CC BY
18
М. А. Ершова
Использование методологии русской академической философии в процессе преподавания наук о культуре в профессионально-педагогическом вузе
Науки о культуре для студентов гуманитарных специальностей имеют профилирующее значение. Это ни для кого не секрет. На сегодняшний день, среди студентов нашего вуза большая часть обучается по гуманитарным специальностям - это и социология, и психология, и теология, и юриспруденция, и социальная работа, и декоративно-прикладное искусство. В процессе изучения предметов культурологического цикла студентами поднимаются вопросы, относящиеся к методологическим основаниям наук о культуре.
Такая заинтересованность студенческой аудитории побудила преподавателей кафедры философии уделять особое внимание изучению антропологических оснований различных явлений культуры и методологическим принципам построения наук о культуре. Учитывая специфику вуза (педагогический), студентам предлагается проследить влияние тех или иных методологических установок наук о культуре на методику преподавания этих наук.
В качестве примера подобной работы можно привести изучение студентами методологических установок наук о культуре такого направления русской философии как академическая школа. Центром любой культуры, прежде всего, является человек. Он и творец культуры, и ее творение. Культура влияет как на духовную, так и на телесную организацию человека. Культура создается человеческим духом. Поэтому любое исследование о культуре немыслимо без исследования человека вообще, и без исследования человеческого духа в особенности.
Именно этой методологической установки придерживались представители русской академической школы философии. Не последнюю роль в формировании этой установки сыграл родоначальник духовно-академической философии - П. Д. Юркевич. Как отмечает Вл. Соловьев (считавший Юркевича своим учителем),1 Памфил Данилович, как и многие выдающиеся русские люди, не стремился перевести «все свое духовное существо в публичную собственность». Этим и объясняется то, что его эпистолярное наследие не столь обширно. Но это немногое производит впечатление глубиной, продуманностью и точностью формулировок.
1 Соловьев В. С. О философских трудах П. Д. Юркевича // Философские произведения. - М., 1990. - С. 552-578.
Центральной темой творчества П. Д. Юркевича была тема «ума и сердца». Он не только предлагает ввести категорию «сердце» в философский и психологический оборот, но и доказывает неполноценность теоретических построений о человеке, не учитывающих этого феномена человеческой природы. Начинает свое исследование Памфил Данилович с выяснения библейского понимания этого термина. Он показывает множество значений, вкладываемых в понятие сердца. Юркевич убежден -именно в Библии, где понятие сердца встречается часто и используется не просто как поэтическая метафора, можно найти основу для понимания этого феномена и его значения в жизни человека.
Выяснив различные нюансы употребления термина «сердце» в Ветхом и Новом Заветах, П. Д. Юркевич приходит к выводу о некотором соответствии духовной и телесной организаций человеческого естества. Затем философ обращает исследовательский взор к термину «голова». Обычно категория «сердце» употребляется для обозначения эмоциональной, а «голова» - интеллектуальной, рассудочной сферы человеческой души. По мнению Юркевича, здесь прослеживается некоторая взаимосвязь: определенные сферы духовного существа человека имеют свое воплощение в определенных же частях человеческого организма. Так сердце, как центральный орган кровеносной системы является воплощением практического элемента духа, а голова, как несущая важнейшие части нервной системы - теоретического. Голове отводится роль видимой вершины той жизни, которая берет свое начало именно в глубинах человеческого сердца. Голова, таким образом, исполняет роль своеобразного посредника между внешним миром, воздействующим на душу, и целостным существом этой души.
В то же время, отождествление мышления и духовной жизни профессор Юркевич находит непродуктивным и сравнивает с попыткой объяснить явления слуха (звуки, слова, тембр) через явления зрения (цвет, форма, протяженность). Он считает, что и сама душа, и ее связь с телом гораздо богаче, многообразнее, чем принято думать. Очевидно, что физическим органом человеческой души является тело в целом, и сердце, соединяющее в себе все силы этого тела, очевидно, является ближайшим органом жизни души.
