CC BY
25УДК 94(571.62)«1853/1854» DOI: 10.24412/2308-264X-2022-6-15-23
ВОРОБЬЕВ В.Е., АБАЕВ Е.А., ХАПАЕВ В.В. ИССЛЕДОВАНИЯ И ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ОТКРЫТИЯ Г.И. НЕВЕЛЬСКОГО КАК ФАКТОР УКРЕПЛЕНИЯ ОБОРОНОСПОСОБНОСТИ РОССИИ НА ДАЛЬНЕМ
ВОСТОКЕ1
Ключевые слова: Г.И. Невельской, Н.Н. Муравьев, Л.Г. Сенявин, Крымская война, Амур, Сахалин, обороноспособность России, Дальний Восток.
В статье изучены усилия выдающегося русского флотоводца и первооткрывателя Г.И. Невельского в сфере организации географических исследований побережья Сахалина и устья Амура, в укреплении обороны российского Дальнего Востока накануне Крымской войны 1853-1856 годов. Проанализировано противостояние властных группировок в Петербурге вокруг вопроса о включении бассейна Амура и острова Сахалин в состав России. Изучено влияние результатов исследований и создания Г.И. Невельским укрепленных пунктов в Амурском бассейне и на Сахалине на принятие решения о распространении российской юрисдикции на эти территории. Сделан вывод о том, что усилия Г.И. Невельского по укреплению дальневосточных рубежей России поддерживались многими высокопоставленными руководителями (Великим князем Константином Николаевичем, А.С. Меншиковым, Н.Н. Муравьевым и пр.), но вступали в противоречие с мнением руководства министерства иностранных дел. Обоснована гипотеза о том, что император Николай I (пусть и не всегда публично) поддерживал действия Г.И. Невельского и его патронов. Благодаря тому, что Г.И. Невельской заблаговременно исследовал устье Амура и его окрестности, правильно определил ключевые точки на побережье, неприятель в ходе Крымской войны не сумел высадиться на материк и атаковать здесь российские позиции, которые он счел уже достаточно укрепленными.
VOROBYOV, V.E., ABAEV, E.A., KHAPAEV, V.V.
GEOGRAPHICAL RESEARCH AND DISCOVERIES OF G.I NEVELSKOY AS A FACTOR IN ENHANCING THE
DEFENSE CAPABILITY OF THE RUSSIAN FAR EAST
Key words: G.I. Nevelskoy, N.N. Muravyov, L.G. Senyavin, Crimean War, the Amur river, Sakhalin, defense capability.
The article studies the efforts of the outstanding Russian naval commander and discoverer G.I. Nevelskoy in organizing geographical research of the Sakhalin coast and the mouth of the Amur, which contributed to strengthening the defense of the Russian Far East on the eve of the Crimean War of 1853-1856. The opposition of power groups in St. Petersburg around the issue of the inclusion of the Amur basin and Sakhalin Island into Russia is analyzed. The influence of the research results and the creation by G.I. Nevelskoy fortified strongholds on Sahkalin and in the Amur basin on the decision to extend Russian jurisdiction to these territories. It is concluded that the efforts of G.I. Nevelskoy to strengthen the Russian Far East borders were supported by many high-ranking leaders: Grand Duke Konstantin Nikolayevich, A.S. Menshikov and N.N. Muravyov, but conflicted with the opinion of Ministry of Foreign Affairs senior officials. The hypothesis is substantiated that Emperor Nicholas I (albeit not always publicly) supported the actions of G.I. Nevelskoy and his patrons. G.I. Nevelskoy succeeded in exploration of the mouth of the Amur and its surroundings along with identification the key points on the coast. Consequently the enemy did not dare to disembark on the mainland and attack the Russian positions there because of sufficient fortification.
«Где раз поднят русский флаг, он спускаться не должен!»
Император Николай I
Дальневосточное направление внешней и оборонной политики не входило в первой половине XIX века в число приоритетов Российской империи. Освоению Русской Америки в это время уделялось больше внимания, чем Дальнему Востоку России. На карте этого региона оставалось еще множество «белых пятен». Даже вопрос о том, соединен ли Сахалин перешейком с материком или является островом, не был решен вплоть до 1849 года. Империя в правление Александра I и Николая I была настолько отвлечена на европейские и ближневосточные дела, что Дальний Восток практически отсутствовал во внешнеполитическом, а тем более во внешнеэкономическом дискурсе.
Считается, что перевод этой темы в актуальную плоскость стал результатом подвижничества конкретного человека - выдающегося российского мореплавателя и землепроходца, ученого, члена Русского географического общества с 1846 года, адмирала Геннадия Ивановича Невельского (1813-1876). Однако не до конца установлена роль в этом процессе других исторических деятелей - императора Николая I, великих князей Александра Николаевича и Константина Николаевича, начальника Главного Морского штаба А.С. Меншикова, министра иностранных дел К. Нессельроде, руководителя Азиатского департамента МИДа Л.Г. Сенявина. Исключение составляет лишь вклад в этот процесс генерал-
1 Исследование выполнено в рамках реализации грантового проекта Русского географического общества «Где раз поднят русский флаг, там он спускаться не должен». Договор о предоставлении гранта от 25.08.2022 № 46/2022-И.
губернатора Восточной Сибири графа Н.Н. Муравьева - непосредственного начальника Г.И. Невельского в изучаемый период. Для более полного понимания хода присоединения Приамурья и Сахалина к России этот пробел необходимо устранять. В частности, следует выяснить, является ли знаменитое «самоуправство» Невельского в освоении Приамурья действительно его личной инициативой или выполнением некоего секретного приказа.
В историографии деятельность Г.И. Невельского освещена фрагментарно и недостаточно полно. В основном изучаются его труды, как путешественника и землепроходца, но не как военного и государственного деятеля. Изучение личности и деятельности Г.И. Невельского началось еще в XIX веке. В частности, по «горячим следам» в 50-е - 80-е годы XIX в. в периодике была издана серия статей (в том числе и участниками экспедиций под его руководством), посвященных ему и его исследованиям [1-5].
