CC BY
199
радикалам, так и череда военных переворотов по модели соседнего Пакистана. Кстати, сохранение американского военного присутствия может стать способом контроля и над состоянием дел в афганском военном истеблишменте.
На боеспособность афганских вооруженных сил влияет не только уровень их технической оснащенности. По словам ряда экспертов, военнослужащие афганской армии и полиции идеологически дезориентированы, не имеют четкого представления о своих целях и образе главного противника. В то время как ответственность за теракты в стране берут на себя в основном талибы, официальный Кабул клеймит неких виртуальных злодеев, именуемых «врагами афганского народа». Дезориентирует армию и то, что президент страны, обращаясь к духовному лидеру воюющих с ЛИЛ талибов мулле Омару, неоднократно называл его «своим братом».
События в Афганистане оказывают сильное влияние на большинство государств региона. Преждевременный вывод иностранных войск может привести не только к дестабилизации Афганистана, но и к радикализации всего региона с непредсказуемыми последствиями, что не отвечает интересам большинства государств Центральной Евразии. В свою очередь, продолжение военного присутствия НАТО на территории Афганистана снова будет обострять вопрос о размещении постоянных военных баз США, тем самым создавая дополнительную напряженность в отношениях Вашингтона с Москвой, Пекином и Тегераном. Но, пожалуй, самым пагубным образом на состоянии дел скажется затягивание нынешней ситуации неопределенности, которая повышает нервозность всех вовлеченных в процесс сил и не позволяет никому из них выработать эффективную модель поведения.
«Россия в глобальной политике», М., 2011 г., № 2, март-апрель, с. 141-151.
Н. Мамедова,
востоковед
ИСЛАМСКИЙ ФАКТОР В РАЗВИТИИ СОВРЕМЕННОГО ИРАНА
Влиянием исламского фактора на социально-политическое развитие иранского общества в XX в. отмечены такие важные вехи истории Ирана, как Конституционная революция, или «Машруте»,
а также движение за национализацию нефтяной промышленности. Несмотря на то что результаты этих революционных движений -принятие конституции и ликвидация концессионного соглашения с Англией - носили вполне светский характер, именно активное участие представителей духовенства смогло превратить эти движения в общенациональные по характеру и массовые по охвату населения. Во второй половине XX в. роль исламского фактора в развитии Ирана наиболее ярко и отчетливо проявилась в форме свержения в 1979 г. шахского режима и создания исламской республики. Это тот период, когда идеи исламизма как фактора политического развития стали пробивать себе дорогу в исламских странах, в которых себя фактически исчерпала идеология национализма. Годом ранее в соседнем Пакистане военная диктатура, установленная в 1977 г. Зия-уль-Хаком, хотя и не создала режим исламского правления, тем не менее стала широко использовать принципы фундаменталистского ислама.
Использование ислама в развитии мусульманских стран, и особенно ислама в его экстремистском проявлении, обычно связывают с проблемой экономического отставания. Ислам как элемент политической борьбы используется в тех мусульманских странах или анклавах с мусульманским населением, которые заметно отстают от общемирового уровня развития, или в странах, находящихся на стадии экономического кризиса. Случай Ирана и подтверждает это правило, и опровергает его. Предшествовал ли революции кризис? С одной стороны, исследователи говорят, что революция 1979 г. в Иране явилась ответом на ускоренное развитие, с другой - что революции способствовала рецессия 19771978 гг.
Поэтому необходимо вспомнить, что оппозиционное движение, закончившееся свержением монархии в феврале 1979 г., особенно широко развернулось после отставки премьер-министра Аб-баса Ховейды, т.е. со второй половины 1977 г. Весь 1978 год - это цепь антиправительственных выступлений, начиная с январской демонстрации в Куме, затем восстания в феврале в Тебризе, затем в сентябре жестокого расстрела демонстрации в Тегеране и наконец забастовки нефтяников в декабре. Поэтому говорить о самом восстании 11 февраля как исламском ответе на ухудшение экономического положения некорректно. Правильнее для анализа причин революции использовать состояние экономики накануне развертывания массового антишахского движения, т.е. 1976-1977 г. При этом все движение разворачивалось исключительно под ис-
ламскими лозунгами, а антиимпериалистические лозунги были выдвинуты именно духовенством, которое рассматривало чрезмерную зависимость шахского режима от иностранного влияния как свидетельство нелегитимности этой власти в мусульманской стране.