Юркевич не оспаривает положения о том, что сознательная деятельность души имеет свой непосредственный орган в головном мозге: «...движение головного мозга есть необходимое условие для того, чтобы душа могла рождать ощущения и представления о мире».1. Но для него неприемлемо положение, согласно которому мозг выступает в качестве
1 Юркевич П. Д. Сердце и его значение в духовной жизни человека, по учению Слова Божия // Философские произведения. - М., 1990. - С. 69-104.
66
места пребывания, «седалища» души. Убеждение в том, что мозг - седалище души, проистекает из наблюдения, почерпнутого, по мнению Юр-кевича, из чувственного мира. Известно, что при взаимодействии двух физических тел, движение переходит от одного к другому посредством давления или толчка. Но подобное давление или толчок не возможны между душой и телом, ибо душа не имеет пространственной протяженности, плотности и прочих атрибутов физических тел. То есть, связь между движением части головного мозга и представлением, которое по этому поводу образует душа, есть не механическая связь давлений и толчков, но целесообразная (идеальная).
Любопытно отметить и тот факт, что самые незначительные перемены в ощущении нашего духовно-телесного существа проявляются изменением биения сердца. И здесь следует различать физическое условие деятельности души, каковым является мозг и непосредственный духовный источник, рождающий желания, мысли и поступки человека - это сердце. Если бы человеческое мышление только повторяло в своих движениях события действительности - явления посторонние для духа, то в своем знании вещей человечество двигалось лишь вширь, а не вглубь. Но ведь даже в самом простом представлении, возникшем на основе внешних впечатлений, различаются две стороны: знание внешних предметов и душевное состояние, уславливающееся этим представлением и знанием. И именно эта вторая сторона не подлежит математическому расчету -она выражает качество нашего душевного настроения.
Всем хорошо известно, что выразительные средства ума нередко бывают недостаточными и ограниченными для передачи движений и состояний сердца. Еще христианские подвижники благочестия называли ум человека медлительным в сравнении с внезапно возникающими и непосредственно действующими движениями сердца. Это конечно не отрицает правильности мышления, но все же знание должно проникать до глубин сердца, дабы согреться теплотой и стать из отвлеченного жизненным. Только за сокровище истины, принятой в сердце, а не за отвлеченное знание человек способен вступить в борьбу с другими людьми или обстоятельствами.
Таким образом, можно сформулировать следующие два положения. Во-первых, сердце может понимать и своеобразно выражать душевные состояния, не поддающиеся отвлеченному знанию разума в силу своей духовности и жизненности. Во-вторых, чтобы стать деятельной силой, понятия и точные знания разума должны проникнуть в глубину человеческого сердца, став, таким образом, нашим душевным состоянием. То есть, человеческий ум есть вершина духовной жизни, а не ее корень.
Далее взгляд мыслителя обращается анализу понимания души человека, и по сей день сохраняющему популярность среди психологов. Пси-
хологи ограничиваются перечислением тех свойств человеческой души, которые общи с другими живыми существами (ощущения, представления, чувства, желания). При этом превосходство этих свойств в человеке в сравнении с другими живыми существами объясняется не из сущности человеческой души, а как усиление общих родовых свойств души как таковой. Человеческая же душа, подчеркивает профессор Юркевич, изначально имеет особое содержание, и только из этого содержания и можно объяснить - почему родовые формы жизни принимают в человеческой душе особенный и совершенный характер. «Только из этого предположения можно изъяснить, почему эти родовые формы принимают в человеке особенный и совершеннейший характер, почему в этих родовых формах открывается нравственная личность человека, для выражения которой тщетно мы искали бы в душе человека определенного, действующего по общим законам механизма, почему, наконец, в этих конечных формах носится чувство и сознание бесконечного, для которого опять нет определенного и частного носителя или представителя в явлениях душевной жизни».1 При этом, признавая за человеческой душой это особенное содержание, мы должны признавать и особенное содержание за душой каждого индивида, хотя это своеобразное индивидуальное развитие и протекает в общих родовых формах человеческой душевной жизни.
