CC BY
18
А. Подцероб,
востоковед (Институт востоковедения РАН) ИСЛАМСКИЙ ФАКТОР ВО ВНУТРЕННЕЙ ПОЛИТИКЕ СТРАН МАГРИБА.
(Окончание)
Что касается консервативного ислама, то его позиции в Тунисе весьма слабы. Налицо, в частности, заметное падение авторитета улемов. Но время от времени они дают о себе знать. Так, в 2002 г. имам Кейруана А.Р. Халиф обрушился в своей проповеди с угрозами и проклятиями на профессора М. Шарфи - автора книги «Ислам и свобода», в которой дается реформаторская трактовка догматов мусульманской религии.
В Ливии оппозиция правящему режиму выступала первоначально не столько под религиозными, сколько под светскими политическими лозунгами, когда начавшаяся в 1978 г. реализация принципов «третьей мировой теории» вызвала сопротивление городской, сельской и бюрократической буржуазии. В то же время к недовольным действиями властей присоединились улемы, обвинившие Генерального секретаря ВНК М. Каддафи в поддержке коммунистических идей. Однако в условиях процветания экономики, сопровождавшегося повышением жизненного уровня основной массы населения, оппозиционные настроения широкого распространения не получили. В 80-е годы в связи с падением цен на нефть ситуация изменилась. Для Ливии, ежегодно ввозившей продовольствие и потребительские товары на сумму 3 млрд. долл., происшедшее имело крайне негативные последствия. Попытки руководителя ливийской революции М. Каддафи решить проблему, создав импортзамещающее производство, результатов не дали, поскольку для этого требовались годы. Ухудшение социально-экономической ситуации создало благоприятные условия для распространения идей религиозного возрожденчества. В подполье начали действовать группы «Братьев-мусульман», объединявшие как гражданских лиц, так и военнослужащих, а также клерикалов. «Братья» стали наиболее многочисленной из организаций, вошедших в базировавшийся в Лондоне Национальный фронт спасения Ливии. В 1984 г. в СНЛАД проникли 15 боевиков НФСЛ с задачей ликвидировать М. Каддафи, которые были перехвачены в Триполи и погибли в столкновении с войсками. В 1987 г. «Братьями-мусульманами» была предпринята попытка отравить водопровод в
Бенгази, своевременно пресеченная службами безопасности. В начале 90-х годов возникла еще одна экстремистская организация -Ливийская группа исламской борьбы, насчитывавшая несколько сотен боевиков и выступавшая за свержение «еретического режима» М. Каддафи и создание в Ливии «исламского государства». В середине 90-х годов ей удалось развернуть террористические и партизанские операции в Киренаике, для пресечения которых была задействована регулярная армия. С улучшением социально-экономической ситуации в начале текущего десятилетия обстановка в стране стабилизировалась. Социальная опора для исламистов в Джамахирии в настоящее время отсутствует. НФСЛ заметным влиянием в Ливии не пользуется. Из других зарубежных антиправительственных организаций заслуживает упоминания, пожалуй, «Сражающаяся исламская группа», созданная в 90-е годы и делающая ставку на насильственные методы борьбы с режимом М. Каддафи.
В 90-е годы религиозный экстремизм дал знать о себе и в Мавритании, что стало необычным явлением для этой страны, где внутренние конфликты происходили, как правило, не на религиозной, а на расовой почве. В 1993-1994 гг. там активно действовало Исламское движение Мавритании (ХАСИМ), объединявшее государственных служащих, клерикалов, а также членов легальной оппозиционной партии Союз демократических сил - Новая эра. В 2003 г. была предпринята окончившаяся неудачей попытка государственного переворота, в которую оказались замешаны клерикальные лидеры. Летом 2005 г. боевики исламистской «Джамаа саляфийя» совершили нападение на военный лагерь, в ходе которого были убиты 15 и ранены 30 военнослужащих. В 2007 г. в ИРМ стала действовать ОКСИМ. Тем не менее серьезной угрозы существующему режиму интегристы в Мавритании, по крайней мере на данный момент, не представляют. Опасность, которую представляет экстремизм, оказывает негативное воздействие на процессы демократизации. Исламисты, как показывает опыт Алжира, могут использовать политическую либерализацию, чтобы попытаться прийти к власти. В то же время режимы прибегают к ссылкам на интегристскую угрозу, чтобы оправдать сохранение существующей системы «демократии без риска», существенно ограничивающей деятельность легальной оппозиции.