Иран в это время, как известно, был самой динамично развивающейся страной в мире. За семь лет, с 1970-1971 гг. по 19761977 гг., ВВП увеличился (в текущих ценах в 5,9 раза, в ценах 1990-1991 гг. - в 3,1 раза, т.е. среднегодовые темпы прироста составляли соответственно 28 и 19,3%). Таким образом, действительно, исламское движение стало разворачиваться на фоне бурного экономического роста.
Но уже в результате ширившихся забастовок в 1977-1978 гг. ВВП (в постоянных ценах 1990-1991 гг.) остановил свой рост, а к марту 1979 г. ВВП (в постоянных ценах) опустился ниже 10%. Но это было в значительной степени следствием политических событий, а не экономических просчетов. И то, что революция произошла не в результате кризисных экономических явлений, уникально и для современных движений исламского мира, и вообще для всех мировых революций Новейшего времени. Впрочем, иранская революция уникальна и с точки зрения ее типологии. Она носила прежде всего идеологический характер, в данном случае религиозный, поэтому в меньшей степени зависела от расстановки классовых сил, от стадиальности развития.
Почему же духовенство выступило против той модели социально-экономического развития, которая привела страну к столь беспрецедентным темпам прироста национальной экономики? Противоречил ли этот рост исламским принципам? Безусловно, что темпы прироста, свидетельствовавшие о поступательной динамике экономического развития, нельзя считать противоречащими исламу. Тем не менее экономические причины революции были, и наследие этих причин продолжает оказывать огромное влияние на экономику Исламской Республики Иран. Ведь темпы роста не отражают адекватно степень экономического развития, а макроэкономическая динамика может отражать, и в случае с Ираном свидетельствовала об отсталости многих сегментов экономики.
Что в экономике могло быть поставлено в вину шахскому Правительству с точки зрения нарушения исламских принципов? Самое главное, что критиковалось духовенством, - это сильная зависимость от американского капитала, особенно в области неф-
тяной промышленности. Но это непосредственно не было связано с нарушением исламских принципов, согласно которым природные богатства страны должны принадлежать всей умме. Именно этот принцип стал основным мотивом участия духовенства в общенациональном движении за национализацию нефтяной промышленности в период М. Мосаддека. Именно ряд аятолл в начале 1951 г. издали фетвы, призывавшие к борьбе за национализацию нефти, выступивший против национализации премьер-министр генерал X. Размара 5 марта 1951 г. был убит членом исламской партии «Федаяне ислам», и уже 15 марта меджлис принял решение о национализации нефтяной промышленности. Однако добывающие нефтяные компании были иностранными, и именно от их деятельности зависело поступление в страну иностранной валюты. После принятия закона 1954 г. «О поощрении иностранных инвестиций», отчетливой ориентации на его использование при проведении индустриальной политики в период реформ 60-70-х годов иностранный капитал заметно теснил отечественный. Это рассматривалось оппозиционным духовенством как нарушение исламской справедливости, как ущемление прав мусульман. Ситуация усугублялась тем, что почти все крупные национальные компании находились в собственности семей бехаитов.
К числу негативных сторон шахской экономической системы сторонники исламского правления относили также сильную зависимость страны от продажи сырой нефти, низкую производительность труда в реальном секторе, особенно в сельском хозяйстве и традиционных отраслях промышленности, неразвитость экономической и социальной инфраструктуры, крайне неравномерный уровень развития регионов. Американский капитал господствовал во всех технологически новых отраслях экономики. Внутренний рынок страны в значительной степени формировался, несмотря на бурный рост промышленности и проведенную аграрную реформу, за счет импорта. А отечественные товары и потребительского, и производственного спроса поставлялись главным образом за счет крупных монопольных объединений, представлявших собой смешанные с иностранным капиталом как частные, так и государственные компании.
В последнее десятилетие шахского правления в условиях короткого временного периода высоких темпов экономического роста, да и еще за счет только нефти, резко усилилась неравномерность в распределении национального дохода, что и стало пусковым элементом в социальном движении. Именно это углубление
разрыва в доходах населения было активно использовано духовенством как нарушение одного из главных исламских принципов -принципа социальной справедливости. Как нарушение этого же принципа рассматривался жесткий контроль за выборами, использование шахом права на роспуск парламента, в отсутствии которого начали проводиться реформы, ограничение гражданских свобод в виде запрета партийной и общественной деятельности. Действительно, со второй половины 1960-х годов созданная в Иране политическая модель представляла собой шахскую диктатуру, несмотря на предоставление избирательных прав женщинам, попытки создать политические партии по образцу американской двухпартийной системы.
