CC BY
9
либо давно уже опровергнуты, либо никогда не принимались всерьез историками. Взять, к примеру, версию о характере руководства СССР в первые дни войны, не придуманную правда, но зато вполне добросовестно повторяемую Н. Вертом. Согласно этой версии, Сталин настолько растерялся в первые дни войны, что фактически устранился от руководства страной. Отметив это, Верт уточняет далее, что, по-видимому, государством тогда руководили Тимошенко и Жуков. Известно, что такая версия бытовала (правда, главным образом среди литераторов, а не среди историков) в конце 50-х — начале 60-х годов, когда многие архивные материалы, да и не только архивные материалы были «за семью печатями». Но сейчас-то они известны. Впрочем в данном случае не надо было даже заглядывать в архивы, достаточно было прочитать известные мемуары Жукова, в которых отмечается, что именно в первые дни войны (с 22 по 26 июня) он был представителем Ставки на юго-западном фронте, и поэтому не только страной в целом, но даже генштабом практически не мог руководить. Вернувшись же в Москву, был срочно вызван в Кремль, где и застал Тимошенко, стоявшего навытяжку перед Сталиным в его кабинете. Комментарии, как говорится, излишни. Вряд ли Н. Верт не читал Жукова. Конечно же, читал. Но, видимо, версия о растерянности Сталина показалась ему настолько интересной, что он пренебрег противоречившими ей фактами.
И подобные вещи встречаются довольно часто. Н. Верт пишет, например, что после войны правительство решило «прибрать к рукам» крестьянство, усилив за ним контроль. Только за один 1946 год, говорится в книге, были возвращены в колхозный фонд 4,7 млн. га земель, «незаконно присвоенных колхозниками». Но известно ведь, что на самом деле сюда входили и земли, которыми пользовались и промышленные предприятия, и жители городов на незаконных основаниях. А таких земель было много.
На стр. 342 автор пишет: «В рекордном урожае зерновых 1956 года (125 млн. т) доля целинного хлеба составила 50%. Неожиданный успех сыграл не последнюю роль в утверждении Хрущева в качестве неоспоримого лидера на XX съезде партии». Непонятно, однако ,каким образом урожай, собранный в августе-сентябре 1956 года на целине, «сыграл не последнюю роль в утверждении Хрущева в качестве неоспоримого лидера на XX съезде партии», который, как известно, состоялся в феврале того года.
Когда читаешь такие вещи, неудобно как-то становится за автора, а также редакторов. Это не обратило бы на себя внимание во Франции (книга и писалась в общем-то для французских студентов), но в России-то подобных ошибок при издании не следовало бы допускать.
При всем том думается, что ценность книги бесспорна. Известно, что многие авторы на основе французского издания пытались не раз опровергнуть оценки и взгляды Верта, касающиеся истории России, опираясь на отдельные высказывания, приводившиеся авторами разных книг, брошюр, статей. Теперь каждый имеет возможность прочитать книгу целиком, самостоятельно оценить ее и сделать свои выводы. И в этом смысле Комитет по высшей школе правильно сделал, что помог опубликовать книгу Н. Верта. Иное дело, что ее следовало бы при подготовке к изданию повнимательней отредактировать, устранив хотя бы явные ляпсусы» Или, по крайней мере, не давать ей гриф учебного пособия.
Новоселов В. Н.
ИСПОВЕДЬ СТАЛИНСКОГО АПОСТОЛА.
В исторической литературе ближайшему окружению Сталина до сих пор уделяется недостаточное внимание. К тому же, не получив глубокой разработки в историографии, страницы их биографии разошлись в сотнях
П
публикаций газет и журналов, преследующих любые интересы, кроме научных. Между тем, реалии современной политической жизни заставляют по другому оценить деятельность руководителей нашего государства 30-х — 50-х годов. Среди них заметное место занимает Л. М. Каганович, сто лет со дня рождения которого исполнилось в 1993 году. В личном архиве «железного» наркома осталось десять тысяч страниц мемуаров. Их издание — дело, видимо, нескорого будущего. Сегодня же Ф. Чуев выпустил сборник записанных и отредактированных им высказываний девяностосемилетнего отставного политического деятеля, которые посвящены десяткам острейших проблем и хронологически охватывают период с 1917 до 1991 года1.
