ИСПОЛНЕНИЕ И ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ КОНТРОЛЯ МЕР ПРЕСЕЧЕНИЯ, НЕ СВЯЗАННЫХ С ЗАКЛЮЧЕНИЕМ ПОД СТРАЖУ Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 343/13

Д. И.Гаврилов

ИСПОЛНЕНИЕ И ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ КОНТРОЛЯ МЕР ПРЕСЕЧЕНИЯ, НЕ СВЯЗАННЫХ С ЗАКЛЮЧЕНИЕМ

ПОД СТРАЖУ

Автором статьи проведен анализ значимых юридических понятий, влияющих на определение объема полномочий сотрудников уголовно-исполнительной системы, в компетенцию которых входит создание условий неукоснительного соблюдения запретов, возложенных судом на лиц с мерами пресечения в виде домашнего ареста, запрета определенных действий и залога. В рамках исследования автором проведен анализ нормативно-правовых актов, содержащих основные понятия, сопоставлены уровни законодательного закрепления, намечены направления работы по повышению уровня компетенций сотрудников. В ходе исследования использовались материалы судебной практики, акты прокурорского реагирования, статистические данные.

Автор приходит к выводу, что в настоящее время необходимо создание правового акта, который даст определение границ применения понятий «контроль» и «исполнение», что должно дать толчок к более детальному рассмотрению и дополнению полномочий специализированных государственных органов, исполняющих меры пресечения без изоляции подозреваемых (обвиняемых) от общества.

Ключевые слова: контроль; исполнение; домашний арест; залог; запрет определенных действий; уголовно-исполнительные инспекции.

D. I. Gavrilov

EXECUTION AND CONTROL OF PREVENTIVE MEASURES NOT RELATED TO DETENTION

The author of the article analyzes significant legal concepts affecting the determination of the scope of powers of employees of the penal system, whose competence is to create conditions for the strict observance of the prohibitions imposed by the court on persons with preventive measures in the form of house arrest, prohibition of certain actions and bail. As part of the study, the author analyzed the regulatory legal acts containing significant concepts, compared the levels of legislative consolidation, outlined areas of work to increase the level of competence of employees. In the course of the research, materials ofjudicial practice, acts of prosecutor's response, statistical data were used.

The author comes to the conclusion that at present it is necessary to create a legal act that will define the boundaries of the application of the concepts of "control" and "execution ", which should give impetus to a more detailed examination and addition

© Гаврилов Д. И., 2021 © Gavrilov D. I., 2021

of the powers of specialized state bodies executing preventive measures without isolating suspects (accused) from society.

Keywords: control; execution; house arrest; penal inspections.

Понятие «контроль» в Уголовно-исполнительном кодексе Российской Федерации используется более 60 раз, и используется повсеместно, без определения конкретной области и конкретного вида уголовно-исполнительной деятельности, в большей степени определяя виды контроля (судебный, общественный и т. д.) за соблюдением прав осужденных, а в остальном используется для определения порядка осуществления контроля за отсрочкой отбывания наказания и за поведением условно осужденных.

В настоящее время при исполнении мер пресечения, не связанных с заключением под стражей, возникают вопросы толкования отдельных законодательно закрепленных терминов, влияющих на объем полномочий уполномоченных органов. «Исполнение» и «осуществление контроля» — два термина, используемые законодателем для определения сущности контроля за лицами с мерами пресечения в виде домашнего ареста, запрета определенных действий и залога.

Термин «исполнение» применим не только к отдельным юридическим явлениям (непосредственно обязанностям, а также всем формам их выражения), но и к праву в целом, представляющему собой систему общеобязательных норм (правил поведения), выраженных в законах и иных признанных государством источниках, являющихся основанием для определения правомерности либо противоправности поведения [1].

С. С. Алексеев термин «исполнение» предлагал использовать как качественную характеристику права в целом. Логично с этим согласиться, ведь, действительно, все легитимно принятые нормы (правила) поведения обязаны исполняться всеми субъектами, заинтересованным

в установлении правового равенства между всеми субъектами права.

В рамках исследования были рассмотрены научные работы по теме и была установлена закономерность использования термина «контроль» в рамках проведения деятельности, направленной на выявление нарушений норм регулирующих то или иное общественное отношение. Если же проводить параллель с мерами пресечения, то уголовно-исполнительная инспекция (УИИ) является властным органом, осуществляющим функции по контролю за точным исполнением запретов, наложенных судом, в пользу органа предварительного следствия и направлен на достижение целей уголовного процесса.