Объектом критики духовенства являлась также внешняя политика шахского режима. Внешнеполитические позиции Ирана в 70-е годы значительно упрочились, он к этому времени во многом благодаря поддержке США занял лидирующие позиции в регионе. В чем могли обвинить лидеры оппозиционного духовенства шахский режим с точки зрения нарушения исламских принципов? Пожалуй, только в сильной зависимости от поддержки США, но это не ущемляло интересов исламской уммы, а наоборот, усиливало позиции Ирана как шиитского государства. С точки зрения ислама самым уязвимым моментом во внешнеполитическом курсе шаха была его политика по отношению к Израилю, и хотя реализация этого курса отвечала интересам Ирана как государства, духовенство использовало установление ирано-израильских отношений как предательство по отношению к мусульманскому народу Палестины.
Конечно, значительные претензии с точки зрения исламских принципов были к шахскому режиму по вопросам образования и культуры. Но и здесь необходимо отметить, что режим не только не ставил препятствий для отправления мусульманских обрядов, но и расширял сеть мечетей, медресе, строились хоссейние, где не только проводились обряды ашуры, но и читались лекции видными религиозными теоретиками. Достаточно напомнить, что в Тегеране в 60-70-е годы в новом хоссейние читали лекции Али Ша-риати, аятолла Мортеза Мотаххари, Хосейн Наср и Абулькасем Соруш, ставшие идеологами исламского правления. Живущие ныне два последних наиболее известных в мире исламских философа в последние годы вынуждены работать за пределами Ирана.
После исламской революции, как неоднократно и единодушно отмечалось всеми исследователями, исламский режим зая-
вил об отказе от прежней политики и начал реализацию новых моделей политического, экономического, внешнеполитического и культурного развития на основе исламских принципов. Приход к политической власти такого традиционного сословия, как духовенство, никак не ассоциировавшегося со стремлением к прогрессу, явился как бы вызовом общемировым тенденциям развития. Первое десятилетие активно внедрялись исламские принципы в экономику, в государственное устройство, в образование, была проведена культурная революция, поставившая целью исламиза-цию общества. Выдвигались лозунги экспорта исламской революции, нормы шариата были привнесены в судебную систему, особенно в семейное право.
Прошло почти 30 лет. Что мы имеем на сегодняшний день?
Государственная структура. Иран сохранил свое государственное устройство как исламская республика. В структуре государственной власти руководящие позиции остаются за духовенством. В основу государственного устройства был положен и остался незыблемым принцип «велайяте факих», во главе страны находится религиозный лидер - рахбар. Рахбар осуществляет во время отсутствия Махди имамат, поэтому он должен являться общепризнанным факихом - религиозным авторитетом. Но он наделен, также по конституции, и такими полномочиями, которые делают его главой не только религиозной, но и государственной власти. Более того, если после смерти имама Хомейни, объявленного конституцией ИРИ пожизненным рахбаром, деятельность нынешнего рахбара - аятоллы Али Хаменеи почти 20 лет находилась в тени таких президентов, как Акбар Хашеми Рафсанджани и Мохаммад Хатами, то в настоящее время он достаточно активно проявляет себя как во внутренней политике, так и в проведении внешнеполитического курса. До этого наиболее значимым актом общеполитического значения был, пожалуй, указ Хаменеи 1997 г. об изменениях в порядке формирования Ассамблеи по целесообразности. Согласно указу ее состав был расширен, изменен состав постоянных и временных членов, которые назначаются рахбаром. Именно рахбар, а также Ассамблея по целесообразности принимаемых решений, членов которой назначает сам рахбар, определяют основные направления деятельности всех ветвей власти. Следовательно, исламские принципы объективно остаются приоритетными и главенствующими при выработке и проведении различных аспектов иранской политики.
Какие же из этих принципов реально действуют?
