CC BY
72
АФРИКА. БЛИЖНИЙ И СРЕДНИЙ ВОСТОК
Б.В. НОРИК*. ИСЛАМСКАЯ РЕСПУБЛИКА ИРАН И ТУРКМЕНИСТАН : ПРОБЛЕМЫ ДВУСТОРОННИХ ОТНОШЕНИЙ. (Обзор).
Аннотация. В обзоре рассматриваются публикации иранских авторов, посвященные двусторонним отношениям Исламской Республики Иран и Туркменистана. Иран претендует на региональное лидерство в Юго-Западной Азии, сталкиваясь с противодействием региональных и внерегиональных игроков, и при этом пытается выстроить стабильную стратегию отношений с Центрально-Азиатским регионом, внутри которого нет четких механизмов для региональной конвергенции. Эти факторы не позволяют Ирану создать свою региональную сеть, одним из узлов которой потенциально может стать соседний Туркменистан, открывающий этой стране путь в Центральную Азию.
Ключевые слова: Исламская Республика Иран; Туркменистан; Центральная Азия; Кавказ; региональная безопасность; сетевой анализ.
B.V. NORIK. The Islamic Republic of Iran and Turkmenistan : problems in bilateral relations. (Review).
Abstract. The review examines the publications of Iranian authors devoted to bilateral relation between Islamic Republic of Iran and Turkmenistan. Iran claims regional leadership in the South West Asia being confronted by opposition from the part of regional and nonregional players and at the same time tries to form up a stable strategy for its relations with Central Asian Region which from its part doesn't
* Норик Борис Вячеславович - кандидат исторических наук, научный сотрудник Центра сравнительного изучения цивилизаций Института научной информации по общественным наукам РАН.
have efficient mechanism for regional convergence. These factors don't allow Iran to create its own regional network one of potential centers of which is considered to be neighbor Turkmenistan opening to Iran the way into Central Asia.
Keywords: Islamic Republic of Iran; Turkmenistan; Central Asia; Caucasus; regional security; network analysis.
Для цитирования: Норик Б.В. Исламская республика Иран и Туркменистан : проблемы двусторонних отношений. (Обзор) // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 9 : Востоковедение и африканистика. - 2021. - № 2. - С. 74-90. DOI: 10.31249/rva/2021.02.05
В эпоху, когда развитие и безопасность каждого государства того или иного региона зависят от других региональных стран, сближение между ними становится насущной необходимостью. Между тем стратегически значимые для Исламской Республики Иран (ИРИ), Центральная Азия (ЦА) и Кавказ принадлежат к категории регионов, которые так и не выработали действенных рамок для региональной конвергенции. После распада СССР ИРИ, с одной стороны, избавилась от могущественного соседа, а с другой -получила границы с молодыми государственными образованиями и столкнулась с новыми вызовами. Наиболее значимыми для ИРИ с точки зрения безопасности являются Азербайджан и Туркменистан как страны, имеющие с ней общую границу. С самого начала отношения ИРИ с этими странами были неровными, и до сих пор ей не удалось выработать взвешенную стратегию сближения с ними с учетом географических и временных факторов. Сохранение подобного положения представляет потенциальную угрозу региональной и национальной безопасности ИРИ и требует строгого внутри- и внешнеполитического планирования.