В 1894 г. в Париже на французском языке была издана книга В. Венд «Адмирал Невельской и окончательное завоевание Амура» [6]. Интерес к личности адмирала возрос в преддверии его столетнего юбилея. В 1908 г. во Владивостоке генерал-лейтенантом гидрографом М.Е. Жданко была прочитана лекция на торжественном заседании Общества изучения Амурского края «Памяти Г.И. Невельского», впоследствии дважды опубликованная отдельным изданием [7, 8]. В 1916 году этот доклад был прочитан и на заседании Императорского Русского географического общества. По его материалам была опубликована статья в Известиях ИРГО [9]. Первое большое исследование о жизни и деятельности нашего героя на русском языке опубликовал его первый биограф адмирал А.К. Сиденснер в 1914 г., приурочивший свой труд к отмеченному годом ранее 100-летию Г.И. Невельского [10]. В дореволюционной историографии личность Невельского зачастую изучалась в контексте деятельности графа Н.Н. Муравьева-Амурского. Это вполне логично, учитывая, что действовали они сообща и были единомышленниками [11].
В СССР Г.И. Невельской выпал из поля зрения исследователей более чем на 20 лет. Впервые к его личности в советской историографии обратился историк Л.Г. Каманин, в 1939 году опубликовавший небольшую заметку об открытиях адмирала в издававшемся с 1937 по 1941 годы журнале «Наша страна» [12]. Впоследствии к личности землепроходца этот исследователь обратился в более общем труде «Первые исследователи Дальнего Востока» [13], где Г.И. Невельскому посвящено всего несколько страниц. Под его же редакцией вышло первое советское переиздание труда самого Г.И. Невельского «Подвиги русских морских офицеров» [14].
Другие советские историки в основном упоминали Г.И. Невельского и его исследования в более широком контексте изучения и освоения Дальнего Востока России [15]. При этом военно-политические аспекты деятельности адмирала, если и застрагивались, то вскользь.
В современной России Сахалинским отделением РГО был издан труд местного исследователя С.А. Пономарева «Книга об адмирале Невельском», целью которого было не исследование, а популяризация биографии и подвигов Г.И. Невельского среди подрастающего поколения [16]. Глубокое, основанное на большом массиве источников исследование подготовил к 1993 году советский историк и географ А.И. Алексеев. Но опубликовано оно было Камчатским отделением РГО лишь спустя 10 лет [17].
Ответ на вопрос о военно-политических мотивах действий Г.И. Невельского, его тайных и явных покровителях и недругах отчасти проливает труд самого адмирала, а отчасти - архивные документы, как опубликованные, так и ранее не востребованные исследователями. В том числе потому, что значительная часть этих бумаг имела грифы «секретно» и «весьма секретно». Основной массив таких документов отложился в Российском государственном архиве Военно-Морского Флота и до недавнего времени не был собран воедино и должным образом систематизирован. Лишь в 2017 году опубликован составленный Т.С. Федоровой под редакцией директора РГА ВМФ В.Г. Смирнова сборник документов Г.И. Невельского [18], проливающих свет на вопрос, являющийся предметом настоящей статьи. Нам удалось изучить не только их публикацию, но и поработать с отдельными подлинниками в архиве.
С учетом общего уровня разработанности проблемы, отметим, что по состоянию на 1848 год государственная принадлежность бассейна Амура не была определена. В частности, Россия не претендовала на обладание этой территорией из-за ложного представления о несудоходности устья этой реки. Таким было решение Особого комитета, курировавшего дальневосточное направление внутренней и внешней политики, сформулированное в 1848 г. под диктовку и под
председательством главы МИД К. Нессельроде: «Положить границу нашу с Китаем по южному склону Хинганского Станового хребта до Охотского моря, к Тугурской губе и отдать, таким образом, навсегда Китаю весь Амурский бассейн, как бесполезный для России по недоступности для мореходных судов устья р. Амура и по неимению на его прибрежье гавани» [19, с. 53].
Просчет, легший в основу этого решения, был вызван тем, что в 1845 году направленная на изучение устья Амура экспедиция на бриге «Константин» под командованием поручика П. Гаврилова по ошибке описала в качестве устья Амура залив Байкал на севере Сахалина. Ранее такой же ложный вывод сделал французский мореплаватель Ж. Лаперуз, который в 1787 г. предпринял неудачную попытку пройти устье Амура и сел на мель. На основе предоставленных в Петербург Русско-американской компанией, якобы подтвердившихся, ложных географических сведений Николай I наложил на предоставленный Особым комитетом документ резолюцию: «Весьма сожалею. Вопрос об Амуре, как о реке бесполезной, оставить; лиц, посылавшихся к Амуру, наградить» [19, с. 53]. Но для себя император вопрос закрытым не счел. Назначая годом ранее новым генерал-губернатором Восточной Сибири графа Н.Н. Муравьева, самодержец намекнул ему: «Что касается реки Амур, то об этом речь впереди. A bon entendeur peu de paroles» (франц. «Для смышленого слушателя не нужно много слов») [3, с. 258]. Это было фактически устное распоряжение негласно заняться углубленным изучением «амурского вопроса».