Внутренняя политика. Свобода мнений для мусульманина, принципы иджмы (согласия), иджтихада в настоящее время в определенной мере находят свое отражение в таких воплощениях европейской демократии, как партии, общественные организации, деятельность СМИ.
После окончания войны с Ираком и особенно в период президентства реформатора Хатами возродилась партийная жизнь, стали возникать различные неправительственные организации, более свободной стала пресса. Казалось бы, это должно было быть поддержано духовенством, критиковавшим шахский режим за отсутствие этих свобод. Однако до этого все они были фактически запрещены, хотя это и противоречило указанным принципам ислама. И хотя закон о партиях был принят в 1983 г., его действие было заморожено на период войны. Таким образом, в реальной политике духовенство, как и правительство, состоявшее в основном из светских лиц, исходило из государственной целесообразности. Однако после ухода из власти реформаторских сил цензура вновь усилилась, видимо, также из принципов государственной безопасности, как ее понимает правительство М. Ахмадинежада, избранного на пост президента в 2005 г. Дело в том, что сам принцип соответствия деятельности обществ или СМИ исламу является неопределенным, он трактуется разными политическими силами по-своему. Это и позволяет находящимся в данный момент у власти политическим течениям жестко контролировать политический процесс. Многими из исламских идеологов (например, упоминаемым выше X. Насром, аятоллой Монтазери и особенно А. Сорушем) это состояние дел воспринимается как нарушение исламских принципов.
Значительное место в способности ислама обеспечить демократизацию внутриполитической жизни занимает выборная система. Духовенство критиковало шахский режим и за то, что он не обеспечивал свободу выражения мнений через выборы, за то, что страна больше жила по указам шаха. Да, в ИРИ практически все органы власти избираются, причем выборы являются тайными, проходят в обстановке острой борьбы. Выбирается рахбар, выбирается Совет экспертов, который избирает рахбара, прямыми являются выборы в меджлис и муниципальные советы, т.е. принцип исламской справедливости в участии как бы воплощен. Но уязвимым и спорным звеном в избирательной системе Ирана остается Наблюдательный совет, отбирающий кандидатов в президенты,
меджлис и Совет экспертов с точки зрения соответствия их нормам ислама - по образу жизни, уровню знания исламских норм и т.п. Например, при выборах в седьмой меджлис (2004) к участию в нем Наблюдательный совет не допустил брата действовавшего тогда президента и лидера партии большинства в шестом меджлисе «Мошарекят» Резу Хатами. В предвыборной кампании 2009 г., хотя ей дан официальный старт, борьба фактически начнется только после одобрения кандидатур на пост президента Наблюдательным советом.
В самом Иране есть разные мнения о том, отвечают ли эти полномочия Наблюдательного совета принципам ислама. Но то, что толкование этим советом исламских норм используется для изоляции политических противников - бесспорно. И теперь главное - в чьих интересах действует в данном случае Наблюдательный совет? В интересах тех, кто его избирает. А избирает его, в сущности, один человек - рахбар. Именно он назначает тех шестерых факихов из двенадцати членов, которые проверяют и принимаемые меджлисом законы, и кандидатов на верность исламским принципам. Следовательно, наличие рахбара как религиозного и государственного лидера во главе страны создает не только законодательную, но и практическую основу для реализации исламских принципов как основополагающих для развития страны. Более того, именно рахбар как религиозный глава страны становится обладателем верховного права на иджтихад. Хотя иджтихад после смерти Хомейни вновь открыт, именно рахбар наделен правом издавать фетвы. И Иран не дал свидетельств того, что кто-то из марджа-от-таклидов в последние годы воспользовался, кроме рахбара, правом на иджтихад. Поэтому хотя прогресс в демократизации общества в 2000-е годы по сравнению с 80-ми очевиден, бесспорно, что ограничителем этого процесса выступает то толкование исламских принципов, которое используется в каждый данный момент властными структурами.
Достаточно широко не только в религиозной практике, но и для влияния на внутриполитическую жизнь продолжает использоваться институт пятничных имамов. Так, пятничные проповеди одного из имам-джомме Тегерана М. Эмами-Кашани, одного из крупнейших богословов, члена Наблюдательного совета и Совета по целесообразности, посвящены были в последние два года главным образом проблемам ядерной программы Ирана, ситуации в Ираке. Именно под влиянием этих проповедей прошли политические демонстрации в Тегеране против США, против сионизма,
против резолюции СБ ООН. Хотя пятничные имамы назначаются Советом пятничных имамов, расположенном в Куме, утверждаются кандидатуры рахбаром.