После распада СССР и возникновения на территории ЦА самостоятельных государств к этому региону, в силу своих особенностей близкого к исламскому миру и расположенному между двумя геостратегическими полюсами - Россией и Китаем, начали проявлять активный интерес внерегиональные игроки. США поспешили установить со всеми новообразованными республиками дипломатические отношения, чтобы не допустить сближения этих стран с Россией. В то же время контакты американцев с их руко-
водителями, выросшими на коммунистических идеалах и придерживавшимися левых взглядов, не складывались, поэтому американская администрация стремилась найти кандидатов, демонстрирующих приверженность демократическим нормам. Нынешние руководители соответствуют этим критериям, что ставит их в двусмысленное положение: с одной стороны, они не могут полностью опереться на США, а с другой стороны, не видят иной альтернативы. Между тем США, не жалея средств на пропаганду, а также активно инвестируя в экономику, военную отрасль, науку и политическую жизнь региона, стремятся добиться здесь абсолютного влияния. Американцы открывают в центральноазиатских государствах свои школы, ежегодно отправляют тысячи учащихся на стажировку за рубеж. Цель США - продвижение идей эксклюзивиз-ма, создание нового мирового порядка, обеспечение Запада альтернативным источником энергии, освобождение правящих режимов от зависимости от Российской Федерации (РФ), а также сдерживание Ирана, для которого альянс центральноазиатских стран и США представляет очевидную угрозу национальной безопасности. В то же время сближение стран региона с РФ, продолжающей считать их своим геостратегическим и геополитическим буфером, по мнению Салехи, Данийали и Ахбари, полезно для ИРИ, в первую очередь тем, что будет противостоять созданию однополярного мира [3, с. 216]. Израиль в центральноазиатских государствах ассоциируется с Западом, поэтому контакты с ним поддерживаются ради улучшения отношений с США и ЕС. Турция, продвигая идеи лаицистской модели власти в сочетании с промышленным развитием, руководствуется экономическими интересами (центральноазиатские рынки наполнены турецкими товарами), необходимостью энергетических ресурсов и идеологией пантюркизма. Эти факторы повышают конкуренцию Ирана и Турции. Европа относит ЦА как часть Евразии к зоне своих геополитических интересов, отводя ЦА роль преграды между двумя континентами. Их сближение будет способствовать облегчению транспортировки каспийских нефти и газа в Европу, что составляет угрозу экономической безопасности ИРИ, способной наладить более удобный и безопасный транзит, а также предоставить свои достижения в области науки и технологий. Интересы Ирана в Центрально-Азиатском регионе как его непосредственного соседа обу-
словлены необходимостью поиска новых путей транспортировки углеводородов, уменьшения национально-идеологической угрозы, исходящей от республик ЦА, снижения зависимости последних от США и НАТО, увеличения своей стратегической глубины на фоне обусловленной историческими факторами угрозы со стороны РФ, получения доступа к рынкам региона, а также сохранения независимости этих стран. Так, Шарбати и Рашиди полагают, что Туркменистан нуждается в своего рода противовесе, способном позволить ему уменьшить зависимость от тесного сотрудничества с РФ: чем выше уровень конвергенции с сильными и стабильными странами региона, в частности ИРИ, тем выше уровень дивергенции с РФ и, соответственно, степень независимости. Ориентироваться на ближайших соседей рискованно, поскольку Узбекистан претендует на лидерство, а в Афганистане нестабильная политическая ситуация. Поэтому несмотря на наличие внутрирегиональных препятствий Туркменистану для всестороннего развития следует опираться на Иран [6, с. 184-185]. Реализация проекта Нового Шёлкового пути способна снова превратить Иран, являющийся мостом, соединяющим два крупнейших мировых природных хранилища нефти и газа, в связующее звено между ЦА, ЮЗА и ЕС. В свою очередь Иран может пустить через ЦА значительную часть товарообмена с Китаем и в определенной степени освободиться от сложного и затратного маршрута через Пакистан и Индию (использование южной ветви трансазиатской ж/д сети, входящей в Иран на юго-востоке, затруднено из-за изношенности инфраструктуры и напряженных пакистано-индийских отношений). Между тем светские власти государств ЦА не стремятся к серьезному сближению с Ираном, в основе политической системы которого лежат идеи исламской революции. В итоге политика безопасности ИРИ в ЦА и на Кавказе основывается на принципах экстраверси-онного баланса (например, союз Азербайджана с США и Израилем вынуждает ИРИ к союзу с Арменией).
На основе проведенного SWOT-анализа Салехи, Данийали и Ахбари предполагают следующий сценарий развития событий. Давление США и их союзников на ИРИ будет усиливаться. Американское влияние на государства ЦА будет расти по всем направлениям, последние продолжат политику сближения с Западом вплоть до вступления в НАТО. Через государства ЦА США обес-
печат полномасштабное присутствие в регионе (в том числе военное) и продолжат работу по отдалению государств ЦА и Турции от ИРИ. Международная система и действующие под ее эгидой организации, в частности ООН, будут оказывать более широкую поддержку этническим группам под предлогом защиты прав человека. Последний тезис в рамках его демократической трактовки по западному образцу будет эксплуатироваться США и ЕС в качестве одного из инструментов давления на правящие режимы в странах ЦА. Внерегиональные противники Ирана попытаются обеспечить себе долгосрочное присутствие в Туркменистане как непосредственном соседе ИРИ. В этой связи предлагаются следующие стратегии: продолжение активной дипломатической работы по выработке адекватного правового статуса Каспийского моря с определением законной части ИРИ; продвижение идеи транзита центральноазиатской нефти и газа через территорию ИРИ; улучшение добрососедских отношений на основе исторической и религиозно-культурной общности, особенно с Туркменистаном; развитие торгово-экономического и технического сотрудничества, инвестиции в экономику государств ЦА, торговый и энергетический обмен; повышение уровня дипломатических связей со странами ЦА; усиление дипломатических представительств в этих странах; уважение к национальным ценностям государств ЦА; побуждение последних к совместному инвестированию в нефтегазовые проекты; повышение уровня иранского экспорта в страны ЦА; передача достижений ИРИ в сфере нанотехнологий в Туркменистан и другие страны региона [3, с. 225-226].
