CC BY
23
Сибирский психологический журнал.
2023. № 90. С. 102-123. DOI: 10.17223/17267080/90/6
УДК 159.9.07
ИССЛЕДОВАНИЕ СУБЪЕКТИВНОГО И ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО БЛАГОПОЛУЧИЯ ЛЮДЕЙ ПОЗДНЕГО ВОЗРАСТА1
Ю.А. Сыченко1, Г.И. Борисов1, О.И. Дорогина1, М.В. Зиннатова1, М.А. Лаврова1, Э.Э. Сыманюк1, А.А. Печеркина1
1 Уральский федеральный университет им. первого Президента России Б.Н. Ельцина, Россия, 620002, Свердловская область, Екатеринбург, ул. Мира, 19
Резюме
В последние десятилетия происходит рост удельной численности людей позднего возраста в структуре населения многих стран мира, включая Россию. Увеличение продолжительности жизни ставит остроактуальные вопросы о качестве жизни людей позднего возраста, сохранении здоровья и благополучия на всем протяжении позднего возраста. Содействие позитивному старению в позднем возрасте становится приоритетом социальной политики, а критериями позитивного старения выступают не только отсутствие физических и психических заболеваний, но и субъективное и психологическое благополучие человека. В связи с этим возникает необходимость накопления и анализа данных относительно воспринимаемого уровня благополучия в позднем возрасте, а также характеристик благополучия в разные его периоды.
Статья ставит целью выявление характеристик субъективного и психологического благополучия людей позднего возраста, относящихся к возрастным группам предстарче-ского (60-70 лет) и старческого возраста (71-80 лет), в сравнении с более молодой группой людей в возрасте поздней зрелости (менее 60 лет). Исследование проводилось на выборке (N = 346), включавшей представителей всех этих возрастных групп. Для оценки субъективного благополучия использовались шкала удовлетворенности жизнью Э. Динера и сокращенная версия шкал позитивного и негативного аффекта; психологического благополучия - шкалы психологического благополучия К. Рифф; состояние здоровья оценивалось с помощью опросника SF-36 Health Status Survey. Результаты показали, что по сравнению с возрастом поздней зрелости некоторые параметры субъективного благополучия остаются в позднем возрасте стабильными (удовлетворенность жизнью и позитивный аффект), другие снижаются (проявляется более высокая интенсивность отрицательных эмоций). У испытуемых, относящихся к группам предстарческого и старческого возраста, показатели субъективного благополучия значимо не различаются. Результаты обсуждаются с точки зрения парадокса благополучия, состоящего в том, что, несмотря на утраты во многих сферах жизни, субъективное благополучие в позднем возрасте не снижается на фоне значительного ухудшения здоровья на рубеже предстарческого и старческого возраста. Установлено, что субъек-
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке Министерства науки и высшего образования Российской Федерации в рамках программы развития Уральского федерального университета им. первого Президента России Б.Н. Ельцина в соответствии с программой стратегического академического лидерства «Приоритет-2030».
тивное благополучие в позднем возрасте связано в первую очередь не с физическим, а с психологическим здоровьем.
Большая часть показателей психологического благополучия в позднем возрасте значимо не снижается, за исключением цели в жизни (этот показатель ниже в предстарче-ском возрасте по сравнению с поздней зрелостью и еще ниже в старческом возрасте по сравнению с предстарческим). Отмечается, что именно этот аспект психологического благополучия является важным фактором поддержания физического и психологического здоровья в позднем возрасте, что делает осмысленность жизни приоритетной целью психологической помощи в позднем возрасте.
Ключевые слова: субъективное благополучие; психологическое благополучие; качество жизни; психологическое здоровье; поздний возраст; поздняя зрелость; предстарческий возраст; старческий возраст
Введение
По данным Всемирной организации здравоохранения (World Health Organization, 2017), в связи с увеличением продолжительности жизни и снижением рождаемости число людей старше 60 лет в большинстве стран растет быстрее, чем в любой другой возрастной группе.
Качество жизни людей позднего возраста представляет собой проблему для специалистов в областях здравоохранения и геронтопсихологии, работающих над тем, как сохранить здоровье и благополучие в этом возрасте. Здоровое старение в последнее время стало рассматриваться не как отсутствие заболеваний, а как динамическое взаимодействие внутренних способностей и окружения, что создает функциональные возможности в новых контекстах вне зависимости от наличия ли отсутствия заболеваний. Тем не менее люди позднего возраста воспринимают свое старение чаще как процесс, связанный с физическими утратами, чем с продолжающимся развитием. Это детерминировано объективными возрастными изменениями, заболеваниями и ухудшением физического функционирования (Blawert, Schäfer, Wurm, 2022). Содействие позитивному старению в позднем возрасте, несмотря на объективно происходящие с пожилым человеком возрастные изменения, является ключевой стратегией социальной политики во многих странах. Как правило, это сопровождается переходом от измерения позитивного старения как отсутствия физических и психических заболеваний к оценке того, что обычно называют субъективным благополучием (SWB). Благополучие также может играть защитную роль в поддержании здоровья. По данным Английского лонгитюдного исследования старения, эвдемоническое благополучие связано с увеличением выживаемости: 29,3% людей из самого низкого квартиля благополучия умерли в течение среднего периода наблюдения 8,5 лет по сравнению с 9,3% людей из самого высокого квартиля (Steptoe, Deaton, Stone, 2015).
В связи с этим возникает необходимость накопления и анализа данных относительно субъективно воспринимаемого уровня благополучия пожилых людей, а также характеристик благополучия в разные периоды позднего возраста.
В академической литературе существует два основных подхода к благополучию: гедонистический и эвдемонический.
Гедонистический подход связан с понятием «субъективное благополучие», возникшем в результате попытки операционализировать довольно смутное и противоречивое понятие счастья. Субъективное благополучие представляет собой глобальную оценку человеком своей жизни и измеряется в самой простой форме вопросом о том, насколько люди удовлетворены ею. E. Diener (1984) полагал, что этот вопрос следует дополнять эмоциональными показателями. Согласно такому подходу о субъективном благополучии будет свидетельствовать сочетание удовлетворенности жизнью с высоким уровнем положительного и низким уровнем отрицательного аффекта в течение заданного периода времени.
Эвдемонический подход связан с понятием «психологическое благополучие». К. Рифф (Ryff, Keyes, 1995) выводит этот феномен из стремления человека к совершенству, представляющего собой реализацию истинного потенциала человека. На основе изучения выделяемых К.Г. Юнгом, Э. Эрик-соном, А. Маслоу, К. Роджерсом аспектов позитивного функционирования личности К. Рифф выделила следующие компоненты психологического благополучия: позитивное отношение к себе и своей прошлой жизни (самопринятие); отношения с другими, пронизанные заботой и доверием (позитивные отношения); способность выполнять требования повседневной жизни (компетентность); наличие целей и занятий, придающих жизни смысл (жизненные цели); чувство непрекращающегося развития и самореализации (личностный рост); способность следовать собственным убеждениям (автономность) (Ryff, Keyes, 1995).
К субъективному и психологическому благополучию примыкает понятие качества жизни. В модели качества жизни включаются социально-экономические показатели (доход, жилье, образовательный уровень, иерархия в обществе и др.), право-политические показатели (уровень преступности, право производить и использовать продукты по собственному желанию и др.), а также медико-демографические (в частности, состояние физического и психологического здоровья, продолжительность жизни) (Sherman, Schiffman, 1991; Muntaner, Lynch, 2002).
Качество жизни, субъективное и психологическое благополучие тесно связаны между собой.