Принципиально важное значение имеет то, что военно-политические элиты в странах Магриба в своем большинстве по-
прежнему придерживаются реформаторских или секуляристских взглядов, и проникнуть в правящие круги исламистам, несмотря на все их попытки, пока не удается. В результате, интегристы повсеместно сталкиваются с противодействием современной мощной государственной машины. Наибольших успехов в борьбе с исламизмом удается добиться там, где эта проблема решается комплексно, где, кроме репрессий, осуществляются целенаправленные мероприятия экономического, социального, политического и идеологического характера.
Наибольший интерес в этом отношении представляет опыт Туниса. Этой стране удалось добиться впечатляющих результатов в экономическом развитии. В 1990-2006 гг. среднегодовые темпы роста тунисской экономики составили 5%, в четыре раза опережая прирост населения. Это благоприятствует зарубежным капиталовложениям, достигшим в 2005 г. 928 млн. тун. дин., что на 6% выше уровня 2004 г. Тунис располагает солидными золотовалютными резервами, составившими к началу 2006 г. 3,9 млрд. долл., что обеспечивает 108-дневное покрытие импорта. Тунис обладает наиболее конкурентоспособной в Африке и Азии экономикой, занимая по этому показателю 30-е место в мире и находясь впереди Италии, России, Китая. Успешное развитие позволило Тунису выйти по уровню жизни на одно из первых мест в Африке. ВВП на душу населения составляет 2100 долл. в год. 80% тунисских семей являются собственниками жилья, 21% владеют автомобилями, 82% - холодильниками, 50% - мобильными телефонами. Потребление возросло в текущих ценах с 16 млрд. тун. дин. в 1992 г. до 24 млрд. тун. дин. в 2002 г. (в постоянных ценах 1990 г. с 11 млрд. до 14 млрд. тун. дин. соответственно). Существенно изменился социальный состав населения. Численность бедняков сократилась до 4,2%, в то время как 80% жителей страны принадлежат к среднему классу. В результате, структура общества превратилась из пирамидальной, свойственной развивающимся странам, в ромбовидную, которая характерна для стран развитых, что стало одним из залогов политической стабильности.
Серьезную преграду на пути интегризма создает продолжающееся вовлечение женщин в общественно-политическую и, что не менее важно, экономическую жизнь. В 2004 г. они составляли 27% экономически активного населения по сравнению с 6% в 1966 г. и 22% в 1995 г. Число женщин, являющихся владельцами или руководителями предприятий, возросло с 1 тыс. в 1991 г. до
5 тыс. в 2001 г. Большое значение имеет их широкое присутствие в сфере образования и в области пропаганды: женщины составляют 28% преподавателей вузов и 62% журналистов, работающих на радио и телевидении. Линия на эмансипацию обеспечивается и административными мерами. Так, студенткам запрещается приходить на занятия в традиционной мусульманской одежде, а девушки в хид-жабах не допускаются к сдаче экзаменов. Понимая, что высокий уровень безработицы, особенно среди молодежи, может создать угрозу политической стабильности, руководство страны уделяет решению этой проблемы все большее внимание. Если в 19912000 гг. в Тунисе ежегодно создавалось 10 тыс. рабочих мест, то в 2001 г. было создано 72 тыс. Но при этом удалось удовлетворить лишь 88% новых заявок на обеспечение работой. Придя в 1987 г. к власти, З.А. Бен Али попытался сначала найти точку соприкосновения с исламистами. К этому его побуждали как понимание невозможности покончить с интегристами с помощью одних лишь репрессий, так и необходимость выиграть время, чтобы укрепить свои позиции. Он освободил из тюрем 20 тыс. политзаключенных и восстановил в правах 1 тыс. человек. Но это не означало, что режим готов позволить интегристам превратиться в противостоящую ему силу. В 1988 г. был принят Закон о политических партиях, который запрещал их создание на основе религиозных принципов и привнесение религии в политику. Это создало правовые предпосылки для отвода требования о легализации «Ан-Нахды». Кроме того, в соответствии с заключенным тогда же Национальным пактом, политические партии, профсоюзные и общественные организации обязались не прибегать к насилию, уважать политическую нейтральность армии и сил безопасности, согласиться на деполити-зацию мечетей и невмешательство духовенства в формирование политической позиции граждан. Одновременно было объявлено о поощрении «политического плюрализма» и введении многопартийности, что способствовало направлению деятельности оппозиции в легальное русло. Принципиально важное значение имел допуск к рычагам власти политической и экономической элиты юга страны, ранее симпатизировавшей исламистам. Была проведена секуляризация школьного обучения. Министр образования М. Шарфи пересмотрел все учебники, уволил исламистски настроенных учителей. «Я, - заявлял он, - вернул в программу Вольтера. Школьник, однажды прочитавший Вольтера, никогда не будет исламистом». На акции экстремистов режим отвечал жесткими ре-