Однако контролирующий орган, наряду с ограничением прав, обеспечивает соблюдение прав человека, гражданина, предусмотренных Конституцией РФ. В судебном, прокурорском, общественном контроле не обеспечивается соблюдение предусмотренных прав, а по факту выявляются нарушения и принимаются меры к их устранению.

А. И. Гурин определяет термин «контроль» как систему действий по наблюдению и проверке протекающих в коллективах людей, обществе, государстве процессов по выявлению фактического положения дел, сравнению полученных результатов с предварительно определенными целями, установленными нормами, стандартами и т. д., устранению выявленных недостатков и оценке эффективности управляющего воздействия [4].

А. И.Гурин рассматривает термин «контроль» как деятельность по выявлению существующей (действующей) обстановки в конкретном общественном отношении и сопоставлении результатов

с идеальной моделью, которая была предусмотрена и разработана на уровне государства с целью совершенствования контролируемых действий.

Н. А. Даньшина определяет «контроль» как специфическую юридическую деятельность, которая, наряду с организационной и правоохранительной, является формой правообеспечения. В данном аспекте государственный контроль представляет собой определенную активность, осуществляемую специально уполномоченными на то субъектами как носителями субъективных прав и юридических обязанностей [5].

По мнению Н. А.Даньшиной, форма правового обеспечения — это процесс, гарантирующий эффективное выполнение задач для достижения определенных целей. Применительно к осуществлению контроля за запретами указанную формулировку употреблять неприемлемо. При осуществлении контроля за запретами властный орган должен обладать рычагами воздействия на контролируемую деятельность и всестороннее и эффективно это воздействие осуществлять. В нашем случае законодатель выбранной формулировкой закрепил полумеры для осуществления качественного контроля за поведением подозреваемого (обвиняемого) с мерами пресечения в виде домашнего ареста, запрета определенных действий и залога.

Применение термина «исполнение» приемлемо и обязательно, когда имеет место «соблюдение», «использование», «правоприменение»; в нашем случае УИИ «использует», «применяет» охранительные нормы права для достижения целей уголовно-процессуальной деятельности и решения задач, поставленных государством. Не должно быть сомнений с толкованием ограничивающих правовое положение граждан норм права. Подозреваемый (обвиняемый) обязан «соблюдать» наложенные запреты, однако «размытый» механизм исполнения

мер пресечения влечет отсутствие ощущения постоянного напряжения и приводит к допущению нарушений, которые ввиду отсутствия полномочий невозможно зафиксировать. Отсутствие полномочий влечет за собой снижение авторитета правоохранительных органов, что негативно влияет на показатели преступности.

Понятие «контроль» и «контролирующий орган» упоминается в УПК РФ 43 раза. В большей части они регламентируют порядок осуществления контроля за подозреваемыми (обвиняемыми) с мерами пресечения в виде домашнего ареста, запрета определенных действий и залога. В остальном законодатель использует эти понятия для характеристики следственного действия «контроль и запись переговоров». Применение данного термина четко регламентировано п. 14.1 ст. 5 УПК РФ. Можно предположить, что разъяснение порядка осуществления контроля и записи переговоров дано исходя из сущности применения данного термина исключительно в рамках уголовно-процессуальных отношений.

Исходя из логики законодателя, для разъяснения применения понятия контроля в рамках исполнения мер пресечения в п. 14.2 ст. 5 УПК РФ должно быть дано разъяснение понятиям «контроль» и «контролирующий орган», однако в настоящее время закрепление данных понятий невозможно ввиду отсутствия элементов процессуального статуса у сотрудников УИИ.

Контроль - это анализ, собирание информации для дальнейшего принятия мер по устранению выявленных неточностей. Этот термин больше подходит к деятельности, которая напрямую не направлена на применение государственного принуждения. Определение контроля и записи переговоров полностью соответствует выводам автора относительно целей применения рассматриваемого термина.

Логично предположить, что термин «контроль» не может использоваться в уголовно-процессуальной деятельности, не имея и не определяя полномочия, связанные с осуществлением процессуальной функции конкретного органа.

Проанализируем нормативные акты, в которых законодатель повсеместно использует термины «исполнение» и «контроль», не придавая большого значения их понятию. Проведенный анализ позволит прийти к выводу, что использование рассматриваемых терминов не является погрешностью юридической техники разработчиков правовых актов, а служит показателем уровня развития и требований современной правовой системы к формулировкам понятий, имеющих исключительное значение при определении правовых компетенций в рамках выражения властной функции государства.