Субъективное благополучие как интегральная оценка близости жизни к желаемому состоянию и как операционализированный аналог счастья является основным показателем благополучия. Психологическое благополучие, в свою очередь, может трактоваться как отдельный аспект благополучия. Так, К. Рифф отмечает, что благополучие не сводится только к счастью и удовлетворенности, оно предполагает также позитивное функционирование человека в процессе жизни, следствием которого может быть или не быть достижение счастья (Ryff, Keyes, 1995). Такой взгляд подтверждается и эмпирически: хотя шкалы субъективного и психологического благополучия имеют умеренные или сильные взаимосвязи, они, по-видимому,
отражают отдельные аспекты благополучия (Anglim, Horwood, Smillie, Marrero, Wood, 2020). Тем не менее поиск связи между феноменами субъективного и психологического благополучия приводит к идее, что психологическое благополучие, описанное К. Рифф как некий набор характеристик личности, можно рассматривать в качестве личностного предиктора субъективного благополучия (Sheldon, 2016; Осин, Леонтьев, 2020). Качество жизни представляет собой объективные предпосылки субъективного благополучия в виде благоприятных или неблагоприятных условий жизни (Леонтьев, 2020).
Таким образом, субъективное благополучие - это собственно благополучие человека, в то время как психологическое благополучие, а также качество жизни представляют собой предпосылки субъективного благополучия.
В соответствии с этим в рамках нашего исследования под благополучием людей позднего возраста понимается субъективное благополучие в совокупности с факторами, его определяющими. В состав факторов благополучия входят: во-первых, психологическое благополучие как личностный ресурс, создающий возможность полноценной и осмысленной жизни в позднем возрасте; во-вторых, качество жизни как объективное, внешнее по отношению к личности условие субъективного благополучия. Из всех параметров качества жизни в позднем возрасте на первый план выходит состояние здоровья, поскольку его ухудшение рассматривается как основная причина снижения субъективного благополучия в пожилом возрасте (Hansen, Slagsvold, 2012; Steptoe et al., 2015).
При изучении благополучия в позднем возрасте необходимо учитывать, что этот период жизни человека внутренне неоднороден: в нем можно выделить подпериоды, в рамках которых решаются различные задачи, характеризующиеся разным соотношением утрат и приобретений, что сказывается на субъективной оценке благополучия.
Анализ периодизаций позднего возраста, представленных в работах таких отечественных и зарубежных исследователей, как Б.Г. Ананьев (1972), Е.П. Ильин (2012), Н.С. Пряжников (2017), Э.Ф. Зеер и Э.Э. Сыманюк (2022), D. Bromley (1966), I. Bumside (1979), позволяет выделить как минимум несколько периодов: позднему возрасту предшествует предпенсионный возраст / поздняя зрелость (обычно это окончание профессиональной карьеры, подготовка себя к новой социальной ситуации развития, роли пенсионера); собственно поздний возраст включает предстарческий возраст (первые годы после выхода на пенсию, адаптация к новой социальной ситуации развития в качестве пожилого человека, относительно стабильная жизнь, часто предполагающая совмещение пенсионного статуса с работой или активным досугом, сохраняется достаточно высокий уровень активности, утраты в значительной степени компенсируются приобретениями) и старческий возраст (жизнь в условиях резкого ухудшения здоровья, когда требуется решение проблем самообслуживания и поиска новых жизненных смыслов, иногда предполагающих и поиск вариантов подготовки к смерти).
Предстарческий и старческий возраст иногда обозначаются как третий и четвертый возраст (Laslett, 1994). Третий возраст характеризуется как эра личностного самоосуществления. Это возрастной отрезок от наступления пенсионного возраста до потери своей дееспособности. Сам период характеризуется большей свободой и меньшей ответственностью, наличием осознанных жизненных целей. Четвертый возраст - это период личностной зависимости от окружающих, немощности и смерти. Это последний период в данной периодизации, который начинается с потери своей дееспособности и заканчивается смертью.
В качестве еще одного аналога предстарческого и старческого возраста встречаются также понятия «молодые пожилые» (young-old adults) и «старые пожилые» (old-old adults) (Cavallini, Lecce, Bottiroli, Palladino, Pagnin, 2Q13; Lopez et al., 2020). Молодые пожилые и старые пожилые различаются не только специфическими чертами возраста, но и факторами успешного старения. В молодом пожилом возрасте люди еще способны компенсировать возрастные утраты, в старом пожилом возрасте такая компенсация менее возможна. Старые пожилые люди обладают худшим физическим здоровьем, более низким уровнем когнитивных функций и продуктивной активности (Martin, Palmer, Rock, Gelston, Jeste, 2Q15).
Следует отметить проблемный характер временных границ внутри позднего возраста.
Нижняя граница предстарческого возраста зависит от времени выхода на пенсию, что происходит в разном возрасте в зависимости от национального законодательства и индивидуальной жизненной ситуации. В России до пенсионной реформы выход на пенсию происходил в 55 лет для женщин и б0 лет для мужчин, с 2Q19 г. он начал постепенно подниматься от 55 до б0 лет для женщин и от б0 до б5 для мужчин. В связи с этим средним условным возрастом завершения трудовой деятельности для российских пенсионеров можно считать возраст б0 лет и рассматривать его как начало предстарческого возраста.
Рубеж между предстарческим и старческим возрастом определяется по-разному. В частности, ВОЗ считает рубежным возраст 74 лет, Бернсайд -
69 лет, Зеер - 70 лет. В рамках нашего исследования в качестве условной границы между предстарческим и старческим возрастом мы считаем рубеж
70 лет. До 70 лет сохраняются многие способности, обеспечивающие работоспособность (Schaie, 1993), возможна вторая кульминация творческих сил, приходящаяся на вторую половину 50 лет и продолжающаяся до 70 (Ливехуд, 1994). На рубеже 70 лет происходит общее ухудшение здоровья, с этого возраста начинается заметное снижение когнитивных способностей (Aartsen, Smits, van Tilburg, Knipscheer, Deeg, 2002), что неизбежно сказывается на всех аспектах жизни человека, поэтому возраст 70 лет можно считать рубежным.
Психологической наукой получены данные о благополучии людей позднего возраста в целом и особенностях благополучия возрастных групп внутри этого возраста в частности.
Данные о динамике субъективного благополучия в позднем возрасте весьма противоречивы. С одной стороны, целый ряд лонгитюдных и кросс-секционных исследований (Diener, Suh, 1998; Roberts, Chapman, 2000; Charles, Reynolds, Gatz, 2001; Sheldon, Kasser, 2001) показывает, что люди позднего возраста, как правило, отличаются несколько более высоким уровнем субъективного благополучия, они сообщают о более высокой удовлетворенности жизнью и меньшем негативном аффекте по сравнению с более молодыми возрастными категориями. Это явление получило название парадокса благополучия, заключающегося в том, что, хотя старение связано с утратами во многих сферах жизни, общее субъективное благополучие повышается или по крайней мере не снижается с возрастом. K. Sheldon и T. Kasser (2001) показали, что повышение благополучия с возрастом частично опосредовано способностью пожилых людей выбирать более приятные и подходящие для себя цели, максимизирующие положительные эмоции. С другой стороны, эффект повышения субъективного благополучия в позднем возрасте наблюдается не во всех отечественных и зарубежных исследованиях: с возрастом прогрессивно повышается интенсивность негативного аффекта, в возрастных группах от 50 лет отрицательные эмоции не только преобладают, но частота их упоминаний идет по нарастающей (Ильин, 2012), снижается выраженность позитивного аффекта, причем самые старшие из опрошенных (от 70 лет) заметно реже остальных отмечают какие-либо положительные эмоции в своей жизни (Преснякова, 2005). О снижении позитивного аффекта и удовлетворенности жизнью сообщают T. Hansen и B. Slagsvold (2012), отмечая, что негативные изменения субъективного благополучия более выражены для старого пожилого (старческого) возраста, чем для молодого пожилого (предстарческого) возраста.