С рахбаром тесно связан и Корпус стражей исламской революции (КСИР), созданный сразу же после исламской революции как военное формирование для защиты новой власти. В первое десятилетие после революции именно КСИР составлял наиболее действенную часть иранских вооруженных сил, после окончания ирано-иракской войны и особенно в период пребывания у власти реформаторов повысилось влияние армии, что автоматически усиливало позиции Министерства обороны и президента, хотя руководство всеми вооруженными силами страны является конституционной прерогативой рахбара. После прихода к власти неоконсерваторов - сначала в меджлис (а с 2004 по 2008 г. председателем меджлиса был Г. Ходдад Адель, дочь которого замужем за сыном рахбара), а затем в исполнительную власть в лице президента М. Ахмадинежада - влияние КСИР резко возросло. Большинство из членов нового правительства и государственных ведомств связаны с КСИР. В рамках ВПК КСИР и его научных центров ведутся основные работы по разработке и внедрению новых военных технологий, в результате чего он в 2007 г. был включен в список организаций, на связи с которыми наложены санкции СБ ООН.
Роль ислама во внутренней политике может реально меняться под влиянием изменений взглядов самого рахбара и духовенства в целом. Более того, созданный еще при Хомейни такой орган, как Ассамблея по государственной целесообразности, как было сказано выше, имеет право определять политику страны совместно с рахбаром. Хотя сама Ассамблея формируется рахбаром, все-таки это свидетельство определенной демократизации, так как дает возможность учитывать взгляды разных группировок духовенства и политических лидеров. Совет целесообразности стал своеобразным «арбитром-моджтахедом», который должен решать, что более важно для страны - соответствие нормам ислама, или соответствие интересам исламского государства. Видимо, перспективы исламской демократизации зависят от модернизации в толковании самих взглядов.
Влияние ислама на внешнюю политику. Идеологические цели, закрепленные в конституции, т.е. преимущественная ориентация на связи с исламскими странами, натолкнулась на объективные потребности страны, и Иран почти сразу же после революции
стал проявлять экономическую и политическую заинтересованность в расширении связей с развитыми странами. Так основное направление курса стало постепенно возвращаться к тому, который формировался в шахский период. Тем более что во внешнеполитической концепции Ирана нет цели экспортировать исламскую революцию, а его региональные устремления не отличаются от прежних. Но существуют и значительные отличия, связанные прежде всего с использованием исламского фактора.
Иран не отказывается теоретически от ориентации на исламские страны, при этом старается делать акценты на общие исламские принципы, не отделяющие шиитский Иран от других мусульманских стран. Одним из определяющих внешнюю политику остается фактор, который предъявлялся иранским духовенством шахскому правительству как противоречащий принципам ислама. Это отношения с Израилем. Защита прав палестинцев - это то, что делает Иран страной, проявляющей последовательно исламскую солидарность (но использующей для этого шиитские организации). Ирано-израильские отношения остаются одним из главных проявлений внешнеполитических заветов Хомейни. Представляется, что отношения с США больше основаны на психологических последствиях захвата заложников в 1979 г., а сам Иран объясняет позицию США как давление на администрацию сионистского лобби. Антиизраильский курс как защита прав мусульманского народа Палестины можно рассматривать как исламский фактор в политике Ирана, но лишь условно, потому что с точки зрения интересов иранской уммы более полезным было бы установление связей с Израилем как средство влияния на арабский мир. Хотелось бы обратить внимание и на то, что в последние два года в Иране участилось возвращение к использованию тех постулатов конституции, которые касаются исламского мира.
B связи с этим заслуживает внимания статья Д. Фируза «Эмансипация внешней политики: критическая теория и внешняя политика Исламской Республики Иран», опубликованная в третьем номере журнала «The Iranian Journal of International Affairs». Автор, представляющий один из центров не только светского, но и религиозного образования - университет «Алламее Табатабаи», возвращаясь к «критической теории» Франкфуртской школы, выделяет три основных направления внешнеполитической доктрины ИРИ. Первое - приоритет исламской уммы над нацией, поэтому задачей ИРИ, как и сказано в ст. 11 Конституции, продолжают оставаться усилия, направленные к единству исламского мира. Вто-
рое направление исходит из признания фактически сложившегося соотношения сил на международной арене, хотя мировой порядок не учитывает исламские идеалы. И наконец, третье направление, нацеленное на перспективу в условиях процесса глобализации, -это создание глобальной исламской общины. Таким образом, говорить о полном отказе от идей экспорта исламской революции, распространения исламских принципов в мировом масштабе пока преждевременно.
