CC BY
32
УДК 343.115
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ СПЕЦИАЛЬНЫХ ЗНАНИЙ В ХОДЕ ДОКАЗЫВАНИЯ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ О НАСИЛЬСТВЕННОМ
ЭКСТРЕМИЗМЕ
А.Е. Хорошева
Проводится анализ проблем, возникающих в процессе использования специальных знаний в ходе доказывания по делам о насильственном экстремизме. Представлена группа промежуточных фактов, выделенных на основе обобщения эмпирического материала, с помощью которых обосновывается наличие в действиях лица экстремистского мотива.
Ключевые слова: преступления экстремистской направленности, криминалистическая тактика, доказывание, судебная экспертиза, заключение эксперта.
Понятие «насильственный экстремизм» является собирательным и означает выраженные в активной форме действия, направленные преимущественно на физическое уничтожение или причинение максимального вреда лицу иной расы, национальной, религиозной принадлежности, относящемуся к определенной социальной группе либо разделяющему иные идеологические убеждения, нежели члены экстремистской организации. В этом смысле националистический экстремизм выступает одной из наиболее распространенных форм насильственного экстремизма, отличающегося повышенной нетерпимостью к представителям иной национальности, возводящей во главу угла идею о расовом или национальном превосходстве. Как отмечает Т. А. Аристархова, «доминирующим мотивом преступлений на национально-этнической почве является стремление совершивших их лиц подчеркнуть исключительность своей национальности (расы, религии) и неполноценность потерпевшего в силу принадлежности его к иной национальности (расе, религии), желание учинить массовые беспорядки и дать повод для репрессий» [1, с. 33].
Изучение практики по уголовным делам о насильственном экстремизме показало1, что доказывание наличия в действиях обвиняемого (подсудимого) экстремистского мотива сопряжено с рядом трудностей. Проведенный автором анализ дел о насильственных преступлениях экстремистской направленности показал, что нередко государственные обвинители применяют тактику «опосредованного доказывания». Она состоит в представлении суду (присяжным заседателям) доводов и аргументов, необходимых для формирования единого убеждения - преступные действия были совершены по экстремистскому мотиву, и невменение этого квалифицирующего обстоятельства при постановлении приговора может расцениваться в качестве
1Автор опирается на результаты проведенного им исследования деятельности экстремистских групп (экстремистских сообществ), в числе которых организации, совершавшие свои преступления на территориях Северо-Западного, Центрального и Западно-Сибирского федеральных округов. Всего было изучено 130 уголовных дел о насильственном экстремизме.
124
судебной ошибки. Смысл «опосредованного доказывания» или, как его еще можно назвать, доказывания от общего к частному заключается в том, чтобы изначально акцентировать внимание не на факте преступных нападений, а на особенностях личности подсудимого и наличии у него стойких экстремистских взглядов. Убеждение суда (присяжных заседателей) может быть предопределено использованием целого спектра косвенных факторов, которые в совокупности должны сформировать уверенность в том, что подсудимый разделяет националистические взгляды. Использованию специальных знаний отводится при этом значимая роль.
Основными формами привлечения специальных знаний по делам о насильственном экстремизме являются судебные экспертизы, допросы экспертов, заключения и консультации специалистов. Причем последним уделяется повышенное внимание, как со стороны обвинения, так и со стороны защиты. После того как исследуются доказательства, свидетельствующие, по мнению государственного обвинителя, о наличии у подсудимого экстремистских взглядов, надлежит представлять доказательства, подтверждающие экстремистскую составляющую самого факта нападения.
В силу того, что уголовные дела данной категории имеют ряд общих черт с насильственными преступлениями против личности, в ходе их расследования и судебного разбирательства проводится весь спектр типичных для данной группы дел исследований, который включает в себя перечень разнообразных видов судебно-медицинских и криминалистических экспертиз. Вторую категорию экспертных исследований составляют судебные лингвистические [2, с. 41-77], судебные психолого-лингвистические, судебно-психологические, религиоведческие [3, с. 72-74], телеологические, социогуманитарные, и др. экспертизы.