Но министерство иностранных дел придерживалось прямо противоположного мнения. Соответственно, чтобы выполнить устное указание императора, Н.Н. Муравьеву нужен был человек, который был бы готов исследовать устье Амура неофициально, невзирая на возможные карьерные риски. Им и стал капитан-лейтенант Г.И. Невельской, который с юности мечтал изучить Дальний Восток и поставить точку в двух застарелых географических спорах - о том, является ли Сахалин островом (П. Гаврилов доложил, что это полуостров), и судоходно ли устье Амура. В то время Невельской руководил строительством транспорта Охотской флотилии «Байкал», предназначавшегося для плаваний на Дальнем Востоке. Первый рейс судна должен был состояться с грузом в Петропавловск. Невельскому удалось, добившись аудиенции у начальника главного морского штаба светлейшего князя А.С. Меншикова, согласовать сокращение сроков постройки судна на 4 месяца, произвести усовершенствование его конструкции для повышения остойчивости и скоростных характеристик. Проект Невельского по модернизации судна курировал и давал ценные наставления лично главный командир Черноморского флота адмирал М.П. Лазарев: «Михаил Петрович, который одобрил все мои предложения ... был так добр и внимателен, что прислал мне о всем подробные чертежи и даже дельную книгу» [21, л. 7]. Помощь М.П. Лазарева оказалась полезной, поскольку прототипом «Байкала» являлся построенный в Севастополе в 1840-1842 годах транспорт «Сухум-кале» [20, с. 354-355].
Достигнутое улучшение ходовых характеристик корабля могло дать выигрыш по времени в пути. Его Г.И. Невельскому следовало использовать для исследования устья Амура и предполагаемого перешейка между Сахалином и материком. От великого князя Константина Николаевича, а затем и от А.С. Меншикова, посетившего «Байкал», Невельской получил личное благословение «на предстоящую кампанию» [21, л. 13]. В письме первому редактору журнала «Морской сборник» капитану 1 ранга Б.А. Глазенапу (в 1860-1871 годах Б.А. Глазенап исполнял должность главного командира Черноморского флота и портов Черного моря - авт.) Невельской прямо намекал на наличие неких устных секретных инструкций от великого князя: «Я не могу описать вам, Богдан Александрович, тех ласк и участия, какие угодно было оказать мне при этом случае его императорским высочеством, и не могу описать всего» [21, л. 13].
Так интересы Николая I, А.С. Меншикова, Н.Н. Муравьева и 35-летнего капитан-лейтенанта Г.И. Невельского невольно совпали. Однако они вступили в противоречие с планами министра иностранных дел К. Нессельроде и руководившего Азиатским департаментом МИДа с 1822 года Л.Г. Сенявина.
Стартовав из Кронштадта 21 августа 1848 года и пройдя западным маршрутом через Магелланов пролив, Г.И. Невельской достиг Петропавловска за 8 месяцев и 23 дня вместо планировавшегося года. Выигрыш во времени, необходимый для географических исследований, был достигнут, о чем Г.И. Невельской не замедлил рапортовать лично благословившему его на поход А.С. Меншикову [22, л. 37. об.].
На проведение исследований необходимо было письменное разрешение императора. Но его в Петропавловске мореплаватель не получил: ему выдали лишь копию инструкции Н.Н. Муравьева, предписывавшей исследовать устье Амура и выяснить, является ли Сахалин островом [22, л.л. 67-70]. Формально Г.И. Невельской должен был дождаться высочайшего утверждения этой инструкции. Но короткая навигация в Охотском море вынуждала действовать незамедлительно. Поэтому Невельской решил (или это была часть секретного плана?), что бумаги от генерал-губернатора достаточно, и приступил к исследованиям.
В ходе этой короткой экспедиции Невельской не обнаружил перешейка между Сахалином и материком, открыв тем самым Татарский пролив. В рапорте А.С. Меншикову Невельской писал: «Остров Сахалин от материка отделяется проливом, имеющим 4 мили ширины и от 7 до 6 сажен глубины (11-13 метров - авт.)» [23, л. 6]. Судоходными оказались и воды севернее, вплоть до устья Амура. В исследованиях этих вод и глубин русским мореплавателям активно помогали местные жители - гиляки. Устье Амура, как показали исследования, оказалось широким и глубоким - от 30 до 54 метров (в некоторых местах), что, разумеется, было более чем достаточно для прохода в реку судов любой осадки [23].
Таким образом, напрашивался вопрос об основании на Амуре опорного пункта и порта при нем. Но у Невельского от «Особого комитета об Амуре и гиляках» [26, л. 43] было разрешение на учреждение лишь одного опорного пункта на побережье - Петровского зимовья, которое было основано им 29 июня 1850 года (Об особых комитетах см. [24; 25]). При этом высочайшим повелением Н.Н. Муравьеву подчеркивалось, что зимовье должно быть основано не на берегу Амурского залива и тем более не на Амуре: «Ни под каким видом и предлогом не касаться Лимана и реки Амур» [19, с. 107].
Но понимая, что этого крайне недостаточно на громадном пустынном побережье (возможно, следуя секретному устному предписанию), Невельской на свой страх и риск, прямо нарушая письменное императорское повеление, основал 13 августа того же года еще один опорный пункт, в 100 км. вверх по течению Амура - на мысе Куэгда, дав ему название Николаевский пост. Основание сопровождалось торжественной церемонией подъема Андреевского флага, на которую были приглашены местные жители - гиляки, оказывавшие экспедиции всемерную помощь. Во время церемонии Г.И. Невельской сделал объявление, явно превышавшее его формальные полномочия: «От имени Российского Правительства сим объявляется всем иностранным судам, плавающим в Татарском заливе, что так как прибрежье этого залива и весь Приамурский край до Корейской границы с островом Сахалин составляют Российские владения, то никакие здесь самовольные распоряжения, а равно обида обитающим инородцам не могут быть допускаемы. Для этого ныне поставлены российское военные посты в заливе Искай и на устье Амура. В случае каких-либо нужд или столкновений с инородцами предлагается обращаться к начальникам постов» [19, с. 111-112].