Каганович предстает перед нами, как революционер, который не отступил от собственных позиций, остался верен идеям, которым он отдал лучшие свои годы. До конца своих дней Каганович декламировал преданность Сталину, которого считал образцом коммуниста, был противником «оппортунизма» в политике, считал позицию социал-демократов, например, предательской. Четкое самоопределение собственных позиций в политике сочеталось у него с убежденностью в том, что путь к гуманному социализму — это путь классовой борьбы, путь через кровь и насилие. Не случайно Л. Каганович постоянно в беседах с.Ф. Чуевым возвращается к Великой французской революции, Робеспьеру и террору. Он убежден, что террор после победы революции — объективная необходимость и единственная возможность сохранить ее завоевания. К переменам конца 80-х годов его отношение противоречивое. Каганович совершенно определенно высказывается за перестройку экономики, за рынок, но отрицает «плутократию рынка», выступает за многообразие форм собственности, но подчеркивает приоритет государственной промышленности л недопустимость частной собственности на землю, ее куплю-продажу. Государство, по его мнению, должно быть сильным и даже «демократичным», но и принуждение должно быть.
Обращаясь к основным этапам послеоктябрьской истории нашего государства, Каганович считает, что до начала 50-х годов политика сталинского руководства была оправдана, так как вызывалась исторической необходимостью. И только в 50-е годы, по его мнению, была допущена грубая ошибка, когда увлекались строительством заводов, капиталовложениями и не отделили прибавочный продукт на улучшение быта рабочих. Вторая ошибка была в том, что в период репрессий перегнули палку и не пожалели невинных людей. Причину этих ошибок называет сам Каганович: стремление создать сильное государство не увязывалось в сознании сталинского руководства с идеей о том, что государство должно служить людям, а не наоборот. В общем, по Кагановичу, хотели сделать как лучше, но перестарались.
Публикацией высказываний Кагановича обнародована новая версия изложения многих событий, однозначная трактовка которых до последнего времени не подвергалась сомнению и имеет своим источником окружение Хрущева. Каганович сообщает любопытные детали об аресте Берии, и об июльском (1953 года) Пленуме ЦК КПСС, и о событиях 1957 года. Исследование версий Хрущева и Кагановича могут способствовать формированию объективного взгляда на эти и другие факты нашей истории.
Несомненный интерес представляют факты об отношениях между людьми, составлявшими ближайшее окружение Сталина, после их ухода с политической арены.5 Отметим, например, что' во взаимоотношениях Кагановича с Молотовым соблюдалась прежняя субординация» Первым
1 Чуев Ф. Так говорил Каганович. Исповедь сталинского апостола.— М.,' Отечество.—
1992.
всегда звонил Каганович и приезжал к Молотову на дачу, как занимающий более низкую ступеньку в иерархий власти.
Одно из центральных мест в книге занимает еврейская проблема. Каганович считал себя евреем только по рождению, одновременно решительно отметая обвинения в с^ой адрес и в адрес Сталина в антисемитизме. Каганович подчеркивает, что в ходе политической борьбы объективно сложилось так, что многие его враги были евреи. Но ведь и в окружении Сталина было много евреев, начиная с самого Кагановича, которые занимали высшие посты в государстве. Много раз упоминалось и о том, что жены многих членов Политбюро были еврейками. Если признать Сталина антисемитом, значит в еще большей степени его надо признать, мол, русофобом, так как русских в период сталинизма пострадало во много раз больше, чем евреев.
Много высказываний приводится в книге о Сталине. Суммируя их, Каганович выделяет главное, по его мнению, в Сталине — наличие большой исторической воли. Более поздних «вождей» Каганович считает, по сравнению с ним, детишками, играющими во власть, как в игру. Взял лапту и бей куда попало...
Прочитав эту книгу, невольно вспоминаешь сказанное по поводу, кажется, совсем других, но все-таки очень похожих на Кагановича людей: они ничего не забыли, ничему не научились. В этом слабость людей вроде Кагановича. Но в этом и их сила.