Среди всех государств ЦА особое значение для ИРИ имеет Туркменистан, в первую очередь потому, что эта страна, единственная из всех государств ЦА обладающая общей границей с ИРИ (1189,9 км), считается воротами последней в упомянутый регион (при этом северные области ИРИ, в том числе пограничные с Туркменистаном останы Голестан, Хорасан-е шемали и Хорасан-е Резави, входят в регион Центральной Евразии). Так, Шарбати и Рашиди на основании данных статистического опроса приходят к выводу, что геополитика Туркменистана оказывает отрицательное влияние на политическую и социальную безопасность (наибольшая интенсивность наблюдается в области переменных геополитических факторов: население, природные ресурсы и социально-
политические институты), но крайне положительное влияние на экономическую безопасность ИРИ [6, с. 178-180]. Серьёзным фактором, влияющим на внутриполитическую стабильность ИРИ, служит наличие на ее территории туркменского национального меньшинства. По площади (488 100 км2)1 Туркменистан почти в три с половиной раза меньше ИРИ (1 648 195 км2), а по количеству населения - примерно в тринадцать раз (Туркменистан на 2018 г. -прим. 5,8 млн. человек2, ИРИ на 2016 г. - 79 926 270 человек). Плотность населения - 4,9 человека на км2, ИРИ - 49 человек на км2. Основная возрастная группа в Туркменистане - от 15 до 64 лет (60,9%), в ИРИ - от 30 до 64 лет (44,8%). В настоящее время экономика страны включает в себя следующие отрасли: нефтегазодобыча, химическая промышленность, производство электроэнергии, машиностроение и производство стройматериалов. Основными видами с/х продукции являются хлопок и пшеница (по производству хлопка Туркменистан занимает 2-е место в мире после Узбекистана), достаточно развито скотоводство. Частный сектор экономики развит крайне слабо. Государственный сектор находится в стагнации (недостаток инициативности, бюрократия, отсутствие возможностей для инвестирования, отставание в технологической сфере).
Туркменистан богат полезными ископаемыми (нефть, газ, сульфат натрия, сульфат калия, бентонит, йод, бром, свинец, цинк, медь, соль) и занимает 4-е место в мире по производству природного газа (разведанные запасы составляют более 12 трлн м3). Растущая потребность в газе обещает Туркменистану устойчивые позиции на мировом энергетическом рынке. Запасы нефти страны оцениваются в 600 млн баррелей. Тем не менее в нефтяном секторе Туркменистан оказался вне стратегически значимых стран в силу ряда негативных факторов: высокий уровень добычи в прошлом, падение давления в шахтах, не заполнение шахт газом, отсутствие капиталовложений в содержание шахт, полная загружен-
1 Согласно данным, опубликованным на сайте посольства Туркменистана в РФ, - 491 210 км2. См. URL: https://russia.tmembassy.gov.tm/ru/turkmenistan/ general-information.
2 Согласно данным, опубликованным на сайте посольства Туркменистана
в РФ, - более 6,2 млн человек См. URL: https://russia.tmembassy.gov.tm/ru/ turkmenistan/general-information
ность нефтеперегонных заводов при отсутствии экспорта, незаинтересованность европейских фирм в инвестировании туркменского нефтяного сектора. Экспорт нефти осуществляется, главным образом, через нерегулярные своповые поставки с Ираном, обеспечивающим за счет туркменской, казахстанской и азербайджанской нефти потребности своих северных провинций. Трудности с экспортом углеводородов в известной мере обусловлены географической удаленностью от конечного потребительского рынка при недостаточном развитии трубопроводов. Успешную конкуренцию в этой сфере Туркменистану составляют другие страны ЦА и Каспийского региона, обладающие более умеренным климатом и инвестиционным потенциалом. В ЦА основным является трубопроводная система «Газпрома», через которую Туркменистан поставляет газ в Россию. С востока Туркменистана через Узбекистан и Казахстан тянется магистральный трубопровод в КНР. Западная ветка туркменского газопровода проходит в районе Северного Каспия. В 2007 г. после смены режима Туркменистан начал постепенное переформатирование отношений с РФ, Китаем, Европой, США и др. В результате создалась более благоприятная среда для привлечения в нефтегазовую отрасль иностранного капитала.