Результаты исследований психологического благополучия в позднем возрасте менее противоречивы. Некоторые параметры психологического благополучия в позднем возрасте снижаются, в первую очередь это касается целей в жизни и личностного роста (Ryff, Keyes, 1995), этот эффект был подтвержден лонгитюдными данными на больших выборках, включая национальные обследования (Springer, Pudrovska, Hauser, 2011). Однако внутри позднего возраста снижение этих параметров не является монотонным. Так, проведенное в Испании во время пандемии исследование показало, что старые пожилые менее склонны к личностному росту, но по выраженности цели в жизни не уступают молодым пожилым (Lopez at al., 2020).
Таким образом, эмпирические данные о субъективном и психологическом благополучии молодых и старых пожилых противоречивы, что порождает необходимость дальнейшего накопления научных данных о благополучии в позднем возрасте.
Цель настоящего исследования - выявить характеристики благополучия людей позднего возраста, относящихся к возрастным группам предстарче-ского и старческого возраста. Задачи исследования: определить показатели благополучия людей предстарческого и старческого возраста, сравнить их с характеристиками благополучия представителей более раннего периода
поздней зрелости; сравнить структуру благополучия предстарческого и старческого возраста.
Методы и выборка исследования
Выборку составили 346 человек, которые были разделены на три возрастные группы: люди в возрасте поздней зрелости (менее 60 лет) - 63 человека, предстарческом возрасте (60-70 лет) - 145 человек, старческом возрасте (71-80 лет) - 138 человек. Нет единого мнения относительно точного порогового возраста, чтобы отделить предстарческий возраст от старческого. При исследовании приходится обращаться к «практическим» стратегиям, которые позволяют делить выборку пожилых людей на две части. В дополнение к представленным выше критериям определения возрастного рубежа предстарческого и старческого возраста в 70 лет мы использовали и эмпирическую стратегию деления выборки. В исследованиях можно обнаружить большое разнообразие критериев стратификации выборки. Тем не менее общепринятый подход состоит в том, чтобы разделить имеющуюся выборку пожилых людей на две половины на основе медианного возраста (Ihle et al., 2021). В нашем случае он составил 70 лет, в результате чего половина выборки была отнесена к предстарческому, другая половина - к старческому возрасту. Учитывая возрастной состав, опрос проводился в форме интервью. Выборка формировалась из жителей Екатеринбурга и Свердловской области.
Для оценки субъективного благополучия использовалась «Шкала удовлетворенности жизнью» Э. Динера (русскоязычная версия шкалы в переводе Д.А. Леонтьева), а также сокращенная версия шкал позитивного и негативного аффекта (Осин, Леонтьев, 2020).
Параметры психологического благополучия измерялись методикой «Шкала психологического благополучия» К. Рифф (русскоязычная версия методики в адаптации Т.Д. Шевеленковой и Т.П. Фесенко, включающая наряду с шестью основными шкалами «позитивные отношения», «автономия», «управление окружением», «личностный рост», «цель в жизни» и «самопринятие» три дополнительных показателя психологического благополучия («баланс аффекта», «осмысленность жизни», «человек как открытая система»).
Состояние здоровья участников исследования оценивалось с помощью опросника SF-36 Health Status Survey (Ware, Snow, Kosinski, Gandek, 1993), переведенного и апробированного Институтом клинико-фармакологических исследований (Санкт-Петербург). Восемь шкал опросника группируются в показатели «физический компонент здоровья» (включает шкалы: физическое функционирование, ролевая деятельность, телесная боль, общее здоровье) и «психологический компонент здоровья» (шкалы: жизненная активность, социальное функционирование, эмоциональное состояние и психическое здоровье).
Статистическая обработка данных проводилась с использованием U-кри-терия Манна-Уитни и факторного анализа.
Результаты исследования
Результаты сравнения показателей благополучия испытуемых предстар-ческого возраста и людей в возрасте поздней зрелости представлены в табл. 1.
Таблица 1
Значимые различия по показателям благополучия между людьми в возрасте поздней зрелости (менее 60 лет) и в предстарческом возрасте (60-70 лет)
Методики Показатели Средний ранг и- Манна-Уитни Р- уа1ие
Поздняя зрелость (п = 63) Предстарческий возраст (п = 145)
Шкалы позитивного и негативного аффекта Негативный аффект 91,51 110,14 3 749,0 0,040
Шкалы психологического благополучия К. Рифф Личностный рост 125,22 95,50 3 262,0 0,001
Цели в жизни 119,52 97,98 3 621,5 0,018
Опросник SF-36 Физическое функционирование 123,60 96,20 3 364,5 0,002
Интенсивность боли 122,49 96,68 3 434,0 0,004
Общее состояние здоровья 120,74 97,44 3 544,5 0,010
Физический компонент здоровья 125,40 95,42 3 251,0 0,001
Жизненная активность 117,67 98,78 3 737,5 0,037
При сравнении людей в возрасте поздней зрелости и в предстарческом возрасте выявлены значимые различия в субъективном благополучии, его эмоциональном компоненте: для людей предстарческого возраста характерны более интенсивные отрицательные эмоции (шкала «негативный аффект», р < 0,05).
Люди предстарческого возраста значимо уступают испытуемым в возрасте поздней зрелости в некоторых показателях психологического благополучия: реализации своего личностного потенциала (шкала «личностный рост», р = 0,001), наличии целей в жизни (шкала «цель в жизни», р < 0,05).
Испытуемые предстарческого возраста ниже оценивают свое физическое здоровье: они хуже справляются с повседневными физическими нагрузками (шкала «физическое функционирование», р < 0,01), боль в большей степени ограничивает их активность (шкала «интенсивность боли», р < 0,01), они ниже оценивают состояние своего здоровья (шкала «общее состояние здоровья», р = 0,01). Интегральный показатель физического здоровья у них также ниже, чем у группы младше 60 лет (шкала «физический компонент здоровья», р = 0,001). Такой компонент психологического здоровья, как жизненная активность, подразумевающая ощущение себя полным сил и энергии, также слабее выражен у группы 60-70-летних по сравнению с испытуемыми младше 60 лет.
Далее было проведено сравнение показателей благополучия и здоровья людей в предстарческом (60-70-летние) и старческом возрасте (71-80-летние), результаты представлены в табл. 2.
Таблица 2
Значимые различия по показателям благополучия между людьми в предстарческом (60-70 лет) и старческом возрасте (71-80 лет)
Методики Показатели Средний ранг U-Манна-Уитни P- value
Предстарческий возраст (n = 145) Старческий возраст (n = 138)
Шкалы психологического благополучия К. Рифф Цели в жизни 155,26 128,07 8 083,0 0,005
Осмысленность жизни 152,90 130,54 8 424,0 0,022
Опросник SF-36 Физическое функционирование 162,04 120,94 7 098,5 0,000
Ролевое функционирование, обусловленное физическим состоянием 153,11 130,32 8 393,5 0,016
Общее состояние здоровья 155,60 127,71 8 032,5 0,004
Физический компонент здоровья 155,99 127,30 7 977,0 0,003
Жизненная активность 154,28 129,10 8 225,0 0,009
Социальное функционирование 153,87 129,53 8 283,5 0,010
Ролевое функционирование, обусловленное эмоциональным состоянием 154,06 129,33 8 256,5 0,006
Психическое здоровье 156,65 126,61 7 881,0 0,002
Психологический компонент здоровья 154,25 129,13 8 229,0 0,010
Люди предстарческого и старческого возраста значимо не различаются по показателям субъективного благополучия, так же как и по интегральному показателю психологического благополучия. Однако различия выявились по отдельным компонентам психологического благополучия: для 71-80-летних по сравнению с 60-70-летними характерны более низкие показатели цели в жизни (р < 0,01) и ее осмысленности (р < 0,05).