Одной из проблем, связанных с производством экспертиз по делам о преступлениях экстремистской направленности, является отсутствие у органов обвинения (следователей, государственных обвинителей) профессиональных и практических навыков назначения подобных исследований. В частности, речь идет об определении круга обстоятельств, составляющих существо исследования, а также об умении корректно формулировать вопросы с тем, чтобы они не нарушили границы, разделяющие компетенцию между экспертами и юристами. В качестве примера можно сослаться на ходатайство, заявленное группой государственных обвинителей, которые, обращаясь к председательствующему судье, просили провести исследования литературы, изъятой у подсудимых, обвиняемых в совершении убийств на почве национальной и расовой ненависти и вражды, а также татуировок, представленных в виде рисунков, текстов и символов. Интерес вызывает ряд вопросов, которые обвинители обозначили в своем ходатайстве и которые впоследствии легли в основу постановления председательствующего о назначении экспертизы в судебном заседании. Так, в ходе предварительного следствия при проведении обысков по месту жительства подсудимых была изъята литература, в том числе и самиздат, которые, по мнению обвинения,
свидетельствовали об экстремистской направленности организованной группы и совершенных подсудимыми преступлений. В судебном заседании по ходатайству стороны обвинения были допрошены доктора исторических и филологических наук Л. и Р., которые пояснили, что существуют методики, позволяющие им производить экспертные исследования материалов, включая любые изображения, на предмет наличия или отсутствия в них данных, свидетельствующих об экстремистской направленности. Перед экспертами, в числе прочих, был поставлен следующий вопрос: «Содержится ли в представленных материалах выраженная словесными (изобразительными) средствами информация, побуждающая к агрессивным и (или) насильственным действиям против какой-либо нации, расы, религии, социальной группы (какой именно) или отдельных лиц как ее представителей?».
Анализ приведенной ситуации показал, что государственными обвинителями, а позднее председательствующим судьей в ходе назначения экспертизы были проигнорированы требования Пленума Верховного Суда РФ, закрепленные в соответствующем Постановлении: «При назначении судебных экспертиз по делам о преступлениях экстремистской направленности не допускается постановка перед экспертом не входящих в его компетенцию правовых вопросов, связанных с оценкой деяния, разрешение которых относится к исключительной компетенции суда. В частности, перед экспертами не могут быть поставлены вопросы о том, содержатся ли в тексте призывы к экстремистской деятельности, направлены ли информационные материалы на возбуждение ненависти или вражды» [4, п. 23].
Наличие у лица стойких экстремистских взглядов и совершение им нападений по экстремистскому мотиву может быть обосновано при помощи ряда промежуточных доказательственных фактов, многие из которых формируются посредством применения специальных знаний.
1. Доказательственное значение символов и знаков, обнаруженных на различных предметах, изъятых у обвиняемых
Изображения и символика, которую сторона обвинения предъявляет судьям и присяжным заседателям, также имеет конкретное идеологическое значение. Специалисты, привлекаемые для толкования подобных знаков, всегда отмечают, что контекстное значение символа очень важно и может оцениваться по-разному.
Доказывание принадлежности знака или символа, составляющего содержание рисунка татуировки неонацистской субкультуре, не ограничивается толкованием какого-либо одного элемента. Чаще всего, участники рассматриваемых формирований используют подобную символику в комплексе. В ситуации, когда подсудимые в суде полностью отказываются от приписываемых им убеждений, круг задач государственного обвинителя пополняется еще одной - необходимостью связать идеологические убеждения подсудимых с атрибутикой, сопровождающей их повседневную жизнь. Известно, что эти многочисленные символы не существуют сами по себе, а несут на себе «печать повседневности», проникая в обыденную жизнь лица,
придерживающегося экстремистских взглядов. Это может найти отражение в содержании рисунка, который нанесен обвиняемым на свой мобильный телефон, в наклейках, «украшающих» его персональный компьютер и, конечно, в стиле одежды и татуировках - отличительном признаке различных субкультур - молодежных, криминальных и иных.
2. Доказательственное значение татуировок, обнаруженных у обвиняемых при освидетельствовании
Интерпретация (толкование) татуировок подсудимых составляет один из аспектов доказательственной деятельности по делам о насильственном экстремизме. Как показывает практика, лица, обвиняемые в преступлениях националистической направленности, в период наибольшей преступной активности делают себе татуировки националистического и экстремистского толка. Позиция многих подсудимых по таким делам нередко состоит в отрицании факта придания этому какого-либо смысла. Например, по изученным нами уголовным делам все подсудимые говорили, что сделали себе татуировки, не придавая значения тому, что они означают, «за компанию», с целью поднять свой авторитет. В рамках резонансных судебных процессов в отношении участников радикальных националистических групп государственным обвинителям удавалось убедить судей(присяжных заседателей), что татуировки, сделанные подсудимыми, выступают одним из неотъемлемых атрибутов экстремистской идеологии. В качестве довода может быть приведен факт, что сюжет для татуировки или аналогичное изображение были заимствованы подсудимым из источников, признанных экстремистскими материалами.