Носрати, Ахбари и Сарвар отмечают, что Иран, как и окружающие его страны, в том числе Туркменистан (газ и хлопок), является страной с монопродуктовой экономикой и несбалансированной зависимостью. Для преодоления последней авторы предлагают начать с устойчивого экономического микрообмена, а затем, установив доверие, перейти к более масштабным экономическим проектам (общие производства, общие свободные экономические зоны) [2, с. 453]. Между тем серьезное влияние на взаимоотношения ИРИ с Туркменистаном оказало принятие последним проекта транзита каспийского газа в Европу через Турцию (в 2007 г. президент Туркменистана заявил, что его страна будет искать экспортные пути, находящиеся вне контроля РФ и ИРИ). Сохраняются разногласия по морской границе: в 1993 г. Туркменистан в одностороннем порядке определил свою границу на Каспии, что противоречило нормам международного морского права. Ещё одним фактором дивергенции является противопоставление шиитского и революционного ислама суннитскому исламу, бытующему в рамках светского государственного устройства
стран ЦА и Кавказа. Так, региональная политика ИРИ всегда имела идеологическую окраску, в то время как режим в Туркменистане опирается на сочетание доктрины пантюркизма и светской власти. В этой связи, полагают Носрати и его коллеги, во внешней политике ИРИ следует делать акцент на ирано-исламскую культуру, нежели на модель исламской республики. Проведённый упомянутыми авторами SWOT-анализ показал, что главным сильным фактором ИРИ в вопросе сближения с Туркменистаном (как и с Азербайджаном) является географическое соседство; самым слабым фактором - отсутствие четкой стратегии для развития устойчивого сближения и сотрудничества; главным фактором-возможностью - культурная близость и общность исторического прошлого; а главным фактором-угрозой - активное присутствие в регионе региональных и внерегиональных соперников ИРИ. Среди стратегий сотрудничества на первое место ставится создание устойчивых геоэкономических связей, затем следуют: дипломатия доверия, многосторонняя дипломатия, разумная политическая гибкость, основанная на принципах мирного сосуществования, укрепление культурных связей на основе идентичностных элементов, научное планирование экономического и культурного развития, подготовка и управление человеческим ресурсом и военно-стратегический союз [2, с. 456, 462].
Анализируя возможности сотрудничества ИРИ и Туркменистана в военной сфере, Шамс-е Доулатабади и Голькарийан утверждают, что Туркменистан ставит целью сохранить контакты с США и ЕС и при этом улучшить отношения со странами региона, чтобы занять более выгодное положение в ходе региональных трансформаций. Иран же, согласно Комплексному плану развития страны до 2025 г., должен превратиться в ведущую силу региона, что провоцирует соперничество с соседними странами, в том числе Туркменистаном. Будучи союзником США и Израиля в регионе, а также в силу различий идеологических установок Туркменистан может представлять скрытую угрозу для ИРИ. Поэтому в целях оптимального использования оборонного потенциала страны в данном направлении при выработке оборонной стратегии в отношении Туркменистана необходимо учитывать все факторы, способствующие дивергенции в двусторонних отношениях. Статистическое исследование, проведенное Шамс-е Доулатабади и
Голькарийаном, позволило им выделить 78 факторов, влияющих на стратегии сотрудничества Ирана и Туркменистана, со следующим распределением по степени приоритетности групп этих факторов, проверенным согласно критерию Фридмана: географические и геополитические, социально-культурные, экономические, внутриполитические, внешнеполитические, военные [5, с. 296-297, 303-307].
Шамс-е Доулатабади и Голькарийан предлагают 8 стратегий сотрудничества ИРИ и Туркмении в сфере обороны и безопасности.
1. Использование уникального геополитического, геостратегического и геоэкономического положения обеих стран для создания взаимной зависимости от сотрудничества в сфере обороны и безопасности. Использование стратегически значимой протяженной береговой линии на Каспии для укрепления геополитического статуса ИРИ. Развитие двустороннего сотрудничества с целью нейтрализации региональных и внерегиональных игроков и компенсации отсутствия у Туркменистана выхода к открытому морю.
