CC BY
80
Р. Р. Сафин
ИССЛЕДОВАНИЕ МЕЖЭТНИЧЕСКОЙ ИНТОЛЕРАНТНОСТИ ЧЕРЕЗ ОБРАЗ «ЧУЖОГО»: ОСНОВНЫЕ ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ
В данной статье рассматриваются основные теоретико-
методологические подходы к исследованию межэтнической интолерантности через образ «чужого». В статье анализируются сходства и различия между понятиями, отражающими «инаковость» («маргинал», «другой», «чужой», «враг» и т.д.) и рассматриваются основные теоретические модели, позволяющие применить концепцию «чужого» для изучения межэтнических отношений с различными дискриминационными проявлениями (теории социального неравенства, социальных границ, социального исключения и т.д.).
Огромная теоретическая и прикладная значимость исследования межэтнических отношений, особенно в контексте глобализации и роста интолерантности в современном мире, обусловила все возрастающий интерес к данному феномену со стороны ученных. В современных социальных науках существует значительное количество теоретических моделей, позволяющих исследовать те или иные аспекты межэтнических взаимоотношений. Одной из наиболее значимых концепций, которая реконструирует систему взаимоотношения между различными этническими группами является концепция «чужого».
Понятие «чужой» (the alien) не является общепризнанным в рамках социальных наук и его необходимо отличать от иных родственных понятий, таких как «маргинал» (the stranger), «другой» (the other), «посторонний» (the outsider), «враг» (the enemy) и «монстр» (the monster). Следует отметить, что любой «иной» персонаж представляет собой социальный конструкт (Aho, 1994). Научный интерес к исследованию «чужого», согласно мнению исследователей, возник как результат распространения культуры «дэйнжеризации» (от англ. danger - опасность), в контексте которой «чужие» по умолчанию являются источником опасности, если нет основания полагать обратное (Lianos, Douglas, 2000).
Рассмотрим вышеперечисленные понятия подробнее. Среди первых исследований, который обратился к проблеме «маргинала», следует выделить Г. Зиммеля (Simmel, 1950). Под «маргиналом» Зиммель понимал персонажа, сочетающего в себе нормы и ценности двух миров - того, откуда он пришел, и того, в который он стремится интегрироваться. Идея «маргинала» была позже развита в работах А. Щютца (Schutz, 1964).
«Посторонним» посвящена одноименная работа Ховарда Бэккера. Бэккер указывает на то, что любая социальная группа имеет свои правила и стремится их поддерживать, и член группы, который по каким-либо причинам не соответствует правилам группы, воспринимается группой в качестве «постороннего». В то же время понятие «постороннего» имеет дуальную природу: для нарушителя групповых норм именно те, кто навязывает групповые правила или осуждает их нарушителя, могут восприниматься в качестве «посторонних» (Becker, 1963).
Понятие «другой» обязано своим возникновением и развитием философии и сегодня вне понятия «другого» как составной и неотъемлемой части своей собственной идентичности сегодня невозможно ни одно серьезное размышление философского характера (Ильин, 2001). В философии понятие «другой» используется в качестве противопоставле-
ния понятию «свой» и относится ко всему тому, что кто-либо воспринимает как совершенно не связанное с собственным пониманием своей идентичности. Идентичность любого культурного компонента (человека, слова, значения) поддерживается через активный процесс исключения, противопоставления и иерархизации. Иные компоненты должны репре-зинтироваться в качестве «других» через репрезентацию иерархического дуализма в котором «свой» компонент имеет более привилегированное положение по сравнению с «другим» (Cahoone, 1996).
Термин «чужой» широко используется в различных науках, причем не только в социальных. В лингвистике считается, что понятие «чужой» является производным от понятия, которое одновременно означало и чужака и гостя, с которым заключался договор гостеприимства и осуществлялся взаимный обмен подарками. В правоведении понятием «чужой» обозначается лицо без гражданства (legal alien). В культурной антропологии «чужим» является человек иной культуры. В современной логике «чужими» называются два множества, чье среднее арифметическое является пустым (Морозова, 2004).