прессиями. Численность полиции была увеличена с 20 до 90 тыс. человек. Когда в 1990-1991 гг. «Ан-Нахда» вернулась к силовым методам, власти ответили на это массовым арестами ее членов (как утверждает Р. Ганнуши, за решетку были отправлены 50 тыс. человек. Удалось выявить и перекрыть источники финансирования терроризма. Тогда же были разгромлены группировка Солдаты Аллаха и ПИО. В результате была уничтожена организационная структура нелегальных экстремистских организаций. В настоящее время в тунисских тюрьмах находятся около 500 интегристов, а выпущенные на свободу остаются под административным контролем, их свобода передвижения и право устройства на работу ограничены.
В целом, в результате принятых мер комплексного характера ислам был вытеснен из политики, и его роль свелась к обеспечению национально-культурной самобытности тунисцев. Уровень исламистской опасности является сейчас в Тунисе наименьшим в масштабах не только Магриба, но и всего арабского мира. Вместе с тем, нельзя утверждать, что угроза со стороны религиозного экстремизма окончательно канула в Лету. Питательную почву для его возрождения может создать ухудшение экономической ситуации, вызванное, в том числе, и воздействием внешних факторов, например, сокращением туризма в Тунис или падением цен на фосфаты.
В Алжире вплоть до конца 80-х - начала 90-х годов противодействию исламизму не уделялось должного внимания, а уровень постепенно нараставшей угрозы недооценивался. Правда, после получения независимости возникли - оказавшиеся, впрочем, преувеличенными - опасения, что приверженность традиционному исламу сельского населения, находившегося под «мистическим влиянием декадентского марабутизма», может тормозить аграрные преобразования. В связи с этим были приняты меры по введению в школах «демистифицированного обучения», ориентированного на адаптацию религиозных представлений учащихся к современности. Добиться подрыва позиций традиционного ислама, однако, не удалось. При этом и сам курс на секуляризацию проводился недостаточно последовательно. Принятые в 1980 г. Закон о необходимости лучшего понимания ислама и в 1984 г. новый Семейный кодекс отбросили назад процесс эмансипации женщин, что явилось явной уступкой требованиям клерикалов. К концу 80-х годов интегри-стская угроза стала приобретать все более реальный характер. В 1989 г. органами безопасности были разгромлены несколько подпольных ячеек и арестованы 200 боевиков. Тем не менее про-
блема исламизма продолжала оставаться на периферии внимания властей.
Кризис как отмечалось, выплеснулся на поверхность в 1990 г., когда ИФС установил контроль над рядом муниципалитетов. Однако пойти на запрещение Фронта режим тогда не решился, опасаясь, что это будет расценено как отказ от курса на демократизацию. Недостаточно решительно власти действовали и в мае-июне 1991 г., ограничившись в связи с организованными ИФС массовыми беспорядками принятием полумер. Лишь после выигрыша Фронтом первого тура парламентских выборов были, наконец, предприняты решительные шаги. Начавшаяся гражданская война выявила слабую подготовленность к антитеррористическим и антипартизанским действиям Национальной народной армии, нацеленной на борьбу с регулярными вооруженными силами потенциального противника. Широкомасштабные операции с применением тяжелой боевой техники, а нередко и авиации, оказались не очень эффективными в борьбе против небольших мобильных групп экстремистов, быстро «растворявшихся» среди населения либо уходивших в труднодоступные районы. Вместе с тем, продуманной и начавшей приносить реальные результаты мерой стало создание в деревнях отрядов самообороны, ограничившее свободу действий боевиков. Высокую эффективность продемонстрировали органы безопасности, сумевшие в 1992-1996 гг. ликвидировать одного за другим семерых эмиров ВИГ.