Как было показано выше, Г.И. Невельской явно действовал в русле высказанных намеками пожеланий императора, с которыми, так или иначе, солидаризировались и А.С. Меншиков, и Н.Н. Муравьев. Но в коридорах высшей власти существовала влиятельная оппозиция этим действиям в лице руководства МИД. Поэтому на заседании «Особого комитета» в декабре 1850 года, на котором вновь председательствовал К. Нессельроде, несмотря на всемерную поддержку действиям Невельского, оказанную А.С. Меншиковым, Н.Н. Муравьевым и министром внутренних дел Л.А. Перовским, по настоянию К. Нессельроде и поддержавшего его военного министра А.И. Чернышева, постановлено было Николаевский пост ликвидировать, а самого Г.И. Невельского за самоуправство и прямое нарушение высочайшего повеления разжаловать в матросы [19, с. 114].
Историческое предание, восходящее к упомянутому выше докладу М.Е. Жданко 1908 года, гласит, что на следующий день император вызвал Г.И. Невельского к себе, строго отчитал, предъявил Высочайший указ о разжаловании в матросы, а затем, водя пальцем по карте с прочерченным на ней маршрутом транспорта «Байкал», изрек: «Но вот здесь ты уже мичман, там - лейтенант, тут - капитан 1 ранга, здесь контр-ад... (палец Государя стоял на Николаевске). Нет, подождем еще; надо наказать тебя за непослушание. И, встав с места, Государь разорвал акт о разжаловании, подошел к столу, взял заранее приготовленный крест св. Владимира, поцеловал Невельского и вдел ему крест в петлицу» [7, с. 15].
Сам Г.И. Невельской об этом эпизоде не упоминает. В архивных документах это, разумеется, тоже не отражено. По сообщению Невельского, о милости императора он узнал от Н.Н. Муравьева и Л.А. Перовского, которые действительно «имели особую аудиенцию у Его Величества». Именно им, по версии Г.И. Невельского, император сказал крылатую фразу, вынесенную в эпиграф настоящей статьи: «Где раз поднят русский флаг, он уже спускаться не должен» [19, с. 115].
По указанию императора было проведено еще одно заседание Особого совещания, на котором председательствовал уже не Нессельроде, а наследник-цесаревич Александр Николаевич, явно получивший от отца четкие инструкции, как действовать, а от Н.Н. Муравьева - всю необходимую информацию. Второй человек в государстве обеспечил нужные результаты заседания: Николаевский пост был сохранен в виде торгового пункта (лавки) Русско-американской компании, а попытки иностранных судов пройти через устье Амура теперь предписывалось пресекать. Самому Г.И. Невельскому было приказано, в качестве офицера по особым поручениям при генерал-губернаторе Восточной Сибири, продолжить начатые исследования [19, с. 115-116].
На основании вышеизложенного, есть основания полагать, что Николай I добровольно «сыграл главную роль» в некоем политическом спектакле, который понадобился для нейтрализации неконструктивных действий К. Нессельроде и Л.Г. Сенявина и демонстрации солидарности с позицией не только и не столько Г.И. Невельского, сколько Н.Н. Муравьева и А.С. Меншикова, которые, в отличие от дипломатов, правильно понимали и интересы государства, и намеки царя.
Но и дипломаты не собирались сдаваться. Новым витком противостояния позиций этих двух «партий» стала Крымская война, накануне и в ходе которой остро встал вопрос об организации обороны побережья российского Дальнего Востока.
В историографии, как правило, за рамками исследований остается вопрос о том, почему, атаковав Камчатку в 1854 году и вынудив Россию эвакуировать гарнизон Петропавловска-Камчатского в 1855 г., неприятель не решился высадиться на материковое побережье, в первую очередь - в устье Амура, к которому британский (равно как и американский) флоты внимательно присматривались в предвоенные годы. В августе 1852 года Н.Н. Муравьев докладывал А.С. Меншикову: «Соображая причины, для чего иностранные суда приходят в залив Татарский и залив Де-Кастри и делают промеры осенью и весной... капитан Невельской не сомневается, что иностранцы имеют намерения на окрестные берега» [27].
В этой обстановке необходимо было, несмотря на ничтожные силы, которыми располагал Г.И. Невельской, позаботиться об обороне вновь приобретенных побережий Сахалина и нижнего течения Амура. Поэтому он «предписал мичману Чихачеву, находящемуся в заливе Де-Кастри, бдительно наблюдать над действиями судов по всему пространству между заливом Де-Кастри и Южным проливом. А на случай, если те суда будут обнаруживать намерение к занятию какого-либо пункта или обследованию, то предъявить и приложенное при сем Объявление и, сделав другие соответственные распоряжения, на могущие встретиться случайности, принял должные меры для скорейшего и вернейшего представления ему в Петровское известие из залива Де-Кастри в случае могущей оказаться в том надобности» [27].
Сознавая ничтожность имевшихся в его распоряжении сил, Невельской просил у Н.Н. Муравьева (а генерал-губернатор переадресовал эту просьбу А.С. Меншикову) 200 солдат для создания гарнизонов в заливе Де-Кастри и в селении Кизи на берегу одноименного озера, «повторяя, что если иностранцы нас в этих местах предупредят, то нам будет весьма трудно их оттуда выбить. А что в тех пустынных местах одних протестов и объявлений недостаточно, а необходима сила для защиты берегов от пришельцев» [27].
В МИД очередную дерзость восприняли без восторга. Управляющий Министерством иностранных дел (в тот период фактически исполнявший обязанности министра), сенатор, тайный советник Л.Г. Сенявин в секретном письме управляющему Морским министерством Великому князю Константину Николаевичу высказал опасение возможными негативными последствиями занятия Россией залива Де-Кастри и озера Кизи, т.к. эта территория «находится неоспоримо в местах, принадлежащих Китаю. А потому занятие нами сего пункта, как равно и селения Кизи, расположенного на правой стороне Амура, не может быть признаваемо иначе как насильственным
завладением чужой собственностью. И притом собственностью такого государства, с которым мы находимся в мире и имеем немаловажное для нас торговое сношение» [28, л. 183].