В соответствии с Указом Президента РФ от 13.10.2004 № 1314 «Вопросы Федеральной службы исполнения наказа-ний»(далее — Указ № 1314) на ФСИН России возложена задача «по контролю за нахождением лиц, подозреваемых либо обвиняемых в совершении преступлений, в местах исполнения меры пресечения в виде домашнего арестаи за соблюдением ими наложенных судом запретов и (или) ограничений». Также сотрудники получили полномочия «точного и безусловного исполнения приговоров, постановлений и определений судов в отношении осужденных, лиц, содержащихся под стражей, и лиц, к которым применена мера пресечения в виде домашнего ареста».

Кроме того, постановлением Правительства РФ от 16.06.1997 № 729 «Об утверждении Положения об уголовно-исполнительных инспекциях и норматива их штатной численности» (с изменениями, внесенными постановлением Правительства РФ от 23.04.2012 № 360 «О некоторых вопросах деятельности уголовно-исполнительных инспекций»,

далее — постановление Правительства № 729) на уголовно-исполнительные инспекции ФСИН России (УИИ) возложена обязанность по исполнению судебных решений, связанных с мерой пресечения в виде домашнего ареста.

В постановлении Правительства № 729 законодатель использует понятие «контроль за нахождением подозреваемых или обвиняемых в месте исполнения меры пресечения в виде домашнего ареста и за соблюдением ими наложенных судом запретов и (или) ограничений» (до настоящего времени термин «ограничения» не исключен из указанного нормативного акта).

Стоит отметить, что в эти нормативные акты до настоящего времени не внесены необходимые изменения. Требуется внесение дополнений в части возложения на ФСИН России и УИИ задач по осуществлению контроля за нахождением лиц, подозреваемых либо обвиняемых в совершении преступлений, в местах исполнения меры пресечения в виде запрета определенных действий и залога и за соблюдением ими наложенных судом запретов, что ставит вопрос о компетенции УИИ в рамках осуществления контроля за подозреваемыми (обвиняемыми) с мерами пресечения.

Уяснение понятий «исполнение» и «контроль» позволяет прийти к выводу, что в настоящее время законодательство в сфере мер пресечения, не связанных с заключением под стражу, требует пересмотра — в части имеющихся полномочий сотрудников УИИ в рамках исполнения мер пресечения, не связанных с заключением под стражу.

Кроме того, в постановлении Правительства № 729 в пп. з) п. 8 законодатель использует термин «исполнение» для определения полномочий УИИ для обращения в органы местного самоуправления и прокуратуры, суды и организации для решения вопросов, связанных с исполнением меры пресечения в виде

домашнего ареста. В пп. а.1) п. 8 закреплено право сотрудников вызывать лиц, в отношении которых избрана мера пресечения в виде домашнего ареста, для разъяснения условий исполнения указанной меры пресечения, проведения профилактических бесед, выяснения вопросов, возникающих в процессе исполнения меры пресечения в виде домашнего ареста, и причин нарушения условий исполнения данной меры пресечения. Законодатель применяет термин «исполнение», что наделяет сотрудников УИИ исключительно полномочиями вызова подозреваемого, обвиняемого для ознакомления с условиями исполнения меры пресечения в виде домашнего ареста и выяснения вопросов, возникающих в процессе исполнения мер пресечения.

По мнению В. А. Уткина, деятельность уголовно-исполнительных инспекций в рамках исполнения домашнего ареста или запрета определенных действий (по реализации мер пресечения) не несет уголовно-исполнительного характера, не относится к предмету уголовно-исполнительного законодательства и, соответственно, не должна регулироваться УИК РФ. В. А. Уткин в полной мере характеризует деятельность любого органа по исполнению мер пресечения как не относящегося к уголовно-исполнительному праву, тем самым подчеркивая статус уголовно-исполнительных инспекций, обладающими чертами субъекта уголовно-процессуальной деятельности [9]. В. А. Уткин подчеркивает, что в настоящее время сотрудники УИИ имеют полноценный уголовно-исполнительный статус, однако полномочий в рамках уголовно-процессуальной деятельности не имеют, что недопустимо при исполнении мер пресечения. В. А. Уткиным сделан вывод, что сотрудники УИИ, осуществляя исполнение мер пресечения, выполняют функции в рамках уголовно-процессуальной, а не в рамках уголовно-исполнительной деятельности.

И для эффективного выполнения поставленных задач необходимо определить статус сотрудников УИИ, закрепив полномочия в уголовно-процессуальном законе.