Перелом в развитии ситуации начался при президенте Л. Зеруале (1994-1996). Удалось сорвать попытки интегристов изнутри развалить ННА. Армия приобрела необходимый опыт, внесла изменения в тактику, улучшилась координация действий между вооруженными силами, жандармерией и отрядами самообороны. Экстремистов стали оттеснять в горы. Начала проводиться линия на раскол исламистов и достижение соглашения с их умеренным крылом. Поражения боевиков на поле боя, ослабление поддержки их населением, обусловленное, в том числе и крайней жестокостью экстремистов, усталость населения от длительной войны создали предпосылки для политики национального примирения, которую последовательно и эффективно начал проводить ставший в 1999 г. президентом А.А. Бутефлика. Сразу же после своего избрания он издал Закон о гражданском согласии, позволивший 6 тыс. боевиков воспользоваться амнистией и сложить оружие. Главное же - пре-
кратила вооруженную борьбу и самораспустилась ИАС, что существенно ослабило формирования экстремистов.
Следующим крупным шагом стало принятие в 2005 г. Хартии за мир и национальное примирение, гарантировавшей прощение исламистам, не запятнавшим себя пролитием крови. После этого властям добровольно сдались несколько сотен боевиков, в то время как из тюрем были освобождены 2,2 тыс. человек, отбывавших наказание по статье «терроризм». В сентябре 2006 г. в Алжир, воспользовавшись амнистией, вернулся один из лидеров ИФС, руководитель Исполнительной инстанции Фронта Р. Кебир. Вместе с тем, сохраняется поражение в правах прекративших сопротивление исламистов. «Всех виновных в многолетней трагедии алжирского народа, - пояснил в этой связи министр иностранных дел АНДР Я. Зерхуни, - навсегда лишат возможности войти во власть». Такая позиция, позволяющая избежать повторения ситуации 19901991 гг. и предотвратить новые попытки прихода интегристов к власти политическим путем, представляется вполне логичной.
Одновременно продолжаются операции по уничтожению экстремистов. В течение 2006 г. были убиты или взяты в плен 300 боевиков, что вместе с 300 добровольно сдавшимися составляло на тот момент, как утверждали представители властей, 80% личного состава незаконных вооруженных формирований. Всего же с середины 90-х годов алжирскими силовыми структурами были ликвидированы 17 тыс. экстремистов, т.е. уничтожен основной костяк их боевых групп. Продолжают успешно осуществляться операции и по уничтожению руководителей интегристских организаций. В 2004 г. алжирскими спецслужбами были ликвидированы руководитель СГПД Н. Сахрави и национальный эмир ВИГ Ю. Шаабан, а его предшественник Н.Д. бу Диафи - арестован. Эффективно действовали органы госбезопасности и при ликвидации ячейки ОКСИМ, организовавшей теракт в Алжире 11 апреля 2007 г.: уже через две недели служба вышла на ее след, а концу мая все входившие в эту ячейку 12 террористов были арестованы.
Интегристам противостоят мощные силы. Это не только ННА, жандармерия, органы госбезопасности и отряды самообороны, государственный аппарат в целом, но и экономическая технократия, интеллигенция, реформаторски или секуляристски настроенная и ориентирующаяся на Запад часть крупной и средней буржуазии, берберы. Ослаблению позиций исламистов способствует и оздоровление экономической ситуации, ставшее следствием
повышения цен на нефть. Начал реализовываться пятилетний план развития, бюджет которого составляет 55 млрд. долл. В 2006 г. Алжир получил от экспорта углеводородов 54 млрд. долл., а валютные резервы достигли рекордного показателя в 80 млрд. долл. Увеличились иностранные инвестиции, объем которых только за 2001 г. вырос до 500 млн. долл. Однако качественного улучшения материального положения населения пока не произошло. На фоне успехов, достигнутых в борьбе с экстремизмом, активизировались выступления женщин с требованиями внести изменения в Семейный кодекс, с тем чтобы восстановить равноправие полов. Однако А.А. Бутефлика пока не идет на это, по-видимому, опасаясь, что такой шаг может осложнить взаимоотношения с умеренными исламистами.