Л.Г. Сенявин считал, что опасения Невельского о занятии Де-Кастри и Кизи войсками потенциального неприятеля - недостаточное оправдание для таких «насильственных» действий: «опасение, чтобы иностранцы не укрепились в сем диком и пустынном крае не может, по мнению моему, служить достаточным оправданием подобного рода действий, кои, с другой стороны, легко завлекут нас в дальнейшие еще предприятия, едва ли согласующиеся с истинными пользами России» [28, л. 183]. Ценность этих акваторий для организации торговли с маньчжурами Л.Г. Сенявин также отрицал.
Руководитель восточного вектора российской внешней политики был категорически против направления для реализации планов Г.И. Невельского двух сотен солдат «водою по всему протяжению Амура». Он находил это «вовсе неудобоисполнимым», поскольку, согласно трактатам с Китаем, российским судам «не предоставлено права плавания по реке, протекающей во владениях сего государства» [28, л. 185].
Но эти опасения были либо напрасными, либо ложными. Н.Н. Муравьев в докладе А.С. Меншикову сообщил, что китайцы совсем не против закрепления России в устье Амура, что они «не имеют намерения препятствовать нам плаванию по Амуру» [28, л. 140]. Муравьев также отметил, что Китай явно не в силах бороться и тем более защитить эти земли, поэтому и не претендует на них [28, л. 137]. Необходимость укрепления обороны этих мест Муравьев мотивировал следующим образом: «Силы и пушки нужны нам для того, чтобы, останавливая предприимчивость американцев, тем именно предупредить войну, которая, конечно, должна возникнуть, если иностранцы насильно займут эти места» [28, л. 138].
Г.И. Невельской постоянно рапортовал Н.Н. Муравьеву о необходимости укрепления устья Амура и острова Сахалин. Он целенаправленно исследовал эти земли с точки зрения организации их обороны и выявлял опасные места, которые мог бы занять неприятель. Такими местами, по мнению Невельского, как раз и были упомянутые выше залив Де-Кастри южнее устья Амура и расположенное неподалеку от него озеро Кизи. Их главная уязвимость была в том, что они находились очень близко к устью реки, а в случае занятия этого плацдарма противником выбить его оттуда было бы очень трудно [28, л.л. 138-139].
Чем дальше продвигалась экспедиция, тем настойчивее Геннадий Иванович просил у Муравьева разрешения на занятие озера Кизи и залива Де-Кастри [28, л. 138], но генерал-губернатор не решался дать на это согласие без разрешения свыше. А.С. Меншиков на вышеупомянутый доклад резолюции не наложил. Нет письменной реакции его патрона великого князя Константина и на цитированном выше письме Л.Г. Сенявина, отправленном вскоре после рапорта Н.Н. Муравьева.
Но руководство Морского министерства ответило действием. Через месяц Н.Н. Муравьев известил Г.И. Невельского, что из Петербурга в залив Де-Кастри выходит фрегат «Паллада», который приведет с собой из Балтики целую эскадру кораблей под командованием вице-адмирала Е.В. Путятина [29]. Тайной целью отправки эскадры была необходимость установления дружественных связей России с Японией из-за активизации американской внешней политики и военно-морской активности на этом направлении [30]. Но Муравьев известил Невельского, что эскадра выходит по его прошению и в поддержку его начинаний [29]. Действительно, присутствие российской военной эскадры у берегов Дальнего Востока принципиально меняло расклад сил в этом регионе в пользу России.
Однако действиями прибывшего командира эскадры Е.В. Путятина усилия и инициативы Г.И. Невельского были в значительной степени нивелированы. Вице-адмирал не ввел свои корабли в залив Де-Кастри в связи с тем, что «прочитал в газетах» о силах Англии и Франции. Вместо этого эскадра встала на якорь гораздо южнее - в Императорской гавани. В Де-Кастри был отправлен всего один - самый изношенный - корабль. По его приказу в 1854 году был ликвидирован основанный Невельским на Сахалине Муравьевский пост - первое российское укрепление на острове, где впервые в 1853 г. был поднят русский флаг. Поэтому даже среди экипажей его эскадры с огорчением говорилось: «Путятин из лихого капитана сделался ныне в высшей степени вялая баба и бестолковый трусишка» [29, л. 258]. Но может быть, он просто внимательнее прислушивался к мнению руководства МИД, чем к распоряжениям собственного командования?
Таким образом, опасения Невельского о приближении полномасштабной войны глобального характера сбылись, но усилия его и его старших единомышленников по укреплению дальневосточных рубежей России не были должным образом реализованы. Это привело к фактической сдаче неприятелю Сахалина и усложнению обороны Камчатки, которую, даже после успешного отражения атаки на Петропавловск в 1854 году, пришлось оставить годом позже. Однако благодаря тому, что Г.И. Невельской заблаговременно исследовал устье Амура и его окрестности, правильно определил ключевые точки на побережье, неприятель лишь однажды решился высадиться на материк, причем - в том самом заливе Де-Кастри, за который так беспокоился Г.И. Невельской и который фактически бросил на произвол судьбы вице-адмирал Е.В. Путятин.
В 1855 году, после эвакуации гарнизона Петропавловска, камчатский военный губернатор
B.С. Завойко ввел свои корабли в залив Де-Кастри. Туда же прибыла и неприятельская эскадра из 14 боевых кораблей. Опасаясь вступить с ними в бой, Завойко, воспользовавшись туманом, увел свою эскадру устье Амура. Англичане и французы все еще не знали, что Сахалин - это остров, и потому не могли понять, куда подевались русские. Но занять залив Де-Кастри они, разумеется, попытались. Его охранял крошечный пост, которым командовал 19-летний мичман, младший брат жены Невельского Николай Иванович Ельчанинов. Он одержал безоговорочную победу в трехдневном сражении с неприятельской эскадрой, а получив подкрепление, возглавленное самим Г.И. Невельским, отбил попытку высадки десанта и вынудил ее уйти [17].