Испытуемые старческого возраста демонстрируют более низкие показатели физического здоровья: для них становятся более трудными обыденные физические нагрузки (шкала «физическое функционирование», р < 0,001), выполнение повседневных ролей и обязанностей (шкала «ролевое функционирование, обусловленное физическим состоянием», р < 0,05), снижается оценка состояния своего здоровья (шкала «общее состояние здоровья», р < 0,01). Интегральный показатель физического здоровья у 71-80-летних
также ниже, чем у 60-70-летних (шкала «физический компонент здоровья», р < 0,01).
Показатели психологического здоровья у людей в возрасте 71-80 лет ниже, чем у 60-70-летних: у них меньше сил и энергии (шкала «жизненная активность», р < 0,01), в большей степени ограничены социальные контакты и общение (шкала «социальное функционирование», р < 0,01), характерно ухудшение эмоционального состояния (шкала «психическое здоровье», р < 0,01), что в большей степени ограничивает выполнение повседневных ролей и обязанностей (шкала «ролевое функционирование, обусловленное эмоциональным состоянием», р < 0,01).
Таким образом, соотнесение показателей благополучия исследуемых возрастных групп показывает, что по сравнению с людьми в возрасте поздней зрелости испытуемые предстарческого возраста демонстрируют более низкие показатели субъективного и психологического благополучия, физического и психологического здоровья; вместе с тем по сравнению с людьми предстарческого возраста испытуемые старческого возраста характеризуются значимо более низкими показателями психологического благополучия, психологического здоровья, а также субъективно оцениваемого физического здоровья.
Факторный анализ, проведенный в группах людей предстарческого и старческого возраста, позволил получить факторные модели, характеризующие структуру благополучия 60-70-летних и 71-80-летних. Результаты представлены в табл. 3, 4.
Таблица 3
Факторная модель благополучия людей предстарческого возраста (60-70 лет)
Переменные Фактор 1 Фактор 2 Фактор 3 Фактор 4 Фактор 5
Физическое функционирование 0,747 - - - -
Социальное функционирование 0,712 - - - -
Общее состояние здоровья 0,71 - - - -
Интенсивность боли 0,632 - - - -
Ролевое функционирование, обусловленное физическим состоянием 0,521 - - - -
Осмысленность жизни - 0,872 - - -
Цели в жизни - 0,794 - - -
Негативный аффект - - -0,645 - -
Жизненная активность - - 0,61 - -
Психическое здоровье - - 0,791 - -
Человек как открытая система - - - 0,953 -
Личностный рост - - - 0,610 -
Позитивные отношения - - - 0,539 -
Самопринятие - - - 0,666
Автономия - - - 0,591
Структура благополучия людей предстарческого возраста образована пятью факторами.
Первый фактор образован переменными «физическое функционирование» (0,74), «социальное функционирование» (0,71), «общее состояние здоровья» (0,71), «интенсивность боли» (0,632), «ролевое функционирование, обусловленное физическим состоянием» (0,52). Фактор получил название «Функционирование, связанное с физическим состоянием», поскольку большинство переменных относится к физическому компоненту здоровья, обусловливающему физическое, социальное и ролевое функционирование.
Второй фактор образован переменными «Осмысленность жизни» (0,87), «Цели в жизни» (0,79). Фактор получил название «Осмысленность и наличие целей в жизни», поскольку образован характеристиками психологического благополучия, которые отражают цели и смыслы, а также стремления человека относительно собственной жизни и окружающего мира.
Третий фактор образован переменными «Психическое здоровье» (0,79), «Негативный аффект» (-0,65), «Жизненная активность» (0,61). Фактор получил название «Положительные эмоции», поскольку отражает высокую интенсивность положительных эмоций (переменная «Психическое здоровье), низкую интенсивность негативных переживаний, что связано с ощущением полноты жизненных сил.
Четвертый фактор образован переменными «Человек как открытая система» (0,953), «Личностный рост» (0,61), «Позитивные отношения» (0,53). Данный фактор характеризуется способностью к восприятию и усвоению нового опыта, непосредственностью своих переживаний, способностью устанавливать и поддерживать близкие отношения с другими людьми и сопереживать им, восприятием себя как «растущей» и самореализующейся личности. Фактор получил название «Развитие», поскольку он содержит характеристики благополучия, которые позволяют человеку изменяться и развиваться, что связано с принятием нового и умением поддерживать отношения.
Пятый фактор образован переменными «Самопринятие» (0,66), «Автономия» (0,59). Фактор характеризуется позитивным отношением к себе, принятием своих позитивных и негативных качеств, позитивным восприятием своего прошлого, а также способностью быть самостоятельным и независимым, сопротивляться влиянию окружения, оценивать себя, исходя из собственных представлений. Фактор получил название «Позитивная самооценка», поскольку отражает способность человека к позитивному восприятию себя и, как следствие, возможность действовать, исходя из собственных представлений.
Структура благополучия людей старческого возраста также представлена пятью факторами.
Первый фактор образован переменными «Ролевое функционирование, обусловленное физическим состоянием» (0,69); «Жизненная активность» (0,65); «Ролевое функционирование, обусловленное эмоциональным состоянием» (0,63); «Социальное функционирование» (0,6); «Физическое функционирование» (0,57); «Интенсивность боли» (0,56); «Общее состояние здоровья» (0,5). Первый фактор содержит характеристики ролевого,
социального и физического функционирования, обусловленного физическим и эмоциональным состоянием, чувством наполненности энергией, низким уровнем болевых ощущений и общим состоянием здоровья. Фактор получил название «Функционирование, связанное с физическим и эмоциональным состоянием», поскольку включает ролевое, социальное, физическое функционирование, обусловленные как физиологическими, так и психологическими характеристиками.
Таблица 4
Факторная модель благополучия людей старческого возраста (71-80 лет)
Переменные Фактор 1 Фактор 2 Фактор 3 Фактор 4 Фактор 5
Ролевое функционирование, обусловленное физическим состоянием 0,696 - - - -
Жизненная активность 0,657 - - 0,576
Ролевое функционирование, обусловленное эмоциональным состоянием 0,637 - - - -
Социальное функционирование 0,609 - - - -
Физическое функционирование 0,571 - - - -
Интенсивность боли 0,567 - - - -
Общее состояние здоровья 0,5 - - - -
Человек как открытая система - 0,987 - - -
Личностный рост - 0,693 - - -
Осмысленность жизни - 0,594 - - -
Позитивные отношения - 0,578 - - -
Цели в жизни - 0,518 - - 0,735
Самопринятие - 0,829 - -
Управление средой - 0,670 - -
Позитивный аффект - 0,657 -
Второй фактор образован переменными «Человек как открытая система» (0,987), «Личностный рост» (0,693), «Осмысленность жизни» (0,594), «Позитивные отношения» (0,578), «Цели в жизни» (0,518). Второй фактор содержит характеристики восприятия и принятия нового, готовности к формированию реалистичного взгляда на жизнь, чувства развития и самореализации, осмысленности прошлого и настоящего, способности создавать и поддерживать отношения, иметь цели в жизни. Фактор получил название «Развитие», поскольку объединяет в себе характеристики, которые позволяют человеку воспринимать новое, чувствовать изменения в себе, переживать наличие смысла происходящего.