2. Сближение шиизма и суннизма на основе учения чистого ислама Пророка Мухаммада, национальное сближение на базе культурной общности с целью недопущения распространения исламского экстремизма и расцвета деятельности антииранских элементов, а также создания устойчивой безопасности обеих стран в регионе. Для нейтрализации деятельности США и Израиля по противодействию популяризации идеологии исламской революции в ЮЗА ИРИ следует подчеркивать единство исламской уммы и ратовать за справедливое положение мусульман в процессе исламского пробуждения, сделав приоритетом своей внешней политики налаживание взаимодействия со странами, освободившимися от марионеточных режимов.
3. Использование геополитических преимуществ ИРИ для доступа стран ЦА к международным водам с целью укрепления положения ИРИ в ЦА, а также расширения экономических отношений с Туркменистаном.
4. Проведение политики сближения на основе общего религиозно-культурного наследия (так, Шарбати и Рашиди констатируют, что в настоящее время туркменские политики для придания своей деятельности «народного» характера обращаются к ранней истории Ирана), активизация культурного и научного обмена с
целью нейтрализации культурной экспансии Запада, демонстрация Туркменистану модели религиозной демократии и политической стабильности на ее основе.
5. Повышение уровня информационной безопасности ИРИ. Усиление разведдеятельности на пограничной с Туркменистаном территории и на территории самого Туркменистана, налаживание сотрудничества в сфере обороны и безопасности с Азербайджаном и другими странами Каспийского региона в целях использования их потенциала для установления сбалансированных отношений с Туркменистаном. Привлечение современных технологий и населения приграничных районов для противодействия усилиям спецслужб недружественных ИРИ стран по разжиганию национализма в Туркменской степи. Использование национально-религиозной общности туркмен Ирана и Туркменистана для обеспечения безопасности в приграничной зоне.
6. Установление всестороннего военного сотрудничества между двумя странами на базе трех основных принципов внешней политики ИРИ, выделенных А. Хаменеи, - достоинство (эззат), целесообразность (маслахат) и мудрость (хекмат), с целью нейтрализации игроков, продвигающих идеи секуляризма и либерализма, и недопущения создания антииранского союза региональных и внерегиональных игроков.
7. Развитие сотрудничества в сфере обороны и безопасности с целью выработки и реализации адекватного правового режима на Каспии, устранения пограничных разногласий с Туркменистаном на основе международных норм, а также предотвращения политической и военной напряженности между двумя странами.
8. Модернизация ВС ИРИ с использованием туркменского коридора. Создание общих интересов со всеми заинтересованными игроками, использование властного и ресурсного потенциала обеих стран для повышения уровня военного взаимодействия с целью совместного противодействия общим угрозам [5, с. 316-318].
В свою очередь авторским коллективом во главе с Хафез-нийа было выделено 58 геополитических факторов Туркменистана, способных влиять на выработку оборонной стратегии ИРИ (географическое положение, наличие общих водных ресурсов, климат, Каракумский канал, население, религиозная общность, коррупция, авторитарная власть, наличие спутниковых телевизи-
онных каналов, вещающих на языках, бытующих в северных провинциях ИРИ, суннитские предпочтения властей, территориальные претензии, разногласия по вопросу общих запасов нефти и газа, соответствие ряда направлений политики установкам Запада и США, отношение туркменских пограничных и таможенных служб к путешественникам из Ирана, военная активность на Каспии, военные договоры с региональными и внерегиональными странами). Упомянутые факторы были распределены по шести группам. Адекватность распределения переменных по степени значимости была проверена с помощью критерия Колмогорова -Смирнова. Первое место по интенсивности влияния заняли экономические (транзит туркменского газа в Европу через Иран) и внешнеполитические факторы (взаимоотношения Туркменистана с Израилем), второе - географические (расположение столицы и важнейших городов Туркменистана недалеко от границы с Ираном) и внутриполитические (стремление Туркменистана построить трубопровод для передачи нефти и газа по дну Каспийского моря), третье - гуманитарные (сосредоточенность населения в южной части страны, пограничной с ИРИ) и военные (договоры о военном сотрудничестве с внерегиональными странами). В этой связи выдвигаются следующие предложения: 1) сформировать адекватную военную стратегию по отношению к Туркменистану; 2) ввиду расширения туркмено-израильских отношений, в частности открытия израильского посольства, принять меры по ограничению контактов Туркменистана с Израилем с использованием экономических рычагов; 3) развивать двустороннее сотрудничество в сфере транзита нефти и газа, а также иных товаров; 4) привлечь Туркменистан на свою сторону по вопросу о правовом статусе Каспийского моря [4, с. 157, 159, 161-164, 169-170].