Прозорливость Г.И. Невельского во время войны была, наконец, оценена по достоинству: в августе 1854 г. ему присвоен чин контр-адмирала, а в мае 1855 г. именно он был назначен начальником штаба при генерал-губернаторе Восточной Сибири и командующим дислоцированными там войсками [31]. Сам Г.И. Невельской очень эмоционально переживал то, что его прогнозы сбылись, и в условиях начавшейся войны он сможет проявить себя не только как первооткрыватель, но и как флотоводец [32]. Тем не менее, сделать это, ему было не суждено. В результате проведенного исследования сделаны следующие выводы.
1. С момента назначения Николаем I Н.Н. Муравьева генерал-губернатором Восточной Сибири в 1847 году началась негласная подготовка к присоединению бассейна Амура в нижнем течении и острова Сахалин к России, несмотря на то, что руководство министерства иностранных дел было категорически против этого.
2. Исследовательская составляющая экспедиции Г.И. Невельского 1848-1849 годов по выяснению островного статуса Сахалина и установлению судоходности устья Амура была не только личной инициативой ее руководителя. Ее, как минимум, одобрили управляющий Морским министерством великий князь Константин Николаевич и начальник главного морского штаба А.С. Меншиков.
3. «Самочинно» основав Николаевский пост в 100 км. выше устья Амура, Г.И. Невельской нарушил письменный приказ императора, но действовал в русле его устных пожеланий, озвученных Н.Н. Муравьеву. Именно поэтому вместо разжалования за этот поступок он был награжден орденом, повышен в чине и должности.
4. Дальнейшее противодействие МИД усилиям по закреплению России в устье Амура и на Сахалине не дало возможности в должной мере подготовить регион к обороне во время Крымской войны. Но даже предпринятых Г.И. Невельским и его патронами мер оказалось достаточно, чтобы предотвратить высадку вражеского десанта на российское побережье и исключить саму возможность поднятия вопроса о принадлежности российского Приамурья и острова Сахалин в число тем, обсуждавшихся на Парижском конгрессе 1856 года.
Литература и источники
1. БошнякН.К. Экспедиция в Приамурском крае // Морской сборник. - 1858. - № 12. - С. 179-194; 1859. № 1. С. 111-132, № 2.
C. 323-342, № 3. С. 183-212, 10. С. 391-413.
2. Фесун Н.А. Записки офицера, служившего на фрегате «Аврора» // Морской сборник. - 1860. - № 6. - С. 1-44, № 8. С. 50-80, № 11. С. 417-453.
3. Шумахер П.В. К истории приобретения Амура // Русский архив. - 1878. - № 11. - С. 257-373.
4. Амурское дело и влияние его на Восточную Сибирь и Государство 1850 - 1863. Очерк по документам и свидетельствам очевидцев // Русская старина. - 1881. - № 9. - С. 75-110 , № 10. С. 387-418.
5. Сгибнев А. Амурская экспедиция 1854 г. // Новая Россия. 1878. № 11. С. 214-233, № 12. - С. 311-322.
6. Vend V. L'amiral Nevelskoy et la conquete definitive du fleuve Amour. - Paris: Librairie de la nouvelle revue, 1894. - 268 р.
7. Жданко М. Памяти адмирала Геннадия Ивановича Невельского: читано в торжественном заседании Общества изучения Амурского края 18 мая 1908 г. -Владивосток: Тип. Сибир. флот. экипажа, 1908. - 23 с.
8. Жданко М.Е. Памяти адмирала Геннадия Ивановича Невельского. Владивосток: Тип. строевого отдела Владивостокской портовой конторы, 1914. - 23 с.
9. ЖданкоМ.Е. Работы русских моряков по описи Охотского моря и лимана реки Амура // Известия РГО. - 1916. - С. 805-823.
10. Сиденснер А.К. Адмирал Геннадий Иванович Невельской. К столетию со дня его рождения. - СПб.: Тип. Морского мин-ва, в Главном Адмиралтействе, 1914. - 224 с.
11. Заборинский А.И. Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский в 1848- 856 гг. Очерк и письма. - СПб.: тип. В.С. Балашева, 1883. - 38 с.
12. Каманин Л.Г. Открытия Невельского (из истории географических открытий) // Наша страна. - 1939. - M 1. - С. 36-37.
13. Каманин Л.Г. Первые исследователи Дальнего Востока (В. Атласов, С.П. Крашенинников, В. Поярков, Г.И. Невельской). - М.: Гиз. лит., 1946. - 79 с.
14. Невельской Г.И. Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России / 3-е изд. Под ред. Л.Г. Каманина. - М.: ГеографГиз, 1947. - 398 с.
15. Смирнов В.Г. О доблестях, о подвигах, о славе: обзор основных источников и литературы о жизни и деятельности адмирала Г.И. Невельского // Г.И. Невельской. Документы и материалы (1813-1876). - СПб.: Блиц, 2017. - С. 5-33.
16. Пономарев С.А. Книга об адмирале Невельском. - Южносахалинск, 2015. - 148 с.
17. Алексеев А.И. Любовь, Амур, счастье [Электронный ресурс] // Камчатское отделение РГО// Url: http://www.npacific.ru/np/library/publlkacii/alex/nevel.htm
18. Г.И. Невельской. Документы и материалы (1813-1876). - СПб.: Блиц, 2017. -504 с.
19. Невельской Г.И. Подвиги русских морских офицеров на крайнем Востоке России. 1849-55 г. Приамурский и Приуссурийский край. Посмертные записки адмирала Невельского. - СПб., 1878. - 419 с.
20. Чепелев В.Р. Военный транспорт «Байкал» // Вестник Сахалинского музея: Ежегодный журнал. - Южно-Сахалинск: Сахалинский областной краеведческий музей, - 2014. - M 21. - С. 354-373.
21. РГАВМФ. Ф. 1191. Оп. 1. Д. 25. Л.Л. 5-14.
22. РГАВМФ. Ф. 410. Оп. 2. Д. 149. Л.Л. 37-70.