Третий фактор образован переменными «Самопринятие» (0,829), «Управление средой» (0,670). Фактор содержит характеристики, которые отражают способность к позитивному отношению к себе и принятию позитивных и негативных сторон себя, возможность контролировать окружение и свою деятельность. Данный фактор получил название «Саморегуляция», поскольку отражает возможность сохранять позитивное отношение
к себе в изменяющихся условиях и продолжать конструктивно влиять на окружение.
Четвертый фактор образован переменными «Позитивный аффект» (0,657), «Жизненная активность» (0,576). Фактор получил название «Позитивный аффект», поскольку отражает связь наполненности позитивными эмоциями с возможностью проявлять жизненную активность.
Пятый фактор получил название «Цели в жизни», поскольку образован одноименной переменной (0,735). Фактор отражает наличие целей жизни и чувства ее направленности.
Обсуждение результатов исследования
Некоторые параметры субъективного благополучия остаются в позднем возрасте стабильными, другие становятся ниже, чем в возрасте поздней зрелости.
Удовлетворенность жизнью и интенсивность положительных эмоций у людей предстарческого возраста не ниже, чем у более молодой группы испытуемых в возрасте поздней зрелости, а у людей старческого возраста -не ниже, чем у испытуемых предстарческого возраста. Это означает, что удовлетворенность жизнью и положительный эмоциональный фон текущего момента жизни могут присутствовать на протяжении всего позднего возраста, в различные его периоды, несмотря на объективное ухудшение состояния здоровья и другие возрастные изменения.
При этом в позднем возрасте выше интенсивность отрицательных эмоций: люди предстарческого возраста чаще испытывают негативный аффект по сравнению с испытуемыми в возрасте поздней зрелости. Эта тенденция характерна в целом для периода позднего возраста, о чем свидетельствует отсутствие значимых различий в негативном аффекте у 60-70-летних и 7180-летних.
Сдвиг эмоционального баланса в сторону негативных эмоций на рубеже поздней зрелости и предстарческого возраста может быть связан с ухудшением физического здоровья, а также с переживанием психологического кризиса утраты профессии, сопровождающегося неуверенностью в будущем, ухудшением эмоционального состояния, возрастанием тревожности.
Таким образом, для позднего возраста характерно сохранение удовлетворенности жизнью и текущих положительных эмоций на уровне, свойственном поздней зрелости. Вместе с тем и для людей предстарческого, и для людей старческого возраста свойственны более выраженные отрицательные эмоции, однако их уровень в позднем возрасте остается стабильным и не повышается при переходе от предстарческого к старческому возрасту.
Полученные результаты частично согласуются с данными о парадоксе благополучия, свойственном для позднего возраста (Diener, Suh, 1998; Roberts, Chapman, 2000; Charles et al., 2001; Sheldon, Kasser, 2001). Результаты нашего исследования показывают, что в позднем возрасте такие па-
раметры субъективного благополучия, как удовлетворенность жизнью и позитивный аффект, по крайней мере не снижаются. При этом полученные данные не регистрируют характерное для парадокса благополучия повышение удовлетворенности жизнью по сравнению с более молодыми возрастными категориями. Возможно, это связано с тем, что сравнение производилось с возрастом поздней зрелости, непосредственно предшествующим позднему возрасту. Между тем повышение удовлетворенности жизнью происходит в период зрелости, и в позднем возрасте достигнутый уровень сохраняется.
С другой стороны, результаты подтверждают вывод T. Hansen и B. Slag-svold (2012) о том, что только некоторые параметры субъективного благополучия остаются стабильными, а другие снижаются. В частности, для позднего возраста свойственны более интенсивные отрицательные эмоции. Однако на основе наших данных нельзя утверждать, как это делают T. Hansen и B. Slagsvold, что негативные изменения субъективного благополучия происходят после 70 лет, когда уже не хватает ресурсов для поддержания высокого уровня субъективного благополучия. Напротив, уровень негативных эмоций повышается при переходе от поздней зрелости к пред-старческому возрасту на рубеже 60 лет и в позднем возрасте остается стабильным, несмотря на более серьезные проблемы с физическим и психологическим здоровьем у 71-80 летних. Возможно, здесь проявляется феномен гедонистической адаптации, описанный Р. Brickman и D. Campbell (1971). Улучшение или ухудшение обстоятельств жизни может временно сделать людей очень счастливыми или несчастными, но достаточно быстро происходит адаптация, и влияние этих событий на благополучие ослабевает или даже полностью исчезает, в результате чего эмоциональный фон возвращается в норму. В начале позднего возраста происходят серьезные, тревожащие перемены, связанные с кардинальными изменениями, что затрудняет быструю адаптацию, в результате в предстарческом возрасте фиксируется более высокий уровень негативных эмоций, чем в поздней зрелости. Перемены, связанные с переходом от предстарческого к старческому возрасту происходят более постепенно и ожидаемо, что позволяет проявиться феномену гедонистической адаптации, и негативный аффект 71-80 летних не превышает по интенсивности этот показатель у 60-70-летних.
Некоторые показатели психологического благополучия заметно различаются в возрасте поздней зрелости и позднем возрасте: по сравнению с возрастом поздней зрелости в предстарческом возрасте ниже уровень таких компонентов, как «личностный рост» и «цели в жизни», по сравнению с предстарческим возрастом в старческом еще слабее выражено присутствие цели в жизни. Именно эти аспекты психологического благополучия наиболее уязвимы при старении (Ryff, Keyes, 1995). Это может быть проявлением психологического кризиса, характеризующегося осознанием проблемы конечности собственного бытия, переосмыслением прожитой жизни, переживанием утраты профессии, потерей прежних целей своей жизни и поиском других, сомнениями в своей ценности, значимости для окружающих. По-
скольку личностное развитие предполагает движение к какой-либо субъективно значимой цели, потеря такой цели блокирует личностный рост.
Необходимо отметить, что для позднего возраста, и особенно для старческого периода, сравнительно низкий уровень выраженности жизненных целей - это тревожный признак. Наличие цели в жизни в позднем возрасте является предиктором снижения риска развития множества заболеваний (болезнь Альцгеймера, инсульт, инфаркт миокарда) (Ryff, 2014). Поэтому более низкие показатели цели жизни - дополнительный фактор риска для жизни и здоровья людей в позднем возрасте, и особенно для людей старческого возраста.
Оценка состояния физического здоровья у 60-70-летних ниже, чем у людей младше 60 лет; в свою очередь, у 71-80-летних по сравнению с 60-70-летними ниже показатели не только физического, но и психологического здоровья.
В этом отношении следует отметить, что наиболее уязвимый компонент психологического благополучия людей предстарческого и старческого возраста - цель в жизни, и этот же компонент является важным ресурсом поддержания физического и психического здоровья в позднем возрасте. Можно предположить, что некоторые направления психологической помощи пожилым, в частности логотерапия, могут иметь наиболее высокую эффективность для этой возрастной категории.
В целом сравнение людей предстарческого и старческого возраста показывает, что эти возрастные группы значимо не отличаются по субъективному благополучию и общему показателю психологического благополучия, однако у людей, преодолевших рубеж 70 лет, значимо ниже показатели отдельных компонентов психологического благополучия и самооценки состояния физического и психологического здоровья.
Возникает некоторое противоречие: на фоне более низких показателей психологического благополучия и здоровья у людей старческого возраста не наблюдается более низкий уровень субъективного благополучия. Частично разрешить это противоречие позволяет описанный выше феномен гедонистической адаптации, частично - анализ структуры благополучия, свойственной разным группам людей позднего возраста.