С момента внесения соответствующих изменений в УПК РФ (2018 г.) существовала потребность создания законодательно утвержденного порядка исполнения обновленных мер пресечения. Приказом Минюста России, МВД России, Следственного комитета России, ФСБ России № 189/603/87/371 от 31.08.2020 «Об утверждении Порядка осуществления контроля за нахождением подозреваемых или обвиняемых в месте исполнения меры пресечения в виде домашнего ареста и за соблюдением возложенных судом запретов подозреваемыми или обвиняемыми, в отношении которых в качестве меры пресечения избран запрет определенных действий, домашний арест или залог» (далее — совместный приказ) «назначен» контролирующий орган по исполнению меры пресечения в виде домашнего ареста, запрета определенных действий и залога — УИИ, и определены их полномочия. Данный совместный приказ противоречит постановлению Правительства № 729 в части возложения задач по исполнению мер пресечения в виде запрета определенных действий и залога: в постановлении Правительства № 729 не указаны задачи по осуществлению контроля за подозреваемыми (обвиняемыми) с мерами пресечения в виде запрета определенных действий и залога.

Совместный приказ регламентирует порядок осуществления контроля за лицами с мерами пресечения в виде домашнего ареста, запрета определенных действий и залога. Данный нормативный акт определяет порядок и пределы осуществления контроля за запретами, предусмотренными ч. 6 ст. 105.1 УПК РФ. В ч. 1 раздела 1 конкретно указано, что УИИ осуществляет контроль за возложенными судом запретами исключи-

тельно в месте исполнения мер пресечения в виде домашнего ареста, запрета определенных действий и залога.

На наш взгляд, использование термина «контроль» в настоящее время не в полной мере охватывает полномочия УИИ. При осуществлении контроля за нахождением подозреваемых или обвиняемых в месте исполнения меры пресечения в виде домашнего ареста использование данного термина подразумевает осуществление контроля за запретами, возложенными судом, исключительно в месте исполнения домашнего ареста, запрета на совершение определенных действий либо залога.

Уголовно-процессуальный закон содержит перечень запретов, которые могут быть возложены на подозреваемых, обвиняемых с мерой пресечения в виде домашнего ареста, запрета определенных действий и залога, и только один запрет конкретно привязан к месту исполнения меры пресечения в виде домашнего ареста, остальные запреты проконтролировать по месту исполнения меры пресечения не представляется возможным. Если более подробно рассматривать запрет на совершение определенных действий, то у подозреваемого или обвиняемого вообще может отсутствовать привязка к месту исполнения меры пресечения. Факты увеличения запретов и неуказания зоны действия ограничений и запретов местом осуществления контроля свидетельствуют о неполноте понятия контроля за нахождением подозреваемых или обвиняемых в месте исполнения меры пресечения в виде домашнего ареста.

В связи с этим на практике при исполнении меры пресечения возникают ситуации, когда сотрудники УИИ не имеют полномочий по оформлению результатов проверок запретов, не связанных с местом исполнения меры пресечения. Так, постановлением Алтайского краевого суда [12] подсудимому К. была

избрана мера пресечения в виде запрета определенных действий с возложением запретов, не связанных с нахождением в месте исполнения меры пресечения: «Общение с определенными лицами... не посещать кафе, бары, рестораны; не осуществлять отправку почтово-телеграфных отправлений; не использовать сеть "Интернет"». В соответствии с п. 18 раздела 3 совместного приказа сотрудники УИИ обязаны для обеспечения контроля за указанными запретами осуществлять «сбор информации, в том числе с помощью технических средств», при этом конкретно не указано, какие документы должны содержать информацию о соблюдении указанных запретов. Данное полномочие, исходя из буквального толкования, выходит за рамки понятия «контроль».

Если у подозреваемого (обвиняемого) не установлен запрет на выход за пределы жилого помещения, то контроль его нахождения контролируется посредством телефонной связи два раза в неделю. Использование средств связи для осуществления контроля за запретами изначально подразумевает формализм при определении фактов несоблюдения установленного запрета. Ответственность не предусмотрена, если подозреваемый (обвиняемый) не отвечает на телефонный звонок и если при выезде на место исполнения подозреваемого (обвиняемого) нет в месте исполнения меры пресечения. Данные вопросы будут возникать в процессе исполнения мер пресечения в виде запрета определенных действий и залога. Полномочия «по осуществлению звонков» не позволят сотрудникам УИИ фиксировать факты нарушений, на данный момент для осуществления контроля за запретами сотрудники УИИ в рамках действующего законодательства не имеют достаточных полномочий. Кроме того, для обеспечения сотрудников УИИ служебными средствами связи требуется ежегодное

выделение денежных средствдля оплаты услуг связи: ведомственными актами ФСИН России не предусмотрен норматив обеспечения сотовыми телефонами и услугами сотовой связи сотрудников УИИ.

