Кемерово, 2015. — С. 66—78.
11. Миклашевич, Е. А., Бове Л. Л. Исследование древнейших наскальных изображений Минусинской котловины в 2014—2015 годах. / Е. А. Миклашевич, Л. Л. Бове // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. — Новосибирск: ИАЭТ СО РАН, 2015. — Т. XXI. — С. 308—312.
12. Миклашевич, Е. А., Мухарева А. Н., Бове Л. Л. Исследования Петроглифической экспедиции музея-заповедника «Томская Писаница» в 2012—2014 гг. / Е. А. Миклашевич, А. Н. Мухарева, Л. Л. Бове // Ученые записки музея-заповедника «Томская Писаница». — Кемерово, 2015. — Вып. 1. — С. 29—52.
13. Мухарева, А. Н. Изображения на каменных «плитах» севера Минусинской котловины / А. Н. Мухарева // Труды IV (XX) Всероссийского Археологического съезда в Казани. Т. IV. — Казань: Отечество, 2014. — С. 83—84.
14. Мухарева, А. Н. Гравированные изображения середины I тыс. н.э. на севере Минусинской котловины / А. Н. Мухарева // Учёные записки музея-заповедника «Томская Писаница». — Кемерово, 2015. — Вып. 2. — С. 78—84.
15. Николаева, Т. В. Изображения на плитах оград курганов тагарской культуры (методика и хронология) / Т. В. Николаева. — Кемерово, 1983. Рукопись канд. дис. / Научный архив Музея «Археология, этнография и экология Сибири» Кемеровского государственного университета, № 837.
16. Савинов, Д. Г. К вопросу о хронологии и семантике изображений на плитах оград тагарских курганов (по материалам могильников у горы Туран) / Д. Г. Савинов // Южная Сибирь в скифо-сарматскую эпоху. — Кемерово: КемГУ, 1976. — С. 57—72.
17. Савинов, Д. Г. Тесинские «лабиринты» (по материалам могильника Есино III) // Древнее искусство Азии. Петроглифы. — Кемерово: КемГУ, 1995. — С. 22—32.
18. Советова, О. С. Петроглифы тагарской эпохи на Енисее (сюжеты и образы) / О. С. Советова. — Новосибирск: ИАЭт СО РАН, 2005. — 140 с.
19. Шер, Я. А. Петроглифы Средней и Центральной Азии / Я. А. Шер. — М.: Наука, 1980. — 328 с.
20. Blednova, N., Francfort, H.-P., Legtchilo, N., Martin, L., Sacchi, D., Sher, J., Smirnov, D., Soleilhavoup, F., Vidal, P. Tepsej I—III, Ust' — Tuba I—VI (Russie, Khakassie). Répertoire des pétroglyphes d'Asie Centrale. Fascicule No. 2. Sibérie du Sud 2. — Paris: Diffusion de Boccard, 1995. — 246 p.
21. Sher, J. A., Blednova, N., Legchilo, N., Smirnov, D. Oglakhty I—III (Russie, Khakassie). Répertoire des pétroglyphes d'Asie Centrale. Fascicule No. 1: Siberie du Sud 1. — Paris: Diffusion de Boccard, 1994. -156 p.
References
1. Adrianov, A. V. Pisanicy Enisejskoj gubernii. Otchet ob issledovanii pisanic v Minusinskom krae letom 1904 g. [Rock
art sites in the Yenisey province. Report on its investigation in 1904]. — Tomsk, 1906. / The Archive of the Museum of archaeology and ethnography of Siberia in the Tomsk State University. № 55. (in Rus.).
2. Bokovenko, N. А. Otchet ob obsledovanii petroglifov v Novoselovskom, Krasnoturanskom rayonah Krasnoyarskogo
kraya i v Hakasskoy AO v 1983 godu [The report on the survey of petroglyphs in Novoselovо and Krasnoturansk districts of the Krasnoyarsk region and Khakassia in 1983]. Leningrad, 1984 / Archive of the Institute of Archaeology of Russian Academy of Sciences, Р-1, № 10103. (In Rus.).
3. Bokovenko, N. A. Novye pamjatniki naskal'nogo iskusstva skifskoj jepohi na Enisee [New rock art sites from the
Scythian period at the Yenisei]. Mirovozzrenie. Arheologija. Ritual. Kul'tura [World-view. Archaeology. Ritual. Culture]. — Sankt-Petersburg, 2000. — P. 11—19. (in Rus.).