Объяснение различий между сходными по своей сущности понятиями «другой», «чужой» и «враг» предложил Л. Гудков. Согласно Л. Гудкову, «другой» как социальный конструкт (или персонаж) используется для артикуляции позитивных значений «своих», типичных в своих ролевых или статусных определениях. «Другой» указывает изнутри на культурные границы «нашей» группы. В противоположность «другому», «чужой» указывает на границы «нашей» группы из вне, и по отношению к тем группам, куда доступ очень жестко регулируется или просто закрыт (например, расовые или этнические группы, социальные барьеры между кастами) (Гудков, 2005).
Наивысшее проявление «чуждости» отражается в конструкте «врага», причем разница между двумя персонажами заключается в мотиве насилия при их описании. Если в конструкте «чужого» насилие имеет дополнительный или частный характер, то в образе «врага» тема насилия становится одной из самых главных, например, в виде темы войны или агрессии (Гудков, 2005). Образ «врага» используется для фокусирования «нашей» ненависти на «них» как следствие «их опасности» и соответственно для внутригрупповой мобилизации и определения социальных границ «нашей» группы (Keen, 1986).
Практически идентичным понятию «враг» является понятие «монстра», хотя, представляется, что «монстр» используется скорее для описания части «врагов», наиболее «ужасных» из них. Согласно М.Фуко история восприятия «монстров» в средневековой Европе отражает отношение к «девиантным иным» в настоящее время. К классическим монстрам средневековой Европы Фуко относит «донестров» (the donesters), мифических существ с чертами человека и животного (Focault, 2003). Несмотря на то, что «донестры» в период Нового времени стали рассматриваться просто как миф, в военной пропаганде XX века для описания «врага» часто использовались образы гибридных чудовищ с признаками различных хищных или «мерзких» животных (хищные кошки, змеи, пауки и т.д.). Более того, в русском языке даже есть понятие «гадина», которое использовалось во время Второй мировой войны по отношению к немецкой армии («Бей фашистскую гадину!») (Ва-шик, 2005). Использование образа «монстра» имеет вполне прагматичную функцию: демонизация и дегуманизация «чужих» позволяет не считать их за «таких же людей как мы» и оправдывает их уничтожение (Keen, 1986).
Что же касается термина «посторонний», то оно по своим смысловым характеристикам весьма напоминает конструкт «чужого». Однако, на наш взгляд, «посторонний» -переходный этап между «другим» и «чужим», и в качестве последнего он окончательно предстает после рецидивов нарушения групповых норм.
Тем не менее, с аналитической точки зрения, сколько-либо значимой разницы между такими персонажами как «маргинал», «другой», «посторонний», «чужой» и «враг» не имеется. В первую очередь это обусловлено особенностями перевода. В частности, понятие «the stranger», о котором идет речь в работе Г.Зиммеля, может иметь значение «чужака» или «чужого» и в данном значении это понятие используется в ряде социологических работ (Малахов, 2001; Баньковская, 2002). Аналогичным образом термин «the outsider» может быть переведен как «чужак», а описывая «врага» С.Кин пишет о нем как о «чужом» (Keen, 1986). Кроме того, в зарубежных источниках используется синтетическое понятие «the alien other» («чужой другой»), которое, тем не менее, не имеет общепринятого эквивалента в русскоязычном академическом дискурсе (Garland, 1996).
Представляется, что при использовании вышеозначенных социальных конструктов к исследованию межэтнических отношений, возможно игнорировать различия между ними, используя общее понятие «чужой», в частности для обозначения этнической группы, по отношению к которой превалирует интолерантное отношение. Под «образом чужого» мы понимаем продукт социального конструирования, направленного на демонизацию определенной этнической группы.
Все вышеназванные социальные конструкты выполняют определенные функции, к важнейшим из которых относятся:
- поддержание идентичности социального субъекта, отделение «чужих» от «своих»;
- доказательство собственного превосходства (военного, нравственного, эстетического);
- упрочнение внутреннего порядка и проведение символических границ в собственном социуме (Aho, 1994).
Первая из вышеприведенных функций особенно актуальна при исследовании межэтнической интолерантности: именно через процесс определения «чужой» группы, превращения ее в объект ненависти и презрения легитимизируются различные дискриминационные практики в отношении «чужой» группы (Aho, 1994).