Ислам в экономическом развитии. После революции экономическая модель была резко изменена. Ведь к задаче изменения жестко регулируемой шахским двором экономической модели, придания ей более самодостаточного характера добавилась и новая - восстановление экономики. Слом экономического организма, передача всех иностранных и крупных компаний в собственность государства и исламских фондов, введение жесткого регулирования внутренней и внешней торговли, финансовых потоков, смогло восстановить разрушенное революцией и войной хозяйство. Все это было подкреплено исламским обоснованием, в первую очередь приоритетом общественных интересов над личными. Но главным инструментом экономической политики было не стимулирование национального производства, а регулирование распределения, а главным фактором роста остался нефтяной экспорт. Это в еще большей степени поставило экономику в зависимость от мирового нефтяного рынка. Систему снова нужно было менять.
Мы с полным основанием можем говорить, что наиболее значительная эволюция исламских взглядов произошла в области экономики. Ислам в данном случае ярко продемонстрировал свою способность толкования исламских норм в зависимости от условий. Система исламского правления оказалась способной выявить внутренние противоречия вполне демократическим путем - через систему выборов, приводя поочередно во власть то «реформаторов», то «консерваторов». При этом исламскими принципами объяснялось как проведение жесткой централизованной политики в 80-х годах, так и переход к экономической либерализации в 90-е годы.
Экономические реформы проводятся по инициативе сверху, т.е. по инициативе правящего духовенства. Наличие сильной авторитарной власти позволило начать их масштабную реализацию без сколько-нибудь сильных потрясений, без военных переворотов, отставок правительств и т. п. Самое интересное, что наиболее значимые изменения в применении исламских принципов - модифи-
кация существующей банковской системы, расширение приватизации до максимального уровня, вплоть до участия частного сектора в газовой и нефтяной промышленности - решаются в период президентства Махмуда Ахмадинежада, представителя радикального фундаментализма. В целом исламская власть фактически использует основные механизмы экономической модели, которая реализуется в большинстве стран мира.
В результате Ирану удалось добиться поступательного роста экономики. В настоящее время Иран представляет собой государство с 70-миллионным населением, демонстрирующее в последнее десятилетие стабильные и высокие темпы экономического роста. В 2000-2007 гг. среднегодовой темп прироста ВВП составил 5,9% при среднемировом уровне в 3,2%. Для сравнения напомним, что в первое десятилетие после революции, в 1980-1990 гг., среднегодовой темп прироста ВВП Ирана едва достигал 1,7%. Но после смены экономической модели развития и отказа от преимущественной ориентации на государственный сектор этот показатель в 19901999 гг. увеличился вдвое - до 3,4%, а среднемировой снизился до 2,5%. Валовой национальный доход в ИРИ на душу населения составил в 2007 г. 3470 долл., а по паритетам покупательной способности - 10,8 тыс. долл. Наиболее сложно анализировать результаты 2008 г. Этот год весьма противоречив по своим тенденциям. Экономические санкции против Ирана, конечно, негативно отразились на его развитии, но высокие цены на нефть до середины 2008 г. нивелировали это влияние. А с середины года в мире стал разворачиваться кризис, и очень трудно выделить из всех этих причин ту, которая относится к влиянию именно исламской составляющей в экономической политике. По данным CIA, рост ВВП Ирана в 2008 г. составил 6,4%, а валовой национальный доход на душу населения в 2008 г. - 5380 долл., по паритетам покупательной способности в 2008 г. - 12,1 тыс. долл.