Доказывание факта нанесения подсудимыми татуировок и обусловленность этих действий идейными соображениями сопровождается демонстрацией фотографий присяжным и оглашением экспертных заключений. Необходимо добавить, что привлечение специальных знаний для толкования татуировок националистического характера является осознанной необходимостью. Желая избежать ответственности за вменяемые им деяния, многие обвиняемые в совершении особо тяжких преступлений экстремистской направленности, нередко в зале суда перед присяжными заседателями отказываются от своих убеждений. В том числе отрицают наличие смыслов в нанесенных ими на свое тело татуировках. Это известная сложившаяся практика, которая и предопределяет ответные тактические действия со стороны государственного обвинения. Изучив материалы следствия по делам радикальных экстремистских групп, автор обратил внимание, что бремя доказывания мотива преступлений националистического толка органы, проводящие расследование, нередко перекладывают на государственных обвинителей. Подобная распространенная ситуация складывается, по нашему мнению, вследствие плохого предвидения и прогнозирования следователями той защитительной модели, которую избирают многие обвиняемые со своими адвокатами по таким делам. Стрессовый характер внезапного ареста и вызванное им особое психологическое состояние подозреваемых заставляют
многих из них на первых допросах признавать не только факт совершения ими насильственных деяний в отношении потерпевших, но и наличие экстремистского мотива. В дальнейшем, уже в суде, почти все они от первоначальных показаний отказываются, чаще всего это касается отрицания мотива вменяемых им преступлений, но иногда и факта совершения самих деяний. В силу этого органы следствия не уделяют должного внимания формированию доказательственной базы, обосновывающей наличие мотива национальной ненависти и вражды, ограничиваясь лишь констатацией данного факта. Получается, что именно государственному обвинителю приходится планировать осуществление действий, направленных на восполнение сложившегося в доказывании пробела. Круг задач, ставящихся перед экспертами, привлекаемыми для производства таких исследований, включает в себя, помимо истолкования их смыслов, еще и вопросы социального и культурологического порядка. Поскольку татуировки обвиняемых по делам об убийствах и причинении вреда здоровью из экстремистских побуждений нередко связаны с идеологией Третьего рейха, деятельностью Национал-социалистической немецкой рабочей партии, идеями белого расизма, правого экстремизма, они всегда являются знаками индивидуальной отличительности, более важными, чем, например, одежда, прическа, стиль речи. Также они выступают признаками групповой идентичности и служат важнейшим критерием мгновенного распознавания своего и чужого. Для молодых людей, принадлежащих к субкультурам, представители которых оказываются объектами насилия со стороны неонацистов, умение их опознавать является вопросом сохранения здоровья, а нередко и жизни.
Органы обвинения, расследующие насильственные преступления националистической экстремистской направленности, не назначают экспертиз на предмет изучения имеющихся у обвиняемых татуировок. Поэтому в основном уголовные дела поступают в суд без подобных исследований. Пробел обнаруживается в судебном процессе, а активная реакция со стороны обвинения на него является, скорее, последствием той позиции, которую занимают подсудимые в подобных делах. Известно, что в подавляющем большинстве случаев обвиняемые в совершении насильственных преступлений экстремистской направленности лица отказываются от своих убеждений, взглядов и принадлежности к определенной субкультуре, все знаки, символы и атрибуты которой интерпретируются в соответствии с избранной линией поведения.
Для уяснения смысла татуировок подсудимых перед экспертом могут быть поставлены следующие вопросы:
1. Является ли нанесение на тело рисунка при помощи наколов на коже с введением в них краски, знаками индивидуальной отличительности?
2. Какова смысловая направленность наколов на телах (татуировок) подсудимых, переданная в изображениях разного стиля (какого именно) и содержания (какого именно)?
3. Выделяются ли в общем массиве наколов на телах (татуировок) подсудимых, представленных на исследование, определенные виды татуировок, характеризующиеся теми или иными сюжетными и стилистическими признаками (какими именно)?
4. Выделяется ли в общем массиве наколов на телах (татуировок) подсудимых, представленных на исследование, единая смысловая направленность (какая именно), переданная в изображениях разного стиля и разного содержания?