Актуальность термина «осуществление контроля» потеряна с момента принятия Федерального закона от 18.04.2018 № 72-ФЗ. При разработке нормативных актов, регламентирующих порядок контроля за запретами, возложенными на лиц с мерой пресечения в виде домашнего ареста, в 2012 г. подразумевался контроль исключительно в месте исполнения меры пресечения. В настоящее время расширение системы мер пресечения, увеличение количества подозреваемых (обвиняемых), пристальное внимание к порядку осуществления контроля не только со стороны надзорных органов, но и общественности, приводит к возникновению противоречий при составлении материалов, доказывающих факты нарушения запретов, которые решением суда не привязаны к месту исполнения меры пресечения.

Соотношение рассматриваемых понятий напрямую влияет на объем полномочий сотрудников УИИ, исполнение полномочий должным образом и в необходимых объемах способствует соблюдению конституционных прав и обязанностей подозреваемых (обвиняемых). Грань между соблюдением прав подследственных и интересами государства в рамках уголовного процесса ложится на плечи сотрудников УИИ, которые в настоящее время контролируют, а не исполняют меры пресечения.

В отношении лиц с мерами пресечении в виде домашнего ареста, запрета определенных действий и залога не указан порядок осуществления контроля за запретом использования сети «Интернет». Только в п. 19 раздела 3 совместного приказа на сотрудников УИИ возложена обязанность фиксации в журнале учета телефонных разговоров фактов

использования сети «Интернет». По итогам 3 квартала 2020 г. к состоящим на учете в ФКУ УИИ УФСИН России по Алтайскому краю подозреваемым (обвиняемым) налагался запрет на использование сети «Интернет» к 97 % лицам и к 69 % — с мерой пресечения в виде запрета определенных действий (указанные данные получены автором при непосредственном исполнении служебных обязанностей в должности инспектора информационно-аналитической группы ФКУ УИИ УФСИН России по Алтайскому краю). По факту судами избирается запрет, который не будет контролироваться должным образом из-за отсутствия полномочий у сотрудников УИИ. Полномочия уголовно-

процессуального характера, направленные на обеспечение установленных запретов, не распространяются на сотрудников УИИ.

Важная задача по осуществлению контроля за лицами с мерами пресечения в виде домашнего ареста, запрета определенных действий и залога — это контроль за запретом, предусмотренным п. 3 ч. 6 ст. 105.1 УПК РФ — общения с определенными лицами. Однако в совместном приказе не указан порядок обеспечения данного запрета. Сбор информации, который может осуществлять сотрудник УИИ в рамках уголовно-исполнительных полномочий, не может быть аналогичен при осуществлении контроля за запретами, предусмотренными УПК и имеющими уголовно-процессуальную сущность. Стоит уточнить, что, согласно сведениям за 3 квартал 2020 г., запрет на общение устанавливался судом к 98 % лиц с домашним арестом и к 88 % лиц с запретом определенных действий (автором указанные данные получены при непосредственном исполнении служебных обязанностей в должности инспектора информационно-аналитической группы ФКУ УИИ УФСИН России по Алтайскому краю). Сотрудник УИИ не имеет

полномочий и не может требовать предъявления документа, удостоверяющего личность гражданина, находящегося на момент проверки в месте исполнения мер пресечения. Согласно рассматриваемому приказу сотрудник УИИ имеет право проверки документа, удостоверяющего личность, только при постановке на учет лица с мерой пресечения.

В совместном приказе законодатель повсеместно использует термины «осуществление контроля», «исполнение меры пресечения» и «место исполнения меры пресечения», не придавая большого значения их понятию, сводя их к единому значению.

Большое значение понятия «исполнение» и «контроль» имеют применительно к проведению проверок законности со стороны прокуратуры РФ. Соблюдение законов является обязанностью граждан, что закреплено в высшем законе государства. При этом не нарушить закон — еще не значит его исполнить. Не случайно прокуратура Российской Федерации согласно закону, регулирующему вопросы ее деятельности, осуществляет надзор за исполнением законов, действующих на территории Российской Федерации, строго определенными субъектами, перечисленными в ст. 21 Закона «О прокуратуре Российской Федерации».

Из практики Центральногомежму-ниципального филиала федерального казенного учреждения «Уголовно-исполнительная инспекция Федеральной службы исполнения наказания России по Алтайскому краю» (указанные данные получены автором при непосредственном исполнении служебных обязанностей в должности инспектора информационно-аналитической группы ФКУ УИИ УФСИН России по Алтайскому краю): проводилась прокурорская проверка, в ходе проверки были установлены факты нарушения порядка исполне-

ния домашнего ареста, выразившиеся в недостаточном контроле за запретами по месту жительства и на прилегающей к дому территории. В представлении прокуратуры был использован термин «контролируемая территория», при этом такой термин в нормативно-правовых актах не используется. Кроме того, на основании ст. 21, 24 Закона «О прокуратуре Российской Федерации» она осуществляет контроль за исполнением законов, и данный пример указывает, что на практике возникают случаи, когда используемый термин влияет на установление правомерности при исполнении мер пресечения.