23. РГАВМФ. Ф. 19. Оп. 4. Д. 16. Л. 2-12 об.
24. Дамешек Л.М., Дамешек И.Л. Особые комитеты как органы управления окраинами империи (на материалах Азиатской России XIX в.) // Известия Иркутского государственного университета. Серия «История». - 2011. - M 1. - С. 8-24.
25. Сосна Н.А. Амурский комитет и его роль в политике России на Дальнем Востоке во второй половине 1850-х гг. // Исторический журнал: научные исследования. - 2019. - M 2. - С. 62-70.
26. РГАВМФ. Ф. 19. Оп. 4. Д. 496. Л.Л. 43-48.
27. РГАВМФ. Ф. 410. Оп. 2. Д. 206. Л. 198 об.
28. РГАВМФ. Ф. 410. Оп. 1. Д. 206.
29. РГАВМФ. Ф. 1374. Оп. 1. Д. 27. Л.Л. 258-259.
30. РГАВМФ. Ф. 296. Оп. 1, Д. 75а. Л. 12.
31. РГАВМФ. Ф. 410. Оп. 2. Д. 922. Л.Л. 85-85 об.
32. Петров А.И. Амурский щит // Г.И. Невельской. Документы и материалы (1813-1876). - СПб.: Блиц, 2017. - С. 376-377.
References and Sources
1. Boshnyak N.K. Ekspediciya v Priamurskom krae ll Morskoj sbornik. - 1858. - M 12. - S. 179-194; 1859. M 1. S. 111-132, M 2. S. 323-342, M 3. S. 183-212, 10. S. 391-413.
2. Fesun N.A. Zaplskl oficera, sluzhivshego na fregate «Avrora» ll Morskoj sbornik. - 1860. - M 6. - S. 1-44, N° 8. S. 50-80, M 11. S. 417-453.
3. SHumaher P.V. K istorii priobreteniya Amura ll Russkij arhiv. - 1878. - M 11. - S. 257-373.
4. Amurskoe delo i vllyanle ego na Vostochnuyu Sibir' i Gosudarstvo 1850 - 1863. Ocherk po dokumentam i svldetel'stvam ochevidcev ll Russkaya starlna. - 1881. - M 9. - S. 75-110 , M 10. S. 387-418.
5. Sgibnev A. Amurskaya ekspediciya 1854 g. // Novaya Rossiya. 1878. M 11. S. 214-233, M 12. - S. 311-322.
6. Vend V. L'amiral Nevelskoy et la conquete definitive du fleuve Amour. - Paris: Librairie de la nouvelle revue, 1894. - 268 r.
7. ZHdanko M. Pamyati admirala Gennadiya Ivanovicha Nevel'skogo: chitano v torzhestvennom zasedanii Obshchestva izucheniya Amurskogo kraya 18 maya 1908 g. -Vladivostok: Tip. Sibir. flot. ekipazha, 1908. - 23 s.
8. ZHdanko M.E. Pamyatl admlrala Gennadlya Ivanovlcha Nevel'skogo. Vladivostok: Tip. stroevogo otdela Vladlvostokskoj portovoj kontory, 1914. -23 s.
9. ZHdanko M.E. Raboty russkih moryakov po oplsl Ohotskogo morya i llmana rekl Amura ll Izvestiya RGO. - 1916. - S. 805-823.
10. Sidensner A.K. Admiral Gennadij Ivanovlch Nevel'skoj. K stoletiyu so dnya ego rozhdeniya. - SPb.: Tip. Morskogo mln-va, v Glavnom Admiraltejstve, 1914. - 224 s.
11. Zaborinskij A.I. Graf Nlkolaj Nikolaevich Murav'ev-Amurskij v 1848- 856 gg. Ocherk i pls'ma. - SPb.: tip. V.S. Balasheva, 1883. - 38 s.
12. Kamanin L.G. Otkrytiya Nevel'skogo (iz istorii geograficheskih otkrytij) ll Nasha strana. - 1939. - M 1. - S. 36-37.
13. Kamanin L.G. Pervye issledovatell Dal'nego Vostoka (V. Atlasov, S.P. Krasheninnikov, V. Poyarkov, G.I. Nevel'skoj). - M.: Giz. lit., 1946. - 79 s.
14. Nevel'skoj G.I. Podvlgl russkih morsklh oficerov na krajnem vostoke Rossll l 3-e izd. Pod red. L.G. Kamanina. - M.: GeografGlz, 1947. - 398 s.
15. Smirnov V.G. O doblestyah, o podvlgah, o slave: obzor osnovnyh istochnikov i literatury o zhlznl i deyatel'nostl admlrala G.I. Nevel'skogo ll G.I. Nevel'skoj. Dokumenty i materialy (1813-1876). - SPb.: Blic, 2017. - S. 5-33.
16. Ponomarev S.A. Kniga ob admirale Nevel'skom. - YUzhnosahalinsk, 2015. - 148 s.
17. Alekseev A.I. Lyubov', Amur, schast'e [Elektronnyj resurs] ll Kamchatskoe otdelenie RGOll Url: http:llwww.npacific.rulnpllibrarylpublikaciilalexlnevel.htm
18. G.I. Nevel'skoj. Dokumenty i materialy (1813-1876). - SPb.: Blic, 2017. -504 s.
19. Nevel'skoj G.I. Podvigi russkih morskih oficerov na krajnem Vostoke Rossii. 1849-55 g. Priamurskij i Priussurijskij kraj. Posmertnye zapiski admirala Nevel'skogo. - SPb., 1878. - 419 s.
20. CHepelev V.R. Voennyj transport «Bajkal» ll Vestnik Sahalinskogo muzeya: Ezhegodnyj zhurnal. - Yuzhno-Sahalinsk: Sahalinskij oblastnoj kraevedcheskij muzej, - 2014. - M 21. - S. 354-373.