Иари и Абеди рассматривают взаимоотношения Ирана и Туркменистана в контексте методологии сетевого анализа. В рамках региональной сети Ирана (ЮЗА) они выделяют пять колец: 1) Персидский залив; 2) Средний Восток; 3) Кавказ (Азербайджан, Грузия и Армения); 4) Индия; 5) Центральная Азия. Политика ИРИ на центральноазиатском направлении, по словам авторов, приобрела два приоритетных направления: 1) посредничество в разрешении региональных конфликтов с целью устранения угроз и представления нового взгляда на Иран, способного вызвать дове-
рие стран ЦА; 2) расширение геостратегического сотрудничества с РФ с целью снижения сдерживающей роли в регионе США, Турции и Израиля. Одним из аспектов внешней политики ИРИ стало развитие транспортной инфраструктуры, превратившее страну в связующее звено между ЦА, Кавказом и Персидским заливом (ж/д ветка через Серахс в Бендер-Аббас). Среди стран ЦА авторы выделяют Туркменистан, как обладателя высокого потенциала, способного сделать его узлом центральноазиатского кольца региональной сети ИРИ. В постниязовскую эпоху сотрудничество со странами региона является главным пунктом повестки дня туркменского правительства, что дает основания предполагать расширение в ближайшем будущем связей Туркменистана с Ираном в транспортной сфере, в области энергообмена, а также легкой и пищевой промышленности. Невысокая численность населения не позволит Туркменистану стать серьезным рынком для иранской продукции, однако это компенсируется близостью туркменских городов к Ирану, а также тем обстоятельством, что Туркмения служит для ИРИ воротами в ЦА.
Йари и Абеди, напоминают, что ИРИ первой признала независимость Туркменистана и между странами установились добрососедские отношения, закрепленные рядом договоров об экономическом сотрудничестве. Например, президент ИРИ М. Ахмадинежад во время своего визита в Туркменистан в августе 2006 г. открыл КПП «Баджгиран» в 82 км от Кучана, а президент Туркменистана Г. Бердымухамедов присутствовал на инаугурации Х. Роухани в 2013 г. Упомянутые авторы отмечают, что в рамках экономического сотрудничества Иран сосредоточил свои усилия на реализации инфраструктурных проектов и передаче технологий (строительство завода по производству оптиковолокна, строительство водоочистительной станции г. Мары [1998], строительство цеха по производству бензина на нефтеперегонном заводе в Туркменбаши [2001], совместное строительство плотины «Дружба» на пограничной р. Герируд (Теджен) [2005 г., стоимость проекта $ 169 млн], постройка двух газопроводов, строительство металлических силосных башен и дорог). На 2014 г. в Туркменистане работало 120 иранских фирм, в рамках двустороннего сотрудничества принимались меры по снижению таможенных заграждений, в Ашхабаде было открыто отделение Экспортного банка Ирана, проводи-
лись специализированные выставки, строились приграничные торговые центры. Наибольшая интенсивность сотрудничества наблюдается в нефтегазовой сфере, особенно после визита М. Хатами в Туркменистан в 1997 г., в ходе которого в местечке Кёрпедже был открыт туркмено-иранский газопровод Кёрпедже - Курт-куй протяженностью 190 км и мощностью 300 млрд м3 в год (стоимость проекта $ 139 млн), а также подписан ряд договоров на поставку газа и разведку нефти. В декабре 2014 г. была открыта ставшая частью МТК «Север - Юг» ж/д ветка Казахстан (Жанаозен) -Туркмения (Берекет, Этрек) - Иран (Горган) протяженностью 920 км. Основными предметами товарообмена между Ираном и Туркменистаном являются газ, электроэнергия и с/х продукция (Туркмения), а также пищевая продукция, стройматериалы, бытовая техника и металлоизделия (Иран). На 2014 г. объем иранского экспорта в Туркменистан составил $ 973 842 163 при общем экспортном объеме в $ 35 470 459 466. Та же картина и с импортом: при общем объеме иранского импорта в $ 51 013 727 764 доля туркменского импорта составила $ 101 387 785. Причём ни по одному пункту страны не являются друг для друга главными поставщиками [1, с. 200-201, 208-210].