Контролирующий орган принимает меры по обеспечению законных прав подозреваемых и обвиняемых: участие в выборах, получение медицинской помощи, право на смену места жительства (что при сопоставлении с органами, исполняющими меру пресечения в виде заключения под стражу, имеет значительные отличия).

Постановление Пленума Верховного суда РФ от 19.12.2013 № 41 (ред. от 11.06.2020) «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога и запрета определенных действий» (далее — Пленум № 41) не дает разъяснений по порядку осуществления контроля, а содержит рекомендации для суда. В документе прослеживается задача обеспечения и защиты прав подозреваемых (обвиняемых) с мерами пресечения и разъясняется, как нужно «соблюдать» возлагаемые судом запреты. Так, если возложен запрет на использование сети «Интернет», то разъяснено, когда можно пользоваться (п. 40 Пленума № 41), если запрещено пользование телефонной связью, то разъяснено, когда можно, и т. д.

Но имеет смысл уточнить понятие «пределы возлагаемых запретов». На наш взгляд, необходимо внесение кон-

кретных пояснений, учитывая полномочия контролирующего органа: так, если пользоваться сетью «Интернет» и телефонной связью исключительно в пределах места исполнения мер пресечения при возложении запрета на общение с определенными лицами или ограничивая его общение, суд или следственный орган должны предоставить данные, позволяющие идентифицировать этих лиц, но не указано как. На практике суд либо следователь предоставляет список, содержащий фамилию, имя, отчество и год рождения, в исключительных случаях — места их проживания. В настоящее время полномочий по осуществлению контроля за указанным запретом сотрудники УИИ не наделены.

В результате при выявленном нарушении у сотрудников УИИ нет законодательно закрепленного механизма и порядка доказывания фактов несоблюдения подозреваемым (обвиняемым) установленных запретов, что приводит к отказам в замене мер пресечения в виде домашнего ареста, запрета определенных действий залога и, в свою очередь, недостижению целей применения мер пресечения. Так, за 9 месяцев 2020 г. сотрудниками ФКУ УИИ по Алтайскому краю было выявлено 46 нарушений, из них 37 — это нарушения запрета на выход за пределы места исполнения меры пресечения, зафиксированные с помощью оборудования СЭМПЛ. Всего за указанный период было зафиксировано 4 случая нарушения запрета на общение с определенными лицами и 1 факт нарушения запрета пользования сетью «Интернет» (указанные данные получены автором при непосредственном исполнении служебных обязанностей в должности инспектора информационно-аналитической группы ФКУ УИИ УФСИН России по Алтайскому краю). При анализе допущенных нарушений было установлено, что сотрудниками факты нарушения выявлены при проверке в месте исполнения меры пресечения,

по результатам проверок составлялся рапорт, в котором указывался факт нарушения, с приобщением объяснения подконтрольного лица, в котором данный факт подтверждался. Стоит отметить, что осуществление контроля за запретом на выход в определенное время за пределы места исполнения меры пресечения наиболее эффективен, и у сотрудников не возникает проблем в предоставлении доказательств факта нарушения (объяснения, данные оборудования СЭМПЛ).

Приведенное в очередной раз доказывает, что если бы у сотрудников были бы полномочия, выходившие за рамки осуществления «контроля» за соблюдением запретов в месте исполнения мер пресечения, контроль за запретами, предусмотренными п. 6 ст. 105.1 УПК РФ, осуществлялся бы более эффективно.

Необходимо наделение УИИ полномочиями по исполнению мер пресечения не только в месте, определенном судом, но и получению сведений о телефонных разговорах, пользовании сетью «Интернет», что уже конкретно связано с полномочиями, регламентируемыми гл. 25 УПК РФ, направленными на производство следственных действий, но и для обеспечения качественного контроля за установленными запретами.

Проведя анализ правовой базы и Пленума № 41, мы установили, что в настоящее время законодатель использует понятие «исполнение» повсеместно: ч. 6 ст. 107 УПК РФ — «немедленное исполнение», п. 42 Пленума№ 41 и ч. 5 ст. 105.1 УПК РФ — «немедленное исполнение», ч. 7 ст. 105.1 УПК РФ — «условия исполнения этой меры пресечения, с учетом возлагаемых запретов, адрес и периоды времени, в течение которых запрещено покидать жилое помещение, район, населенный пункт, с которым связаны запреты ... срок применения запрета». Думается, что применение понятия «исполнение» относится и к

контролирующему органу, который и является гарантом неукоснительного «соблюдения» подозреваемыми (обвиняемыми) установленных запретов.