21. RGAVMF. F. 1191. Op. 1. D. 25. L.L. 5-14.
22. RGAVMF. F. 410. Op. 2. D. 149. L.L. 37-70.
23. RGAVMF. F. 19. Op. 4. D. 16. L. 2-12 ob.
24. Dameshek L.M., Dameshek I.L. Osobye komitety kak organy upravleniya okrainami imperii (na materialah Aziatskoj Rossii XIX v.) ll Izvestiya Irkutskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya «Istoriya». - 2011. - M 1. - S. 8-24.
25. Sosna N.A. Amurskij komitet i ego rol' v politike Rossii na Dal'nem Vostoke vo vtoroj polovine 1850-h gg. ll Istoricheskij zhurnal: nauchnye issledovaniya. - 2019. - M 2. - S. 62-70.
26. RGAVMF. F. 19. Op. 4. D. 496. L.L. 43-48.
27. RGAVMF. F. 410. Op. 2. D. 206. L. 198 ob.
28. RGAVMF. F. 410. Op. 1. D. 206.
29. RGAVMF. F. 1374. Op. 1. D. 27. L.L. 258-259.
30. RGAVMF. F. 296. Op. 1, D. 75a. L. 12.
31. RGAVMF. F. 410. Op. 2. D. 922. L.L. 85-85 ob.
32. Petrov A.I. Amurskij shchit // G.I. Nevel'skoj. Dokumenty i materialy (1813-1876). - SPb.: Blic, 2017. - S. 376-377.
ВОРОБЬЁВ ВЛАДИМИР ЕВГЕНЬЕВИЧ - председатель Севастопольского городского отделения Всероссийской общественной организации «Русское географическое общество» (v.vorobyev@rgo.ru)
ХАПАЕВ ВАДИМ ВАДИМОВИЧ - кандидат исторических наук, доцент кафедры «Всеобщая история и мировая культура», заместитель директора Института общественных наук и международных отношений Севастопольского государственного университета (khapaev007@mail.ru)
АБАЕВ ЕВГЕНИИ АЛЕКСАНДРОВИЧ - магистрант, кафедра «Всеобщая история и мировая культура, Севастопольский государственный университет (eaabaev@sevsu.ru)
VOROBYOV, VLADIMIR E - Chairman of the Sevastopol City Branch of the All-Russian Public Organization "Russian Geographical Society" (v.vorobyev@rgo.ru)
KHAPAEV, VADIM V. - Ph.D. in History, Associate Professor of the Department of General History and World Culture, Deputy Director of the Institute of Social Sciences and International Relations of the Sevastopol State University (khapaev007@mail.ru) ABAEV, EVGENIY A. - undergraduate, Department of General History and World Culture, Sevastopol State University (eaabaev@sevsu.ru)
УДК 94(470.62).08:332.334 DOI: 10.24412/2308-264X-2022-6-23-28
УМАРОВ Д.В.
АГРАРНАЯ ПОЛИТИКА ИМПЕРИИ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ В ХОДЕ
КАВКАЗСКОЙ ВОЙНЫ
Ключевые слова: Северный Кавказ, Кавказская война, аграрная политика, земельная собственность, землепользование, наместник, мирные горцы, горская элита.
В статье речь идет о формировании аграрной политики Российской империи в ходе Кавказской войны. Показано, что, с одной стороны, в данное время проводилась последовательная колонизация замиренных горских земель казаками и переселенцами, а с другой присутствовало отчетливое понимание того, что расселение «мирных горцев» на равнине должно жестко контролироваться властями. Наряду с этим, российские власти исходили из того, что горцев необходимо наделить землей в достаточном количестве, что должно было снизить их естественный протестный потенциал, порождаемый самыми разными причинами. Автор отмечает, что в ходе войны ситуация аграрной неопределенности была неизбежной, поэтому русская администрация, в силу сложности военного положения, откладывала решение аграрного вопроса, признавая за представителями лояльной кавказской горской элиты только право владения и пользования занимаемыми земельными наделами. Таким образом, глобальное решение аграрного вопроса на Северном Кавказе откладывалось «до после войны».
UMAROV, D.V.
AGRARIAN POLICY OF THE EMPIRE IN THE NORTH CAUCASUS DURING THE CAUCASUS WAR
Key words: North Caucasus, Caucasian war, agrarian policy, land ownership, land use, governor, peaceful highlanders, mountain elite.
The article deals with the formation of the agrarian policy of the Russian Empire during the Caucasian War. It is shown that, on the one hand, at this time, consistent colonization of the peaceful mountain lands by Cossacks and settlers was carried out, and on the other hand, there was a clear understanding that the resettlement of "peaceful highlanders" on the plain should be tightly controlled by the authorities. Along with this, the Russian authorities proceeded from the fact that the highlanders should be given sufficient land, which should have reduced their natural protest potential, generated by a variety of reasons. The author notes that during the war, the situation of agrarian uncertainty was inevitable, therefore, the Russian administration, due to the complexity of the martial law, postponed the solution of the agrarian issue, recognizing for representatives of the loyal Caucasian mountain elite only the right to own and use the occupied land plots. Thus, the global solution of the agrarian issue in the Caucasus was postponed "until after the war".
Экспансия Российской империи на Кавказе изначально предполагала передел земельных владений, который затрагивал практически все стороны, так или иначе участвовавшие в войне. Русский офицерский корпус - так называемые «кавказцы», рассчитывали на щедрые земельные пожалования из рук императора. Лояльные к империи горские вожди также предполагали конвертировать верность империи в расширение своих владений, в том числе и за счет горских племен, сражавшихся с империей. «Немирные» горцы также рассчитывали увеличить подконтрольные им земли за счет «мирных». В данной ситуации, на перспективы земельного передела самым непосредственным образом влияли военные действия, в ходе которых самым обычным делом стали массовые передвижения горских народов. В ходе длительной войны лояльные и враждебные к империи горские племена не раз меняли свой политический вектор, как и их вожди, не раз переходившие на сторону недавних врагов.