Укреплению исламского имиджа режима призван, как представляется, способствовать перевод на тамазиг и бесплатное распространение среди берберов 11 тыс. экземпляров Корана, что, как пояснил 21 февраля 2007 г. официальный представитель Министерства по делам религии и вакуфов А. Тимини, должно содействовать сближению берберского национального меньшинства с мусульманской религией. Поскольку берберы занимают антиин-тегристскую позицию, в Алжире, похоже, полагают, что «сближение берберов с мусульманской религией» не создаст угрозы распространения среди них религиозно-возрожденческих настроений.
В Марокко, где политическая ситуация продолжает оставаться непростой, властям все же удается не допустить ее выхода из-под контроля. В немалой степени это объясняется эффективностью действий правоохранительных органов, их последовательной линией на подавление экстремистов. Так, в связи со спровоцированными в 1984 г. интегристами беспорядками в ряде городов сразу же были проведены масштабные аресты, и за решеткой оказались 2 тыс. подозреваемых. За взрывами бомб в Касабланке в 2003 г. последовало задержание 1,5 тыс. интегристов, 16 из которых были впоследствии приговорены к смертной казни, а несколько сотен - к тюремному заключению. Поиски причастных к этому теракту продолжались в последующем. В частности, в 2005 г. были арестованы еще 15 человек, двоим из которых была назначена высшая мера наказания, а остальные приговорены к заключению на срок от 5 до 30 лет. Выявление и разгром экстремистских группировок остаются и сейчас «привычными компонентами» марокканского политического пейзажа. Так, в сентябре 2006 г. в Марокко
были арестованы 56 членов организации «Ансар аль-махди», а в ноябре 2006 г. - 13 боевиков Группы единобожия и джихада и 17 членов ОКСАМ. В отношении менее радикальных группировок проводится гибкая линия. Если власти приходят к выводу, что деятельность этих группировок может создать угрозу стабильности, по отношению к их руководству осуществляются репрессии, хотя и не столь жесткие, как в отношению экстремистов. Так, в 1989 г. был посажен под домашний арест А.С. Ясин, а в 1990 г. принято решение о роспуске возглавляемой им партии «Аль-Адль ва-ль-ихсан». Тем не менее, фактически она распущена не была, а в 1995 г. был освобожден и сам А.С. Ясин после сделанного им заявления, что он, хотя и продолжает выступать за создание «исламского государства», но будет добиваться этого исключительно мирным путем. Тем не менее на легализацию его сохраняющей популярность партии власти не идут, опасаясь, что это может повлечь смещение центра тяжести на марокканской политической арене в сторону исламистов.
Марокканское руководство так же, как руководство других стран Магриба, проводит линию на раскол интегристского движения, проявляя, особенно со второй половины 90-х годов, терпимость в отношении умеренных исламистских группировок, которых насчитывается чуть ли не 170. Но при этом власти зорко следят за такими группировками, многие из которых находятся, как полагают, под опекой полиции и служб безопасности. Важное значение придается поддержке режима духовенством. Созданный в 1980 г. Высший совет улемов возглавляется лично королем. Государство оплачивает клерикалов, в задачу которых входит идеологическая защита алавитской монархии, противодействие религиозному возрожденчеству, распространение умеренного ислама реформаторской окраски. Необычным и смелым шагом стало назначение в мае 2006 г. 50 выпускниц курсов женщин-проповедниц имамами мечетей с задачей призывать в своих выступлениях верующих к толерантности и миролюбию. Распространению реформаторских религиозных взглядов способствует контролируемое официальным духовенством религиозное образование. Противодействию экстремизму призван служить и введенный в 2006 г. Министерством образования запрет на упоминание на уроках по исламу термина «джихад». Но при этом власти жестко контролируют клерикалов. С 1984 г. назначение имамов производится только после утверждения их кандидатур в Министерстве внутренних дел, а
тексты своих пятничных проповедей они обязаны заблаговременно сдавать в местные управления МВД. С 1985 г. осуществляется цензурирование религиозной прессы. В 90-е годы были введены ограничения на строительство «народных мечетей» (т.е. мечетей, сооружаемых на личные средства), а право на проповедь в них предоставляется исключительно имамам-хатыбам, находящимся на государственной службе. В январе 2007 г. меры, ограничивающие сооружение «народных мечетей», были еще больше ужесточены. В соответствии с принятым тогда законом, все, кто желает финансировать такое строительство, должны зарегистрироваться как акционерное общество, что дает государству возможность выявлять источники поступления денежных средств и тем самым позволяет, по словам министра по делам религий и вакуфов А. Тауфика, пресекать любые попытки использовать создание мечетей «не в мирных целях».