Вполне логично из всего вышесказанного вытекает критика Памфи-лом Даниловичем науки за использование при исследовании человеческой души тех же методов, что и при исследовании физического мира. Так наука задается вопросом: по каким общим законам совершаются явления души? И этот вопрос справедлив и продуктивен, но только в отношении производных явлений человеческой души. В человеческой душе есть некая первоначальная простая основа. И как всякая простая основа она не доступна научному анализу, потому что для нее невозможно найти общих и навсегда определенных форм, форм, которые можно было бы, безусловно, «привязать» к той или другой паре нервов и которые возникали бы всякий раз при движении этих нервов.
Юркевичу в равной мере чужды крайности мистицизма и эмпиризма. Сердце порождает подлежащие общим условиям и законам формы душевной жизни, но не переносит всего своего духовного содержания в эти формы. Таким образом, в глубине сердца остается недоступный анализу источник новой жизни, движений стремлений. Поэтому во временных условиях всегда остается возможность необычных явлений, выходящих за рамки обычного образа действия души.
1 Юркевич П. Д. Сердце и его значение в духовной жизни человека, по учению Слова Божия // Философские произведения. - М., 1990. - С. 69-104.
68
Но коль скоро движения человеческого духа не детерминируются действиями внешних причин, «...то самая верная теория душевных явлений не может определить особенностей и отличий, с какими они обнаружатся в этой частной душе при известных обстоятельствах».1 В силу этого самосознание открывает не душу человеческую вообще, но непосредственно эту конкретную душу. Значит, в истории человечества возможны такие факты, действительность которых нельзя допускать, равно как и отрицать, ссылаясь на общие законы наук о духе. Учитывая это, наука сможет поставить себя в правильное отношение к Божественному Откровению. По общим законам душевной жизни можно обсуждать лишь повседневные явления человеческого духа при условии обычного течения вещей.
Еще одним крайне важным для понимания рассматриваемой методологии наук о духе моментом является отношение к религии. Юркевич, как и все его последователи, убежден: коль скоро все человечество «. единогласно заканчивает все свои изъяснения в религиозной вере, если оно умеет концы или начала всех нитей жизни, знания и деятельности сводить к Богу, то это религиозное сознание наиболее оправдывается натурой человеческого сердца, за которую мы уже не можем стать, чтобы подсматривать еще и другие, слагающие ее причины, и которая поэтому обладает всей непосредственностью бытия».2
Для Памфила Даниловича не приемлема позиция, смешивающая понятия «разумный» и «нравственно-добрый». Нравственную оценку действиям человека мы даем, исходя из того, чем эти действия определялись: внешними обстоятельствами или непосредственно свободными движениями сердца. Таким образом, мы признаем, что значение сердца велико в нравственной жизни. Это видно из того, что нравственное достоинство мы приписываем только тем поступкам, которые совершались по свободному движению сердца человека. То есть именно свобода становится условием нравственной оценки действий человека. «Каждый день мы удостоверяемся, что поступок самый недостойный, злодеяние самое оскорбительное для человечества может быть совершено очень умно, по самому основательному и расчетливому плану и по самым глубоким соображениям, и, тем не менее, правило «поступай разумно» принимается в большинстве как источник чистейшей нравственности». В этом мнимо нравственном начале выражается вся односторонность образования. Поэтому и невозможно с разумной точки зрения объяснить, из какого источника истекают нравственные деяния.
1 Юркевич П. Д. Сердце и его значение в духовной жизни человека, по учению Слова Божия // Философские произведения. - М., 1990. - С. 69-104.
2 Там же. - С. 93.