В настоящее время УИИ не могут обеспечить условия исполнения запретов, предусмотренных ч. 6 ст. 105.1 УПК РФ, так как УИИ является контролирующим органом, имеющим полномочия исключительно в рамках места исполнения меры пресечения. УИИ является органом исполнения наказания, а в рамках исполнения мер пресечения является контролирующим органом, по факту не имеющим процессуальных прав и обязанностей, полномочия которого регулируются только межведомственным документом.

Понятия «исполнение» и «осуществление контроля» толкуются буквально: так, на практике сотрудникам не предоставлен выбор иной интерпретации понятия «осуществление контроля», противоречие нормам права недопустимо. В случае «исполнения» подразумевается осуществление властных полномочий по контролю за запретами, которые действуют во всех сферах жизни подозреваемого (обвиняемого) вне зависимости от нахождения лица в пространстве. В случае предоставления сведений о нарушениях запретов вне места исполнения мер пресечения возникают основания обжалования данных материалов как незаконных действий сотрудников по получению сведений о частной жизни лица. Данные противоречия влияют в первую очередь на авторитет правоохранительных органов и препятствуют проведению расследования уголовного дела.

На наш взгляд, в настоящее время уделяется недостаточно внимания: во-первых, процессуальному статусу УИИ; во-вторых, необходимости законодательного закрепления понятия «исполнение» с конкретизацией прав, позволяющих УИИ проводить комплекс мер, включающих не только полномочия по

«контролю», но и полномочия на получение информации, подтверждающей «соблюдение» установленных запретов вне места исполнения мер пресечения.

Кроме того, принимаются решения по возложению на УИИ дополнительных задач, в том числе контроля за лицами, условно-досрочно освободившимися из мест лишения свободы, что значительно повышает статус сотрудников УИИ и требует закрепления полномочий сотрудников как в уголовно-исполнительных отношениях, так и в рамках отношений уголовно-

процессуальных.

Подводя итог, отметим, что используемое понятие «контроль за нахождением подозреваемых или обвиняемых в месте исполнения меры пресечения в виде домашнего ареста» в настоящее время не в полной мере охватывает полномочия УИИ, так как контроль за возложенными обязанностями и ограничениями осуществляется не только по месту исполнения основного запрета, но и вне указанного места согласно постановлению суда. Использование понятия «исполнение меры пресечения в виде домашнего ареста, ЗОД и залога» более точно определяет объем полномочий УИИ в сложившийся в настоящее время законодательной конструкции, определяющей порядок организации и исполнения мер пресечения, альтернативных заключению под стражу.

Представляется необходимым внесение изменений в ст. 105.1 УПК РФ, Указ Президента № 1314, постановление Правительства № 729 и совместный приказ в части возложения задач по исполнению мер пресечения в виде запрета определенных действий и залога и использования термина «исполнение» мер пресечения. Перечисленные нормативно-правовые акты в настоящее время являются основными источниками деятельности при исполнения мер пресечения в виде домашнего ареста, запрета

определенных действий и залога. С точ- ных действий и залога и дать подробное

ки зрения разъяснений Конституционно- описание вопросам, возникающим при

го суда РФ, необходимо обобщить прак- исполнении запретов назначаемых в

тику назначения мер пресечения в виде рамках ст. 105.1 УПК РФ. домашнего ареста, запрета определен-

Литература

1. Алексеев, С. С. Право: азбука — теория — философия: Опыт комплексного исследования / С. С. Алексеев. — Москва : Статут, 1999. — 712 с.

2. Бахрах, Д. Н. Административное право России : учебник для вузов / Д. Н. Бахрах.

— Москва : Норма, 2000. — 640 с.

3. Гукасян, Р. Е. Концепция слияния прав и обязанностей и административно-командные методы управления / Р. Е. Гукасян // Советское государство и право.

— 1989. — № 7.

4. Гурин, А. И. Государственный контроль как форма осуществления исполнительной власти : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Москва, 2005.

5. Даньшина, Н. А. Возможности и пределы государственного контроля над жизнедеятельностью общества : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Москва, 2012.

6. Малин, П. М. Деятельность контролирующего органа федеральной службы исполнения наказаний по исполнению запрета определенных действий // Теоретические и практические проблемы развития уголовно-исполнительной системы в Российской Федерации и за рубежом : сборник тезисов выступлений и докладов участников Международной научно-практической конференции. — 2018.