В Ливии в качестве потенциальной оппозиционной силы сразу после революции 1969 г. рассматривались сенуситы. В связи с этим там были закрыты все завии, восстановленные Идрисом после получения страной независимости. Впрочем, угроза со стороны сенуситов, похоже, преувеличивалась: реальной политической силы орден уже не представлял. Быстро и решительно была подавлена фронда улемов, критиковавших действия М. Каддафи по претворению в жизнь постулатов «третьей мировой теории» - в 1978 г. ливийский лидер призвал граждан «захватить мечети» и изолировать представителей духовенства. На практике такой «захват» был осуществлен революционными комитетами, произведшими аресты среди улемов. Одновременно был закрыт ряд исламских университетов. Линия на ограничение влияния клерикалов была продолжена и в дальнейшем, когда в 1986 г. было прекращено функционирование несколько десятков религиозных институтов. В отношении фундаменталистов М. Каддафи всегда занимал непримиримую позицию. Их деятельность, указывал он, «имеет целью искоренение арабского национализма, установление над регионом израильского или персидского господства, она враждебна прогрессивной социальной тенденции, будучи направленной на ее подмену мнимой исламской тенденцией в соответствии с секретной договоренностью, достигнутой с американским ЦРУ и Моссадом, и, естественно, на подмену ислама исламизмом». Уже в 1973 г., выступая в Зуаре, М. Каддафи призвал к устранению «социальных паразитов», под которыми, по оценке французского исследователя П. Росси,
подразумевались коммунисты и «Братья-мусульмане». В июне-июле 1973 г. были арестованы 400 «братьев». Тогда же, а затем и в 1983 г. были выявлены и ликвидированы ячейки Партии исламского освобождения и Исламского джихада, а в 1986 г. - «Хизбаллы». В начале 1989 г. под арестом находились около 400 исламистов, принадлежавших к «Братьям-мусульманам», ПИО, Исламскому джихаду, группировкам «Таблиг», «Даава» и «Ваххабийя». Тогда же были задержаны члены еще одной фундаменталистской организации «Аль-Джамаа аль-исламийя».
Важную роль в разгроме религиозно-политической оппозиции сыграли революционные комитеты, действовавшие повсеместно: на предприятиях, в учреждениях, учебных заведениях, внутри народных собраний, в городах, районах и т.д. В их состав принимались лица, преданные режиму и лично М. Каддафи. При вступлении они приносили на Коране клятву верности руководителю ливийской революции. Членство в ревкомах держалось в тайне. В целом, их формирование во многом осуществлялось на основе традиций сенуситского ордена. В 80-90-е годы революционные комитеты выступали как один из основных и наиболее эффективных инструментов претворения в жизнь решений руководства страны, однако затем их всевластие было - в контексте начавшейся «политической оттепели» - несколько ограничено.