Понятие «чужого» не может рассматриваться вне контекста коллективной идентичности, которая представляет собой совокупность отношений между «своими» и «чужими» (Harle, 2000). О.В. Рябов выделяет три характеристики коллективной идентичности:
1. референтность - репрезентации «своих» и «чужих» обусловливают друг друга;
2. контекстуальность - коллективная идентичность содержит элемент ситуативно-сти, подвижности: стратегии социального творчества определяют изменчивость приписываемых «своим» и «чужим» черт; неизменными остаются лишь ее функции;
3. гетерогенность - каждая общность конституируется при помощи эталонного образца (в наибольшей степени воплощающего ее специфические черты), который и продуцирует иерархии и асимметрии внутри социума - иными словами, социум состоит из «более своих» и «менее своих», при этом «наименее свои» воспринимаются в качестве внутренних «чужих» (Рябов, 2004).
Рассмотрим основные подходы к исследованию «чужого». С дихотомией «свой-чужой» в межэтнической сфере связана, в первую очередь, теория социальных границ Ф.Барта. Социальные границы разделяют людей на различные социальные группы (этнические и религиозные группы, «расы», «социальные классы» и т.д.), т.е. отделяют «нас» от «них», в число которых входят и «чужие». Социальная граница, будучи символической реальностью, не является чем-то постоянным: она меняется с течением времени и может различаться даже для разных возрастных групп двух этнических общностей (Barth, 1969).
Однако когда речь идет о «чужих» этнических группах, этническая граница между «нами» и «чужими» всегда явственно «очерчена», то есть сконструирована.
Проблематика «чужого» может быть рассмотрена и с позиции социального неравенства и доминирования одной этнической группы над другой (Ильин, 2000). Трактовка «чужого» как девиации (или даже делинквентности), как того, что нуждается в контроле со стороны «своих», позволяет вводить в отношении последних легитимные санкции, которые в крайних своих проявлениях принимают форму социального исключения (Focault, 1977).
Взаимоотношения между «чужими» и «своими» этническими группами могут быть рассмотрены также с точки зрения концепции «символического насилия» П. Бурдье, который определяет его как власть устанавливать значения и обеспечивать их легитимность, скрывая при этом властные отношения, лежащие в основе таких значений (Bourdieu, 1998). В отношении с «чужими» происходит кросс-культурная коммуникация, которая устанавливает порядок культурного доминирования «нашей» культуры над культурой «чужих». «Чужая» культура всегда более дикая, отсталая и варварская, «своя» культура должна являться образцом для подражания «чужими», и поэтому у «нас» есть «моральное право» навязывать «чужим» свою культуру даже с помощью силы (Hall, 1992). Конструирование «знания» о «чужих» способствует формированию системы доминирования над ними и узурпации власти (Focault, 1997). Механизмы ассоциирования определенных этнических групп с «чужими» различны - это и медиа-стереотипы (Zatz, Mann, 1998; Djik, 1999; Дро-бижева, 2003; Малахов, Тишков 2002), и академический дискурс (Воронков, Карпенко, Осипов, 2002), и воспроизводство этнических стереотипов через уничижительные наименования и характеристики, а также шутки и клички, оскорбительные для определенных этнических групп (т.н. бытовой расизм) (Essed 1991, Davies 1990, Кузнецов, 1998, Солдатова, 1998).
Формирование образа «чужого» этноса может осуществляться и средствами гендерного дискурса. Он позволяет отделять «своих» от «чужих» через конструирование символических границ (Gilman, 1975), а также посредством гендерной метафоризации, которая определяет иерархию социальных субъектов за счет аттрибутации им соответствующих маскулинных или фемининных качеств и соответствующего символического капитала. При этом «свои» наделяются маскулинными качествами, а «чужие» - фемининными, которые интерпретируются как девиация. Это позволяет использовать различные формы символического насилия в отношении «чужих» (Cohn 1993; Hooper, 2001; Goldstein, 2001).