При этом сделан огромный шаг вперед по сравнению с дореволюционным периодом в области развития инфраструктуры. Особенно заметно улучшение количества и качества шоссейных дорог, сети трубопроводов, которые пронизывают практически всю страну. Не став пока крупным экспортером газа, страна успешно решает проблему газификации внутри страны. Только магистральным газом пользуются 54 млн. человек, т.е. 75% населения страны. Сейчас без трубопроводной сети осталась только одна провинция - Систан и Белуджистан. Аналогична ситуация по электроэнергии. Производство за 30 лет выросло в 8,5 раза, протя-
женность линий электропередач - в 9,2 раза. Городское население обеспечено электричеством на 100%, сельское - почти на 99%. Потребление электроэнергии на каждого жителя страны составило в 2008 г. 2700 кВтч. Это больше, чем в соседней Турции, широко пользующейся кредитами международных финансовых институтов (2500 кВт-ч). Увеличение потребления электроэнергии, газа и топлива на душу населения, конечно, можно рассматривать и как положительный результат социальной направленности развития, но в условиях низкой общенациональной производительности труда и как элемент расточительства, особенно в бытовой сфере, провоцируемый государственными субсидиями.
К безусловным достижениям нового режима нужно отнести повышение качества трудовой силы - грамотности населения (85% населения старше шести лет), увеличение продолжительности жизни населения (71 год). Страна является одним из ведущих мировых экспортеров нефти, крупной региональной державой, располагающей самыми многочисленными вооруженными силами в регионе и мощным военно-промышленным комплексом. В течение последних десяти лет отмечается рост военных расходов Ирана, которые приближаются к показателям тройки лидеров - Саудовской Аравии, Израиля и Турции.
Тем не менее сравнивая современную модель экономики с дореволюционным периодом, вполне корректно говорить о том, что исламская модель в качестве основных элементов сохранила те, которые сформировались еще в шахский период. Фактически не изменилась отраслевая структура, зависимость от экспорта сырой нефти, в сферу предпринимательства вернулся крупный национальный капитал, разрешена деятельность иностранных компаний. Единственное, что отличает по большому счету эти две модели - большее внимание в ИРИ к мелкому и среднему предпринимательству, которое пока проявляется в основном в программах, но не на деле.
Страна также находится в меньшей зависимости от иностранного капитала, но не потому, что избегает его участия, наоборот, поощряет его приток, а потому, что иностранный капитал избегает инвестировать в Иран. Отличает исламскую модель от шахской также особенности банковской системы и корпоративная деятельность духовенства. Работа всех иранских банков была переведена на беспроцентную основу, и это отвечало коранистиче-скому принципу, запрещающему взимание процентов. Закон 1983 г. переводил все банки в разряд государственных. Это поло-
жение можно было считать отвечающим исламским принципам, только исходя из интерпретации полезности (в условиях бегства владельцев частных банков за границу) и легитимизации принятого еще Исламским революционным советом в 1979 г. закона о национализации банков. Начиная с 2001 г. начался процесс создания частных банков, президент М. Ахмадинежад в своих заявлениях о предстоящих реформах и перспективных программах неоднократно заявлял о возможной приватизации банков. Однако принципы работы банков, в том числе действующих в свободных экономических зонах, не изменились. Попытки разрешить в Иране деятельность банков, работающих на европейских принципах, как это делается в других мусульманских странах, также пока не принесли результата. Заявленная в начале 2000-х годов программа приватизации собственности исламских фондов также заморожена.
Подвергаются изменениям культурная политика и образование. После первых лет «культурной революции», когда под запретом оказалось даже чтение «Шах-наме» Фирдоуси, этого символа иранской культуры и истории, приоритеты в проведении культурной политики и образовательном процессе все более наглядно смещаются в сторону повышения уровня образования с точки зрения общемировых норм. Контроль за исламизацией образования хотя и смягчен, но не отменен. Для расширения образовательных программ, особенно для борьбы с неграмотностью, было использовано обращение к религии. Еще в конце 1979 г. Хомейни в своей фетве «О всеобщей мобилизации для борьбы с неграмотностью» призвал к великому культурному джихаду, напомнив, что овладение грамотой является «священной обязанностью» каждого мусульманина и должно расцениваться на уровне обязанности, выполнение которой предписано шариатом. В стране развита система социальной поддержки школьников и студентов вузов, которые обеспечиваются общежитиями, стипендиями, бесплатным библиотечным и компьютерным обслуживанием, льготными кредитами на питание. Пятый план социально-экономического и культурного развития (2005-2009), акцентирующий внимание на либерализации экономической и социальной жизни страны, предусматривает повышение уровня развития образования в качестве приоритетного направления развития и увеличение государственной финансовой поддержки. Для Ирана именно исламский период его истории стал временем наиболее быстрого искоренения неграмотности (до 82% в 2007 г.) и повышения образовательного уровня населения,
для чего было использовано, в том числе, и обращение к религиозным обязанностям.