Еще древние мыслители называли ум «правительственной», «владычествующей» частью души. Но правительственная - не значит рождающая. Ведь бывают такие ситуации в жизни человека, когда внешние обстоятельства своими неожиданными сплетениями сбивают все правила и расчеты разума - тогда человек предоставляется руководству сердца. Именно в эти моменты проверяется нравственный характер человека -проявит ли он благородство своего настроения или же «разоблачит пред нами все недостоинство своей личности, которое до этой минуты закрывалось для нас в поведении благоразумном, управляемом рассчитывающим и осторожным разумом».1 Окончательно свою мысль о значении начал и общих правил разума в нравственной сфере Юркевич формулирует следующим образом. Для живой нравственности требуется елей и светильник (Мф.25, 1-10). «По мере того как в сердце человека иссякает елей любви, светильник гаснет: нравственные начала и идеи потемняют-ся и, наконец, исчезают из сознания».2
Введение категории «сердце» в оборот наук о духе позволит, по мнению П. Д. Юркевича, установить «. правильное, гармоничное отношение между знанием и верой; могут быть указаны глубочайшие основания религиозного сознания человечества».3
Эти установки П. Д. Юркевича реализовывали в своем творчестве его ученики - профессора духовных академий. Так В. И. Несмелов, М. М. Тареев опираются на концепцию сердца как источника духовной жизни человека при построении своих систем «философий жизни».4 С. С. Глаголев, Н. А. Сергиевский, В. Д. Кудрявцев-Платонов5, пользуясь методами Юркевича, отстаивают оригинальную концепцию взаимоотношений культуры и религии.6 В. А. Троицкий применяет методологию Юркевича при анализе таких цивилизационных явлений как война, общественный прогресс и регресс и др.7
Знакомство с этим материалом расширяет представление студентов о мире и человеке; формирует представление о богатстве отечественной
1 Юркевич П. Д. Сердце и его значение в духовной жизни человека, по учению Слова Божия // Философские произведения. - М., 1990. - С. 69-104.
2 Там же. - С. 101.
3 Там же. - С. 103.
4 Несмелов В. И. Опыт психологической истории и критики основных вопросов жизни/Наука о человеке. В 2 тт. - Т.1. - Казань, 1898. - 394 с.
5 Кудрявцев-Платонов В. Д. О единобожии как первоначальной религии рода человеческого // Прибавления к творениям св. отцов. - 1857. - № 16. - С. 328-416.
6 Глаголев С. С. Об условиях возникновения религиозной веры // Богословский вестник. - 1892. - № 4. - ноябрь.
7 Троицкий И. Творения в 3-х тт.. - М., 2003.
70
философской мысли. В процессе работы развивается самокритичность учащихся. Дело в том, что в подавляющем большинстве случаев студенты имеют несколько пренебрежительное отношение к религиозным мыслителям и их идеям. Изучение методологических принципов построения наук о культуре в русской академической философии наглядно демонстрирует им непродуктивность такой установки в работе. Формирование терпимости имеет огромное значение для будущих педагогов, юристов, теологов, психологов.
Согласно общему мнению студентов, работа с идеями академистов требует от них (студентов) повышения общекультурного уровня, стимулирует выстраивание межпредметных связей. Освоение этого материала предполагает использование такого методического приема как работа студентов с оригинальными текстами (в частности, с библейскими). Здесь предусматривается не только ознакомление с первоисточниками, но и поиск ответов на поставленные вопросы, анализ, сравнение, попытка самостоятельной интерпретации.
Творческий поиск академической школы был прерван насильственно: революция, закрытие духовных академий, аресты, ссылки и расстрелы профессуры и священства. Сегодня мы открываем заново это направление. И даже предварительно знакомство с трудами последователей Юр-кевича позволяет говорить о том, что именно они, оболганные и замолчанные советской историографией, стали подлинными наследниками философа, который, по мнению В. В. Зеньковского, «был далеко выше своего времени».1 Опыт преподавания наук о культуре в вузе показывает, что идеи академистов позволяют современному преподавателю находить новые формы и способы работы со студентами, совершенствовать методы работы. Это тем более закономерно, что многие из академистов были блестящими педагогами.
1 Зеньковский В. В. История русской философии. Т. 1. - М., 1996.
71