Сопоставление факторных моделей благополучия людей предстарче-ского и старческого возраста показывает, что и в том, и в другом случае один из факторов отражает состояние здоровья (физического и психологического), три фактора - психологическое благополучие, и еще один фактор представлен переменными, характеризующими здоровье и субъективное благополучие (фактор «Положительные эмоции» у 60-70-летних, и «Позитивный аффект» у 71-80-летних).
Рациональный компонент субъективного благополучия (удовлетворенность жизнью) не вошел ни в один фактор, соответственно, не имеет тесных связей ни со здоровьем, ни с психологическим благополучием. Вероятно, удовлетворенность жизнью в позднем возрасте обращена не к настоящему, а к прошлому, зависит от того, насколько человек доволен прожитым периодом жизни.
Эмоциональный компонент субъективного благополучия представлен в полученных нами факторных моделях: у людей предстарческого возраста в третий фактор «Положительные эмоции» вошла переменная «негативный аффект», расположившаяся на отрицательном полюсе; у людей старческого возраста четвертый фактор «Позитивный аффект» образован одноименной переменной. Важно отметить, что и в той, и в другой возрастной группе в эти факторы входит одна и та же переменная «жизненная активность».
Жизненная активность, ощущение себя полным сил и энергии или, наоборот, обессиленным, имеет наиболее тесные связи с ситуативно переживаемыми положительными или отрицательными эмоциями, эмоциональным фоном текущего периода жизни. В связи с этим жизненную активность можно рассматривать как ресурс поддержания субъективного благополучия в позднем возрасте (у людей как предстарческого, так и старческого возраста). Однако в старческом возрасте этот ресурс истощается, что можно увидеть по более низкой выраженности жизненной активности у 71-80-летних по сравнению с 60-70-летними. При этом не наблюдается более низких показателей субъективного благополучия у 71-80-летних. Вероятно, у представителей этой возрастной категории уровень субъективного благополучия поддерживается за счет подключения других ресурсов, которые не вошли в число переменных нашего исследования. Такими ресурсами могут быть сохранение партнера и друзей в старом пожилом возрасте (Hansen, Blekesaune, 2022), ресурсный личностный комплекс, включающий осмысленность, жизнестойкость, проактивное совладание (Щукина, Ширман, 2022), положительная когнитивная иллюзия возраста (Keyes, Westerhof, 2012; Сергиенко, Харламенкова, 2018).
Таким образом, уровень субъективного благополучия в позднем возрасте может поддерживаться за счет ресурсов, в число которых входит жизненная активность как показатель психологического здоровья, определяющая баланс положительных и отрицательных эмоций у людей предстарческого и старческого возраста. Субъективное благополучие в позднем возрасте связано в первую очередь не с физическим, а с психологическим здоровьем.
Заключение
1. Некоторые параметры субъективного благополучия остаются в позднем возрасте стабильными, другие снижаются по сравнению с возрастом поздней зрелости. Для позднего возраста характерно сохранение удовлетворенности жизнью и текущих положительных эмоций на уровне, свойственном людям возраста поздней зрелости, наряду с более высокой интенсивностью отрицательных эмоций.
2. Внутри категории позднего возраста показатели субъективного благополучия значимо не различаются. Удовлетворенность жизнью и положительный эмоциональный фон текущего момента жизни могут присутствовать на протяжении всего позднего возраста, несмотря на объективное ухудшение состояния здоровья и другие возрастные изменения.
3. По сравнению с людьми предстарческого возраста у людей, преодолевших рубеж 70 лет, показатели психологического благополучия значимо не снижаются, за исключением двух компонентов - цели в жизни и связанной с ней осмысленности жизни. Однако именно этот аспект психологического благополучия является важным фактором поддержания физического и психологического здоровья в позднем возрасте, что делает осмысленность жизни приоритетной целью психологической помощи в позднем возрасте.
4. Парадокс благополучия, состоящий в том, что, несмотря на утраты во многих сферах жизни, субъективное благополучие в позднем возрасте не снижается, в целом подтверждается результатами исследования. При этом субъективное благополучие в позднем возрасте связано в первую очередь не с физическим, а с психологическим здоровьем.
Ограничения исследования. Относительно небольшой объем выборки делает необходимыми продолжение исследования и подтверждение полученных данных на выборках большей численности. В связи с особенностями дизайна (кросс-секционное исследование) выводы относительно причинно-следственных зависимостей, опирающиеся на выявленные статистические связи, носят предположительный характер.
Литература
Ананьев, Б. Г. (1972). Некоторые проблемы психологии взрослых. М.: Знание. Зеер, Э. Ф., Сыманюк, Э. Э. (2022). Персонификация личности как предиктор преодоления кризиса утраты профессиональной деятельности в возрасте поздней зрелости. Сибирский психологический журнал, 84, 111-125. doi: 10.17223/17267080/84/6 Ильин, Е. П. (2012). Психология взрослости. СПб.: Питер.
Леонтьев, Д. А. (2020). Качество жизни и благополучие: объективные, субъективные и субъектные аспекты. Психологический журнал, 41(6), 86-95. doi: 10.31857/S02059 5920012592-7
Ливехуд, Б. (1994). Кризисы жизни - шансы жизни. Калуга: Наука. Осин, Е. Н., Леонтьев, Д. А. (2020). Краткие русскоязычные шкалы диагностики субъективного благополучия: психометрические характеристики и сравнительный анализ. Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены, 1, 117-142. doi: 10.14515/monitoring.2020.1.06 Преснякова, Л. (2005). Социальный, материальный и эмоциональный климат старости в России. Отечественные записки, 3. URL: https://magazines.gorky.media/oz/2005/3/ soczialnyj-materialnyj-i-emoczionalnyj-klimat-starosti-v-rossii.html Пряжников, Н. С. (2017). О факторах и моделях удовлетворенности жизнью в пожилом и старческом возрасте. Вестник Московского университета. Сер. 14. Психология, 4, 85-101. doi: 10.11621/vsp.2017.04.85 Сергиенко, Е. А., Харламенкова, Н. Е. (2018). Психологические факторы благополучного старения. Вестник Санкт-Петербургского университета. Психология и педагогика, 8(3), 243-257. doi: 10.21638/11701/spbu16.2018.303 Щукина, М. А., Ширман, Л. А. (2022). Психологические предикторы удовлетворенности жизнью людей старшего возраста (на примере клиентов благотворительного фонда). Национальный психологический журнал, 1. 15-29. doi: 10.11621/npj.2022.0102
Ссылки на зарубежные источники см. в разделе References после англоязычного блока.
Поступила в редакцию 04.10.2023 г.; принята 27.11.2023 г.