Наиболее наглядно должно проявляться действие исламских начал в социальной составляющей экономического развития. Идеи справедливости и равенства - одно из ключевых положений исламского вероучения. Именно идеи исламской справедливости стали локомотивом революции. Можем ли мы говорить о том, что новому режиму удалось добиться более равномерного распределения национального дохода, чем при прежнем режиме? Это случилось лишь в 80-е годы, при общем падении экономического потенциала. В настоящее время социальная политика, как и вся экономика, начинает все больше и больше испытывать влияние рыночных условий развития.
Неравномерность в распределении доходов приняла в последние десять лет тенденцию к росту, что отмечается самими властными органами. Неравномерность в распределении доходов, уменьшившаяся в 80-е годы, вновь поднялась до уровня 1976 г., при этом увеличились уровень инфляции и безработицы. Но нужно отдать должное исламской власти - она старается уделять решению этой проблемы первостепенное значение. Продолжительность жизни населения увеличилась в ИРИ до 71 года. Следует также отметить, что для усиления социальной защищенности помимо обычных, свойственных всем странам мер используются традиционные исламские инструменты. Да и в выработке социальной политики большое идеологическое внимание уделяется исламскому обоснованию помощи неимущим слоям населения. Хотя исламские налоги, в том числе хумс и закят, не введены в официальную налоговую систему, тем не менее фактически за уплатой хумса ведется контроль исламскими организациями, а закят в современном Иране превратился в пожертвования для обездоленных, в своеобразную милостыню. «Каждый мусульманин должен зарабатывать своим трудом, принося пользу самому себе и подавая милостыню», - сказал Пророк.
Таким образом, несмотря на модификацию используемых норм, ислам в Иране остается тем фактором, который продолжает оказывать влияние на развитие страны. Оно и позитивно, и негативно. Соотношение этих разных факторов влияния не является константой, меняясь в зависимости от ситуации в мире. За 30 лет своей «исламской истории», и именно благодаря способности разного толкования исламских норм, Иран не только не утратил своего политического и экономического потенциала, но и превратил-
ся к настоящему времени в одну из ведущих региональных держав. Вместе с тем конфронтация с США и Израилем, усугубляемая не столько ядерной проблемой, сколько поддержкой шиитских движений на Ближнем Востоке, что можно однозначно расценивать как исламский фактор, поставила Иран на грань возможного военного вмешательства. Применяемые и все более ужесточаемые санкции СБ ООН, США, ЕС безусловно снижают возможности повышения не только экономического, но и политического потенциала Ирана, что противоречит, на наш взгляд, интересам иранского общества как мусульманской уммы.
«Исламский фактор и современность», М., 2011 г., с. 270-283.
Г. Вайнштейн,
доктор исторических наук (ИМЭМО РАН) БУДУЩЕЕ ПОЛИТИКИ МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛИЗМА В ЕВРОПЕ
Проблематика идентичности (национальной и цивилиза-ционной) давно уже вызывает особый интерес. Думается, что это объясняется главным образом тем, что феномен национальной (а в многонациональных обществах - наднациональной, по сути дела цивилизационной) идентичности все чаще рассматривается в качестве важнейшего фактора, цементирующего общество, обеспечивающего включенность его граждан в реализацию общегосударственных задач социально-политического развития. Выдвижение на первый план именно этого аспекта данной проблематики чревато опасностью его абсолютизации и переоценки интегрирующей роли национальной и цивилизационной идентичности. Мировая история дает немало примеров того, как цивилизационная идентичность оказывалась неспособной предотвратить конфликты, питаемые противостоянием национальных, племенных, общинных идентичностей, а интегрирующая роль национальной идентичности перечеркивалась дезинтегрирующим влиянием идентичностей классовых, социальных, этнических, клановых, конфессиональных и т. п. И хотя в последнее время мы наблюдаем несомненное ослабление мобилизационных возможностей социально-классовых идентификаций, игравших огромную роль на протяжении минувших полутора столетий, сбрасывать со счета значение ряда других коллективных идентичностей не приходится.