7. Милушева, Т. В. Исполнительная власть как форма реализации права :автореф. дис. .канд. юрид. наук : 12.0.01. — Саратов, 2001.

8. Трубецкой, Е. Н. Лекции по энциклопедии права / Е. Н. Трубецкой. — Москва : Изд-во: Т-во типографии А. И. Мамонтова, 1917. — 226 с.

9. Уткин, В. А. Уголовно-исполнительная деятельность и предмет уголовно-исполнительного права // Уголовно-исполнительное право. — 2016. — № 2 (24).

10. Шаронов, В. С. Исполнение законов как одна из форм проявления исполнения права // Международный научно-исследовательский журнал. — 2017. — № 122 (66).

11. http://endic.ru/ushakov/Ispolnenie-21827.html (дата обращения: 15.12.2020).

12. Судебные и нормативные акты // URL: https:// https://sudact.ru/regular/doc/7regular-txt (дата обращения: 04.03.2021).

References

1. Alekseev S. S. Pravo: azbuka — teoriya — filosofiya: Opyt kompleksnogo issledovaniya [Law: the alphabet — theory — philosophy: Experience of complex research]. Moscow, Statut, 1999 . 712 p.

2. Bahrakh D. N. Administrative law of Russia [Administrativnoe pravo Rossii]. Textbook for universities. Moscow, Norma, 2000 . 640 p.

3. Gukasyan R. E. Koncepciya sliyaniya prav i obyazannostej i administrativno-komandnye metody upravleniya [The concept of merging rights and responsibilities and administrative-command methods of management]. Sovetskoe gosudarstvo ipravo [Soviet state and law], 1989, no. 7.

4. Gurin A. I. Gosudarstvennyj kontrol' kak forma osushchestvleniya ispolnitel'noj vlasti [State control as a form of exercising executive power]. Candidate of law thesis. Moscow, 2005.

5. Danshina N. A. Vozmozhnosti i predely gosudarstvennogo kontrolya nad zhizned-eyatel'nost'yu obshchestva [Opportunities and limits of state control over the life of society]. Abstract of candidate of law thesis. Moscow, 2012.

6. Malin P. M. Deyatel'nost' kontroliruyushchego organa federal'noj sluzhby ispol-neniya nakazanij po ispolneniyu zapreta opredelennyh dejstvij [The activities of the controlling body of the federal service for the execution of punishments for the execution of the prohibition of certain actions]. In: Theoretical and practical problems of the development of the penal system in the Russian Federation and abroad, a collection of abstracts and reports of the participants of the International Scientific and Practical Conference. 2018.

7. Milusheva T. V. Ispolnitel'naya vlast' kak forma realizacii prava [Executive power as a form of implementation of law]. Abstract of candidate of law thesis. Saratov, 2001.

8. Trubetskoy E. N. Lekcii po enciklopedii prava [Lectures on the encyclopedia of law]. Moscow, Printing House of A. I. Mamontov, 1917. 226 p.

9. Utkin V. A. Ugolovno-ispolnitel'naya deyatel'nost' i predmet ugolovno-ispolnitel'nogo prava [Penal activity and the subject of penal law]. Ugolovno-ispolnitel'noepravo [Penal Law], 2016, no. 2 (24).

10. Sharonov V. S. Ispolnenie zakonov kak odna iz form proyavleniya ispolneniya prava [Execution of laws as one of the forms of manifestation of the execution of law]. Mezhdunarodnyj nauchno-issledovatel'skij zhurnal [International research journal], 2017, no. 12-2 (66).

11. http://endic.ru/ushakov/Ispolnenie-21827.html (accessed 12/15/2020).

12. Sudebnye i normativnye akty [Judicial and regulatory acts]. URL: https://https://sudact.ru/regular/doc/?regular-txt (accessed 3/4/2021).

Сведения об авторе

Денис Иванович Гаврилов: ФКОУ ВО Кузбасский институт ФСИН России (г. Новокузнецк, Российская Федерация), начальник кабинета специальных дисциплин кафедры организации режима, охраны и конвоирования; Академия ФСИН России (г. Рязань, Российская Федерация), адъюнкт факультета подготовки научно-педагогических кадров. E-mail: ya.den-gavrilov-14@yandex.ru

Information about the author

Denis I. Gavrilov: Kuzbass Institute of the FPS of Russia (Novokuznetsk, Russia), head of the special disciplines cabinet of the Chair of Regime Organization, Security and Escort; the Academy of the FPS of Russia (Ryazan, Russia), postgraduate student. E-mail: ya.den-gavrilov- 14@yandex.ru