Процесс превращения этнических групп в «чужих» может быть рассмотрен и с позиции теории конструирования социальных проблем (Spector, Kitsuse, 1977; Blumer, 1971; Schneider 1985). Образ «чужого» в различных дискурсивных практиках представляется связанным с социально значимыми проблемами. В частности, в политическом дискурсе «чужой» - это тот, кто нелегально въезжает на территорию страны, нарушает административное законодательство, ведет экономическую деятельность без уплаты налогов. В экономическом дискурсе преобладают ярлыки «дешевая рабочая сила», «вытеснение российских работников из рыночных ниш», «низкое качество работ и услуг» (Карпенко, 2000).
Таким образом, концепция «чужого» является инструментом исследования межэтнических отношений, особенно тогда, когда речь идет о проявлениях межэтнической ин-толерантности. В научной литературе используется множество терминов для описания «иного»: «маргинал», «другой», «враг», «монстр» и т.д. Представляется, что в аналитическом плане различия между ними не значительны, что позволяет ввести общее понятие «чужого» для обозначения этнической группы, в отношении которой осуществляются дискриминационные практики. Взаимоотношения между «своими» и «чужими» этническими
группами могут рассматриваться с позиции разных подходов, в частности теории социального неравенства (В.Ильин), концепции символического насилия (П. Бурдье), теории социального исключения (М.Фуко), теории конструирования социальных проблем (Х.Блумер, М.Спектор, Дж.Китсьюз), теории социальных границ (Ф. Барт) и гендерных теорий (С. Гилман, К. Кон, С. Хупер, Дж. Голдштейн). Превращение этнических групп в «чужих» осуществляется с целью придать хоть какой-то оттенок легитимности проявлениям интолерантности. Образ «чужой» этнической группы, будучи социальным конструктом, нуждается в постоянном реконструировании в сфере символической реальности, для чего используются различные средства - медиа-стереотипы, «экспертные» оценки и «научные» объяснения, а также проявления бытового расизма.
Литература
1. Баньковская С. Чужаки и границы: к понятию социальной маргинальности / С. Баньковская// Отечественные записки. 2002. №6.
2. Большой толковый словарь русского языка / Под.ред. С.А. Кузнецова. СПб.: Норинт, 1998. 1536 с.
3. Вашик К. Метаморфозы зла: немецко-русские образы врага в плакатной пропаганде 30-50-х годов /К. Вашик //Образ врага / Л. Гудков, Н. Кондратова. М.: ОГИ, 2005. С.191-230.
4. Гудков Л. Идеологемма «врага»: «Враги» как массовый синдром и механизм социокультурной интеграции /Л. Гудков //Образ врага / Л. Гудков, Н. Кондратова. М.: ОГИ, 2005. С.7-80.
5. Ильин В.И. Социальное неравенство. -М.: Институт социологии РАН, 2000. 280 с.
6. Ильин И.П. Посмодернизм. Словарь терминов. - М.: ИНИОН РАН, 2001. - 355 с.
7. Карпенко О. «Эти гости, похоже, контролируют сегодня всю рыночную торговлю»: концепция «этнической экономики» через призму российской прессы / О. Карпенко // Этничность и экономика / О.Бредникова, В. Воронков, Е. Чикадзе. СПб., 2000. Вып.8. С.59-65.
8. Карпенко О. Языковые игры с «гостями с юга»: «кавказцы» в российской демократической прессе 1997-1999 гг./ О. Карпенко // Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ / Под ред. В. Малахова, В. Тишкова. М., 2002. С.162-193.
9. Малахов В. Символическое производство этничности и конфликт [Электронный ресурс] /В. Малахов // Язык и этнический конфликт /М. Б. Олкотт, И. Семенова. М.: Гендальф, 2001. Режим доступа: http://www.camegie.ru /ru/pubs/books/volume/36585.htm, свободный.
10. Морозова М.Е. Другой - такой же, как я или чужой мне? [Электронный ресурс] / М.Е. Морозова // Теоретические и прикладные аспекты исследования языков народов Северного Кавказа и других регионов. Пятигорск, 2004. Режим доступа: http://pn.pglu.ru/index.php?Module =subjects& func=printpage &pageid=936&scope=page, свободный.
11. Расизм в языке социальных наук / Под ред. В. Воронкова, О. Карпенко, А. Осипова. СПб: Але-тейя, 2002.