5. Выделяются ли в общем массиве наколов на телах (татуировок) знаки групповой отличительности (какой именно) и знаки групповой принадлежности?
6. Выделяется ли в общем массиве наколов на телах (татуировок) единство их идейного содержания?
7. Являются ли наколы на коже (татуировки) явными знаками отличительности, которые понятны не только посвященным, не только членам своей группы?
Наиболее эффективной моделью доказывания наличия у лица радикальных националистических взглядов является та, которая предполагает постепенное чередование нескольких мнений и одновременное их представление присяжным заседателям. Так, смысл, закладываемый при реализации подобной модели, легко достижим при одновременном допросе подсудимого и специалиста, привлеченного для разъяснения коллегии присяжных заседателей конкретного круга вопросов. Представляется, что только таким образом возможно исследование в суде присяжных вопросов, требующих привлечения специальных знаний. Проведение параллельного допроса является одним из эффективных приемов, когда допрашиваемым задаются одни и те же вопросы. Весь расчет при этом делается на авторитет и квалификацию привлеченного специалиста. При этом очень важно, чтобы у присяжных заседателей сложилось обоснованное мнение, что перед ними -профессионал, в противном случае слова подсудимого могут показаться им более убедительными. На практике для подстраховки государственные обвинители привлекают для таких допросов не одного, а нескольких специалистов, ожидая заявления от защитника об их отводе.
Толкование татуировок - вопрос интерпретаций. Изображения и символика, которую сторона обвинения предъявляет суду (коллегии присяжных заседателей), выразившиеся, в том числе и в татуировках подсудимых, также имеют определенное идеологическое значение. Однако это не только элемент идеологии, знак отличия, указывающий на принадлежность к конкретной субкультуре, но и объект, требующий изучения и толкования. Специалисты, привлекаемые для исследования подобных знаков, отмечают, что контекстное значение символа очень важно и может интерпретироваться с различных позиций. Кроме социогуманитарной экспертизы, теоретические и методологические основы которой были разработаны Н.М. Гиренко [5], ни одна экспертиза в настоящее время не способна дать ответы на вопросы,
позволяющие осуществить компетентное толкование символа (знака) для нужд уголовного судопроизводства. Следует заметить, что география социогуманитарной экспертизы ограничена по территориально-региональному признаку, а само исследование не проводится во многих субъектах РФ.
3. Доказательственное значение оружия
Вопросы, касающиеся вооруженности обвиняемой в насильственном экстремизме организации, занимают одно из первых мест при планировании тактики судебного доказывания по двум причинам. Первая связана с уголовно-правовой квалификацией и выявлением признаков, позволяющих относить такую группу к банде. Вторая причина, носящая выраженный криминалистический характер, является предпосылкой для построения системы версий, предлагаемых суду (присяжным заседателям), а также позволяет сформировать модель доказывания по таким делам. Особенности, присущие данной модели, рассмотрим ниже.
1. Анализ материалов судебно-следственной практики показал, что нередко члены наиболее радикальных неонацистских группировок применяют оружие, приобретенное ими у «черных копателей». При установлении подобных обстоятельств предмет доказывания по таким делам расширяется до включения в него необходимости установления факта о пригодности оружия к стрельбе. Часто сторона защиты избирает для себя тактику, направленную на убеждение суда (присяжных заседателей) в том, что убить из такого оружия невозможно. Последняя реализуется во время проведения нескольких судебных действий. Одно из них - осмотр в судебном разбирательстве изъятого у подсудимых оружия.
Процедура демонстрации суду и присяжным заседателям вещественных доказательств - оружия, изъятого у подсудимых, зачастую, может быть сопряжена с процессуальным конфликтом между стороной защиты и председательствующим. Такая демонстрация, предполагающая осмотр оружия в присутствии коллегии присяжных, сопровождается пояснениями сторон и показаниями подсудимых. В целях реализации принципа состязательности адвокатам также предлагается обратить внимание коллегии на важные, по мнению стороны защиты, конструктивные особенности оружия, что и является своего рода «пусковым механизмом» для выдвижения версии о непригодности оружия к стрельбе, и далее, в ее продолжение, следует развитие предположения о невозможности совершения вменяемых подсудимым преступлений.