По словам Иари и Абеди, нефтегазовая отрасль - важнейший столп национальной экономики Туркменистана и источник валютных поступлений. Здесь Туркменистану через привлечение внешних инвестиций удалось создать довольно обширный перерабатывающий сектор (даунстрим). Своповые поставки нефти из Туркменистана выгодны ИРИ как с экономической, так и с внешнеполитической точек зрения, поскольку они способствуют формированию стратегического сотрудничества. Механизм своповых поставок работает следующим образом: производители нефти Каспийского региона танкерами доставляют нефть в иранский порт Нека, откуда она переправляется на нефтеперегонные заводы в Тегеране и Табризе, после чего распределяется для внутренних нужд, а соответствующее количество нефти отправляется на экспорт с о-ва Харк в Персидском заливе. Иран может довольно быстро организовать транзитные поставки каспийских энергоресурсов в ЮВА, однако этому мешает целый ряд факторов: политическая и экономическая слабость нефтегазоносных стран региона ЦА, их зависимость в принятии решений, антииранская политика
США и Израиля, конкурентная борьба со стороны РФ и Турции за экспортные пути. Так, после смерти С. Ниязова в 2006 г. Туркменистан приостановил экспорт газа в ИРИ, а в 2007-2008 гг. наблюдались разногласия по цене. Кроме того, с приходом в 2009 г. к власти М. Ахмадинежада вследствие неустойчивой политической линии своповые сделки ИРИ достигли своего минимума, и некоторые прикаспийские государства сумели вывести свою нефть на международный рынок, минуя Иран. В 2010 г. по инициативе иранского министра нефти М. Мирказеми своповые сделки были прекращены, поскольку, по мнению министра, это могло превратить Иран в импортера сырой нефти. Решение было принято на фоне санкций против нефтяной отрасли ИРИ, когда своповые сделки могли бы снизить отрицательные последствия ограничений. На 2014 г. попытки иранской стороны возобновить своповые сделки оставались безуспешными. По сути Иран уступил рынок конкурентам, в результате чего усилилась роль трубопроводов Баку - Тбилиси - Джейхан и Каспийского трубопроводного консорциума [1, с. 211-214].
Транзитный потенциал автомобильных и железных дорог ИРИ составляет около 10 млн т (из них на долю ж/д приходилось 885 тыс. т). Единственным ж/д транзитным маршрутом, по которому товары стран СНГ доставляются к мировому океану, является Серахс - Бендер-Аббас. Тем не менее экономическое развитие в Узбекистане и Туркменистане требует увеличения доли ж/д перевозок, поэтому в 2014 г. главами ж/д ведомств Узбекистана, Туркменистана и Ирана было подписано соответствующее соглашение. Несмотря на разногласия по пошлинам, в конце 2014 г. соглашение вступило в фазу реализации.
Вызовы двусторонним отношениям между Ираном и Туркменистаном Йари и Абеди видят в следующем. Во-первых, с самого начала Туркменистан придерживался политики нейтралитета (12 декабря 1995 г. ООН признала Туркменистан нейтральной страной). Эта политика последовательно соблюдалась при С. Ниязове, поэтому действия Запада практически не влияли на двусторонние отношения. Однако с приходом к власти Г. Бердымухамедова при официальном сохранении прежней политики наблюдается тенденция на сближение с Западом, что заставляет Ашхабад вести себя более осторожно по ряду направлений. Во-вторых, ЦА и Кавказ
являются важным кольцом в региональной сети Ирана, однако ввиду недавнего появления этих подсистем их внутриполитические системы достаточно неустойчивы, что дает возможность для вмешательства в их дела сторонних сил. Попытки Ирана найти свою нишу в этих подсистемах и ирано-американское противостояние, с одной стороны, а также связи этих подсистем с центром мировой системы, с другой стороны, создают предпосылки для формирования системы регионального контроля под эгидой США. Если для понимания происходящих в регионе трансформаций использовать термин «большая игра», то последняя разворачивается между РФ, США, Китаем, Турцией, ЕС, а также рядом ТНК. Кроме того, сотрудничеству стран ЦА с соседними странами, в частности ИРИ, мешает соперничество между самими этими странами. Следует учитывать, что среднеазиатские государства действуют по модели, свойственной всем молодым небольшим по территории постколониальным странам, в соответствии с которой они избегают влияния на свою внешнюю политику одного государства, устанавливая политические отношения с большим числом стран ради получения максимальной выгоды. По мнению Иари и Абеди, присутствие региональных и внерегиональных игроков в упомянутых кольцах региональной системы главным образом имеет целью помешать Ирану восстановить культурные и экономические связи с ЦА и заполнить вакуум силы в данном регионе. Всё это требует от ИРИ внимания и соответствующего планирования своей внешней политики. Упомянутые проблемы лежат в области стратегического, а не геоэкономического соперничества, что наиболее ярко подтверждает каспийская проблематика, которая, по мнению Иари и Абеди, ввиду общности взглядов на раннем этапе могла бы стать одной из точек сближения Ирана и Туркменистана, но со временем перешла в разряд проблемных вопросов во взаимоотношениях двух стран [1, с. 216-220].