12. Рябов О.В. Межкультурная интолерантность: гендерный аспект // Культурные практики толерантности в речевой коммуникации/ Н. А. Купин, О. А. Михайлов. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2004.
13. Солдатова Г. У. Психология межэтнической напряженности /Г. У. Солдатова. М., 1998.
14. Социология межэтнической толерантности / Отв. ред. Л.М. Дробижева. М., Изд-во Института социологии РАН, 2003.
15. Aho J. This Thing of Darkness: a Sociology of the Enemy /J.Aho. Seattle: University of Washington Press, 1994.
16. Barth F. Ethnic Groups and Boundaries. The Social Organization of Cultural Difference /F.Barth. London: Allen and Unwin, 1969.
17. BeckerH. Outsiders. Studies in the Sociology of Deviance/H. Becker. NY.: The Free Press, 1963. 208 p.
18. Blumer Н. Problems as Collective Behavior /H. Blumer //Social Problems. 1971. V. 18. P.298-306.
19. Bourdieu P. Practical reason: on the theory of action /P.Bourdieu. Stanford: Stanford University Press, 1998.
20. Cahoone L. From Modernism to Postmodernism: An Anthology/ L. Cahoone. Cambridge: Blackwell, 1996.
21. Cohn C. Wars, Wimps, and Women: Talking Gender and Thinking War /C. Cohn // Gendering War Talk /M. Cooke, A. Woollacott. Princeton: Princeton University Press, 1993.
22. Davies C. Ethnic humor around the world: а Comparative Analysis /C. Davies. Bloomington: Indiana University Press, 1990. 404 p.
23. Djik T.A. Ideology /T. Dijk. London: Sage Publications, 1990.
24. EssedP. Understanding Everyday Racism /P. Essed. London: Sage Publications, 1991.
25. Faces of the Enemy: Reflections on the Hostile Imagination / S. Keen. San Francisco: Harper and Row, 1986.
26. Foucault M. Abnormal: Lectures at the College de France, 1974-1975 /M. Focault. NY: Picador, 2003.
27. FoucaultM. Discipline and punish/M. Focault. NY.: Allen Lane, 1977.
28. Foucault M. The Archaeology of Knowledge and the Discourse of Language /M. Focault // Postmodern Social Theory. -NY., 1997.
29. Garland D. The Limits of the Sovereign State: Strategies of Crime Control in Contemporary Society / D. Garland // The British Journal of Criminology. 1996. № 36. P. 461.
30. Gilman S.L. Difference and Pathology: Stereotypes of Sexuality, Race, Madness /S.L. Gilman. N.Y., 1975.
31. Goldstein J.S. War and gender: How gender shapes the war system and vice versa /J.S. Goldstein. Cambridge: Cambridge University Press, 2001
32. Hall S. The west and the rest: discourse and power /S.Hall // Formations of Modernity / S. Hall, B. Gieben. Cambridge: Polity Press, 1992.
33. Harle V. The Enemy with a Thousand Faces: The Tradition of the Other in Western Political Thought and History/V.Harle. Westport: Praeger, 2000.
34. Hooper Ch. Manly states: masculinities, international relations, and gender politics /Ch. Hooper. NY.: Columbia University Press, 2001.
35. Images of colour, images of crime / C. R. Mann, M. S. Zatz. Los Angeles: Roxbury Publishing, 1998.
36. Lianos M., Douglas M. Dangerization and the end of deviance: the institutional environment // Criminology and Social Theory / D. Garland, R. Sparks. Oxford: Oxford University Press, 2000. P. 261-278.
37. Schneider J.W. Problems Theory: The Constructionist View / J.W. Schneider // Annual Review of Sociology. 1985. V. 11. P.209-229.
38. Schutz A. Stranger: An Essay in Social Psychology // Schutz A. Collected Papers /A. ArvidBrodersen. The Hague: Martinus Nijhoff, 1964. V.2. P.91-105.
39. Simmel G. Stranger // The sociology of Georg Simmel /K.Wolf. NY.: Free Press, 1950. P.402-408.
40. Spector М., Kitsuse J. Constructing Social Problems /M. Spector, J. Kitsuse. Menlo Park: Cummings, 1977.
© Р. Р. Сафин - асп. каф. социальной психологии и педагогики КГТУ.