Сыченко Юлия Анатольевна - доцент кафедры общей и социальной психологии Департамента психологии Уральского федерального университета им. первого Президента России Б.Н. Ельцина, кандидат психологических наук. E-mail: [email protected]
Борисов Георгий Игоревич - старший преподаватель кафедры общей и социальной психологии Департамента психологии Уральского федерального университета им. первого Президента России Б.Н. Ельцина. E-mail: [email protected]
Дорогина Ольга Ивановна - доцент кафедры клинической психологии и психофизиологии Департамента психологии Уральского федерального университета им. первого Президента России Б.Н. Ельцина, кандидат психологических наук, доцент. E-mail: [email protected]
Зиннатова Мария Владимировна - доцент кафедры педагогики и психологии образования Департамента психологии Уральского федерального университета им. первого Президента России Б.Н. Ельцина, кандидат психологических наук, доцент. E-mail: [email protected]
Лаврова Мария Александровна - старший преподаватель кафедры клинической психологии и психофизиологии Департамента психологии Уральского федерального университета им. первого Президента России Б.Н. Ельцина. E-mail: [email protected]
Сыманюк Эльвира Эвальдовна - заведующая кафедрой общей и социальной психологии Департамента психологии Уральского федерального университета им. первого Президента России Б.Н. Ельцина, член-корреспондент РАО, доктор психологических наук, профессор. E-mail: [email protected]
Печеркина Анна Александровна - заведующая кафедрой педагогики и психологии образования Департамента психологии Уральского федерального университета им. первого Президента России Б.Н. Ельцина, кандидат психологических наук, доцент. E-mail: [email protected]
For citation: Sychenko, Yu. A., Borisov, G. I., Dorogina, O. I., Zinnatova, M. V., Lavrova, M. A., Symanyuk, E. E., Pecherkina, A. A. (2023). Research of Late Adulthood People Subjective and Psychological Well-Being. Sibirskiy Psikhologicheskiy Zhurnal - Siberian journal of psychology, 90, 102-123. In Russian. English Summary. doi: 10.17223/17267080/90/6
Research of Late Adulthood People Subjective and Psychological Well-Being1
Yu.A. Sychenko1, G.I. Borisov1, O.I. Dorogina1, M.V. Zinnatova1, M.A. Lavrova1, E.E. Symanyuk1, A.A. Pecherkina1
1 Ural Federal University named after the First President of Russia B.N. Yeltsin, 19, Mira str., Yekaterinburg, 620002, Russian Federation
Abstract
Relevance. Recent decades have witnessed an increase in the proportion of elderly people in the population structure of many countries around the world, including Russia. Increase in life expectancy results in urgent issues of maintaining health and well-being at this age.
1 The research funding from the Ministry of Science and Higher Education of the Russian Federation (Ural Federal University Program of Development within the Priority-2030 Program) is gratefully acknowledged.
Promoting positive ageing in late life is becoming a priority of social policy, and the criteria for positive ageing comprise the absence of physical and mental diseases as well as subjective and psychological well-being of a person. In this regard, there is a need to accumulate and analyze data regarding the perceived level of well-being in older age, as well as the characteristics of well-being in its different periods.
Objective. The article aims to identify the characteristics of the subjective and psychological well-being of people at older age belonging to the groups of pre-elderly (60-70 years) and elderly (71-80 years) in comparison with a younger group of people of late maturity (less than 60 years).
Methods. The study was conducted on a sample (N=346) that included representatives of all these age groups. To assess subjective well-being we used E. Diener's "Satisfaction with Life Scale" and a shortened version of "The Positive and Negative Affect Schedule". A psychological well-being assessment was conducted on the basis of "Ryffs Scales of Psychological Well-being"; and health status was assessed using the "SF-36 Health Status Survey".
Results and Conclusions. The research results showed that when compared with late maturity, some parameters of subjective well-being remain stable at older age (life satisfaction and positive affect), while others decrease (a higher intensity of negative emotions is registered). In the pre-elderly and elderly groups indicators of subjective well-being do not differ significantly. The results were discussed from the point of view of a well-being paradox, which consists in the fact that despite losses in many life spheres, subjective well-being at older age does not decrease, though significant health deterioration at the turn of pre-elderly and elderly is observed. It is proved that subjective well-being at older age is associated primarily with mental rather than physical health.
Most indicators of psychological well-being at older age do not decrease significantly, except for life goals (this indicator is lower in pre-elderly age compared to late maturity and even lower at elderly compared to pre-elderly age). It is noted that this aspect of psychological well-being is an important factor in maintaining physical and mental health of older adults. Thus, their psychological assistance focuses on enhancing their sense of life purpose.
Keywords: subjective well-being; psychological well-being; quality of life; mental health; older age; late maturity; pre-senile age; senile age
References
Aartsen, M. J., Smits, C. H. M., van Tilburg, T. G., Knipscheer, C. P. M., & Deeg, D. J. H. (2002). Activity in older adults: Cause or consequence of cognitive functioning? A longitudinal study on everyday activities and cognitive performance in older adults. The Journals of Gerontology. Series B: Psychological Sciences and Social Sciences, 57(2), 153-162. doi: 10.1093/geronb/57.2.p153 Ananiev, B. G. (1972). Nekotorye problemy psikhologii vzroslykh [Some Problems of Adult
Psychology]. Moscow: Znanie. Anglim, J., Horwood, S., Smillie, L. D., Marrero, R. J., & Wood, J. K. (2020). Predicting Psychological and Subjective Well-Being from Personality: A Meta-Analysis. Psychological Bulletin, 146(4), 279-323. doi: 10.1037/bul0000226 Blawert, A., Schäfer, S. K., & Wurm, S. (2022). Associations of Agency and Communion with Domain-Specific Self-Perceptions of Aging: A Cross-Sectional Study in Old-Old Adults in Poor Health. The International Journal of Aging and Human Development, 95(2), 245-262. doi: 10.1177/00914150211050874 Brickman, P., & Campbell, D. T. (1971). Hedonic relativism and planning the good society.
In M. H. Appley (Ed.), Adaptation-level theory (pp. 287-302). New York: Academic Press. Bromley, D. B. (1966). The Psychology of Human Ageing. Baltimore: Penguin Books. Burnside, I. M., Ebersole, P., & Monea, H. E. (1979). Psychosocial Caring Throughout the Lifespan. New York: McGraw Hill.
Cavallini, E., Lecce, S., Bottiroli, S., Palladino, P., & Pagnin, A. (2013). Beyond False Belief: Theory of Mind in Young, Young-Old, and Old-Old Adults. The International Journal of Aging and Human Development, 76(3), 181-198. doi:10.2190/AG.76.3.a Charles, S.T., Reynolds, C.A., & Gatz, M. (2001). Age-related differences and change in positive and negative affect over 23 years. Journal of Personality and Social Psychology, 80(1), 136-151. doi: 10.1037/0022-3514.80.1.136 Diener, E. (1984). Subjective well-being. Psychological Bulletin, 95(3), 542-575. Diener, E., & Suh, E. M. (1998). Subjective wellbeing and age: An international analysis. In K. W. Schaie & M. P. Lawton (Eds.), Annual Review of Gerontology and Geriatrics: Focus on Emotion and Adult Development (pp. 304-324). New York: Springer. Hansen, T., & Blekesaune, M. (2022). The age and well-being "paradox": A longitudinal and multidimensional reconsideration. European Journal of Ageing, 19, 1277-1286. doi: 10.1007/s10433-022-00709-y Hansen, T., & Slagsvold, B. (2012). The age and subjective well-being paradox revisited: A multidimensional perspective. Norsk Epidemiologi, 22(2), 187-195. doi: 10.5324/nje.v22i2.1565
Ihle, A., Ghisletta, P., Gouveia, E. R., Gouveia, B. R., Oris, M., Maurer, J., & Kliegel, M. (2021). Lower executive functioning predicts steeper subsequent decline in well-being only in young-old but not old-old age. International Journal of Behavioral Development, 45(2), 97-108. doi: 10.1177/0165025420937076 Ilin, E. P. (2012). Psikhologiya vzroslosti [Psychology of Adulthood]. St. Petersburg: Piter. Keyes, C., & Westerhof, G.J. (2012). Chronological and subjective age differences in flourishing mental health and major depressive episode. Aging & Mental Health, 16, 67-74. doi: 10.1080/13607863.2011.596811 Laslett, P. (1994). The Third Age, The Fourth Age and The Future. Ageing and Society, 14,
436-447. doi: 10.1017/S0144686X00001677 Leontiev, D. A. (2020). Kachestvo zhizni i blagopoluchie: ob"ektivnye, sub"ektivnye i sub"ektnye aspekty [Quality of life and well-being: Objective, subjective and subjective aspects]. Psikhologicheskiy zhurnal, 41(6), 86-95. doi: 10.31857/S02059 5920012592-7 Lievegoed, B. (1994). Krizisy zhizni - shansy zhizni [Life crises = life chances]. (Trans.) Kaluga: Nauka.