2. В уголовных процессах над наиболее известными националистическими бандами каждый экземпляр оружия, предлагаемый для осмотра присяжным, фигурировал в том или ином эпизоде нападения. Например, в ходе процесса над бандой «Б. - В.» во время демонстрации присяжным заседателям двух карабинов «Сайга» государственный обвинитель пояснил коллегии, что данное оружие было изъято в ходе обыска по месту проживания Б., а из одного из карабинов в соответствии с ранее исследованным заключением экспертов были убиты члены этой же банды Г. и Н. Также коллегии было представлено помповое ружье «ТОЗ» с надписями на нем. При
этом государственный обвинитель обратил внимание председательствующего и коллегии на то, что данное ружье было обнаружено при осмотре места происшествия по факту обнаружения трупа потерпевшего С., а также попросил присяжных заседателей обратить внимание на надписи, содержащиеся на предъявленном ружье, и на размер самого ружья.
3. Идеологический экстремистский мотив может быть подтвержден целой совокупностью доказательств, среди которых можно выделить заключения экспертиз и показания свидетелей. По эпизоду об убийстве Г., вменяемому банде «Б. - В.», присяжным заседателям было представлено заключение судебно-баллистической экспертизы. Из него следовало, что пуля, которой был убит потерпевший, стреляна из ствола винтовочного патрона маузер или из обреза данной винтовки. Свидетели показали, что выбор оружия был не случайным: в этом была определенная нацистская логика, а также конкретный преступный почерк. Допрошенные в суде рядовые члены данной экстремистской организации пояснили, что «лидеры указанной группы хвалили исполнителя за то, что из того же оружия, которым стреляли коммунистов, был застрелен человек, придерживающийся антифашистских взглядов».
В приведенном примере государственные обвинители смогли доказать наличие экстремистского мотива во всех вменяемых подсудимым эпизодах.
Таким образом, вменение органами предварительного следствия экстремистского мотива по делам о насильственном экстремизме влечет для субъектов доказывания работу в качественно иных условиях, коррелирующих со сложностью уголовного дела, а также конфликтностью и проблемностью будущего судебного разбирательства. При этом криминалистическая значимость установления экстремистского мотива связана с необходимостью осуществления фактологического анализа при доказывании, отличного от доказывания иных деяний. Дело в том, что сложность экстремистского мотива состоит в наборе психологически устойчивых признаков, неразрывно связанных с личностью обвиняемого. Внешняя же форма выражения преступной экстремистской мотивации весьма условна, а в ситуации отсутствия внешних факторов (атрибутов), сопровождающих совершение преступления, трансформируется в «тупиковую» модель. Необходимость апеллирования к коррелирующим факторам побуждает субъектов криминалистической деятельности к планированию особой тактики ведения судебного следствия, а также к использованию нетрадиционных технологий доказывания и новых видов специальных знаний.
Список литературы
1. Аристархова Т.А. Основные черты и особенности молодежного экстремизма // Известия Тульского государственного университета. Серия: Экономические и юридические науки. Вып. 1. Ч. II. 2014. С. 32-38.
2. Галяшина Е.И. Лингвистика vs экстремизма: В помощь судьям, следователям, экспертам / под ред. проф. М.В. Горбаневского. М.: Юридический Мир, 2006. 96 с.
3. Шишкин В.В. Религиоведческая экспертиза как средство противодействия религиозному экстремизму в Российской Федерации // Вестник Омской юридической академии. 2015. № 2 (27). С. 72-74.
4. О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2011 г. № 11 // Российская газета. 2011. 4 июля. № 5518 (142).
5. Винников А.Я., Гиренко Н.М., Коршунова О.Н. Социогуманитарная экспертиза преступлений на почве ненависти. СПб.: Норма, 2005. 117 с.
Хорошева Анна Евгеньевна, канд. юрид. наук, доц. кафедры, khorosheva.defence@,gmail. com, Россия, Барнаул, Алтайский государственный университет.
USE OF SPECIAL KNOWLEDGE IN PROCEEDINGS ON CRIMINAL CASES ON HATE CRIMES
А . Е. Khorosheva
The article analyzes the problems accompanying the use of special knowledge in the course of proving in cases of hate crimes. A group of intermediate facts is presented, based on the generalization of empirical material, with the help of which the presence of an extremist motive in the actions of a person is justified.
Key words: hate crimes, criminalistic tactics, proof, examination, expert's conclusion.
Khorosheva Anna Evgenievna, сand. jurid. sciences, Assoc. department, khorosheva.defence@,gmail.com, Russia, Barnaul, Altai State University