4. Devlet, M. A. Aleksandr Vasil'evich Adrianov (k 150-letiju so dnja rozhdenija) [Alexander V. Adrianov (to the 150th
anniversary)]. — Kemerovo, 2004. — 68 p. (in Rus.).
5. Kiselyov, S. V. Znachenie tehniki i prijomov izobrazhenija nekotoryh enisejskih pisanic [Importance of the technique
and depiction methods concerning some rock art objects from the Yenisei]. Trudy sekcii arheologii Rossijskoj As-sociacii nauchno-issledovatel'skih institutov obshhestvennyh nauk [Occasional publications of the Archaeological Session of the Russian Association for Humanities]. Vol. V. Moscow, 1930. — P. 91—100. (in Rus.).
6. Kyzlasov, L. R. Otchet o rabote Hakasskoj arheologicheskoj jekspedicii MGU v 1973 g. [The report of the Khakas Archae-
ological expedition of the Moscow State University in 1973]. Moscow, 1974 / Archive of the Institute of Archaeology of Russian Academy of Sciences, Р-1, № 5096. (in Rus.).
7. Kyzlasov, L. R., Leont'ev N. V. Narodnye risunki hakasov [Folk images of the Khakass]. Moscow, 1980. — 176 p. (in Rus.).
8. Miklashevich, E. A. The Oglakhty rock art complex: informational potential and research perspectives. Sayan-Altay
Scientific Review. Archaeology. № 1 (9). 2015. — P. 54—77. (in Rus.).
9. Miklashevich, E. A. New rock art sites in the mountainous massif of Oglakhty (Khakasia). Problems of Archaeology,
Ethnography, Anthropology of Siberia and neighboring territories. Vol. XXI. — Novosibirsk, 2015. — P. 303—307. (in Rus.).
10. Miklashevich, E. A. The earliest rock art imagery of the Minusinsk Basin: research problems and perspectives. Uch-jonye zapiski muzeja-zapovednika «Tomskaja Pisanica» [Scholarly Notes of the «Tomskaya Pisanitsa» museum-reserve]. — Issue 2. Kemerovo, 2015. — P. 66—78. (in Rus.).
11. Miklashevich E. A., Bove L. L. Investigation of the earliest rock art imagery in the Minusinsk Basin in 2014—2015. Problems of Archaeology, Ethnography, Anthropology of Siberia and neighboring territories. Vol. XXI. Novosibirsk, 2015. — P. 308—312. (in Rus.).
12. Miklashevich, E. A., Mukhareva A. N., Bove, L. L. Issledovanija Petroglificheskoj ekspedicii muzeja-zapovednika «Tomskaja Pisanica» v 2012—2014 gg [Investigations of the «Tomskaya Pisanitsa» museum-reserve expedition for rock art in 2012—2014.]. Uchjonye zapiski muzeja-zapovednika «Tomskaja Pisanica» [Scholarly Notes of the «Tomskaya Pisanitsa» museum-reserve]. — Issue 1. Кемерово, 2015. — P. 29—52. (in Rus.).
13. Mukhareva A. N. Izobrazhenija na kamennyh «plitah» severa Minusinskoj kotloviny [Images on the stone slabs at the North of the Minusinsk basin]. Trudy IV (XX) Vserossijskogo Arheologicheskogo s'ezda v Kazani [Proceedings of the IV (XX) Meeting of Archaeologists of Russia]. — T. IV. Kazan', 2014. — P. 83—84. (in Rus.).
14. Mukhareva, A. N. Engraved depiction of the middle of 1st millennium AD the North Minusinsk basin. Uchjonye zapiski muzeja-zapovednika «Tomskaja Pisanica» [Scholarly Notes of the «Tomskaya Pisanitsa» museum-reserve]. Issue 2. Kemerovo, 2015. — P. 78—84. (in Rus.).
15. Nikolaeva, T. V. Izobrazhenija na plitah ograd kurganov tagarskoj kul'tury (metodika i hronologija) [The images on the Tagar culture kurgan slabs (methods and chronology)]. Thesis. Kemerovo, 1983. / The Archive of the Kemerovo State university museum «Archaeology, Ethnography and Ecology of Siberia». № 837. (in Rus.).