Lopez, J., Perez-Rojo, G., Noriega, C., Carretero, I., Velasco, C., Martinez-Huertas, J. A., ... Galarraga, L. (2020). Psychological well-being among older adults during the COVID-19 outbreak: A comparative study of the young-old and the old-old adults. International Psychogeriatrics, 32(11), 1365-1370. doi: 10.1017/S1041610220000964 Martin, A., Palmer, B., Rock, D., Gelston, C., & Jeste, D. (2015). Associations of self-perceived successful aging in young-old versus old-old adults. International Psychogeriatrics, 27(4), 601-609. doi:10.1017/S104161021400221X Muntaner, C., & Lynch, J.W. (2002). Social capital, class gender and race conflict, and population health: an essay review of Bowling Alone's implications for social epidemiology. International Journal of Epidemiology, 31(1), 261-267. doi: 10.1093/ije/31.1.261 Osin, E. N., & Leontiev, D. A. (2020). Kratkie russkoyazychnye shkaly diagnostiki sub"ektivnogo blagopoluchiya: psikhometricheskie kharakteristiki i sravnitel'nyy analiz [Brief Russian-language scales for diagnosing subjective well-being: psychometric characteristics and comparative analysis]. Monitoring obshchestvennogo mneniya: Ekonomicheskie i sotsial'nye peremeny, 1, 117-142. doi: 10.14515/monitoring.2020.1.06 Presnyakova, L. (2005). Sotsial'nyy, material'nyy i emotsional'nyy klimat starosti v Rossii [Social, material and emotional climate of old age in Russia]. Otechestvennye zapiski, 3. Retrieved from: https://magazines.gorky.media/oz/2005/3/soczialnyj-materialnyj-i-emoczio nalnyj -klimat-staro sti-v-rossii.html Pryazhnikov, N. S. (2017). O faktorakh i modelyakh udovletvorennosti zhizn'yu v pozhilom i starcheskom vozraste [On factors and models of life satisfaction in old and senile age].
Vestnik Moskovskogo universiteta. Ser. 14. Psikhologiya, 4, 85-101. doi: 10.11621/vsp.2017.04.85 Roberts, B. W., & Chapman, C. N. (2000). Change in dispositional well-being and its relation to role quality: A 30-year longitudinal study. Journal of Research in Personality, 34(1), 26-41. doi: 10.1006/jrpe.1999.2259 Ryff, C.D. (2014). Psychological Well-Being Revisited: Advances in the Science and Practice
of Eudaimonia. Psychotherapy andPsychosomatics, 83, 10-28. doi: 10.1159/000353263 Ryff, C. D., & Keyes, C. L. M. (1995). The Structure of Psychological Well-Being Revisited. Journal of Personality and Social Psychology, 69(4), 719-727. doi: 10.1037/00223514.69.4.719
Schaie, K.W. (1993). The Seattle Longitudinal Studies of Adult Intelligence. Current Directions in Psychological Science, 2(6), 171-175. doi: 10.1111/1467-8721.EP10769721 Sergienko, E. A., & Kharlamenkova, N. E. (2018). Psikhologicheskie faktory blagopo-luchnogo stareniya [Psychological factors of healthy aging]. Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta. Psikhologiya i pedagogika, 8(3), 243-257. doi: 10.21638/11701/spbu16.2018.303 Shchukina, M. A., & Shirman, L. A. (2022). Psikhologicheskie prediktory udovletvorennosti zhizn'yu lyudey starshego vozrasta (na primere klientov blagotvoritel'no-go fonda) [Psychological predictors of life satisfaction in older people (a case study of clients of a charitable foundation)]. Natsional'nyy psikhologicheskiy zhurnal, 1, 15-29. doi: 10.11621/npj.2022.0102 Sheldon, K. (2016). Putting Eudaimonia in its Place: On the Predictor, No the Outcome, Side of the Equation. In J. Vitters0 (Ed.), Handbook of Eudaimonic Well-Being (pp. 531-541). Cham: Springer. doi: 10.1007/978-3-319-42445-3_36 Sheldon, K. M., & Kasser, T. (2001). Getting older, getting better? Personal strivings and psychological maturity across the life span. Developmental Psychology, 37(4), 491-501. doi: 10.1037/0012-1649.37.4.491 Sherman, E., & Schiffman, L. G. (1991). Quality of life (QoL) assessment of older consumers: a retrospective review. Journal of Business and Psychology, 6, 107-119. doi: 10.1007/BF01013687
Springer, K. W., Pudrovska, T., & Hauser, R. M. (2011). Does psychological well-being change with age? Longitudinal tests of age variations and further exploration of the multi-dimensionality of Ryffs model of psychological well-being. Social Science Research, 40(1), 392-398. doi: 10.1016/j.ssresearch.2010.05.008 Steptoe, A., Deaton, A., & Stone, A. A. (2015). Subjective wellbeing, health, and ageing.
The Lancet, 385(9968), 640-648. doi: 10.1016/S0140-6736(13)61489-0 Ware, J. E., Snow, K. K., Kosinski, M., & Gandek, B. (1993). SF-36Health Survey. Manual and interpretation guide. Boston, Massachusetts: The Health Institute, New England Medical Center.
World Health Organization. (2017). Mental health of older adults. Retrieved from
https://www.who.int/news-room/fact-sheets/detail/mental-health-of-older-adults Zeer, E. F., & Symanyuk, E. E. (2022). Personification of personality as a predictor of overcoming the crisis of loss of professional activity in late adulthood. Sibirskiy psikhologicheskiy zhurnal - Siberian Journal of Psychology, 84, 111-125. (In Russian). doi: 10.17223/17267080/84/6
Received 04.10.2023; Accepted 27.11.2023
Yulia A. Sychenko - Associate Professor of the Department of General and Social Psychology, Department of Psychology, Ural Federal University named after the First President of Russia B.N. Yeltsin. Cand. Sc. (Psychol.). E-mail: [email protected]
Georgy I. Borisov - Senior Lecturer of the Department of General and Social Psychology, Department of Psychology, Ural Federal University named after the First President of Russia B.N. Yeltsin.
E-mail: [email protected]
Olga I. Dorogina - Associate Professor of the Department of Clinical Psychology and Psychophysiology, Department of Psychology, Ural Federal University named after the First President of Russia B.N. Yeltsin. Cand. Sc. (Psychol.), Associate Professor. E-mail: [email protected]
Mariya V. Zinnatova - Associate Professor of the Department of Pedagogy and Psychology of Education, Department of Psychology, Ural Federal University named after the First President of Russia B.N. Yeltsin, Cand. Sc. (Psychol.), Associate Professor. E-mail: [email protected]
Mariya A. Lavrova - Senior Lecturer of the Department of Clinical Psychology and Psycho-physiology, Department of Psychology, Ural Federal University named after the First President of Russia B. N. Yeltsin. E-mail: [email protected]
Elvira E. Symanyuk - Head of the Department of General and Social Psychology, Department of Psychology, Ural Federal University named after the First President of Russia B.N. Yeltsin, Corresponding Member of the Russian Academy of Education, D. Sc. (Psychol.), Professor. E-mail: [email protected]
Anna A. Pecherkina - Head of the Department of Pedagogy and Psychology of Education, Department of Psychology, Ural Federal University named after the First President of Russia B.N. Yeltsin, Cand. Sc. (Psychol.), Associate Professor. E-mail: [email protected]