Выдавливание Ирана из региона сопровождается внедрением на его место других стран, обладающих более успешной экономической моделью и инвестиционными возможностями, например, Турции. Туркменистан не разделяет стремление ИРИ разрушить уклад, сложившийся в регионе под влиянием международной системы, и не видит преимуществ в сотрудничестве с этой страной, не желая ради нее лишаться внешних опор своей без-
опасности. Вмешательство международной системы, по утверждению упомянутых авторов, показывает ущербность теории социальных сетей в данном конкретном случае, поскольку одной из главных задач региональной сети Ирана является сдерживание влияния крупных держав. Иран не хочет подстраиваться под реалии мирового уклада, поэтому несмотря на проведение конструктивной политики не может воспользоваться своими геополитическими и геоэкономическими преимуществами и добиться своих целей в ЦА (экономические интересы, повышение уровня доверия к ИРИ стран региона, противодействие политике сдерживания Ирана в регионе и в конечном итоге создание своей сети, в которой регион ЦА будет одним из узлов). Страны региона разыгрывают иранскую карту, стремясь получить выгоды от международной системы, а потому действуют в интересах последней и противодействуют программам Ирана. Несмотря на высокий уровень товарооборота ИРИ с рядом стран региона, в полной мере экономическое влияние Ирана ощущается только в Таджикистане. В остальных странах он лишь входит в число основных торговых партнеров. Главными факторами, препятствующими развитию двусторонних отношений между Ираном и Туркменистаном, Йари и Абеди называют давление США, озабоченность РФ и влияние Израиля, присутствующего в стране в рамках сельскохозяйственных фирм. Таким образом, пока Иран не может рассматривать регион ЦА как одно из колец своей геополитической сети. Авторы выражают надежду, что переговоры с ЕС и США помогут открыть новые возможности во взаимоотношениях Ирана с акторами, составляющими кольца его геополитической сети. Однако при этом главным условием положительного результата будет чисто экономический подход, а неизбежное вмешательство геостратегических аспектов окажется сдерживающим фактором [1, с. 221-223].
Список литературы
1. Йари Э., Абеди М. Тахлиль ва арзйаби-йе герех-е Торкаманестан дар шабаке-йе мантакеи-йе Иран: форсатха ва чалешха-йе жиуполитики ва жиуэкуну-мики-йе хамкари-йе Иран ва Торкаманестан // Моталеат-е сийаси-йе джахан-е эслам. - 1394 [2015]. - Т. 4, № 15. - С. 195-226. - Фарси.
2. Носрати Ш., Ахбари М., Сарвар Р. Эмкансанджи-йе хамгерайи-йе Иран ба Джомхури-йе Азербайджан ва Торкаманестан дар карн-е бист ва йеком ва
эрайе-йе ольгу-йе рахборди ба руйкард-е сольх-е пайдар // Моталеат-е Аура-сийа-йе маркязи. - 1396 [2017]. - Т. 10, № 2. - С. 449-466. - Фарси.
3. Салехи Н-А, Данийали Т., Ахбари М. Барраси ва табийин-е таамолот-е Иран ба Торкаманестан ва кешварха-йе Асйа-йе маркязи // Негарешха-йе ноу дар джографйа-йе энсани. - 1399 [2020]. - Т. 12, № 2. - С. 209-228. - Фарси.
4. Хафезнийа М-Р., Афшорди М-Х., Тафте Г. Мохемтарин-е авамел-е жиуполи-тики-йе кешвар-е Торкаманестан-е моассер бар тадвин-е рахбордха-йе дафаи-йе Джомхури-йе Эслами-йе Иран // Моталеат-е дафаи-йе эстратежик. - 1394 [2015]. - № 61. - С. 149-172. - Фарси.
5. Шамс-е Доулатабади С.М-Р., Голькарийан Д. Рахбордха-йе хамкари-йе да-фаи-йе амнийати-йе Джомхури-йе Эслами-йе Иран ба кешвар-е Торкамане-стан // Моталеат-е дафаи-йе эстратежик. - 1398 [2019]. - Т. 18, № 77. - С. 295324. - Фарси.
6. Шарбати М., Рашиди А-Х. Жиуполитик-е Торкаманестан ва таасир-е ан бар амнийат-е мелли-йе Джомхури-йе Эслами-йе Иран // Модирийат ва пажухеш-ха-йе дафаи. - 1394 [2016]. - Т. 14, № 79. - С. 155-189. - Фарси.