Непросто складываются в странах Магриба взаимоотношения мусульманской, христианской и иудейской общин. Несмотря на провозглашаемую повсеместно веротерпимость, там остаются в силе законы, предусматривающие наказание за миссионерскую деятельность и за отречение от ислама. Так, в соответствии со ст. 220 марокканского Уголовного кодекса стремление отвратить мусульманина от его веры карается тюремным заключением на срок от 6 месяцев до 3 лет, причем под действие этой статьи подпадают и новообращенные в другие религии мусульмане. В Алжире в ноябре 2005 г. был одобрен проект закона, направленного на сдерживание роста влияния миссионеров. В изданном в этой связи Кабинетом министров пресс-релизе отмечалось, что новый закон призван положить конец прозелетизму в отношении мусульман. В соответствии с ним «побуждение или принуждение мусульманина принять другую религию» караются заключением на срок от 2 до 5 лет и штрафом в размере от 500 тыс. до 1 млн. алж. дин. (от 5 до 10 тыс. евро). Наказанию подлежат и те, кто «провозит, хранит либо распространяет издания, аудио- и видеозаписи или другие сред-
ства, в которых ислам представлен в негативном свете» . Наиболее далеко в этом отношении зашли в Мавритании, ст. 306 Конституции которой гласит: «Всякому мусульманину, виновному в отступничестве от веры словом или делом, надлежит принести покаяние в течение трех дней, в противном случае он приговаривается к смертной казни как вероотступник, а его имущество подлежит конфискации и передаче в доход государства» . Быстрый рост численности новообращенных в христианство наблюдается в Марокко, хотя общее число приверженцев этой религии остается там незначительным. Если в начале 90-х годов в стране было всего 400 марокканцев-христиан, то в настоящее время их насчитывается 1 тыс. Основная часть новообращенных, воспринимающих ислам как «общественную смирительную рубашку», а христианство как «религию терпимости и любви», принадлежит к среднему классу. На практике новообращенные репрессиям не подвергаются, но и их переход в христианство государство не признает. В частности, считаются недействительными заключенные ими по христианскому обряду браки. В Алжире, где христианская община (11 тыс. человек) состоит преимущественно из иностранцев, также, похоже, наблюдается рост числа новообращенных. По-видимому, именно этим и объясняется принятие там закона, запрещающего миссионерскую деятельность. Вместе с тем, такой шаг режима стал еще одной уступкой исламистам. Что касается иудеев, то их численность в странах Магриба сократилась с 393 тыс. в 1952 г. до приблизительно 25 тыс. в 80-е годы. Следует, однако, иметь в виду, что значительная часть магрибинских евреев принадлежала к числу колонистов и покинула места своего проживания после получения странами независимости. Еще один пик эмиграции был связан с «Шестидневной войной» 1967 г., а для Туниса, кроме того, с би-зертским кризисом 1961 г. В практическом плане наиболее веротерпимой из стран региона является Тунис, где любое оскорбление святынь или религиозных чувств, в том числе иноверцев, карается по закону. Характерно, что теракт у синагоги Гриба в 2002 г. не вызвал в стране всплеска антисемитизма, напортив, акция террористов вызвала осуждение «тунисской улицы». По свидетельству прессы, в некоторых случаях толерантность тунисцев принимает парадоксальные формы, выливаясь в утверждения, что Тунис является «великой иудейской» или «великой христианской» страной.
Таким образом, ислам продолжает оставаться в странах Маг-риба важнейшей составной частью общественного сознания и по-
литической культуры как «улицы», так и правящих элит. Будущее государств этого региона, прежде всего Алжира, - будет во многом зависеть от исхода противостояния власти и исламистов. Более того, победа в этой конфронтации интегристов оказала бы негативное воздействие на ситуацию на Ближнем и Среднем Востоке, в мусульманском мире в целом и даже в Европе (учитывая наличие там многочисленных исламских диаспор), в то время как ликвидация террористических групп и политическая стабилизация в странах Магриба способствовали бы нормализации обстановки в прилегающих к нему районах. Исход противостояния будет, в первую очередь, предопределяться тем, насколько успешно правящие режимы смогут справиться с социально-экономическими проблемами, найти адекватный ответ на вызовы модернизации. К числу наиболее острых проблем относится быстрый рост населения: к 2025 г. число жителей только Алжира, Марокко и Туниса достигнет, по прогнозам, 100 млн. человек. Немало сложностей для экономики стран региона будут и далее создавать процессы глобализации, на что наслоятся трудности, которыми будет чревато полномасштабное вступление в силу соглашений об ассоциации стран Магриба с Европейским союзом. Важное значение приобретет способность -или неспособность - населения адаптироваться к требованиям современности. Многое здесь будет зависеть от правильной оценки складывающейся ситуации правящими режимами, от их умения мыслить стратегически, принимать продуманные решения и добиваться их проведения в жизнь. Но при этом успех проектов модернизации будет в значительной степени обусловлен их соответствием глубоко укоренившимся в массовом сознании стереотипам мусульманской политической культуры.
«Ближний Восток и современность», М., 2008 г., № 34, с. 190-225.
A. Яковлев,
доктор исторических наук САУДОВСКАЯ АРАВИЯ: ПОИСКИ УСТОЙЧИВОСТИ В НЕУСТОЙЧИВОМ МИРЕ
Мир вступил в новое состояние - экономического кризиса. Это, естественно, отразилось на всех участниках мировой экономической системы, тем более на таком активном, как Саудовская