16. Savinov, D. G. K voprosu o hronologii i semantike izobrazhenij na plitah ograd tagarskih kurganov (po materialam mogil'nikov u gory Turan) [Concerning the chronology and semantics of the images on the Tagar kurgan slabs]. Juzhnaja Sibir' v skifo-sarmatskuju epohu [South Siberia at the Scythian-Sarmatian period]. — Kemerovo, 1976. — P. 57—72. (in Rus.).
17. Savinov, D. G. Tesinskie «labirinty» (po materialam mogil'nika Esino III) [Labyrinths of the Tes' culture (according to the materials from Esino III cemetery]. Drevnee iskusstvo Azii. Petroglify [Ancient Art of Asia. Petroglyphs]. — Kemerovo, 1995. — P. 22—32 (in Rus.).
18. Sovetova, O. S. Petroglify tagarskoj epohi na Enisee (sjuzhety i obrazy) [Petroglyphs of the Tagar period at the Yenisei (subjects and images]. — Novosibirsk, 2005. — 140 p. (in Rus.).
19. Sher, J. A. Petroglify Srednej i Central'noj Azii [Petroglyphs of Middle and Central Asia]. — Moscow, 1980. — 328 p. (in Rus.).
20. Blednova, N., Francfort, H.-P., Legtchilo, N., Martin, L., Sacchi, D., Sher, J., Smirnov D., Soleilhavoup, F., Vidal, P. Tepsej I—III, Ust' — Tuba I—VI (Russie, Khakassie). Répertoire des pétroglyphes d'Asie Centrale. Fascicule No. 2. Sibérie du Sud 2. — Paris: Diffusion de Boccard, 1995. — 246 p. (In French).
21. Sher, J. A., Blednova, N., Legchilo, N., Smirnov, D. Oglakhty I—III (Russie, Khakassie). Répertoire des pétroglyphes d'Asie Centrale. Fascicule No. 1: Siberie du Sud 1. — Paris: Diffusion de Boccard, 1994. -156 p. (In French).
Список сокращений
ИА РАН — Институт археологии Российской Академии наук
ИАЭт СО РАН — Институт археологии и этнографии Сибирского отделения Российской Академии наук
ИИМК РАН — Институт истории материальной культуры Российской Академии наук
КемГУ — Кемеровский государственный университет
СПФА РАН — Санкт-Петербургский филиал Архива Российской академии наук
Рис. 1. Карта с указанием памятников наскального искусства, исследовавшихся петроглифической экспедицией музея-заповедника «Томская Писаница» в 2015 г.
Рис. 2. Енисей, Улазы. Фрагмент одной из горизонтальных «плит»: 1 — до расчистки от лишайника и отложений; 2 — после расчистки; 3 — микалентная копия изображений.
Рис. 3. Енисей, Оглахты: 1, 2 — прорисовки изображений Абрашкина лога; 3 — фрагмент одной из плоскостей Большого лога.
Рис. 6. Енисей, Суханиха II: фрагменты многофигурной композиции с изображениями шаманов.
Рис. 7. Енисей, Суханиха IV. Композиция с изображениями антропоморфных фигур, шамана с бубном и колотушкой, знаков: 1 — общий вид плоскости, 2 — прорисовка; 3 — фрагмент с шаманом.
Рис. 8. Енисей, Туран. 1 — Северное подножье горы Туран, вид обнажившегося дна водохранилища в том
месте, где найдены остатки размытого поселения; на переднем плане — зернотёрка с курантом. 2 — Зернотёрка и курант. 3 — Курганные конструкции на обнажившемся дне водохранилища; угловой камень, расколовшийся на 3 части; крестиками обозначены плоскости с изображениями. 4—6 — Фрагменты плит с изображениями из разрушенных курганов.
Рис. 9. Енисей, Туран. Изображения на плитах ограды кургана, фрагменты.
Рис. 10. Енисей, изображения на камне тагарского кургана у с. Новосёлово: 1 — микалентная копия 2015 г.; 2 — прорисовка изображений 1983 г. (по: Боковенко, 2000), заливкой серого цвета показан
утраченный фрагмент.
Рис. 11. Тува, Малый Баянкол: микалентные копии двух плоскостей с изображениями хуннского времени.
